"Как прелестна роза" - читать интересную книгу автора (Маккини Миган)

Глава 13

В тот вечер в салуне Фолти посетителей было больше, чем обычно. Из-за сильного снегопада пастухи рано кончили работать, однако дома сидеть не хотели. Ко всему прочему, пурга пригнала в город одиноких путников. Джо, старый покалеченный горняк, который был слишком беден, чтобы перебраться на жительство куда-нибудь в другое место, почти каждый вечер приходил в салун и играл на пианино мелодии вальсов.

Кристал танцевала с блондином уже пятый танец. Они почти не разговаривали. Ее клиент щеголял в модной гофрированной рубашке и темно-зеленом пиджаке, под которым виднелся жилет. Глаза у него были карие и недобрые, однако Кристал это не обескуражило: в западных краях страны часто можно встретить людей с недобрыми взглядами.

Как только музыка прекратилась, блондин бросил на стол еще одну монету в пять центов. Кристал предпочла бы сделать передышку, но он без лишних слов вновь притянул девушку к себе. Они кружили в танце по маленькому залу, сопровождаемые тихим перезвоном бубенчиков на ее лодыжках. Кристал не Нравилось ходить с бубенчиками. Она надевала их, потому что на этом настаивал Фолти. Такие бубенчики обычно носили проститутки. Девушка считала, что без них у нее было бы гораздо меньше неприятностей. Она уже заранее представляла, как рассвирепеет блондин, когда она отклонит его предложение подняться с ним наверх.

Он резким движением крутанул ее; его холодные руки больно вдавились ей в бока. Дверь салуна распахнулась, впустив еще одного посетителя; в помещение ворвался морозный воздух, холодом обдав спину девушки. Джо на мгновение сбился с ритма, нажав не на ту клавишу, а Кристал и без того едва не валилась с ног. Правда, она не обратила особого внимания на заминку, так как в этот момент все усилия сосредоточила на том, чтобы отстраниться от пальцев клиента, которыми тот стал гладить ее волосы. Фолти требовал, чтобы девушки выходили к посетителям с распущенными волосами — это якобы придает им ореол невинности, объяснял он, что импонирует мужчинам. Взглянув на своего партнера, Кристал вынуждена была признать правоту слов Фолти. Блондину нравились ее волосы. Он улыбнулся. Несмотря на молодые годы, в нижнем ряду у него отсутствовала половина зубов, а те, что сохранились, были кривыми.

Музыка прекратилась, и Кристал решила, что ей пора распрощаться с назойливым парнем, но тот крепко держал девушку; его рука, как змея, обвивала ее талию. Блондин наклонился к лицу Кристал, желая поцеловать, но она отвернулась.

— Что, денежки вперед? — шепнул он.

— Нет. — Девушка попыталась оторвать его руки от облегающего лифа своего платья.

— Да будет тебе. Теперь самое время. Сколько танцев я еще должен оплатить?

— Сколько твоей душе угодно. Кроме танцев, я ничем не торгую.

— Ты смеешься надо мной? — Блондин и не думал отпускать ее.

— Нет, — ледяным тоном ответила Кристал, обдав его не менее ледяным взглядом.

Он сдавил ее талию, словно клещами. Для человека столь мало внушительной комплекции блондин был на редкость силен и обладал железной хваткой.

— Тогда возвращай деньги.

— По этому вопросу обращайся к хозяину заведения. — Кристал впилась ногтями в ладонь мужчины, но тот только больнее сжал ее. Девушка едва могла дышать.

Рядом появился Фолти. Его взгляд был устремлен на дверь; в глазах волнение и беспокойство. Обычно Фолти с зоркостью ястреба следил за работой своих девушек, приходил им на помощь немедленно при малейшем намеке на скандал. Сейчас же он прошагал мимо Кристал, словно и не видел ее вовсе.

Девушка собралась было окликнуть Фолти, но тот вдруг на весь зал провозгласил:

— Поприветствуем нового шерифа! Выпивка за счет салуна!

При слове «шериф» блондин перестал сжимать Кристал и убрал руку с ее талии. Девушка попятилась от него, радуясь временной передышке, хотя это и означало встречу с блюстителем закона. Она обернулась к двери, чтобы посмотреть на незнакомца, к которому были обращены взоры всех присутствующих в салуне.

Сердце девушки замерло. Будь она слепа, это лицо узнала бы даже на ощупь. Так, значит, вот кто он — новый шериф Нобла. Он стоял, подпирая стену своей рослой фигурой, в том же синем военном пальто, в котором прибыл в город, и в черной фетровой шляпе, низко надвинутой на лоб, чтобы только она — и она одна — могла видеть Устремленный на нее холодный взгляд. Это был Кейн.

Кристал молча молилась, чтобы земная твердь разверзлась под ней и всю, целиком, приняла ее в свое лоно, но мольбы девушки не были услышаны: ни одна половица под ногами не хрустнула. Земля под салуном оставалась такой же твердокаменной, как и скованная морозом прерия за городом. Джо заиграл мелодию «Дикси»[17], не подозревая, что издевается над Кристал, а она стояла и смотрела.

Только три мысли пульсировали в ее голове. Она готова была жизнью поклясться в том, что этот мятежник впервые надел синюю форму. Вторая мысль была ответом на вопрос, которым она мучилась с августа прошлого года: любит ли она Маколея Кейна? Теперь она знала это наверняка.

Знала наверняка.

Кто-то поднес шерифу бокал с виски, и он отвел от нее взгляд. Пастухи в знак приветствия похлопывали его по спине.

Кристал же смотрела на Кейна неотрывно. Жертва не отворачивается от тигра, приготовившегося наброситься на нее.

Потрясение было столь велико, что девушка упорно отказывалась верить своим глазам, прикованным к стоявшему у двери новому шерифу Нобла. Она опустила веки, питая слабую надежду на то, что у нее просто разыгралось воображение и, если она вновь взглянет на лицо под черной широкополой шляпой, взору ее предстанет совсем другой человек, не он. Но, открыв глаза, Кристал опять уперлась взглядом в до боли знакомые черты. Через зал на нее смотрел Кейн. Да, он разыскал ее. Или это какое-то невероятное, нелепейшее совпадение.

Но над всеми ее рассуждениями возобладала последняя, третья мысль.

«Беги», — приказывала она.

— Идем, выпьешь со мной.

Кристал, словно очнувшись от кошмарного сна, заморгала и непонимающе уставилась на блондина, потом глянула на Кейна. Он смотрел на возвышавшегося подле нее мужчину. Девушка догадалась, что Маколей видел, как она танцевала с блондином, как тот гладил ее волосы и пытался поцеловать. И ему это не понравилось.

— Мне нужно идти, — пролепетала Кристал, даже не взглянув на парня, настолько она была напугана и ошеломлена.

Блондин вцепился в нее.

— Я хочу получить за свои деньги полное удовольствие,

— Нет… нет… шериф… — Девушка кивнула в сторону Маколея.

Блондин бросил взгляд на шерифа и тут же отпустил Кристал. Дико озираясь по сторонам, она стала выискивать глазами Фолти, Тот находился в самой гуще посетителей, разливая виски теснившимся у стойки бара мужчинам, радующимся дармовой выпивке. Шериф беседовал с Диксианой. Он улыбался. Сейчас самое время незаметно удалиться.

Кристал выскользнула из шумной горластой толпы и на цыпочках пошла вверх по лестнице, проклиная бубенчики на лодыжках, позванивающие в такт ее шагам. Войдя к себе в комнату, она, недолго думая, вытащила небольшой потертый саквояж, который купила в Саут-Пассе, а также «новый» вдовий костюм, приобретенный в том же городке — на деньги Маколея.

Проглотив подступивший к горлу страх, девушка в тупом оцепенении принялась запихивать в саквояж свои скудные пожитки, не заботясь о том, что может измять или порвать вещи. Такие мелочи сейчас не Имели значения. Главное — унести ноги. Она ведь Украла у него деньги. Помнит ли он это?

Кристал в ужасе содрогнулась. Конечно, помнит. Его холодный взгляд яркое тому подтверждение.

Наконец все вещи были уложены. Куда она пойдет, что будет делать — об этом девушка вообще не думала. В данный момент она была не в состоянии Рассуждать здраво, потому что внизу находился шериф, и он намеревался задать ей вопросы, а у нее не было ни малейшего желания удовлетворять его любопытство. Нужно уезжать. Кристал не верила в совпадения. Кейн приехал в Нобл, чтобы повидаться с ней. И случись им встретиться наедине, он вытрясет из нее ответы, которые погубят ее.

Девушка задула лампу и обеими руками ухватила тяжелый саквояж. За комнатой Айви есть выход на лестницу, ведущую во двор салуна. Она спустится по ней и пойдет?..

Не желая больше думать о том, что ждет ее впереди, Кристал укуталась в теплую шаль и смело взялась за дверную ручку. О том, куда ей направиться, она решит, когда отойдет подальше от салуна.

Девушка повернула дверную ручку. Голова пухла от сложных вопросов. Чем он занимался с тех пор, как они расстались в Кэмп-Брауне? Почему приехал за ней теперь? Узнал, что ее разыскивает полиция? Прибыл сюда, чтобы отослать ее в психиатрическую лечебницу, на растерзание Болдуину Дидье?

Кристал открыла дверь, И похолодела.

В тусклом свете, струящемся из лестничного колодца, вырисовывался силуэт нового шерифа. Девушка попыталась захлопнуть дверь, но Кейн придержал ее. Будучи во много крат сильнее Кристал, он без труда сломил сопротивление и вошел в комнату. Кристал попятилась от него в темноте, словно загнанная зверушка. Повторялась сцена в салуне Фоллинг-Уотера, только теперь девушку мучил страх иного рода. Кейн был не разбойник, пришедший изнасиловать ее, а шериф, в которого она имела глупость влюбиться. Он приехал, чтобы выпытать ее тайну, спекулируя на чувствах к нему, а затем увезти ее в Нью-Йорк и передать в руки правосудия.

— Хладнокровия тебе не занимать, девушка. Я восхищен, — произнес Кейн своим низким скрежещущим голосом, который она не надеялась когда-либо услышать вновь.

Кристал смотрела на знакомую фигуру, пытаясь понять, как же случилось, что ей не удалось затеряться на такой огромной территории Вайоминга.

— Зачем ты здесь? Почему тебя назначили шерифом?

Кейн молчал. Вместо ответа он чиркнул спичкой и зажег лампу, которую она задула несколько минут назад.

Огонек лампы осветил его сердитое лицо, каждую черточку. После отъезда из Кэмп-Брауна Кристал время от времени мечтала хотя бы разок увидеть Маколея. Это желание было наполнено мукой, горечью, тоской; оно не угасало. Но девушка и представить не могла, что когда-нибудь действительно встретится с ним. Тем более при подобных обстоятельствах.

Ей хотелось разреветься, убежать; с языка рвались нечленораздельные звуки. Однако вместо этого Кристал, застыв на месте в мертвенной неподвижности, ровным голосом проговорила:

— Ты — сотрудник маршальской службы. Тебе предлагали работу в Вашингтоне. Не понимаю, как тебе в голову пришло приехать сюда. Чем тебе приглянулось место шерифа?

— Когда мы виделись в последний раз, ты кое-что забыла. — Кейн со стуком положил что-то на ночной столик.

Девушка проследила за его движением. Ее взгляд Упал на золотую монету, одну из тех, что она оставила Кейну в Кэмп-Брауне. Он выложил на столик другую Монету, третью, четвертую — все семь штук. Надо же, она и не чаяла, что ей их вернут.

Кристал потрогала деньги, затем, набравшись смелости, взглянула на Кейна. Никогда в жизни не видела она столь бездушных, дьявольски ледяных глаз, пронизывающе холодных, как зимняя прерия.

Сердце сковал страх. Он зол на нее за то, что она украла у него деньги. К тому же она покинула Кэмп-Браун, не попрощавшись с ним, — за это, наверное, он гневается еще сильнее.

— Зачем ты приехал? — храбро спросила она, хотя и шепотом.

— Я же говорил тебе, что за бандами больше не гоняюсь. Так почему бы мне не обосноваться в Нобле? — Кейн поймал ее взгляд. — Ты ведь живешь здесь.

Кристал сглотнула слюну.

— Но я не хочу здесь жить. Ни один здравомыслящий человек не согласится по доброй воле поселиться здесь.

Маколей смотрел на девушку; от его внимания не ускользнула ни одна деталь ее туалета. Она одета, как проститутка, — против этого не поспоришь. В его глазах читалось замешательство и еще что-то необъяснимое — боль человека, которого предали?

— Может, я и впрямь сошел с ума, — прошептал Кейн.

Бессмысленно оттягивать неизбежное.

— Значит, ты приехал из-за меня? — вымолвила Кристал, с трудом скрывая страх в голосе.

Маколей пристальным взглядом впился в ее глаза.

— Из-за тебя? Только потому, что ты украла у меня деньги и даже «до свидания» забыла сказать? Нет, пожалуй, нет. Если бы я решился тащиться в такую даль из-за тебя, наверное, много двигали бы более серьезные мотивы, как ты считаешь?

Кристал почувствовала, как у нее отлила от лица кровь. Ему все известно о Нью-Йорке. На это он и намекает. Она в ловушке, дальше ходу нет.

— Что заставило тебя последовать за мной? Что ты знаешь обо мне? — шепотом спросила девушка.

— Что знаю? — Обида и смятение отразились в его глазах еще ярче. Кейн презрительно скривил губы. — Да ни черта не знаю. Я бы так сказал. Я рисковал своей шеей ради тебя, дважды мог бы отправиться на тот свет, а мне даже не известно твое настоящее имя. Когда я видел тебя в последний раз, ты была добродетельной вдовой, а теперь ты с готовностью бросаешься танцевать с первым встречным, ведешь себя, как самая обычная…

— Замолчи. — Кристал и сама не понимала, откуда у нее взялись силы, но она гордо выпрямилась, надменно вскинув подбородок. — Ты не знаешь, чем я занимаюсь. Поэтому лучше не говори ничего.

Загорелое лицо Кейна засветилось жгучим любопытством.

— Почему ты здесь, Кристал? Когда мне сказали, что ты работаешь в салуне, я не поверил своим ушам. Ты это делаешь не из-за денег — Теренс Скотт готов в любой момент выплатить тебе пятьсот долларов. И от меня ты получила предложение. Ты же знала, что я… — Голос его сорвался, но Кейн мгновенно взял себя в руки, так что Кристал решила, будто ей это только показалось. — Я бы заботился о тебе, девушка, — продолжал он с пугающим спокойствием. — Черт, я ведь звал тебя в Вашингтон. Неужели здесь тебе нравится больше? — Кейн презрительным взглядом обвел почти голую маленькую комнатку, в которой жила Кристал.

Она не отвечала и лишь сжимала в руках свой саквояж. Тревога ее несколько улеглась, однако на душе скребли кошки. Кейну о ее прошлом ничего не известно. У нее еще есть шанс улизнуть от правосудия, но только если ей удастся заставить его вернуться в Вашингтон.

— Может, ты ошибался во мне, Маколей. Может быть, именно здесь я и хотела жить. Может быть, я делаю то, что мне нравится. И никто мне не указ.

— Никаких особых причин нет. Мне нравится этот город, И я поступаю так, как хочу.

Кейн схватил руку Кристал и до боли сжал ее. Девушка не дыша, смотрела на его искаженные бешенством черты.

— Торгуешь собой? Это и есть твое излюбленное занятие? Не верю. Женщина, с которой я познакомился в Фоллинг-Уотере, не была шлюхой.

— Может быть, ты просто не знал, что представляет собой та женщина, — выдохнула Кристал, пытаясь высвободить свою руку. Ей горько было подтверждать истинность предположений Маколея, но она не видела другого способа убить его интерес к ней и заставить убраться восвояси.

— Так ты шлюха, Кристал? Быстро же ты нашла свое новое призвание.

Ее душа извивалась под хлесткими ударами его презрительных слов, но Кристал старалась отрешиться от пронзительной боли в груди. Им не суждено быть вместе. Это было ясно с самого начала. Так зачем же оттягивать неминуемый конец? Кейну нужно возвращаться к своим делам, а она должна работать, копить деньги, чтобы вывести на чистую воду своего дядю. Пока Маколей носит эту железную звезду, она никогда не осмелится открыть ему правду о себе; уликам, свидетельствующим о ее виновности, она может противопоставить только свое слово. Признанием она пошатнет или его веру в закон, или веру в нее. Но лучше уж оболгать себя, чем узнать, что его вера в нее — и чувства к ней — не прошли испытания на прочность.

— Почему ты не хочешь уехать в Вашингтон, Маколей? — тихо, с безысходной мольбой в голосе, спросила девушка. — Какое тебе дело до всего этого? В Нобле тебя ничто не держит, возвращайся на восток.

Кейн нестерпимо долго смотрел на Кристал, словно пытался рассудком принять то, чего больше всего опасался: добродетельная девушка, пленившая его сердце, превратилась в потаскуху. Кристал видела, что душа его и разум сцепились в смертельной схватке, но какая сторона победила, она с уверенностью сказать не могла. Кейн отобрал у нее саквояж и вывалил его содержимое на тонкий матрас из соломы.

Внимание Маколея привлекло вдовье платье. Он погладил черную материю, благоговейно провел ладонями по лифу и юбке. Кристал, напуганная его странной реакцией, сделала шаг в сторону, но Кейн перехватил девушку за талию и приложил к ней черный наряд, как будто хотел вспомнить, как она в нем выглядела.

— Не надо, прошу тебя. — Кристал стала вырываться, но Кейн не отпускал ее.

— Эти проклятые одежды не дают мне покоя ни днем, ни ночью. — Он стоял так близко, что девушка ощущала его дыхание на своей щеке. — В этом наряде ты смотрелась очень мило. Твои волосы сверкают золотом на фоне черной материи. Кожа… розовая, прозрачная. Ты казалась такой хрупкой и слабой в этих одеждах; мне хотелось защитить тебя. А теперь получается, что это был просто спектакль. Значит, ты не вдова?

Кристал медленно покачала головой, решив в это мгновение открыть часть правды.

Кейн пристально посмотрел ей в глаза. Взгляд его наполнился цинизмом. В Фоллинг-Уотере он сохранял между ними почтительную дистанцию, потому что считал ее благородной дамой. Теперь же, когда она сама подтвердила его наихудшие предположения, он одним прыжком сократил эту дистанцию, сорвав с нее ореол исключительности, смешав с грязью все ее чувства. Она стала для него обычной шлюхой, каких он за свою жизнь перевидел сотни. И хотя Кристал убеждала себя, что именно этого она и хочет, может быть, даже нуждается в этом, его фамильярный взгляд до самой сердцевины пронизывал все ее существо.

— Ты кого-то хотела ввести в заблуждение? Поэтому и выдавала себя за вдову? Чтобы обмануть своих преследователей?

Девушка покачала головой, не в силах заставить себя взглянуть на Кейна.

— Я только в дороге надеваю черное. Так ко мне лучше относятся.

— Понятно. Полагаю, я тоже попался на эту удочку. Даже я вынужден признать, что не стал бы вести себя по-рыцарски, если б знал, что ты обычная шлюха.

Щеки Кристал покрылись гневным румянцем, но она ничего не отрицала. Чем скорее он проникнется к ней презрением, тем скорее сядет на лошадь и покинет город.

— Я не просила, чтобы ты впутывал меня в ту заварушку. Если ты приехал сюда за тем, чтобы убедиться в своих предположениях относительно рода моих занятий, ответ ты получил. Считаешь меня проституткой, и ради Бога. Чего еще ты добиваешься? Садись на лошадь и скачи своей дорогой.

— Я тащился в такую даль не для того, чтобы тут же уехать. — Кейн вскинул брови, глядя на девушку. Поначалу он смотрел на нее осуждающе, с упреком, но потом в глазах его заискрились язвительные огоньки. Ничего не укрылось от его взора — ни укороченное платье, ни бубенчики на лодыжках, ни кричащий цвет чулок. Взгляд Маколея пополз вверх по ее фигуре и остановился на шемизетке. Под полупрозрачной материей вырисовывалась грудь — несколько более отчетливо, чем того требовали приличия. Взглянув Кейну в лицо, Кристал едва удержалась, чтобы не дать ему пощечину,

— Тебе, Кейн, я не продам свое тело, если это то, о чем ты думаешь, — дерзко заявила она. Ярость придала девушке уверенности, обратила ее в кусок льда. Если неприветливость заставит его уехать из города, она будет холодна с ним, как лютая зима.

Но Кейн лишь цинично ухмыльнулся.

— Рад слышать это, вдовушка Смит. Потому что платить не собираюсь.

Кристал сбросила руку Кейна, обвивающую ее талию, и наградила его ледяным взглядом.

— Плати не плати — дело твое. Все равно ничего не получишь.

— Фолти дал мне жетончик, позволяющий воспользоваться твоими услугами. Он сказал, что это всего лишь маленький сувенирчик, но я понял его намек. «За счет заведения», — заверил он меня, что означало: я могу поразвлечься с тобой в любое время.

— Он не имел права.

Кейн опять схватил девушку и полез в карман своего шелкового жилета. Выудив оттуда то, что искал, он вложил жетончик ей в руку и сердито проговорил:

— Если ты в самом деле шлюха, моя дорогая, ты не станешь артачиться. Так докажи, кто ты есть. Сегодня же.

Кристал разжала ладонь. В медном жетончике было выбито небольшое отверстие сердцевидной формы. На одной стороне выпуклая надпись гласила: «Салон миссис Бакнер, Форт-Ларами», на другой заглавными буквами, которые Кейн поглаживал большим пальцем, было вычеканено: «ГОДЕН НА ОДИН СЕАНС». У Фолти таких жетончиков, доставшихся ему в наследство от какого-то закрывшегося публичного дома, был целый сундук, но в салуне их в ход не пускали. Если уж Дикси с Айви пренебрегали этими медяшками, она тем более не станет мараться о них.

— Отдай это Диксиане. — Кристал с пылающим гневом и негодованием лицом швырнула жетончик Кейну. Медный кругляшок звякнул об пол.

Кейн смотрел на девушку. Он был разгневан не Меньше нее и столь же терзаем отчаянием.

— Так все же кто ты есть?

— То, что ты предлагаешь, шериф, незаконно, — выпалила Кристал. — Не думаю, что твое поведение понравится окружному судье.

Рука Кейна вновь обвила ее талию. Он грубо притянул девушку к себе.

— А ты, я вижу, прямо горишь желанием обратиться к окружному судье, не так ли, дорогая? Имея склонность скрываться от закона…

Его слова встряхнули ее, словно пощечина. По лицу Кейна Кристал видела, что объявление о ее розыске не попадалось ему на глаза. Скорей всего, он считает ее обычной проституткой, которая совершила какую-то мелкую кражу и приехала в Нобл, чтобы избежать наказания. Однако нельзя давать ему пищу для дальнейших размышлений. Если он будет торчать здесь и рыться в ее прошлом, очень скоро он что-нибудь да раскопает.

— Так каков твой выбор, Кристал: скажешь правду или примешь вызов? Объяснишь, почему ты тайком покинула Кэмп-Браун, или пригласишь меня в свою постель и примешь этот жетончик?

Девушка стояла не дыша. Ладонь Кейна от талии скользнула к ее груди, застыв под одной из округлостей, упрятанных под корсет.

— Если ты — шлюха, то не откажешься переспать со мной, — хотя бы просто для того, чтобы избавиться от меня, — прошептал он ей в волосы.

Его ладонь поползла вверх. Сердце девушки забилось чаще. В ее душе разгоралась война. Может быть, он и уедет, если она поддастся его уговорам. Но если она уступит ему…

— Прекрати. — Кристал отшвырнула руку Кейна, почти уже сжавшую ее грудь, и, вырвавшись из его объятий, подошла к кровати, на которой были разбросаны ее вещи. Не задумываясь, она вновь принялась запихивать свои пожитки в саквояж.

— Ты ведь не проститутка? — тихо спросил Кейн, наблюдая за ее действиями.

Кристал не говорила ни «да», ни «нет» и лишь молча продолжала укладывать одежду.

— Ты — все та же женщина, которую я встретил в Фоллинг-Уотере, — благоговейным шепотом произнес он. — По-прежнему отстаиваешь свою честь? Так зачем ты здесь, Кристал? Фолти ведь не держит над тобой кнут, заставляя работать на себя; он — добрый человек. Представить не могу, зачем ты приехала сюда, зачем нанялась в салун. Почему ты здесь, Кристал? Почему?

На глаза навернулись слезы. Девушка не смела отвечать, и просто запихивала свои нехитрые пожитки в маленький потертый саквояж.

Кейн помешал ее сборам, накрыв ладонью руки девушки. Медленно приподняв одну из них за кисть, он повернул ее ладонью вверх. Желтый свет лампы упал на шрам. Маколей встретил взгляд Кристал. На ее ресницах сверкали слезинки. В его глазах стоял вопрос.

Сквозь половицы послышался хохот посетителей, веселившихся в зале. Мгновение мимолетной близости было утеряно. Кристал поспешно отдернула руку и, словно сумасшедшая, стала продолжать укладывать вещи.

Кейн рассмеялся.

— Ты соображаешь, что делаешь? Думаешь, тебе удастся так просто уехать, как это случилось в августе? — Он кивком указал на окно; на наружном подоконнике лежал трехдюймовый слой снега. — До весенней оттепели тебе отсюда не выбраться. — Подойдя к девушке, Маколей забрал у нее саквояж и поставил на стол, так что она не могла его достать. — Так-то вот, будем вместе коротать зиму, только ты и я… Месяц за месяцем, дорогая… Этого времени вполне хватит на то, чтобы все заинтересованные лица позабыли о твоем существовании.

— Когда захочу, тогда и уеду.

— Ты уедешь, когда я позволю тебе уехать. — Кейн Улыбнулся, но только одними губами — жестокие, ледяные глаза излучали холод. — Не забывай, я ведь шериф. Вряд ли кто в городе посмеет перечить мне; никому не захочется, чтобы я совал нос в их дела. О твоем отъезде мне немедленно сообщат, а также доложат, куда ты отправилась.

Кристал с вызовом смотрела на Кейна, хотя и сознавала, что он устроил ей западню. Зимой она далеко не уедет, — во всяком случае, в Вайоминге пытаться бежать зимой бесполезно. До оттепели или пока Кейн сам не отступится от нее, она вынуждена будет играть по его правилам.

— Ты ничего не выгадаешь, оставаясь в Нобле. Я не приму от тебя этот жетончик. — Она сжала губы.

— Обойдусь и без жетончика, когда придет время.

Гнев всколыхнулся в ней с новой силой. Затаив дыхание, Кристал направилась мимо Кейна к двери. Он вытянул руку, преградив ей дорогу.

— Меня ждут клиенты, — процедила она сквозь зубы.

— Когда Фолти предложил мне — причем официально — воспользоваться услугами какой-либо из его девочек, я предупредил его, что девушка, которая мне особенно придется по вкусу, моя девочка, будет ублажать только меня и никого другого. Такая у нас с ним договоренность.

— Я танцую за деньги. И это все, — задыхаясь от ярости, выпалила Кристал.

— Прекрасно. Ты так или иначе ни с кем не будешь спать. Фолти за тобой присмотрит. Он понял, что ты мне понравилась.

— Откуда он понял?

Кейн невесело рассмеялся.

— Как ты думаешь, чем, по его мнению, мы с тобой тут занимаемся? Беседуем? — Закинув голову, он опять рассмеялся.

Кристал захотелось ударить его. Тихим хриплым шепотом она выдавила:

— Не знаю, что привело тебя сюда, но, клянусь, ты пожалеешь о том дне, когда твоя нога ступила в Нобл. Я все силы приложу, чтобы ты чувствовал себя самым жалким и ничтожным существом на свете, если уж мне суждено торчать здесь.

Кейн схватил Кристал за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

— Ну что ж, давай. Действуй. Только не думай, что я буду безответно терпеть твои выходки. Я ведь не дурак. Полагаешь, я не заметил, что ты охладела ко мне, как только я нацепил эту звезду? Когда ты считала меня преступником, я нравился тебе гораздо больше. Как видишь, девушка, проституция — понятие растяжимое.

Кристал, не успев сообразить, что делает, размахнулась и влепила Кейну пощечину, вложив в удар все ожесточение клокотавшей в ней ярости, так что и сама ужаснулась своему поступку. Это должно было бы принести ей облегчение, однако боль в душе не ослабевала. Физический выброс эмоций отнюдь не всегда сулит избавление от гнева и мук страдающего сердца. На глаза снова навернулись непрошеные слезы, — может быть, потому, что он отыскал ее или от чувства безысходности, которое жило в ней с тех самых пор, когда она на рассвете уехала из Кэмп-Брауна в экипаже, присланном за мистером Гласси.

Кейн, с гневным блеском в глазах, потер покрасневшую щеку.

— Кристал, объясни, почему ты сбежала от меня в августе, и я немедленно уберусь из этой вонючей дыры.

— Я ничего не стану объяснять, — прошептала девушка, не отрывая взгляда от шестиконечной железной звезды на груди Маколея. Ее душило отчаяние.

Кейн кивнул, все еще потирая щеку.

— Значит, мне придется остаться. Подожду твоих объяснений.

— В таком случае ты будешь гнить здесь, пока ад не заледенеет.

Кейн посмотрел в окно, за которым опять шел снег, выкладывая на стекле белый узор: Когда он вновь перевел взгляд на Кристал, в глубине его ледяных глаз теплилась какая-то необъяснимо жгучая мольба.

— По-моему, дорогая, ад уже покрывается льдом. Иного определения не подберешь.

Кейн удалился, не сказав больше ни слова. Кристал едва ли была в состоянии тотчас же спуститься вниз, где ее ждали желающие потанцевать. Минут пятнадцать не удавалось ей подавить дрожь во всем теле, хотя девушка и отказывалась признаться себе, что встреча с Кейном глубоко взволновала ее.

Хмурясь, она собрала семь золотых монет, подняла упавшее на пол черное платье. С замирающим сердцем вновь и вновь рисовала она в своем воображении облик Маколея. Ей хотелось довериться ему. Он приехал в Нобл ради нее — это ведь что-то да значит. Может, конечно, он устремился сюда за ответами на не дающие ему покоя вопросы. И все равно сам по себе этот факт уже свидетельствует о многом.

Но она не может открыть ему свою тайну.

Прижимая к груди черное платье, Кристал шагнула к окну, мыслями уносясь во мрак своего прошлого. Она могла бы сказать Маколею правду, вручить ему свою судьбу и молить о милосердии. Могла бы. Но девушка знала, что никогда не сделает этого. И знала почему.

В голове ее, как бы она ни противилась, настойчиво звучал воображаемый диалог.

« — Кристал, доверься мне, девушка, и я помогу тебе. — Кейн в упор смотрел на нее, требуя ответа.

— Их убил мой дядя. Он свалил вину на меня, но убийца — он, — рыдала она.

— Я верю тебе. Я найду способ восстановить твое доброе имя. Я в этом не сомневаюсь. Если то, что ты говоришь, — правда, я добьюсь, чтобы с тебя сияли ложные обвинения, даже если мне придется перетрясти землю и небеса.

— Маколей…

— Да родная? Ты еще что-то хочешь добавить?

— Меня не посадили в тюрьму за его преступление.

— А как же тебя наказали?

— Меня держали в лечебнице для душевнобольных».

Реакцию Кейна Кристал видеть не желала. Она зажмурилась и крепче прижала к груди вдовье платье. Все напрасно. Его лицо не исчезало. Она готова была стерпеть от Маколея что угодно, но наблюдать, как в глазах его сгущаются тени сомнений, было выше ее сил. Потому что сомнения непременно сменятся отвращением. Отвращением к самому себе за то, что он почти поверил женщине, которой нет места среда нормальных людей, которую общество отвергло не потому, что она совершила предосудительный поступок, а потому, что она не способна контролировать свои действия, не отличает добро от зла, правду от лжи.

Губы Кристал сжались в угрюмую складку. Она, конечно, может сослаться на то, что долгое время была не в состоянии вспомнить, как погибли ее родители, а соответственно и защитить себя. Но ведь память по природе своей явление эфемерное. Порой она не подвластна воле человека. Незначительные детали всплывают из глубин подсознания отточенными до мелочей, а имя и лицо человека, погубившего жизни, в течение многих лет клубятся в голове неясными сгустками тумана. Память сначала сбросила ее в бездну проклятия, потом вызволила оттуда. А Маколея всегда будут мучить вопросы: она сбежала из лечебницы потому, что память вернулась к ней… или она никогда и не забывала, как все произошло? Память ее подвела или неспособность осознать весь ужас своего поступка?

Кристал положила платье на кровать и стала разглаживать складки на черном шелке. Нет, она ничего ему не скажет. Не может сказать — даже если бы он не был представителем закона, даже если она любит его.

Пусть гоняется за ней по всему свету, если ему так хочется, но ответов на свои вопросы он от нее не получит.

Потому что она не желает видеть, как он брезгливо отшатнется от нее.

Остаток вечера Кристал весело танцевала со всеми, кто приглашал ее, предварительно уплатив пять центов. Угнетало ее только мрачное лицо нового шерифа, который с задумчивым видом наблюдал за ней, стоя у бара.

К тому времени, когда Фолти закрыл салун, девушка уже не чуяла под собой ног, едва не падала от усталости; бока, намятые грубыми мужскими ладонями, ныли и болезненно зудели. Кейн, на удивление трезвый, хотя весь вечер не отнимал от губ бокал с виски, в суровом молчании отправился домой. Кристал, тоже с немым хладнокровием, провожала глазами его удаляющуюся фигуру и, когда за Кейном закрылась дверь, сразу же пошла укладываться спать, даже не предложив свою помощь Айви, которая мыла посуду.

Но заснуть ей никак не удавалось. Трижды за ночь девушка вставала с кровати и подходила к окну, кутаясь в шаль, чтобы защититься от пронизывающе-холодных сквозняков. И каждый раз взгляд ее натыкался на освещенный лампой силуэт Маколея, сидевшего за столом в своей комнате над новой тюрьмой. Он пил, большими глотками меланхолично вливая в себя виски. Словно что-то потихоньку сводило его с ума.

Наконец ночной мрак начал подтаивать под давлением рассвета, и только тогда Кристал почувствовала, что освобождается от шока и ужаса, парализовавших ее рассудок, когда осознала, что Кейн разыскал ее, и по здравом размышлении пришла к выводу, что пока нужно смириться со своим положением. Уезжать из Нобла в самый разгар зимы неразумно. Зимняя погода — крайне опасный спутник даже для путешественников, пускающихся в дорогу на самом надежном и удобном транспорте. А ее единственное средство передвижения — это собственные ноги. Так что придется остаться. Но рассказыватьо себе она не обязана. Если Кейн и докопается до правды, то без ее помощи.

Взошло солнце, и девушка надолго погрузилась в тяжелое забытье. Во сне она видела себя невестой нового шерифа. Наряженная в белый атлас и кружева, она стояла с ним рука об руку, а за спинами у них болтался в петле Болдуин Дидье, его осанистое тело беспомощно покачивалось на ветру. Она выходила замуж за любимого человека. И никогда больше ей не придется облачаться в черное.

— Может, уступите немного в цене? — спросила Кристал у Яна, любуясь отрезом небесно-голубой шерсти. Девушка пришла в магазин на следующий день после появления Кейна. Она пыталасьубедить себя, что новый шериф ей не страшен.

Кристал плотнее укуталась в шаль иоблизнула потрескавшиеся замерзшие губы, с вожделением разглядывая красивую ткань. Платье, пошитое из такой материи, будет ей очень к лицу. Но главное — в нем будет тепло.

Ян, наморщив лоб, углубился в лежавшую перед ним бухгалтерскую книгу, уточняя, сколько он заплатил за отрез. Кристал в ожидании ответа нервно озираюсь по сторонам, опасаясь случайной встречи с шерифом. В магазине Петерсона толпились пастухи, не вышедшие на работу из-за снегопада, и одинокие старые горняки, от нечего делать коротавшие время на табуретах возле черной «пузатой» печки. Маколея нигде видно не было, и Кристал мысленно вознесла хвалу богу.

— Даже не знаю, как быть, Кристал. — Ян задумчиво покачал своей светловолосой с проседью головой. На его морщинистом скандинавском лице отразилось сомнение. — Мне этот кусок обошелся почти в десять долларов. Если ты купишь пол-отреза запять долларов, я просто не вижу, как…

— Я заплачу шесть, но только три доллара сейчас, а остальные через несколько недель, хорошо? — Девушка с надеждой смотрела на торговца.

— Насколько я понимаю, эти несколько недель выльются в несколько месяцев. Ты это имела в виду? Я ведь так и не получил всей суммы, отпустив в последний раз одной из ваших девушек товар в кредит.

Кристал с грустью и тоской на лице провела ладонью по мягкой шерстяной материи. Она не имеет права тратить свое золото на предметы роскоши. Это ее сбережения. Накопленные монеты понадобятся ей в будущем, чтобы расквитаться с Дидье. Сбежать от Маколея. Ей придется много танцевать, чтобы оплатить этот отрез шерсти. Очень много. Каждый день до упаду.

Правда, деньги можно заработать и более легким способом. Вон у Диксианы и Айви-Роуз куча красивых платьев.

Девушка медленно убрала руку.

— Что ж, куплю, когда будут деньги, — заверила она торговца, понимая, что обманывает и себя, и его. Этой зимой она не справит себе нового теплого платья.

— Мне очень жаль, Кристал. Постараюсь придержать для тебя этот отрез.

— Спасибо. — Девушка со вздохом натянула перчатки и повернулась, чтобы уйти. Возле нее стоял новый шериф Нобла.

— Добрый день, мадам, — спокойно поприветствовал он Кристал, приподнимая свою черную фетровую шляпу. От ледяного взгляда у нее перехватило дыхание.

— Добрый день, шериф. — Она поспешила удалиться, но Кейнпоследовал за ней. Бежать бессмысленно, с горечью думала Кристал. Вчера Маколей ясно дал понять, что не выпустит ее из Нобла, пока не узнает, что она скрывает.Пока ей не удастся убить в нем интерес к ней, он будет сопровождать ее словно тень. Всегда и всюду, даже когда его не будет рядом.

— Прошу пройти со мной в тюрьму, мадам. Хочу кое-что показать.

Объявление с портретом Кристабепь ван Ален. Эта мысль пронеслась в голове со скоростью мчащегося на всех парах локомотива. Кристал, на мгновение потеряв самообладание, растерянно уставилась на Кейна, будто увидела нацеленный в нее револьвер.

— Дорогая, ты неважно выглядишь.

Девушка взяла себя в руки и стала размышлять. У него нет объявления о ее розыске. Об этом ему ничего не известно. Если бы Кейн был в курсе, он арестовал бы ее еще вчера, сразу же по приезде в город. К тому же он сам признался, что вызвался исполнять обязанности шерифа в Нобле только потому, что хочет выяснить обстоятельства ее жизни. Он ничего не знает; а она уж постарается не проболтаться.

— Я не могу выполнить твою просьбу. Меня ждет Фолти…

— Да тут идти два шага. — Кейн взял девушку под локоть.

Она обвела взглядом помещение магазина, но на помощь к ней никто не спешил. Маколей — шериф города. Его желания — для всех закон. Тайны есть не у нее одной.

— Что ты хочешь мне показать? — безучастным голосом спросила Кристал, направляясь вместе с Кейном к выходу.

— Увидишь, — только и бросил он в ответ.

До соседнего здания они шли в молчании. На лютом морозе ее беспокойство лишь усилилось. В Центре городка бесновался ветер, вихрем стелясь вдоль обледенелой ухабистой дороги, со свистом влетая в щели между расшатанными обшивочными досками, с треском разбиваясь о некрашеные декоративные фасады домов. Дорога на всем протяжении от восточной окраины Нобла до западной была пустынна. Стылая погода, окутавшая город, вселяла суеверный страх.

— Сюда, — сказал Кейн, рукой указав на дверь. Кристал вошла в здание тюрьмы. Помещение ей было хорошо знакомо. Здесь хранились запасы спиртного, принадлежавшие салуну, и Фолти нередко посылал ее за бутылками. Теперь винный склад переоборудовали под тюрьму, но внутри почти ничего не изменилось. Кристал даже удивилась. Стены, какие были, такие и остались, — кирпичные, беленные обсыпавшейся известью; комната, где обычно держали бочонки со спиртным, по-прежнему была отгорожена железными решетками. Девушка нервным взглядом окинула новую тюремную камеру. Бея обстановка состояла из парусиновой армейской коежи и охапки соломы. Кристал внутренне содрогнулась. Она не позволит ему — и вообще никому — запереть ее здесь. Она уже отбыла свой срок в психиатрической лечебнице.

— Садись.

Стол и стулья в тюрьму принесли из магазина. Кристал неохотно села. Ее внимание привлек висевший на противоположной стенке календарь, тоже доставленный сюда из магазина Петерсона. В верхней части календаря была изображена розовощекая блондинка в голубом атласном платье и мехах. На ее модной шляпке с плюмажем золотыми цифрами была вытиснена дата: «1876».

1876. Она скитается уже четыре года. Эта мысль привела Кристал в уныние. Перед ней стоят такие важные задачи, а она только и делает, что год за годом борется за выживание. Может, она и в самом деле дура, мрачно подумала девушка, если решила, что сумеет отомстить Дидье. Без денег она бессильна что-либо изменить, но пока всю энергию и время она тратит на то, чтобы свести концы с концами. Кристал вдруг охватило безысходное отчаяние; впервые за все годы лишений и нужды она была неизмеримо близка к тому, чтобы окончательно сложить оружие. Отрез голубой шерсти манил ее. Платье из него будет теплым… ласковым…

Но, встретившись взглядом с Маколеем, девушка поняла, что огонь борьбы в ней еще не угас. Она не допустит, чтобы он стал свидетелем ее позора. Кейн и так уже составил себе низкое мнение о ней. Он считает ее падшей женщиной. Но она не намерена подтверждать его предположения.

Желая казаться беспечной, Кристал развязала шаль, небрежно спустив ее на плечи. Комната была жарко натоплена — не то что у них в салуне, где постоянно гуляют сквозняки. Зимой во всем городе не сыскать места теплее, чем винный склад. Чтобы бутылки с виски не полопались, Ян круглые сутки топил здесь печь.

Маколей подошел к небольшому письменному столу, вытащил что-то из стопки бумаг и, не говоря ни слова, положил перед девушкой — как бы просто для того, чтобы увидеть ее реакцию.

Это был дагерротип с изображением Кристал и ее сестры. Алане на ней лет пятнадцать, Кристал — двенадцать. Девушка, покидая Нью-Йорк, прихватила снимок с собой, чтобы иметь хоть какую-то вещь, напоминавшую о семье. Фотография вместе с ее нехитрыми пожитками лежала в дорожном сундуке, который достался бандитам Кайнсона.

— Ты вернул мне деньги. А теперь вот и это. Где же остальные мои вещи? — спросила Кристал, стараясь не выдать своего беспокойства.

— Я могу телеграфировать Роуллинзу, и он пришлет их сюда. Скарб небогатый.

— То, что Кайнсон стащил из дилижанса, — мое единственное достояние.

— Ты получила бы все свои вещи и пятьсот долларов в придачу, если бы на денек задержалась в Кэмп-Брауне. Теперь же придется подождать. — Кейн положил руку на плечо Кристал — то ли хотел ободрить, Успокоить ее, то ли, наоборот, внушить страх. — Расскажи мне об этой фотографии.

Девушка посмотрела на дагерротип.

— Почему ты не привез весь мой багаж?

— Я не курьер. Но эта фотография заинтересовала меня.

Кейн опустил ладонь к правой руке Кристал и медленно стянул перчатку. Ее первым порывом было отдернуть руку, но внутреннее чутье подсказало, чтобы она не суетилась и не принимала виноватый вид. Кейн сжал ладонь девушки, даже не глянув на шрам. От соприкосновения с его теплой кожей у Кристал сладостно закололо в спине.

— Расскажи мне об этом снимке, — вкрадчиво зарокотал над ее ухом голос Маколея. — Эта девушка, очевидно, твоя сестра. Вы с ней очень похожи. Как ее зовут?

— А… — Кристал закрыла рот, не в силах продолжать. Она не может назвать ему имя сестры. Сообщить даже такую, казалось бы, незначительную деталь было бы непростительной глупостью.

— Кто такой Сарони?

Кристал посмотрела на фотографию. Фамилия «Сарони» была размашисто выведена в нижнем правом углу снимка. Наполеон Сарони, ведущий фотограф Нью-Йорка. Для семьи ван Аленов поход в ателье фотографа был своего рода подвигом; мало кто из представителей их класса одобрял этот вид искусства. Богатые потомки голландских переселенцев предпочитали иметь свои портреты в исполнении таких знаменитых художников, как Стюарт и Копли; фотографироваться они не желали, считая это пустой тратой времени, — снимок, по их мнению, вещь бренная. Тем не менее Клариса ван Ален настояла, чтобы обе ее дочери были запечатлены на фотографии.

Ателье Сарони располагалось в верхнем этаже четырехэтажного здания. На окнах в нишах — витражи работы ла Фарже, сквозь стеклянный потолок льются потоки солнечного света. Уголок, конечно, обворожительный, но вниманием тринадцатилетней девочки завладела коллекция экзотических предметов. Пол устилали пятнистые шкуры леопардов, возле дверных проемов высились пальмы в кадках, а в одном углу между персидскими диванами с красно-фиолетовой обивкой резвилась чудная огненно-рыжая обезьянка-орангутан, которую научили обмахивать присаживающихся рядом с ней клиентов веером из страусиных перьев.

Вспомнив ателье фотографа, Кристал мысленно улыбнулась, Их мать считала Сарони сумасшедшим, но все равно повела девочек сниматься.

Почувствовав, что у нее сдавило горло, Кристал заставила себя еще раз взглянуть на дагерротип. Обе девочки были одеты в строгие темно-коричневые атласные платья, что свидетельствовало о высоком общественном положении их семьи. Сестра Алана, которой тогда еще не было и шестнадцати, запечатлелась на фотографии спокойной, невозмутимой, даже как-то по-королевски величавой. Чего не скажешь о Кристал. Ее глаза искрятся озорными смешинками, и Кристал, глядя на свое изображение шестилетней давности, невольно задалась вопросом, не пропали ли у нее навсегда эти смешинки, оживут ли они, если судьба ее изменится к лучшему.

Девушка пыталась не выдать своим поведением, насколько дорога ей эта фотография, что, впрочем, удавалось с трудом, ведь мысленно она вновь переживала тот счастливый день. Кристал вспомнила, что, когда мистер Сарони установил перед ними фотоаппарат, ее охватила какая-то непонятная тревога, словно она опасалась, что аппарат вместе с их изображением безвозвратно впитает в себя также и частичку их жизней. Она тогда едва не испортила снимок, но Алана, будто угадав чутьем старшей сестры, что Кристал нужно подбодрить, взяла ее ладонь и положила к себе на колени.

Даже сейчас, глядя на фотографию, Кристал словно бы различала очертания руки Аланы, сжимавшей на своих коленях ладонь младшей сестры. Теперь девушка была благодарна Сарони, испытывала к нему такую глубочайшую признательность, что, случись ей встретить когда-нибудь фотографа, она непременно обняла бы его и расцеловала в обе щеки. Он ничего не отнял у них, абсолютно ничего; он подарил им мгновение, которое сохранится навечно, даже когда неумолимая память сотрет запечатленные на снимке образы.

Кристал оторвала взгляд от фотографии и перевела его на руку Маколея, сжимавшую ее ладонь. Сидеть вот так рядом, взявшись за руки, могут только близкие люди: сестры, друзья, родственники. Кристал истосковалась по теплу руки близкого человека. Искренний союз рук, вот как сейчас ее и Маколея, — это же так успокаивает, вселяет уверенность, ободряет.

Девушка смотрела на их соединенные ладони. Идеальный союз. Ее ладонь, хрупкая, белая, накрыта мужской — сильной, узловатой, с темным пушком на, тыльной стороне. Руки влюбленных.

Влюбленных.

— Благодарю за фотографию. Мне пора. — Кристал поднялась со стула, судорожно натягивая перчатку.

— Я знаю, что это твоя сестра. Почему ты даже не хочешь назвать ее имя? — Кожа на лице Кейна натянулась. Он был расстроен, едва сдерживал гнев.

— Как ее зовут — Не имеет значения, Девушка открыла дверь, но Кейн тут же со стуком ее захлопнул. Кристал обдало морозным воздухом, и она поежилась.

— Если бы это было неважно, ты не стала бы скрывать. Из чего я вынужден заключить, что имя сфотографированной с тобой девушки — весьма существенная информация. — Он посмотрел на Кристал. Она отчетливо видела каждую серебристую крапинку в его глазах. — Как — ее — зовут? — Он помолчал. — Она умерла?

Девушка не отвечала.

Кейн глядел на нее так, будто хотел ударить.

— Как мне развязать твой язык? Обвинить в каком-нибудь преступлении и посадить за решетку на хлеб и воду?

— Я никогда ничего тебе не скажу. Не мучай ни себя, ни меня.

— Ты из богатой семьи, да? — Он вырвал фотографию из ее руки и пальцем ткнул в наряды сестер. — Эти платья сшиты из атласа. В атлас одеваются только девушки из богатых семей.

Кристал молчала. Кейн взглянул на нее; бессилие и отчаяние почти до неузнаваемости исказили черты его красивого лица. Девушка даже хотела соврать что-нибудь, чтобы удовлетворить любопытство Маколея. И тогда он уедет из Нобла. Может быть.

Кейн презрительно скривил губы.

— У меня такое чувство, что, будь я какой-нибудь бандит-одиночка, ты бы все ночи напролет изливала мне свою душу. — Он отпихнул ее в сторону. — Ты такая же, как и все падшие женщины, с которыми мне доводилось иметь дело. Если мужчина не негодяй и относится к тебе по-человечески, ты плевать на него хотела.

Глаза Кристал засверкали яростью. Больше говорить не о чем.

— Мне нужно идти. Меня ждут люди.

— Еще как ждут, — с отвращением бросил Кейн.

— Я имею в виду Фолти!

— Вот и прекрасно! Возвращайся в свой салун. Там тебе самое место.

— Яне проститутка. И ты это знаешь, — промолвила девушка, сморгнув с глаз сердитые слезы.

— Так докажи это, — тихим умоляющим голосом произнес он. — Сообщи хоть что-нибудь о себе и представь доказательства. Потому что, если ты будешь упрямиться, я закрою и салун Фолти, и другие Удобные заведения, как рассадник проституции. Кристал с трудом сдержалась, чтобы не отвесить Маколею оплеуху.

— Оставь Фолти в покое. Я больше не буду работать у него. Он был добр ко мне, и я не желаю, чтобы он страдал из-за меня. Завтра, когда приедут дилижансы из Форт-Уошэки, я покину Нобл. Можешь преследовать меня, если хочешь. Так и будем переезжать из города в город, терзая друг друга.

Меча глазами гневные стрелы, они стояли друг против друга с непримиримостью дуэлянтов.

Наконец Кейн, смирившись с упрямством девушки, удрученно покачал головой.

— Мне, конечно, не составит труда настигнуть тебя, если ты попытаешься бежать. Но, полагаю, ты охотнее примешь смерть, чем откроешь мне что-нибудь, а я вовсе не горю желанием рыть для тебя могилу где-нибудь посреди прерии.

— Тогда почему бы тебе не уехать в Вашингтон? В этом городе шериф все равно никому не нужен, разве что Яну.

— Мне нравится эта работа. Спокойная, мирная, гоняться ни за кем не надо. Так что пока поживу здесь. Для Вашингтона я еще не созрел.

— Вряд ли у тебя найдутся единомышленники. Больше никто не стал бы жить здесь по своей воле. — Кристал сердито смотрела на Кейна. — Я могу удалиться, господин шериф?

— Да, разумеется. Иди. Но только не думай, что на этом все кончилось. Когда-нибудь разговоришься.

— Нет. И я уже доказала, что умею молчать.

— Нет, девушка, вовсе нет. В Фоллинг-Уотере ты едва не открылась мне. Тогда ты мне доверяла. И опять поверишь.

Кристал бросила взгляд на приколотую к его груди железную звезду.

— Сомневаюсь.

Пожав плечами, Кейн вытащил из кармана монету и начал подбрасывать ее на ладони. Ярость всколыхнулась в Кристал с новой силой, когда она увидела, что Кейн поигрывает жетончиком, который далему Фолти. Девушка открыла дверь.

— Кристал.

Она остановилась.

— Один танец мой, хорошо? — с похабным блеском в глазах проговорил он.

Громко хлопнув дверью, девушка вышли на улицу.

— Кристал, теперь он требует, чтобы ты особо не привечала клиентов. Так и сказал мне вчера вечером. Полагаю, он хочет, чтобы ты развлекала только его одного. — Фолти вытер руки о свой белый фартук и налил виски еще одному посетителю. Сегодня в салуне народу было немного. Шериф еще и недели не пробыл в городе, а доходы Фолти заметно сократились.

— Ты дал ему повод думать, что я… — Кристал покосилась на Диксиану и Айви. В их присутствии ей не хотелось употреблять слово «проститутка», имевшее слишком явный физический смысл. Оно не покушалось на мечты, не разбивало сердце. — Ты и намекать не должен был, что я занимаюсь подобным, Фолти, — гневно закончила девушка. — Ты зря обнадежил его. Он придет в бешенство, когда я откажу ему.

Фолти изумленно всплеснул руками.

— Разве он не использовал еще тот жетончик?

— Нет, — не скрывая своего негодования, ответила Кристал.

— О, мой салун! — охнул Фолти, закатив глаза, затем схватил Кристал. — Так, значит, поэтому он таскается сюда каждый вечер? Ждет возможности использовать этот чертов жетон? Кристал, ты должна уступить ему! Он пустит нас по миру. У нас скоро вообще не останется клиентов. Люди неловко себя чувствуют в его присутствии, потому что он все вечера напролет только сидит и со злостью глазеет на каждого, кто посмел прикоснуться к тебе. Тебе следует быть с ним поласковей, девушка. Ты должна спасти мой салун!

— И не подумаю любезничать с ним, Фолти. — Кристал сверкнула сердитым взглядом в сторону хозяина заведения. — И потом, я намерена покинуть Нобл с первым же дилижансом.

— И куда же ты подашься? Да будет тебе, Кристал. Другие девушки не столь щепетильны, и ничего — живы.

— А я не собираюсь следовать их примеру! Ты поступил глупо, вручив ему этот жетончик!

— Ну как мне было объяснить ему, что ты у нас особенная? Он ни за что не поверил бы мне.

Кристал была глубоко оскорблена, но не показала виду. Может быть, она и не имеет права требовать себе уважения, однако она — урожденная ван Ален представительница одного из самых почтенных семейств Нью-Йорка. Гордость у нее в крови; с ней он никогда не расстанется.

Сунув Фолти поднос, Кристал заказала три порции виски. Тот, озабоченно хмурясь, наполнил бокалы. Девушка вдруг почувствовала, что не может больше злиться на Фолти из-за жетона. Этот человек, наверное, был послан ей самим Богом, когда она находилась в безвыходном положении. Среди владельцев салунов редко попадались отзывчивые люди. Как-то в Ларами хозяин одного питейного заведения, где она работала, чуть не избил ее, пытаясь заставить подняться с клиентом в «спальные номера». В тот же вече она без сожаления покинула форт. Однако жизнь бегах — трудная штука. Проезд в экипаже стоит дорого; каждый раз, пускаясь в путь, она платит за билет по десять долларов. Нобл во многих отношениях явился для нее желанной передышкой. Фолти не был особенно кичлив, да и не мог себе этого позволить, даже если бы очень того хотел, — его посетители были люди небогатые.

Кристал взяла поднос с бокалами виски и два отнесла пастухам, играющим в покер, а с последним направилась к столику в углу зала. Демонстративно отвернувшись от сидевшего там посетителя, она поставила перед ним бокал. Джо наигрывал на пианино веселую мелодию, и пьяный ковбой, сунув монету в руку девушки, потащил ее танцевать.

Макалей, устроившийся за столиком в углу зала, взял бокал с виски и, пинком отодвинув стоявший рядом стул, закинул на него ноги. Он по очереди оглядел всех посетителей салуна, но никто из них не был удостоен столь пристального внимания, как тот, что держал в своих объятиях Кристал.

Однако новый шериф не стал возражать и задираться. Он вел себя так же, как и в прошлый вечер, и в позапрошлый.

Пил виски и смотрел в сторону Кристал.