"ЛОВУШКА" - читать интересную книгу автора (Бов Эмманюэль)

Глава 10

Они ужинали в том же ресторане, где обедали. Это заведение решительно снискало популярность в полиции. Бриде задавался вопросом, что с ним собирались сделать. Его компаньоны были очень любезны. Они выражали большое почтение. Так, они позволили ему выбрать столик. Им подали аперитив, затем, потихоньку, поскольку был уже вечер, второй. Хотя ситуация складывалась скорее хуже, чем это было днем, Бриде испытывал облегчение. День был закончен. До завтра с ним ничего не могло произойти. Он завязал разговор со своими стражниками. Не заметно было, чтобы они считали своего поднадзорного за опасную личность. "Это упрощает их задачу", – подумал Бриде.

Казалось, они не сомневались, что он будет отпущен, и по их вниманию к нему угадывалось, что они пытались завоевать его симпатию. Быть может, у Бриде были высокие покровители. Они подчинялись своему начальству, но не забывали, что неизвестно с каким поворотом событий, ситуация могла измениться.

По вечерам атмосфера всегда более душевная. Под конец ужина хозяин заведения подсел на минуту к ним за столик. Бриде был уже настроен достаточно оптимистично. Ничто не отличало их группу от соседних. Эти инспектора были все-таки славными парнями. Они все более вели себя так, словно завтра Бриде будет освобожден, словно следовало воспользоваться обстоятельствами, чтобы завязать ту дружбу, которая в дальнейшем могла оказаться полезной.

Они рассказали о том, что за ночлег ожидал Бриде, но в том тоне, что и сами вынуждены будут ночевать вне дома, словно со всеми ими тремя приключилась одна и та же неприятная история.

После ужина они, тем не менее, препроводили Бриде в соседний комиссариат, с видом людей, которых удручало возвращаться так рано. Они сказали, что находят это "издевательством".

Была половина девятого. Уже давно стемнело. Пять-шесть полицейских в форме разговаривали в дежурной. К их приходу они отнеслись равнодушно. Бургуан спросил, на месте ли главный. Отрицательный ответ, похоже, не смутил его. "Мы будем здесь ночевать" – сказал он. Полицейские поглядели на Бриде, не как на обыкновенного правонарушителя или преступника, но как на человека, впавшего во временную немилость и про которого не знаешь, не обретет ли он уже завтра утраченное расположение.

Один из них, между тем, сохранял нехорошее выражение лица. Было заметно, что он испытывал глубокую ненависть к людям, не важно каким, приближенным к власти. Бриде, в его глазах, был одним из таких. Это они проиграли войну, это они, вместо того, чтобы быть отправленными прямо на расстрел, продолжали внушать страх и почтение, ибо, по сути дела, они всегда сохраняли влияние, даже находясь в руках полиции.

Полицейские уступили место новоприбывшим. Тот, что нехорошо глядел на Бриде, принялся о чем-то говорить в полголоса. Его коллеги приняли поначалу вид озадаченный, затем, делаясь все менее любезными, сосредоточились в углу дежурной.

Бургуан спросил, не было ли у тех колоды карт. Они ответили неохотно. "Я попытаюсь раздобыть одну", – сказал второй инспектор. Он вскоре вернулся с совершенно новой колодой, которую должно быть купил в соседней табачной лавке. Эта свобода, с которой его стражники совершали небольшие расходы на удобства и развлечения, показалась Бриде подозрительной. Она подчеркивала внимание, исходившее сверху, что еще более отягощало обвинение. Казалось, что в положении, в котором оказался Бриде, было не так уж важно, ел он цыпленка или нет. На его физическое здоровье никто не покушался. Дело было значительно более серьезным.

Бриде не знал ни одной игры. Полицейские учили его играть в белот. Это было настоящим мучением. Не смотря на все свое желание, ему не удавалось запомнить ни одного правила, так он был озабочен. На протяжении более часа, неспособный научиться чему-либо, он испытывал неприятное ощущение, что выставляет напоказ те заботы, что гложили его изнутри. Под конец, он, шутя, сказал: "Все, с меня хватит. Играйте вдвоем. Я буду судить".

Секретарь комиссара вошел в зал в этот момент. Он подошел к троим, но не взглянул на Бриде. "Кто выигрывает?" – спросил он. Затем он удалился, казалось, не заметив присутствия заключенного. Похоже, что тот не представлял собой ничего исключительного. Должно быть, сюда часто приводили на ночлег незнакомцев. Своим безразличием к надзираемой персоне секретарь, очевидно, хотел показать, что он не спешит забегать вперед и избегает случайных знакомств, последствий которых он не мог предвидеть.

В десять часов два полицейских-велосипедиста, вернувшихся с объезда, вошли в дежурную. Они не заговорили с инспекторами. Бриде услышал, как они спросили, который из троих был обвиняемым. Должно быть им объяснили, поскольку он вскоре заметил, что велосипедисты с интересом поглядывали на него.

Еще через полчаса инспектора перестали играть.

– А одеяла? – спросил один из них.

– А у нас их нет, – сказал один полицейский с недовольством тех служащих, для которых малейшее задание, не входившее в то, что они называли "кругом своих обязанностей", представляло проблему.

– Но нам они нужны, – сказал инспектор.

– Мсье не будет так спать, – сказал Бургуан.

Эта забота о нем, которую взяли на себя инспектора, опять же произвела на Бриде самое дурное впечатление. Она была столь фальшива. Она могла бы показаться искренней, но в положении, в котором находиться Бриде по отношению к своим стражникам, ее трудно было воспринять всерьез. И он слушал доносившиеся приятно-обидные слова с совершенным безразличием.

Вдруг снова появился секретарь.

– Идите-ка на минутку, – сказал он Бургуану.

Бриде все более и более волновался. У него создалось впечатление, что все это было комедией, разыгрываемой инспекторами, с целью отделаться от него, запереть в камере, чтобы преспокойно разойтись по домам до самого утра. У них, конечно, не было приказа, но они собирались устроить таким образом, словно были вынуждены так поступить.

Вскоре Бургуан вернулся.

– Можете оставить их себе… ваши одеяла! – сказал он полицейским.

Затем, повернувшись к своему коллеге и Бриде, он добавил:

– Нас вызывает начальник.

– Сейчас! – удивленно воскликнул инспектор.

– Да, именно так.

Бриде посмотрел на двух мужчин, пытаясь понять по их лицам, хорошей или дурной была новость.

– Как это… получается? – спросил он в два приема.

– Ничего не знаем.

– Занятно, – отметил Бриде.

Он тут же почувствовал, что так называемая дружба, которая, было, установилась между ним и инспекторами, улетучилась, что теперь, вопреки ней, его стражники лишь исполняли приказы, что они снова превратились в то, за что им платили.

На улице его охватил страх. Это уже и днем было мучительно, ходить из отделения в отделение, ждать, подвергаться допросам, но ночью, когда, казалось, всякая активность была приостановлена, в этом было что-то еще более зловещее. Днем, все эти мелкие служащие, все эти люди, приходившие в самое сердце полиции, служили какой-то гарантией. Но сейчас, когда кабинеты опустели, когда все спали, он был словно бы отдан на усмотрение нескольких человек.

– И часто так бывает, – спросил Бриде с безразличным видом, – что мсье Соссье допрашивает людей по ночам?

– Это впервые, – сказал инспектор.

Бриде почувствовал тяжесть в ногах.

– Вы думаете, что-то произошло?

– Ничего не знаю, – сказал инспектор. – Мы только подчиняемся приказам.

– Вы не оставите меня…

Эти слова вырвались у Бриде. В своем отчаянии, перед лицом неизвестности, ожидавшей его в отделении опустевшей полиции, он не мог не цепляться за этих двух человек, которые если и были безразличны, то обладали, несмотря ни на что, некоторой способностью различать хорошее и плохое.

В окнах, выходивших на улицу Лукаса, было черно.

– Какая-то ошибка, – сказал инспектор. – Этого не может быть. Все ушли. Ну-ка поглядим…

Второй инспектор вошел в здание. Он скоро вернулся.

– Нет же, нет, нас ждут. Они в кабинете Керюэля. Два полицейских пропустили вперед себя Бриде, затем закрыли дверь. Дежурного освещения не было. При свете зажигалки они взошли на лестницу. Бриде в какой-то момент был вынужден опереться о перила.

– Вперед, вперед, делайте, что вам говорят, – крикнул Бургуан, неожиданно переменившись.

Он оставался позади. Бриде услышал, как тот говорил своему напарнику, что Соссье был недоволен, что он, Бургуан, приходил спросить, действительно ли был дан приказ привести заключенного.

– Дерьмо, – пробормотал Бриде.

– Что вы сказали? – спросил Бургуан.

– Темно, – ответил Бриде.

– Берегитесь. Я предупреждаю, уж я-то не промахнусь.

На втором этаже Бриде остановился.

– Еще этаж, – сказал Бургуан, – и не валяйте дурака.

– Так значит, они занимают все здание, – воскликнул Бриде. – Первый этаж, второй, третий…

– Это не ваше дело.

В апартаментах было темно. В глубине коридора можно было различить слабый свет. Соссье и Керюэль сидели в небольшой, скромной на вид комнате, которую освещала лишь настольная лампа. Они походили на мирных директоров торгового дома, сверявших счета в отсутствие персонала.

– Входите, мсье Бриде, – сказал Соссье с неожиданной любезностью.

Можно было подумать, что в пользу Бриде произошло какое-то новое событие, и что, нимало не сомневаясь в этом, он был рад возможности, наконец, заговорить с ним так, как он всегда хотел это сделать.

– Мы только что, мсье Керюэль, мсье Утенин и я, имели долгую беседу с вашей женой, – продолжил Соссье.

– С моей женой! – воскликнул Бриде.

– Да, но позвольте мне докончить. То, что она рассказала, совершенно согласуется с тем, что рассказали вы сами. Я подумал, что вы будете счастливы увидеть ее сегодня же вечером, – продолжил Соссье с тем несколько снисходительным уважением, какое испытывают офицеры в отношении супружеских обязанностей своих подчиненных, – несмотря на поздний час, я вызвал вас сюда, уверенный, что вы не будете сердиться на меня по этому поводу. Ваша жена остановилась в отеле, подождите…

– Отель "Иностранец", – сказал Керюэль.

– Она ждет вас. Единственно, о чем попрошу вас, мсье Бриде, так это изволить зайти завтра утром этажом выше. Мсье Шлессингеру, которого я не смог предупредить, все еще нужно уладить с вами несколько мелочей. К тому же, я буду здесь.

– Но как случилось, что моя жена оказалась в Виши?

– Вы сами ее скоро об этом спросите. Она вам расскажет лучше, чем я, – ответил Соссье с многозначительной улыбкой.

Это было настолько очевидным, что Бриде не стал настаивать.

– Итак, до завтра, мсье Бриде. Напомните вашей жене, что она тоже обещала нам прийти.

Бриде пожал руку каждому.

– Рад и за вас, и за себя, – сказал Бургуан, проводив его до самых дверей. – Нам не очень-то нравятся такие поручения. Да, мы хотим защищать порядок, но мы не хотим быть инструментом политической мести. Вы меня понимаете, правда, мсье Бриде? Каждый выполняет свою работу.