"Гражданская история безумной войны" - читать интересную книгу автора

Глава 2. Политическое неравенство

Не успев захватить власть, большевики сразу же ввели неравенство политическое. Уже 26 октября 1917 года они запретили либеральные газеты «Речь» и «Новое время», меньшевистскую газету «День». К концу дня 27 октября под запретами оказалось уже почти 20 газет.

27 октября вышел Декрет о печати, в котором расставлялись все точки над i: «буржуазная пресса есть одно из могущественнейших оружий буржуазии… оно не менее опасно, чем бомбы и пулеметы». В Декрете предписывалось закрывать все печатные издания, которые призывают к свержению правительства, к неповиновению или сопротивлению, «отравляют умы и вносят смуту в сознание масс», «клеветнически извращают факты». К марту 1918 года всякая небольшевистская пресса вообще перестала существовать.

Политические партии тоже постепенно оказались на нелегальном положении. Любые офицерские и интеллигентские организации с самого начала были вне официальной политики и уже поэтому рассматривались как «контрреволюционные».

Из остальных «контриками» оказались сначала кадеты (в декабре 1917 — январе 1918 г.), потом правые эсеры и, меньшевики (в марте-апреле 1918). К июлю «прикрыли») и левых эсеров…

Члены этих партий — а их были сотни тысяч человек — последовательно лишались права делать карьеру в советских органах, в Советах, и рассматривались в лучшем случае как «заблудшие».

Большевики жестко подавляли любые проявления недовольства, в том числе и со стороны рабочих, и со стороны других социалистических партий.

Декретом от 10 ноября 1917 года «все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения, сословные организации и учреждения, а равно и все гражданские чины упраздняются».

Равенство?

20 декабря 1917 года специальным декретом объявлялось, что все «буржуи» должны постоянно носить при себе справки из домовых комитетов и рабочую книжку, под страхом «кары по законам военного времени».

Все «буржуи» обоего пола должны были отбывать особую «трудовую повинность» в особых «трудовых батальонах». По указанию В.И. Ленина, «в эти батальоны должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красноармейцев».

В трудовую книжку «буржуя» и записывалось, отработал «буржуй» или нет. Если нет — любой функционер Советской Власти обязан был отправить «буржуя» в тюрьму.

Было четко оговорено, кто именно тут «буржуй». В феврале 1918 года определили точно: все, у кого доход более 500 рублей.

А в стране-то инфляция. 1000 рублей в декабре 1917 и в июле 1918 года — это совершенно разные суммы.

Кроме того, «буржуями» бывали объявлены все служащие всех государственных, частных и общественных учреждений. Естественный вопрос: а служащие советских учреждений — они тоже «буржуи»? Разные Советы определяли это по-разному. В Пензе, например, «буржуйками» оказались даже машинистки, печатавшие указы местных комиссаров…

Появилось понятие «бывшие». Это те, у кого отнимают имущество, кого «вычищают» со службы или кто теряет прежнее положение.

«Бывшие». «Я из бывших».

Все большее значение имеют пайки. И появляется новое слово: «лишенцы». После введения первой советской Конституции 10 июля 1918 года «лишенцами» будут называть тех, кого лишили политических прав. Но слово родилось раньше, из лишения хлебных пайков.

К числу россиян второй свежести отнесли всех священников и детей священников, всех дворян и всех чиновников всех рангов царской России.

Лишенцы не имели права голосовать на выборах, быть избранными в органы советской власти, становиться командирами в Красной Армии и в ЧК… Лишенцы и их дети не имели права учиться в институтах. Уже в 1922–1923 годах многих студентов «вычищали» «за происхождение», «по анкетным данным». «Вычистили» не меньше 30 тысяч человек.

В общем, лишенцы были обречены на то, чтобы не воспроизвести себя социально. По официальным данным, лишенцев было в Советской республике 5 миллионов человек.

«Лишенцы» и «бывшие» изгонялись и «вычищались» со службы, из системы образования и даже из столичных городов. Какая судьба ожидала этих людей, хорошо видно хотя бы на примере Марии Александровны Гартнунг — дочери Пушкина, имевшей неосторожность дожить до 1921 года. Едва живая от старости и голода старуха несколько раз приходила на прием к Луначарскому, тот обещал «рассмотреть вопрос», и она снова и снова являлась к этому «вершителю великих дел». Луначарский даже созывал своих людей посмотреть на «настоящую живую дочку Пушкина», но никакой помощи не оказал: не имела права на паек эта старая дворянка. Мария Александровна, дочь Пушкина, умерла от голода в 1921 году.