"Рождение любви" - читать интересную книгу автора (Беллоу Ирен)

2

Лайонел вскинул голову и повернулся к стоявшей сзади Эсси.

Разглядывая ее с головы до ног, он лишь изумленно покачивал головой. Его Веточка. Подумать только! Она стала зрелой женщиной. Точнее, созревшей.

Эсси проглотила слюну. При этом Лайонел сконфузился и заставил себя вновь посмотреть ей в глаза. С вожделением разглядывать какую-то незнакомку – это еще куда ни шло. Но так пожирать глазами его Эсси, его Веточку, просто недопустимо.

Они ведь выросли вместе, она всегда была для него как сестра. Ну… почти всегда.

Ее отец был тренером школьной футбольной команды. Мудрый тренер Холкомб тут же все понял и велел Лайонелу держаться подальше от Эсси. От такого вмешательства в их отношения Лайонел пришел в ярость.

Но в целом мире не было человека, которого Лайонел уважал бы больше, чем тренера Холкомба. Его авторитет значил для Лайонела больше, чем авторитет собственного отца. Ему пришлось выполнить это требование. Пришлось заставить себя думать об Эсси как о младшей сестренке.

Находясь рядом с ней, он сгорал от желания, но не смел к ней прикоснуться.

Однако теперь Эсси выросла. Она больше не прежняя Веточка, не младшая сестренка. И она так близко. Совсем рядом, можно даже дотронуться. Когда Эсси прошла мимо Лайонела к входной двери, он уловил цветочный аромат какого-то шампуня. Несомненно, его источала кожа Эсси. Но сквозь душистые цветы пробивался ее собственный запах, неповторимый, таинственный и влекущий.

Прежде чем он смог что-то ответить, Эсси приоткрыла дверь и ухватила сунувшуюся было внутрь собаку за ошейник. Собака с лаем рванулась вперед, пытаясь высвободиться, но Эсси держала ее очень крепко, не давая наступить лапами на маленький коврик, лежавший у порога.

– Сидеть! – скомандовала Эсси. Как ни странно, собака послушалась. Эсси обернулась через плечо и обратилась к Лайонелу:

– У тебя есть полотенце или тряпка?

Но то полотенце, которым Лайонел вытирал лапы Элси, осталось во дворе. А поскольку сейчас двери были перекрыты и выйти во двор и забрать полотенце он не мог, Лайонел схватил со стола кухонное полотенце и протянул его Эсси.

Она хотела взять собаку за лапу, но Элси тут же вскочила.

– Сидеть!

Однако на этот раз собака не отреагировала.

– Как ее зовут? – спросила Эсси.

– Элси…

– Что?

– Ну… Это мою собаку так зовут.

– Не поняла.

Лайонел указал на собаку.

– Ее зовут Элси.

Эсси сощурилась.

– Должно быть, это одна из причин, почему ты не узнал меня. Ты, наверно, ожидал увидеть кого-нибудь… более агрессивного.

Лайонел поморщился. Он вовсе не хотел обидеть Эсси, назвав свою собаку ее именем. И вообще, когда он выбирал кличку для собаки, ему и в голову не пришло, что она созвучна с именем Эсси. Или?..

Может быть, он выбрал для собаки эту кличку как раз потому, что ее звучание напоминало об Эсси? Нет, полная ерунда. Имена «Элси» и «Эсси» даже произносятся по-разному.

– Элси – это сокращенное от Эдисон. Не Эстер, – с усмешкой пояснил он.

Удивленная Эсси открыла рот. О Господи, зачем на свете существуют такие хорошенькие пухлые губки! – мучительно подумал Лайонел.

Прежде чем он успел вымолвить что-то еще, лицо Эсси залилось густым румянцем. Она наклонила голову, и густая волна влажных волос упала на ее лицо, прикрыв покрасневшие щеки.

Благодаря этому движению обнажилась изящная шея – тонкая, бледная, хрупкая…

Лайонел зажмурился, сделал глубокий вдох и снова ощутил исходивший от нее аромат. От Эсси веяло чистотой, свежестью и женственностью. Так пахли цветы, которые его бабушка выращивала в своем саду, когда он был ребенком. Запах этих цветов всегда напоминал Лайонелу о доме. Этот душистый аромат, который сейчас источала Эсси, увлек его в мир воспоминаний о том светлом и беззаботном времени, которое они провели вместе на заднем дворе ее дома.

– Какой приятный запах! – пробормотал он, все еще не открывая глаз. Но, сообразив, что не просто подумал об этом, а произнес фразу вслух, тут же разомкнул веки.

Эсси по-прежнему стояла спиной к нему и возилась с собакой. Не оборачиваясь, она проронила:

– Спасибо. – Потом сделала усилие, схватила собаку за другую лапу и прибавила:

– Это Нинин. Я имею в виду гель.

Лайонел решил не объяснять Эсси, что имел в виду вовсе не гель для ванны. Он говорил о ней, о запахе ее кожи. Но ей об этом знать не следовало. Вместо этого он сказал:

– Прости, что не узнал тебя. Не ожидал, что в доме может кто-то быть. Тем более не ожидал увидеть здесь тебя, разгуливающую по…

Но Эсси не дала ему закончить мысль:

– У себя дома я имею право делать все, что захочу.

– У себя дома?

– Да, я здесь живу. Я снимаю у Нины комнату. Уже почти год. – Она занялась следующей лапой. – Так что это мой дом. По крайней мере, до тех пор пока Нина не вернется. Тогда, возможно, я подыщу себе другое жилье.

– Вернется откуда?

– Из Франции.

Эсси замолчала, смерила Лайонела оценивающим взглядом и вновь опустила голову. На ее щеках выступил легкий румянец. Интересно, подумал Лайонел, она покраснела оттого, что ей стыдно снимать комнату у моей сестры, или все-таки оттого, что я перехватил ее взгляд?

– Она улетела сегодня, – продолжила Эсси.

– Нина улетела во Францию?

Эсси кивнула и принялась еще тщательнее вытирать собачьи лапы.

– Да. На девять недель. Пришлось лететь срочно. Она пыталась тебя предупредить, но не смогла дозвониться.

На мгновение Эсси ослабила хватку. Собака вырвалась, побежала через всю комнату к парадной двери, но внезапно передумала и свернула в коридор.

Эсси посмотрела ей вслед, затем поднялась на ноги, улыбнулась и протянула Лайонелу запачканное полотенце.

– Отнеси его в стирку. Корзина для грязного белья там, – сказала она, показав на коридор.

Лайонел взял полотенце, рассеянно уставился на него и стал соскребать с ткани песчинки грязи. Наконец он переспросил:

– Так Нина во Франции?

– Да.

– Улетела на девять недель?

– Да.

Девять недель!

У него ведь только две недели, а потом придется вернуться в Брисбен. Через две недели у него день рождения. Мысль о возможности провести свой первый после развода день рождения в одиночестве убивала его больше, чем само воспоминание о разводе. Он приехал сюда только потому, что надеялся провести эти несчастные две недели с Ниной и отметить дату вместе с ней.

В последние пару лет они с Ниной виделись редко; он был слишком занят, чтобы уделять время любимой сестре, о которой привык заботиться.

Нина постепенно исчезала из его жизни. Это очень не нравилось Лайонелу. К тому же сейчас, едва оправившись после развода, он как никогда нуждался в ее совете. Пусть Нина скажет, действительно ли он такой идиот, каким считает его Имоджен.

Тут, словно прочитав его мысли, Эсси сказала:

– Послушай, Лайонел, она рассказала мне о твоих проблемах. Если тебе нужен совет, я готова помочь. – Продолжая говорить, она направилась к двери. – Не надейся, что я позволю оставить дверь такой исцарапанной. Тебе придется покрасить ее. Но не сегодня. Зайди завтра, и мы все обговорим.

С этими словами Эсси толкнула дверь и жестом предложила Лайонелу уйти. Но он не двинулся с места.

Ее жест пробудил в нем воспоминание об их первой встрече. Это произошло летом; насколько он помнил, ему тогда было около тринадцати. Он возвращался от друга. У дома стоял большой грузовик, а рядом на бордюре сидела хрупкая маленькая девочка. Она наблюдала за ним, подперев ладонями щеки, и выглядела грустной и потерянной. Проходя мимо, Лайонел поздоровался; звук его голоса заставил девочку вздрогнуть.

Лайонелу стало так жалко ее, что вечером после ужина он попросил сестру выйти и познакомиться с малышкой. Он хотел чем-то помочь ей, но для этого существовал только один способ – подружиться.

С тех пор при виде Эсси он всегда вспоминал тот день и ту девчушку. Даже тогда, когда она подросла и превратилась в настоящего сорванца, дерзкого и острого на язык.

Но теперь Эсси не была ни беззащитным ребенком, ни подростком-сорванцом. Она стала взрослой женщиной, обладающей не только прекрасным телом, но и, судя по взгляду, нормальными женскими аппетитами.

Однако правила, составленные заботливыми отцами с целью обезопасить своих дочерей, все еще действовали.

Губы Лайонела расплылись сами собой. Глаза Эсси подозрительно сверкнули, и это еще сильнее развеселило его.

– Завтра? – переспросил он. – Вообще-то я собирался остановиться здесь.

– Ты здесь не останешься.

– Это почему?

Лайонел подошел к раковине и начал мыть руки.

– Нина пригласила меня погостить здесь много месяцев назад.

Краешком глаза Эсси заметила, что собака Лайонела неторопливо возвращается на кухню.

Если бы Нина увидела грязные следы, повсюду оставленные Элси, ее бы хватил удар. Появлялся еще один повод выставить Лайонела из дома.

– Может, она и пригласила тебя, – сказала Эсси, продолжая указывать Лайонелу на дверь. – Но сейчас Нина во Франции.

– Раз так, я останусь с тобой. – Уголки губ Лайонела приподнялись.

Это обескуражило Эсси. В восемнадцать лет он был красивым, собранным и подтянутым. Но в тридцать два стал просто ослепительным. Раньше его квадратный подбородок казался слишком крупным; теперь лицо Лайонела слегка пополнело, и его улыбка действовала на людей сногсшибательно, как удар профессионального кикбоксера.

Поняв, что первый раунд остался за ним, Лайонел начал готовиться к решающей схватке.

Он медленно вернулся в гостиную, остановился в нескольких шагах от Эсси и произнес:

– Ну, что скажешь? Будем соседями по комнате?

То ли от его улыбки, то ли от этих слов у Эсси все сжалось внутри. Одно дело провести с ним несколько часов за обедом, посочувствовать и мило попрощаться. Но он предлагает совсем другое. Только этого не хватало… Если Лайонел останется здесь, он растопчет ее, как стадо слонов.

Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он подобрался к ее сердцу. Даже на пушечный выстрел. Иначе Эсси несдобровать. Поэтому от него следует держаться подальше.

– Нет, – ответила Эсси, но ее голос прозвучал не так убедительно, как хотелось бы. Она проглотила слюну и начала заново:

– Ни за что.

Я не хочу, чтобы ты здесь оставался.

– Перестань, Эсси. Куда я пойду?

– Мне все равно. Сними номер в гостинице, как делают все нормальные люди.

Элси еще раз прошлась по гостиной и, подойдя к Лайонелу, остановилась рядом. Он взял собаку за ошейник и сказал:

– Я проверил все гостиницы в городе. Ни в одном нельзя останавливаться с собакой.

– Брось. Здесь сдается полно жилья. На каждом шагу коттеджи и меблированные комнаты.

Наверняка найдется место, где не станут возражать против собаки.

– Только за пятьдесят фунтов в сутки.

– Но ведь у тебя есть деньги. Дай кому-нибудь взятку.

– Я уже пытался. Пришлось полчаса выслушивать лекцию о том, как неуважительно мое поколение относится к истории города.

– Ты говорил с миссис Беркли?

– Откуда ты знаешь?

Эсси раздраженно махнула рукой.

– Кажется, я сказала «дай взятку кому-нибудь». Я не имела в виду главу Фонда исторического наследия. – Сказав это, она подошла к Элси, ухватила ее за ошейник и поволокла к выходу. Как ни странно, Лайонел не отпустил ошейник, а позволил тащить себя к двери вместе с собакой. – Незачем было соваться в самый пышный особняк города! – бросила Эсси.

– Эсси, просто разреши мне остаться здесь.

Всего на неделю. Ну, может, на две. Мы с Элси не будем тебе мешать.

– Ах вы не будете мне мешать? – Эсси указала на заляпанный кремовый ковер. – Мы оба прекрасно знаем, что сказала бы Нина, если бы увидела этот кошмар.

– Я отдам его в химчистку.

– Да его теперь ничем на свете не отчистить!

– Тогда куплю новый. – Лайонел обольстительно улыбнулся и добавил:

– Обещаю, мы с Элси будем вести себя хорошо.

От этих слов внутри у Эсси все перевернулось. Он будет вести себя хорошо! Ох, если бы она могла заставить свои гормоны пообещать то же самое! К тому же ей была знакома эта улыбка. Его очаровательная улыбка. Лайонел всегда так улыбался, когда хотел добиться своего.

– Нет. Это мой окончательный ответ.

– Ну пожалуйста! Это ведь только на пару недель!

– На пару недель? По-моему, сначала речь шла об одной неделе.

Лайонел потупил взгляд, а затем неохотно объяснил:

– Слушай, дом, в котором я жил с Имоджен, продан. Сегодня утром я съехал оттуда. В новую квартиру я не смогу вселиться еще как минимум недели две. Если ты согласишься, чтобы я пожил здесь, будет просто здорово. Я смогу работать на дому. Да и с Элси не возникнет проблем. – Он поднял голову и посмотрел на Эсси так пристально, словно хотел пронзить ее взглядом. После чего последовала фраза, которая должна была окончательно растопить ее сердце:

– Пожалуйста, Эсси. Ты нужна мне. – Почувствовав, что она вот-вот сдастся, он продолжил:

– Пожалуйста, Веточка, разреши нам остаться. Ты же не отвернешься от того, кому нужна твоя помощь. Ты не такая, правда?

Эсси стиснула дверную ручку. Он снова назвал ее Веточкой. Никто не называл ее так уже много лет. Нет, надо положить этому конец.

Но тут Эсси вспомнила обещание, данное Нине, и невольно зажмурилась. Она же поклялась помочь Лайонелу. Нельзя подвести Нину.

Нельзя нарушить обещание. Пусть когда-то Лайонел разбил ей сердце, но ведь она больше не та обезумевшая от любви глупая девчонка.

Может, то, что ей придется жить с ним под одной крышей, не так уж ужасно? Если она будет вести себя непринужденно, он ни за что не распознает ее давнюю сердечную рану, которая кровоточит до сих пор. А если удастся не подпустить Лайонела ближе чем на метр, она докажет себе, что старое чувство больше над ней не властно.

– Одна ночь. Можешь остаться здесь на одну ночь, но завтра утром начнешь подыскивать другое жилье.

В ответ Лайонел улыбнулся, и от этой улыбки по телу Эсси побежали мурашки. Черт его побери! – подумала она и приказала себе: веди себя непринужденно!

– А пока ты здесь, прекрати называть собаку Элси! – рявкнула она.

Секунду Лайонел смотрел на Эсси с недоумением, словно не понимая, почему она не хочет делить свое имя с собакой, а затем с улыбкой проговорил:

– Как скажешь, Веточка.

– И не зови меня так! – прорычала Эсси.

Пока непринужденно не получается, подумала она. Что ж, придется поработать.

Несколько часов спустя Лайонел вышел во двор и застал Эсси удобно растянувшейся в шезлонге у бассейна. Рядом с ней на столике стояла початая бутылка светлого пива. В руках Эсси держала потертую колоду карт и тасовала ее. Заметив приближавшегося Лайонела, она прервала свое занятие и положила колоду на ладонь.

На ней были те же джинсы, только вместо футболки Канберрского университета была надета поношенная тенниска с надписью: «Учитель, покажи класс!». Туфли она сняла. Элси умиротворенно лежала у ее ног, слегка виляя хвостом. Предательница лениво приоткрыла один глаз и, отрешенно взглянув на хозяина, снова задремала.

Эсси мучительно захотелось последовать примеру своей тезки. Она еще пару раз перетасовала колоду, исподтишка наблюдая за Нортом.

Лайонел видел, что она начинает злиться. Наконец Эсси протянула ему колоду и спросила:

– Сыграем?

Предложение было очень заманчивым. Настолько заманчивым, что сердце Лайонела учащенно забилось. Да, он был не прочь поиграть.

Только не в карты. И даже не в покер. Во что-нибудь более азартное.

Если еще недавно она неохотно терпела его общество, то сейчас ему предлагали перемирие.

Поиграть хотелось. Но, вспомнив, как его соперничество раздражало Имоджен, Лайонел передумал и присел на стул рядом с Эсси. Жаль, что клинышек пушистых волос скрыт под одеждой, подумал он. Зрелище обнаженной Эсси чуть не свело его с ума.

Продолжая протягивать ему колоду, Эсси сказала:

– Для начала каждому по пять карт. Не будем горячиться. Кажется, так тебе нравится?

Ему-то как раз нравилось погорячей. Давая волю своей необузданной страсти и теряя голову, он становился ненасытен. Постепенно до него дошло, что Эсси говорит не о сексе, а всего лишь об игре в карты. Он быстро помотал головой в знак отказа, а заодно чтобы прийти в себя.

– Я больше не играю, – сказал он.

Любопытство взяло верх над сдержанностью, и она поинтересовалась:

– Больше не играешь в покер? Поверить не могу.

В детстве они втроем – Эсси, Лайонел и Нина – часами просиживали у бассейна за игрой в покер.

Лайонел улыбнулся ее удивлению.

– Имоджен не любила покер.

– Ей не нравился покер? Ну тогда неудивительно, что ты с ней развелся, – усмехнулась Эсси. Но улыбка сразу же сбежала с ее лица, и она извинилась:

– Прости, я не хотела приставать к тебе с расспросами.

Дело в том, что покер был не единственным, что не устраивало его бывшую жену. Имоджен постоянно критиковала мужа и подавляла любую его инициативу. «Ты никогда не можешь поймать момент», – всякий раз повторяла она.

Лайонел ничего не ответил Эсси. Тогда, перекинув ноги через край шезлонга, она уселась лицом к Лайонелу, уперлась локтями в колени и снова принялась тасовать колоду. Карты мелькали между пальцами Эсси и складывались в ровную стопку.

– В таком случае карточные фокусы ей тоже не нравились. Я угадала? – Не дожидаясь ответа, Эсси развернула карты веером, протянула их Лайонелу и сказала:

– Вытяни одну.

Он вытянул карту и посмотрел на нее. Червонный король. Ничего не говоря, Лайонел сунул карту обратно в колоду.

Эсси задумчиво закусила губу, словно припоминая, как именно выполняется этот фокус, а затем посмотрела на Лайонела. Брови ее сошлись на переносице, взгляд стал сосредоточенным.

Затем она наклонилась, достала карту из кармана его рубашки, посмотрела на нее и вернула хозяину. Червонный король. Интересный выбор, подумала она. Хотя в данных обстоятельствах немного неуместный.

– Это я научил тебя этому? – спросил Лайонел.

Эсси откинулась на спинку шезлонга и опять принялась тасовать колоду.

– Нет. Ты никогда не раскрывал мне секретов своих трюков.

– В этом не было смысла. Я ведь показывал их, чтобы ты немного поломала себе голову.

Эсси открыла рот, затем покраснела, опустила голову и спросила:

– Так ты точно не хочешь сыграть?

На этот раз голос ее прозвучал искренне.

Видимо, ей действительно хотелось поиграть с ним. И отказаться стало еще трудней. А если в погоне за выигрышем он и правда становится таким невыносимым занудой, как утверждала Имоджен? Стоит ли тогда играть?

– Точно не хочу, – ответил он.

– Что, боишься проиграть?

– Я никогда не проигрываю.

Эсси ничуть не разозлилась на такое заявление.

– Да, я вижу, от скромности ты не умрешь.

Ты ни капли не изменился, – усмехнулась она.

– А вот ты изменилась.

Эсси моргнула, и на ее лице отразилось глубокое удивление.

– Правда? И в чем это выражается?

– Ну, раньше ты не была такой… такой дерзкой.

Рассмеявшись, Эсси ответила:

– Да нет, я всегда была такой. Ты просто пытаешься быть вежливым.

– Держу пари, что ты до сих пор сводишь своего отца с ума.

– Кто, я? – Эсси прижала ладонь к груди.

– Не прикидывайся. Со мной этот номер не пройдет. Я никогда не забуду, каким чертенком ты была в детстве.

Лайонел прекрасно помнил, как тренер Холкомб вслух сокрушался по поводу того, что одна маленькая девочка способна создать проблем больше, чем целая регбийная команда. Эта девчонка-сорванец вечно таскалась за игроками и подбивала их поиграть с ней в мяч. Она была своеобразным талисманом команды. Каждому из игроков она была как младшая сестренка. Но настал день, когда Лайонел заметил, что под мальчишеской одеждой скрывается уже не детское, а вполне женское тело, и понял, что Эсси больше не ребенок.

Он сделал усилие, чтобы стряхнуть с себя мысли о прошлом, и сменил тему:

– Кстати, как поживает твой отец?

– Хорошо. Жаль, что ты приехал ненадолго.

Ему было бы приятно увидеть тебя. Но он вернется только в августе.

– Он в отъезде?

Эсси кивнула:

– Решил съездить на лето в Малайзию, поучить язык. Сейчас в школе много детей эмигрантов. Знание языка необходимо отцу, чтобы усовершенствовать тренировочный процесс. Так он считает. – Эсси опять перетасовала колоду. – А как твой отец? Ты планируешь навестить его?

– В это время года он обычно в Аделаиде.

– Но это же рядом. Можешь съездить туда на денек.

Ишь какая умная… Если бы в его семье все было гладко, он бы поехал. Но они с отцом давно отдалились друг от друга.

– Мы с ним давно не разговаривали, – сказал Лайонел. Прежде чем Эсси смогла произнести что-то в утешение, он добавил:

– Думаю, ему не нравится то, чем я занимаюсь.

Приподняв брови, Эсси сказала:

– Ты же учился в Англии и закончил Кембридж. У тебя свой бизнес, который, по словам Нины, приносит кучу денег. По-моему, отец должен гордиться тобой.

– Когда мы с ним виделись в последний раз, он спросил, почему я не выбрал политическую карьеру.

– Ах вот как… Ну, если тебя это хоть немного порадует, мой отец в отличие от твоего гордится тобой. Ты являешься героем пламенной речи, которую он в начале каждого учебного года произносит перед новыми игроками команды.

При этих словах Лайонел почувствовал себя виноватым и понурился. Почему он все эти годы не общался с тренером Холкомбом? Даже не вспоминал о нем. А ведь Холкомб был его наставником.

– Ты работаешь в школе вместе с отцом? – спросил он.

– Что?

Он указал на ее тенниску. Эсси в недоумении опустила глаза, сообразила, что Лайонел говорит о надписи, и улыбнулась.

– Ах ты об этом… Да, работала, но только в младших классах. Потом ушла.

– Чем же ты занимаешься?

– У меня свой магазин товаров для рукоделия. Бабушка оставила в наследство. – В голосе Эсси послышалась тоска.

В надежде выведать больше Лайонел сказал:

– Я где-то читал, что свыше пятидесяти процентов учителей бросают свою профессию в течение первых пяти лет. Наверно, тяжело приходится.

– Да, профессия не из легких. Но в ней есть свои прелести. Работать с детьми так здорово: в них столько энергии, столько надежды. – Эсси достала из кармана резинку, обмотала ею колоду и добавила:

– Иногда я скучаю по тем дням.

– Тогда почему ты ушла?

– Бабушке нужна была моя помощь.

Лайонел мельком вспомнил миссис Холкомб.

Это была шумная и энергичная женщина с копной седых волос, от которой всегда пахло приторно-сладкими духами. Еще до того как Эсси с отцом после смерти матери переехали к деду и бабке, миссис Холкомб охотно приглашала соседских ребятишек к себе на чай. Лайонелу не верилось, что ее больше нет в живых.

Эсси немного помолчала, а затем продолжила:

– Бабушка управляла магазином больше сорока лет. Если бы я не пообещала взять управление в свои руки, дело всей ее жизни пошло бы насмарку.

– А как же дело твоей жизни? Тебе, наверно, трудно было смириться с тем, что пришлось оставить любимую работу.

Эсси наклонила голову, обдумывая слова Лайонела. Он ожидал увидеть на ее лице сожаление, но этого не случилось.

– Нет… Я работаю с прекрасными людьми.

Мне это нравится. Я ни капли не жалею.

Несмотря на ее заверения, Лайонел все же спросил:

– Неужели?

Эсси помотала головой, и лучи солнца заиграли в ее каштановых волосах. Эти волосы нельзя было назвать роскошными, но они очень мило обрамляли ее лицо. А самое главное, шли ей. Кудрявые, шелковистые, непокорные и чувственные, они делали Эсси безумно сексуальной и окружали ее особой аурой. Даже модельная красота Имоджен меркла перед таким очарованием.

– Мне кажется, нет такого человека, который ни о чем бы не жалел, – согласилась Эсси. – Но в целом жизнь не такая уж плохая штука.

Воспоминание об Имоджен заставило Лайонела поморщиться.

– Далеко не всегда жизненные обстоятельства нарушают наши планы, – сказал он.

– Боже, ну конечно же нет! – Эсси хихикнула. – Но иногда это к лучшему. К лучшему, когда что-то меняется. А то, что мы планируем, не всегда приносит нам счастье.

– Так может говорить только умудренный опытом человек.

– Правильно, я и есть такой человек. В шестнадцать лет я точно знала, что со мной будет через десять лет, как сложится моя судьба. А в двадцать шесть поняла, что нет смысла строить планы на будущее.

– Ну и о чем ты мечтала, когда тебе было шестнадцать?

– Ты правда хочешь знать?

Лайонел действительно был заинтригован.

– Конечно, – ответил он.

– Так и быть, – согласилась Эсси, лукаво поглядев на Лайонела. – Я мечтала, что мы с тобой поженимся.

– Мы поженимся?!

– Да. В шестнадцать лет ты был для меня идеальным мужчиной. Ты обладал всем, что я хотела видеть в своем муже.

Он был поражен такой искренностью. Будучи ребенком, она не скрывала своих чувств к нему.

Поначалу Лайонелу это нравилось, но он не воспринимал Эсси всерьез. А когда она достаточно подросла, чтобы пробудить его мужской интерес, Лайонел уже три года играл в регбийной команде ее отца. Тренер Холкомб приказал ему отстать от своей дочери, и он подчинился.

После этих слов Лайонелу захотелось понять, насколько сильно могла в него влюбиться Эсси.

Увы, в ее голосе не слышалось ни капли сожаления. Но Лайонел не сдавался:

– Расскажи мне о нас. Какой парой мы были бы?

Эсси кокетливо улыбнулась, и ее глаза заблестели:

– Идеальной.

– А как бы мы влюбились друг в друга?

Это был самый невинный из вопросов, которые ему хотелось задать.

– Под Рождество, когда ты еще учился в колледже. – Эсси запрокинула голову, медленно закрыла глаза и продолжила:

– Наш первый поцелуй был как в кино. Входя в дом, мы вдвоем оказались под венком из омелы. Ты поцеловал меня, потому что это была традиция. Но мы оба почувствовали нечто большее. – Эсси сделала паузу, словно оживляя в памяти никогда не существовавшие события. – Через неделю ты повез меня и Нину в Сидней на новогоднюю вечеринку. Ты не хотел, чтобы мы ехали одни, так как на дорогах полно пьяных водителей. А в полночь устроил так, что мы оказались наедине.

Эти слова разбудили в нем воспоминания. Много лет назад он действительно возил их на новогодний праздник. Или нет… это был не Новый год, а – День Всех Святых. На Эсси был костюм рыжевато-коричневой кошки. Обтягивающее трико подчеркивало выпуклый лобок с едва наметившимся волосяным покровом, а болтавшийся сзади кошачий хвост привлекал внимание к маленькой, но уже приятно округлившейся попке. Затем наступило Рождество, и Лайонелу дали понять, чтобы он не ошивался поблизости, когда Эсси подходит к дому. А когда ему исполнилось девятнадцать, три года, разделявшие их с Эсси, стали казаться непреодолимыми.

Теперь три года были пустяком, и Лайонел проклинал свое благородство.

– А что было потом?

Словно очнувшись от глубокого сна, Эсси раскрыла глаза, снова повернулась к Лайонелу, и ее щеки залились густым румянцем.

– Дальше ничего. Ты влюбился в меня, мы стали встречаться и поженились. Только и всего, – отрезала Эсси.

Но покрасневшие щеки выдавали ее с головой. Наверняка с этой ее фантазией было связано еще много подробностей. Все существо Лайонела изнемогало от нетерпения. Ему отчаянно хотелось узнать больше. Но логика одержала верх, и он заставил себя сменить тему.

– Если я не ошибаюсь, ты всегда хотела учить чернокожих детишек, – небрежно сказал он.