"Спешите делать добро" - читать интересную книгу автора (Рощин Михаил)3. ФиларетоваФиларетова Тетя Соня Старуха с термосом Старуха в очках. А по мне-то, пусть. Не вижу, не слышу. Старуха с клюкой Мякишев Горелов. Ура! Вот мы и дома! Аня. Хватит, Витя. Дай плащ. Горелов. Я! Ему! Аня. Я уйду. Горелов. Ты не можешь уйти. Потому что все такси идут в парк. А ты пришла ко мне. Вот мой парк. Аллеи!.. Дышите глубже, как говорит один дурачок… И мне в плаще очень хорошо. Давай гулять в моем парке… Я тебе сказал, да? Уже сказал? Что я. Тебя. А? Аня. Сам ты дурачок. Зоя Мякишев Зоя. Я виновата? Мякишев. Не ты виновата! Никто не виноват! Зоя. Она сама не очень рвалась. Оля Зоя. Только не надо – восемь. Скажи – шесть. Оля. Ей-богу, восемь! Мякишев. Оля, мы хотим из тебя человека сделать! Оля. Нешто я не человек! Сережа. Правда что! Мякишев. В общем, я не знаю что! Ни черта не успеваешь. Не было у бабы хлопот. Зоя. Не у бабы хлопот, а назвался груздем… Филаретова. Диктую дальше. «Однако впоследствии школу больше не посещали…» Усачев. Ну, ты поподробней немножко… Мякишев. У меня память хорошая, пожалуйста, только зачем это? Усачев. Лично мне просто интересно, как ты решился? Тут со своим-то с одним не управишься. Ну а как член бюро я обязан разобраться, мне же поручили… Да чего ты зазернился заранее? Мякишев! Мы ж тебе добра хотим. Давай излагай, а то мы футбол с тобой зевнем сегодня. Три гола будет – вспомнишь меня! Ну!.. Мякишев. Да нечего и рассказывать-то… Горелов. Почему дуракам легко? Потому как природа велит, так он и делает. Устал – поспал, оголодал – поел, время пришло – произвел себе подобных. И раздумывать нечего. Пищит котенок под дверью – молочка ему! Вот ты и добрый, вот ты и человек! Аня. Дался тебе этот котенок! Горелов. А зачем – он не думает! Что будет – он не думает! Потому что если думать, то ясно!.. Тихо! Ясно! Что мы не имеем права… Поймите: жена, близкие, дети, всякие кошки, мышки – нет! Нельзя этого!.. Вдруг что-нибудь случится?! Как тогда? Вы можете это перенести?.. Вот я один. Меня никому не жалко, и мне никого не жалко. Разве в этом… в моей позиции… В этом больше любви к человеку, чем во всем вашем альтруизме! Да! Я не об-ма-ны-ваю! Не о-бе-щаю! Аня. Не кричи. Я уже слышала это сто раз. Что ты один. Дай плащ. Горелов. Тихо! Вы должны понять: жизнь – страшная вещь! Аня. Интересно. Я устала, я пошла в ванную. Горелов. Страшная!.. Страшная!.. Старуха с клюкой. Нет, помирать, помирать надоть… Мякишев Усачев. Ты просто под банкой был, Мякишев, так и скажи! Мякишев. Не надо. Мы месяц из шахты не вылезали… Усачев. Универсальная объяснительная, чудак! «Был под банкой». Все прощается. Мякишев. Дурила! Вспомни, сколько нас зимой трясло с девяносто третьим комбайном! А мы его пустили! Усачев. Был под банкой, и все дела! Мякишев. Ладно, ты слушаешь, так слушай. Приехал я, значит, на станцию, а там такая петрушка. Вышел на перрон, а там метет, мгла, хоть и день белый… Еще б полминуты – я б обратно ушел, но тут в конце перрона от уборной – такая каменная, беленая уборная, как на станциях бывает, – вижу, фигурка прыг вниз. На коленки упала, вскочила и через пути, через сугробы – вот так влево, наискосок. Я глянул, а оттуда, из-за вагонов, – паровоз задом. По третьему или четвертому пути. Товарняк. Я еще порадовался: ну, думаю, пошли поезда, уедем!.. А она, значит, бежит. И мне видно, что прямо туда, наперерез. Меня вроде толкнуло. Сам не знаю почему. Но как-то не так она бежала, не по делу. А паровоз чешет… Тут я уж как-то больше не раздумывал – прыгнул тоже и за ней. За сугробами она пропала, а паровоз вижу. И чувствую, не догоню. Стал кричать на ходу, шапкой махать… Спасибо, сцепщик спереди на подножке висел… а машинист ни меня, ни ее не видит… Сцепщик кинулся, швырнул ее уже в последний момент. А сам бы паровоз не остановился… Ну я не могу, понимаешь?.. Я домой, на праздник, а тут такое дело… Филаретова. «Администрация школы в лице классного руководителя 7-го „А“ класса, а также завуча обращалась к родителям Баринова, почему их сын Николай, а также близнец Олег перестали посещать школу, на что было буквально заявлено: „Вы их спросите!“ Таким образом, администрация школы в дальнейшем вынуждена была снять с себя ответственность…» Горелов. Какая щедрость, королева! Аня. Снимите плащ! Горелов. О, только не это. Аня. В таком случае, сударь, мне придется послать вас… в страшную ссылку. Горелов Филаретова. Черт знает что люди творят! Усачев. А мой! Как в этот, понимаешь, переходный возраст вступил – ну, конец! Из пионерлагеря-то это он сбежал – слышал, шум тут был на весь НИИ? Мой. Дисциплина, видишь, ему надоела. Два дня искали, вожатая седая стала, а он к бабушке подался в Смоленск! Мякишев. Слушай, Усачев, дайте вы мне самому с этим разобраться, я ж не маленький. Усачев. Да я разве против? Но мне что-то доложить надо? Мякишев. Вот и доложи: Мякишев, мол, сам разберется. Хочешь, вместе к Николаю Ионычу зайдем?.. Усачев. Мне же поручили, Мякишев! Письмо поступило? Реагировать надо? Мякишев. Мне бы показали. Усачев. Письмо? Да оно не у меня. Зачем тебе? Глупое письмо… Да ты не переживай, что ты, ей-богу! Разве мы тебя не знаем! Дадим отповедь в случае чего!.. Аня Горелов. Конечно, хорошо быть добрым, но как? Хлопот не оберешься. Все к тебе полезут. Профессия: делальщик добра. Аня. Интересно. Горелов. Я давно понял, давно: ничего нельзя делать. Ты ничего никому не делаешь, и тебе не сделают… Аня. Витя! Горелов. Нет, я уважаю профессионализм, пожалуйста! У вас эмоции, движения души, сострадание? Извольте! Изучите, взвесьте, запрограммируйте, и пусть машина вам выдаст: делать или не делать ваше добро!.. Да-да, это не так смешно! Это будет моральнее, уверяю вас! Ибо мораль вот здесь! Не надо, мадам. Я вас не знаю. В плащах спать замечательно – сухо… Но в том-то и дело! Кто способен мыслить правильно и умно поступать? Кто?.. Аня. Ты, только ты один. Горелов. Извините… не надо… я не нуждаюсь ни в ком… Аня. Помолчи, несчастный… Усачев. Значит, так она у тебя и живет? А учиться? Работать? Мякишев. Понимаешь, в том и дело! Паспорта еще нет, только в ноябре получит, мне обещали насчет вечерней школы, придется, правда, схимичить… Усачев Мякишев. Не мешали бы, и на том спасибо. Усачев. Ладно обижаться! Нам ведь главное, чтоб ясность была. Мякишев. Ну какая еще ясность? Усачев. Полная, Мякишев, полная! Ну, бежим, а то зевнем первый тайм как пить дать! Тетя Соня Горелов. Хорошо, я тебя повеселю… Идет пьяный по берегу. Видит – часы. Поднял, послушал. «Тик-так, тик-так». «Живая еще», говорит, и в море их! Аня. В третий раз рассказываешь, несчастный! Мякишев Филаретова. Так. Это все понятно. Хотя тоже… в наше время… взять на себя такую обузу… Зоя. Разве не берут в наше время детей? Из детских домов или?.. Филаретова. Детей? Почему! Берут. Только больше приходится сталкиваться, что оставляют. И в роддомах и вообще. Когда он вырос – конечно, а вот месяц-два – кому он нужен? Зоя. Как – кому? У вас есть дети? Филаретова. У меня – это к делу не относится… Ладно, не будем отвлекаться на лирику… Я еще объясняю: думаете, нам охота в таких делах копаться? Но у нас сигнал, мы обязаны внимание обратить? В восточных республиках, не слыхали, какие дела на этой почве случаются? Да и у нас! С этой акселерацией – лучше б ее не было! И мы здесь поставлены бороться. А так мы не построим. 3оя. Об этом я даже думать не хочу. Филаретова. Хочешь не хочешь, а надо. Вам в диковинку, а я восемь лет тут, навидалась! Да еще в милиции когда работала. Мы привыкли: Человек – это звучит гордо. Гордо, верно. Но какой человек? Гордо он звучит – пьянь, мразь, развратник, фарца? Без воспитания, бескультурный, без контроля, как он звучит? Да он зверь, его вот как надо держать. Молокососы, только вылупились, а они уже из себя корчат! Писюхи, малолетки – тьфу! И как эта зараза все проникает, проникает! Если б вы знали, что мы знаем! Что люди-то творят! Сроду такого не бывало! На другого ни за что не подумаешь, а он, нате вам, только звучит гордо, а колупни – козел! Зоя Филаретова. Не знаете, а мы знаем! Ну ладно, отвлекаемся… Так вот. У вас самые простые-то пункты не сходятся. Например. Фамилия ее? Солнцева или Соленцова? Зоя. Что? А-а, Соленцова, Соленцова… Это недоразумение. Она, ну, как это бывает… Вот мне, например, мое имя сроду не нравилось: Зоя, и я помню, девочкой, когда знакомишься с чужими, назовешься, что ты Лариса или Алла… Филаретова. Меня Аллой зовут… Зоя. Вам повезло. Она, наверное, хотела, чтобы красивее было: Солнцева. Филаретова. Да, что-то вы не то говорите. Зоя. Минутку, я просто забыла. Когда там писали протокол, где он ее взял, то просто перепутали, записали с ошибкой, «о» пропустили: не Соленцова получилась, а Солнцева. Филаретова. «Е» пропустили. Со-ле… Зоя. Да-да, «е», Со-ло… я совсем… Понятно? Филаретова. Понятно. Что у вас человек под одной фамилией живет, а у него другая. Между прочим, преступники бывают и десяти лет, не то что пятнадцати… Пятнадцать – это ого! Зоя. Какие преступники? Филаретова. Всякие… Хорошо, с этим ясно. Что ничего не ясно. Теперь другое. Ее взяли, обещав трудоустроить, учить, а фактически? У нас обязательное среднее образование, а вы из нее прислугу сделали. Зоя. Зачем вы так говорите? Филаретова. Это не я, это общественность говорит. Зоя. Просто голова кругом идет. Филаретова. Идет, идет… Зоя. Я не знаю. Я вам говорю все как есть, фамилия и прочее. Вы мне не верите. Но ничего другого я рассказать не могу. Что касается школы, то муж привез ее в мае, куда мы могли ее устроить? Филаретова. Понятно. Это понятно. К нам надо было обратиться. И тут мы вас поддержали бы. Но зачем самодеятельность устраивать? Закон один для всех. В общем, вам же добра желаем. Этот момент проверить, и все. В ваших же интересах. Зоя. Какой? Нет, этого я не хочу! Это… нормальному человеку в голову не придет. Филаретова. Нормальному не придет, а ненормальному придет. Вам известно: бывает, мужья безобразничают, а их жены же покрывают?.. Зоя. Кто лучше знает моего мужа? Мы пятнадцать лет… со студенческой скамьи… Филаретова. И-и! Такое шито-крыто бывает, всю жизнь проживешь – знать не будешь. Я сама четыре года назад разошлась. А почему? Застала. Между прочим, поучительно. Уж такой тихоня был, такой пай, в пять часов всегда дома, не пил, не курил, радиолюбитель, тю-тю-тю, точка-тире. Паял да клеил. Да из нашего же дома, из третьего подъезда, студенточку одну, с собачкой гуляла, и склеил. Ну! А я бы так дурой и жила. «Аллочка, отдохни, Аллочка, поспи!» – пока люди добрые глаза не открыли, к самой двери не подвели… Это, конечно, к делу не относится, хотя как посмотреть! Я им напаяла! Я ему отстукала точку-тире! В ногах ползал, а эта гнида сменялась из нашего дома в Чертаново!.. Ладно, отвлеклись опять… Да вы не переживайте. Проверим, и все. Зоя. Что проверим? Неужели вам моих слов мало? Вы же женщина… Неужели я бы сама?.. Филаретова. Да вы сядьте, сядьте. Может, воды? Вот тоже! Я ж намекаю: вашей тут компетентности мало, так обведут – ахнешь! Проверять надо. Эти дела-делишки самые тонкие. Тут только ловить. Только… Зоя. Ужас какой-то! Филаретова. Ужас, ужас!.. Зоя И вы не смейте! Понятно?.. Лезть!.. Филаретова. Что-что? Ну, эти оскорбления мы слыхали!.. Зоя. Не сметь! Никогда! Филаретова. И пугать нас тоже не надо! Пуганые!.. А только есть такие, что сами-то знают, а признаться совесть не велит! Стыд не велит! Знают, а знать не хотят! Зоя. Просто гадюка! Филаретова. От такой слышу! Эх, а еще культурная женщина! Экономист! Старуха с клюкой |
||
|