"Меч над пропастью" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава 2. Встречи

Ракшас – белое солнце – опустился за горный хребет, гигантский диск красного Асура неторопливо погружался в облака, подсвечивая их кровавыми лучами. Интервал между закатами двух светил, как и между их восходами, испытывал прецессию с периодом сто двадцать тысяч лет, и в отдаленной перспективе ночь на планете должна была исчезнуть, сменившись чередованием красных и белых дней.

Когда от Асура остался только алый серпик над пеленою туч и небо потемнело, Ивар отправился в гости. Далеко идти не пришлось – до дверей апартаментов Исаевых было ровно двадцать шагов.

Большая комната носила явный след женской руки: на стенах – гобелены с изображениями цветущих яблонь и персиковых деревьев, на полу – ширазский ковер, мягкие оттоманки завалены подушками, восьмиугольный низкий столик украшен орнаментом, вязью арабских письмен. «Хвала Аллаху, господу миров», – прочитал Тревельян и, подумав, что вещь, вероятно, старинная, опустился на диванчик.

Трапеза была великолепной: водоросли со вкусом грибов, местные трепанги, тушенные в собственном соку, какая-то рыба из южных морей с нежным розоватым мясом, таявшем на языке, устрицы величиной с ладонь и охлажденный фруктовый шербет. Отведав всего понемногу, Тревельян огладил лицо ладонями и, запинаясь – древнеузбекский он помнил не очень хорошо, – пробормотал благодарность хозяйке дома. Лейла порозовела от удовольствия.

– О твоих подвигах на Осиере мы наслышаны, из центра нам послана справка, – произнес Петр. – Но сейчас ты прилетел с Сайката, верно?

– Отчасти. С Сайкатской Исследовательской Станции, – уточнил Тревельян. – Это сателлит, подвешенный над планетой, база комплексной экспедиции.

– Кажется, совместный проект с кни'лина? – спросила Лейла. – Я слышала, там, на Сайкате, две расы враждующих гуманоидов, и ФРИК желает их развести, переселив одно из племен на другой материк.

– Ну, моя девочка, до гуманоидов им далеко, это не гуманоиды, а примитивные гоминиды каменного века. Группа кни'лина начала исследования, а меня послали ревизором – предполагалось, что я проверю их рекомендации и подготовлю почву для прибывающей через пару месяцев миссии ФРИК. Дело казалось несложным, однако…

– Однако? – повторила Лейла, когда молчание затянулось.

Ивар вздохнул.

– Среди кни'лина начались склоки. Поначалу я думал, что сцепились кланы похарас и ни, но ситуация была сложнее. Я не сразу врубился, и многие из них погибли.

– Погибли!.. – Лейла в ужасе всплеснула руками.

– Да. Злопамятный народец… Они сводили давние счеты, а на сайкатских дикарей им было наплевать.

– Ты в этом не виноват, – молвил Петр.

– Не виноват, – подтвердил Тревельян. – Но все равно неприятно.

Он отхлебнул шербета и снова вздохнул. Шербет казался похожим на один из напитков кни'лина – они были великие мастера по составлению коктейлей из фруктовых соков.

– То-то я смотрю, что ты какой-то грустный, – сказал Петр. – Беспокоишься как там, на станции?

– Нет. Специалистов кни'лина – тех, кто остался в живых, – заменили, прилетела земная группа, и сейчас там командует Роберт Щербаков. Он назначен координатором.

Лейла подлила Ивару шербета, пробормотав:

– Но все же ты печален…

– Есть немного. – Тревельян вздохнул в третий раз. – Меня отправили на Пекло в транспортном корабле, маршрутом через Хаймор и Горькую Ягоду. Последние прыжки пришлись на Провал, и я очутился у звезды, не описанной в Атласе. Там была планета… Хтон, как я ее назвал… дыра дырой, но я решил на нее заглянуть.

– Почему? – спросила Лейла.

– Были причины, детка.

– Авантюрист… – буркнул Петр.

– Не такой уж авантюрист! Я нашел древние руины, обследовал их, вступил в контакт с биоморфами Хтона и вызвал боевой корабль. Сейчас там фрегат Звездного Флота. Полагаю, вслед за ним пришлют большую экспедицию.

Темные глаза Лейлы вспыхнули, рот приоткрылся.

– Там было что-то интересное, Ивар? Очень опасное? – прошептала она.

– Опасное? Нет, не слишком. На Хтоне обитали человекоподобные существа, современные даскинам [8] и очень агрессивные. Даскины решили, что они нарушают мир в Галактике, и расправились с ними. Как именно, я не готов объяснить… В общем, население вымерло, но остались несколько киборгов-биоморфов и генетическое хранилище, так что можно клонировать эту расу. Разумеется, под нашим контролем.

– Даскины!.. – Глаза Лейлы округлились.

– Черт побери! – воскликнул Петр, в изумлении уставившись на Тревельяна.

– Но это еще не все, – продолжил Ивар. – В разрушенном городе мне попалась скульптурная группа, изображавшая лоона эо. Четыре существа, взявшись за руки, стоят на пьедестале из гранита… Я видел такой же памятник в Посольском Куполе у сервов [9] – давно, когда проходил там стажировку. Серв, показавший мне статуи, заметил: это знак, что мы здесь побывали… Выходит, когда-то они и до Хтона добрались… Но зачем? Это мертвый мир в бездне Провала! Зачем, почему, с какой целью?.. Не спрашивайте меня, я не знаю ответов.

Супруги переглянулись.

– Ответы когда-нибудь появятся, – произнесла Лейла. – Сейчас важнее факты. Найденный тобою древний памятник – большое открытие.

– Несомненно, – подтвердил ее муж. – Ты можешь гордиться, Ивар!

– Я горжусь, – сказал Тревельян и опять вздохнул.

– А почему вид такой тоскливый?

С кем разделить печаль, если не с друзьями?.. – подумалось Ивару. Он выпил шербета, откинулся на подушки и произнес:

– На Хтоне мне пришлось оставить своего спутника. Мой дед… точнее, мой далекий предок по отцовской линии, командор Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев, погибший когда-то в битве с дроми… Без него мне как-то неуютно.

– Теперь я понимаю… твой призрачный Советник… [10] – кивая темноволосой головкой, протянула Лейла. – Но для чего ты его оставил на этом Хтоне?

– Я ведь сказал, что там есть киборги-биоморфы, а у каждого – целый арсенал боевых роботов. Они враждуют, Лейла! Бьются так, что камни в песок рассыпаются, песок лавой течет, а лава дымом в воздух уходит! Бессмысленное, бесконечное побоище… А мой старик – великий полководец! Он их живо в чувство приведет! Что до меня… ну, я подожду. Закончим с Серым Трубачом, вернусь на Хтон, проверю, какой порядок дед навел. Да и этими статуями нужно заняться.

Петр похлопал Тревельяна по плечу, Лейла с сочувствием вздохнула, поднялась и принесла чай и блюдо со сладкими пирожками бармак, приготовленными по древнетатарскому рецепту. «Друзья есть друзья», – умиленно подумал Ивар, наворачивая пирожки.

– Я вам поведал массу интересного, – произнес он с набитым ртом. – Теперь вы мне что-нибудь расскажите.

– Например? – поинтересовался Петр.

– Ну, скажем, про юного стажера Инанту… Что он за парень? Крепкий? Инициативный? Не пугливый? Есть для него задание… Юэн его рекомендует, но я хочу и вас послушать.

– Очень милый мальчик, – сказала Лейла.

– Этого мало, – заметил Тревельян.

Петр усмехнулся.

– Паренек достойный, но авантюрист. Похож на одного нашего друга-приятеля… Ты заметил, как он на тебя глядит?

– Заметил.

– А знаешь почему? Ты – его герой! Так сказать, эталон и образец для подражания! Он кристаллы с твоими отчетами до дырок протер!

Ивар очистил блюдо, запил шербетом и молвил:

– Приятно знать, что растет достойная смена. Пирожки, кстати, восхитительные… А что вы про нашего доктора скажете, про Нору Миллер? Мне показалось, что дама слегка резковата.

Лейла потупилась, Петр хмыкнул. Затем произнес:

– Пунктик у нее – хочет записи даскинов расшифровать, собирает о них информацию. Погоди, разошлют по базам твои материалы об этом Хтоне, она в тебя вцепится – клещом вцепится, не оторвешь! Очень странная особа… я бы сказал, однобокая, не как иные. – Тут он ласково поглядел на Лейлу. – Ни семьи, ни детей, ни друзей, ни даже приличной внешности. Только наука на уме.

– Ясно, – сказал Тревельян. – Таких в старину называли… э-э… зеленый чулок. Или желтый?.. Ну, неважно. Когда вы летите на свой остров?

– Завтра. – Лейла щелкнула пальцами, и из кухонной ниши вылез маленький робот с новым блюдом пирожков. – Могли бы и сегодня, но очень хотелось с тобой посидеть.

– Я это ценю. – Ивар потянулся к блюду и, взглянув на яркие гобелены, заметил: – В Самарканде сейчас весна… сады цветут, настоящие яблони… прелесть! Я слышал, у вас там высадили деревья бон с планет терукси?

– Высадили, – подтвердил Петр. – Это ты к чему?

– У терукси тоже красиво, и экология на уровне… Утром я в отчеты заглянул, в материалы терраформистов. Вроде бы они свои дела закончили месяца три назад, а все не улетают. Это отдельная команда, не из ФРИК, так что им здесь торчать?

Лейла хихикнула.

– Есть причины…

– Конечно, есть. Инанту на меня глядел, а Кафингар – на Энджелу… причем с обожанием, клянусь Великой Пустотой! Ну, его я понимаю. А коллеги что же? Что им тут сидеть? Пекло – неприятный мир…

– У терукси очень развита мужская солидарность, – пояснил Петр. – К тому же Кафи в их группе старший, а уважение к старшим у них в крови. Они будут сидеть на Пекле столько, сколько пожелает Кафингар.

Ивар кивнул, и беседа переключилась на другие темы, на дочерей Исаевых, их поместье под Самаркандом и воспоминания юных лет. Когда Тревельян покинул гостеприимных хозяев, была середина ночи; свет в холле померк, на жилом ярусе царила тишина, и в огромном хрустальном окне сияла редкая россыпь звезд и плыл зеленоватый диск Гандхарва. Остановившись у куста пионов, благоухавших сладко и тревожно, он всмотрелся в висевшие рядом зеркала. Прошло часов шесть, как Юэн Чин запустил процессы биотрансформации, и внешность Ивара начала меняться: лицо становилось более узким, словно его сдавливали с обеих сторон, рот и зубы делались крупнее, кожа – смуглее, а постепенно удлинявшиеся волосы уже достигали плеч. К утру он примет облик шас-га, воина Белых Плащей или Пришедших С Края, не столь ужасных видом, как Зубы Наружу. Но так или иначе обличье у него станет устрашающим.

Тревельян пощупал импланты: медицинский – под ребрами, и боевой – в указательном пальце. Кроме того, в плече сидело устройство для голографических иллюзий, имевшее защитную функцию – обмануть и отпугнуть. Импланты уже прижились; надавливая на них, он чувствовал лишь упругое сопротивление мышечной ткани. Почти инстинктивно он коснулся виска, где прежде сидел кристаллик с личностью командора, и вздохнул, не ощутив привычной ментальной связи. «Дед сейчас командует легионами на Хтоне… – мелькнула мысль. – Мозг, искусственный интеллект, вывезенный с Сайката, его, конечно, не заменит, хотя помощник он неплохой. Помощник, и только… Многого ему не хватает – юмора, человечности, тепла…»

Заслышав шорох, Ивар обернулся. Одна из выходивших в холл дверей сдвинулась, и в проеме маячила тонкая женская фигурка. Свет, падавший из жилого отсека, пронизывал полупрозрачное одеяние, и платье не скрывало почти ничего, ни длинных стройных ног, ни мягких очертаний плеч и талии. Девушка пристально глядела на него. Пряди рыжих волос падали на грудь, пальцы теребили их, перебирали, в зеленых глазах затаилась лукавая усмешка.

В горле у Тревельяна пересохло. Цветочный аромат туманил голову, полумрак, царивший в холле, навевал грешные мысли. Он откашлялся, шагнул к женщине и произнес:

– Бессонница, Анна? Одолевают мечты о грохоте вулкана и шорохе ползущей лавы? Под эти звуки лучше спалось?

Она сморщила носик.

– Не люблю спать в одиночестве – по крайней мере в те дни, когда я без скафандра. Зайдешь?

Предложение было соблазнительным, но Ивар лишь покачал головой.

– Мне нужно еще поработать. И потом…

Девушка перебила его:

– Работа, работа! Все вы помешаны на работе! Для работы есть Поднебесный Хребет, и Кьолл, и пустыня, и весь этот мерзкий мирок, а здесь нужно отдыхать! В этом месте мы не ксенологи и планетологи, не сотрудники Фонда и не герои-первопроходцы, а просто мужчины и женщины!

– В общем-то ты права, – ответил Тревельян, поразмыслив. – Но напомню: я сказал «и потом».

– А что потом?

Анна Веронезе раскраснелась и была чудо как хороша. Пару секунд чувства Тревельяна сражались с сознанием долга. Долг победил.

– Завтра я собираюсь в степь, и Юэн уже облучил меня в биотроне. Начались изменения… – Он придвинулся ближе, позволив свету упасть на лицо. – Неужели ты хочешь проснуться утром и увидеть в своей постели жуткого шас-га?

– Это было бы интересно, – заметила Анна. – Насколько я знаю местную биологию, у шас-га, кьоллов, туфан и так далее все устроено, как у людей. Запах, правда, неприятный… Но ты ведь будешь не настоящим шас-га, а чистым или хотя бы не очень грязным.

Она потянулась к Тревельяну, но тот отступил на пару шагов.

– Очень сожалею, моя прелесть… искуплю при первой возможности… клянусь своим погребальным кувшином… [11]

Девушка рассмеялась.

– Не бойся, я не стану гоняться за тобой по всей башне и будить уснувших коллег. Я тебя где-нибудь подстерегу… у пальмы или в бассейне.

– Договорились, у пальмы, – сказал Тревельян, отступая к дверям своих апартаментов.

Но Анна, сделавшись вдруг серьезной, пошла за ним.

– Подожди, Ивар, подожди… Я не за тем тебя поджидала, чтобы затащить в постель… то есть это не исключается, совсем нет… – Ее щеки вспыхнули. – Но я хочу спросить…

– Да? – Ивар остановился.

– Я восемь лет в системе ФРИК, двадцать месяцев на Пекле, но у тебя гораздо больше опыта. Скажи, зачем мы здесь? Здесь и в других мирах, где людям Земли вовсе не место? Какой в этом смысл?

«Хороший вопрос!» – подумал Тревельян. Было время, когда он сам его задавал и, доискиваясь ответа, терзал своих наставников, копался в старых книгах и современных ученых трудах, спорил с сокурсниками и учителями. Какой в этом смысл?.. Слишком мягкая формулировка, выбранная теми, кто опасается спросить иначе: какое у нас право? Почему мы лезем в жизнь других миров, пусть не столь совершенных, как наш? Кто просил нас о помощи? Кто выдал мандат на изменение их судеб? И если уж мы этим занимаемся, откуда известно, что наши усилия – к добру?..

Это не касалось споров с равными по мощи. Подобные конфликты разрешала война, или искусство дипломатов, или толерантность и терпение, но, во всяком случае, противоборствующие стороны осознавали ситуацию и могли защититься. Любая звездная цивилизация владела боевыми флотами, крепостями и сотнями колонизированных миров, мощной технологией, неисчерпаемым демографическим ресурсом, но главное – самосознанием расы и исторической перспективой. Собственно, она уже не являлась чем-то отдельным, обособленным от своих партнеров, а входила в галактический клуб, существовала в русле межзвездной политики и развивалась, с учетом угроз или благ, проистекающих от соседей. Но те, кто не имел иного оружия, кроме клинка и топора, кто поклонялся небу и солнцу, льдам и камням, кто жил в нереальном мире, полном богов и демонов, – те были поистине беззащитны. Вести их за собою, как детей?.. Но дети-то чужие, и права усыновить их нет ни у кого.

Девушка смотрела на Тревельяна, и ее взгляд был настойчивым и тревожным. «Что я могу ответить?..» – подумал он и произнес:

– Ты спрашиваешь о том, что неподвластно логическому анализу. Зачем мы здесь? Какой в этом смысл?.. А есть ли смысл в жизни вообще и в чем он заключается? С какой целью мы родились и копошимся в этой галактической ветви, расселяемся среди звезд, деремся то с фаата, то с дроми, то с кни'лина? В чем смысл нашего существования? Не проще ли, появившись на свет, сразу вытянуть ножки? Вселенной от этого ни холодно ни жарко, и в ней не прибавится ни зла, ни добра.

Анна Веронезе замотала головой. Взметнулись рыжие локоны, сверкнули изумрудные глаза, рот упрямо сжался.

– Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Это нечестно!

– А честно задавать мне такие вопросы? Я не Господь Бог, я даже не консул Фонда! – Помолчав, Ивар тихо промолвил: – Мы хотим творить добро. Удается не всегда, но мы стараемся. Другого ответа у меня нет.

– Мы творим добро, исходя из собственных понятий, – сказала Анна. – Вот, например, эти шас-га, что прорвались за хребет… Положим, ты загонишь их обратно, спасешь побережье и Кьолл, но ведь когда-нибудь они вернутся! Вернутся, Ивар! Мы закроем один проход, они найдут другой… или схватят купцов туфан и приплывут на их кораблях в Негерту и Саенси… или придумают что-то еще… Чтобы избавиться от этой угрозы, ты должен их уничтожить, как предлагал Кафингар! Но будет ли это благом и добром? Для Кьолла – разумеется, а для самих шас-га?

Тревельян пожал плечами.

– Такие дилеммы возникают постоянно и разрешая их, мы должны исходить из конкретной ситуации. Я с тобой согласен: появится другой Серый Трубач и поведет свои племена за горы… Наша задача – сделать это вторжение не слишком разрушительным. Мы здесь больше полувека и все это время занимались Кьоллом и приморскими народами. Теперь нужно цивилизовать степняков. Возможно, лет через сто, когда шас-га снова доберутся до Кьолла, они хотя бы не будут людоедами.

– Большое достижение, – то ли насмешливо, то ли серьезно сказала девушка и направилась к своей двери. – Спокойной ночи, Ивар. Когда-нибудь мы закончим этот разговор.

Тревельян хмуро глядел ей вслед. Вспомнился ему Осиер, где он, странствуя в обличье местного рапсода, встретил хранителя той планеты и ее странной цивилизации, вполне архаичной, однако не поддававшейся усилиям ФРИК. Эта встреча являлась, несомненно, самым важным из его открытий: чтобы найти собратьев по разуму, неведомый доселе галактический народ, нужна особая удача. Хранитель был парапримом – так назвали эту расу на Земле – и, в сущности, таким же прогрессором, как Ивар и его коллеги. Но свою задачу он видел в другом: не развивать Осиер ускоренными темпами, а защитить от внешних воздействий – прежде всего от землян. Были у него претензии к Фонду, были! И к Фонду, и ко всей человеческой расе! Может быть, справедливые?

«Вы настолько обуяны гордыней, – сказал параприм, – что считаете, будто вправе явиться в чужой мир и переделывать его по собственному разумению. Вы занимаетесь этим, уподобляясь богам из ваших собственных легенд. Ускоряете то, подталкиваете это… Торопите, торопите! Быстрее, еще быстрее, совсем быстро! Чтобы ваших собратьев здесь и в других мирах стало больше, стало совсем много, миллиарды и миллиарды! Чтобы всякий клочок океана и суши были под контролем, чтобы ваши машины плодились, как блохи в собачьей шкуре…»

Что-то еще он говорил, что-то насчет кораблей и оружия, а потом произнес: «Быстро и много – не значит хорошо. Как следует из вашей собственной истории, быстрый прогресс не увеличивает счастья».

«Это верно, – подумал Тревельян. – Верно, если вспомнить, что творилось на Земле в двадцатом веке, да и в двадцать первом тоже».

Дверь его отсека сдвинулась, он вошел и встал у прозрачной стены, глядя на зеленоватый диск, висевший в небе. Лучи Гандхарва тонули в плотном слое облаков, порождая в них нефритовые отблески, и это было сказочно красиво. Не хотелось думать о том, что под ними лежат жаркие безводные равнины, такие огромные, что Гоби, Сахара и все другие древние пустыни Земли закрыли бы лишь небольшую частицу этих пространств.

Тревельян стоял, вспоминая слова Петра и Лейлы, заботливо укладывая в памяти все услышанное: об Инанту, пареньке достойном, но авантюристе, о Норе Миллер – зеленом или, возможно, желтом чулке, без семьи, детей, друзей и даже без приличной внешности, о терукси Кафи, страстно влюбленном в Энджелу, и его компатриотах. Если добавить сюда рыжего планетолога Веронезе с ее темпераментом и сомнениями, то кое-что полезное он о коллегах узнал. Конечно, не из пустого любопытства, а потому, что старший группы должен знать своих людей – тем более что он покинет базу, и что случится тут в его отсутствие, ведомо лишь Владыкам Пустоты. До сих пор Энджела справлялась, но ситуация теперь другая, момент опасный, и лучше не спускаться вниз с высот Шенанди. Здесь надежное убежище, и надо полагать, что Престон и Юэн Чин присмотрят за коллективом… особенно за Пардини… чтобы не удрал к своим вулканам…

– Зеркало! – произнес Тревельян, и голопроектор послушно развернул серебристую поверхность от пола до потолка. Метаморфоза, как обычно бывает на заключительном этапе, ускорилась, и теперь его лицо все больше походило на жуткую маску индейского идола: дубленая кожа с серым пепельным оттенком, растянутая до ушей пасть и зубы, словно клыки вампира. Оглядев свою физиономию, Ивар довольно хмыкнул и направился в кабинет.

Здесь парила в воздухе огромная белесоватая тарелка. Ее края свисали вниз тонкими фестонами и колыхались, будто у медузы, поверхность шла буграми и впадинами, и это означало, что Мозг мыслит с особой интенсивностью. Почему он принимал ту или иную конфигурацию, оставалось для Ивара загадкой; возможно, еще не привык к своему новому обличью, и эксперименты с телесными формами его развлекали. Мозг был создан и запрограммирован кни'лина для управления Сайкатской Исследовательской Станцией, но после случившихся там трагедий его решили заменить земным компьютером. Ивар подобрал бесхозное имущество и распорядился, чтобы искусственный интеллект поместили в корпус трафора, робота-трансформера. Это было милосердным актом с его стороны – кни'лина не церемонились с мыслящими устройствами, и Мозг, скорее всего, попал бы на свалку.

Трафор выдвинул видеодатчик и приветствовал хозяина бравурной мелодией. Потом произнес, выбрав для общения сочный баритон:

– Отлично выглядите, эмиссар. Ваши зубы просто восхитительны! Они станут еще больше?

– Поговори у меня! – буркнул Тревельян. – Что с анализом? Закончил?

– Да, эмиссар. Сейчас я выбираю для вас подходящих спутников.

– Не для вас, а для нас. Ты отправишься со мной.

Наступила пауза. Секунды через три-четыре, что было для быстродействующего Мозга изрядным временем, он вкрадчиво заметил:

– Стоит ли брать меня в пустыню к дикарям? На Хтоне мы выяснили, что в полевых условиях я совершенно бесполезен. Тогда как здесь, на базе, при обработке поступающей информации…

– С информацией подождем, – сказал Тревельян. – В пустыне мне твои извилины не нужны. Там мне понадобится транспортное средство.

Трафор издал странный звук, похожий на завывание ветра в каминной трубе.

– Со всем уважением, эмиссар… Я способен выполнять более интеллектуальные задачи.

– Это от нас не уйдет, но есть моменты, когда практика важней теории. Так что готовься, дружок, в дорогу. Сейчас изучим местность, потом я лягу спать, а ты свяжись с компьютером базы. Зафиксируй образ рогатого скакуна и все его повадки. Тебе придется имитировать эту тварь.

– Слушаюсь, – с оттенком тоски произнес Мозг и развернул карту северной пустыни. То была огромная территория, протянувшаяся в широтном направлении на тысячи километров, но населенная редко – все кочевавшие здесь Очаги шас-га не превышали четверти миллиона особей. Впрочем, на Пекле всего-то миллиона три обитателей, даже считая со зверолюдьми с континента Раху.

Голографическая схема висела в воздухе, и на ней тут и там горели желтые огоньки. Каждый соответствовал группе шас-га, Очагу или семейному Шесту, наблюдаемому со спутника, кружившего над Пеклом, с которым Мозг находился в непрерывной связи. Одни огоньки были неподвижны, обозначая пункты стоянок, обычно привязанные к колодцам или естественным водоемам, другие, неторопливо перемещавшиеся, показывали маршруты племен или отдельных семей, кочевавших в степных просторах. Их мельтешение казалось таким же хаотическим, как танец молекул в газе, но доверять первому впечатлению не стоило – анализ маршрутов мог выявить некую тенденцию, центр притяжения всех или части странствующих по пустыне групп. Именно это интересовало Тревельяна.

– На карте данные, полученные со спутника за последние восемь дней, – сообщил Мозг. – Кроме мобильных объектов показаны стойбища и лагеря пастухов. Я уберу их.

Неподвижные огни погасли. Их было сравнительно немного; остальные, тысячи желтых точек, блуждали в пустыне, вновь и вновь повторяя свои движения, в соответствии с восьмидневным циклом. На первый взгляд их пляска казалась бессмысленной, но Ивар знал, что люди каждого Очага обычно кочуют в строго определенном районе, в границах родовых земель. Раньше вторжения на чужие пастбища приводили к яростным схваткам, но Серый Трубач покончил с междусобной борьбой; с виновными и неугодными он расправлялся сам.

– Ты выявил какую-то закономерность? – спросил Тревельян, наблюдая за кружением огней.

– Да, эмиссар. Часть мобильных объектов локализована в одной из шестидесяти двух областей, которые, вероятно, соответствуют племенным территориям. Их я тоже уберу.

Две трети блуждающих огоньков исчезли, но их оставалось еще достаточно, от полутора до двух тысяч, как прикинул Тревельян. Маршруты, однако, по-прежнему выглядели непредсказуемыми. Одни шас-га бродили у северных рубежей огромной пустыни, другие вроде бы пересекали центральные равнины, третьи сосредоточились на юге, в предгорьях Поднебесного Хребта.

– Я сделал выборочную проверку, использовав телескопы спутника, – сообщил Мозг. – Есть группы воинов, есть такие, что перегоняют стада или людей – вероятно, женщин, и есть путешествующие. Судя по тому, что они везут с собой, это кузнецы, чародеи, лекари, мастера, изготовляющие луки, и тому подобные искусники. Как показал прогноз, большая часть маршрутов закончится у стойбищ или мест торговли, где встречаются несколько племен. Все подобные пункты привязаны к водным источникам.

– Я знаю, – сказал Тревельян. – Дальше.

– Мной выделены триста девятнадцать объектов, чьи передвижения имеют общий градиент. Рассмотрим их, – сказал Мозг, и созвездия огней мгновенно проредились, а цвет их сменился с желтого на красный. – Показываю прогнозируемые маршруты. Все они ведут к определенной области горного хребта, геологически стабильной, без явных следов подвижек планетной коры.

Из алых точек выплеснули стрелки и потянулись к Поднебесному Хребту, пересекавшему материк от восточных до западных морей. Затем Мозг пометил район схождения маршрутов – это плоскогорье лежало к северо-западу от пика Шенанди, на изрядной дистанции, и никогда не посещалось. Во всяком случае, в архиве базы сведений об этом не было, и картирование местности велось только со спутника. Вероятно, оно считалось не очень интересным и безопасным в тектоническом смысле – вулканы здесь отсутствовали, зато плоскогорье изобиловало ущельями, каньонами и пещерами, недоступными для изучения с орбиты.

Тревельян задумчиво смотрел на алые точки и стрелки, что тянулись к плоскогорью.

– Вот куда они идут… любопытно… – пробормотал он. – Ты можешь определить величину области, к которой двигается вся эта орава?

– Да, эмиссар. С учетом возможной ошибки – около ста шестидесяти квадратных километров.

– Прилично! Месяц будешь шарить среди трещин и пещер в поисках прохода… если там есть проход…

– Но у вас, кажется, другие планы? – напомнил Мозг. – Вы говорили, что хотите присоединиться к группе кочевников, которая идет к проходу и находится сейчас вблизи гор. Могу предложить четыре варианта.

– Валяй, – сказал Ивар. – То есть излагай. Я слушаю.

– Две группы воинов, в каждой около сотни шас-га, достигнут интересующего вас района через три и пять дней соответственно. Они двигаются с северо-востока.

– Не пойдет. Воины обычно злы, голодны, и всякий чужак для них – еда. К тому же туповаты, много от этих онкка [12] не узнаешь… Нет, мне нужен кто-то поинтеллигентнее!

– Есть ремесленник. Делает колокольчики для рогатых скакунов… мне, наверное, такой тоже придется носить… – печально произнес Мозг.

– Я выберу тебе самый красивый, – пообещал Тревельян. – Так что у нас с этим мастером колокольных дел?

– Он значительно дальше, чем воины. Приближается с севера, будет в нужном пункте через двадцать-двадцать пять суток. С ним идут помощники и слуги, восемь шас-га из Людей Молота.

– Двадцать или больше дней… Столько Серый Трубач не усидит на месте… – пробормотал Тревельян. – Ну, кто там у нас еще?

– Колдун. Большоя свита, и в ней шас-га из разных Очагов. Они идут с северо-запада и окажутся на плоскогорье через десять-двенадцать суток.

– Колдун! Вот это годится! – Ивар повеселел. – И время подходящее, хватит для адаптации! Даешь колдуна!

– Вы считаете, что у него интеллект выше, чем у колокольного мастера? – с сомнением вымолвил Мозг. – Мои познания в сфере колдовства ограничены, поскольку у кни'лина нет подобных суеверий. Но я справился в компьютере базы и понял, что колдуны – опасный народ.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – произнес Тревельян на древнерусском. – Пойду-ка я спать, а ты давай работай. Преображайся в скакуна.

– Если позволите, эмиссар… один вопрос…

– Да?

– Этот вождь кочевников, Серый Трубач… Странное имя, вы не находите?

– Не имя, а титул, – пояснил Ивар. – Взгляни на меня – видишь, моя кожа сероватого оттенка? Пески пустыни здесь тоже серые, и этот цвет у шас-га считается священным. Ну а Трубач… – Разинув пасть, он испустил трубный вопль. – Так предводитель сзывает воинов на битву, и чем громче он орет, тем больше у него бойцов. Серый Трубач не просто вождь, он великий властитель, каких в степи давно уже не было. Но мы его укоротим.

– Надеюсь, – буркнул трафор и свернул карту.

Тревельян отправился в спальный отсек, осмотрел, раздевшись, свое лицо и тело и остался доволен. Потом включил тихую музыку и уснул. Приснилась ему Анна, но не рыжий планетолог Веронезе, а юная Анна Кей, когда-то летевшая на том же транспорте, который доставил Ивара на Равану. Там была целая галерея голограмм бывших пассажиров, готовых пообщаться с одиноким странником, и Анна показалась Ивару приятнее всех – может быть, он даже в нее влюбился. Тридцать два года назад она отправилась с Ваала на Данвейт вместе с группой экскурсантов, студентов Ваальского колледжа древней истории. Девятнадцать лет, нежное светлое личико, белокурые локоны и тонкая изящная фигурка… Очаровательная девушка! Беседуя с ней, Ивар забывал, что, в сущности, говорит с машиной, с корабельным компьютером, запечатлевшим ее облик и голос.

Когда-нибудь он ее разыщет… непременно разыщет… А пока она являлась в снах, улыбалась Ивару, говорила с ним, но, пробудившись, он не мог припомнить ни слова.


Кимбел Киннисон, один из основателей ФРИК и его первый консул, являлся выдающимся ксенологом, чьи заслуги столь значительны, что его сознание увековечено в памятном кристалле (см. биографию в Приложении 1). Проанализировав неудачи, постигшие Фонд на Руинах, Горькой Ягоде и в других мирах, вступивших на технологическую стадию, Киннисон обогатил теорию прогрессорства понятиями о интравертных и экстравертных культурах. Первые не обладают истинным представлением о Вселенной и существуют в сфере религиозно-мифических понятий – так, например, собственная планета, небесные светила и силы природы представляются им божествами либо продуктом волеизъявления единого Бога-Вседержителя. Такие архаические культуры, подобные земному Средневековью и античности, в принципе допускают вмешательство со стороны ФРИК, ибо все непонятное, загадочное воспринимается ими как действия божества, как посланные им испытания или как козни дьявола. Сталкиваясь с прогрессорами высшей цивилизации, они не испытывают культурного шока и, при разумной модификации их религиозных догматов, хорошо поддаются воздействию извне. Культуры второго, более высокого уровня уже обретаются в реальном мире, то есть имеют верные понятия о планетах, звездах и Галактике; как правило, они стоят на пороге технической революции или уже вступили в нее и активно используют все ресурсы своей планеты, даже находящиеся в удаленных местах. Подобные культуры, лишенные защитной оболочки мифологем, могут осознать и правильно идентифицировать внешнее воздействие. К тому же они весьма прагматичны и стараются обратить любое действие ФРИК к выгоде той или иной страны, того или иного социального слоя. Результатом обычно является общепланетная война, глобальная катастрофа и всеобщая гибель. Технологический, социальный и психологический уровень, разделяющий два типа описанных выше культур, называется Порогом Киннисона. Культуры, превосходящие этот порог, нельзя прогрессировать.

Абрахам Лю Бразер «Введение в ксенологию архаических культур». Глава 3. Порог Киннисона.