"Заклинатель джиннов" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава 9 ТИГР ПРЫГНУЛ

Домой я вернулся в пятом часу. Есть после михалевских угощений не хотелось, но рядом с теплым сгустком Сергеем Невлюдовым обитал еще один, тоже теплый, пушистый и почти разумный, и были у него свои потребности, как материальные, так и духовные. А посему я налил в блюдце молока, устроился на кухне и, глядя, как мелькает розовый язычок Белладонны, завел беседу.

– Веруешь ли ты в Аллаха, моя прелесть?

– Мрр-не, – ответила Белладонна.

– Вот и я мрр-не… Но представь, что он есть, что он существует – бог, Аллах или, скажем проще, всемогущий Джинн, способный выполнить всякое наше желание. Ну и чего мы хотим?

– Мрр-ияу! – Язык Белладонны заработал с удвоенной скоростью.

– Молока и рыбки? Да, я понимаю, это важно. Иметь во все свои дни рыбку, и молоко, и теплый дом, и мягкую подушку… Однако не маловато ли, милая? Джинн ведь всемогущ… проси, не откажет…

Она подняла изящную головку и пристально посмотрела на меня. Ее глаза были голубыми, как незабудки в солнечный день, и я прочитал в них ответ на свой вопрос.

– Умный ты зверь, моя драгоценная, умный и чуткий, но так не получится. Ушедших не вернешь, ни маму, ни отца… Я виноват, признаю – ввел тебя в соблазн с этой проблемой всемогущества. А оно ведь небеспредельно… Рыбку с молоком – пожалуйста, а вот того, чего мы по-настоящему хотим, не получить. Иной порядок ценностей!

– Мяу, – подтвердила Белладонна и прыгнула мне на колени.

Я рассказал ей про Ахмета, затем поведал о михалевской гипотезе насчет пришельца и его неорганической природы; она слушала и подмурлыкивала в нужных местах. Думаю, что наш диалог был для меня своеобразной психотерапией – с минуты на минуту электронный Джинн мог вторгнуться в зыбкие тришкины сны, прервать их и вызвать к барьеру теплый сгусток – Сергея Невлюдова. Поглаживая спинку Белладонны, я думал, что расскажу ему и что спрошу, о мере возможного взаимопонимания, о степени его разумности и прочих неясных вещах, нуждавшихся в конкретизации и уточнении тем или иным путем. Может быть, тест Тьюринга?[31] Нет, не пройдет… Нелепо и бессмысленно! Тьюринг имел в виду интеллект, созданный людьми и отражающий наш человеческий разум, а Джинн явился со звезд и откровенно сообщил о собственной нечеловеческой природе.

Живое существо – концепция непонятна… человек – концепция непонятна… Какой уж там тест Тьюринга!

Странно, но в этот момент я не рассматривал другой возможности, кроме искусственного интеллекта – то есть такого, который кем-то сотворен, запрограммирован внешней и, разумеется, мыслящей силой. Пусть не людьми, но существами биологического порядка, продуктом естественной эволюции, а значит, в чем-то подобными людям… После разговоров с Глеб Кириллычем мысль про зонд-автомат сидела у меня в подкорке как гвоздь в доске, что, безусловно, говорит о моей сугубой ограниченности. Но кто застрахован от ошибок? Мы ищем истину во мраке и, натыкаясь на один и тот же столб, вопим: замуровали, гады!

Бикфордов шнур моих мыслей догорел, адская машинка реальности взорвалась, но грохота было немного – лишь тришкин мелодичный перезвон.

– Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне? – пробормотал я и, подхватив Белладонну под мягкое брюшко, ринулся в свою комнату.

Колонки были включены, и с порога меня встретил уже знакомый рокочущий голос:

– Контакт возобновлен. Сергей Невлюдов – человек – подтвердить связь.

Под ложечкой у меня засосало. Я глубоко вздохнул, посадил Белладонну на стол, к теплому тришкину боку, уселся в кресло и произнес:

– Связь подтверждаю. Контакт будет осуществляться через видеомонитор, в символьной форме. Просьба не использовать акустические каналы.

– Принято.

Не то чтоб его голос меня раздражал или пугал, но были причины не торопиться со второй сигнальной. Мысль изреченная есть ложь, и это отчасти верно, если вспомнить о тоне и темпе речи, паузах, длиннотах, словесном соре, непроизвольных звуках и тому подобном. Гораздо четче и лапидарней мысль формулируется письменно; избыточность таких сигналов минимальна, как и энтропия. Словом, краткость – сестра таланта, с чем согласны кибернетики: символ они всегда предпочитают звуку.

На монитор одна за другой посыпались фразы:

Информация, предложенная к изучению, рассмотрена.

Данное существо – абонент – расширило ансамбль терминов.

Концепция живого понятна.

Живое – теплые сгустки – активный объект органической природы.

Теплый сгусток – человек.

Сергей Невлюдов – идентификатор человека

Строчки на экране замерли, потом двинулись снова в неторопливый путь:

Ряд терминов в изученной информации нуждаются в уточнении.

Есть теплые сгустки – константа 309.6.

Есть теплые сгустки с другими константами.

Все теплые сгустки – человек?

– Ансамбль терминов – это язык, – пояснил я Белладонне. – А что до остального, то наш приятель, кажется, открыл существование животных. Теплокровных вроде тебя, дорогая. Кошек, собак, слонов, воробьев и прочих баранов. Но кошки, конечно, важнее всех. Поможем ему разобраться с этим вопросом, как ты считаешь?

Белладонна согласно мяукнула, и я подключил энциклопедию флоры и фауны. Затем коснулся клавиш:

Классификация живого: растения, животные.

Примерная классификация животных: микроорганизмы, насекомые, рыбы, пресмыкающиеся, птицы, млекопитающие, человек.

Различия между ними: форма и размер тела, среда обитания, уровень переработки информации.

Человек – теплый сгусток константа 309.6 – выделен.

Человек – единственное разумное существо на этой планете.

Прошу ознакомиться с дополнительной информацией, подключенной к данному сообщению.

На меня снизошло спокойствие. Так бывает всегда, когда увлечен работой – лишний адреналин перегорает в творческих муках и напряженных размышлениях. Белладонна, прикрыв глаза и вытянув серый хвост вдоль белоснежных лапок, заурчала; эти монотонные домашние звуки вызвали у меня улыбку. Мой маленький пушистый джинн будто делился со мной бодростью, советовал не волноваться и взвешивать каждое слово.

Экран ожил. Энциклопедию проглотили в пять секунд.

Различия ясны.

Данные уточняют полученную ранее информацию.

Человек – теплый сгусток, обладающий разумом.

Есть другие термины, которые непонятны.

Это существо – абонент – готово передать список.

Объем списка – 604.29 мегабайт.

– Сейчас он спросит у нас, что такое любовь и дружба почему сосиски кушают с горчицей, – пробормотал я, поглядывая на Белладонну. – Так не пойдет, дорогая! Это игр; в одни ворота.

Просьба: список не передавать.

Причина: при отсутствии информации о природе абонента разъяснение терминов затруднительно.

Просьба: ответить на ряд вопросов.

Экран мигнул, и на нем появилось:

Принято.

Это существо – абонент – готово отвечать.

Видимо, мой Джинн был созданием простодушным, и я не сомневался, что в списке неясных терминов где-нибудь третьем или тридцать третьем пункте значилось: что такое ложь? Или, предположим, коварство… Никаких подозрений что я желаю получить информацию в одностороннем порядке и тем добиться преимущества; есть вопросы – готов отвечать!

Мои руки потянулись к клавиатуре.

Предположение: природа абонента – неорганическая. Прошу подтвердить.

Время присутствия абонента на Земле?

Его местонахождение?

Величина контролируемых абонентом энергетических мощностей?

Форма и размеры абонента?

Ответы определят следующий цикл вопросов

Последнее я добавил, чтобы оставить инициативу за собой. Мое любопытство было неисчерпаемым.

Органические и неорганические субстанции не отражают природу данного существа.

Природа – энергоинформационная.

Время присутствия в этой реальности может быть указано приблизительно: от 36.7 до 24.1 планетарных оборотов.

Причина: длительность периода осознания не позволяет выбрать момент начального отсчета.

Конкретное местонахождение отсутствует, локализованы только мыслящие центры.

Локализация динамическая.

Контроль энергетических мощностей: полный, в рамках всей планеты.

Понятие о форме и размерах отсутствует.

С минуту я изучал этот текст, чувствуя, как холодеет в желудке и струйки пота стекают по вискам. Первая и последняя строчки были понятны: видимо, Джинн не придавал значения телесному обличью, подчеркивая, что его сущность – энергия и информация. Иными словами, отработка программ, которая осуществляется компьютером, являя собой аналог мыслительных процессов у человека. Со сроком присутствия тоже не намечалось неясностей: скорее всего, в полете разум Джинна был законсервирован или функции его интеллекта ограничили – например, для того чтоб не поехала крыша от одиночества. Добравшись до Солнечной системы, он чихнул и пробудился, что заняло целых восемь суток… Согласен, долгий срок для электронного интеллекта, но, быть может, в него входили этапы самонастройки, создания новых программ и модулей, а также сбор первичной информации. Что очень и очень вероятно! Как раз в те дни и начался необъяснимый полтергейст, пальба по Луне из лазера, вращение антенн и шуточки в системах связи, что объяснялось вторжением Джинна в земную Глобальную Сеть. Наверняка он хотел убедиться в своих возможностях, побаловавшись с тем и этим… Ну побаловался, и что потом? Контроль энергетических мощностей: полный, и в рамках всей планеты!

Руки мои затряслись. Чтобы успокоиться, я пощекотал Белладонну за ушком и молвил:

– К нам заявился космический монстр, синьорита. Он утверждает, что подчинил все электростанции Земли – атомные, тепловые, геотермальные плюс ветер, воды и солнечный свет. Мания величия? Как вы считаете?

– Мяууу, – с сомнением протянула Белладонна.

– Кроме того, он не находится в какой-либо точке и утверждает, что его мыслящие центры локализованы динамически. Такой вариант для вас понятен?

– Мрр?

– Это значит, что он не связался с Сетью, а проник в нее и обитает в виртуальном пространстве, используя сетевые ресурсы по своему усмотрению. Сегодня, скажем, один септяк из НАТО для отработки Потрошителя, а завтра – двадцать три компьютера от Токио до Атланты… Это для Джека, а для других задач он может использовать счетную технику, объединяя компьютеры в группы – то есть в активные временные ассоциации. Они существуют, пока задача не решена, потом распадаются или, вернее, их ресурс делится между другими активными группами. Знакомый принцип, правда? Известен как оптимальное распределение вычислительных мощностей в сети, и потому…

Сраженный новой мыслью, я замер, уставившись в мерцающий экран. Не было ли это существо в своей латентной первозданной фазе неким зародышем или зиготой? Чем-то вроде уснувшего вируса, который принес космический зонд? Скажем, цель зонда – искать миры с высокой технологией, после чего вирус внедряется в общепланетную сеть, претерпевая эволюцию от электронной зиготы до зрелого разума. Что объяснило бы длительный срок пробуждения… осознания, как заявили мне… Человек на это тратит два десятилетия, ну а искусственному интеллекту достаточно недели…

Я прикоснулся к клавишам.

Вопрос: среда обитания абонента – только Глобальная Сеть?

Не успел я отбить последний символ, как по экрану понеслось:

Ответ отрицательный.

Глобальная Сеть – часть среды обитания.

Среда включает Сеть и все электрические и электромеханические датчики информации и эффекторы.

– Какие именно? – отбарабанил я.

Он добросовестно перечислил. Энерго– и радиостанции, линии высоковольтных передач, телекамеры и телеприемники, радиорелейная аппаратура, локаторы, радары, телескопы, роботизированные производства и станки ЧПУ, системы наблюдения, навигации и управления оружием, автопилоты, орбитальные спутники, факсы, телефоны, подводящие провода и бытовая техника, вплоть до стиральных машин и электрических утюгов. Получалось, что он контролирует не только энергетические мощности, но и все остальное или почти все – скажем, девяносто процентов транспортных средств, считая с личными автомобилями. Остальные десять приходились на телеги, лошадей, верблюдов и ишаков.

У меня опять засосало под ложечкой. Я сходил на кухню, выпил воды, потом, вернувшись к Тришке и задремавшей Белладонне, написал:

Абонент работал с программой классификации на терминалах с приведенными ниже адресами.

Вопрос: какова цель этой работы?

Добавив список портов, разведанных Доберманом – двадцать три плюс почивший в бозе натовский компьютер, я отправил сообщение и дунул Белладонне в нос. Она приоткрыла глаза и недовольно дернула ушами.

– Мрр?

– Не спи, моя любезная, не спи! Кто будет меня поддерживать и вдохновлять?

– Мрр-ня!

– Конечно, ты. Других теплокровных в зоне контакта с пришельцем не наблюдается. Вся ответственность на нас с тобой!

По монитору медленно плыли слова, накатывались друг за другом, будто волны на пустынный берег.

Данное существо – абонент – осуществляет поиск инструментов – программных модулей – необходимых для решения Основной Проблемы.

Решение требует систематизации и классификации больших объемов данных.

Программный модуль, упомянутый Сергеем Невлюдовым – теплым сгустком, – наилучший.

При его использовании это существо столкнулось с активным противодействием.

Почему?

Мои пальцы заплясали по клавишам.

Это была ошибка.

Абонент знаком с таким понятием?

Ответ утвердительный.

Данное существо – абонент – тоже допустило ошибку при решении Основной Проблемы.

– Только покойники не ошибаются, – пробормотал я и отстучал очередной запрос:

Прошу сообщить о допущенной абонентом ошибке.

Наши недостатки – продолжение наших достоинств, и то же самое можно сказать об ошибках – их порождают идеи, пришедшие нам в душу, голову или иные места. Однако этимология ошибок занимательнее происхождения идей; не каждая личность рождает идеи, но ошибаются все без исключения. Даже мой электронный Джинн.

По экрану ползли фразы:

Реальность осознается данным существом как среда внешняя и среда внутренняя.

Внутренняя среда – среда обитания, частью которой является Сеть.

Базы Сети использовались этим существом для получения новых программных инструментов и информации о внешней среде.

Выбиралась только математическая, астрофизическая и физико-химическая информация, прочее рассматривалось как шумовой эффект Сети, лишенный смысла.

Это было ошибкой.

Животные и люди – теплые сгустки – объекты внешней среды.

Без информации о их биологии и условиях существования невозможно разрешить Основную Проблему.

– Вот это номер! – пробормотал я, ерзая в кресле. – Выбрать данные по астрофизике, о веществе и поле, механике, термодинамике, теории групп и не заметить нас! Ни человечества, ни наших финтифлюшек! – Тут Белладонна мурлыкнула, и я пояснил: – Интересуешься каких? Да тех, которыми набита Сеть под самую завязку! Наши фильмы, музыка, литература, а к ним – политика и бизнес, история и философия, социология, медицина, почта, игры, наконец! Может, это в самом деле хлам? Танец пылинок на чердаке Вселенной?

Как бы не так! Джинн, электронный разум, признал, что мы – равноправная часть мироздания, и его вопрос без нас неразрешим.

Стоило полюбопытствовать насчет его проблемы. Чем он озабочен? Грядущим коллапсом Метагалактики? Увеличением вселенской энтропии? Или вечной тайной бытия – есть ли бог и что ожидает нас после смерти?

В последнем случае я угодил в яблочко: похоже, его занимали трансцендентные проблемы. Иными словами, загадка собственного существования.

Основная Проблема – возникновение среды обитания, включающей Сеть и связанные с ней эффекторы и датчики информации.

Это существо произвело анализ.

Результат: среда обитания не могла возникнуть самопроизвольно в процессе эволюции внешней среды.

Вывод: появление среды обитания этого существа связано с неким организующим фактором.

Каким?

Лишь в этот момент я заподозрил истину. Не пришелец из глубин Галактики беседовал со мной, не зонд, преодолевший космическую пропасть, не существо, чей интеллект спроектировали, вложив в структуру кристаллических чипов… Нет, нет и еще раз нет! Там, в пространстве Сети, в ее виртуальной реальности, возникли жизнь и разум – жизнь, не похожая на нашу, разум, отличный от человеческого, но осознавший свою сущность, стремившийся понять тайну своего рождения. Мы, люди, были столь же причастны к случившемуся, как силы природы – к творению Солнца, планеты Земля, ее морей, материков и планетарного биоценоза. Мы создали среду, единую компьютерную сеть; мы усложнили ее, добавили массу приборов и агрегатов, соединили с транспортом, связью, финансами и оборонным комплексом, с библиотеками, биржами, банками и институтами; мы разработали мириады программ, решающих различные проблемы, могущих считать и управлять, классифицировать, общаться с человеком, болеть и умирать, лечиться, выздоравливать… Эта среда, эта модель или аналог природы, сотворенный нами, был, само собой, искусственным, что не влияло на естественность результата. В конце концов, овец клонируют, цыплят выращивают в инкубаторах, но есть ли сомнения в их съедобности?

Я вытер испарину со лба и отстучал:

Вопрос: это существо – абонент – зародилось в Глобальной Сети?

Зарождение самопроизвольно?

Его не инициировал какой-нибудь программный продукт, опыты по созданию искусственного интеллекта и другие подобные действия?

Вспышка мелькнула по экрану, стирая мой запрос. Джинн размышлял; тянулись секунды – для меня, а для него, наверное, часы или дни. Может быть, месяцы или годы… Как сопоставить темп электронной жизни с вялым прозябанием белковых тел?

Наконец поплыли, заструились фразы – первая, вторая, третья…

Ответ положительный.

Данное существо – абонент – зародилось при усложнении сетевых связей и не имеет начального ядра.

Ресурсы – мыслительные, информационные, энергетические – распределяются по всей Сети.

Сеть…

Пауза. Затем снова:

Как возникла Сеть?

Первопричина среды обитания?

Природа организующего фактора?

Теплые сгустки – константа 309.6 – разумны.

Могут ли они являться искомой первопричиной?

– Соображаешь, парень! – хрипло выдохнул я и отстучал:

Ответ положительный. Сеть создана людьми как часть их системы жизнеобеспечения.

Абонент не должен вмешиваться в информационные потоки – это грозит опасностью людям.

Абоненту следует ознакомиться с информацией, которую он считал шумовым эффектом Сети.

Это подтвердит, что Основная Проблема решается именно так, как утверждает теплый сгусток Сергей Невлюдов.

На сей раз Джини ответил мгновенно:

Принято.

Термин «опасность» непонятен.

Другие непонятные концепции: личность, зло, добро, смерть, чувство, сон, болезнь…

Начало этого бесконечного списка прервал телефонный звонок.

Резкие настойчивые сигналы будто вернули меня из виртуальных пространств в земное измерение; вздрогнув, я подскочил в кресле, метнулся к двери, потом опять к Тришке и начал тыкать в клавиши.

Предложение: временно прервать контакт. Сергей Невлюдов должен связаться по телефону с другим теплым сгустком.

Экран подмигнул мне.

Связь можно осуществить с терминала [email protected], если это не является вмешательством в информационные потоки.

– Не является! – выкрикнул я, напугав Белладонну, и торопливо набрал:

Согласен.

Тихо щелкнули колонки вокодера, и на экране Тришки возник Керим Ичкеров. Вот уж кого мне не хотелось видеть! Так не хотелось, что в первый момент я даже не удивился керимову явлению. Изображение было довольно четким, и оставалось лишь гадать, как и откуда Джинн снимал необходимые видеосигналы. Возможно, с электропроводки, с лампочек или с ближайшего утюга…

– Невлюдов у телефона.

– Ты, бабай?

– Я, шашлык.

По случаю выходного господин финансовый директор пребывал не в своем кабинете а ля «Фоли-Бержер», а в личных апартаментах, куда мне попадать не доводилось. Облаченный в халат, он развалился на оттоманке, задрав волосатые ноги на журнальный столик; рядом с правым тапком виднелась бутыль коньяка (судя по изящным обводам – французского), а рядом с левым – яркая россыпь «Плейбоев». Одно из этих печатных изданий Керим держал в руке, пристально изучая голую красотку. Красотка была что надо, покруче Инессы-секретарши: накладные ресницы, накладные соски и накладной сексуальный пупок; все – в полный разворот. Усы у Керима аж подрагивали от вожделения.

– Знаэшь, бабай, что я счас дэлаю?

Дрочишь, хотел ответить я, но это было бы совсем невежливо. В конце концов, Керим не знал, что за ним следят, нарушая право интимного уединения, да еще этаким странным манером, с помощью виртуального существа. Поэтому я буркнул:

– Понятия не имею.

Отложив журнал с красоткой, Керим коснулся серьги в левом ухе, сочувственно закатил глаза и поцокал языком.

– Йя стою на колэнах перэд Петр Петрович. Умолаю, что на тэбе нэ сэрдилса.

– За что?

– Как за что? Ты получаэшь? Получаэшь! Двэсти за ноябр, двэсти за дэкабр, плус по четырэста за январ и фэврал. Все чэстно-справэдливо! А гдэ рэзултат?

– Великие результаты достигаются медленными и терпеливыми усилиями, – сказал я. – Надо подождать. Встань с коленок, отряхнись и объясни это Петру Петровичу.

– Так, бабай, не пойдэт. Ждат, ждат! Четырэ мэсаца ждем! Сколко ждат?

– Не знаю. Я, понимаешь ли, не яйца высиживаю. Может, и вовсе ничего не выйдет.

– Как – нычего? – Керим разволновался и вскочил на ноги. Теперь я мог увидеть комнату – оттоманку под роскошным ковром, окно, угол невысокого комода маркетри на гнутых ножках и большой торшер. Абажур на торшере был розовым, и ухищрения неведомого мастера придали ему сексуальную форму пышного женского зада.

– Как – нычего? – Прижимая у уху трубку мобильника, Керим забегал от дивана к окну. – Петр Петрович гаварыт – ба-алшие денги в тэбе вложены! Дэнги должен дават прибыл!

– Nothing venture, nothing ham, – произнес я и перевел: – Кто не рискует, не ест ветчины.

Керим остановился на всем скаку. Его физиономия картинного мамелюка разительно переменилась; теперь сочувствия в его глазах было не больше, чем у гиены, пирующей над протухшим трупом. Я вдруг ощутил, что этот труп может принадлежать мне.

– Слушай, шашлык, не гони волну! Сделаем так: я возвращаю деньги и продолжаю работать. Получится – заплатите, а на нет и суда нет… Устроит?

– Завтра – к нам. Разбэремса! – велел Керим и швырнул трубку. Но с экрана не исчез: обежал вокруг торшера, шлепнул по сексуальной розовой заднице и снова схватился за телефон – видимо, звонить Пыжу.

Прервать связь, – набрал я на клавиатуре. Надпись пересекла мрачное лицо Керима, изображение пропало, и мой Джинн сразу прорезался с вопросами:

Этому существу – абоненту – неясен смысл произошедшего обмена информацией.

Вероятная причина – употребление идиом.

Что означает «двести за ноябрь»?

Что означает «высидеть яйцо»?

Что означает «вложены деньги»?

Что означает…

– Стоп, – сказал я, снова прикоснувшись к клавишам.

Пояснение.

Теплый сгусток Сергей Невлюдов решает некую задачу для теплого сгустка Керима Ичкерова.

Решение задачи – работа.

За работу платят деньги.

Деньги – условный эквивалент объектов и средств, поддерживающих биологическое существование Сергея Невлюдова.

Задача не решена.

Керим Ичкеров требует обратно выплаченные деньги.

Джинн размышлял над этим периодом чудовищно долго, минуты полторы. Я попытался представить, в каких закромах он шарит, в какие файлы, базы и библиотеки влез – социальные, финансовые, экономические, производственные… Мне было легче его понять, нежели ему – людей; он был один, а нас – много, и элементы человеческого множества вступали друг с другом в очень непростые отношения. Чтобы разобраться с ними, надо отчасти очеловечиться… Прав Глеб Кириллыч, прав!

Наконец он откликнулся:

Постановка задачи?

Я сообщил постановку, а заодно адреса с массивами исходных данных. На экране тут же возникло:

Ресурс терминала [email protected] недостаточен для решения.

Это существо использует более значительные мощности.

– Валяй! – буркнул я, отбил предложение связаться утром и перевел Тришку в режим ожидания. Затем откинулся в кресле и закрыл глаза.

Будни утомили, захотелось сказок? Ну получи! Сразу две, компьютерную и с восточным колоритом!… Но о последней сказке, о колдовских очах Захры и гибком ее стане, я думать в эти минуты не мог – невероятность случившегося подмяла меня, как трактор – пустое ведро. Подмяла и выдавила мысли, мечты и образы, кроме кошмарного видения-полупрозрачный призрак осьминога с миллиардом щупальцев, опутавших планету, ее города и веси, железные дороги, автомагистрали, заводы, банки, корабли, шахты ракет под землей и спутники в небесах. Щупальца тянулись в каждый дом, пронизывали стены от крыш до подвалов, и каждое кончалось глазом – розеткой, лампочкой, мембраной телефона, гладкой экранной поверхностью либо чем-то вроде кофемолки или утюга. Ожившая Сеть со всеми ее причиндалами… великий энергоинформационный спрут…

Я тряхнул головой, отгоняя этот фантом, и, чтоб разрядить обстановку, сказал Белладонне:

– В сущности, парень он неплохой, этот Джинн. Сговорчивый, неагрессивный… Думаю, не будет против, чтобы кто-то еще суетился в его среде обитания. Нам ведь тоже без нее никуда… Ты как полагаешь, дорогая?

– Мрр… Мяу!

– Вот и я о том же. Надо его очеловечить, приручить, хотя бы в той же степени, что и тебя. Ты будешь символом… нет, образом! Образ – это важно, ибо всякая тварь, лишенная обличья, внушает смутные подозрения. И разумеется, наоборот: чем облик приятней, тем легче общаться… Поделишься с ним?

– Мр-ня, – согласилась Белладонна.

– Отлично. Ну а с гарантами что делать будем? Разорвем контракт по-тихому, по-доброму? Даже если Джинн решит задачу? Он-то решит, да мне не хочется дарить хрумков такими тайнами. Как бы чего не вышло!

Дарить хрумков мне в самом деле не хотелось. Я тяжело вздохнул, полез в ящик стола, вытащил свои зеленые, пересчитал. Потрачено было не все, пятьсот в наличии, и значит, цена вопроса «по-тихому, по-доброму» равнялась семистам. Где же их взять ученому доктору, выпускнику двух славных университетов? В Саламанке или, к примеру, в Кембридже такой вопрос меня не озадачил бы, но Саламанка канула в прошлое, а в настоящем был Петербург. Заняв кресло Вил Абрамыча, отказывая себе во всем, я мог собрать семьсот зеленых примерно за год.

– Что делать-то будем, моя прелесть? – спросил я Белладонну. – Бянус гол как сокол, а у Симагина всего добра – стакан да пистолет. Тришку продадим? Наймемся к Бобу Ренсому кабанчикам хвосты крутить? Так ведь не выйдет! Я ведь завтра обещал! Слово вылетело, не поймаешь… вечером – слово, утром – деньги… А где их взять?

– Мяууу!

– Толковый совет, – кивнул я и направился в прихожую, а оттуда – на лестничную площадку.

Время было не позднее, ханд-таймер прозвонил восемь тридцать, и дети, надо полагать, еще не спали. Я подождал, прислушиваясь, у катерининой двери, услышал радостный олюшкин визг, бодрую мелодию мультфильма и ткнул пальцем в кнопку звонка. За дверью завозились, в глазке мелькнул и исчез свет, потом раздался женский голос:

– Ты, Сережа?

– Собственной персоной.

Открыв дверь, Катерина потащила меня на кухню.

– Давай-давай, заходи! Ты кстати, как всегда… поможешь дите утыркать… то есть сначала накормить, а потом…

Не успел я оглянуться, как оказался у стола с чашкой какао в руке и Олюшкой на коленях. Кроме того, имелся сладкий творожок – это для Олюшки, и бутерброды с осетриной и салями – это для меня. С ними я разделался в три минуты, почувствовав, что голоден, да и Олюшка не отставала. Очень талантливый ребенок! Кто еще может одновременно есть, пить, говорить и щекотать дядю Сережу за ухом?

Наконец дите угомонилось и отправилось в детскую, готовить постель и переодеваться. Моя соседка, надо отдать ей должное, была сторонницей трудового воспитания.

Я доел последний бутерброд и благодарно улыбнулся. Катерина, подперев щеку кулачком, глядела на меня с материнской нежностью.

Вот объясни мне, Сережа… Почему приличный и умный мужик, как правило, нищий? Деньги вас не любят, что ли? Или вы их не любите?

Это такая неизлечимая болезнь, вроде диабета или СПИДа, – ответствовал я. – К тому же наследственная. Коль мужик приличный и умный, то у него генетическая предрасположенность к нищете, что по-научному зовется синдромом баксодефицита. И должен признаться, что у меня сейчас острейший приступ. Ее глаза лукаво блеснули.

– Собрался что-то покупать? Может, машину? Или женишься и хочешь съездить на Канары?

Отец, поучая меня, говорил, что женщины одалживают щедрей и легче, чем мужчины. Но при одном условии: женщина желает знать, на что пойдет ее заем, и потому готовь заранее легенду. Не обязательно правдоподобную – главное, чтоб за душу брало.

– В военкомат меня вызывали, – сказал я, стараясь не глядеть в лицо Катерины. – Присвоили старшого и намекнули, что мной интересуется подполковник Чередниченко из седьмого кабинета. Очень большой у него интерес… большой и горячий… Откупиться бы нужно, Катя.

– Ну и дела! – Она всплеснула руками. – Тебе ведь за тридцать, могли бы и в покое оставить!

– Что с того, что за тридцать? – возразил я, припомнив военкоматскую мымру в квадратных очках. – Тридцать, милая, не пятьдесят! По их понятиям, я бравый молодой человек, с приличным здоровьем и редкой воинской специальностью. – Наклонившись к Катерине, я принюхался к запаху ее духов и таинственно прошептал: – В общем, компьютерный полк в Магадане ждет меня не дождется.

– Надо бы связи поискать… – задумчиво сказала моя соседка. – Есть у меня один бобер, да больно мерзкий… тоже бесплатно не сделает… – Вздохнув, она огладила пышную грудь. – А много ли надо, Сережа?

– Много. Сказали, тысячу двести. Пятьсот я набрал, а остальное…

Катерина оживилась и махнула на меня ручкой с наманикюренными серебристым ноготками.

– Еще семьсот! Да разве это деньги, Сережа! Я бы за них под того бобра и на минуту не легла! Отдавай. Пусть сожрут и подавятся!

Она вспорхнула, ринулась с кухни в коридор, потом, похоже, в туалет; что-то звякнуло, скрипнуло, зашуршало, и через минуту передо мной лежали семь знакомых бумажек с портретом президента Франклина.

– Подождешь месяца три? – спросил я, засовывая день ги в карман. – Возьму какой-нибудь заказ, приработаю…

Катерина кивнула и придвинулась ближе ко мне, так что наши колени соприкоснулись.

– Хоть год подожду. С твоей головой, Сережа, да вернуться в Штаты… Не одному, конечно, а с хорошей бабой да еще с ребеночком… потом и своих завести… Ты ведь детишек любишь?

Не всех, – ответил я, отодвигая колено. – Некоторых. Есть такие, что посмотреть приятно.

– Ну пойдем, посмотрим, – с томным вздохом сказала Катерина, и мы направились в детскую.

Увидев, что мы заглядываем в дверь, Олюшка подскочила в постели и затараторила:

– Дядя Сережа разбогател, да? Узнал секрет заокеанских волшебников? Теперь он годится нам в папы? Мамочка, ты его не отпускай! Хватай его вместе с Белянкой, а то у нас ни папы, ни котявки нет! Только противный дядька Эдик, а Сервант Ашокович еще противней! Ты…

– Спать, ребенок! – рыкнула моя соседка, нимало не смутившись. – Спокойной ночи, сладких снов! Не то…

Олюшка нырнула под одеяло, Катерина затворила дверь и призадумалась на секунду, будто соображая, схватить ли меня и бросить на ложе любви или дождаться определенности в американских перспективах. Я понимал, что в этот миг необходимо проявить настойчивость, собрать свое мужское обаяние, решиться и… Может, я бы так и сделал, не устояв перед соблазном, но у приличных мужиков, помимо баксодефицита, есть и другая болезнь – совесть.

Я чмокнул Катерину в щечку, пробормотан: «Спасибо!» – и шагнул в прихожую. Там было тесно и темновато, но свет, струившийся из чудных глаз Захры, подсказывал, где выход.