"Властитель" - читать интересную книгу автора (Соколов Михаил)20 НОЧЬ ТИХА, ПУСТЫНЯ ВНЕМЛЕТ БОГУ…Я отлеживался всю ночь, но спал плохо. Страшно болело обожженное тело, – я был весь красен, шершав и горяч. Не зная, как еще пристроиться, чтобы утихомирить боль, и не надеясь уснуть, я вышел из темной избы на воздух. Уже перевалило за полночь, черный провал неба только-только начал светлеть, гася одну за другой звезды. После освобождения из короткого, к счастью, плена меня привезли не в городище Ставра, а в одно из обычных, где правил старшина Палыш и где были размещены по избам мои попутчики. Естественно, женская половина, потому что даже философ Малинин вполне сносно владел мечом, и, значит, держать лишнего бойца в тылу было бы преступлением во время войны. Меня определили в маленькую баньку – может, из почтения, как гостя, а может, по другим соображениям. И помню, с вечера, одурманенный солнцем, впечатлениями и неутолимой жаждой, я чувствовал чьи-то нежные касания, смазывающие мою кожу чем-то прохладным. Сырой ночной воздух остудил горевшее тело, и мне сразу показалось все не таким уж плохим На мне были короткие, очень легкие полотняные штаны. Босиком я прошел к тыну и по лесенке добрался к дозорному внутреннему настилу. Никого не было видно: знали, если абры пойдут в леса искать селения, воевода Ставр упредит. Вышла луна, засияла серебряным блюдом и, словно светлой короной, окружила себя кольцом облаков Я достал сигарету и закурил. Мимоходом подумал, что буду делать, когда кончится табак, потому что здесь я не видел курящих. И тут услышал позади себя шаги. Я не стал оборачиваться. – Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит… – Ты сочиняешь стихи? – спросил я. – Да. Правда красиво?.. И звезда с звездою говорит… – Красиво… – Как ты себя чувствуешь? – Знаешь, Катя, сейчас гораздо лучше, чем думал. Кажется, вообще ничего не болит. – Я рада. Вчера, когда тебя привезли, ты был совсем плох. Это надо же! С креста сняли… Хорошо, что мерзкие животные не прибили тебя, как Христа. – Сначала хотели, но потом решили, что без гвоздей я буду дольше мучиться. – Тебе повезло… – Да, повезло. Михайлов не рассказывал, как я попал к абрам? – Рассказывал. – Что? – Что ударил тебя, а когда ты потерял сознание, то оставил абрам. – Ну а вы как? – Сережа! Ты действительно тот, за кого себя выдаешь? – Кем же я еще могу быть? – Не знаю. Можешь быть Колей, можешь другим. Знаешь, что думает о тебе мой муж? – Не знаю… – Он говорит, что Бог-Император, выбирая претендентов на государственные должности, наделял их выдающими качествами уже согласно должности. Муж считает, что сами должности автоматически дают долголетие, силу, ум, здоровье… – Может быть; твой муж философ, кому же еще знать. Хотя, если явление поставить с ног на голову, ничего, в сущности, не изменится. – Может быть. Но он говорил, что даже если ты не Орлов, а действительно простой уголовник, то само общение с Орловым могло передать тебе ряд качеств, которых нет у простых смертных. – Я не знаю, может быть. Но это не значит, что со мной можно экспериментировать. – Нет, конечно. Но если ударить Михайлова ножом в сердце, он умрет. А если тебя?.. – Меня?.. – Извини, Сережа, но мы даже особенно за тебя не волновались. Мы знали, что как-нибудь выкрутишься. – Вы его оправдываете? – Ни в коем случае. – Просто надо его понять, он думает, что брата его убил ты. – Но ведь… – Да, конечно. Он больше не будет пытаться тебя убить. Знаешь, Ставр хотел его на месте прикончить: он с вашим разведотрядом прискакал уже связанный. Михайлов взял да сразу брякнул, что он тебя убил и все такое прочее. Ставр ему мозги долго прочищал на счет какого-то братства, какого-то там единения. Что, кстати, за братство? – Мы тайно побратались со здешними мужиками, обряд у идола Бога-Отца. Только ты не очень распространяйся, – это тайное знание. – Хорошо, молчу. Я уважаю мужские игры. В общем, Ставр Виктора не тронет, пока ты не решишь, что с ним делать. – А если он еще меня грохнет? – Не грохнет. Он сам сказал, что, если ты выживешь, то тебя до самой встречи с Императором не будет трогать. – Очень хорошо. Надеюсь, больше никто не хочет трахнуть меня чем-нибудь тяжелым, а потом начать раскаиваться. – Не говори глупости. – Хорошо. Скажи мне, зачем ты пошла в это паломничество? – Зачем?.. Может, стало скучно. Когда все уже испытано-переиспытано… – Ах ты, малышка!.. – Не называй меня малышкой. Если бы ты знал, сколько мне лет!.. Так что не называй меня этим дурацким словом. – Скажи мне, Катенька, как тебе здешние жители? – Ты имеешь в виду мужчин? – Ну… мужчин, да. – Железные… железные дети. Я чувствую себя старухой рядом с ними. – Ты о чем? – Понимаешь, они такие цельные. Настоящие античные герои без страха и упрека. Они глупы, молоды и счастливы, а я мудра, стара и несчастна. – Да? А ты не замечаешь, как они на тебя смотрят? – Ах, не напоминай. Все равно здесь время героев, а не таких циничных баб, как я. – Не расстраивайся. Ты сама не знаешь, что говоришь. Да и какая ты циничная? "Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит…" – Ты запомнил? Но это не мои стихи, Сережа. – Разве в этом дело? Спокойной тебе ночи, иди спать, еще есть время. – Спокойной ночи, Сережа. Я поднялся, оставил ее сидеть и вернулся в свою баньку. Немного погодя она пришла ко мне. Двери здесь, мне кажется, никогда не закрываются. Темный проем засветился светлой тенью, я почувствовал ее запах, и куда-то ушла мучившая меня боль, напряжение, Михайлов, ударивший меня по голове. И пусть она была циничной опытной светской львицей, давным-давно потерявшей последние иллюзии, все равно я никогда не забуду, что она пришла ко мне, когда я больше всего в ней нуждался, что она была теплой, нежной, податливой, но главное, что она пришла ко мне… |
||
|