"Убийственные болоньезе" - читать интересную книгу автора (Демина Нина)

Глава пятнадцатая

Звонок Бернса возвратил Тину к реальности. Роман Израилевич был обеспокоен, домашний номер Тины не отвечал.

— Ты где? — строго спросил встревоженный голос Бернса.

— У Давида, — ответила она, зная, что лучше сказать правду.

— Перезвоню, — сказал Бернс и отключился.

«Проверяет, надо предупредить Давида» подумала на бегу Тина. Ничего не объясняя, она вытолкала Давида из гостевой спальной, где они с Виктором беседовали с Ладой, и тут же раздался звонок.

— Бернс! Выручай! — крикнула она изумленному ее прыткостью Давиду. Давид откашлялся и снял трубку.

— Роман Израилевич? — ошалело спросил Давид.

— Давид, объяснись, какого черта делает у тебя Тина в восемь часов утра? — спросил разъяренный, уже накрутивший себя подозрениями Бернс.

Тина умоляюще сложила ладошки и преданно смотрела на хмурого Давида. Давид снова откашлялся и произнес:

— Роман Израилевич… я осмелился… — приступ кашля заглушил окончание фразы.

Тина чувствовала, как взбешен на другом конце телефонного кабеля мучимый ревностью Бернс.

— Что, черт побери, происходит! Где Тина?! Дай ей сейчас же трубку!

Давид с виноватым видом сунул трубку в руку Тине.

— Алло? — как ни в чем ни бывало мурлыкнула в трубку Тина, повернувшись к приунывшему Давиду спиной. — Чего шумите Роман Израилевич? Напугали Давидку до полусмерти.

— Какого черта он молчит?! — прикрикнул на Тину Бернс.

— Начертил, Роман Израилевич, черт на черте, а еще верующий человек, — упрекнула его Тина. — Христианин себе такого не позволит.

— Прости Тиночка, золотце, переволновался я, — хитромудрый Бернс решил, что пора достать пряник, — дома тебя нет, Давид словами поперхнулся, а уж я напредставлял себе черте что…

— Роман Израилевич, разве сегодня не суббота? — спросила Тина, давая понять диктатору, что она не так уж и проста.

— Суббота…

— Так какой уважающий себя иудей в шаббат думает о чем-то кроме бога? — попеняла она ему.

— Довела меня старика, вот и грешу…

— Скоры вы сваливать с больной головы на здоровую. Отдыхайте, ни о чем не думайте, — посоветовала Бернсу Тина и выдала ему внезапно пришедшее в голову оправдание. — Я нарочно к Давидке пораньше заявилась, в понедельник мне на занятия, посоветоваться надо, а вы уж и рады стараться, родственника и того подозреваете!

— Так ведь он молодой, золотце, кровь взыграет и на родного отца не посмотрит, не то что на дядю двоюродного, — начал по обычаю жаловаться на чужую молодость Бернс.

— Успокойтесь, Давид мальчик правильный, зачем ему такая как я?

— И то правда, — притворно вздохнул Бернс, стараясь больнее уколоть Тину, — ему моя Розочка уж и невесту присмотрела.

— Вот и хорошо, — недобро усмехнулась Тина, — давайте прощаться, Розе Исааковне пламенный привет!

— Тина, золотце, зачем ты так? — заохал Бернс.

— Как? — надменно спросила Тина.

— Прощаться! Уж как я соскучился по тебе красавица моя, слов таких нет… — заныл Бернс, вымаливая ласку у Тины.

— Ладно уж, — пожалела его она.

— Любишь? — с придыханием спросил Бернс.

— А то! — бодро ответила Тина.

— Вот и ладненько, — сказал он напоследок, — не шали.

Тина отшвырнула трубку, обернулась к Давиду, но вместо него увидела Павлова прислонившегося к косяку витражной двери.

— Значит, любишь? — хамовато спросил он.

Тина достала из перламутрово-розовой пачки сигарету закурила.

— Тебе, Павлов, родители не говорили, что подслушивать некрасиво? — вскинув красиво очерченные брови, спросила она, чувствуя, что назревает скандал.

— Трубочка фонит, и подслушивать не надо, — с гаденькой, на взгляд Тины, улыбочкой произнес Виктор — Воспитанный молодой человек просто вышел бы из комнаты, — наставительным тоном сказала Тина.

— А я не воспитанный, — Виктор оттолкнулся от косяка и подошел к девушке, вытащил из ее пальцев сигарету и глубоко затянулся, выпустив дым в лицо Тине. — Опять же на чужих ошибках принято учиться, вот стану старым, заведу себе молодую любовницу, будет мне она сказки рассказывать про любовь, а я возьми да и вспомни, как Тина Андреевна со своим преклонных лет кавалером разговаривала, в любви клялась и это после ночи, проведенной с молодым жеребцом.

— Эка хватил, жеребцом! Льстишь себе, Павлов, — шла напролом Тина.

— Скажи еще, что тебе не понравилось, — Виктор улыбался, но на заросших щетиной скулах играли желваки.

— На троечку, — резанула Тина, понимая, что сжигает мосты, но остановиться не могла.

— Что ж ты орала на всю гостиницу? — зло спросил Павлов.

— Угодить тебе хотела, видела, как ты старался, — ехидно ответила Тина.

— Считай, что угодила, — Виктор протянул руку и потрепал Тину по щеке. — Приятно иметь дело с профессионалом.

— Милости просим, — оттолкнула его Тина. — В любое время.

— Я, пожалуй, обойдусь, — он зло ухмыльнулся и удалился в гостевую спальню. Тина посмотрела ему вслед, на его немного сгорбившиеся плечи, словно легла на них тяжелая ноша.

— Тина Андреевна, вы в праве сказать, что это не мое дело, но я считаю, что ваша размолвка с Павловым негативно влияет на отношения… в общем на наши отношения, внутри коллектива, так сказать.

Давид был настроен весьма решительно, еще бы ему придется остаться в Ангельске — нельзя бросить работу, требуется разрешение Бернса — и тут… какая собака укусила Тину, а может Павлова, не разобрать неопытному в любовных интригах Давиду. А делать что-то надо…

— Оставь Давид, — Тина сидела над очередной чашкой кофе. Нервничая, она поглощала его литрами, но эта чашка была явно лишней, так и стояла, оставаясь нетронутой.

— Хотите, я поговорю с ним? — предложил Давид, сам не понимая, как можно начать такой разговор. — Он собирается вернуться в гостиницу…

— В гостиницу, говоришь, — отстраненно, как эхо повторила Тина.

— Хотите? Я могу.

— Нет, нет. Спасибо…

Ладкина голова показалась в щели приоткрытой двери, затем дверь распахнулась и Тина увидела Павлова, разговаривающего в холле с Виолеттой. Он прощался, улыбался Виолетте, но, почувствовав Тинкин взгляд, повернулся спиной.

«Хочешь, не хочешь, а вежливость обязывает…» подумала Тина и, нехотя вышла в холл. Ее встретил сердитый взгляд и натянутая улыбка Павлова. Давид и девушки попытались разрядить накаленную обстановку:

— Ну, во всем надо искать хорошее, если бы не случай, вы Виктор никогда бы не посетили наш провинциальный городок, — это Давид.

— Скромничаете, провинция провинции рознь, мне ваш город понравился, — раскланивался в ответ Павлов.

— Чем может прельстить москвича наше захолустье? — поторопилась вставить слово Лада.

— Люди здесь хорошие, и девушки очень красивые, — сопровождалось целованием дамских ручек, не Тины, конечно. — Ну что ж, до завтра. Давид, я надеюсь, вы проследите за сборами, повторюсь, ничего лишнего.

— Несомненно, — Давид пожал протянутую Виктором руку.

Тина стояла рядом, толчок в спину заставил ее протянуть руку для прощания.

Пожатие вышло неприязненным, каким-то брезгливым, поспешным, и Тина, не дожидаясь ухода Павлова, вернулась в столовую и села к давно остывшей чашке кофе.

Прикурила сигарету, закрыла глаза ладонью и тихо заплакала. Они все не кончались, ее горькие слезы, открыл и тут же закрыл дверь Давид, вслед за ним появилась Лада, посидела рядом молча, но долго не выдержала:

— Ну и дура ты, Тинка, да если он тебе нужен, так иди за ним! Гостиницу его знаешь?

— Знааюю…

— Чего сидишь? Собирайся!

— А если он меня выгонит? — сквозь слезы спросила Тина.

— Если, если… Вот если не пойдешь, то тогда точно не узнаешь, выгонит или нет.

Топай! Расселась, видите ли, слезы льет…

— Ты, правда, так считаешь?

— Правда, правда. Хочешь, Ветку спросим?

— Ой, не надо, похоже на консилиум! Я и впрямь пойду. Нет, правда, пойду. Вот кофе выпью и пойду.

— Проваливай без кофе. А то еще передумаешь, с тебя станется, артистка.

Он снова мучил себя. Смотрел на нее, ненавидел, смертельно желал, ненавидел себя за свою слабость, выдернул телевизионный шнур из розетки, побросал вещи в сумку, снова заказал фильм. Купил бутылку водки, пил без закуски, и смотрел на нее, бесстыжую. Посреди кинооргии раздался стук в дверь. Виктор сделал тише звук и крикнул, думая, что это горничная:

— Убираться не надо!

Стук раздался снова, он был настойчив, Павлову стало ясно, что кто бы то ни был по ту сторону двери, он не уйдет. Виктор чертыхнулся и пошел открывать. На пороге стояла Тина. Она растерянно посмотрела на полураздетого, в футболке и трусах, мужчину, уловила запах алкоголя и строго спросила:

— Войти можно?

Павлов тоже растерялся, потом обрадовался, что догадался выключить телевизор, пригласительно кивнул, и, не торопясь, пошел надевать брюки. Она взглянула на беспорядок в номере, собранную сумку и недопитую бутылку.

— Чем занимался?

— Лучше тебе не знать.

— Настолько отвратительно?

— Эт, ты правильно сказала, — согласился Виктор.

— Пьянство в одно горло, да еще и без закуски…

— Нет, дорогая, не угадала. Отвратительно то, что я сейчас смотрел по гостиничной развлекательной программе…

— А-а, и как это отвратительно называлось?

— Что-то на мотив «Барышни-крестьянки»…

— «Барышни-лесбиянки», не бог весть что… Больше нечего было посмотреть?

Новости, к примеру.

Павлов смотрел на нее из-под хмурых бровей, злился, но не мог допустить, чтобы она развернулась и ушла. Удержать любой ценой.

— Водки хочешь? — спросил он, разглядывая гостиничный стакан, стенки которого сохранили отпечатки пальцев предыдущего постояльца.

— Белоснежкой прикидываться не буду. Водка, так водка, — ответила Тина, ради того чтобы перевести разговор в другое русло можно пожертвовать и вкусовыми предпочтениями. Ну не нравилась Тине водка, и все тут.

Павлов все же вымыл стакан, вытер полотенцем, налил водки.

— Без парика и очков. Что так?

— Так белый день. Даже если и зашла к знакомому, что… напрягает?

— Да так, главное чтобы гости не пожаловали, — усмехнулся Виктор.

— Не пожалуют. За что выпьем? — спросила Тина, устраиваясь на диванчике.

— За то, чтобы мне никогда больше не довелось увидеть фильма с твоим участием.

Вот за это я хочу выпить.

— Не понимаю, тебя силком заставляли смотреть? — временами он бесил ее, трудно было сдержаться.

— Молчи.

Тина замолчала, не ослушалась, залпом выпила водку.

Павлов впился в ее губы, пахнущие почему-то клубникой, долго с нежностью целовал их.

— Ох, Павлов, что ты делаешь со мной… — пролепетала разомлевшая от поцелуев Тина.

— Назови меня по имени, — попросил неожиданно Павлов.

— Витя… Витенька…

— Вот так-то лучше, малышка, — улыбнулся Павлов, сдирая с Тины модные джинсы, — вот так-то лучше.

«Были сборы недолги, от Урала до Волги…» вот, дьявол, застряла в мозгу революционная песенка, и где только она подцепила такую древность! Виолетта тащила к Павловскому «Лэнд Роверу» наполовину опустевшие сумки, было принято разумное решение не таскать с собой шубки и всякую мелочь, казавшуюся нужной тогда, в той еще жизни в Москве. Тина обещала позаботиться об их тряпочках…

Тина, кстати. Что-то происходит между ней и этим Павловым. Виолетта на ее месте не слишком бы доверялась такому типу. Он нарочито груб с Тинкой, хотя еще вчера утром Виолетта могла поклясться, что он без ума от ее прелестей, а потом между ними словно кошка пробежала! И случилось это, скорее всего тогда, когда Тинка, как угорелая прибежала за Давидом, и за ними тут же потянулся Павлов, оставив одних недоумевающую Ладу и рассерженную Виолетту. Неплохая машина у Павлова, видимо, хорошо зарабатывал у итальянцев. Помощник Браско! Маурицио рассказывал Виолетте, что Браско не тот, кем кажется с первого взгляда, этакий старичок-добрячок, напротив, в его руках сосредоточены все связи Москвы с Апеннинским полуостровом.

Если Павлов и впрямь является помощником Браско, то он совсем не тот качок-добрячок, каким представляется Тинке, да и Ладке тоже. Эта, доставшаяся ей случайно, информация не давала возможности безоговорочно доверять Павлову.

Виолетта сбросила сумки у колес «Лэнд Ровера» и, опершись на его капот, вновь предалась своим мыслям. Маурицио! Интересно, как поживает ее любовничек?

Вспоминает ли о ней? Каким образом он оказался замешан в эту интригу? Неужели его могли арестовать? В ней проснулась жалость к невинно обвиненному, затем стали вспоминаться моменты их близости, его неторопливые ласки, желание доставить ей удовольствие и неожиданно привкус своего сока на припавших к ее губам губах Маурицио. Дьявол! Негативные впечатления Виолетта сознательно отгоняла, да и были ли они негативными? Не относилась ли она предвзято к своему любовнику только потому, что не любила? Не любила, что есть, то есть. Свидятся ли они? Раз ее приглашают, как подругу не только Лады, но и Маурицио, то, скорее всего, они скоро скажут друг другу «Здравствуй!».

Из подъезда шумно вывалилась компания молодых людей, праздновавших какое-то торжество. Они прогрохотали ботинками по невысокой подъездной лестнице и, остановившись около Виолетты, стали громко принуждать неизвестного «Василия», не отрываться от коллектива и пьяно спрашивали его «ты че, Вась, не русский, что ли?».

Виолетта взглянула на окна Давидовой квартиры: «что так долго?», и ее взгляд заметил юношу, из вышеописанной компании, с интересом рассматривавшего Виолетту.

— Красивая… — протянул молодой человек, будто удивляясь, как в такой глуши оказалась эта жар-птица.

Привыкшая к поклонению, Виолетта решила воспользоваться моментом, и как можно ласковее улыбнулась к почитателю женской красоты.

— Слушай, у тебя есть минутка?

Юношу взяла оторопь, он и представить себе не мог, что такая красавица сама обратится к нему!

— Э…

— Как зовут тебя, парень?

— Аркадий.

— Аркадий, очень красиво. Аркадий, не могли бы вы сделать мне одолжение? Я тут, видите ли, сумки караулю, — сказала Виолетта и для наглядности пнула одну из них.

— Не посторожите минуточку, я сбегаю своих товарищей подгоню?

— Посторожу, — только и смог промямлить юноша, переживая самый большой, в своей еще не длинной жизни, облом.

— Я, честно, на минуточку! Спасибо большое! — крикнула Виолетта, вбегая в подъезд.

Парень внимательно проследил за ее исчезновением и сделал знак своим собутыльникам. Выпившая компания расположилась у «Лэнд Ровера» и загородила обзор охранникам, курящим около своей будки. Они не сразу обратили внимание на то, что компания переместилась к дорогой машине, но через минуту все же окликнули их.

— Эй, студенты, кончай гулять. Пора по домам, и нечего тереться около чужой машины, если что, то не расплатитесь!

— А мы и не тремся, нас хозяйка сумки просила посторожить, — ответил юноша.

— Сумки мы сами посторожим, а вы идите, как бы жильцы жаловаться не начали, шумные вы больно.

— Сторожите, раз вам охота, — согласился юноша и, махнув рукой своим товарищам, неожиданно трезвым голосом скомандовал. — Уходим.

Компания покинула охраняемую территорию и двинулась дальше, к пустырю. Охранники проводили их глазами и прошли в будку. Одинокий «Лэнд Ровер», с брошенными сумками, остался сиротливо стоять во дворе.