"Воспевая утреннюю звезду" - читать интересную книгу автора (Роджерс Мэрилайл)

ГЛАВА 5

Вечером, когда последние солнечные лучи уже угасли и сумеречные тени стали одноцветными, четверо высокородных обитателей Трокенхольта собрались за покрытым белой скатертью столом. Не тратя времени, они заняли те же места, где сидели во время визита Улфреда. Никто не задал ни одного вопроса о том, как прошла вторая половина дня. Нерешенные проблемы все еще владели умами собравшихся и поэтому за столом во время первого блюда – тушеного кролика – царила тишина.

Остро ощущая присутствие золотовласого воина, сидевшего рядом с ней, Ллис теперь меньше тревожилась из-за него. Она задумалась о том, как же это может быть, что человек, который смотрит на нее с насмешкой, в то же время так привлекает ее к себе; она была уверена в том, что он не стремится ей понравиться. В камине ревел огонь, горели смоляные факелы, укрепленные вдоль стен. Но лишь свет множества свечей, установленных на медном блюде посреди стола, отражался на ярких волосах Адама и, как маяк, манил ее взгляд. Девушка не решалась встретиться с его проницательными янтарными глазами, которые, казалось, хотели проникнуть к ней в душу, в тайны, которые она не смела никому открыть. Ллис не отрываясь смотрела в свою тарелку и скорее кромсала, чем ела рыбу. Ее все еще удивляло, насколько живо она реагировала на любой его призыв. Очень опасный человек.

И словно в подтверждение, мысли Ллис предали ее, переключившись на воспоминания о встрече в лесу на рассвете. С одной стороны, казалось, что это было давным-давно, а с другой, это могло произойти несколько минут назад, так явственно она ощущала объятия его сильных рук. Голубые глаза Ллис затуманились, когда она вспомнила, каким счастьем было прижаться всем телом к его твердой, как стена, груди и вкусить сладость и страсть его поцелуя. Опасно, даже слишком опасно!

Чувствуя необходимость отвлечься от столь предательских мыслей, навеянных обществом Адама, Ллис наклонилась, чтобы взглянуть мимо Адама и Вулфа туда, где на дальнем конце стола сидела Брина. Хотя Ллис и сама была не в состоянии есть, ее беспокоило, что Брина лишь передвигает еду на тарелке. Вулф тоже озабоченно смотрел на жену. Очевидно, к его многочисленным проблемам добавилась еще одна.

Вздохнув, Ллис от души захотела хоть в чем-то облегчить его ношу. Как бы ей хотелось суметь произнести такое заклинание, которое восстановило бы здоровье горячо любимой Ани, чтобы девочка вновь смеялась и радовалась жизни! Если бы это удалось, из глаз Брины ушла бы печаль, которая поселилась в них после того, как два года назад у нее родился недоношенный ребенок. И лишь после рождения сына печаль эта ненадолго покинула ее. Сейчас Ллис вновь видела ту же печаль в глазах женщины. К сожалению, сейчас Ллис не в состоянии помочь ребенку, как тогда была не в состоянии облегчить горе Брины. Девушка огорченно прикусила губу.

Адам вновь невольно любовался обольстительной девушкой, так походившей на нежную, робкую лань. Он не мог заставить себя не следить за ней. Он видел, что она глубоко задумалась и смотрит мимо него. Маленькие белые зубы прикусили губу, а на лице написано столь явное огорчение, что оно не могло быть притворным. Он изо всех сил старался подавить в себе растущее желание приласкать и утешить ее.

Но победило отвращение к себе. Кулаки его сжались. Он ненавидел себя за то, что временами эта проклятая ведьма, не заслуживающая ничего, кроме наказания, внушает ему желание защитить ее.

Ярко-синие глаза заметили сжавшиеся кулаки. Ллис спросила себя: в чем причина этой мгновенно вспыхнувшей ярости? Мысли о невидимых врагах? Нет, его гнев, похоже, был вызван какими-то личными причинами. Может быть, это мысли о смерти брата? Ллис помнила, как вспыхнуло гневом лицо Адама, когда он говорил о предполагаемой причине этой смерти. Ее огорчало, что никакие травы и никакие снадобья не могут вылечить его внутренние раны. Но, возможно, удастся облегчить боль, которую усиливает невозможность отыскать спрятанную от людских глаз могилу?

Ллис выпрямилась, и на лице ее появилась застенчивая улыбка. Из всех проблем, с которыми столкнулись сидевшие за столом люди, эту конкретную проблему она могла помочь им решить, это было в ее власти, если только удастся выполнить два условия. Первое – преодолеть возможное сопротивление Адама, убедить его в том, чтобы он разрешил женщине, которую он презирал, помочь ему. И тогда…

– Есть ли у вас какая-нибудь личная вещь, принадлежавшая вашему брату? – спросила Ллис с нарочитой смелостью. Она проигнорировала реакцию Адама на свои слова. Упоминание этого второго условия шокировало Адама, это было видно по его глазам, но удивление на его красивом лице быстро сменилось негодованием. – Есть ли у вас что-нибудь такое, что он часто держал при себе?

Адам с такой силой сжал кулаки, что побелели суставы пальцев. Ответ на вопрос она знала. Бессовестная колдунья видела сама, как он заставил епископа Уилфрида вернуть четки. Неужели она думает, что он позволит ее бесчестным рукам коснуться этой священной реликвии?

Откинув назад великолепные черные волосы, Ллис выдержала все – и взрыв негодования на его лице, и пламя, бушевавшее в глубине его янтарных глаз. Она терпеливо объяснила причину своей просьбы:

– Личная вещь, которой дорожил ваш брат, могла бы мне помочь определить место, где покоятся его бренные останки.

– О-ох! – выдохнула Брина, не сразу догадавшаяся, почему Ллис задает этот вопрос.

Наклонившись, словно разглядывая что-то под столом, Брина встретила умоляющий взгляд Ллис. Вулфейн тотчас же понял, в чем тут дело. С того времени, как ему однажды довелось совершить путешествие вместе с группой друидов, когда он видел, как они используют свое влияние и власть над силами природы на благо людям, он научился с уважением относиться к их обычаям и ритуалам. Теперь, общаясь с ними в течение многих лет, он понял, что их способности и возможности неизмеримо превосходят его собственные представления о природе, как и других саксонцев. Если друиды говорят, что могут что-то сделать, значит, действительно могут. Но взглянув на гостя, он увидел, что могло помешать осуществлению задуманного.

Адам полуприкрыл глаза, чтобы нельзя было разобрать их выражения. Он уже решил отказаться от этого предложения. Однако реакция хозяина и хозяйки на слова Ллис была ему непонятна, и он ждал объяснений.

– Я понимаю, что представление о подобных вещах чуждо тебе, Адам, – медленно начал Вулф, тщательно взвешивая каждое слово. Он прекрасно понимал, что тесные связи семьи его друга с церковью делают еще более трудной для Адама даже возможность обдумать такое предложение. – Я молю тебя не отвергать поспешно дар, предложенный от души. Я глубоко уверен в том, что это для тебя самая лучшая, если вообще не единственная возможность отыскать в огромном лесу крохотный клочок земли.

Наступило молчание. Адам сидел неподвижно, он словно оцепенел, но мозг его лихорадочно работал. Несомненно одно: прошло больше двух недель, и вряд ли теперь удастся разыскать следы.

Вулф решил продолжить, полагая, что настойчивость приносит победу, даже когда дело уже кажется проигранным.

– Не думаю, чтобы тебе часто приходилось слышать о подобных вещах и, как многие, ты вправе сомневаться в правдивости таких утверждений. – Светло-зеленые глаза спокойно встретили взгляд янтарных. – Я клянусь тебе, что все это правда. Я не раз был воистину благословлен, – он намеренно подчеркнул последнее слово, – помощью, пришедшей из тех источников, смысл которых мне не понятен. Я был, есть и буду христианином, но я знаю, что действительно есть власть выше понимания священников. И я уверен, что эта власть также дается от Бога, которому мы поклоняемся.

Хотя Адам продолжал обдумывать другие возможности, он слышал все, что было сказано. Он явно был не согласен с тем, что казалось ему богохульством в устах человека, которым он так давно восхищался.

Вулф покачал головой, сожалея о явном отсутствии гибкости в мышлении друга, упускавшего редкую возможность.

– Поверь, если не Ллис, то мне, и я клянусь, что втроем мы найдем могилу Элфрика.

– Элфрика? – спросила Ллис, вспомнив, что не далее как сегодня утром Адам обвинил ее в знакомстве с этим именем.

Она взглянула в его красивое лицо, повернутое к ней с того момента, как она задала столь поразивший его вопрос, но лицо это было сейчас непроницаемо.

И вновь Адам не ответил на вопрос, полагая, что девушка лишь притворяется, что не видела его в монастыре, и предоставил Вулфу объяснять, что Элфрик был его младшим братом.

Неожиданно в разговор вступила Брина и ослабила растущую между тремя собеседниками напряженность.

– Если вы доверите эту вещь мне, я помогу Ллис подготовиться к решению загадки. – Брина догадывалась, что причиной отказа от помощи Ллис могла быть непонятная враждебность, которую Адам испытывал к девушке, и попыталась сломить его сопротивление. – Важные дела удерживают меня здесь, не то я бы присоединилась к вам завтра утром. И хотя я не могу поехать с вами, я могу предложить вам в помощь самые могучие из триад, которые знаю. Они призовут силы природы обеспечить успех в вашем деле.

Решимость Адама дала трещину. На предложение леди Брины ему было легче согласиться. Он поднялся, проскрежетав стулом по широким доскам пола. Первоначальное решение не позволить друидской колдунье касаться заветных четок брата уступило место не просто согласию на выполнение языческих обрядов, а стремлению воспринять все это, как военный маневр.

Крепко сжав губы, Ллис смотрела, как могучий человек поднимается с необычайной для его комплекции грацией. Неужели он вышел из-за стола, потому что она предложила свою помощь? Казалось, поведение Адама подтверждало это: он исчез в своей спальне и тут же вернулся с седельными сумками через плечо. Сердце девушки упало. Неужели он собирается уехать?

Адам остро сознавал, что Ллис наблюдает за ним. Ее задумчивый вид совершенно не соответствовал тому мнению, которое он составил о ней в монастыре. И более того, он начал забывать, какой видел ее тогда. Он считал, что стал жертвой притворной невинности языческой колдуньи, и именно невинность грозила пробить броню его сердца, в то время как ее чары соблазнительницы его совершенно не трогали.

Поставив тяжелые сумки, связанные кожаными ремнями, на край стола, Адам закрыл глаза. Он не позволит себе стать жертвой обмана, не поверит этому лживому лицу, не даст поколебать его нерушимую уверенность в том, что эта женщина – воплощение зла.

Сердце Ллис успокоилось, как только золотоволосый человек начал рыться в сумке. Он вынул оттуда что-то, завернутое в тонкую ткань, и так осторожно держал маленький сверток, словно его содержимое было для него драгоценно.

Положив свое сокровище на стол между Вулфом и его женой, Адам напомнил себе, что в момент смерти брата возможно Ллис была в монастыре и, вероятно, поэтому знает, где похоронен мальчик. Если для того, чтобы найти могилу брата, ему придется сделать вид, что он верит ее нынешнему обличью, он это сделает. Пусть леди Брина остается в Трокенхольте и поет свои песни, которые он уже слышал из уст Ллис. Он же молча испросит у Бога прощения за то, что позволит язычницам коснуться распятия.

Взглянув на затаивших дыхание людей за столом, чувствуя, что внимание всех, от хозяина до раба, обращено на него, Адам развернул тонкую ткань и открыл сияющие жемчуга и рубины золотых четок необычайной красоты. Это действительно была вещь необычайной ценности, но для него она представляла несравнимо большую ценность, чем для всех остальных.

В раннюю рассветную пору трое всадников выехали из ворот усадьбы. Чтобы сохранить в тайне друидские обряды, Адам оставил своих людей дома охранять семью Вулфа и усадьбу. Группа из двух мужчин и женщины быстро исчезла в густом лесу между огромными деревьями.

Тронулись в путь молча. Ллис старалась отвлечься от ехавшего впереди мужчины, но, казалось, что прежде расположенная к ней природа сейчас ополчилась против нее. Редкие лучи едва поднявшегося над горизонтом солнца проникали сквозь густую листву сомкнувшихся над головами путников ветвей. Трудно было оторвать глаза от ярких золотых волос до плеч и блестящих металлических деталей на куртке. Решив, что единственный способ воспротивиться могучему обаянию Адама – это закрыть глаза, она так и сделала. Трудно сказать, сколько прошло времени. Опытные воины ни на минуту не расслаблялись. Ллис постепенно успокаивалась, вслушиваясь в звуки леса и вдыхая его чудесный аромат.

Прошло несколько недель с тех пор, как она спустилась с гор Талачарна, где жила вместе с братом и Глиндором. Никогда раньше созданные руками человека барьеры не отделяли ее от могучих сил природы на такой долгий срок. Ей не хватало привычного для нее ежедневного общения с лесом, и она удивлялась, как Брина может выносить такую жизнь. Легкая улыбка тронула при этой мысли ее яркие губы. Глупый вопрос! Любовь между ее приемными родителями делала все возможным и правильным.

Полностью отдавшись созерцанию открывающейся со всех сторон красоты, Ллис про себя запела хвалебную триаду в благодарность за то, что природа приветлива к ней, спела она и другие молебны.

Потом в ее ярких синих глазах сверкнула искорка веселья. Ей нравилась ее кобыла, но Ллис забавляло, каким маленьким кажется это серое прелестное животное по сравнению с могучими черными боевыми конями. Но тут же она сурово напомнила себе, что не случайно едет вместе с Вулфом и Адамом. Именно этим путем их гость приехал в Трокенхольт. Еле заметная тропинка вилась в густом лесу между вековыми деревьями. Ллис никогда не боялась леса – ни в спокойном его состоянии, ни в бурю. Но сейчас следовало остерегаться враждебных людей, а это совсем другое дело. Но все равно стыдно бояться. Ллис изо всех сил старалась подавить растущую тревогу. Она крепко сжала поводья. Ее сердило, что она не может контролировать свою реакцию на невидимых врагов, которые для своих злых целей хотят разрушить здешний земной рай.

С этого момента уже ни мелодичные трели певчих птиц, ни робкая красота диких цветов, просовывающих свои бледные головки сквозь плотную зелень, не могли отвлечь ее от мрачных мыслей. Ее беспокойство, разбуженное тайной опасностью, росло и крепло, как сорная трава.

Достаточно ли она знает, чтобы найти могилу при помощи колдовства? Редко и лишь по незначительным поводам ей самой доводилось создавать серьезные заклятия без наставника или, по крайней мере, без Ивейна. При мысли о брате на губах Ллис появилась гордая улыбка: он теперь тоже колдун, и почти такой же могущественный, как Глиндор.

Потом она принялась обдумывать ответ на более важный вопрос. Допустит ли жемчужно-рубиновый христианский символ веры в Бога единение с силами земли? Ллис знала о вере Вулфа в то, что все могущественные силы на небе и на земле исходят из одного источника, и все же была глубоко обеспокоена. Она вновь принялась покусывать губу – признак неуверенности, постыдной для друидов. Ллис решила, что не будет ошибкой попросить о помощи и христианского Бога. Много лет она время от времени гостила в доме Вулфа и знала много молитв, так что могла и сама составить молитву. Она закрыла глаза и сложила руки, держа между ними поводья.

– Господи Всевышний, я прошу тебя об одолжении. Позволь мне помочь твоему последователю в его несчастье. Позволь мне отвести его к могиле его почившего брата.

– Вы выглядите так, словно молитесь, – тихо сказал Адам, обращаясь к девушке, которая явно не обращала внимания на свою кобылу, проследовавшую за его конем под дуб, где было совершено нападение на Адама.

– Да, я молилась.

Ллис широко раскрыла глаза. Она была встревожена близостью Адама и ответила не подумав. При этом ее розовые щеки вспыхнули под стать прелестным вишневым губам.

Золотистые глаза прищурились, разглядывая смущенные синие, опушенные черными ресницами, и черный водопад волос, обрамлявших нежные щеки. Он сжал зубы, защищаясь от впечатления, производимого на него этим прелестным существом, воплощавшим трогательную наивность, и пытался убедить себя, что перед ним величайшая в мире притворщица, умело прикидывающаяся наивной.

Ллис вновь ощутила уже знакомую волну неприязни, к которой в течение нескольких недель ей бы следовало привыкнуть, но в этот раз она была уверена, что неприязнь Адама вызвало ее обращение к Богу. Девушка гордо вскинула голову: она не будет раскаиваться в своих поступках, если цель будет достигнута.

– Ллис! – прервал Вулф их безмолвную конфронтацию. – По твоей просьбе мы привели тебя на то место, где был ранен Адам.

Кивнув, Ллис вспыхнула: ее поймали на том, что она молча смотрела на Адама. Не дожидаясь помощи мужчин, она быстро спрыгнула с седла и привязала поводья к ветвям. При других обстоятельствах она ни за что не стала бы совершать друидский ритуал в присутствии тех, кто в него не верил. Однако минувшей ночью они с Бриной вынесли четки из дому, чтобы некоторое время подержать их в лунном свете. На поляне, окруженной молодыми дубами, посаженными Вулфом много лет назад, просили женщины согласия и помощи природы в их деле. Чувствуя на себе взгляды мужчин, все еще сидевших верхом, Ллис опустилась на колени, сознавая, что сделала это с меньшей грацией, чем ей хотелось бы. Запустив руку в сумку из козьей кожи, привязанную к поясу и висевшую низко на бедре, она достала из нее бесценную реликвию Адама и положила на ковер из густой мягкой травы. Следующим она достала гладкий белый кристалл, поднялась, вращая кристалл в ладонях, и запела своим чудным голосом, но слова ее песни казались странными для непосвященных зрителей.

Адам старался не смотреть на нее, но не смог. Как и при их утренней встрече. Он был словно околдован странной мелодией, в такт которой начала двигаться женская фигурка неземной красоты. Зачарованный и лишенный дара речи, он молча следил за девушкой. Ему казалось, что он видит чудо, подобное застывшим в воздухе и превратившимся в драгоценные камни каплям дождя. Ему казалось, что волшебная мелодия изменила само время и, становясь все более мощной, околдовала весь лес и всех животных в нем. Но вдруг песня резко оборвалась. Воцарилась тишина. А кристалл, лежавший на изящной девичьей ладони, вдруг начал излучать таинственное сияние. Ллис вновь опустилась на колени и осторожно положила кристалл поверх четок, а поверх кристалла и четок свои ладони.

В необычайной тишине Ллис встала, держа, как в, чашах, в одной ладони четки, в другой – кристалл. Она повернулась к Адаму. Хотя не было произнесено ни слова, он инстинктивно протянул к ней руки ладонями вверх.

Таинство, свидетелем которого он стал, породило в Адаме неведомое чувство. Он не мог позволить себе поверить в то, свидетелем чего стал, и в то же время не мог примирить этот образ небесной чистоты и света с образом распутной колдуньи из монастыря.

Ллис осторожно положила тяжелую золотую цепь в его раскрытую ладонь.

– Чувствуя себя в безопасности среди людей, которым он доверял, встретил Элфрик свой конец.

Размышления Адама о двух образах девушки были неожиданно прерваны жестокой реальностью, словно его окатили ледяной водой. Ллис поделилась с друзьями бесценными знаниями, полученными ею от природы. Как ни осторожно это было сделано, известие о том, как погиб брат, открыло болезненную рану в душе – рану, которая только начинала затягиваться. И это потрясение только усилило отвращение Адама к себе и к девушке.

Ллис видела, как, услышав ужасное известие, которое открыл ей кристалл, Адам словно окаменел, и от него повеяло таким холодом, что девушка поняла, как глубоко задело его полученное известие. Ллис отвернулась, и синие глаза ее потемнели от горя. Но она заставила себя сосредоточиться на цели, которой им еще предстояло достичь: нужно было пройти сквозь зеленую стену леса по тропе, указанной сияющим кристаллом.

Вулф знаком велел Адаму следовать за девушкой, которая без малейших колебаний шла по тропе, указываемой ей светящимся кристаллом, и была уже довольно далеко, так что листва скрыла ее из виду. Адам кивнул и сделал, как велели. Однако, прежде чем последовать по тропке из примятого папоротника и сломанных сучков, он снял с черного как смоль коня седельные сумки и перекинул их через плечо.

Некоторое время путники шли параллельно выступу пологого холма, но вскоре вышли на поляну, устланную пышным зеленым ковром роскошной травы, усыпанной чудесными цветами. Но в центре этой поляны земля была взрыта. Судя по всему, сначала ее копали лопатами, а позже пытались разрыть звери.

Адам вышел на поляну вслед за Вулфом и увидел, что Ллис с глубокой печалью смотрит на мягкую землю. После некоторых размышлений он признал, что, видимо, этот клочок земли следует считать местом последнего пристанища брата. Он только напомнил себе, что нельзя верить искренности чувств девушки.

Отбросив ненужные беспокоившие его мысли, он сосредоточился на выполнении задачи, которую поклялся осуществить и ради которой терпел колдовские обряды. Он скинул с плеча седельные сумки и отбросил их в сторону, с облегчением заметив, что животным не удалось разрыть могилу и побеспокоить останки брата. Прищурив янтарные глаза, он окинул взором поляну в поисках камней, которые можно было бы сдвинуть с места без помощи лопаты или мотыга.

Чувствуя на себе неприязненный взгляд Адама, Ллис старалась не смотреть в его сторону до тех пор, пока он не отвел глаза.

Мужчины отыскивали большие камни и складывали их пирамидой, чтобы создать могильный холм. Ллис бессознательно следила за Адамом. Она смотрела так внимательно, что от нее не ускользнуло появление темного пятна на его одежде, и у девушки перехватило дыхание. Она поняла, что рана открылась и из нее снова сочится кровь.

Ей хотелось броситься к нему и уговорить его прекратить работу, пока он еще больше не навредил себе, но здравый смысл подсказывал ей, что ее добрые намерения сейчас могут быть превратно истолкованы. По всей вероятности, он стал бы работать еще упорнее. Выбора у нее не было – оставалось только помочь им поскорее завершить работу. Трудами трех пар рук был создан холм, предназначенный защитить тело юноши от диких животных.

Все с тем же мрачным выражением лица Адам подошел к седельным сумкам, брошенным в тень цветущего куста, и достал из них две тщательно обструганных доски разной длины и кожаный ремешок. Приложив короткий кусок к длинному, заостренному с одного конца, Адам связал их, затем воткнул этот самодельный крест глубоко в землю в одном конце могилы и укрепил его камнями. Закончив, он стал позади креста, склонив голову. Вулф встал у противоположного конца могилы.

– Господь, молю тебя принять Элфрика в свои объятия! – Адам помолчал. Он не хотел плакать в присутствии друидской колдуньи, которая радовалась смерти его брата, и только крепче стиснул зубы, стараясь совладать с охватившими его чувствами. Когда ему это удалось, он продолжал: – И я молю тебя. Отец наш, дать ему почетное место за твоим столом, рядом с самыми преданными твоими слугами.

Адаму хотелось побыть одному и наедине с собой преодолеть гнев и печаль, нахлынувшие на него при воспоминании о безвременно угасшей юной жизни. Он повернулся и стал взбираться на холм. На вершине он остановился и, отведя в сторону густые ветви ивы, плотно окутавшие ствол старого дерева до самой земли, огляделся. Он увидел то, что ожидал увидеть… и зловещие признаки того, чего никак не ждал.

– Вулф!

Он произнес одно слово и произнес негромко, но тем не менее этого было достаточно, чтобы оставшийся на поляне друг услышал в призыве тревогу. Он быстро присоединился к Адаму, и они вместе принялись рассматривать лежавший внизу перед ними монастырь Уинбюри… и плодородные земли вокруг монастыря, истоптанные множеством людских ног и конских копыт.

– Что за злые демоны осмелились осадить святое место? – спросил Вулф, и в голосе его слышалось растущее отвращение.

– Поначалу я тоже счел, что эти вооруженные люди осадили обитель. – Суровый взгляд янтарных глаз встретился с озадаченным взглядом Вулфа. Адам махнул в сторону долины. – Посмотри! Обрати внимание, что эти люди свободно ходят через монастырские ворота – и солдаты, и монахи. – Он прищурился, разглядывая вход в монастырь, потом добавил: – Они не враги.

Словно в подтверждение догадки Адама появилась характерная фигура епископа Уилфрида, которого трудно было с кем-то спутать. Он медленно шел по незасеянному полю, увлеченный разговором с собеседником в тяжелой воинской амуниции. Разговаривая, собеседники прошли мимо группы солдат, по реакции которых стало ясно, что мужчина в боевом облачении – их начальник.

– Пожалуй, самым разумным будет отправить письмо королю и поведать ему об опасности вторжения со стороны вооруженного монастыря, – при этих словах Адам обменялся с Вулфом взглядами, которые сказали гораздо больше, чем слова.

Оба они считали крайне маловероятным, чтобы Эсгферт сам вооружил этот маленький монастырский городок ради предстоящей войны, не сообщив ничего об этом своим илдорменам, оставив их не готовыми к войне. Они оба прекрасно знали о росте неприязни к королю со стороны епископа в течение последних лет. Эта неприязнь была вызвана тем, что король начал ограничивать могущество церкви и личное достояние епископа Уилфрида.

– Давай-ка лучше поспешим обратно в Трокенхольт. Оттуда я отправлю гонца с письмом по этому поводу. А кроме того, я упомяну о том, что поскольку его младший сын Саксбо сейчас в наших краях, то королю следовало бы разрешить сыну остановиться у меня в доме.

Улыбка согрела точеные черты лица Адама. Такое письмо могло бы успокоить его давнюю тревогу за короля и его илдорменов. А поскольку его собственным землям пока ничто не угрожало, ибо они находились неподалеку от основной резиденции короля Эсгферта в Нортумбрии, он считал долгом чести остаться со своим другом и помочь отвратить опасность от Трокенхольта, покою которого угрожали какие-то тайные враги. Более того, хотя он и осуществил свое намерение отыскать могилу брата и соорудить на ней могильный холм, защитив ее таким образом от возможных посягательств, он все же считал, что выполнил свою клятву только наполовину. Ему еще предстояло найти убийц брата. Он был решительно настроен продолжить поиск неведомых врагов, а вмешательство в его планы злых сил лишь упрочило намерение Адама.