"Злая Звезда" - читать интересную книгу автора (Медведев Михаил)

Михаил МЕДВЕДЕВ ЗЛАЯ ЗВЕЗДА

Часть первая МЯСНИКИ ГОСПОДА ТВОЕГО

Тьма. Непроницаемая тьма. Тьма беспредельная и безнадежная настолько, что разум отказывается ее осознавать и рисует перед широко распахнутыми глазами фантастические картины недосягаемых миров, всполохи несуществующего света и лучи невидимых звезд. Безграничная безысходность. Кто бы мог подумать, что именно так выглядит бесконечность? Пустота, холод и мрак за толстым стеклом. К иллюминатору можно прижаться лбом и собственной кожей почувствовать Ничто. Ни одна молекула, ни один фотон не могут забраться в такую даль. Где-то совсем близко скрывается легендарная Грань. Конец всего Сущего. Там нет вообще ничего. Совсем ничего. Нет даже этого унылого мертвого вакуума, который окружает сейчас боевой звездолет Скабедов.

Капитан Бустел стоял на мостике и вглядывался в темноту, сложив на груди мускулистые руки. Он чувствовал себя самым одиноким существом во всём бескрайнем космосе. До ближайшего населенного мира так далеко, что это расстояние невозможно измерить никакими цифрами. Миллиарды световых лет отделяют его от мест, где можно встретить хотя бы самое захудалое погасшее светило. Звезды, туманности и скопления галактик выглядят отсюда такой крошечной точкой, что ее нельзя разглядеть даже в самый мощный телескоп.

«Большая дистанция превращает страшных гигантов в смешных карликов», – усмехнулся Бустел, вспомнив присказку своего старого приятеля. Как же его звали? Дэбл. Да, да, старина Дэбл. Он происходил не из рода Скабедов. Он даже не был гридером, но Бустел в любом бою спокойно доверял ему свою спину. Инопланетник Дэбл, где ты сейчас? Тебя так не хватает.

Бустел еще раз поднес к глазам распечатку, которую сжимал в руке. На мостике сразу загорелся свет, услужливо включенный кибермозгом корабля. От изменения освещения черный иллюминатор, как по волшебству, превратился в зеркало и безжалостно отразил поникшую фигуру капитана. Бустел в сотый раз перечитал приказ Гарма Скабеда. Длинный ряд маловразумительных чисел и жестокие слова: «Нанести удар по Эстее. Немедленно!»

Эстея – родной мир Дэбла. Он бредил об этой пресыщенной океанами планетке, когда умирал на руках Бустела. Дэбл погиб, спасая его, тогда еще капитана простого ракетоносца. А сейчас Бустелу придется уничтожить мир Дэбла. Капитан с усилием проглотил комок, застрявший в горле, и пробормотал короткую молитву. Пусть дракон Дамах будет милостив и никогда не допустит того, чтобы их души встретились в теплых пещерах.

За бортом корабля простиралась тоскливая пустота, и только бортовой компьютер знал, куда нужно лететь, чтобы добраться до обитаемых миров и найти среди них Эстею. Два выстрела в главный гироскоп, и звездолет будет вечно бродить во мгле, не в силах вернуться домой. Зародыши черных дыр навсегда упокоятся в бомбовых отсеках, космодесантники будут вечно спать в своих прозрачных консервационных камерах, которые спустя несколько столетий превратятся в комфортабельные гробы. Боевые роботы останутся лежать в смазке, так и не дождавшись приказа убивать.

«Я всего лишь солдат», – подумал Бустел и, отбросив сомнения, отдал мысленное распоряжение бортовому компьютеру:

– Вперед!

Звездолет со странным названием «Злая Звезда» вздрогнул и, быстро набирая скорость, помчался к цели. Скоро, очень скоро он достигнет Эстеи, и обитатели обреченной планеты так и не узнают, что с ними произошло, ибо смерть их будет мгновенной. Тяжела карающая длань Скабедов.

* * *

Пелена тумана, сотканного из дождевых брызг, укутала в холодных объятиях серые глыбы домов и превратила обитателей города в расплывчатые тени, бесшумно скользящие по берегам асфальтовых рек. Казалось, туман затормозил само время и вечно шуршащий шинами поток машин беспомощно завяз в пропитанном влагой воздухе. Созданные для бешеных скоростей автомобили, словно огромные морские черепахи, медленно ползли по мостовой, раскрашенной мертвенными отблесками рекламных огней.

Красные всполохи стоп-сигналов кровавыми кляксами растекались по черным лужам. Виктор выплюнул окончательно погасшую сигарету и смахнул с ресниц тяжелые капли воды. Дождь мешал ему наслаждаться бесконечным рекламным роликом, который неустанно транслировался огромным экраном, установленным на крыше соседней многоэтажки. Виктор замерз, его одежда промокла, в ботинках хлюпала вода, а за спиной призывно хлопал дверьми теплый и сухой вестибюль станции метро. Но в жестяной банке еще оставалось полстакана пьянящей жидкости, и Виктор продолжал неторопливо потягивать сладенькое пойло, жмурясь от бегущих по лицу дождевых струй.

Он никогда не изменял традиционный ритуал прощания с городом, ибо невыпитая на дорожку баночка «Отвертки» предвещала большие неприятности в пути. А путь предстоял неблизкий. Сегодня ночью Виктор в очередной раз покинет Землю. Странно, но со вчерашнего дня мысль о тесной рубке космической яхты не вызывала у него привычного отвращения. Похоже, он засиделся в провинциальной тиши родной планеты и его душа настоятельно требовала больших дел. Сейчас он прикончит дешевый коктейль и зайдет в круглосуточный магазин, чтобы запастись разными вкусностями. Потом, не возвращаясь в свою квартиру, отправится на пустырь и активирует гиперпереход к заждавшейся на орбите космической яхте.

– Отдохнуть не желаете? – Красота и нежность женского голоса, прозвучавшего из-за спины, плохо сочеталась с грязным смыслом вопроса.

– Не желаю, – буркнул Виктор, рассчитывая, что проститутка быстро отвалит восвояси и не станет больше осквернять своим присутствием священный ритуал расставания с малой родиной.

– Недорого возьму и скидку хорошую сделаю. Всего пятьсот рублей за нескучную ночь.

Виктор торопливо допил коктейль, швырнул банку рядом с переполненной урной и, не оглядываясь, устремился в метро. Ритуал был безнадежно испорчен.

– Ну, хоть сигаретой угости, – низенькая фигурка в сером плаще нахально преградила ему дорогу.

Виктор раскрыл было рот, чтобы обложить назойливую шлюху витиеватой бранью, но проникновенный взгляд огромных печальных глаз почему-то остановил его. Лицо показалось знакомым. Кроме того, дама внешне ничем не походила на женщину легкого поведения. Допустим, что дождь смыл боевой макияж. Допустим, что жизнь выгнала на панель человека с явным отпечатком интеллекта на лице. Но кто объяснит, почему у этой дуры не хватило мозгов нарядиться в соответствии с избранной профессией? Ведь висящий на узеньких плечиках мешковатый плащик надежно скрывает все прелести и лишь туго затянутый пояс вселяет слабую надежду на наличие талии.

– Не узнаешь меня, Витя Блинов? – Тонкие губы женщины изогнулись в грустной усмешке. – Я тебя тоже не сразу узнала, а то бы и не подошла, конечно.

– Не имею чести, – буркнул Виктор и неучтиво отодвинул надоедливую незнакомку в сторону.

– Мы встречались в институте, – тихо проговорила женщина в спину удаляющегося Виктора. – Я училась на параллельном потоке. Тамара меня зовут. Бакулина.

Виктор прекрасно помнил нескладную девчонку из нулевой группы. Может быть, между ними даже что-то было на какой-нибудь пьяной студенческой вечеринке, однако Виктор не хотел продолжать давнишнее знакомство и просто ускорил шаг. Сейчас хлопнут стеклянные двери метро, и озорница Томка навсегда растворится в бездне прошлого.

– Отвали, урод! – В голосе бывшей однокурсницы сквозил неподдельный ужас. Виктор взялся за ручку. «Издержки профессии», – подленько подумал он, но звонкий шлепок пощечины заставил его оглянуться. Сжавшаяся и даже вроде уменьшившаяся в росте, Тамара стояла, закрыв лицо руками. Нависший над ней двухметровый амбал занес руку для следующего удара.

– Я тебе гаворыл, нэ ходи сюда! – орал громила. – Здэсь мои девочки работают, да!

У сутенера был сильный кавказский акцент.

– Только этого мне не хватало, – прошептал Виктор, нехотя направляясь к очагу конфликта.

– Еще раз прыдешь – я тебя убью! – громко провозгласил кавказец, повторно награждая женщину сильной оплеухой. Приближения Виктора он не заметил, а тот и не пытался проявить благородство и вызывать противника на честный бой. Никто не ведет честной войны с тараканами. Их просто давят ногами.

– Повернись, красавчик, – Виктор фамильярно хлопнул амбала по плечу. Тот мгновенно развернулся и громко прошипел:

– Это мое место! Забирай свою б…

Договорить ему Виктор не дал. Он резко мотнул головой, будто хотел клюнуть противника. Благодаря разнице в росте, удар лбом пришелся точно по красивому мужественному носу громилы. Сутенер прогнулся назад, и Виктор незамедлительно пнул его коленом в пах. Противник изобразил почтительный поклон. Завершающий удар локтем по ключице поставил скрюченного кавказца на колени.

– Спасибо, Блинов, – растроганно поблагодарила Тамара. – Только не стоило тебе вмешиваться. Теперь я точно не смогу здесь появляться.

Она испуганно посмотрела за спину Виктора. Тот тоже оглянулся и проследил за ее взглядом. Из машины, припаркованной рядом с перекрестком, синхронно появились два грозных силуэта. Оба дружно сунули руки в оттопыренные боковые карманы.

– И, как назло, милиции нигде нет, – проворчала Тамара, вертя головой по сторонам.

– Не надо милиции, – решительно возразил Виктор. – Уходим.

Его совсем не радовала перспектива оказаться в участке, тем более что его плечевую кобуру оттягивал нелегальный бластер. Петержак, памятуя о былых заслугах Виктора, безусловно, вытащит его из КПЗ, но обязательно навешает кренделей за ношение лучевого оружия. Может быть, даже яхту отнимет. Нет, контакта с милицией необходимо избежать любой ценой.

– Я живу тут недалеко, – сказала Тамара, не отрывая затравленного взгляда от «быков», мнущихся рядом со своим «бумером».

– Почему бы тебе не пригласить меня на чашку чая?

– Идем, – женщина потянула Виктора за рукав. – Быстрее.

– Найду, зарэжу, – прохрипел поверженный кавказец, так и не поднявшийся с колен. Виктор брезгливо посмотрел вниз. Его глаза встретились с глазами громилы. Несколько секунд они взирали друг на друга с нескрываемой ненавистью. Неожиданно зрачки сутенера вытянулись в тонкую вертикальную линию. Виктор среагировал молниеносно и так же молниеносно пожалел об этом. Точный удар носком ботинка в висок получился слишком сильным. Сутенер опрокинулся на бок и задергался.

– Бежим! – Виктор сорвался с места. Он прекрасно знал, как выглядят предсмертные конвульсии, и понял, что теперь он не отделается нудной нотацией и конфискацией яхты. В воздухе отчетливо запахло пожизненным рабством на рудниках Тарока.

Со стороны перекрестка послышались приглушенные дождем крики и выстрелы. Стреляли в воздух. Друзья убитого очень громко шумели, но покарать преступника почему-то не торопились. Они спокойно проводили глазами беглецов и сели в машину. Один из них приложил к щеке маленький золотистый кругляшок и прошептал:

– Она увела его. Неплохо отработала, но без Резо бы не справилась. Он просто гений. Так изобразил агонию, что тех двоих как ветром сдуло. Действуй по основному плану и не забывай, у этого гада есть оружие и кое-какой боевой опыт. Убьет, не поморщится. Не забудь, имперскую «наружку» нужно отсечь, когда они пройдут пункт «А». Не спеши. Объект ничего не должен заметить.

– Точно. Такому убить, что на забор помочиться, – утвердительно кивнул мужчина, сидящий в водительском кресле.

– Не твое дело, – буркнул пассажир, убирая золотистый кругляшок и поворачиваясь к двум мужчинам, расположившимся на задних сиденьях. – Что у вас?

Ему никто не ответил. Откормленный бородач с неопрятной прической склонился над портативным компьютером. Он энергично дымил мятой папироской и стучал по клавишам волосатыми пальцами.

– Кока! Орлан, кажется, к тебе обратился, – угрожающе пророкотал водитель.

Бородатый Кока встрепенулся, заерзал на кожаном сиденье и обильно припорошил табачным пеплом экран компьютера.

– Всё нормально, шеф, – прощебетал он тоненьким голоском. – У объекта есть телеметрический радиомаячок. Подавлю, как только вы устраните наружное наблюдение. Вместо него активирую запись спокойного состояния объекта. Никто не догадается, что этот хмырь напуган или призывает помощь. Дублирующий канал контроля перемещений висит у него на «мобиле». Сейчас работаю над ним, но проблем не возникнет. В крайнем случае, на несколько минут положу сервер сотового оператора. Не волнуйтесь, господин Орлан.

– Молодец. Острова и мулатки ждут тебя. А что у этого? – Орлан брезгливо ткнул пальцем в соседа Коки.

У окна сидел худощавый лысеющий мужчина с остатками кучерявых черных волос. Его руки загадочно мотались между заостренным носом и спинкой переднего кресла. Он никак не реагировал на начальника. Кока бесцеремонно пихнул его локтем в бок. Мужчина взвился и звонко стукнулся головой о крышу машины.

– Вы мешаете мне работать! – проверещал он.

– Ты у меня вот где сидишь, Брут, – угрюмо сообщил Орлан и очень красноречиво взял себя рукой за горло. – Два часа впустую машешь руками. Докладывай, чего добился?

– Я не могу найти ни телепатический контроллер, ни следов киберпаразита, – с убитым видом доложил Брут.

– А они есть, дружище. Их не может не быть. Кибер-Империя никогда не выпускает таких людей, как Виктор Блинов, из своих любящих объятий. – Орлан перегнулся через спинку своего кресла. Под тяжелым взглядом холодных рыбьих глаз Брут напрягся и затрепетал, словно кролик, узревший удава.

– Ищи контроллер, экстрасенс хренов. У тебя мало времени.

Брут быстро закивал.

– Ищи и помни о мине в своей башке. – Орлан веско постучал Брута костяшками пальцев по лбу. – Часикам осталось тикать ровно сорок минут.

Убедившись, что его слова произвели должное впечатление, Орлан поудобнее устроился на своем месте и повелительно махнул рукой.

– Поехали на пункт «Б».

– А Резо? – удивленно спросил шофер.

– Проклятье! Совсем забыл про него. Заводи машину, я сейчас.

Орлан выскочил под дождь и, задрав воротник кожаной куртки, устремился к лежащему в луже подчиненному. Мимо спешили редкие прохожие. Они старательно не обращали внимания на неподвижное тело. Орлан присел рядом с Резо и пощупал пульс на запястье.

– Зверь! – процедил он сквозь зубы и с отвращением посмотрел в дождливую мглу. – Недолго тебе осталось топтать Землю, мерзавец.

Незаметно перекрестившись, Орлан достал из кармана газовый баллончик и нажал на клапан. Черное облако окутало труп. Когда оно рассеялось, Орлан вместе со всей своей командой уже мчался к пункту «Б», а на асфальте остался лежать человеческий скелет, одетый в добротную дорогую одежду. Появившийся вскоре милицейский патруль долго не верил своим глазам и не решался доложить начальству о странной находке.


Тамара и Виктор, не разбирая дороги и разбрызгивая лужи, промчались по мокрым аллеям парка. Толкая редких прохожих, они нырнули в подземный переход. Здесь сбавили шаг и немного отдышались.

– Может, разойдемся? – предложил Виктор. – Так будет безопаснее.

Тамара испуганно посмотрела на него и усиленно замотала головой.

– Я боюсь, – всхлипнула она.

– Тогда пошли ко мне. Я один живу и сегодня уезжаю. Оставлю тебе ключи. Присмотришь за квартирой, пока всё не успокоится.

– Н-нет! – решительно отказалась женщина, но голос ее слегка дрогнул.

– Никто тебя там не найдет, дурочка, – улыбнулся Виктор. – Живи сколько хочешь. Только счета вовремя оплачивай и клиентов не приводи.

– Ты – мой первый клиент, – потупилась Тамара.

«Врет и не краснеет, – восхитился Виктор, вспомнив ее разговор с покойным сутенером. – Вот что значит настоящий профессионализм».

– Ты – мой первый клиент, – повторила женщина. – И я не хочу переезжать. Пойдем, я тебя чаем напою, подсохнешь немного. Дома-то, наверное, скучно одному?

Виктор посмотрел на часы. В запасе оставалось три часа. Космическая яхта припаркована на низкой орбите и появляется над горизонтом всего на полчаса один раз в сутки. Если он опоздает, то придется ждать следующей ночи, а, учитывая сегодняшнее происшествие, это может оказаться опасным. У Виктора не было никакого желания тратить время на заботу об опустившейся однокурснице.

Ему сейчас больше всего хотелось снова очутиться на своем паршивеньком, крошечном и таком уютном звездолетике. Плевать, что холодильные камеры пусты! Через пару дней он проголодается и с аппетитом будет жрать синтетическую лапшу. Как прекрасно читать толстые книжки, пялиться в навигационные мониторы и медленно лететь на самом экономичном режиме к миру, где подруги не становятся проститутками и где не приходится убивать ни в чем не повинных сутенеров. «У этого кавказца, наверное, родители есть? А может быть, и дети? Что произошло с моими мозгами? – с тоской размышлял Виктор. – На долю секунды померещилось, что передо мной гридер, – и вот результат. Ерунда какая-то. Даже хорошо замаскированного гридера невозможно спутать с человеком. Слишком заметны различия в строении черепа».

Дробный лязг железа по каменным плитам разорвал воздух. Гомонящая, смердящая табаком и «Моментом» стайка тинейджеров в обитых железом ботинках ссыпалась по лестнице. Немногочисленные обитатели и случайные посетители подземного перехода напряглись, предчувствуя неприятности. Виктор мысленно прикинул боевую мощь вероятного противника. Крупный самец, очевидно вожак, полтора десятка умственно неполноценных шакалят и две ярко раскрашенные самки на всех. Результат схватки – без сломанных конечностей обойтись будет трудно. Лучше не связываться. Покалеченный подросток – это не совсем то же самое, что убитый сутенер. Это гораздо хуже.

– Не люблю крыс, – прошептал Виктор, провожая взглядом звенящий цепями молодняк.

У выхода из перехода банда задержалась. Подростки плотным кольцом обступили сутулого очкарика, изучавшего лоток с компьютерными дисками.

– Девочками интересуешься? – мрачно спросил вожак стаи.

Очкарик отрицательно помотал головой.

– Да брось ты. Мы недорого берем, – настойчиво прогундосил дылда. – Сто рублей, и останешься доволен.

– Сто рублей каждому! – восторженно пропищал какой-то сопляк в клепаной кожанке.

– Ты что, не понял, чудила? Доволен будешь. Галька, покажи ему.

Высокая девица с черными кругами вокруг глаз с готовностью распахнула плащ.

– Ну, как? – глумливо усмехнувшись, спросил амбал.

– Красиво, – неуверенно пролепетал очкарик и начал беспомощно озираться по сторонам.

– Раз красиво – плати. Стриптиз на халяву не бывает.

Два шкета схватили очкарика за руки. Девица по имени Галька запустила руку в его внутренний карман.

– Сволочи, – прошептал Виктор. Его рука, словно самостоятельное существо, независимое от центральной нервной системы, заползла за пазуху. Ладонь коснулась жесткой и холодной рукояти лучемета.

– Нет! – Тамара повисла на Витином локте. – Давай уйдем!

– Без тебя разберусь, – он оттолкнул женщину и двинулся на выручку очкарику.

Несчастная жертва уличной банды дергалась и неуклюже брыкалась, пытаясь вырваться. Сразу несколько рук обшаривали у него карманы. В какой-то момент удивленно-испуганное лицо очкарика стало суровым. Он нахмурился и застыл на месте. Виктор, не дойдя десяти шагов, остановился. Стало видно, как стекла очков хиляка покрылись паутиной трещин, как вздулась куртка у него на животе.

– Пожалуй, женщина права, – сказал Виктор, резкоменяя курс. – Нужно валить отсюда.

Очкарик проворно повернулся вокруг своей оси. Вожак стаи громко заверещал, выполнил немыслимый кульбит в воздухе и врезался головой в витрину продуктовой лавки. Из нее, словно из рога изобилия, посыпались банки с пивом, сигаретные пачки и радужные упаковки со сладостями.

Виктор не удержался и оглянулся через плечо. За то время, пока он не смотрел на очкарика, тот успел сбросить куртку и переместиться на свод подземного перехода. Теперь он, словно летучая мышь, обозревал оттуда своих недругов и устрашающе шипел. В его руке чернел большой пистолет, стволом которого он водил из стороны в сторону, предупреждая нападавших о грозящих им серьезных неприятностях. Чтобы усилить впечатление, очкарик затрясся, его рубашка с треском лопнула, и на свет показались две дополнительных руки. До этого они были сложены на животе и скрыты одеждой.

– Что это? – испуганно пролепетала Тамара.

– Генетический модификант, – Виктор зацокал языком от восхищения. – Ни разу не видел, но много слышал.

Предводитель банды с большим трудом выбрался из-под груды напитков и продуктов. Несколько секунд он угрюмо взирал на обосновавшееся на потолке чудо природы. А потом, совершенно неожиданно, вместо того, чтобы дать стрекача, бросился в атаку. Модификант нажал на курок. Пистолет затрещал и выпустил длинную очередь зарядов. Все пули попали в цель, превратив грудь жертвы в огромную дымящуюся воронку. Девица Галька взревела от ярости и тоже прыгнула на модификанта. В мгновение ока на ее пальцах выросли полуметровые блестящие когти. Бывший очкарик запрыгал по потолку и, метко лягнув Гальку в лицо, сбил ее с ног. Еще до того, как девица упала, мстительный модификант несколько раз прострелил ее из своего оружия. Мелкая шпана тоже пришла в движение и с омерзительным шуршанием полезла на стены. Трудные подростки прямо на ходу преобразовывались во вполне зрелых и весьма крупных пауков. Виктор понял, что сейчас произойдет. Он повалил Тамару на пол и, встав на четвереньки, потащил ее к выходу. Очкарик словно ждал, когда они удалятся, и открыл шквальный огонь только после того, как беглецы поднялись по лестнице и выбрались на улицу.

Виктор помог своей старой знакомой встать на ноги. Правда, отряхивать женщине колени он не стал. Слишком много чести для дешевой проститутки. А впрочем, и для дорогой тоже многовато будет.

– Что это было? – охрипшим от страха голосом спросила Тамара.

– Гридерские биороботы, – вздохнул Виктор. – Только их мне и не хватало.

– Какие биороботы? Ты на каком языке со мной разговариваешь?

– Не важно. Долго объяснять. Пойдем, я тебя провожу. Показывай, где живешь.

На лестницу подземного перехода выскочил паук. Проскрежетав что-то невразумительное, он упал на ступени, издал прощальный вопль и испустил дух. В его брюхе дымилась дыра размером с ладонь.

Тамара заверещала и бросилась бежать по направлению к ближайшей подворотне. Виктор рысью помчался за ней. Его голова вертелась из стороны в сторону, стремясь распознать любую неожиданность, с какой бы стороны та ни подкрадывалась. Проскочив подворотню, Тамара уверенно ворвалась в ближайший подъезд и торопливо застучала каблучками по ступеням. Освещение на лестнице отсутствовало, и Виктору пришлось пробираться на третий этаж на ощупь, ориентируясь только на звук Тамариных шагов и на скрип ключа в замке. В полной темноте он проскользнул в квартиру. Дверь за его спиной захлопнулась, и слабая лампочка залила болезненной желтизной убогую обстановку прихожей.

Тамара облегченно вздохнула и скинула туфли.

– Сейчас сделаю чай, – сказала она. – Посиди пока в комнате.

– Чай так чай, – Виктор пожал плечами и посмотрел на часы. Задерживаться он не собирался, но на чашку чая время еще было.

Единственная комната квартиры представляла собой нечто среднее между складом старьевщика и кельей нищего программиста. На большом обеденном столе громоздилась пыльная пирамида из книг. У края поцарапанной столешницы приткнулся крошечный мониторчик допотопного компьютера. Похоже, компьютер в этом доме не выключали никогда. Топорщащийся проводами системный блок жалобно жужжал на полу. Кипы распечаток прижимали его к батарее парового отопления.

Одну из стен от пола до потолка занимали книжные полки, забитые старыми газетами и древними сувенирами. Бюстик Сталина соседствовал здесь с бюстиком Наполеона, и они вместе очень дружно подпирали рассыпающуюся подшивку журнала «Нива» за 1903 год.

Виктор присел на узенькую скрипучую тахту, мало похожую на главное место работы жрицы любви. Прямо перед ним высилось очень старое трюмо, знакомое ему еще со студенческих времен. Главную ценность семейства Бакулиных забыть было совершенно невозможно. Тамара утверждала, что сия мебель была изготовлена в конце XVIII века и какое-то время украшала интерьеры квартиры Пушкина на Гороховой. Потрепанный антиквариат благополучно пережил блокаду и теперь служил подставкой для очень древнего телефона. Настолько древнего, что Виктору захотелось снять трубку и строгим голосом сказать: «Барышня, Смольный, пожалуйста».

– А как же квартира на Владимирском? – спросил он, не повышая голоса.

В панельных домах первых поколений настолько тонкие стены, что можно расслышать тихий шепот даже с лестничной площадки.

– Продали. Дом пошел под реконструкцию, и нас настоятельно попросили съехать.

На плите, исходя паром, зашипел чайник. Тамара бодро стучала ножом, готовя бутерброды. Виктор достал из кармана бумажник и извлек из него толстую пачку денег. Скромный остаток премиальных за добытый для Российской Федерации гравитрон. Выдернув несколько бумажек на такси, остальные он положил на стол и накрыл листком бумаги. Потом взял ручку и торопливо написал на обрывке пару строк. Снова посмотрел на часы и поднялся. Чаепитие грозило затянуться, и лучше было бы уйти прямо сейчас.

– Уходишь? – спросила Тамара, бесшумно появляясь в дверях.

– Да. Пора, – Виктор поспешно отвернулся от стола, будто его могли уличить в какой-то мерзости.

Он уже собрался произнести кучу бессмысленных извинений, как вдруг понял, что в голосе Тамары прозвучали какие-то неприятные нотки. Виктор поднял глаза. Прямо ему в лицо смотрел грибообразный наконечник парализатора. «Хреново», – подумал он, непроизвольно делая шаг назад. Это оружие ему было слишком хорошо знакомо. Когда проклятые «синие человечки» похитили его с Земли и он в качестве раба попал на рудники далекой планеты, тамошние надсмотрщики близко познакомили его с действием этой хитрой штуковины.

– Извини, Блинчик, – палец Тамары надавил на курок. Виктор молниеносно отклонился в сторону. Заряд прошел мимо. Томка отпрянула в коридор и снова выстрелила. Чертыхаясь и круша книжные башни, Виктор перекувырнулся через голову и схватил старенький табурет за хилую ножку. Парализатор в руках Тамары зудел и неустанно пытался ужалить неуловимую цель. Виктору не оставалось ничего, кроме как, проскользнув под невидимым лучом, швырнуть в женщину табуреткой. Вскрикнув, Тамара упала, ударившись головой о стену. Рассвирепевший Виктор подскочил к ней и выбил из рук оружие.

– Кто тебя послал?! – проревел он.

– Я не знаю, – пролепетала женщина, выставив перед собой ладошку, словно хотела закрыться от материализовавшегося ночного кошмара.

– Почему ты напала на меня?

– Вчера пришел мой отец и сказал, что я должна слушаться людей, на которых он покажет, – она разрыдалась. Слезы смешались с кровью, сочащейся из разбитой брови, и потекли по лицу розовыми ручейками.

– Ты всегда слушаешься своего отца? – удивился Виктор.

– Мой отец умер четыре года назад! Я сама его похоронила, – всхлипнула Тамара, – но вчера он пришел и сказал…

«Совсем хреново, – трезво оценил обстановку Виктор. – Слишком много чудес для одного дождливого вечера. Надо срочно выяснить, кому всё это могло понадобиться, и рвать когти».

Виктор помог женщине подняться и даже протянул ей чистый носовой платок, чтобы она могла вытереть лицо.

– И зачем же ты прикидывалась шлюхой? – спросил он, безуспешно стараясь добиться доброжелательного звучания своего голоса.

– Они рассчитали, что так будет проще заманить тебя в квартиру.

– Кто они?! – вспылил Виктор. Похоже, неведомые противники очень хорошо его изучили. Он действительно не любил ходить в гости. Особенно не любил навещать старых, давно забытых знакомых, отношения с которыми не поддерживал много лет.

– Кто они? – снова спросил Виктор и втолкнул Тамару в комнату.

– Резо – и еще один тип с прилизанными волосами. У него дурацкая такая кличка. Орен, кажется.

– Резо – это тот, который изображал сутенера?

– Да.

Виктор выдернул из плечевой кобуры бластер, подошел к окну и выглянул на улицу. Обычный двор. Ничего особенного. Пара продрогших прохожих, прикрываясь зонтиками, спешит добраться до своих уютных квартир. Несколько машин мокнут на газонах. Всё тихо.

– Что ты должна была сделать после того, как парализуешь меня?

– Позвонить.

– Звони, – Виктор мотнул головой в сторону старинного телефона.

– Но тогда они придут за…

– Звони!

Он достал свой мобильник и набрал номер службы космической безопасности. Связываться со своим куратором он имел право только в самом крайнем случае. Интуиция подсказывала ему, что этот крайний случай наступал, но номер отвечать не пожелал. Виктор потряс мобильник и посмотрел на радужный экранчик. Индикатор покрытия зоны показывал безнадежный ноль. Виктор подошел к окну. То же самое. Такое впечатление, что он очутился в железном ящике.

«Справлюсь сам», – самонадеянно решил Виктор.

Тамара между тем потрещала диском допотопного аппарата, немного послушала короткие гудки и положила трубку.

– Всё, – сказала она. – Сейчас они придут.

– Запрись в туалете, – приказал ей Виктор. – Там будет безопаснее.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Я должна буду открыть им.

В дверь постучали. Резко и решительно. Будто знали, что никто не будет рад их приходу.

«А ведь я дурак, – сделал Виктор неожиданное открытие, замерев у обшарпанной двери. – Вступать в открытый бой с сильным противником, который к тому же еще и знает наперед каждый твой шаг, по меньшей мере, наивно». Стараясь не скрипеть половицами, он отступил на кухню. «Третий этаж «хрущевского» дома – это не очень большая высота. Тамара подала условный сигнал, а значит, они не будут ждать побега», – подумал он.

Что-то тупое и тяжелое обрушилось Виктору на голову. В глазах потемнело.

* * *

Элеонора лениво постукивала кончиками пальцев по клавишам бортового компьютера. Она уже в четвертый раз набирала учебное полетное задание, а найти правильное решение всё никак не удавалось. Ее виртуальный звездолет упорно отказывался прибывать в порт назначения. Он то разбивался о твердь неизвестно откуда взявшегося астероида, то тонул в раскаленной плазме блуждающей звезды, то беспомощно зависал в пустоте, с опустевшими баками и умирающим от голода экипажем.

По правую руку от Эльки сидел ее законный супруг принц Жак. Его гигантский торс возвышался над пультом, как туша бронтозавра над доисторическим болотом.

Жак вдумчиво шелестел накладными на недавно закупленный товар и раскладывал их на заунывно гудящей информационной панели. Время от времени гигант удовлетворенно хмыкал и жмурился. Он мог быть вполне доволен собой – трюмы «Тумфэра» забиты грузом по самые люки. Даже в коридорах и коммуникационных переходах громоздятся ящики с предметами самой первой необходимости – боеприпасами, лучеметами, атомными бомбами и разной прочей смертоносной дрянью, а также сырьем для ее изготовления.

Когда «Тумфэр» еще только швартовался на орбите Зена, на местных оружейных рынках резко подскочили цены. Торговцы никогда не упускают случая поживиться, и с этим приходится мириться. Что поделать? Эстея находится в состоянии войны с Кибер-Империей, а с тех пор, как Жак занялся поставками снаряжения для своего родного мира, никто во всей Галактике не покупал таких больших партий оружия, как он. Правда, средств катастрофически не хватало. В этот раз ему пришлось продать фрегат «Гедабас», самый быстроходный корабль Эстеи. Элеонора опасалась, что если дела пойдут так и дальше, то при закупке следующей партии придется загнать за бесценок и яхту Вити Блинова, если, конечно, он, наконец, отважится покинуть родной мирок и присоединится к старым друзьям.

– Мы освоили все средства? – спросила Элька, подавив приступ зевоты. Ей опять не удалось состряпать толковое полетное задание. На этот раз ее посудина была раздавлена гравитационным полем черной дыры.

– Да, – весело откликнулся Жак, – деньги потрачены, гравитронной руды больше нет. Доставим эту партию, и можно отправляться на охоту.

– Опять будем собирать старый металлолом, – констатировала Элеонора, – чтобы на вырученные деньги угробить еще несколько тысяч жизней.

– Я знаю, тебе это надоело, милая, – Жак положил свою огромную ладонь на плечо жены, – а что еще нам остается делать?

– Закончить войну! – Элеонора оттолкнула его руку и выбралась из глубокого штурманского кресла. – Эстея не сможет бесконечно долго противостоять Империи. Силы слишком неравны. Надо договариваться. Отдайте им часть своих рудников. Война закончится, когда Империя сочтет ее экономически невыгодной для себя. Не забывай, всемогущий император – это всего лишь компьютерная программа. Она подсчитывает всё до мелочей, и когда-нибудь цифры разложатся в нашу пользу.

Лицо Жака стало кислым. Ему порядком надоела болтовня о мирных переговорах. Он не уставал повторять всем и каждому, что настоящий мир может наступить только после настоящей победы. Любые переговоры лишь перенесут боевые действия в будущее, в виде очень плохого наследства для потомков.

– Когда император поймет, что затраты на войну не окупятся всеми нашими сокровищами, война закончится, – убежденно заявил Жак.

Он отвернулся, давая Эльке понять, что не желает выслушивать ее возражения. Он и так выучил их наизусть. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Жак привычно пересчитал красные точки на экране гравирадара. Их было, как обычно, пятнадцать, что и подтверждали итоговые числа на соседнем мониторе. Имперские крейсера неотступно следовали за ними от самого Зена, но напасть не решались, ибо Канон гласит – война за планету может вестись только в той звездной системе, где эта планета находится. Кроме того, неподалеку болтался объединенный боевой флот торговцев Зена, делая имперцев еще более законопослушными. Жадные и предусмотрительные торговцы будут оберегать «Тумфэр» до преодоления им светового барьера.

Настойчиво загудел зуммер межкорабельной связи, и до этого откровенно храпевший на пульте вахтенный матрос дернулся, щелкнул тумблером и сонным голосом произнес ритуальную фразу:

– Торговое судно «Тумфэр», порт приписки Эстея.

– Ракетный когг «Пэнэшен», Бирре. Хочу поговорить с капитаном.

– Бирре – гридерская планета. Что им от нас надо? – прошептала Элька на ухо Жаку. Тот молча пожал плечами.

– Капитан отдыхает, – вахтенный уже собрался отключить связь, но его собеседник был настойчив.

– Тогда соедините меня с хозяином судна, принцем Дкежраком, – распорядился надменный голос из динамиков. – Я знаю, что он на борту.

– Представьтесь и сообщите цель предполагаемого контакта, – не менее чванливо потребовал матрос, покосившись на Жака. Тот отодвинул вахтенного от переговорного устройства и сам сел рядом с микрофоном.

– Что вам угодно? – подчеркнуто вежливо поинтересовался принц. Он не ожидал ничего хорошего от встречи с гридерским ракетным коггом.

– Я полномочный представитель союзного правительства гридерских планет и капитан «Пэнэшена». Меня зовут Вирлион, и у меня есть предписание получить у вас принадлежащее гридерам имущество.

– Я ничего у вас не брал и отдавать ничего не собираюсь. – В словах Жака не отразилось никаких эмоций, как будто говорил не он, а робот, но Элька видела, как побагровело лицо мужа.

– По закону они не имеют права на нас напасть, – пробормотала Элеонора.

– Имеют, – отмахнулся Жак.

– Это не война между планетами, – тихо подтвердил вахтенный, – это больше похоже на имущественный спор.

– Урожденная планеты Земля, Элеонора, которая в настоящий момент находится на борту вашего судна, является собственностью гридерской биологической лаборатории, – высокомерно отчеканил Вирлион. – Она должна быть возвращена владельцу.

Сильные пальцы Жака быстро нажимали клавиши блока контроля противометеорной защиты. Одновременно он пытался вычислить местоположение врага, но когг «Пэнэшен» еще не вошел в зону досягаемости дряхлого гравирадара. Обидно, что старенький «Тумфэр» так медленно разгоняется. Если бы они преодолели световой барьер, их бы уже никто не достал. До перехода оставалось еще больше часа. Им не удастся улизнуть, и Вирлион это прекрасно знал.

– Ты назвал мою жену имуществом, синяя скотина! – Жак отключил предохранитель на своем лучемете. Вахтенный матрос, не дожидаясь дополнительного приказа, включил сирену и объявил по внутренней связи тревогу. Заунывный рев разнесся по загроможденным оружием отсекам.

– Да, урожденная планеты Земля, Элеонора, является частью имущества нашей космической лаборатории. – Вирлион говорил, растягивая каждое слово. Похоже, он просто заговаривал Жаку зубы, выигрывая время для маневра. – Эта самка человека была поймана на Земле биологической экспедицией гридеров перед самой гибелью экипажа нашего исследовательского судна. Потом вы нашли опустевший звездолет и вернули его нам за крупное вознаграждение. Это было очень любезно с вашей стороны, – отметка когга наконец-то появилась на экране. «Пэнэшен» стремительно сближался с «Тумфэром», – но вы забыли отдать нам самку, которую обнаружили на его борту. Консулат спасения гридерской расы располагает всеми доказательствами вашего преступления.

– Она свободное разумное существо и не может быть признана имуществом или судовой принадлежностью! – перебил его Жак, быстро подбирая на клавиатуре наиболее подходящий алгоритм противоракетного маневра. Враги в первую очередь постараются вывести из строя двигатели и при этом не повредить обитаемую часть звездолета. Элеонора нужна им живой. Значит, они используют высокоскоростные ракеты малого калибра…

– Согласно пункту 2237 конвенции мирного сожительства гуманоид шестнадцатого порядка может считаться свободным и разумным только на своей планете. За ее пределами ваша жена – вещь! Так гласит закон! – Вирлион ликовал. «Пэнэшен» сумел выйти на линию атаки, а неповоротливый «Тумфэр» только начал разворот.

На мостик ворвался запыхавшийся капитан Дифор. От него пахло потом и машинным маслом. Последние три часа он вместе с мотористами пытался починить стабилизационный блок тормозного двигателя.

Когг отстрелил две торпеды и выпустил противорадарное облако. Его отметка исчезла с мониторов.

– Приготовиться к борьбе за живучесть и к отражению абордажной атаки, – с дрожью в голосе проговорил вахтенный. Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал как можно тверже, но у него это плохо получалось.

– Не делай глупостей, Жак, – вмешалась Элька, до этого тихо стоявшая в стороне и отрешенно наблюдавшая за происходящим. – У нас нет шансов выиграть этот бой, а если «Тумфэр» не придет на Эстею – планета погибнет. Ты это знаешь. Имперцы просто вырежут наши безоружные войска, а мирное население продадут в рабство. Не стоит рисковать миллионами жизней ради меня.

Неуклюжий «Тумфэр» вздрогнул, пытаясь изменить курс и уклониться от атаки когга. Все присутствующие знали, что это невозможно. Торговое судно слишком громоздко и неспособно противостоять верткому коггу. Могучим вооружением «Тумфэр» также никогда не обладал. Он всегда был всего лишь грузовым звездолетом.

– Миллионы жизней не стоят одного твоего волоса, – Жак закусил нижнюю губу так, что на ней выступила капелька крови. – Мы будем драться!

Элеонора в упор смотрела на Жака. Она знала, что сейчас происходит в его душе, и от всего сердца жалела его. Расклад был очень простой – гридеры получат свое в любом случае. Согласится Жак на их условия или будет защищать свою супругу до последнего человека, до последней обоймы. Он всё равно не сможет спасти ее, даже пожертвовав целой планетой.

– Для тебя чужие жизни, может быть, ничего и не стоят. Но не для меня! Я не хочу стать причиной массовых убийств. – Элька повысила голос. – Капитан Дифор, слушайте приказ. Принц Дкежрак предал короля Эстеи. Немедленно примите командование и сообщите гридерам, что меня сейчас доставят на их корабль.

От такой наглости у Жака отвисла челюсть. Ни один здравомыслящий человек на «Тумфэре» не смел пойти против принца. Однако капитан Дифор, к которому был обращен Элькин призыв, оказался слишком занят, чтобы реагировать на глупости. Он стоял у пульта. Его глаза были прикованы к мониторам, руки побелели на штурвале ручного управления. Ему только что удалось изменить плоскость вращения «Тумфэра». Для этого пришлось пожертвовать спасательной шлюпкой и половиной тормозных патронов. Звездолет повернулся бортом к преследователю и вражеские торпеды попали в сектор обстрела носовых противометеорных пушек. Две тонкие линии лазерных выстрелов прочертили черноту космоса и расцвели двумя облачками белого газа. Простые прямоидущие цели – простой защитный маневр. С более сложными маневрирующими целями на ручном управлении не справиться. Кроме того, уклоняясь от торпед, «Тумфэр» потерял скорость и теперь нескоро сможет миновать световой барьер. Фактически разгон пришлось бы начинать заново.

– Вирлион, сколько тебе нужно, чтобы отказаться от Элеоноры? Хочешь, я подарю тебе гравитронное месторождение? – Жак всей грудью навалился на пульт, тяжело дыша в микрофон. Рожденный как потенциальный король, принц Дкежрак никогда не умел давать взяток. Не получилось у него и на этот раз.

– Есть вещи, которые не продаются. Честь расы и долг перед родиной из их числа, – победно изрек капитан когга. – Самку вам придеться отдать.

– Скажите, что мы готовы вернуть им их имущество. Пусть высылают катер, – неожиданно заявил Дифор.

Если бы эти слова произнес не старый друг Жака, а кто-нибудь другой, то этого человека уже не было не только среди живых, но и среди мертвых. Принц разорвал бы его, как плюшевого медвежонка. Он и сейчас еле сдержал себя.

– Ты правильно поступаешь, Дифор, – одобрительно закивала Элеонора. – Жизнь человека не стоит планеты.

– Не нервничайте, принцесса, – капитан загадочно улыбнулся. – Всё будет хорошо, поверьте мне.

– Ладно. Может быть, ты и прав. Вирлион, высылай катер. – Жак решил довериться своему капитану. Еще не было случая, чтобы тот его подвел. Но, если Дифор всё-таки окажется предателем, то ему предстоит долго молить о смерти и никто его не услышит. В королевских темницах очень толстые стены.

– Вы должны гарантировать ей безопасность, – устало попросил Жак, поднеся микрофон к пересохшим губам.

– Никаких гарантий, – голос в динамиках стал суровым, – это наша собственность.

Жак как будто окаменел. Его могучее тело застыло, и он, ссутулившись, склонился над пультом. Никто из присутствовавших в рубке не рисковал прервать гробовое молчание. Все знали, как много значит Элеонора для принца Жака, четвертого клона короля Тинора. Он с радостью отдал бы за нее свою жизнь, бросил бы на растерзание Империи Эстею – единственную планету своего народа, но даже эти страшные жертвы не могли сейчас спасти Элеонору от гридеров. Им нужна она, нужно ее тело, ее мозг, ее генетический код. Только настоящее чудо могло изменить хоть что-то, и все надежды теперь были связаны с капитаном Дифором, который настукивал свои распоряжения на клавиатуре, изредка посматривая на включенное устройство межкорабельной связи. «Пэнэшен», не снижая скорости, сближался с беспомощно повисшим в вакууме «Тумфэром».

– Вирлион! Мы договорились о том, что ты пришлешь катер, – хладнокровно напомнил Дифор, наклонившись к переговорнику.

На пульте вспыхнули лампы, предупреждающие о критически малом расстоянии до постороннего объекта. По обшивке «Тумфэра» громко заскребли абордажные крючья. Ракетный когг хранил молчание.

– К бою, – тихо проронил Дифор. Жак встрепенулся и с облегчением повторил:

– К бою.

– К бою!!! – заорал вахтенный в селектор громкой связи.

Капитан Дифор начал торопливо раздавать приказы по отсекам:

– Четыре матроса в полном снаряжении к шлюзовой камере. Врач в седьмой отсек. Подготовить спасательные капсулы. Заминировать коридор четыре-бис, остальные задраить. Закоротить седьмую и четырнадцатые магистрали. Все свободные от вахты – в седьмой отсек.

Элеонора не понимала, что затеял капитан. Ведь он же решил передать ее гридерам, а сейчас старый космический волк делал всё, чтобы подороже продать свою не раз продырявленную в боях шкуру. Он собирался погибнуть сам и утащить с собой в могилу вражеский когг. В конце концов, какая разница, прилетят ли за Элькой на маленьком катере или на большом звездолете? Ну и что, что Вирлион нарушил договоренность? Нищие и слабые не должны быть такими щепетильными.

Элька подошла к мужу и накрыла ладонями его голову.

– Останови самоубийство, – прошептала она. – Спаси Эстею.

– Не могу, – проскрежетал гигант. – Не могу отдать им тебя. Убей меня – спаси Эстею.

Жак умоляюще посмотрел на Эльку и сунул ей в руку согретую своей ладонью рукоять лучемета. Звездолет вздрогнул. Капитан «Пэнэшена» получил уведомление об опасности и предпочел отстыковаться, взяв «Тумфэр» на прицел. Вести абордажный бой он явно не собирался. Он рассчитывал, что перепуганный экипаж забьется в узкие щели на самом дне грузового отсека и не посмеет мешать ему в выполнении высокой миссии.

– Вирлион! Катер! – громко проорал Дифор в переговорное устройство. – Тебе было сказано, пришли катер, синебрюхий урод. А ты что делаешь? Ты бы сюда еще матку и полсотни штурмовиков приволок!

Капитан Дифор с треском ударил по кнопке и отключил межкорабельную связь. На некоторое время она стала не нужна. Все, кому было интересно, услышали всё, что нужно, и приняли информацию к сведению. Имперский адмирал, наверное, уже потирает свои сухонькие ручки, радуясь неприятностям Жака, а может быть, он даже отметил маленькую удачу бокалом доброго вина. А вот торговцы с Зена, для которых Дифор и устроил весь спектакль, должны быть огорчены.

Вахтенный с опаской приблизился к Жаку и почтительно кашлянул:

– Хозяин, с вами хочет поговорить торговец с Зена.

– Выведи на общий экран, – пробурчал гигант.

– Он хотел бы побеседовать конфиденциально по акустическому каналу.

– Выведи на общий экран! – рыкнул Жак и вскочил с пилотского кресла. – У тебя плохо со слухом? Так я тебя сейчас вылечу!

Матрос метнулся в угол рубки, и центральный монитор, демонстрировавший до этого схему размещения эскадры Империи и кораблей Зена, внезапно заполнился жирной харей с обвисшими щеками и загнутым кверху носом. Кожа торговца была зеленоватой, а крупные бугорки делали его лицо похожим на морду жабы.

– Принц Дкежрак, вы действительно твердо намерены отказаться от боя с коггом? – без предисловий спросил он. – Мы бы рекомендовали вам выполнить все требования гридеров. Они вполне законны.

Элька ожидала услышать квакающие звуки, но к ее удивлению торговец разговаривал сексуальным баритоном лесного эльфа.

– Нет, его высочество не будет драться с «Пэнэшеном», – быстро затараторил Дифор, оттесняя Жака от экрана. – Как вы могли подумать такое? С нашим-то вооружением! Ха-ха!

– Если вы вступите в бой, то ваша планета, скорее всего, прекратит войну? Она погибнет? – Торговец и сам прекрасно знал ответ, но, похоже, хотел получить подтверждение из компетентного источника. И он его получил.

– Планета, возможно, и не погибнет, но война закончится очень быстро, – холодно произнес Жак.

– Я рад, что вы собираетесь разрешить спор мирными средствами. Мои наилучшие пожелания принцессе Элеоноре. Ей не о чем беспокоиться. Гридеры – древнейшая и самая цивилизованная раса Галактики. Они не причинят вреда разумному существу, – торговец кивнул, и его изображение исчезло с монитора так же внезапно, как появилось. Жак недоуменно пожал плечами. Капитан Дифор за его спиной коварно оскалился и, наклонившись к уху принца, тихо произнес:

– Вам, как главному гуманисту нашей планеты, может не понравиться моя просьба.

– Говори! – требовательно рыкнул гигант.

– Катер прибудет через две минуты…

– Ты действительно хочешь отдать им Эльку? – Лицо Жака исказилось, и Дифор почувствовал, что находится на волосок от собственной гибели.

– Нет, конечно. Просто через две минуты мне понадобятся головы всех членов экипажа этого катера.

Принц удивленно посмотрел на капитана «Тумфэра» и положил свой лучемет на пульт.

– Не знаю, что ты затеял, но я это сделаю. Надеюсь, ты учел, что гридеры очень высоко ценят жизни представителей своей расы. Они нас растерзают.

– Именно этого я и добиваюсь, ваше высочество, – Дифор кивнул. – Оружие не забудьте.

– Оно мне не понадобится, – Жак, не оглядываясь, покинул капитанский мостик. Хитроватая улыбка осталась висеть на побледневшей физиономии Дифора. Она словно вмерзла в его лицевые мышцы.

– Теперь всё будет хорошо, – как заклинание, прошептал капитан и мысленно добавил: «Если они не прислали на катере дюжину космодесантников».

Очень скоро межкорабельный переговорник заморгал всеми лампочками. Вахтенный неуверенно занес руку над кнопками и оглянулся на Дифора. Тот кивнул, разрешая выйти на связь. Это снова был Вирлион. На этот раз он включил видеоканал, и на экране появилось его лиловое от ярости лицо. Высокий лоб гридера покрылся темно-синими пятнами.

– Молитесь своим драконам, подлые убийцы! – прошипел он. – Отдайте принцессу, или вам не будет пощады ни до, ни после смерти!

Капитана потрясла покорная доброта гридера. Похоже, Элеонору они ставили выше своих основополагающих расовых ценностей.

– Не тебе меня щадить, – Дифор повернулся к двери, ожидая принца, и тот не замедлил со своим появлением. В руках он нес две синих гридерских головы. Из открученных шей свисали лохмотья мышечной ткани и капала густая синяя кровь. «Потом будет очень трудно отмыть полы», – почему-то подумала Элеонора.

– На катере было всего два пилота, – посетовал Жак, будто извиняясь за ничтожное количество трофеев.

– Атака! – взревели динамики голосом Вирлиона. – Уничтожить этих животных немедленно!

Дифор поморщился и отключил переговорник. Он не любил громких звуков.

– Всем отбой. Угроза нападения миновала. Машинное отделение – самый полный ход, – скомандовал капитан по внутренней корабельной связи.

Жак мрачно взирал на своего подчиненного, всем своим видом требуя объяснений. Слишком уж уверенно Дифор распоряжался. Он действовал так, будто опасность действительно миновала. Эльке же вспомнился бородатый анекдот про индейцев, ковбоя и внутренний голос. «Теперь-то они точно снимут с нас скальп», – грустно решила она.

Оказавшийся в центре всеобщего внимания капитан застенчиво потрогал свой тонкий аристократический нос:

– Понимаете, хозяин, – наконец сказал он, и Эльке показалось, что Дифор сейчас расхохочется. «Уж не сошел ли он с ума?» – подумала она. Вахтенный, похоже, пришел к такому же выводу. Он расстегнул кобуру лучемета и встал за спиной капитана на тот случай, если принц прикажет казнить безумца. Нужно будет успеть быстро выстрелить в голову Дифора. Выстрелить до того, как «Тумфэр» сгорит в плазменном облаке гридерской атаки.

– Мне не хочется быть голословным, – вымолвил Дифор и едва заметно поежился. – Давайте лучше понаблюдаем за ситуацией.

Взгляды всех присутствующих обратились на главный экран. Первые несколько секунд там ничего не происходило, если не считать того, что «Тумфэр» изо всех сил набирал скорость и расстояние между ним и когтом быстро увеличивалось. Спустя мгновение «Пэнэшен» бросился в погоню. От него отделилась стая ракет. Вирлион дал залп из всех установок. На пульте запищали предупреждающие сигналы. Элька скосила глаза и зажмурилась от ужаса: правый борт их звездолета был взят под прицел грави-радарами гридеров. Через секунду в него вонзятся острые жала реактивных хищников. «Тумфэр» содрогнется в агонии, по переходам засвистит воздух, вырываясь в пространство сквозь огромные пробоины. Послышатся вопли гибнущих матросов и хлопки люков, отсекающих разрушенные части корабля от остальных отсеков, и только от личного везения зависит, с какой стороны люка ты окажешься.

– С ума сойти! – послышался потрясенный голос вахтенного.

На мониторе разворачивалась схема настоящего космического боя. Не нападение хорошо вооруженного звездолета на мирный грузовик, а именно бой! Новогодним фейерверком одна за другой взрывались ракеты, наткнувшиеся на силовые поля флагмана торговцев Зена. Гридерский когг, отчаянно маневрируя, пытался уйти сразу от трех крейсеров. Те аккуратно и без лишней суеты брали его в классическую «коробочку», окружая со всех сторон разрушительными импульсами крупнокалиберных лазерных пушек. Было понятно, что они не собираются уничтожать его, но и нападения на «Тумфэр» не допустят. «Пэнэшен» попытался навести ракету на одного из преследователей и тут же получил предупредительный укол раскаленным лучом по командной рубке. От этого выстрела никто не пострадал, однако когг прекратил движение и замер в межзвездной пустоте. Наверное, Вирлион понял бессмысленность своих действий и сейчас с сожалением провожал взглядом ускользающий «Тумфэр».

– Я слушаю твои объяснения, Дифор, – потребовалЖак.

– Кутос корт, – пробормотал себе под нос капитан.

На его родном диалекте это означало: «разумному достаточно». Практически он назвал Жака дураком, но гигант сделал вид, что не знает этого наречия и пропустил оскорбительное заявление мимо ушей. Дифор был его другом, и ему позволялось многое из того, что не позволялось никому другому. Даже Эльке.

– Я слушаю, – настойчиво повторил Жак.

– Акция гридеров могла изменить военное соотношение сил на Эстее, – объяснил Дифор. – Если мы проиграем войну, то торговцы потеряют свою прибыль. Как только «Пэнэшен» пошел в атаку, они не смогли остаться в стороне.

Жак швырнул на пол гридерские головы. Элеонора брезгливо поморщилась. Она не любила гридеров, но и убийства всех видов, как бессмысленные, так и вполне осмысленные, она тоже терпеть не могла.

– А это зачем, Дифор? – спросила она, показывая на два покатившихся в угол синих «мячика».

– Чтобы раззадорить гридеров. Их нападение было весьма нелогичным. Этой нелогичности я от них и добивался.

Жак прыгнул вперед. Элька даже не успела заметить, как он переместился от пульта к капитану и каким образом Дифор оказался прижатым к стене железной рукой принца. Изумительная резвость для такой образцовой горы мускулов, как Жак.

– Почему ты не объяснил мне раньше? – кротко поинтересовался гигант, нежно хватая Дифора за горло и приподнимая его на полметра вверх.

– Всё происходило очень быстро, и я не был уверен, что торговцы поступят именно так, – прохрипел капитан. Он даже не пытался вырваться, прекрасно понимая, что сопротивлением он лишь усугубит свое положение.

Пальцы Жака разжались, и капитан вернулся на грешную палубу.

– Гридеры всегда были могущественной расой, – откашлявшись, сказал Дифор. – Сейчас они, конечно, уже не те, но я и предположить не мог, что торговцы будут вытирать о них ноги. Я мог только надеяться и рисковать.

– Ты правильно поступил, – великодушно согласился Жак. – Только в следующий раз сообщай мне всю информацию, которой обладаешь.

Не ожидая ответа, Жак резко развернулся и вышел из рубки, задев плечами сразу оба дверных косяка. Ни одна дверь на «Тумфэре» не соответствовала крупным габаритам принца.

– Да, хозяин, – пробурчал Дифор и скорчил вслед Жаку такую рожу, что Элька не выдержала и расхохоталась.

После того, как Дифора воскресили из мертвых, он сильно изменился. Он стал более саркастичным и насмешливым. Если до гибели легендарной «Эльсидоры» его отличало откровенное униженное чинопочитание, то сейчас он обращался с начальством очень легко, и даже король Тинор опасался его колкостей и сносил их с примерным смирением. Что поделаешь? Дифор остался единственным человеком на Эстее, который мог довести тяжелый звездолет до Зена и вернуться обратно. «Уникальные умения делают нас свободными», – подумала Элеонора, и, поклонившись Дифору, последовала за мужем. Нужно было срочно успокоить его и вернуть могучему гиганту хорошее настроение. Она знала, как это сделать.

* * *

– Подонки! Уроды криворукие! Я же сказал, по голове не бить! – Громкий визгливый голос быстро привел Виктора в чувство.

Он предусмотрительно не стал открывать глаза сразу, а для начала попытался оценить обстановку вслепую. Обстановка ему не понравилась. Руки скручены, во рту отчетливый привкус крови, голова лежит на чем-то твердом и ужасно болит. Общая дислокация сторон такова: Виктор валяется на полу, ему противостоят трое врагов, двое из них топчутся совсем рядом, едва не наступая ему на уши. Один брызжет слюной в двух метрах слева. Справа всхлипывает Тамара. Судя по направлению на звук шмыгающего носа, она сидит. Сидит на тахте. В комнате больше негде сидеть. Значит, тахта будет точкой отсчета в локальной системе координат. Объемная картинка предстоящего поля боя очень ясно предстала перед внутренним взором. Осталось придумать, как выбраться из этой весьма неприятной истории.

Ноги и руки надежно зафиксированы липкой лентой. Плохо. Если не удастся сразу разорвать путы, то боец из него будет никакой. Остается бежать. Окно совсем рядом. Плохо, конечно, что придется падать с третьего этажа со связанными руками и ногами. Ни раскорячиться, ни сгруппироваться. Однако сломать пару костей гораздо предпочтительнее, чем в точности выяснить, зачем эти люди устроили на него настоящую охоту. Или не люди? В животе Виктора стало так холодно, будто он наглотался сухого льда.

– Делать нечего, – заявил тот, который стоял слева. – Придется работать с тем материалом, который есть в наличии. Надеюсь, мозг не пострадал. Орлан, подержи его.

Виктор застонал и притянул колени к груди.

– Очнулся, – удовлетворенно хмыкнул кто-то.

– Не болтай. Держи.

«Промедление смерти подобно», – Виктор открыл глаза и резко выпрямил тело. Подошвы ударились о лодыжку маленького человечка с непропорционально большой головой. Виктор крутанулся веретеном и, изогнувшись, встал на ноги. Мужчина, которого называли Орланом, преградил ему дорогу к окну. Головастый карлик отступил в коридор, зажав в морщинистых лапках черную коробку. «Похоже на термосканер. Они хотят сжечь мой мозг, чтобы получить из него какую-то информацию», – с ужасом понял Виктор. Осознание этого кошмара удесятерило силы. Тело превратилось в стальную пружину. Удар головой пришелся в солнечное сплетение Орлана, и тот с хрипом повалился на пол. Виктор тоже упал, но быстро поднялся и неуклюже допрыгал до окна.

– Чмокайте, козлы, – прошипел он, примериваясь к малогабаритной раме, совершенно не приспособленной к красивым прыжкам с выбиванием стекол. – Мой мозг – моя частная собственность!

К своему глубокому огорчению, Виктор совсем забыл о третьем противнике, находившемся в комнате. Тот с самого начала драки занял неприметную позицию за этажеркой со старыми пластинками. Теперь он вышел оттуда, целясь в грудь Виктора из лучемета.

– Ошибаетесь, господин Блинов. Мы всё равно получим то, что принадлежит нам.

Лицо Виктора посерело от ненависти. Незнакомец говорил с сильным гридерским акцентом, хотя по внешнему виду ничем не напоминал синекожего инопланетянина.

– Что вам нужно?

– Ваш мозг, ваши гены. В общем-то, весь ваш организм со всеми потрохами, – он широко улыбнулся. – Вы можете выпрыгнуть в окно, если вам так сильно этого хочется. Но вам должно быть хорошо известно, господин Блинов, что гридерам абсолютно безразлично, с чем иметь дело. С живым человеком или со свежим трупом. С трупом даже лучше. Хлопот меньше.

Очухавшийся Орлан оттолкнул Виктора от окна и замахнулся, чтобы ударить его по лицу.

– Болван! Я же сказал, не бить по голове! – В комнату вошел прятавшийся в коридоре карлик. Визгливый голос принадлежал именно ему. – Еще раз ослушаешься, сгниешь на рудниках, негодяй! Не можешь обездвижить простейший образец, лентяй!

Пристыженный Орлан опустил руку и сильно пнул Виктора носком ботинка в живот. Тот упал. Следующий удар перевернул его на спину.

– Прекратите! – крикнула Тамара. Ее голос прозвучал очень неожиданно. Будто заговорила кошка или какое-нибудь другое малоразговорчивое существо. Карлик выхватил из-за пазухи пистолет. Громыхнул выстрел. Томка откинулась на спину. Из блестящей дырочки в ее лбу застенчиво выполз алый язычок крови.

– Не беспокойся, девочка, – ласково проворковал карлик, пряча оружие и медленно приближаясь к Виктору. – Твоему другу ничего не грозит. Мы всего лишь внесем небольшие изменения в его мозг, а потом немного поработаем и с тобой.

Виктор рванулся, но двое помощников злого карлика крепко держали его.

– Не напрягайтесь, господин Блинов. Через четверть часа вы действительно забудете о нашей неприятной встрече, – заявил обладатель гридерского акцента. – И вам будет предоставлена полная свобода действий.

– Вы же собирались забрать его к себе в лабораторию, – обиженно напомнил Орлан. – Зачем же мы работали?

– Ситуация изменилась, – карлик оскалился, продемонстрировав кривые желтые зубы. – Нам больше не нужен его мозг.

– Почему?

– Потому что в его пустой башке ничего нет! Он не знает, где находится Исток! – карлик начал кипятиться. – И даже, если бы он знал, гридерам от этого не будет никакой пользы. Консулату и так прекрасно известна планета, где живет эта гадкая самка. Нам удалось выяснить город, улицу и даже дом, в котором она спит, но подобраться к ней мы всё равно не можем.

– Сволочи! – прохрипел Виктор, делая безуспешную попытку вырваться.

– Да, господин Блинов. Вам предстоит стать иудой, – радостно закивал карлик, открывая свою заветную коробочку. – Вы проникнете в окружение принцессы Элеоноры. Учитывая вашу старую дружбу, вам это будет совсем несложно. Вы будете находиться рядом с ней, указывая дорогу нашим эскадрам. Весь гридерский флот станет незримо следовать за вами, а вы об этом даже не догадаетесь. Вы будете драться с големами. Вы будете защищать принцессу до последней капли крови, но так и не поймете, что это именно вы являетесь источником всех ее несчастий.

Карлик достал из коробочки блестящий металлический шарик, размером с перепелиное яйцо.

– Проглотите, прошу вас. Это киберпаразит. Он сам найдет дорожку к вашим нервным узлам и станет управлять вашим поведением незаметно для вас.

Виктор замотал головой и снова попытался выкрутиться из цепких объятий врагов.

– Тогда нам придется сделать вам больно, но вы об этом никогда не вспомните. А в качестве тридцати сребреников вы получите эту красавицу, – карлик показал пальцем на мертвую Тамару. – Правда, для этого нам придется специально для вас изменить некоторые ваши воспоминания о подробностях сегодняшнего дождливого вечера.

* * *

Два друга – Ойо и Муратон олицетворяли собой живое воплощение принципа единства и борьбы противоположностей. Ойо, маленький суетливый толстяк, был вечно недоволен всем на свете. Он в чем угодно умудрялся найти повод, чтобы огорчиться. Муратона же никто и никогда не видел мрачным. Если у него и бывало иногда плохое настроение, то он этого никак не показывал.

Почти всегда друзья были вместе. Оба с детства работали в одной шахте и разлучались только на ночь. Каждый вечер, перед тем как вернуться к семьям, они долго прощались у дверей своей любимой таверны «Гиблое место». Редкие прохожие улыбались, видя их фигуры в тусклом свете уличного фонаря. Длинный и нескладный Муратон отчаянно жестикулировал, яростно доказывая что-то. При этом он сильно нагибался вперед, чтобы низенькому Ойо не нужно было задирать вверх голову. Толстяк саркастически усмехался и мотал головой. Убедить его в чем-либо было нелегко. Где-то ближе к полуночи Ойо начинал зевать, и друзья с некоторым сожалением разбредались по домам. Утром они снова встречались по дороге на работу и, не здороваясь, продолжали прерванную накануне беседу.

Хозяин не предоставлял своим работникам выходных, и поэтому солнце шахтеры видели только раз в году – в день празднования тезоименитства принцев Эстеи. Вчера как раз был такой день, и сегодня у друзей изрядно побаливала голова. Небо на востоке только начало розоветь, а они уже спустились в свой забой. Муратон, пытаясь заглушить неприятные похмельные симптомы, начал остервенело крушить породу пневматическим молотком. Давление воздуха в шланге постоянно падало, и Муратону приходилось каждые четверть часа убегать из забоя, чтобы выяснить отношения со службой обеспечения. Но служба обеспечения вчера тоже отмечала день тезоименитства, и, ничего не добившись, Мур возвращался обратно. Ойо всё это время сидел на отвале и с глубочайшей тоской во взгляде наблюдал за стремительными перемещениями друга. Иногда он горестно вздыхал. Ему было лень грузить тележку, но он боролся с собой. Его сознание полностью сосредоточилось на необходимости приступить к исполнению общественного долга. Подобные мысли были невыносимы, а бурная деятельность Муратона только усугубляла мучения Ойо.

– Куда ты спешишь, Мур? Зачем тебе это нужно? – уныло мямлил толстяк. – Сколько бы ты ни добыл гравитрона, тебе суждено умереть в этой шахте. И дети твои, и внуки всю жизнь проведут под землей, не видя дневного света.

– Заткнись, Ойо! – весело огрызнулся Муратон и уперся жалом молотка в стену забоя. Тяжелый инструмент вздрогнул и упруго толкнул шахтера в ладонь. Давление вроде восстановилось.

– И нет у нас исхода, – не унимался толстяк. – Хозяин опять срезал продуктовые пайки. Ты слышал об этом?

– Слышал. Будешь так сидеть, вообще подохнешь с голоду. И дети твои, и внуки.

Молот забился в руках Муратона и быстро выгрыз из скалистого монолита большой кусок породы.

– У меня нет внуков, – еще более горестно вздохнул Ойо, – и я не знаю, зачем я рожал детей. Всё равно им, как и мне, предстоит влачить жалкое существование. Даже дождевые черви выползают на поверхность погреться на солнышке, а мы?

Муратон прекратил работу и раздраженно сплюнул на пол. Каждый раз после дня тезоименитства у Ойо начиналась депрессия, но на этот раз она приняла особенно противную плаксивую форму.

– Смирись, брат, – улыбнулся Муратон, – ты же знаешь, Эстея ведет войну и планете нужен гравитрон.

– Ты говоришь прямо как глашатай перед дворцом королевского наместника, – возмутился Ойо. – Что нам от этой войны с Империей? Все дивиденды получит король Тинор и шайка клонированных ублюдков. Думаешь, если мы победим, то что-нибудь изменится? Мы же с тобой уже работали под имперцами, когда они оккупировали нашу провинцию. Хуже было?

Муратон опустился на пол, снял каску и почесал затылок.

– Вообще-то так же. А еда была даже лучше…

– Вот, – довольно закивал толстяк. – Я тебе про это и толкую.

– Что вот? Что ты предлагаешь? Свергнуть короля или уйти на север, к диким племенам? Мы твари подземные, и исхода для нас нет и не будет! Понял? Живи ту жизнь, которая у тебя есть. Другой всё равно не предвидится.

Ойо обреченно опустил голову и шмыгнул носом. Муратон сочувственно посмотрел на друга и вернулся к прерванной работе. Ему было жалко толстяка, ему было жалко себя. Будущее беспросветно, и не нужно ходить к пифии, чтобы узнать, что эта осточертевшая работа продлится до самой их смерти.

Внезапно отбойный молоток сильно ударил Муратона по рукам. Этот толчок мог означать только одно – мягкий гравитронный пласт кончился и дальше пошел базальт. Придется пробивать новые шурфы, и, следовательно, норму они не сделают ни сегодня, ни завтра. Их семьи несколько дней будут сидеть без продуктового пайка. Мучимый дурными предчувствиями, Муратон отошел в сторону и достал из сумки мощный фонарь. Лампочка, которая светилась у него на каске, давала ровно столько света, чтобы не натыкаться на подпорки в переходах.

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался Ойо.

– Задница, – пробормотал Муратон и щелкнул фонариком. – Большая и волосатая.

Конический луч света уперся в изгрызенную отбойным молотком стену. На секунду друзья зажмурились от яркого света. Первым сумел приоткрыть глаза Ойо.

– Нужно позвать начальника шахты, – сказал он, показывая пальцем на то, что сумел разглядеть. Между слоями рыжеватой руды отчетливо виднелась кирпичная кладка. Если учесть, что они находились на глубине более трех километров, это было несколько необычно.

– Может быть, мы отклонились от маршрута и это параллельный туннель? – оптимистично предположил Муратон.

– Где ты видел в шахте кирпичные стены? Нам и доски не всегда дают. Нужно позвать начальника, – Ойо уже приготовился сделать шаг, чтобы отправиться за начальником, но Муратон остановил его.

– Не нужно, – тихо прошептал он. – Сами разберемся.

– А если узнают, что мы не доложили? – В голосе толстяка послышались панические нотки.

– Не узнают. Здесь никто, кроме нас, не бывает.

Муратон поднял отбойный молоток и вплотную подошел к стене. Взвыл компрессор, и на пол посыпались красные, как кровь, ошметки кирпича.

– Нас накажут, – причитал у него за спиной Ойо, но Муратон его больше не слушал. Он сосредоточенно крушил кладку и ничего не говорил. Он даже думать боялся, опасаясь утратить смелость. За первым слоем кладки пошел второй, затем третий. Муратон не останавливался ни на секунду. Он работал, словно робот, равномерно, спокойно и без остановок. Через час он услышал, как Ойо разворачивает свой завтрак, но и это не смогло оторватьего от работы. Впервые в жизни он трудился не на хозяина, а на себя.

Наконец стена дрогнула, просела и с грохотом обрушилась вниз. К потолку поднялось облако красной пыли.

Перед Муратоном открылся черный непроницаемый для глаз провал. Откашливаясь и протирая глаза, шахтер с интересом пытался разглядеть результат своей деятельности. В темноте послышались сухие щелчки, и через секунду за кирпичной стеной мягко зажегся свет.

– Нас повесят, – отчетливо произнес Ойо, про которого Муратон совсем забыл.

Желтоватые лампы скудно осветили небольшое помещение. Изнутри оно было оштукатурено и покрашено синей масляной краской. В середине комнаты, возвышался продолговатый ящик, похожий на гроб. Вдоль стены аккуратными штабелями лежали бруски золотистого цвета. Несколько точно таких же брусков валялось рядом с проломом, и Муратон достал один из них, чтобы рассмотреть его поближе.

– Нас сожгут на костре, – толстяк продолжал прогнозировать свое злосчастное будущее.

– Это золото, Ойо, – радостно вздохнул Муратон, – самое настоящее золото. Твои дети не будут шахтерами, они станут придворными поэтами или звездочетами, а ты сам…

– Всё, что находится в шахте, принадлежит хозяину! – неожиданно громко взревел Ойо. – Мы не можем взять это. Нас убьют!

– Если узнают, Ойо, если узнают, – усмехнулся Муратон и полез в пролом, не выпуская из рук драгоценный брусок. – За малую толику этих сокровищ мы сможем купить билет на Зен и жить там припеваючи.

Не сумев преодолеть любопытство, Ойо полез вслед за другом. Муратон уже забрался на возвышение с продолговатым ящиком и удивленно присвистнул.

– Что там? – Толстяк неуклюже вскарабкался на подставку.

В массивном золотом гробу, под толстым стеклом покоилось тело самого короля. Оно плавало в консервирующей жидкости, не касаясь спиной бархатных подушек. Могучий мускулистый монарх, казалось, крепко спал. Его глаза были закрыты, а сильные руки сложены на груди. Переливы света в перламутровой толще консерванта создавали впечатление, что король дышит и через мгновение очнется от вечного сна, дабы обрушить свой королевский гнев на наглецов, посмевших вторгнуться в его опочивальню.

– Нас скормят лесным крокодилам, – одними губами прошелестел Ойо. – Или посадят в яму с енотами-кровососами.

– Вылитый Тинор. – Муратон погладил стекло. – Не отличить.

– А чему ты удивляешься? – всхлипнул толстяк. – Они же все клонированные. Все на одно лицо. – Ойо опасливо приблизился к изголовью и склонился над головой покойника. Лоб короля был украшен державным обручем с именем.

– Кельм четвертый, – почтительно прочитал он. – Ух ты! Я и не знал, что четвертый клон когда-то был королем. Они же всегда остаются принцами. До них очередь никогда не доходит.

– Не важно, какой он клон и почему ушли с престола три предыдущих, – пробормотал Муратон, внимательно изучавший перстень на указательном пальце короля. – Главное – мы его нашли.

– И мы о нем доложим, – убежденно кивнул Ойо. – Я думаю, нас наградят.

– Ты помнишь закон? – хитро поинтересовался Муратон и постучал костяшками пальцев по стеклянной крышке гроба.

– Какой?

– Люди из касты шахтеров не имеют права приближаться к человеку королевской крови ближе чем на пятьдесят метров. Иначе – смерть.

– Ты врешь! Когда это было?! – возмущенно воскликнул толстяк и спрыгнул с помоста, будто хотел поскорее отбежать на положенные по закону пятьдесят метров. – Вчера на празднике я был в толпе встречающих, и третий клон короля Тинора прошел в трех шагах от меня, и ничего. Закон запрещает дотрагиваться до знатных, а не приближаться к ним.

– Может быть, и так, – задумчиво пробормотал Муратон и взвесил на ладони слиток золота.

– Что ты задумал!?

Муратон изо всех сил размахнулся и ударил бруском желтого металла по крышке гроба. Стекло покрылось мелкими трещинами, но выдержало. Муратон перевел дыхание и следующим ударом разбил крышку. Вязкая жидкость хлынула на пол, окатив сапоги шахтеров. Резко запахло тухлыми яйцами, а король Кельм четвертый, целую вечность проплававший в своем гробу, как маринованный огурец в рассоле, упокоился наконец на бархатных подушках.

– Что ты наделал? – простонал Ойо и прижал к губам свои толстенькие перепачканные гравитронной пылью пальчики. – Мы мертвецы.

– Мы мертвецы от рождения, нас похоронили под землей, когда мы еще находились в утробах наших матерей, – мрачно промолвил Муратон и, отбросив в сторону слиток, брезгливо стряхнул со штанов вонючие брызги консерванта.

– Мы мертвецы от рождения, – повторил он, – и виноваты в этом ублюдки, которых зачинают в пробирке.

Муратон взял покойного короля за руку и попытался стянуть перстень. Кожа на пальце мертвеца разбухла от консерванта и не захотела расставаться с украшением. Тогда Муратон, недолго думая, выломал палец с перстнем. Ойо взвыл от ужаса и с громким криком бросился вон из склепа. Мур несколько секунд смотрел ему вслед, вертя в руках королевский перстень. Затем он поднял с пола уже сослуживший ему добрую службу золотой слиток и кинулся вдогонку. Ойо нельзя было отпускать живым. Он всё расскажет начальнику смены и этим погубит и себя, и Муратона, и их несчастные семьи. Нужно спасти всех! Потом он представит смерть друга, как несчастный случай и за несколько месяцев перетаскает на поверхность всё золото, а затем… Что будет затем, он придумает позже.

* * *

– Откуда ты только свалилась на мою голову? – проворчал Виктор, помогая Тамаре выбраться из трамвая. – Последний раз спрашиваю: летишь со мной или остаешься?

– Конечно, лечу, – женщина задрала голову вверх и восторженно посмотрела на звезды. – Как странно, час назад шел дождь, а сейчас совсем ясно. Все облака разошлись, пока мы чай пили.

– А у меня часы остановились, – невпопад пожаловался Виктор и сошел с тротуара на едва заметную тропинку. Тамара последовала за ним. Трамвай, доставивший их на окраину города, заскрежетал колесами и растворился во тьме.

Всю дорогу от Томкиного дома до пустыря Виктор занимался изощренным самопожиранием. Зачем он рассказал своей бывшей однокурснице о космической яхте? Зачем предложил полететь с ним? Вылетевшее слово не поймаешь, и сейчас Виктора охватило липкое чувство грядущей беды. «Наверное, дурацкая драка у метро так подействовала на нервы, – подумал он. – Если бы пьяный кавказец не начал приставать к Тамаре, то сейчас бы я отправлялся в путь в прекрасном настроении и в полном одиночестве. Хорошо хоть нос этому дураку не сломал, а то бы взяткой не отделался». Виктор глубоко вздохнул, погладил свежий «фонарь» под глазом и, отбросив сомнения, всей душой обратился к предстоящему таинству полета в космос.

Впереди – огромный пустырь, черный, как ночное небо, накрывшее его сверху. Под ногами шуршит неразличимая во тьме трава, а над головой сверкают звезды, отражаясь в лужах, неприхотливо разбросанных тут и там. Тишина. Только шорох шагов и легкие порывы ветра склоняют к земле упругие стебли. Два человека идут по тропинке. Он и она. Два кусочка мрака гасят звезды своими телами и снова зажигают их у себя за спиной. Где-то там вдали остались дома, уютные кафе и залитые светом проспекты. Для этих людей они больше не существуют. Их дорога лежит к далеким и недоступным для простых смертных звездам, неизведанным планетам. Крошечные людишки перед злобным ликом Вселенной, пылинки, наделенные волей и разумом. Сейчас они сделают шаг, и чужие миры покорно склонятся, ожидая их повелений. Они остановились перед крутым откосом. Изрытая ямами земля расстелилась перед ними, затаив дыхание, ждет. Великий час пробил!

– Я в какашку наступила, – сообщила Тамара.

Виктор поморщился и сдернул с шеи медальон. Несколько бесконечно долгих мгновений он любовался переливами света на его округлых гранях. Металл как будто ожил в его руках и ласково засиял изнутри. Для Тамары это было почти волшебством. В обычной жизни ни железо, ни серебро, ни даже золото светиться не могут. У Виктора этот прохладный огонь не вызывал никаких эмоций. Какие чувства могут вызывать показания прибора? Свет медальона означал всего лишь то, что в настоящий момент яхта находится в пределах досягаемости и сейчас самое время для включения гиперперехода.

Решительно сжав медальон в руке, Виктор прижал его ко лбу. Изумрудные всполохи забегали по щекам Виктора, отразились в зрачках, и его глаза жутковато заблестели, будто внутри их находились вольфрамовые нити. Тамара со страхом отшатнулась от своего спутника. Виктор стал похожим на пришельца из иного мира, и если секунду назад она еще сомневалась в том, что этот парень может увезти ее с родной планеты, то сейчас никаких сомнений не осталось. В глубине души она еще надеялась, что он еще раз спросит, хочет ли она лететь, и тогда она сможет отказаться. Виктор молчал. Время, когда можно было сделать выбор, прошло, и сейчас нужно действовать и верить в правильность своих действий. Колебаться нельзя! Это Виктор усвоил твердо. Никаких сомнений после того, как выбор уже сделан. Достал оружие – убивай, бросился бежать – не оглядывайся, беги пока хватит сил, а когда подогнутся ноги и воздух начнет застревать в горле, не в силах пробиться в легкие, всё равно беги. Беги, пока не умрешь.

Свет медальона стал ярче, и, словно притянутый этим сиянием, в десяти шагах от Виктора и Тамары появился большой радужный шар. Играя насыщенными красками, он манил и звал к себе. Со стороны залива налетел порыв ветра. Он принес запах моря и растрепал людям волосы. Прощальная ласка родной планеты могла бы растрогать их до слез, но Виктору было не до сантиментов, а Тамара слишком испугалась собственной смелости. Неужели она сделает этот шаг? Неужели она способна? Для Вити этот шар – всего лишь стандартный гиперпереход на орбитальный корабль, а для нее – пугающие ворота к иным мирам. Шар перехода. Яркий, как спустившееся с небес солнце. За спиной – длинные тени, тянущиеся к самому горизонту. Несколько мучительных мгновений этим теням удавалось удерживать людей. Но выбор сделан, и вначале с серой травы исчезла тень Виктора, через мгновение – Тамары. Цветастая сфера еще несколько секунд висела в воздухе. Потом растаяла и она. Трава, на которой минуту назад стояли два землянина, неспешно выпрямилась. Непонятно откуда заморосил мелкий дождик. Небо было чистым и звездным. Влага как будто сгущалась из воздуха, слезно орошая следы их ног.

* * *

Элька стояла у окна и грустно взирала на узкую извилистую улочку. В глазах принцессы отражались заколоченные окна когда-то шумной таверны, пустая грязная мостовая и клубы серого, пахнущего жженой костью дыма. В Глогар пришла немочь. Жестокая и необъяснимая болезнь убивала разум и калечила тело. Коварная и безжалостная, она бесшумно настигала жителей столицы, где бы те ни укрылись. Знатный аристократ и нищий сапожник не могли спрятаться от нее. Толстые стены замков и глубокие погреба не могли защитить никого. Смерть носилась в воздухе. Любое дуновение ветерка, встреченный на улице прохожий или тарелка супа в харчевне несли мучительную и скорую гибель мозга и ввергали тело в бесконечную агонию.

Еще месяц назад в столице Эстеи всё было спокойно.

Далекая война не затрагивала Глогар своими испепеляющими щупальцами. Имперские орбитальные бомбардировщики старались не приближаться к надежно защищенному с воздуха городу, и здесь текла обычная неторопливая жизнь. Кажется, еще совсем недавно Элеонора вместе с Жаком весело отмечали удачное возвращение «Тумфэра» на Эстею. Сам король Тинор Первый крепко жал им руки и обещал бросить все богатства планеты к их ногам. Королевская гвардия получила новое вооружение, и имперские легионы дрогнули под ее сокрушительными ударами. Вражеские солдаты бежали. Они покинули плацдармы, бросили захваченные шахты и позорно ретировались на орбиту. Войска Его Величества торжествовали. Жизнь была прекрасна, и звездные системы вращались только для Элеоноры и Жака.

А потом началась эпидемия. Эскадроны пепельной немочи неслышно проникли в города и поселки, тихо поселились в баронских дворцах и убогих хижинах. Ничто не выдавало присутствия губительной инфекции, пока однажды люди не начали падать на улицах. Газеты много писали о том, что Империя применила бактериологическое оружие. А потом, когда имперские десанты не рискнули занять выкошенные немочью позиции королевских войск, когда враги даже в скафандрах самой высокой защиты не вошли в быстро пустеющие города, стало ясно – сама природа ополчилась на жителей Эстеи. Империя никогда бы не применила боевой вирус, если бы не располагала надежным антидотом.

Элька с ужасом вспоминала тот день, когда Жак утром не смог подняться с постели. Он лежал, придавленный к подушкам невидимой тяжестью, и смотрел на неё огромными испуганными глазами. Разбитое параличом тело отказалось подчиняться ему. Могучие мускулы за одну ночь одрябли и превратились в студень. Волосы принца, как и у всех больных немочью, стали седыми. Недаром народ прозвал болезнь – пепельной. Принц быстро угасал. Он не мог глотать, и Элька несколько раз в день заливала ему в горло теплый куриный бульон, со слезами вспоминая, как Жак точно так же ухаживал за ней, когда она была больна. Но тогда это было обычным истощением и простудой, а сейчас…

По улице тяжело протопал карантинный отряд. Закованные в тяжелые скафандры солдаты с большими баллонами за спинами и огнеметами в руках всегда проходили мимо, направляясь к окраинам, где немочь свирепствовала сильнее всего. Однако на этот раз они остановились напротив таверны «Благородная отрыжка». Хозяин таверны сегодня впервые не перевесил тряпку. Дело в том, что по указу короля Тинора, жители не имели права покидать свои дома и два раза в день должны были менять флаги на входных дверях. Ночью полагалось вывешивать белый флаг, а днем черный. Если цвет полотнища не соответствовал времени суток, значит, все обитатели дома заболели, и тогда приходил карантинный отряд.

Солдаты даже не пробовали постучаться. Они сразу выломали дверь ударами тяжелых сапог и вошли внутрь. Элька видела, что они поднялись на второй этаж по винтовым лестницам. Струи жидкого огня хищными змеями запрыгали по комнатам. Вспыхнули занавески и рамы на окнах. Эти парни в тяжелых скафандрах от усталости давно превратились в бездумных роботов. Они уже ничего не чувствовали и легко могли сжечь заживо даже вполне здорового младенца. У них просто не было сил для сочувствия. Круглые сутки они бродили по городу и дезинфицировали жилища, уничтожали трупы и выжигали инфекцию.

Заполыхали половицы, и языки пламени начали пожирать столы в обеденном зале таверны. В багровых отблесках медленно двигались черные тени карантинщиков. Неуязвимые для огня, они вновь и вновь нажимали на курки своих огнеметов, и пламя разгоралось всё жарче. Элька представила, как в огне обугливается беспомощное тело хозяина таверны веселого толстяка Авера и его не менее толстой и озорной жены. Еще вчера они грелись на солнышке рядом со своим пустующим заведением, а сегодня не смогли встать с кроватей.

Элеонора отошла от окна. По стенам метались красные всполохи, резко пахло гарью. Комната, которая еще совсем недавно была для нее чудесным райским уголком, превратилась в филиал адской канцелярии. А ее любимый Жак, волшебник, сумевший сделать из холодных покоев каменного дома теплое и уютное жилище, стал недвижимым чудовищем. Сначала болезнь лишила его возможности двигаться, а потом начала пожирать его плоть. Всё тело Жака покрылось глубокими зловонным язвами. Гниющая ткань студенистой слизью стекала с костей. Обнажившиеся зубы и ребра торчали наружу, и казалось, что на кровати лежит мертвец, но это только казалось. Жак был еще жив, и смерть не грозила его телу. Пепельная немочь одаривала кое-чем похуже простой физической смерти. Она убивала только душу.

Элеонора взяла со стола чистую тряпочку. Она методично несколько раз в день дезинфицировала язвы больного. Эта процедура не могла облегчить страдания Жака, но равномерные движения успокаивали ее саму. Элька давно выплакала все слезы, и ее глаза были сухи, как песок в пустыне. От этого она чувствовала себя еще хуже. Когда плачешь, становится немного легче.

Кто-то тихо постучался. Элеонора подошла к двери и откинула задвижку. Охрану давно сняли, но бояться всё равно нечего. Всё самое страшное, что могло случиться в ее жизни, уже случилось. Поэтому она без опаски открывала дверь кому угодно. Снаружи стоял доктор, облаченный в легкий прорезиненный комбинезон. В его руке покачивался пузатенький саквояж с медицинской эмблемой на кожаном боку: острый меч, охваченный хищными языками пламени. За спиной врача маячили фигуры карантинщиков с огнеметами наперевес. На их рукавах красовались точно такие же эмблемы.

– В чем дело, док? Я сменила флаг на дверях. – Элька недвусмысленно погладила рукоятку заткнутого за пояс бластера.

– Сегодня тринадцатый день, – мрачно заявил врач. Его голос сильно искажался дыхательной маской и напоминал поросячье хрюканье. – Тринадцатый день паралича. Вы понимаете, что это означает?

Элеонора кивнула. Она прекрасно знала, что это означает. Больной пепельной немочью на четырнадцатый день встает с постели. Его измененное инфекцией тело становится неуязвимым для оружия и, подчиняясь неведомому инстинкту, начинает истреблять всё живое вокруг.

– Войдите, – Элька уступила доктору дорогу. – А солдаты пусть пока подождут. Я скажу, когда будет можно.

Доктор вежливо прикрыл за собой дверь и приблизился к больному. Он заглянул в лицо Жака и пощупал его пульс рукой, защищенной толстой металлизированной перчаткой. Он действовал, как любой другой врач, за одним маленьким исключением – медицина бессильна против немочи. Единственное, что мог сделать лекарь, – это предотвратить появление живых мертвецов.

– Здравствуйте, ваше величество, король Тинор Четвертый, – прошептал врач и поклонился Жаку.

– Что вы сказали? – переспросила Элька, заглядывая ему через плечо.

– Король Тинор Первый вчера умер, – печально ответил врач. – Второй и третий клоны покончили с собой еще раньше. Сразу, как только заметили первые признаки болезни. Второй раз в истории Эстеи четвертый клон стал королем, и точно так же, как в те далекие времена, только на один день. Тысяча триста лет назад королем был Кельм Четвертый. Тогда на планете, как и сейчас, свирепствовала пепельная немочь, и точно так же четвертый клон короля властвовал всего один день.

Доктор достал из своего саквояжа перстень с печаткой и надел его на палец Жака. Кольцо плохо держалось на оголенной кости и со звоном упало на пол.

Элеонора выдернула из-за пояса бластер. Сегодня состоится ее последний бой. Он будет коротким и жестоким. Ей не суждено победить в этой схватке. Сегодня Элеоноре предстоит сделать всего два выстрела. Первый прекратит мучения Жака, второй – обеспечит ей возможность присоединиться к любимому в тех местах, откуда никто и никогда не возвращался.

Доктор обеспокоенно наблюдал за ее приготовлениями. Кто знает, что может прийти в голову сумасшедшей жене четвертого клона? К тому же инопланетянке.

– Скажите, док, почему я не заболела? – поинтересовалась Элька, нервно щелкая предохранителем бластера. – Я ведь не пользовалась никакими защитными средствами. Может быть, я не подцепила эту дрянь, потому что родилась на Земле?

– Я и сам много думал об этом, – невнятно пробормотал врач, – но как раз вчера я читал одну занятную летопись времен Кельма Четвертого. Ее написал придворный врач той легендарной эпохи. Мой прямой предок, между прочим, – с плохо скрываемой гордостью подчеркнул доктор. – Так вот, оказывается, к инфекции невосприимчивы грудные дети и беременные женщины. Это подтверждается и моими наблюдениями. Думаю, что подобный феномен связан с наличием специфических антител в кровеносных системах грудничков и еще не родившихся детей.

– Я не грудной младенец, – пробормотала Элька. – Следовательно…

– Вы беременны, ваше величество.

– Я думала, это простая задержка из-за стресса, – она закрыла глаза.

– Поздравляю вас. Хотя, конечно, ваш потомок никогда не сможет претендовать на престол, ибо не является клоном короля.

– Заткнись, док! – рявкнула Элька. – Не мешай мне думать.

Врач с тоской посмотрел на дверь, за которой дежурил взвод солдат. Может быть, они придут ему на помощь, если эта измученная женщина окончательно спятит?

Элька медленно нарезала круги по комнате. Ее взгляд бессмысленно скользил по цветастым гобеленам, закрывавшим серые каменные стены. Время от времени она задумчиво чесала затылок рукояткой бластера. Давно немытые волосы взъерошивались и застывали во взлохмаченном состоянии черными скользкими сталактитами.

– Скажи, док, аппарат для переливания крови у тебя с собой?

– Как всегда, – врач с готовностью похлопал рукой по саквояжу, не совсем понимая, зачем его об этом спрашивают. С тех пор как пришла немочь, ему еще ни разу не приходилось делать переливание крови.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Элька и распахнула дверь комнаты.

– Что вы задумали? – Доктор приподнялся со своей табуретки, но Элеонора даже не взглянула в его сторону. Она высмотрела на лестнице воина с самой значительной нашивкой на рукаве и поманила его пальцем.

– Лейтенант, войдите. У меня к вам дело государственной важности.

Крупного от природы парня скафандр высокой защиты сделал просто огромным. Боец карантинной службы едва сумел протиснуться в дверь. Он остановился на пороге, не решаясь пройти дальше и не зная, куда спрятать ствол огнемета. Находиться в присутствии коронованных особ с оружием в руках могли только охранники и телохранители. Он не был ни тем, ни другим.

– Не смущайтесь, лейтенант, проходите. Присаживайтесь. – Элька пододвинула ему стул.

– Не могу сесть, ваше величество. Устройство скафандра не позволяет, – застенчиво прогудел лейтенант.

– Ах да, извините, – понимающе кивнула Элька, хотя она прекрасно знала, что в скафандрах этого типа можно спокойно сидеть, лежать и даже кувыркаться. Просто боец не хотел отходить от придворного этикета.

– Слушайте меня внимательно, лейтенант, – она сделала паузу и вопросительно посмотрела на лицевую часть его шлема. Сквозь тонированное стекло не видно глаз, и солдат не поднял «забрало», как принято в подобных случаях. Немочь диктовала свои законы, которые были сильнее королевских указов и элементарного приличия.

– Лейтенант Соримэр. – Шлем слегка склонился в поклоне.

– Соримэр, слушайте внимательно мою просьбу. Вы, конечно, можете ее не выполнить и поступить по инструкции и вас за это только похвалят, ибо король, которого я хочу спасти, при смерти. – Элеонора посмотрела на Жака.

– Вы хотите спасти короля?! – хором воскликнули доктор и лейтенант.

– Это невозможно, – добавил врач и решительно замотал головой. – Полный бред с медицинской точки зрения.

– Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество, – ответил Соримэр. Его голос звучал внушительно и отдавался легким эхом, будто он говорил в пустое ведро.

– Отлично. – Элька подошла к лейтенанту и положила руку ему на плечо. Для этого ей пришлось встать на цыпочки. Большой рост не относился к ее достоинствам. К тому же этот карантинщик оказался очень высоким. Почти таким же высоким, как Жак.

– Ты можешь отличить человека, который переболел пепельной немочью и изменился? Который готов убивать… Ну ты понимаешь?

– Вы хотите сказать, могу ли я узнать дарлока? – переспросил офицер. – Его даже ребенок узнает. Он похож вот на него.

Лейтенант махнул рукой в сторону Жака. Элеонора проглотила комок, который непонятно откуда появился у нее в горле, и, стараясь говорить спокойно, задала следующий вопрос:

– Твое подразделение сможет справиться с дарлоком?

– Безусловно, – карантинщик с готовностью щелкнул каблуками. – Если он свежий, то легко. Другое дело, когда дарлок застарелый. Тогда его кожные покровы затвердевают, и очень трудно бывает… – он смущенно умолк на полуслове.

– Слушай приказ, – Элька слегка выпятила грудь и немного приосанилась. – Я, Жак, то есть король Тинор Четвертый, и доктор останемся здесь. Выставь вокруг дома посты. Расставь людей так, чтобы мышь не проскочила. Арбалетчики на крышах и всё такое. Ну ты лучше меня знаешь.

– Да, ваше величество.

– Не забудь про канализацию. Перекрой все тоннели.

– Понял, ваше величество.

– Через двадцать четыре часа, если никто не выйдет, сожги дом и убей короля.

– Будет исполнено.

– То есть как это никто не выйдет! – Доктор взвился со своей табуретки и едва не подскочил до потолка. – Я не собираюсь оставаться здесь. Лейтенант, у вас же есть инструкция! В конце концов, вы должны подчиняться только мне!

Элеонора измерила врача взглядом и положила палец на спусковой крючок.

– Если доктор выйдет один и раньше, чем через сутки, убей его, – процедила она сквозь зубы. – Когда всё закончится, я тебя не забуду, лейтенант.

– Лейтенант Соримэр, ваше величество, – офицер еще раз щелкнул каблуками и вытянулся в струнку. Казалось, он стал еще выше, преисполненный гордостью от возложенной на него ответственной миссии.

– Я помню, Соримэр. Ступай.

– Постойте, а как же я? – Доктор попытался увязаться за лейтенантом, но дуло направленного на него лучемета заставило его застыть на месте.

– Ты нужен мне здесь, док, – сказала Элька.

– Зачем? – простонал врач, с тоской провожая взглядом карантинщика. – Отпустите меня, ваше величество. У меня двое детей. Ты хоть понимаешь, что обрекла меня на смерть, сука?! – неожиданно заорал он. – Солдаты теперь не выпустят меня!

– Остынь, – она ткнула врача лучеметом в грудь. – Остынь и приготовь всё для переливания крови.

– От кого и кому я должен переливать кровь?! – Доктор в отчаянии поднял руки к потолку, почерневшему от свечной копоти.

– Мою кровь ты будешь качать королю Тинору Четвертому, а его кровь закачаешь мне. Организуешь замкнутый цикл.

Врач бессильно опустился на пол и снизу вверх удивленно уставился на Эльку.

– Вы хотите, чтобы я… От вас… – он ткнул в Элеонору скрюченным пальцем. – К нему…

Врач перевел палец на то, что осталось от Жака.

– Это же просто протухший кусок мяса, нашпигованный смертельной инфекцией!

Эти слова стоили врачу двух зубов. Элька медленно вернула на пол пятку, которой нанесла молниеносный удар в челюсть доктора, вбив дыхательную маску ему в рот. Резко выдохнув, она повернулась к Жаку. Он действительно был похож на полуразложившийся труп с уже проступившими костями и раздутым от газов животом. Пустить в свое тело его кровь означало быструю и мучительную смерть, если не от инфекции, то от трупного яда. Смерть для нее и для их ребенка, но она должна использовать все шансы для спасения любимого. Если ее кровь действительно содержит антидот, то он может уничтожить заразу в теле мужа. Стоило попробовать.

– За работу, док!

Врач перестал ползать по дощатому полу, где он зачем-то собирал собственные зубы, и занялся делом. Открыл свой саквояж и разложил на столе инструменты, внушающие ужас любому непосвященному.

– Ваше величество, – прошепелявил он. – У вас еще есть шанс одуматься. Вспомните о том, что вы носите под сердцем единственного потомка принца Дкежрака.

Врач преднамеренно назвал ее мужа прежним титулом и именем. Он рассчитывал разжалобить Эльку, но она была непреклонна. Свежеиспеченная королева легла на кровать рядом с Жаком. Когда-то это было очень удобное супружеское ложе, теперь оно должно было превратиться в общую могилу, где их подвергнут огненному погребению.

Элька сама закатала рукав и подставила сгиб руки под острую длинную иглу.

– Может быть, вы измените свое решение? – еще раз спросил доктор, в нерешительности застывший над Элеонорой. – Может быть, будет разумнее ограничиться инъекцией порции вашей крови больному?

– Он весит раз в пять больше меня, и стакан моей крови ничего не изменит. Придется мне поработать фильтром. Начинай! – твердо приказала она и красноречиво щелкнула предохранителем на лучемете.

Холодный металл безошибочно вонзился в вену. Доктор хорошо знал свое дело. Недаром он слыл лучшим придворным врачом. Еще одна игла вошла в артерию. Через минуту доктор повторил те же манипуляции с Жаком. Загудел компрессор, и густая бурая кровь ее мужа толчками двинулась к Элькиной руке по прозрачной трубочке. Навстречу ей по другой трубке потекла алая и светящаяся жизнью кровь молодой женщины.

Элеонора отбросила в сторону бластер.

– Док, принеси мне бумагу и перо. Они лежат на столе.

Врач послушно исполнил ее приказ. Она обмакнула кончик пера в услужливо приготовленную чернильницу, написала несколько строк на пергаменте и поставила свою размашистую подпись.

– Ты можешь идти, док. С этой бумагой тебя выпустят, – прошептала она побелевшими губами. Жидкость из жил Жака уже добралась до ее плоти, и Элькину руку скрутила острая обжигающая боль. Как будто ей в вену впрыснули кислоту.

– Спасибо, ваше величество, – кивнул врач. – Я останусь здесь.

– Иди, у тебя дети. Наверное, есть жена. Позаботься о них.

– Всю мою семью забрала немочь, – было видно, как он через силу усмехнулся под окровавленной дыхательной маской. – Я остался совсем один, и я очень хочу, чтобы вы победили Седую Смерть, ваше величество.

– Зови меня Элькой.

– А я Таторк. Сейчас я подключу вам энцефалограф и приготовлю стимуляторы. Я достал отличные гридерские стимуляторы. Давно хотел их испытать.

– Если есть спирт, то плесни мне немного. Хочу выпить, – сказала она, глядя на свою руку.

– Это очень вредно, пить дезинфицирующее средство, госпожа Элеонора, – запротестовал было доктор, но, проследив за ее взглядом, молча налил прозрачную жидкость в мензурку.

Элька с ужасом взирала на свою быстро чернеющую руку.

* * *

Тамара с трудом разлепила глаза, и ошметки сна нехотя оставили ее. Радужный шар, звездная ночь – эти видения посещали ее каждый раз, когда ей удавалось сомкнуть веки и каждый раз она поступала одинаково. Она делала шаг вперед, и реальный мир разбивался вдребезги. Разум молил ее бежать, бежать прочь с этого проклятого места. Бежать туда, где дома, маленькие кафе и комфортабельные проспекты с аккуратно постриженными газончиками и гранитными тротуарами. Но нет, она упорно делала шаг внутрь шара и оказывалась на борту крошечного гадкого звездолетика, который Виктор гордо именовал космической яхтой. Может быть, эта яхта и очень красивый корабль, если смотреть на нее снаружи, однако изнутри это просто обрезок толстой трубы. Три метра в длину, полтора метра в высоту. Большая бочка, с одной стороны которой установлен пульт и пилотское кресло, с другой – люк. Посередине кровать. Канализационные услуги здесь же, на кровати. Под матрасом оборудована дырка с крышечкой. Никаких иллюминаторов не предусмотрено. Есть два монитора над пультом управления, но они показывают цифры, в которых разбирается только Виктор. Романтика звездных странствий превращена в скучную математику, которую она ненавидела со школы.

Виктор с самого начала полета поселился в пилотском кресле. Он там и ел, и спал. Облегчался он тоже не вставая со своего места. В кресло, как и в кровать, была вмонтирована дырка с крышечкой. Целыми днями он пялился на мониторы, время от времени нажимая какие-то кнопки. Тамара регулярно пыталась его разговорить, но Виктор был мрачен и отвлечь его от тягостных дум никак не удавалось. Как только она пыталась развеселить его, он отворачивался и тягостно вздыхал.

Вчера Тамарино терпение лопнуло, и Виктору пришлось объяснить причину своего похоронного настроения. Он долго увиливал, уходя от прямого ответа. Но в конце концов ей удалось припереть его к стене и буквально щипцами вытянуть признание. Оказывается, сразу после их старта с земной орбиты у яхты вышел из строя единственный двигатель. Стартовый импульс самый мощный, и в дряхлых потрохах утлого суденышка что-то не выдержало. Неисправность, по словам Виктора, была пустяковой, и устранить ее возможно даже в полете. Нужно просто выйти в открытый космос и проволокой скрутить два оборванных патрубка в системе охлаждения. Сложность в том, что на борту нет ни одного скафандра. Неукомплектованный звездолет стоил дешевле, и сейчас Виктор проклинал свою глупость и жадность. Он сам посоветовал Эльке купить именно эту летающую лоханку, потому что именно эта модель была на треть быстрее любого серийного космоплана, а стоила почти столько же.

Теперь суденышко летело сквозь пустоту по инерции, без рулей управления, без тормозных систем и без малейшей надежды на спасение. Летело в никуда.

– Что-нибудь новое есть? – поинтересовалась Тамара, пытаясь принять более удобное положение на своей убогой лежанке. Она сама удивлялась своему спокойствию. Вчера ей сказали, что совсем скоро она умрет, и она даже не очень испугалась, как будто уже умерла, когда вошла в радужный шар на таком далеком теперь пустыре.

Виктор промолчал, и Тамара повторила свой вопрос.

– Шесть часов назад мы покинули сектор планеты Плобой, – равнодушно сообщил Виктор. – Никто нас не заметил, кроме мусорщиков. Они прощупали яхту своими гравирадарами, но даже эти пожиратели падали побрезговали моей посудиной. Час назад приборы начали показывать резкое снижение скорости. С учетом того, что двигатель неисправен, я делаю логичный вывод – наш бортовой компьютер сошел с ума. Чего и нам желаю.

– Нельзя было мусорщикам подать сигнал? – скучным голосом осведомилась Тамара, хотя прекрасно знала: ни один передатчик на яхте не работает. Просто она хотела поддержать разговор.

– Я помахал им рукой, – пробурчал Виктор.

– Сколько нам осталось? – еще более скучным голосом спросила девушка.

– Сутки. Генератор застопорен, аккумуляторы разрядятся через сутки. После этого мы или замерзнем или задохнемся. Тебе что больше нравится?

– Чтобы меня защекотали до смерти, – огрызнулась Тамара.

Неожиданно в пульте управления что-то клацнуло. Пронзительно взвыла сирена. Тамара зажмурилась и зажала уши ладонями. В бочкообразном пространстве кабины любой резкий звук вызывал почти физическую боль в барабанных перепонках. Виктор неторопливо изучил показания мониторов, хмыкнул и нажал кнопку, отключающую сигнал. Звенящая тишина оказалась еще противней, чем рев сирены.

– Что это было? – ворчливо поинтересовалась Тамара и с опаской освободила ушные раковины. – У меня чуть голова не лопнула.

– Всё закончится лучше, чем я ожидал, – мрачно поведал Виктор, – только что нас поймала в прицел реактивная торпеда. Конечно, если кибер не врет.

Он картинно, как пианист, снял руки с пульта и сильно, почти сладострастно потер покрасневшие глаза. Затем откинулся на высокую спинку пилотского кресла, весь вытянулся и зевнул. Виктор был похож на человека, который завершил большую работу и теперь у него появилась возможность немного передохнуть.

– Какая торпеда? – сжавшись в комок, спросила девушка.

– Железная. Через пару минут она будет здесь. Прямо здесь! – Он ткнул пальцем в пол у себя под ногами.

– И что? Спасения нет? – Голос Тамары дрожал.

– Спасение есть всегда! – бодро откликнулся Виктор. – Особенно, если ты веруешь в Господа нашего Иисуса.

– Я – атеистка. – Тамара заплакала.

– Какая, на фиг, разница. Перед ее величеством смертью все равны. – Виктор немного оживился и снова впился глазами в мониторы. По его лицу расползлась загадочная улыбка. Тамара тоже немного взбодрилась. Может быть, всё не так уж и плохо?

– Торпеда идет по траектории волчьей погони. Классика, черт возьми! – восхитился Виктор и повернулся к девушке. – Милая, у нас там где-то завалялась бутылочка пивка, кинь мне ее, пожалуйста, а то пропадет ценный продукт. Жалко.

– Я ее уже выпила. От твоей регенерированной воды меня проносит, – буркнула Тамара и, опустившись на колени, запричитала, очень неумело пытаясь произнести хоть какую-то молитву.

Виктор поморщился.

– Иди лучше сюда, посмотри, какая прелесть, – позвал он. – Если повезет, то мы проживем еще минут пять.

Тамара нехотя подползла к пульту, не поднимаясь с коленей. Ничего не понимающим взглядом она уставилась в бегущие по черным экранам зеленые знаки. Виктор снисходительно погладил девушку по голове и, тыкая пальцем в монитор, начал давать пояснения:

– Смотри, недалеко от нас находится какая-то планета. Что за планета, не знаю. Лень лезть в справочник. Знаю одно – очень похожа на Землю по размерам и химическому составу атмосферы. Вот здесь и здесь указаны координаты двух орбитальных крепостей. Третья должна быть с обратной стороны планеты. Она-то в нас и пальнула торпедой.

– Как ты разбираешься во всех этих корявчиках? – невольно восхитилась Тамара.

– Это не корявчики, это цифры. Смотри, что происходит сейчас. Рядом с планетой базируется крупная эскадра звездолетов. Чья, тоже непонятно, но с обитателями планеты они состоят отнюдь не в дружеских отношениях. Они тоже приняли нас за врагов и выпустили свою торпеду. И эта вторая торпеда преследует первую. Если догонит, то проживем еще немного. Если не догонит – умрем два раза. Вот только не могу понять, почему они палят по малоразмерной цели, идущей на сверхсвете? Мы же всё равно не можем никого атаковать. Или весь мир сошел с ума, или электроника сбрендила, или яхта действительно сбросила скорость. Если бы это была не моя яхта, то я бы решил, что бортовой компьютер кто-то взламывал.

– Кто?

– Не знаю. Но у меня порой возникает чувство, что я забыл что-то очень важное. Будто несколько часов бесследно вылетели из жизни. Сигарет в пачке осталось слишком мало. Деньги куда-то запропастились. У тебя такого не бывает?

– Нет, – она отрицательно мотнула головой. – Я всегда прекрасно помню, где и с кем была и чем занималась.

Закорючки и корявчики на экранах быстро менялись, и Тамара с напряжением следила за их таинственными превращениями. Она ничего не понимала, но чувствовала, что от этих значков зависит ее жизнь. Во всяком случае, последний крошечный отрезок. Если верить фильмам, люди всегда перед своей гибелью, если она наступает не очень внезапно, изрекают напыщенные и наполненные глубоким смыслом фразы. Но ей почему-то ничего не приходило в голову.

– Похоже, догонит. Или нет? – одними губами шептал Виктор и неожиданно закричал: – Быстро садись в кресло!

– Зачем?

Он схватил ее за плечи и запихнул в пилотское кресло. Тамара больно ударилась локтем и попыталась вырваться, но Виктор изо всех сил вдавил ее в жесткую обивку. Девушке стало трудно дышать. Похоже, ее друг тронулся от нервного перенапряжения.

– Если взрыв произойдет рядом с яхтой, возникнет сильная перегрузка! – закричал он, защелкивая ремни у нее на груди. – Кресло защитит тебя.

– Какая перегрузка? Ты чокнулся! – Она попробовала расстегнуть ремни, но это было не так просто сделать. Нужно было точно знать, где находится защелка. – Выпусти меня! Мы всё равно умрем!

– Сиди, дурочка, – он ласково ущипнул ее за нос. – У нас появился крошечный шанс. – Он показал ей сжатые щепоткой большой и указательный пальцы. Размер их шанса, судя по этому жесту, составлял микрона два-три, не больше. – Вот такой вот шансик. Мы должны его использовать.

– А ты? – Она снова сделала попытку выбраться из кресла. – Это твое место.

– Я уж как-нибудь, – Виктор быстро поцеловал Тамару в лоб и, повернув ее лицом к мониторам, сам переместился в корму. Взяв с кровати одеяло, он накинул его на плечи и уперся спиной в ребристый люк. При сколько-нибудь значительной перегрузке подобные предосторожности никак не могли помочь ему, и Виктор это прекрасно знал. Они обречены. Минутой раньше, минутой позже… Единственное, что заставляло его действовать – мысль о необходимости бороться до конца. Брыкаться, пока не прибьют совсем.

На мониторах высветилось большое табло. «Критическое сближение», – Виктор зажмурился. Сейчас прогремит взрыв. В безвоздушном пространстве звук не распространяется, но они его услышат.

Яхта вздрогнула. Погас свет. То ли взрывной волной разрушило аккумуляторы, то ли в глазах померкло. Чудовищная сила придавила Виктора к люку. Уши заложило. В кромешной тьме поплыли большие фиолетовые пузыри. Один из них лопнул, разбрызгав вокруг себя оранжевые капли. «Я еще могу видеть?» – удивился Виктор, пытаясь сделать хоть один самый маленький вдох, но непомерная тяжесть расплющила грудную клетку и не давала дышать. «Если мне больно, значит, я еще жив, – подумал он, – или уже нет?» Яхта задергалась из стороны в сторону, будто трепеща в предсмертной агонии. Виктора вместе с обломками лежанки швырнуло головой об потолок. Хруст шейных позвонков заглушил скрежет разваливающегося корпуса звездолета. От страшной боли в затылке Виктор потерял сознание.

Тамара вцепилась в подлокотники так, что костяшки пальцев побелели, а из-под ногтей выступила кровь. Она кричала, как никогда в жизни, но сама не могла услышать своего крика. Вокруг всё грохотало и озарялось вспышками коротких замыканий. Температура в кабине сменялась с бешеной скоростью. То становилось нестерпимо холодно. На стенах проступал иней. Кожа покрывалась ледяной коркой. На полу появлялись настоящие снежные заносы. Казалось, что замерзает даже воздух. Через секунду невыносимый жар опалял лицо, снег закипал, брызжа вокруг раскаленными искрами.

Надрывно скрипели шпангоуты, потолок то выгибался, то натягивался, словно лист писчей бумаги. Ударов Тамара, к счастью, не чувствовала. Кресло было оснащено устройством, защищающим от перегрузок. Она не знала, благодарить ли ей Виктора за то, что он ее сюда усадил, или проклинать. Ему хорошо. Он уже ничего не ощущает, его бесчувственное тело швыряет по всей кабине, и в его скелете уже, наверное, не осталось ни одной целой косточки, а ей неизвестно, что еще предстоит.

Два монитора постоянно мигали. Внезапно пляска горизонтальных и вертикальных полос прекратилась, и изображение зафиксировалось. Теперь это были не цифры и знаки, а схематическое изображение обстановки вокруг яхты. Тамара ничего не понимала в космической навигации, но даже она смогла догадаться, что полукруг в нижней части экрана означает планету, рядом с которой они оказались, а мигающая точка – это их звездолет. Полукруг и точка быстро сближались.

Жара уже не чередовалась с освежающей стужей, и с девушки градом лил пот. Вся кожа горела, словно в огне, и Тамаре казалось, что через секунду она просто изжарится, как цыпленок в микроволновке.

Броски и удары прекратились. Теперь яхта дрожала в мелком ознобе. Девушка бросила еще один взгляд на монитор – полукруг превратился в прямую линию. Поверхность планеты совсем рядом. Может быть, кресло защитит ее от гибельной перегрузки? А как же Виктор? Тамара отстегнула ремни. Пальцы сами нашли нужную защелку.

Быстро вскочив на ноги, она бросилась к Виктору. Стоило ей сделать шаг от кресла, как на нее обрушился страшный груз. Будто «КамАЗ» въехал ей на плечи по двум доскам. Распластавшись на полу, словно выброшенная на берег медуза, преодолевая боль в спине и судороги в мышцах, она дотянулась до руки Виктора. Напрягшись всем телом, она попыталась притянуть его к безопасной площадке рядом с креслом. Из этого ничего не вышло. Ее друг сейчас весил несколько центнеров. Пришлось встать на четвереньки и подползти к нему вплотную. С трудом просунув руку под его грудь, она попробовала сдвинуть Виктора с места, но он как будто прилип к железному полу. Тамара подняла глаза и посмотрела на мониторы. Мигающая точка уже почти слилась с горизонтальной линией. Может быть, она еще успеет сама доползти до спасительного кресла. Девушка взглянула на Виктора. Он наверняка уже мертв. Его просто расплющило перегрузкой. Он же совсем плоский! Еще один прощальный взгляд, и она возвращается к креслу. Он умер ради нее. Вечная ему память. Когда-нибудь она родит сына и назовет его Виктором в его честь. Больше она ничего не может сделать.

По лицу Виктора обильно стекал пот. «Мертвые не потеют!» – Это простое открытие вернуло Тамаре силы. Она схватила Виктора за подмышки, уперлась ногами в обломки койки и со стоном сдвинула тяжелую глыбу его тела с места. Еще метр, и они будут у цели. Заливаясь слезами и бормоча ругательства, она преодолела десяток сантиметров, Тамара отчетливо слышала, как трещит ее позвоночник, руки готовы выскочить из суставов, и каждое движение сопровождалось нечеловеческой болью во всём теле. Прошла целая вечность прежде, чем она оказалась на спасительном пятачке рядом с креслом. Последний рывок, и Виктор тоже здесь. И хотя он не подавал никаких признаков жизни и сильно напоминал кожаный мешок с костями, она была счастлива. Из его носа и ушей сочилась кровь, и это означало, что сердце еще бьется. Тамара села в кресло и усадила Виктора себе на колени. В защищенной зоне он казался невесомой пушинкой.

Пристегнув себя и Виктора ремнями, она скосила взгляд на монитор. Метки яхты и уровня поверхности совпали. Предсмертный визг бортового компьютера резанул по ушам, и наступила тишина, в которой не было ни ее, ни Виктора. Не было никого и нечего.


Влажный воздух, смешанный с уютным запахом табачного дыма, приятно щекотал ноздри. Щебет птиц и нежное журчание воды ласкали слух. Тамара долгие минуты наслаждалась покоем, не рискуя открыть глаза и вернуться к жестокой реальности. Наконец она уговорила себя разомкнуть веки. Перед ней предстала залитая непривычно ярким светом кабина яхты. Прямые лучистые потоки струились из дыры в потолке. Разодранные металлические листы изящно распустились лепестками неведомого цветка, показывая пронзительно голубой небосвод с парой легкомысленных облаков. Снаружи слышался шелест листвы и доносился аромат зелени.

– Командир корабля и экипаж поздравляют вас с мягкой посадкой!

Тамара вздрогнула и посмотрела туда, откуда послышался знакомый голос. Она не верила, что Виктор мог остаться в живых, и ожидала увидеть кого угодно. Однако это был Виктор собственной персоной. Он сидел, прислонившись к искореженной стене кабины, и блаженно улыбался. В руке у него дымилась сигарета. Время от времени Виктор подносил сигарету к испачканным кровью губам, делал неглубокую затяжку и морщился от боли.

– Как самочувствие, спасительница моя? – спросил он, глядя на девушку веселыми глазами.

– Похоже, что ни одной царапины, – ответила она и удивилась тому, как звучит ее голос в разгерметизированной кабине. Она уже привыкла жить в запаянной консервной банке, и натуральный воздух приводил ее в состояние, близкое к экстазу. – А ты? – поинтересовалась она. – Выглядишь неплохо.

– Выгляжу гораздо лучше, чем чувствую себя. Кажется, ребро сломал, – Виктор показал пальцем на правую сторону груди. – Дышать больно. Вывихнул ногу и, возможно, что-нибудь еще внутри порвалось.

– Тошнит?

– Еще как. И голова болит, – радостно доложил Виктор. – Сотрясение мозга, однозначно, но ты не представляешь, как это приятно: иметь мозги внутри черепушки, а не снаружи.

– Что делать будем? – осведомилась Тамара.

– Для начала тащи сюда аптечку. Медицинский автомат разлетелся на куски, так что будем лечить меня вручную. Только тебе я этого не доверю. Сам справлюсь. Потом выберемся из этой ржавой бочки и устроим роскошный пикник, потому как обошлось. Если верить бортовому компьютеру, торпеды встретились и взорвались метрах в ста от яхты. Взрывная волна сбила нас с курса, и мы очень удачно приземлились. Планета населена, космодром имеется. Орбитальные крепости без космодромов не функционируют. Подождем, пока они закончат свою войну, и рейсовым звездолетом – на Зен. В тамошнем банке у меня есть личная ячейка. Моя подружка Элеонора обещала оставить там свой адрес и немного денег. Тогда и отметим наше спасение по-настоящему.

– Хорошо бы, – вздохнула Тамара и полезла искать аптечку.

Ей уже никуда не хотелось лететь. Теперь у нее появилась другая мечта. Ей безумно хотелось вернуться домой.

* * *

– Вы еще очень слабы, ваше величество, – Таторк преданно заглянул в хмурые глаза повелителя. Вздернутый носик лекаря подобострастно зашевелился, будто принюхиваясь к запаху, исходящему от давно не мытого тела короля. Жак искоса взглянул на почтительно изогнувшегося перед ним доктора. Казалось, Таторк готов завилять перед ним хвостом, если бы недальновидная природа не обделила человека столь необходимым инструментом для выражения собачьей верности.

– Не твое дело, костоправ. – Жак поднес к своему лицу маленькое круглое зеркало и еще раз оценивающе осмотрел следы от язв. – Над бровью еще подмажь.

– Сию минуту, ваше величество, – доктор нанес на лоб короля еще один слой биологической массы. Бурая слизь зашипела, исторгла из себя несколько капелек прозрачной жидкости и мгновенно покрылась кожным эпидермисом. Теперь даже специалист не смог бы определить, что еще совсем недавно на этом месте была видна голая кость.

– Как себя чувствует королева Элеонора? – Жак отложил в сторону зеркальце, поднялся со стула и прошелся по комнате, слегка подпрыгивая на напружинившихся ногах. Так он проверял силу своих ослабевших после тяжелой болезни мускулов. Результат проверки оказался неутешительным. Колени слегка подрагивали и пытались подогнуться. Чтобы сохранить королевское достоинство, приходилось контролировать каждый шаг. Нельзя допустить, чтобы подданные увидели его слабость. В стране царит хаос, и малейший намек на недостаточную силу властелина может погубить всё.

– Элька чувствует себя гораздо лучше, – бодро отрапортовал Таторк и гордо приосанился. – Я думаю…

Жак резко обернулся. Его лицо побагровело от ярости, и только участок недавно восстановленной кожи сохранил детский розовый цвет. В руке короля хищно подрагивал неизвестно откуда взявшийся бластер. Гигант сделал шаг вперед и прижал оружие к побледневшей щеке доктора. В движениях Жака больше не чувствовалось прежней болезненной хилости. Он был готов разорвать наглеца, покусившегося на королевскую честь.

– Как ты назвал ее величество, шепелявый? – Король сладострастно погладил спусковой крючок лучемета. Глаза врача вылезли из орбит, челюсть задрожала, и он не сразу смог выдавить из себя слова оправдания:

– Королева лично дозволила мне так называть себя, – кротко ответил он, заикаясь от ужаса, и ладонью осторожно отодвинул холодный ствол от своего лица.

– Это за какие же заслуги? – хладнокровно поинтересовался Жак, возвращая оружие на прежнее место.

– За ваше спасение, – врач вытер тыльной стороной ладони мгновенно вспотевший лоб.

– Ах, да, – Жак убрал лучемет и погладил бровь. Новая кожа нестерпимо чесалась. – Ну, так как себя чувствует королева? – невозмутимо повторил он, будто ничего не произошло.

– Я думаю, ее величество сегодня встанет с постели, – Таторк благоразумно решил не называть королеву Элькой. Во всяком случае, при короле. Даже ослабевший после болезни Жак слишком грозен и агрессивен. Любая вольность в его присутствии может закончиться весьма плачевно.

– Кризис миновал. Я стимулирую ее организм витаминами, – доложил доктор. – Результаты очень обнадеживающие.

– Это хорошо, – кивнул Жак и небрежно натянул на лицо маску респиратора. – Иди к ней и не отходи ни на шаг от своей королевы. Если что-нибудь случится, переживешь ее не больше, чем на два часа. И это будут самые страшные часы в твоей жизни.

– Не сомневайтесь во мне, ваше величество, – Таторк поклонился и, не поворачиваясь к своему высокопоставленному пациенту спиной, торопливо покинул комнату, мысленно проклиная лженауку под названием генетика.

Новый король, точная генетическая копия всех предыдущих владык Эстеи, отличался от них по темпераменту, как лев от черепахи. Одновременно доктор не уставал благодарить судьбу за свое невероятное везение. Из-за стечения обстоятельств он оказал монаршей фамилии услугу, которую они не скоро забудут. Он стал личным врачевателем короля и королевы. А это не только весьма почетно, но и очень выгодно. Прежний первый врач королевства сгинул в кошмарной суматохе последних недель. То ли заразился пепельной немочью и был сожжен карантинщиками, то ли попал в лапы дарлоков. Неизвестно. Да это и к лучшему. Теперь ему, Таторку, и его наследникам предстояло верховодить всей медицинской деятельностью на Эстее.

Жак дождался, пока лекарь закроет за собой дверь, снял маску и тщательно подогнал все ремешки, которые удерживали респиратор на лице. Он очень боялся повторного заражения и разумно полагал, что маска должна прилегать к лицу очень плотно. Так плотно, чтобы дышать было трудно. Лучше всего воспользоваться изолирующим противогазом, который носят карантинщики, но тогда подданные поймут, что король боится немочи, а этого допустить нельзя. Король всегда мудр, велик и бесстрашен. Даже Седая Смерть отступает перед ним. А если король трусит, то какое он имеет право быть королем?

Жак промазал толстым слоем жира места, где респираторная маска прилегала к коже, тщательно проверил герметичность стыков и направился к двери. У него было много дел, и хотя силы еще не полностью вернулись, следовало спешить. Эпидемия немочи нанесла человеческой расе на Эстее самый сокрушительный удар, какой только помнила история планеты. Неизвестно, оправятся ли люди от такого потрясения когда-нибудь. Скорей всего, впереди их ждет полное вымирание. Многолетняя затяжная война с Кибер-Империей не смогла сделать того, что совершили микроскопические вирусы за очень короткий срок.

Из-за кончины прежнего короля и двух принцев Жаку, едва он выздоровел, сразу пришлось приступить к исполнению нелегких обязанностей самодержца. Состояние, в котором находилось государство к этому моменту, можно было охарактеризовать одним словом – катастрофа. Если до эпидемии Тиноры властвовали на поверхности двух из четырех материков планеты, то сейчас жалкие остатки армейских подразделений с трудом контролировали только столицу и еще несколько крупных городов. На всех остальных территориях бесчинствовали удельные бароны и князья, банды мятежных крестьян, а то и просто стаи дарлоков. Хорошо еще, что Империя ослабила свой нажим. Имперцы боялись заразы больше, чем королевских пушек. Мутанты с Гиблых континентов тоже пока не предпринимали никаких агрессивных действий. Они ждали окончания эпидемии. Ждали, когда дарлоки лягут в землю, и тогда оставшиеся в живых люди позавидуют погибшим. Хорошо, если к тому времени Эстею успеют оккупировать имперцы. Тогда жертв будет гораздо меньше. А если не успеют?

Жак похлопал себя по нагрудным карманам, проверяя, не забыл ли он запасные обоймы от лучемета, и быстро пересчитал гранаты у себя на поясе. Их было ровно восемь. Пять слева, три справа. Положенную ему по штату стражу он сам отправил на городские стены, и теперь ему предстояло в одиночку добраться до королевского дворца. Жак вздохнул и покинул надежные каменные стены своей резиденции. Его ожидала большая и грязная работа.

Многолюдная и шумная прежде улица сейчас превратилась в абсолютно безжизненное пространство. Больше всего пугали не обугленные человеческие скелеты рядом с сожженными домами, а, как это ни странно, булыжники на мостовой. Жак никогда раньше не замечал, как тщательно и аккуратно вымощены здесь тротуары, как искусно сделаны водостоки. Раньше всё это проходило мимо его внимания, ибо рядом была харчевня и торговые ряды, где царили вечный гвалт и суета. Вокруг постоянно происходило много интересного, и Жаку просто некогда было смотреть себе под ноги, прогуливаясь по этой улице.

Он всегда очень любил эту шумную часть города, населенную преимущественно богатыми торговцами и ремесленниками. Здесь никогда не было скучно. Неудивительно, что, когда после свадьбы пришло время обзаводиться собственным жилищем, он выбрал именно улицу Кровавой Тризны, в простонародье именуемую Собачьим переулком.

Король немного постоял у дверей своей резиденции, осматривая крыши уцелевших домов. Дарлоки очень любили атаковать сверху, поэтому Жак в несколько прыжков добрался до середины улицы. Здесь вокруг него было хоть несколько метров пустого пространства, и даже если какая-нибудь тварь прыгнет на него, ему хватит времени на то, чтобы сделать хотя бы один выстрел. Король неспешно двинулся по улице, внимательно ощупывая взглядом все места, где могли бы укрыться враги. Со стен на него внимательно взирали оскаленные морды ритуальных монстров. Горожане любили украшать свои дома жутковатыми барельефами. Традиционно считалось, что они отгоняют злых духов.

Улица была пуста. Вчера штурмовым отрядам, переброшенным с фронта, наконец-то удалось организовать охрану крепостных стен и надежно запереть все городские ворота. Это защитило выживших горожан от наплыва беженцев и дарлоков из окрестных деревень. Однако в городе обитало еще много недобитых человекообразных монстров, и с каждым днем их становилось всё больше. Каждый день становился для кого-нибудь тринадцатым. Об этом наглядно свидетельствовала дюжина трупов, выложенных в рядок на обочине. Это были солдаты, погибшие, судя по ужасным ранам, в бою с воскресшими мертвецами.

Жак сделал вид, что смотрит в другую сторону. Церемония единения с героями обычно занимала много времени, и даже в период боевых действий не дозволялось сокращать процедуру. Поэтому король торопливо обошел тела павших воинов, свернул за угол и, мучимый угрызениями совести по поводу неисполненного ритуала, пошел дальше. Через пару минут он миновал хорошо знакомый ему еще с юности дом на Огуречном бульваре. Здесь, в старинном особняке барона Санчеса, в счастливые довоенные времена обитала его первая любовь, и Жак старательно отвернулся, чтобы лишний раз не видеть окна, возле которых он провел не одну бессонную ночь. Тем более, что в пустых рамах теперь не осталось ни одного целого стекла, и некогда самое красивое здание на бульваре взирало на несправедливый мир черными слепыми провалами выбитых окон.

Только неловкость дарлока спасла жизнь королю. Под костистой ногой нелюдя хрустнул осколок витража. Тренированный инстинкт бросил Жака на мостовую. Острые когти лишь слегка оцарапали ему шею и порвали респиратор. В следующее мгновение король надавил на курок. Яркий луч вонзился в оскаленную харю, оставив на ней черный дымящийся след. Монстр взвыл и прыгнул снова. Жаку опять удалось на долю секунды опередить его и увернуться, перекувырнувшись через плечо. Еще один выстрел. Рука короля дрогнула, и луч бластера срезал дарлоку мочку уха. Чудовище стало осмотрительнее. Теперь оно двигалось неторопливо, не спуская глаз с лучемета в руке короля.

Жак с некоторым удивлением заметил на своем противнике знаменитые на весь Глогар полосатые панталоны барона Санчеса. Два экземпляра таких штанов природа создать не могла. Значит, на короля охотился отец его первой любимой девушки! Можно сказать, потенциальный тесть. Жак еще пару раз нажал на курок, без особой надежды на успех. Заряды, попадая в тело дарлока, оставляли на нем лишь небольшие обугленные отметины. Луч бластера без особого труда мог пробить лист железа толщиной в два пальца, но почему-то не причинял никакого вреда этому страшилищу, лишь заставляя его скалить кривые клыки, сильно увеличившиеся из-за болезни. Барон неумолимо приближался к Жаку.

Король огляделся по сторонам. Монстр внимательно наблюдал за ним и повторял все его движения. Жак сдвинулся влево, нелюдь – влево. Жак вправо, нелюдь – вправо. Пойманный в ловушку монарх сделал резкое обманное движение. Дарлок запнулся. Жак резко оттолкнулся ногами и, сложив руки над головой, запрыгнул в крошечное окошко полуподвального помещения. За его спиной раздался скрежет рамы и разочарованный вой. Дарлок не смог протиснуться в маленькое окно. Барон всегда отличался весьма крупным телосложением. Пепельная немочь сделала его фигуру более спортивной, но на ширину плеч никак не повлияла.

Жак мстительно пальнул в сторону обманутого противника и с наслаждением услышал ответный озлобленный рык.

– Доброе утро, ваше величество, – послышался голос из глубины подвала. Меньше всего Жак ожидал повстречать кого-то в заброшенном доме. Особенно неприятно, что незнакомец наверняка видел, как король позорно бежал от дарлока. «Один выстрел – и не надо беспокоиться о своей репутации. Свидетель умолкнет навсегда», – подумал Жак и немедленно одернул себя. Подобные мысли характерны для воров, а не для королей.

– Утро не бывает добрым. Особенно сейчас, – откликнулся Жак, вглядываясь в полумрак. На всякий случай он не стал снимать палец с курка.

– Утро всегда доброе, – возразил невидимый собеседник, – если встречаешь его с бокалом хорошего вина и в обществе друга.

Глаза короля медленно привыкали к скупому освещению, и из темноты проступили очертания человека, стоящего рядом с огромной винной бочкой. Мужчина держал в руке большую кружку из которой время от времени с аппетитом отхлебывал. Под мышкой у него болталась кобура с «гибелом». Но лучемет в кобуре – это почти то же самое, что оружие, забытое дома.

– Тебя тоже загнал сюда несносный барон? – поинтересовался обитатель подвала и сделал большой вкусный глоток.

– Санчес и при жизни не был подарком, – уклончиво ответил Жак, сделав вид, что очень занят расстегиванием ремешков порванного респиратора.

– Да уж, – мужчина сделал еще один шумный глоток, – представляешь, старина Жак, я сломал об этого старого пердуна свой меч. Тот самый, которым когда-то разрубил имперца в полной экипировке. Ты должен помнить эту историю.

– Дифор! – Жак сдержанно улыбнулся и заключил старого друга в объятия. – Извини, не признал тебя сразу. Мне сказали, что ты заболел, и я думал – ты давно уже в могиле.

– Мне то же самое сказали про тебя, – прокряхтел Дифор. У короля всегда была медвежья хватка, и от прилива чувств он порой забывал себя сдерживать. – Только сегодня я узнал, что ты принял на себя командование этим дурдомом. – Капитан протянул кружку Жаку, но тот вежливо отстранился.

– Не могу поверить, – бормотал он, вглядываясь в знакомые с юности черты верного товарища. – Ты жив!

– Я тоже очень рад, – сдержанно улыбнулся Дифор.

Со стороны такое равнодушие могло бы показаться странным и даже оскорбительным, но Жак очень хорошо знал Дифора и не сомневался, что тот тоже растроган до глубины души. Просто единственный на планете человек, способный управлять большими звездолетами, умел очень хорошо контролировать свои эмоции.

– Хочешь вина? – спросил капитан и еще раз предложил королю свою кружку. Дифор обычно называл Жака на «ты» только тогда, когда никто не мог их услышать.

– Нет, спасибо, – Жак покачал головой и мрачно осмотрел снятую с лица маску.

– Ты ранен, – капитан зашвырнул кружку в дальний угол подвала и достал из кармана зажигалку. – Через царапину в кровь мог попасть трупный яд и инфекция, – добродушно произнес он.

Король покорно склонил голову и не издал ни звука, пока жадный язычок пламени облизывал царапину на его шее.

Наконец капитан погасил огонь, и Жак облегченно перевел дыхание.

– Когда ты объявишь о всеобщей эвакуации? – осведомился Дифор таким тоном, будто речь шла о вещах обыденных и давно решенных. – Война проиграна, король. Нужно спасать людей. Хотя бы тех, кто еще жив.

– Если другого выхода не будет, то я обязательно объявлю об эвакуации, – Жак скрипнул зубами и осуждающе посмотрел на друга. Дифор порой был невыносим.

– Когда другого выхода не будет, эвакуировать станет уже некого, – не унимался капитан.

– На чем я их буду вывозить? Как их собирать? – Король старался сохранять спокойствие. – Куда, в конце концов, я их буду эвакуировать?

– Ты объяви эвакуацию, и люди сами соберутся. Договоришься с автохтонами, и они предоставят тебе несколько вполне сносных островов в Теплом море, а имперцы помогут вывезти людей.

Если бы все эти слова сказал не Дифор, а кто-нибудь другой, то его бы уже осудили минимум по двум статьям свода законов Эстеи. Переговоры с дикими автохтонами испокон веков карались казнью, а принять помощь от имперцев было равнозначно предательству и тоже влекло за собой позорную смерть.

– Давай обсудим это позже, – предложил Жак. Он не хотел принимать космические по масштабам решения, хорошенько всё не обдумав.

Капитан пожал плечами и подошел к окну. С его точки зрения, у короля не было никакого выбора, кроме как подчиниться обстоятельствам, и каждый лишний час раздумий влек за собой новые, ничем не оправданные жертвы.

Дифор осторожно выглянул на улицу. Существо, бывшее некогда бароном Санчесом, сидело на тротуаре и ощупывало остатки раненого уха. По коричневым морщинистым пальцам струилась белесая слизь. Капитан вскинул лучемет и отстрелил монстру второе ухо. Дарлок удивленно и немного осуждающе посмотрел на Дифора. Капитану стало стыдно. Атаковать из-за угла того, кто не может защититься, было не в его правилах.

– Эти твари постоянно меняются, – тоскливо вздохнул Дифор. – Позавчера я убил троих обычным мечом. Вчера мне помог только лучемет. Сегодня я потратил на покойного барона всю обойму, а ему хоть бы что.

– Мы тоже меняемся. У нас всё лучше получается убивать их, – жизнерадостно изрек Жак и еще раз посмотрел на своего друга. – Кстати, а почему ты без респиратора? Не стоит пренебрегать мерами безопасности.

– Я уже переболел, – отмахнулся Дифор, не отрывая взгляда от дарлока, который продолжал скучать в нескольких метрах от окна. – Врачи сказали, что у меня выработался иммунитет из-за генетической аномалии. Моя матушка, насколько я знаю, согрешила с инопланетником. Большое ей за это спасибо, – капитан отвернулся от окна. – Так что делать-то будем, твое величество? Надо выбираться из этого подвала.

– Здесь нет другого выхода? – Жак безнадежно оглянулся по сторонам.

– Нет. Перекрытия обрушились и завалили дверь. Выйти отсюда можно только так же, как мы сюда попали. Через окно. Интересно, как ты со своей комплекцией протиснулся в эту дырочку? – Капитан похлопал рукой по оконной раме.

– Сам удивляюсь, – Жак расстегнул пояс и выдернул его из брюк. – Сейчас я отвлеку Санчеса, а ты попробуешь скрутить ему руки. Думаю, вдвоем мы с ним справимся.

Капитан не разделял оптимизм своего короля. Он скептически осмотрел Жака, потом барона. Любой дарлок значительно сильнее любого человека, сопоставимого по телосложению, а Санчес находился приблизительно в той же весовой категории, что и Жак.

– Не стоит рисковать. Эти твари дьявольски сильны, – Дифор вежливо отстранил короля от окна и снял с пояса рацию. – Сегодня ночью пришел катер с орбитальной крепости, – пояснил он. – Ребята с катера разогнали скопление дарлоков у северных ворот и доставили рации. Теперь у нас есть связь.

– Дай сюда, – Жак отобрал рацию у Дифора. Нельзя же допустить, чтобы столь ценный прибор был у простого капитана, а сам король мучился без связи и пешком носился по всему городу, доводя свои распоряжения лично до каждого сержанта. Жак приложил микрофон к губам:

– Комендант города, говорит король.

Дифор прикрыл ладонью не очень почтительную усмешку. Жак внимательно посмотрел на черную коробочку портативной радиостанции, бросил злобный взгляд на своего друга и нажал на кнопку включения питания. Рация разразилась воплями и скрипами помех.

– Из подвала не возьмет, – предположил Дифор.

Жак покрутил колесико настройки и, когда сквозь шум прорвались обрывки фраз, громко крикнул:

– Говорит король, вызываю коменданта!

– Не до тебя сейчас! – рявкнула рация голосом коменданта. – Свяжись со мной позже.

Лицо короля медленно вытянулось. Он и раньше предполагал, что его подданные не страдают излишним чинопочитанием, но чтобы настолько явно игнорировать своего монарха… Это уже не лезло ни в какие ворота.

– У него сейчас дел по горло, – заступился за коменданта Дифор. – Справимся.

– Надо выбираться самим, – согласился Жак. – Помнишь историю Фарна Второго?

– Того самого принца, который испугался кошки? Ее каждый ребенок знает.

– Вот именно. Четыреста лет прошло, а никто не забыл. Не хочется прославиться таким же образом. Мертвый барон загнал в подвал лучших бойцов Эстеи! – Жак посмотрел в окно. Прямо в его лицо уставилось искаженное до неузнаваемости лицо Санчеса. Барон торжествующе оскалился. По желтым зубам и заскорузлым потрескавшимся губам потекла бурая слюна.

– Санчес, – позвал его Жак. – Помнишь меня?

В горле монстра что-то булькнуло и слюна еще обильней закапала на мостовую.

– У них должны быть уязвимые места, – предположил Дифор, выглядывая через плечо короля. – Глаза не защищены твердой кожей, – он поднял свой лучемет. – Если я попаду ему в глаз, то это наверняка серьезно снизит его боевые качества.

– Постой, – остановил Дифора король. – Кажется, он хочет что-то сказать.

Нечленораздельное бормотание дарлока становилось всё быстрее и громче. Он явно пытался выговорить какую-то фразу, но окостеневшие голосовые связки плохо его слушались. Жак напрягся, стараясь расшифровать поток шипящих звуков.

– С такого расстояния я не промахнусь, – Дифор тщательно прицелился.

– Король, – слово, которое изрыгнул дарлок, заставило Жака отшатнуться. Никто и никогда не слышал, чтобы эти монстры говорили. Возможно, с ними просто не пробовали вступить в контакт? Перепуганные люди сразу начинали стрелять, несмотря на то, что перед ними были их же сородичи, порой даже родственники, пораженные тяжелой болезнью.

– Да, барон, я тебя слушаю, – четко выговаривая каждую букву, произнес Жак.

– Король Тинор Четвертый умрет сегодня! – прорычал монстр.

Острый лазерный луч вонзился в выпученное глазное яблоко дарлока. Дифор больше не стал сдерживать себя и теперь с довольным видом наблюдал за результатами своего выстрела. Существо, бывшее прежде бароном Санчесом, с визгом каталось по булыжникам, прижав руки к лицу.

– Ты поторопился, – буркнул Жак. – Он не договорил.

– Я боялся, что он отойдет на безопасное расстояние. Старые дарлоки соображают не хуже людей, – Дифор взглянул на индикатор заряда батарей, вмонтированный в рукоятку лучемета. – Не до утра же нам здесь сидеть.

В руке короля внезапно ожила рация.

– Ваше величество, – голос коменданта с трудом прорывался через шорох помех и по тембру напоминал голос дарлока. Жак приготовился выслушать многоэтажные извинения коменданта за допущенную им невежливость, но старый вояка сделал вид, что ни о чем не помнит. Он сразу перешел к делу, и монарх мгновенно позабыл о неполученных извинениях.

– Король, дарлоки прорвались в город, – доложил комендант.

– Сколько их? – Жак подкатил маленький бочонок к окну, влез на него и начал протискиваться на улицу. Дарлок не обратил на него никакого внимания. Бывший барон лежал на тротуаре, прижав колени к животу, и тихо скулил.

– Много! – В голосе коменданта прозвучали истерические нотки. – Они смели два заградительных отряда. Блокпост у публичной библиотеки уничтожен. Никто из моих парней не выходит на связь.

Жак закряхтел от напряжения. Окно оказалось слишком узким для него. Дифор уперся руками ему в ягодицы и попытался вытолкнуть короля на свободу. Деревянная рама жалобно затрещала, но выдержала. Король застрял намертво.

– Перебрось солдат из других районов, – прохрипел король.

– Дарлоки лезут на все крепостные стены! Это хорошо спланированная военная операция! – заверещала рация. – У меня нет солдат!

– Стал бы ты выходить со мной на связь, если бы мог справиться сам! – рассвирепел Жак. – Повешу, скотина!

Дифор прекратил свои попытки выпихнуть короля и чем-то грохотал в подвале. Похоже, передвигал бочки. Зато дарлок перестал хныкать и с интересом посмотрел уцелевшим глазом на застрявшего Жака. На его губах расцвела по-детски счастливая улыбка. Король шумно сглотнул ком в горле.

– Какие будут указания, ваше величество? – прошелестела рация.

«Идиот, ты сам знаешь, что выход только один», – подумал Жак, с раздражением вспоминая, какого великого полководца корчил из себя комендант на вчерашнем совещании.

– Примени артиллерию! – проорал Жак в микрофон.

– По жилым кварталам? – возмутился комендант. – Там же могут быть люди!

– Вот именно! Я беру все грехи на себя! Открывай огонь немедленно!

В этот момент король почувствовал сильнейший удар по своей задней части. Дифор нашел выход из затруднительного положения. Он забрался на винную бочку и одарил сюзерена роскошным пинком. Жак, как пробка, вылетел из окна прямо в объятия барона. Дарлок незамедлительно вцепился королю в горло. Его единственный глаз горел от восторга и ярости. Резким ударом сложенных вместе рук Жак опрокинул врага на спину. Ничуть не обескураженный, нелюдь снова кинулся в атаку. Яркий лазерный луч преградил ему дорогу. Дифор вылез из подвала и при помощи бластера пытался отогнать назойливого барона. Он слегка двигал стволом бластера сверху вниз, даже не пытаясь поразить Санчеса. Дарлок на секунду задумался. Где-то в глубине его переродившихся нервных клеток жил страх перед лучевым оружием. Этой короткой заминки хватило Жаку, чтобы достать свой «эстрих». Прицелиться он не успел. Дарлок прыгнул вперед. Горячий лазер скользнул по его шкуре, не причинив никакого вреда. Король метнулся в сторону, споткнулся и распластался на мостовой. Через секунду ему на спину обрушилась тяжелая туша барона. Санчес поднял кулак, намереваясь одним ударом разбить голову короля. Дифор не стал дожидаться, пока чудовище расправится с его повелителем, ловко запрыгнул дарлоку на плечи и, обняв барона, вонзил ствол бластера ему в глазницу. Через мгновение капитан надавил на курок. Тело Санчеса выпрямилось, словно освободившаяся пружина. Из груди вырвался предсмертный вой. Монстр с грохотом каменной лавины обрушился на землю рядом с Жаком.

Отброшенный на десяток метров Дифор почти минуту лежал неподвижно. Затем он, пошатываясь, встал на ноги и помог подняться Жаку.

– Надеюсь, барон займет подобающее ему место в звездных чертогах небесного короля, – пробормотал Жак, потрогав кончиком сапога неподвижного Санчеса. – Если все дарлоки такие, как этот, то мы можем заказывать себе погребальные костры.

– Барон и при жизни был очень сильным воином, – Дифор сунул свой лучемет за пояс. – Помню, как-то на турнире он гонял меня по всей арене.

– Как же, как же. Над тобой тогда потешался весь Глогар, – усмехнулся Жак. – Я думал, ты предпочтешь навсегда забыть об этой истории.

– Такое не забывается, – вздохнул капитан. Он склонился над бароном и попытался перевернуть его на спину. Негоже аристократу валяться на улице, уткнувшись носом в булыжники.

– Кстати, всегда хотел тебя спросить, из-за чего тогда у вас вышла ссора. На боевые поединки просто так не вызывают. – Жак даже не сделал попытки помочь другу в его возне с дважды покойником. Он чувствовал, что еще не вполне оправился от болезни, и боялся потерять равновесие. Дифор, конечно, друг, но всё-таки он подданный и наверняка любит почесать язык по поводу слабостей повелителя.

– Так из-за чего ты не поладил с бароном? – снова спросил Жак, так как Дифор сделал вид, что не услышал его в первый раз.

– Тебе лучше не знать об этом, твое величество, – пробурчал капитан, старательно пряча лицо.

Король уже захотел по своему обыкновению взять друга за горло и слегка потрясти, но на соседней улице послышались громкие разрывы. Комендант всё-таки выполнил приказ, но похоже, что сделал он это слишком поздно. Нелюди добрались до центральной части города, и если они такие же устойчивые к механическим повреждениям, как барон Санчес, то артиллерия не поможет защититься от этих тварей.

– Нам лучше вернуться, – предложил Дифор, показывая на подвальное окно. – Так будет безопаснее. По-моему, у них не очень хорошее зрение и мы сможем спрятаться.

Очередной взрыв громыхнул в двух кварталах от особняка Санчеса. Железная болванка, начиненная порохом, врезалась в изящное здание текстильного склада. К небу взметнулись обломки кирпичей, бревен и горящие обрывки льняных тканей. Розовые стены дома покрылись трещинами и тяжелой волной обрушились на мостовую.

– Нет, – категорически заявил Жак. – Я должен знать, что происходит. Раньше дарлоки никогда не вели себя так. Они индивидуалисты, а сейчас, создается впечатление, будто у них появилось чувство коллективизма. Самое плохое, если кому-то удалось научиться ими управлять. Тогда нам останется только спешно эвакуироваться куда угодно и на каких угодно условиях.

Нахмурившийся король направился к вычурному особняку Санчеса и, не утруждая себя открытием массивных дверей, запрыгнул в разбитое окно. Дифор неодобрительно покачал головой и последовал за ним. Что поделаешь, если его друг никогда не слушал разумных советов и в конце концов всегда оказывался прав? Наверное, монаршая кровь благотворно влияет на мозги. Всё-таки мудры были предки, когда додумались клонировать первого Короля.

Воздух раздирал вой летящих снарядов. Судя по канонаде, по городу работал Лебединый бастион. Комендант сделал глупость и поручил обстрел центрального квартала самому плохо обученному подразделению. Мальчишки, едва окончившие курс молодого артиллериста, способны разнести вдребезги и дворец короля, и главный штаб, вместе с заседающим в нем комендантом.

Дифор догнал Жака уже на вершине парадной лестницы, ведущей в гостевые залы на втором этаже. Некогда роскошные внутренние помещения родового гнезда Санчесов представляли собой весьма жалкое зрелище. Роскошные фотогобелены были разорваны в клочья и свисали со стен длинными узкими лохмотьями. Все древние гридерские статуи, которыми так кичился барон, разбиты на мелкие осколки и аккуратными кучками лежат рядом с постаментами. Дорогая мебель изрублена в щепки. Совершенно непонятно, кто и зачем устроил здесь весь этот беспорядок. Карантинные отряды ломают только двери. Всю остальную обстановку они сжигают из огнеметов. Заниматься вандализмом у карантинщиков просто нет времени и сил. Эти парни и так едва держатся на ногах. А здесь кто-то сознательно и последовательно уничтожал всё, что могло представлять хоть какую-то ценность. При этом неизвестным варварам приходилось порой прилагать неимоверные усилия. Нужно было потратить немало труда, чтобы разбить огромную малахитовую вазу на кусочки, каждый из которых меньше самой мелкой медной монетки.

Дифор и Жак прошли по длинной галерее. С двух сторон на них взирали заключенные в грузные резные рамы предки баронов Санчесов. Все лица безжалостно испорчены. Кто-то тщательно поглумился над каждым портретом. Глаза выколоты, уши вырезаны, а губы накрашены томатной пастой. Неужели это совершил Санчес, так гордившийся своими пращурами? Невероятно, но больше некому! У всех остальных жителей столицы слишком много забот, чтобы столь оригинальным способом знакомиться с коллекцией баронской живописи.

– Раньше считалось, что переболевшие немочью полностью утрачивают разум, – тихо пробормотал Дифор. – Но, кажется, это не совсем так.

– Что ты сказал? – не оборачиваясь, спросил Жак, который уже начал карабкаться на следующий этаж по крутой лестнице для прислуги.

– Ты думаешь, на крыше будет безопаснее, чем в подвале? – осведомился Дифор и выдернул лучемет из кобуры. Он точно знал, что в обойме остался заряд только на пять секунд непрерывной стрельбы, и даже если Жак поделится с ним своим боезапасом, длительный бой им не выдержать.

– Оттуда лучше видно, – пояснил король и плечом выдавил дверь, ведущую на чердак.

Дифор без возражений последовал за ним. Не склонный к безумной отваге в одиночку, он становился отчаянно смелым рядом со своим другом. Взметнув в воздух густое облако многолетней пыли, они пересекли чердачное помещение и выбрались на крышу через слуховое окно. Под их ногами загрохотало листовое железо, выкрашенное в ядовито-зеленый цвет. Особняк Санчеса был одним из самых высоких зданий в городе, и обзор отсюда открывался великолепный. Дифор невольно залюбовался пейзажем. Сверху город выглядит совсем иначе, чем с земли. Если смотреть отсюда, то крыши домов превращаются в фасады, а чердачные окна в парадные двери. Перед друзьями раскинулась огромная равнина, сотканная из угловатых косых плоскостей. Сильный порыв ветра заставил Дифора подогнуть ноги и присесть. Капитан не любил высоты, хотя и тщательно скрывал это.

Жак уверенно подошел к самому краю крыши и достал из нагрудного кармана плоскую пластину бинокля.

– Пригнись, – посоветовал ему Дифор, немного смущенный своей позой перепуганного новобранца.

– Дарлоки не умеют стрелять, – буркнул король, прикладывая бинокль к глазам.

– Твои вояки тоже не умеют, – саркастически заметил капитан. Ему очень не нравилось место, где они сейчас находились, и он едва сдерживал себя от того, чтобы, вежливо извинившись, не спуститься вниз.

– Ты прав, – согласился Жак и, присев на корточки, продолжил обозревать окрестности.

Со всех четырех сторон горизонт застилали клубы черного дыма. Комендант не соврал – город брали приступом. Канонада доносилась отовсюду. Король прислушался. Он точно знал, что в его распоряжении есть пять пушечных батарей, но сейчас он слышал только четыре. Пятая находилась у северных ворот. Неужели дарлоки ее уничтожили? Не может быть! Их мыслительный аппарат не способен связать работу артиллерии и разрывы снарядов. Они могут понять, что их убивает, если стрелять в них из лучемета в упор. Любой другой способ убийства слишком сложен для них. Возможно, внимание дарлоков привлекли люди, обслуживавшие пушки?

Король всмотрелся в сторону северных ворот. Небо в том направлении было чистым. Значит, солдаты не кипятят в чанах смолу и не выливают ее на головы приблизившихся слишком близко монстров. А если они этого не делают, значит, они, скорее всего, мертвы. Жак тяжело вздохнул и перевел взгляд к линии пожаров, тянущихся вдоль проспекта Первой Коронации. Горели библиотека и университет. Пылали опера и стереотеатр. Король привстал, чтобы получше рассмотреть происходящее, но свист снарядов заставил его снова присесть. На этот раз артиллеристы поразили купол обсерватории. Жак громко выругался. Он хорошо помнил, сколько сил ему пришлось потратить, чтобы добиться завершения строительства этого здания.

– Ваше величество. – Дифор положил руку на плечо Жака. – Надо уходить.

– Я еще не всё увидел! – Король раздраженно стряхнул дружескую ладонь.

– Они идут сюда.

Жак оторвался от окуляров и посмотрел вниз. Стройная колонна дарлоков двигалась по Огуречному бульвару. Правильный прямоугольник остановился, словно по команде, прямо напротив дверей особняка Санчеса. С другого конца улицы двигался еще один отряд. Монстры шли как на параде. Синхронно переставляя ноги и взмахивая руками.

– Не может быть, – прошептал Жак. – Этого просто не может быть.

На поясе короля ожила рация.

– Противник прорвался по проспекту Коронации, – захлебываясь, сообщил комендант, – и сейчас находится в районе, где расположена ваша резиденция.

– Я в курсе! – крикнул Жак в микрофон и торопливо перебрался на противоположную сторону крыши.

Дарлоки окружали дом. Двойное кольцо выстроилось на тротуарах и в сквере рядом с особняком.

– Я приказал прекратить огонь, – прохрипела рация.

– Большое спасибо, – Жак нажал на кнопку и швырнул портативную радиостанцию Дифору.

– Я полагаю… – торопливо выговорил капитан, поймав на лету ценный прибор.

Жак сделал несколько глубоких вдохов, на мгновение закрыл глаза и, вернув себе самообладание, вопросительно посмотрел на своего друга.

– Я полагаю, что они пришли за тобой, – договорил Дифор.

– И что ты предлагаешь? – угрюмо поинтересовался король и посмотрел на новый отряд дарлоков. – Не важно, за кем они пришли, мы всё равно в ловушке.

– Выход есть.

Пока одни монстры замыкали кольцо вокруг особняка, другие начали проникать в здание. Твари действовали очень последовательно. Невольно возникало чувство, что у них есть план, и они в точности его выполняют. Возможно, у них даже появился руководитель.

Послышался звон разбиваемых окон и треск выламываемых дверей. Жак сунул бинокль в нагрудный карман и нарочито неспешно застегнул его на «молнию». Дифор молчал.

– Не томи, показывай выход, – попросил Жак, когда пауза, необходимая для демонстрации отчаянной смелости, миновала и можно было заняться спасением своей шкуры, не рискуя прослыть паникером.

– При одном условии, – угрюмо пробурчал Дифор и нахмурился.

– Какие могут быть условия? – вспылил Жак. – Они сейчас будут здесь! Вопрос идет о жизни и смерти.

– Это и есть вопрос жизни и смерти.

– Ладно, говори уже. – Жак деловито перезарядил лучемет. Немного подсаженную в бою с Санчесом батарею он положил в карман, а свежую воткнул в рукоятку «эстриха».

– Ты не будешь меня ни о чем спрашивать, когда я выведу тебя отсюда, – выпалил Дифор и сделал шаг назад. Он хоть и был старым другом короля, но ставить ему условия никогда прежде не решался.

– Хорошо, не буду. Выводи, – поторопил его король и направил ствол лучемета на чердачное окно. Топот дарлоков раздавался уже у них под ногами. Вибрация от их шагов по перекрытиям передалась листовому железу и сквозь толстые подошвы коленям короля. Почувствовав неприятную дрожь, Жак переступил с ноги на ногу и хмуро взглянул на мнущегося Дифора.

– Я тебя сейчас пристрелю, – тихо пообещал он капитану.

– Следуй за мной, – сказал Дифор и, разбежавшись по крыше, прыгнул вниз. Жак вспомнил, что рядом с особняком Санчеса стоит дом главного королевского шута. Он был точно таким же по цвету и очень близок по архитектуре, что рождало множество анекдотов и шпилек в адрес барона. Дом шута был на один этаж ниже логова барона, вот только расстояние между домами составляло не меньше двадцати шагов. Не каждый спортсмен решится на подобный прыжок. Однако Дифор решился. Значит, и королю не пристало трусить.

Рама чердачного окна с треском вылетела на крышу. Вместе со звоном разбитого стекла послышался рык монстра. Твари были совсем рядом, и времени на размышления не оставалось. Положившись на свою удачу, король последовал за капитаном, даже не взглянув, куда предстояло прыгать. Карниз ушел из-под ног. Промелькнула улочка, забитая дарлоками. Жак выставил вперед руки и вцепился пальцами в край балкона на втором этаже дома шута. Еще полметра, и он бы свалился прямо в лапы нелюдей.

Дарлоки радостно взвыли. В следующую секунду король почувствовал, как чьи-то когти схватили его за лодыжку. Жак судорожно сжал пальцы. Сильнейший рывок едва не разорвал его пополам. Через перила свесился Дифор и поймал короля за шиворот. Воротник затрещал. Еще один дарлок влез на плечи первого и обхватил Жака за пояс. Дифор выхватил из кобуры лучемет и несколько раз нажал на курок. Хватка чудовищ ослабла, и король взлетел на балкон. Дифор уже выбил дверь в комнату, и его спина мелькнула где-то в коридоре.

Жак бросился за ним. За спиной слышались шаги дарлоков. Им потребовалось всего несколько секунд, чтобы взобраться на второй этаж. Дифор устремился вниз по лестнице. Король не отставал. Неожиданно бравый капитан остановился, и Жак чуть не сбил его с ног. Дифор целился из бластера в невидимую Жаку цель и давил на курок. Лучемет молчал. Со стороны могло показаться, как капитан Дифор играет в детскую игру и стреляет из игрушечного пистолета. Не хватало только услышать, как капитан закричит противнику: «Ба-бах! Ты убит!»

Жак оттолкнул капитана в сторону и выстрелил. Дарлок заверещал и повалился на ковер. Похоже, эта тварь, в отличие от барона Санчеса, не могла выдержать выстрел из лучемета.

Дифор схватил короля за локоть и потащил его вниз, в подвал.

– Куда?! – закричал Жак, быстро описав лучом бластера конус и отправив на тот свет еще пару дарлоков.

– Там подземный ход!

Еще один лестничный пролет, и Дифор, застыв перед цельнометаллической дверью, начал хлопать себя по карманам. Жак отпихнул его в сторону и нажал на курок. Горячий луч впился в толстую надежную сталь. Замок не поддался лазеру. Гладкая блестящая поверхность отражала и рассеивала луч. Чтобы разрезать этот металл, потребуется не одна обойма. Дифор нашел ключ во внутреннем кармане куртки. Неужели подойдет? На этот раз капитан отодвинул короля от двери, сунул ключ в замочную скважину и уверенно повернул. Железная плита бесшумно уплыла в темноту подвала.

– Задержи их немного, – потребовал Дифор и достал рацию, которую Жак отдал ему на крыше.

Король сорвал с пояса сразу две гранаты и, сковырнув ногтем запалы, не глядя, зашвырнул их на лестничную площадку у себя за спиной. Пол под ногами вздрогнул. Посыпалась штукатурка. Грохот и тошнотворное влажное чваканье показали, что бросок оказался удачным.

– Комендант! – заорал капитан в микрофон радиостанции. – Огонь из всех орудий по домам Санчеса и шута. Сровняйте их с землей, спасите короля!

– Он еще жив? – нахально удивилась рация.

– Не дождешься, мерзавец! – рявкнул Жак и, затащив Дифора в подвал, захлопнул дверь.

Они оказались в полной темноте. Где-то совсем рядом о металлическую плиту скреблись когти монстров, и скрежет железа лишь подчеркивал глубокую тишину подземелья. Жак неторопливо покрутил регулятор бластера и настроил луч на минимальную мощность с максимальным рассеиванием. Контрастный свет вырвал из мрака стены, сложенные из крупных камней, замшелые ступени лестницы, ведущей вниз, пятна влажной плесени на потолке.

Дифор начал уверенно спускаться. Чувствовалось, что он не впервые идет этой дорогой. Жак пошел за ним, с удивлением осматриваясь по сторонам. Кладка казалась гораздо древнее, чем любое здание в городе. Странно, что в Глогаре есть тайный ход, о котором он ничего не знает. По закону все подземелья, глубиной больше десяти метров от уровня земли, принадлежат королевской семье. Может быть, его, четвертого, самого последнего клона, и не посвящали в некоторые тайны, но тогда откуда об этом переходе известно Дифору, который даже к низшей аристократии имеет весьма отдаленное отношение?

Спуск закончился, и Дифор ускорил шаг. Он в любой момент ожидал, что сейчас стены заходят ходуном от артиллеристских разрывов. Но то ли комендант медлил с началом обстрела, то ли старинная постройка была так прочна, что даже не дрогнула от мощного удара Лебединой батареи.

– Куда ведет этот переход? – спросил Жак, догнав капитана. Коридор был очень узким и идти плечом к плечу не получалось. Поэтому король следовал за капитаном, едва не наступая ему на пятки.

– Не забывай свое обещание, – напомнил капитан. – Ты уже начал задавать вопросы.

– Постой, – король поймал Дифора за пояс и заставил остановиться. – Кровь дракона! Откуда ты знаешь эту дорогу?

– Я так и думал, – вздохнул капитан и сделал слабую попытку вырваться. – Лучше бы эти монстры сожрали нас на крыше.

Жак удержал его, повернул к себе лицом и придавил своей широкой грудью к стене.

– Говори! – потребовал король.

– Мне показал эту дорогу шут, – соврал Дифор. Его губы брезгливо выгнулись. Он терпеть не мог говорить неправду.

Жак нахмурился и задумчиво почесал свой подбородок рукояткой лучемета. Он отлично знал своего друга и без труда определял, когда тот лжет. Но, если хорошенько подумать, Дифор никогда не замышлял ничего плохого против Жака. Может быть, следовало оставить его в покое? Король уже собрался великодушно отпустить Дифора и продолжить путь, когда тот не выдержал:

– Ладно, я всё скажу, – плечи капитана опустились. – Помнишь Гуниллу?

– Ну еще бы, – Жак сжал челюсти до зубовного скрежета. Гуниллой звали дочь барона Санчеса – единственную женщину, сердце которой ему не удалось покорить. Барон тогда отказал Жаку, чем вызвал большой переполох при дворе короля Тинора Первого. Королевство переполнили грязные сплетни о том, что Гунилла не сумела сберечь свою девственность до совершеннолетия.

– Ты? – Жак со свистом выдохнул.

Дифор понурился еще больше и обреченно кивнул.

– Молодец, что молчал, – одобрительно буркнул король и похлопал капитана по щеке. – Если бы я узнал раньше, убил бы. Веди дальше. Милую.

Капитан с опаской посмотрел на короля и медленно пошел по тоннелю, каждую секунду оглядываясь через плечо. Он словно боялся, что Жак выстрелит ему в спину.

– Значит, пока я торчал под ее окнами с цветами, оркестром и паяцами, ты…

Спина капитана вздрогнула. Жаку даже показалось, что он почувствовал резкий запах животного страха, который источало тело Дифора.

– А потом, когда улицы пустели, ты красиво перепрыгивал на балкон шута и уходил по подземному ходу, – проворчал король. – Нехорошо это. Тебе придется попросить у меня прощения. Иначе будет задето мое королевское самолюбие. Проси сейчас же.

– И не подумаю, – огрызнулся Дифор.

– Значит, история не закончилась ссылкой Гуниллы в монастырь?! – удивленно вопросил Жак.

– Значит, не закончилась, – мрачно отчеканил Дифор.

Наклон подземного перехода изменился. Если раньше они двигались строго по горизонтали, то теперь, перейдя глубокую лужу, пошли вверх.

– Где она сейчас? – спросил Жак, с микронной точностью рассчитав вопрос. – На Зене?

Он вспомнил, что капитан очень любил летать именно на эту планету. Сразу по прибытии он исчезал с корабля и где-то пропадал всё время, пока «Тумфэр» стоял под погрузкой. Появившись перед самым отлетом с красными от недосыпа глазами, он торопливо проводил предстартовую подготовку и на сутки запирался в своей каюте.

Дифор не ответил на вопрос короля, да Жаку не очень-то и хотелось выяснять всё до конца. Дело прошлое и подлежит забвению, невзирая на глубокое оскорбление, которое нанесла эта взбалмошная девица ему и всему королевскому дому. Ее поступок оставил глубокий шрам в душе будущего короля, но сейчас он почему-то был рад. Гунилла нашла свое счастье – и это прекрасно. Дифор достойный человек. Внезапно кровь прилила к лицу Жака. Он вспомнил, как когда-то, прячась от всех, бежал в космос на утлой посудине. Как на много лет покинул родную планету, лишь бы не слышать за спиной насмешливый шепот придворных, не чувствовать позорных красных пятен, выступающих на шеках каждый раз, когда он встречал убитого горем барона Санчеса. А лицемерный Дифор все годы изгнания был рядом с принцем, рисковал жизнью вместе с ним и каждую секунду осознавал, что является причиной всех бед Жака.

– Когда закончится война, месяц отсидишь в тюрьме, – прошипел король.

– По какой статье? – с самоубийственной наглостью поинтересовался Дифор.

– За неприличное поведение в присутствии монарха, – едва выговорил Жак и внезапно расхохотался. Такое наказание обычно назначали придворным, которые случайно портили воздух в тронном зале. Если, конечно, виновника удавалось поймать с поличным. Капитан тоже нервно хихикнул.

Путешествие приближалось к завершению. Впереди показался тупик. Выход из тоннеля оказался не таким удобным, как вход. Наверх вел отвесный узкий колодец, в вертикальную стену которого были вделаны ржавые скобы, очень ненадежные на вид. Жак поднял голову и с трудом рассмотрел крышку стандартного канализационного люка.

– Что над нами? – спросил он Дифора, который пытался настроить рацию. Жак постарался говорить своим обычным голосом. В душе он действительно простил своего друга. Теперь нужно, чтобы Дифор это понял.

– Мы в парке королевского дворца. – Рация зашипела. – Комендант, доложите обстановку.

– Дарлоки покидают город, – захлебываясь от восторга, сообщил комендант. – Как только мы ударили по дому Санчеса, штурм крепостных стен прекратился, и все дарлоки организованно направились к окраинам. Похоже, уходят даже те, которые раньше здесь обитали.

Жак вырвал рацию у капитана.

– Ты можешь связаться с королевой?

– Нет, ваше величество, – голос коменданта стал тихим. Чувствовалось, что ему не хочется докладывать королю плохую новость и он бы предпочел, чтобы это сделал кто-нибудь другой. – Я выслал отряд. Командир отряда вернулся и доложил: они не нашли ее величество.

– Я тебя повешу! – прорычал король, швырнул рацию под ноги и раздавил ее своим тяжелым солдатским ботинком.

* * *

От мощного удара витражное окно разлетелось на куски. Цветные осколки посыпались на каменные плиты пола. Лучи солнца, освобожденные из заточения красочных треугольников, ликующе ворвались в пыльную комнату вместе с порывом ветра.

Элька вдохнула пахнущий дымом и тлением воздух. Она всё еще была жива. Она потеряла ребенка и несколько дней провалялась в коме, но всё-таки выжила. С каждым днем в ее тело возвращались силы, и жажда жизни переполняла уставший от тяжелой болезни организм. Наверное, завтра она сможет встать с измятых, пропитанных потом простыней. Элеонора скосила глаза. На прикроватном столике, как всегда, стояли стакан, кувшин с водой, плошка с лекарством и кусок черствого хлеба. Она протянула руку и налила себе немного воды. Большую часть она расплескала, но и это скромное достижение уже было большим успехом. Вчера ей вообще не удалось оторвать полный кувшин от столешницы. Пришлось звать прислугу.

Жадно выпив половину стакана, Элька зачерпнула деревянной ложкой немного густой коричневатой кашицы из плошки и сунула ее в рот. Лечебное питание было совершенно безвкусным, хотя внешний вид и вызывал вполне определенные неаппетитные ассоциации. Меланхолично прожевав и проглотив вязкую массу, она почувствовала приятную тяжесть в желудке и, подумав, что, наверное, ей уже можно попробовать нормальную человеческую пищу, с интересом посмотрела на горбушку.

Шорох за окном заставил ее снова повернуться к разбитому окну. Интересно, кому понадобилось бить стекла в резиденции принца? Она уже собралась потянуть за бархатную ленту, которая крепилась к язычку сигнального колокольчика, когда дверь с грохотом распахнулась.

Держась окровавленной ладонью за предплечье, в комнату ввалился Соримэр. Указом короля ему было присвоено звание гвардии старшего лейтенанта, но перешить лычки он не успел и по-прежнему для незнакомых людей числился просто пехотным лейтенантом.

– Вы не ранены, ваше величество? – прохрипел он.

– Что случилось, Соримэр? – Элька от неожиданности привстала, и у нее сразу закружилась голова от слабости.

– Дарлоки штурмуют дом! – Лейтенант отбросил в угол меч со сломанным клинком. – Вам надо уходить.

Элеонора спустила ноги с кровати и попыталась встать. Усилие оказалось чрезмерным для ее ослабленного организма. Она всхлипнула и повалилась на холодные плиты пола.

– Я вам помогу, – раненый офицер, прихрамывая, добрался до нее, присел и со стоном забросил на плечо почти невесомое тело.

– Лучемет под подушкой, – прошептала она, цепляясь слабыми пальцами за пропитанную кровью рубашку лейтенанта.

Подушка отлетела к стене, и Соримэр сжал в руке грозный «эстрих». Бластеры – оружие аристократов, и младшим офицерам не полагалось владеть ими, хотя уметь пользоваться лучеметами они были обязаны. Треск за окном заставил его оглянуться. Дарлок с рожей землистого цвета уже влез в комнату. Лейтенант нажал на курок. «Эстрих» радостно затрепетал в его ладони. Инструмент, созданный, чтобы убивать, наконец-то получил достойную работу. Череп монстра лопнул. Луч из ствола бластера скользнул по стене, оставив глубокую борозду в каменной кладке.

Соримэр с уважением взглянул на оружие и кинулся к лестнице. Элькины руки и ноги безвольно болтались, свешиваясь с его плеча. Похоже, она потеряла сознание. Это к лучшему.

Ступени оказались очень крутыми, и ушибленная коленная чашечка давала о себе знать резкой болью, но лейтенант, стиснув зубы, мчался вниз, в подвал. Стремительно миновав несколько пролетов, Соримэр едва не споткнулся о доктора, сидящего на площадке первого этажа. Таторк прижал к груди свои ладошки с тоненькими пальчиками и часто дышал. Соримэр пнул его ногой в бок.

– Док, беги за мной.

Таторк посмотрел на него безумными глазами и замотал головой. На его носу болтался легкомысленный тряпичный респиратор. Из-за ослабевших лямок он уже давно ни от чего не защищал и служил всего лишь своеобразным украшением. Очень модным после прихода пепельной немочи.

– Ты ранен? – спросил лейтенант, на секунду задержавшись.

– Там дарлоки! Они убили всех! – простонал врач. – Я не пойду туда!

– Как хочешь, – сказал лейтенант и, с трудом удерживая равновесие, побежал дальше, в подвал. Он точно знал, что там находится сток канализационного коллектора. Через него можно покинуть дом. Удивительно, как быстро люди приобретают крысиные привычки и осваивают подземные норы.

Дорогу офицеру преградили два здоровенных дарлока. Очевидно, при жизни они работали кузнецами. Таких широкоплечих монстров Соримэру прежде видеть не приходилось. В руках нелюди держали дробовики. Это тоже было необычно. Насколько он знал, дарлоки никогда не брали в руки ничего похожего на оружие. Не задумываясь ни на секунду, Соримэр изменил направление на сто восемьдесят градусов и почти с прежней прытью рванул назад. Позади послышался поспешный топот и запоздалый хлопок выстрела.

Перед Соримэром мелькнула чья-то спина. Он уже собрался пальнуть в нее. На всякий случай.

– За мной! – крикнул бегущий впереди человек. Оказывается, доктор Таторк всё-таки очухался и озаботился своим спасением.

Преследователи приближались. Раненый лейтенант не мог соревноваться с нечеловеческой прытью этих загадочных существ. Тем более, он тащил на себе Эльку, которая была легкой только в первые две секунды транспортировки. Усталость накатила внезапно. Перед глазами поплыли туманные пятна. Кто-то схватил его за рукав, Соримэр вскинул бластер, но почувствовал, что выстрелить уже не успеет.

– Олух! – прохрипел ему в лицо Таторк и отпихнул от себя ствол. – Я же сказал, иди за мной! Куда ты прешься?

Доктор потащил его по коридору, заставленному бочками, мешками и большими кувшинами с вином.

– Догоняют! – взвизгнул док, оглянувшись. – Разбей черный кувшин. Вон там впереди, у стены.

Соримэр выстрелил в том направлении, куда указывал Таторк.

– My… – ревущее пламя, взметнувшееся до потолка, заглушило поток ругательств, – …головый! Это керосин! Выкидыш поросячий!

Огонь в мгновение ока охватил весь коридор от пола до потолка. Жар опалил лицо офицера. Дорога к спасению была отрезана.

– Я же просил разбить, – заскулил Таторк. – Поджечь надо было у нас за спиной.

Соримэр остановился. Дальше идти нельзя. Позади враги наступают на пятки. Обидно, что он не смог еще раз оказать услугу королеве. Теперь она по его вине попала в ловушку. Лейтенант опустил драгоценную ношу на мешок с зерном и приготовился принять последний бой. Мертвяки не торопились. Они поняли, что добыча никуда от них не денется, и их движения стали размеренными и даже в чем-то грациозными. Офицер пристроил ствол лучемета на сгибе раненой руки и хорошенько прицелился.

– Красный баллон, – послышался Элькин голос. – В нем газ, – отчетливо добавила она. – Взорви его.

– Слушаюсь, ваше величество, – кивнул офицер и переместил мушку прицела.

Их отделяло от баллона не больше десяти шагов, и его взрыв означал неминуемую смерть не только для врагов, но и для них самих. Два мордатых плечистых дарлока поравнялись с мишенью. Через секунду они загородят баллон своими телами. Соримэр закусил губу и нажал на спусковой крючок. Несколько томительных мгновений ничего не происходило. На газовом баллоне вспыхнула краска, затем он покрылся тоненькими багровыми трещинами. Время как будто остановилось. Мертвяки застыли в смешных позах. Слегка наклонившись вперед, они подняли правые ноги над полом, но почему-то не падали Наконец баллон треснул, и его осколки очень медленно начали разлетаться в разные стороны. Соримэр отчетливо видел, как кусок железа впился в щеку одного из дарлоков. Однако тот даже не пошевелился. Оранжевая змея огня вначале медленно, а затем всё стремительнее просвистела по коридору. Она сбила Соримэра с ног, опалила лицо. На лейтенанте вспыхнула одежда. Там, где стояли баллоны с газом, запульсировало маленькое солнце.

«Смерть плюется огнем, смерть таится в воде…» – вспомнил Соримэр слова старинной песенки, чувствуя, как языки пламени подбираются к его волосам. «…Загляни ей в пустые глаза, и она устрашится тебя». Кто-то схватил его за шиворот и поволок по горящему полу. Приподняв веки с обгоревшими ресницами, он увидел, что это королева пытается затащить его в комнату, которая находится совсем рядом. Они не заметили ее из-за груды мешков и бочек, сваленных вдоль стен.

На бледном лице ее величества плясали отблески огня. В глазах горели синие искры, затмевая своими вспышками пламя пожара.

– Я сам, – прохрипел офицер и с трудом поднялся на дрожащие ноги. Куртка на плечах дымилась.

По-видимому, баллон был наполовину пуст, поэтому дом устоял. Провалилась только часть деревянных перекрытий. Вместе с мертвяками.

– Быстрее! – крикнула Элька.

Миновав сорванную с петель дверь, они попали на кухню. На нескольких больших плитах стояли огромные кастрюли. В таких посудинах можно сварить похлебку на целый полк. Опередивший всех доктор Таторк уже нашел бак с водой и опустил в него обожженные до локтей руки.

– Я знаю одно место, где можно спрятаться, – сообщил он.

– Что же ты раньше молчал, пиявка аптечная? – проворчал Соримэр.

– А меня кто-нибудь слушал? – возмутился лекарь и снял со стены огромный тесак, которым, наверное, пользовался главный мясник принца. Судя по тщательно отполированному лезвию, это был его любимый инструмент.

– Хирургия всегда была моим призванием, – сверкнул глазами Таторк.

– Дай сюда! Найди себе что-нибудь полегче, – лейтенант отобрал тесак у доктора и мотнул головой в сторону груды кухонной утвари. – Возьми себе половник и говори, наконец, куда надо идти?

Доктор проглотил обиду. Сейчас не время для разборок, но когда-нибудь он посчитается с этим сосунком-переростком.

– По соседству живет мой учитель, – объяснил Таторк. – Если он впустит нас, ни один мертвяк не сможет нас достать.

– Дом окружен, отрыжка таракана. Нам не выбраться. Лучше забаррикадироваться где-нибудь здесь и ждать подмоги, – предложил лейтенант, убедительно помахав мясницким тесаком перед носом доктора.

– В доме пожар! Мы задохнемся! – рассердился Таторк.

– Продержимся, – самонадеянно заявил лейтенант и осмотрел кухню, подыскивая местечко, где можно было бы укрыться.

– Некоторые, конечно, могут обойтись совсем без воздуха, – заметил доктор и, отвернувшись к окну, добавил: – Привыкли дышать газами из собственной задницы.

– Ты что-то сказал, док? – Лейтенант с угрожающей медлительностью повернулся к Таторку.

– Кончайте лаяться! – встряла в спор Элька. – Уходим! Смотрите!

Лидер наконец-то проявил себя, и делить сразу стало нечего. Спорщики обернулись и посмотрели туда, куда показывала королева. Огонь уже проник сквозь щели в оклеенных обоями дощатых стенах и стремительно пожирал всё, до чего мог дотянуться. Беглецы дружно сорвались с места и, сбивая со столов кастрюльки и сковородки, бросились вон из кухни.

Следующая комната представляла собой столовую для прислуги. Несколько крепких дубовых столов составлены в один ряд. Вдоль них такие же основательные табуреты. Окна задернуты чистыми белыми занавесками. Пожар сюда еще не добрался.

Таторк сорвал с окон легкую льняную ткань и табуретом выбил голубоватое слегка искривленное стекло.

– Мы окружены! – заорал он, выглянув в окно. – Их сотни!

В деревянную раму с треском вонзилась арбалетная стрела. Доктор в испуге отскочил к стене.

– Отлично! – воскликнул Соримэр. – Дарлоки не умеют стрелять. Это свои!

– Свиньи! Не могут отличить врача от мертвяка, – обиделся сразу успокоившийся Таторк.

– Неудивительно, – усмехнулась Элька, – посмотри на себя. Тебя можно перепутать с кем угодно.

– Неужели я похож на дарлока? – Лекарь удрученно осмотрел обгоревшие лохмотья, еще полчаса назад служившие ему парадным одеянием.

– Очень, – мстительно подтвердил лейтенант и осторожно приблизился к окну, стараясь особо не высовываться. – Не стреляйте! – крикнул он. – Свои!

Соримэр едва успел увернуться. Целый рой стрел ворвался в комнату. Они со свистом впились в потолок, тоненько звеня оперениями. Запоздало громыхнул выстрел. Соседнее окно разлетелось на мелкие осколки.

– Мертвяки научились стрелять, – горестно поведал лейтенант.

– Нам всего лишь нужно перебраться на другую сторону улицы, – вздохнул Таторк. – Отсюда можно даже увидеть дверь дома моего учителя.

– Твоего учителя зовут Ормаст? – спросил Соримэр, сморщив недовольную физиономию. – Лучше попасть в лапы дарлоков, чем просить защиты у гнусного чернокнижника.

– Боюсь, у нас нет выбора, – Элька устало опустилась на колченогий стул. – Скоро эти твари будут здесь. Мы не можем защититься, и нам некуда бежать. Нам суждено умереть.

– Мы дорого продадим свои жизни, – высокомерно заявил Соримэр и протянул Элеоноре лучемет. – Держите, ваше величество.

– Лучше дорого купить десяток лет жизни, чем продать их, – возразила королева, вертя в руке оружие. – Спускаемся на первый этаж. Всё-таки попробуем прорваться. Это лучше, чем ждать смерти здесь.

– Без меня, – замотал головой Таторк.

– Поджаривайся, если хочешь, – Элька пожала плечами. – Мы умрем раньше тебя. Быстрее и легче.

– Вы умеете убеждать, ваше величество.

Вслед за королевой все быстро сбежали вниз по винтовой лестнице. По моде, недавно укоренившейся на Эстее, на первом этаже заколачивали все окна. Однако в доме Жака их не было изначально. Несколько узких бойниц, через которые с трудом могла пролезть рука, едва пропускали свет. К счастью, огонь с верхних этажей отбрасывал достаточно света, и Элеонора сразу увидела стройные ряды черных кувшинов вдоль стен. Почти сотня двухведерных посудин. Она вспомнила, что перед самой эпидемией практичный Жак купил оптом большую партию керосина. Его так и не успели отнести в кладовые. В Элькину голову пришла безумная идея, и она мгновенно начала воплощать ее в жизнь.

– Таторк, быстро обратно. Свяжи все полотенца и занавески, какие найдешь, в одну веревку. Мы по ней спустимся.

– Но…

– Пристрелю, мразь! – хладнокровно пообещала королева. Она научилась этой фразе у Жака. И хотя в ее устах подобное обещание звучало не так грозно, как хотелось бы, но и этого хватало, чтобы в корне пресечь любое неповиновение.

– Понял! – Лекарь в один миг скрылся в дыму.

– Соримэр, видишь замок? – Она пальцем показала на прогибающуюся от бешеного напора снаружи входную дверь.

– Долго не выдержит, – кивнул офицер.

– Открой его и сразу сюда, – приказала Элька.

Соримэр не стал возражать. Несмотря на свою молодость, он уже успел стать опытным солдатом и хорошо понимал – трусость лишь усугубляет любое безнадежное положение. Он быстро дохромал до входа и ударом здоровой ноги выбил защелку. Дверь распахнулась, едва не припечатав его к стене. Забыв про гордость, лейтенант с завидной прытью бросился обратно к лестнице. За спиной послышался восторженный рев дарлоков.

Элька ждала Соримэра на верхней ступеньке. Она держала в руке лучемет, но применять его не спешила. Дождавшись офицера, она несколькими взмахами лазерного луча рассекла ступени у себя под ногами. Немного покачавшись, вся винтовая лестница, крепившаяся к единственному деревянному столбу, рухнула вниз в тот момент, когда на нижнюю ступеньку вскочил самый резвый мертвяк. Лейтенант по достоинству оценил оригинальность Элькиного поступка. Он привык применять оружие только по живым, а в плохие времена и по мертвым целям, но чтоб вот так запросто сокрушать лестницу, по которой только что собирался бежать… Это по-королевски.

– Проверь, закончил ли Таторк, – приказала Элька, неотрывно наблюдая, как зал наполняется дарлоками.

Соримэр не сдвинулся с места. Он тоже всматривался в полумрак, готовый оттолкнуть в сторону свою королеву, как только услышит щелчок затвора или скрип арбалетной пружины. Ждать больше было нельзя. Мертвяки начали взбираться друг другу на плечи, чтобы добраться до людей. Самые сообразительные из них двинулись на второй этаж по другой лестнице. Элька выстрелила длинной очередью. Большая часть разрушительной энергии ударила по телам монстров, но несколько лучей добрались до черных кувшинов. Жирная огненная змея обежала холл. Вопли чудовищ потонули в грохоте взрывов. Горящий керосин залил пол, и мертвяки начали неуклюже прыгать, смешно вскидывая ноги. Лохмотья, служившие им одеждой, вспыхивали, как бумага на карнавальных чучелах. На головах некоторых дарлоков запылали остатки волос. Удушающий смрад ударил в лицо Элеоноре. Глаза заслезились, а в горле противно запершило. Несчастные дарлоки носились от стены к стене, сбивая друг друга с ног. Они искали выход и не находили его. В чудовищах еще остались вполне человеческие инстинкты. Они были уверены, что огонь разрушает их тела. Только три монстра невозмутимо взирали на царящую вокруг панику. Здраво оценив обстановку, эти трое двинулись к тому месту, где раньше была лестница. Элька, а вслед за ней и Соримэр, развернулись и бросились к окну.

– Таторк, ты где? – спросил лейтенант, безуспешно пытаясь разглядеть лекаря в густом дыму. Элькина нога уперлась во что-то мягкое. Она присела на корточки и нащупала тело доктора. Он лежал на полу лицом вниз. Лейтенант перевернул его на спину и похлопал по щекам.

– Живой, – доложил он. – Просто надышался дымом.

Соримэр выдернул из рук врача почти готовую веревку и затянул последний узел.

– Придется его оставить.

– Нет, – решительно ответила Элеонора. – Он спас жизнь короля. И мою тоже. Обвяжи его и спусти вниз. Следом слезу я. Тебе придется спрыгнуть.

– Как скажете, ваше величество, – Соримэр с трудом сдержал усмешку. Мысль спустить вниз бесчувственного доктора показалась ему весьма остроумной. Если не все дарлоки собрались в холле на первом этаже и если у них хватило мозгов оставить дозорных на улице, то это будет выяснено самым простым и дешевым способом. Они всей оравой набросятся на никчемного докторишку. А ему, королевскому офицеру, и королеве Элеоноре придется поискать лучший способ для бегства.

Соримэр быстро опутал Таторка, пропустив скрученные в жгуты скатерти под мышками и затянув узел на груди. Потом он перекинул тело врача через подоконник. Рыбалку лейтенант любил и уделял ей немало свободного времени, но никогда прежде ему еще не приходилось ловить мертвяков на докторов.

Улица казалась пустой. Дарлоков нигде не было заметно. Возможно, их скрывал дым, валивший с первого этажа, а может быть, они по своему обыкновению попрятались по укромным углам и канализационным люкам. Обычно эти твари поджидали свои жертвы в тщательно замаскированных засадах и в прежние времена никогда не нападали гурьбой. Что с ними стало сегодня?

Тело врача качалось на конце веревки, напоминая утопленника, которого спасатели поднимают из реки на тросе. Соримэр каждую секунду ожидал, что вот-вот из дыма выскочит монстр и намертво вцепится в Таторка. Внезапно доктор очнулся и начал дергаться. Похоже, роль живца пришлась ему не по вкусу. Он завертел головой по сторонам и активно задрыгал ногами. У дверей, прямо под окнами столовой, появились три дарлока. Основательно прокопченные и еще дымящиеся, они решили проконтролировать оставшуюся без присмотра улицу. Хаотичные движения доктора их очень заинтересовали.

Элеонора не стала ждать, чем кончится дело. Она решительно перепрыгнула через подоконник и стремительно соскользнула вниз, едва не сбив с ног одного из монстров. Слегка обескураженный Элькиной наглостью дарлок отпрянул назад. Несколько томительных мгновений они смотрели друг на друга. Переглянувшись со своими приятелями, мертвяк удовлетворенно заурчал и направился к перепуганной королеве. Она инстинктивно отгородилась от него телом Таторка, который извивался на собственноручно изготовленной веревке и старался дотянуться до земли носками ботинок.

– Беги! – крикнул Соримэр, но Элька то ли не услышала его, то ли была не в силах сдвинуться с места, загипнотизированная взглядами чудищ. Зато все три мертвяка с любопытством задрали свои хари к небу. Они не очень торопились добраться до Элеоноры. Их изувеченные пепельной немочью мозги каким-то чудом сообразили, что эта добыча далеко не уйдет.

Соримэр быстро прикинул свои шансы. Расклад явно не в пользу его команды. Трое людей против трех созревших заскорузлых дарлоков. Эльку и лекаря можно не считать. От них в драке не будет никакой пользы. Значит, один Соримэр против трех монстров. Самоубийство! На долю секунды сердце лейтенанта затрепетало от страха. Где-то на грани сознания мелькнула мысль: он ведь может просто сбежать или укрыться прямо здесь, в доме. Врача и королеву всё равно ничто не спасет.

Один из дарлоков поднял руку и поманил Соримэра пальцем. Дескать, прыгай, мы ждем тебя. На лице монстра расцвела бессмысленная улыбка ярмарочного клоуна. Наверное, он считал себя очень умным и веселым. «У этих зомби еще и чувство юмора есть, – с тоской подумал лейтенант. – Что ж, я тоже пошучу!»

Уже на лету, он перекинул мясницкий свинорез клинком вниз и крепко сжал деревянную рукоять обеими руками. Колени лейтенант обрушились на грудь дарлока. Лезвие вонзилось в лоб. Удивленно захрипев, монстр повалился на спину. Сила удара оказалась настолько сокрушительной, что лезвие ножа прошило череп чудовища насквозь и намертво вонзилось в щель между булыжниками на мостовой. Лейтенант кувырком откатился в сторону, сжимая в ладони рукоятку ножа с коротким обломком расколовшегося лезвия. Увидев геройский прыжок Соримэра, Элька как будто очнулась от сна. Она махнула бластером, выпустив длинный луч в сторону двух оставшихся дарлоков. Те неторопливо присели на корточки, уклоняясь от испепеляющего луча. Не отпуская курок, Элеонора аккуратно рассекла веревку, на которой болтался Таторк. Доктор плашмя шлепнулся на тротуар, вскочил и без оглядки бросился прочь. Элька кинулась за ним вдогонку. Соримэр, который при падении сильно ударился головой и локтем, тоже нашел в себе силы встать.

Дорога была свободна, и они с максимально возможной скоростью помчались к дому Ормаста. Таторк первым добрался до цели и забарабанил по железной двери. Элеонора остановилась на середине улицы и, зашатавшись, схватилась за грудь. Ее лицо побледнело, и она начала хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Недолеченная болезнь дала о себе знать. Соримэр вообще не понимал, как может королева двигаться. Еще утром она лежала в постели, не в силах даже сесть. Офицер подхватил теряющую сознание Эльку и на руках донес ее до заветной двери.

– Открой, учитель! – орал лекарь, дубася кулаками по металлической плите и изо всех сил толкая ее плечом.

– Прочитай табличку, – всхлипнув, простонала Элька.

На двери действительно висела табличка. Надпись на ней гласила: «Дверь открывается наружу». Лейтенант дернул за изящную медную ручку, и тяжелая плита без скрипа распахнулась, открыв узкую прямоугольную комнату без окон, больше похожую на склеп, чем на прихожую или холл. Отчаянно торопясь, офицер заскочил внутрь и положил королеву на пол. Нужно было срочно заблокировать дверь. Соримэр не мог видеть, где сейчас находятся преследователи. Да, честно говоря, ему этого и не хотелось знать. Сейчас не время удовлетворять любопытство.

– А я? – пискнул лекарь у него за спиной. Лейтенант оглянулся. Таторк почему-то оказался слишком далеко. Кто-то тянул его за веревку, обвязанную вокруг груди, назад, в дым, заполнивший улицу. Лейтенант ругнулся и бросился на выручку доктору. Выяснять, кто именно дергал за другой конец веревки, он не стал. Просто разорвал руками обрывок занавески.

Через мгновение беглецы укрылись за крепкой дверью. Соримэр на ощупь задвинул тяжелый засов. В прихожей, если, конечно, это была прихожая, царил кромешный мрак. Таторк похлопал по стене в поисках выключателя. Он точно знал, что кнопка где-то слева от двери, однако найти ее почему-то не смог.

– Здесь нет окон, – проявив редкую наблюдательность, заметила приходящая в себя Элеонора. – Да и дверь только одна – входная.

Соримэр не помнил, где оставил свою королеву. Не до того было, но слова доносились откуда-то снизу и справа. Лейтенант вытянул руки перед собой и медленно двинулся на голос. Нехорошо получается, если ее величество лежит на полу, а рядом истуканом торчит ее верноподданный и ничего не предпринимает.

– Мы с Ормастом заложили кирпичами все оконные проемы и оставили только одну дверь, – нарочито громко пояснил Таторк. Наверное, он полагал, что от шума темнота рассеивается. – Тогда эпидемия только начиналась, но учитель уже догадывался, чем она закончится, – доктор тяжело дышал. – Здесь должен быть потайной вход в подвал. У него там лаборатория. Наверное, Ормаст там.

– Значит, всё-таки кто-то знал, чем всё закончится, – недовольно буркнула Элеонора. Похоже, она встала на ноги.

– Я ничего не вижу, – пожаловался Соримэр. Он остановился и опустил руки, до этого выставленные перед собой. Одно дело нащупывать в темноте обессилевшую королеву и совсем другое дело, избави Хранитель, случайно схватить ее за шею или, упаси нерожденный Адр, за грудь. Карцером тут, пожалуй, не отделаешься. Дкежрак за такую оплошность и голову оторвать может.

– У меня где-то были фосфорные палочки, – обнадежил спутников лекарь. Было слышно, как он копается в своей сумке. Каким-то чудом его наплечная сумка уцелела во всей этой кутерьме. – Проклятье, где же они? Чтоб мне всю жизнь свечи грызть и лампочки облизывать. Чтоб в моем доме тараканы вымерли от голода.

Железная дверь вздрогнула, и сразу стало немного светлее. В щели между косяками и металлической плитой брызнул дневной свет.

– Они ломают дверь, – Элька затравленно оглянулась по сторонам. В пронзенном лучами полумраке ее глаза блестели устрашающе и испуганно одновременно. Казалось, сверкание ее зрачков окончательно развеяло тьму.

Очень скромных размеров помещение ничем не напоминало парадные холлы придворных вельмож. Три ниши в стенах обозначали места, где раньше были окна. В кадке рядом с порогом торчали остатки высохшей комнатной пальмы. Оставленное без солнца и воды растение погибло в страшных муках. Его сухие листья зашуршали от сквозняка, проникшего снаружи. Новый удар заставил дверь прогнуться еще сильнее. Судя по глухому звуку, дарлоки воспользовались каким-то тараном и теперь размеренно выламывали хлипкие косяки.

Соримэр поплотнее сжал в потной руке рукоять мясницкого ножа. Обломок лезвия слишком мал, чтобы нанести кому-нибудь серьезную рану, но это было хоть какое-то оружие. Лейтенант бросил мимолетный взгляд на дверной проем, потом на лучемет, который держала Элеонора. Индикатор зарядки батареи светился рубиновым светом. Значит, еще есть два или три полноценных выстрела. Странно, что обойма выдохлась так быстро, ведь оружием почти не пользовались.

– Я полгода не заряжала обойму, – виновато проговорила Элька, проследив за его взглядом. – Думала, на Эстее оружие мне никогда не пригодится.

– Видя добро, помни о зле, – грустно изрек лейтенант. – Ножны всегда должны быть смазанными, а обойма заряженной.

Таторк с радостным воплем бросился в угол комнаты. Он откинул в сторону пыльный коврик. Во всех культурных домах в столице имелся такой коврик. На нем гости оставляли свои галоши, когда на улице шел дождь. Под ковриком была скрыта крышка люка. Гладкая блестящая поверхность отливала синевой. «Гравитронный сплав, – определила Элеонора. – Этот Ормаст действительно побеспокоился о своей безопасности». Пластина была вмонтирована в каменный пол без малейших зазоров. Ни одной дырочки, ни одного зацепа. Совершенно непонятно, как этот люк открывается.

Входная дверь перекосилась и повисла на одной петле. Еще один удар тарана, и комната заполнится дарлоками. Элеонора безнадежно вздохнула и подняла лучемет. Неужели этот бой станет последним?

– Лишь бы он был дома, – прошептал Таторк и костяшками пальцев постучал по люку.

Штурмующие дверь мертвяки почему-то медлили. С улицы слышалось непонятное шебуршение и ропот. Казалось, каменные истуканы трутся друг о друга, стараясь встать таким образом, чтобы, когда рухнет последняя преграда, не очутиться первыми на линии огня.

– Только бы был дома, – снова, как заклинание, повторил лекарь.

Словно услышав его молитву, гравитронная пластина отъехала в сторону. В ту же секунду рухнула дверь. Элька нажала на курок. Несколько дарлоков упали на мостовую. Самые слабые, как всегда, оказались в первых рядах. По их скрюченным телам на штурм двинулся более серьезный монстр. Одежды на нем не было совсем, и всю его грудь, превратившуюся в панцирь, покрывала сеть глубоких трещин. Похоже, прежний владелец этого тела заболел в числе первых. В живот матерого дарлока уперся лазерный луч Элькиного бластера. На коричневой коже появилось черное пятно, но это не остановило чудовище. Он лишь слегка замедлил шаг и ухмыльнулся. Интересно, почему у этих тварей всегда хорошее настроение? Бластер печально пискнул, луч погас. Теперь между беглецами и преследователями был только поломанный мясницкий нож в руке Соримэра. Элеонора пожалела, что не оставила одного заряда для себя. Лейтенант подумал о том же.

– Сюда! – заверещал у них за спиной лекарь. Он уже влез в спасительный люк. Над полом торчала только его голова. – Быстрее!

Он мог бы и не торопить товарищей по несчастью. Благородный Соримэр сделал шаг в сторону, пропуская свою королеву. Элька не стала ломаться. Молнией она метнулась к люку и нырнула в него головой вперед. Она свалилась доктору на плечи и выронила разряженный бластер. Таторк с трудом сумел удержаться на узеньких скобах, вделанных в стену тесной трубы. Спускаться он не спешил.

– Разожми руки! – заорала Элеонора прямо в ухо Таторку. – Мы застряли!

Лекарь что-то залепетал в ответ, но вцепился в скобы еще сильнее. Через секунду сверху со всей дури ухнулся лейтенант. Дарлок уже тянул к нему лапы, и Соримэру было не до реверансов. Ноги лейтенанта еще торчали снаружи, когда он с ужасом почувствовал, как в его лодыжку впиваются острые когти.

– Таторк! Руки! – заорал офицер. Лекарь как будто оглох. Он смотрел на лейтенанта и Эльку безумными глазами и еще крепче сжимал пальцы. Недолго думая, Соримэр полоснул огрызком ножа по побелевшим костяшкам. Лекарь заскулил и разжал пальцы. Элеонора и Таторк рухнули вниз с трехметровой высоты. Лейтенант остался наверху, у люка. Цепкий дарлок вытаскивал его наружу за ногу. Лейтенант отчаянно цеплялся за скобы, однако противостоять нечеловеческой силе не мог. Элеонора, словно обезьяна, вскарабкалась наверх и, обхватив лейтенанта за плечи, прыгнула вниз. Дарлок не был подготовлен к неожиданному изменению веса жертвы и упал, но хватку не ослабил. Теперь он висел головой вниз. Другой монстр успел поймать его за ноги. Еще один тянул руки кЭлеоноре.

«Это конец! – подумала Элька. – Они вытянут нас отсюда одного за другим».

Гравитронная плита люка закрылась с такой скоростью, что этого никто не успел заметить. Секунду назад гирлянда, состоящая из людей и нелюдей, болталась в воздухе. Щелчок. Хруст, и груда тел лежит на полу. Рассеченный надвое дарлок всё еще держал Соримэра за ногу, но тот уже вогнал обломок мясницкого ножа ему в глазницу.

Элеонора отпустила лейтенанта, на четвереньках отползла в сторону и осмотрелась. Ормаст, может быть, и слыл чернокнижником – страшным человеком, но о гостях заботиться умел. Освещение в своем погребе он организовал по высшему разряду. Люминесцентные плитки аккуратно выстилали низкий потолок. Они давали ровный мягкий свет без теней и тянулись на всю длину коридора, конца которого не было видно.

Соримэр отодрал лапу дарлока от своей лодыжки. Монстр затих и не подавал признаков жизни. Крышка люка докончила его. После таких повреждений умирают даже те, кто уже давно мертв. Разноцветные внутренности из разрезанного пополам тела лежали на полу и хлюпали под подошвами переминающегося с ноги на ногу доктора. Таторк со злобой смотрел на офицера. Он уже обмотал бинтом порез на своей руке и сейчас затягивал повязку зубами.

– Негодяй! Ты хуже дарлоков! – трагично провозгласил лекарь. – Зачем ты разрезал мне пальцы?

– Из-за тебя, трусливый пес, мы все чуть не погибли, – угрожающе прошептал Соримэр и замахнулся на Таторка, намереваясь задать ему хорошую взбучку.

– Отставить! – Элька вовремя вклинилась в их не слишком дружелюбную беседу. – Соримэр, смирно!

– Да, ваше величество, – офицер опустил руку и принял позу даже отдаленно не напоминающую стойку «смирно». Вытянуться, как положено, он бы не мог при всем желании: слишком много повреждений получили его многострадальные ноги.

– Таторк, – обратилась Элеонора к лекарю, – почему ты задержал нас? Вцепился в ступеньки, как ребенок в погремушку, и…

– Я не держал, – обиделся доктор. – Я на секунду схватился за скобу, когда звал вас, а этот мясник сразу полоснул меня ножом.

– Я тебе сейчас покажу мясника! – Соримэр снова двинулся на лекаря.

– Всем молчать! Всех милую, всех благодарю за службу, – отчеканила королева и тихо добавила: – Спасибо, ребята. Без вас я бы погибла.

– Я без вас тоже, ваше величество, – потупился лейтенант. – Этот дарлок вытащил бы меня наружу, если бы не вы.

Элеонора осмотрела своих потрепанных подданных. Уставшие, грязные, все в крови и саже, но живые и относительно здоровые.

– Таторк, чем от тебя воняет? – спросила она принюхавшись.

– Дезинфицирующим раствором, – буркнул доктор и насупился. – Этот хорек, перед тем, как порезать мне пальцы, всех дарлоков своим ножиком перетыкал. Боюсь заразиться.

– За хорька я с тобой тоже посчитаюсь, истязатель пиявок, – ласково пообещал Соримэр.

– Лейтенант, – Элька повернулась к Соримэру. – Ну-ка, сними штаны.

– Не понял, ваше величество.

– Быстро! – Элеонора топнула ногой. Смущаясь и краснея, как помидор, офицер начал стягивать форменные брюки, которые еще утром были приятного темно-синего цвета. Сейчас они представляли из себя коричнево-черную лохматую массу.

– Я так и знала, – вздохнула Элька, показывая на глубокие окровавленные борозды на лодыжке офицера. – Дарлок всё-таки отметился.

– Хранитель чертогов! – Доктор вскинул руки к потолку. – Как я не подумал!

Таторк быстро высыпал на пол содержимое своей сумки, нашел нужную склянку и с опаской приблизился к лейтенанту.

– Я сам, – остановил его Соримэр.

– Это гридерский состав, – успокаивающе проворковал Таторк, выливая зеленоватую жидкость на ватный тампон. – Без спирта. Жечь не будет.

Офицер покорно подставил раны врачу, и тот аккуратно их обработал. Затем он ловко наложил повязку и удовлетворенно полюбовался своей работой.

– Я точно не заражусь? – с легкой дрожью поинтересовался офицер.

– Только не от этой раны, – убежденно кивнул головой Таторк, упаковывая свой медицинский скарб обратно в сумку. – К сожалению, мы потеряли наши респираторы и почти наверняка надышались инфекцией.

– Спасибо на добром слове.

– До завтрашнего утра ты должен прийти ко мне в больницу, – Таторк посмотрел на свою перебинтованную руку и мстительно оскалился. – Мы с тобой поговорим про хорьков и пиявок, а потом я введу тебе сыворотку, от которой тебе станет очень плохо. Будешь впредь знать, как обижать докторов.

– Показывай, где тут обитает твой учитель. – Элька подняла с пола и внимательно осмотрела лучемет, который выронила, когда прыгала в люк. Оружие надо любить, и тогда оно ответит вам тем же. На первый взгляд никаких повреждений незаметно. Правда, аккумулятор сдох окончательно и не высвечивал даже данные самодиагностики.

Таторк, на правах друга здешнего хозяина, двинулся по коридору первым. За ним шла Элеонора. Замыкал процессию лейтенант, который поминутно оглядывался, опасаясь, по-видимому, что дарлок оживет и поползет вслед за ними. Подземный ход был не таким длинным, как показалось Эльке вначале. Уже метров через пятнадцать он плавно изгибался в сторону. Здесь же заканчивалась аккуратная свежая облицовка. Дальше тянулись стены, сложенные из грубо отесанных камней. Элеоноре стало весело. Удивительно, но она почувствовала, что болезнь оставила ее. Подумать только, еще сегодня утром ей приходилось питаться исключительно лекарствами, вперемежку с травяными отварами. Четверть часа назад она теряла сознание от слабости, а сейчас энергия буквально бурлила в ней. Вот что значит победить в неравной схватке!

Старый сырой участок коридора закончился, не успев толком начаться. Впереди показалась слабоосвещенная лестница, которая круто уходила вниз. Вырубленная в сплошной скальной породе, она была настолько узкой, что даже худенькая королева с трудом могла идти прямо и поминутно царапала плечи о корявые стеньг. Таторку и Соримэру пришлось спускаться боком. Восхитившие Элеонору люминесцентные светильники здесь отсутствовали. Свет излучали крошечные лампы накаливания, хаотично болтавшиеся на проводах. Тусклые и пыльные, они едва освещали самих себя.

Таторк привык ходить по этой лестнице, и покатые каменные ступени не доставляли ему никаких неудобств. Доктор слегка подпрыгивал и замысловато переставлял ноги, будто танцевал довольно сложный, но однообразный танец. Он стремительно оторвался от своих товарищей и ушел далеко вперед. Точнее, вниз. Элька с некоторой опаской ощупывала пяткой каждую ступень, боясь соскользнуть и покатиться по лестнице. Труднее всего спуск давался лейтенанту. Даже боком он с трудом протискивался между каменными стенами. Низкий потолок заставлял его прижимать голову к одному плечу, но после таких ухищрений он регулярно цеплялся ухом за неровности сводов. Элька подбадривала его и при этом старалась убедить себя, что если лейтенант поскользнется и свалится на нее, то ничего страшного не произойдет. Во-первых, теснота не позволит ему лететь слишком быстро, а во-вторых, две-три сломанные кости – это, в сущности, такой пустяк, по сравнению с той участью, которой им удалось избежать. Решив всё-таки не рисковать, она поторопилась вслед за лекарем, оставив офицера в одиночестве бороться с клаустрофобией и проклинать собственное тело за излишне громоздкие размеры.

После тесной лестницы крохотная площадка два на два метра показалась Элеоноре огромным залом, где можно спокойно дышать и свободно двигать руками и ногами. Глубина норы составляла метров пятьдесят, и отсюда уже не было слышно, как дарлоки бьются о потайной люк. Зато пыхтение Соримэра где-то на середине пути казалось оглушительным и даже порождало эхо.

Таторк стоял, уставившись на очередную железную дверь, и чего-то ждал.

– Глубокий у твоего учителя подвал, – сказала Элеонора, тяжело дыша и поминутно вытирая рукавом нос. От сырости у нее разыгрался насморк.

– Он очень любит тишину, – ответил лекарь и робко поскребся в дверь.

– Сейчас! – рявкнул чей-то голос за дверью. – Благодарите дракона Наки, что я не спал. Иначе эти уроды порвали бы вас на куски!

Петли скрипнули, и дверь приоткрылась. Элеонора с уважением оценила мощь металлической плиты. Не в каждом банке встретишь сейф с дверцей толщиной в полметра. Эльке и Таторку пришлось вернуться на лестницу и подняться на несколько ступеней, чтобы огромный блок железа сдвинулся и открыл проход в жилище Ормаста.

– Здравствуйте, ваше высочество, – поприветствовал ее хозяин подземелья. Полумрак скрывал его лицо, и только слабый свет из внутренних помещений слегка очерчивал силуэт невысокого человека с абсолютно лысой головой.

– Величество, – поправила его королева и горделиво задрала нос.

– Извините, я давно не выходил в город и не знаю последних новостей. Сижу в этой крысиной норе и боюсь даже высунуться наружу, – Ормаст вежливо расшаркался. – Простите за плебейское любопытство, что случилось с досточтимым Тинором Первым?

– Умер, – коротко буркнул Таторк. – Может быть, ты всё-таки пропустишь нас внутрь. Ее величество только сегодня встала с постели после тяжелой болезни. Она еще очень слаба.

– Простите за нескромный вопрос: какая хворь с вами приключилась? – Слащавый голос приторной патокой затекал в уши, и Эльку почему-то сразу затошнило.

– Пепельная немочь! – рявкнула она.

– Вы шутите. После этой болезни нельзя выздороветь. Таторк, ты ошибся в диагнозе.

– Она была беременна. Ты пустишь нас или нет? – Лекарь начал злиться.

– Но в таком случае она не могла заболеть!

– Долго ты будешь нас здесь держать? – Таторк решительно двинулся на приступ. – Перед тобой всё-таки королева, а не молочница.

– Конечно, простите, – темный силуэт растаял в глубине коридора, и Таторк с Элеонорой наконец-то смогли войти.

– Я был уверен, что вас трое, – послышался голос откуда-то издалека. – Точнее, три с половиной, но кусок дарлока я не считаю. – Ормаст захихикал, и его хрипловатый смех напомнил Эльке зловещее карканье земной вороны.

– Соримэр! – громко крикнула Элеонора, торопя офицера. Почему-то она не почувствовала себя в безопасности в этом надежном убежище, и ей захотелось находиться как можно ближе к своему верному защитнику.

– Я здесь, – отозвался лейтенант. Он был уже совсем рядом. Последние метры спуска давались ему особенно тяжело, но он мужественно преодолевал тесноту и боль в израненном теле. Он даже помог Таторку закрыть тяжелую дверь.

Когда плита встала на место, беглецы гуськом проследовали по коридору вслед за хозяином. Следующая дверь была сделана из обычного дерева, и за ней таилась самая обычная комната, обставленная, правда, совсем не по принятой в Глогаре моде. Вместо стульев с неудобными вертикальными спинками, по углам комнаты стояли глубокие мягкие кресла. Тяжелый дубовый стол, обычный для местных дворян, заменен журнальным столиком, который невозможно было разглядеть из-за груды цветных журналов и коробочек с кристаллами памяти. Стопки таких же кристаллов громоздились на этажерке рядом с роскошной видеосистемой. Элеонора задохнулась от восторга. Эстея достаточно прогрессивная планета, но такие вещи, как видеосистемы и компьютерные библиотеки, здесь почему-то не прижились. Элька в свое время притащила сюда с Земли телевизор с ди-ви-ди-проигрывателем, но после первого же скачка напряжения в электросети вся аппаратура безвозвратно погибла.

– Автономный атомный реактор, – из-за занавески сообщил хозяин, предвосхищая вопросы. – Мне необходимо стабильное напряжение для моих исследований.

– У вас уютно, – сказала Элеонора, с наслаждением располагаясь в мягком кресле. Ласковый плюш нежно обнял усталое тело.

– Мне приходится проводить здесь много времени, – Ормаст вошел в комнату с большим подносом в руках. И гости впервые увидели гостеприимного хозяина при ярком освещении. – Не желаете ли выпить бодрящий коктейль? – спросил он, расставляя бокалы на угловатом корпусе мультимедийного стереопроектора. Хозяин комфортабельного подземелья не обратил внимания на странные выражения на лицах Соримэра и Элеоноры.

Королева внезапно вскочила с кресла и выхватила из-за пояса лучемет. Ормаст оказался гридером! У него была синяя кожа! Его лысый череп и гладкое безносое лицо вызвали в Эльке приступ удушливого панического ужаса. Ей уже не раз приходилось иметь дело с подобными существами. И каждый раз эта встреча заканчивалась плохо для нее и ее друзей.

– Вы никогда не встречались с инопланетниками? – Опешивший хозяин переводил испуганный взгляд с королевы на вставшего в боевую стойку Соримэра.

– Гридер – прошипела Элька. – Мерзкий гридер. Я не думала, что увижу подобную пакость в Глогаре.

– Кто-то из моих соотечественников причинил вам зло? – Ормаст сделал шаг назад. – Но я здесь ни при чем. Я много лет провел на этой планете, оказывая медицинские услуги царствующей династии.

– Сейчас тебе самому понадобятся медицинские услуги. – Элеонора сладострастно погладила пальцем курок разряженного бластера. – Откуда ты здесь?

– Я работаю здесь по контракту с королевским двором, – голос инопланетника заметно дрожал. – И, как я понимаю, продление договора не предвидится.

– Правильно понимаешь, – она угрожающе надвинулась на Ормаста и ткнула его стволом бластера в горло. – Кто тебя подослал?

Глаза гридера расширились до предела, а продолговатые вертикальные зрачки стали почти круглыми от ужаса. Сеточка мелких капилляров, пронизывающих огромные глазные яблоки, наполнились водянисто-голубой кровью и отчетливо запульсировала. Прозрачные веки инопланетника стали лиловыми, и со стороны могло показаться, что его органы зрения выдвинулись вперед и отделились от глазниц.

– Я всего лишь ученый, и я не сделал вам ничего плохого, – пискнул он, отмахиваясь от грозной Эльки своей морщинистой лапкой.

– Вообще-то он спас нам жизнь, – робко напомнил Таторк, наблюдавший за конфликтом с безопасного расстояния. Он не понимал, чем вызван гнев королевы, но воля члена монаршей семьи – высший закон на Эстее, и не дело такого ничтожества, как придворный лекарь, вмешиваться в подобные вопросы. Он может всего лишь замолвить словечко за нужного человека. Или гридера…

– Он спас нам жизнь, – полушепотом повторил лекарь, перепуганный собственной смелостью.

– Именно поэтому он до сих пор не умер, – сквозь зубы процедила Элька.

– Ваше лицо кажется мне знакомым, – Ормаст продолжал медленно пятиться назад.

– Неудивительно, – сказал Соримэр и встал за спиной у гридера, не давая ему слишком удалиться от Эльки. – Она занимает достаточно высокое положение на нашей планете.

– Вы ошибаетесь, – страдальчески промямлил Ормаст. Его уродливая, с человеческой точки зрения, физиономия выразила глубочайшее душевное страдание, а две прорези на месте носа возбужденно раздулись. – Кажется, я видел вас до моего прибытия на Эстею. Или ваш портрет.

– Заткнись! – Эльку выводил из себя этот голос, хотя он ничем не отличался от человеческого. Гридер очень чисто без малейшего акцента говорил на местном диалекте имперского.

– Дайте мне вспомнить, – взмолился хозяин. – Вы Элеонора, жена принца Дкежрака, четвертого клона Тинора. Вы не с Эстеи. Я слышал, что вы с какой-то другой планеты.

– Убей его, – приказала Элька Соримэру. – Он слишком опасен для меня. Если когда-нибудь он покинет планету…

– Но, – лейтенант неуверенно поднял руку.

– Это приказ!

– Я всё понял, – догадка озарила лицо Ормаста. Он был почти счастлив. – Вы с варварской планеты. Я не помню названия. Очевидно, вас похитил исследовательский корабль. Поэтому вы о нас такого плохого мнения.

– Убей его, – нахмурившись потребовала Элька. Она была непреклонна. Проявить гуманизм к этой синей твари означало возненавидеть себя и всех тех, кто умер ради того, чтобы она жила. Любой гридер, даже не сознавая этого, в любой момент мог стать Элькиным палачом. Для казни инопланетянки без суда и следствия вполне достаточно, чтобы гридерский Консулат Спасения Расы узнал о ее местонахождении. Скорей всего, именно эта жуткая организация, которая занимается похищением гуманоидов на диких планетах и проводит над ними бесчеловечные эксперименты, и подослала сюда Ормаста.

– Я не могу, – понурившись промямлил Соримэр. – Я не палач.

Элеонора надавила на курок лучемета. Ормаст взвизгнул. Белая точка потерявшего силу лазера затеплилась на голубой коже в районе кадыка.

– Я тоже не могу, – вздохнула королева. Ее плечи поникли. – Очень хочу, но не могу. Придется понадеяться на его порядочность. Тем более что он, кажется, не понял…

– Я узнал вас! – восхищенно воскликнул Ормаст. – Я вспомнил, где видел ваше лицо!

– Чтоб тебя! – выругалась королева и бросила бесполезный бластер на столик. Потом взяла в руки бутылку с имперской водкой, оценивающе посмотрела жидкость на просвет и плеснула немного себе в бокал. Желтоватый цвет напитка и богатый букет сивушных ароматов мог отбить жажду у самого прожженного выпивохи, но почему-то именно этот низкосортный самогон ценился в Империи выше всех остальных напитков.

– Ваше величество, вы знаете, что являетесь носителем исходного генетического кода? – Взволнованный хозяин дома тоже схватил бутылку, налил себе бокал до краев и осушил его одним залпом.

– Слишком хорошо знаю, – Элеонора еще раз с некоторым сомнением понюхала водку. И, следуя традиционному ритуалу пития подобных изысканных напитков, резко выдохнула и залила в горло содержимое бокала. Потом она помахала ладошкой около открытого рта и оглянулась вокруг в поисках закуски или запивки. Водка оказался неожиданно крепкой.

– Все мои беды из-за этого проклятого сходства с вашим легендарным Истоком Сущего, – прослезившись, пробормотала она.

– О чем это вы? – Соримэр тоже не замедлил присоединиться к веселой компании и, не стесняясь присутствия коронованной особы, с завидной быстротой употребил пару порций вонючей жидкости.

– Понимаете, юноша, – голос Ормаста стал покровительственным. Он говорил, будто убеленный сединами профессор математики, восседающий на высокой кафедре в университете, носящем его имя. – Все разумные существа в нашей Галактике, абсолютно все, и гридеры, и народы, населяющие Кибер-Империю, и жители этой планеты произошли от одного общего пращура.

– Как это может быть? – недоверчиво спросил офицер. – Пращуров должно быть как минимум два.

– А хрен его знает, как это получилось, – крякнула Элька, вытерла слезы и понюхала свой рукав. – Давайте закроем эту тему, – она повернулась к Ормасту. – Ты понимаешь, что твоя болтливость может повлечь…

– Я буду нем, как булыжник на мостовой, – инопланетник замахал руками, высчитывая в уме, сколько времени осталось до сеанса связи с агентурным отделом Консулата Спасения. Нужно срочно доложить Проконсулу о незапланированном контакте с Истоком.

– К тому же я не являюсь сторонником оздоровления генетического кода, – в порыве откровенности сообщил гридер. – По моему глубокому убеждению, вырождающиеся расы должны достойно вымирать, уступая место молодым и сильным народам. Именно поэтому я здесь. Наша мудрость нужна юному племени Эстеи. Я не сообщу о вас никому. Иначе мои соотечественники не пожалеют сил, чтобы получить столь ценный материал.

«Мое имя будет вписано в учебники самыми жирными буквами, – подумал Ормаст, осматривая Эльку с ног до головы. – А если я еще к тому же останусь жив, то смогу больше не работать по контракту и целиком посвящу себя научным исследованиям».

Гридер уже много лет трудился над диссертацией на тему «Сексуальные связи с представителями отсталых рас и прочими животными и их влияние на структуру головного мозга гридера». На Эстее он нашел богатый экспериментальный материал для своих пикантных опытов.

– Не думай, что я тебе поверила, – Элька погрозила Ормасту пальчиком. – Соримэр, не спускай с него глаз.

– Я ваш раб, ваше величество.

– Мне не нужны рабы. Мне нужны друзья, Соримэр. Друзья!