"Байки с Лубянки" - читать интересную книгу автора (Михайлов Александр)

Он из любого полена Буратино сделает

Самым высоким полетом в КГБ считалась способность опера создать условия, при которых объект являлся с повинной. В ряде случаев это позволяло избегать возбуждения уголовного дела и ограничиваться профилактикой — душещипательной беседой с разъяснением возможных последствий ведения «антиобщественной деятельности». Об этом можно написать целую диссертацию, но хочется рассказать только об одной истории, которая произошла… давно и далеко от Москвы.

Жил-был «объект». И был он личностью, от которой проблемы местный орган КГБ хлебал полной ложкой. Ну редкий был козел! И тем не менее сажать вроде не за что, а делать с ним что-то надо.

И решили пригласить на профилактику. Дело было в маленьком городке, где даже официальные учреждения не имели центрального отопления и отапливались печами.

Пригласили этого типа в «горотдел КГБ к т. Антипову» (так написано в повестке).

Пришел, отряхнул валенки. Дежурный ему на стул указывает:

— Гражданин, пока сидите тут! Сидит. Ждет вызова. А в голове картины, навеянные давней историей, благо только недавно антисоветскую книгу «Архипелаг ГУЛАГ» прочитал. Короче, неуютно ему. А тут еще на соседнем стуле молодой человек с огромным фингалом под глазом, головой то и дело дергает. Нервничает.

Сидят разговаривают. «Ты за что?..» — «Ты к кому?..» Понятно, что «за что», плечами жмут, дескать, не подозреваю даже. Когда тот, что с фингалом, фамилию Антипов услышал, за голову схватился, застонал:

— Ах, ужас какой! Помереть легче, чем с Антиповым связываться…

— А ты его знаешь? — спрашивает наш.

— И не говори. — И пятками от страха по полу стучит. — Зверюга! И чем ласковей говорит, тем… — махнул рукой.

— А что такое? — встревожился наш.

— Не спрашивай. — И на ухо тому: — Садист! Поленом на допросе бьет. Видишь глаз… А еще сажает на табурет и к электрической розетке подключает. А сам еще лыбится: «Приговариваю тебя к электрической табуретке, как супругов Розенберг!»

Еще неуютнее нашему стало (человек он был наглый, но трусливый и боли боялся). Сбежал бы, да двери блокированы, и у выхода дежурный торчит. Что делать? А разыгравшаяся фантазия жуткие сцены рисует на тему «В кровавых застенках ЧК», а еще почему-то в памяти всплыла картина какого-то художника «Допрос партизанки».

Часа два несчастного выдерживали, наконец, вызывают:

— Проходите, гражданин, к Антипову!

В комнате интеллигентный человек приятной наружности.

— Раздевайтесь, присаживайтесь, — говорит. Все культурно.

Ну, наш уже и расслабился. Тепло, светло.

— Чего вызывали? — сам начинает разговор.

Следователь ехидно улыбается:

— Нашкодили и уже забыли? Клиент мотает головой:

— Ничего не шкодил…

— Память хреновая? — поднимает бровь опер. — Ну что, будем лечиться от склероза! Мое лечение безотказное. — Стальным взглядом уперся в переносицу клиента, перешел на суровый тон: — Гарантирую: через три минуты память у тебя прорежется.

— Ни в коей мере, потому как преступлений не совершал, — хорохорится клиент.

— Неужели? — удивляется опер.

— Исключительно так.

— Ну, любезный, не будем время попусту терять, а то первая минута кончается, а мне перед преступниками конфузится не хочется. Осталось всего две минутки-с, да! — Приоткрыл дверь, гаркнул: — Клава, тащи лекарство!

Клиент в недоумении, мысли в голове как шальные: «Что еще за лекарство?!»

И вдруг в комнату входит уборщица и с грохотом бросает у печки вязанку поленьев.

Как увидел клиент дрова, плохо ему стало. Вспомнил того, что с фингалом за дверью, водички попросил… Короче, разговор начал сам, без предисловий. Только промямлил:

— Прошу вас, дайте бумагу с ручкой…

Во всех своих каверзах покаялся и обещал впредь не шалить.

И слово сдержал.

А тот, что с фингалом, когда закрылась дверь, стер синюю краску под глазом да по делам своим чекистским пошел. Знал он, что вызывают человека нехорошего, да пошутить над ним решил.

Впечатление было таким сильным, что тем клиентом КГБ никогда впредь не занимался.