"Огни юга" - читать интересную книгу автора (Бакстер Мэри Линн)

Глава 1

Семнадцать лет спустя

Миссис Балч, хозяйка гостиницы «Bamp;B»,[1] обеспокоенно посмотрела на гостью:

– Вам понравилась комната? Если нет…

Дана Бивенс предупреждающе подняла руку.

– Это именно то, что я хотела. Я уверена, что мне здесь будет так же хорошо, как дома.

Беспокойство в глазах немолодой женщины исчезло, а на лице появилась улыбка.

– Замечательно. Именно к этому мы и стремимся – доставить вам удовольствие.

– Вы добились своей цели.

Дана взглянула на гравийную дорожку, ведущую к самому входу в дом, и была совершенно очарована. Двухэтажный белый особняк с трубами на крыше стоял на холме в окружении пышной зелени.

Как только она вышла из машины, сразу увидела крошечную белку: зверек забавно прыгал, никого не опасаясь. Потом взгляд Даны остановился на розовом кусте. Ничего более прекрасного, как ей показалось, она не видела в своей жизни. Но вдруг она увидела группу деревьев, ветви которых склонились под тяжестью снежно-белых цветов. Дана задержала дыхание на минуту от восхищения, наблюдая, как мягкий ветерок шевелит хрупкие белые лепестки в лучах солнца. Собачье дерево, вот как оно называется, вспомнила она. Да, никакое другое место на земле не может сравниться с весенней Виргинией.

– Если вам что-то понадобится, дайте мне знать.

Дана на минуту отвлеклась от созерцания красоты и улыбнулась хозяйке.

– Спасибо, непременно.

Наконец оставшись одна в отведенной ей комнате, Дана огляделась и засмеялась, как школьница, увидев табурет вишневого дерева возле высокой кровати. Его поставили, чтобы было удобнее забираться на постель. Чудно, мелькнуло у нее в голове, и вдруг она ощутила, как повеяло духом старых времен, времен Гражданской войны. Комната была теплая, убранная с явно женской тщательностью.

Когда она позвонила сюда, желая заказать место в гостинице, хозяйка сказала, что у нее есть пять комнат с ванной и каждая хороша по-своему. Дана выбрала сиреневую, с верандой.

Ей всегда хотелось завтракать в постели, но никогда не получалось. Зачем селиться в мотеле на эти несколько недель в Шарлотсвилле, когда можно выбрать более уютную и приятную атмосферу.

Может быть, сказалась инстинктивная тяга к домашнему уюту, которого у нее по-настоящему никогда не было. Она вспомнила про свой арендованный дом в Ричмонде и улыбнулась, почувствовав сожаление. Она очень не любила уезжать из него. Дана много потрудилась, чтобы сделать дом теплым и удобным, ей нравилось, как солнечный свет сквозь жалюзи льется внутрь, на комнатные растения, на уютную мебель с яркой обивкой, на разные памятные вещицы, привезенные из журналистских командировок.

И подумать только – ей придется оставить этот дом, друзей, все, если она переедет в Вашингтон!

Внутри все сжалось от возникшей слабости. Дана опустилась на стул с высокой спинкой. Тревога навалилась на нее с новой силой. А если она не выдержит испытание, назначенное журналом «Ишьюз»? Почему ставки должны быть столь высоки?

Как назло, она вспомнила о подруге, которая тоже отказалась от привычной надежной работы в газете, соблазнившись престижностью «Ю-Эс-Эй тудей».

– Ты можешь в это поверить, Дана? – кричала подруга, когда сообщала ей об этом.

– Положи их на лопатки, Сьюзен! – ответила Дана. – Покажи этим мужикам, что ты тоже можешь щелкать материалы как орешки.

Но у Сьюзен не получилось, она сломалась.

Дана не хотела, чтобы с ней случилось то же. И не случится, поклялась она себе. Она сделает все, чтобы добраться до профессиональных вершин и удержаться там, даже если для этого она должна вернуться в тот район и тот город, который она ненавидела всем сердцем, каждой клеточкой своего тела. Она должна написать статью о человеке, который, как предполагается, станет очередным лауреатом Нобелевской премии.

Желая отделаться от неприятных мыслей, она решила позвонить подруге, Эйприл Мерриветер, с которой дружила все эти годы, несмотря на расстояния. Она не могла дождаться, чтобы сообщить Эйприл о том, что она снова в городе. Более того, она не могла дождаться встречи с ней и по другой причине: она хотела выяснить, не знает ли Эйприл что-нибудь о докторе Янси Грейнджере.

Дома никого не было, и после сигнала автоответчика Дана сказала:

– Эй, угадай, кто приехал? Я тебе перезвоню.

Дане очень хотелось выйти из дома и насладиться красотой дня, но дело прежде всего, одернула она себя. Достав папку, она села, скрестив ноги, и принялась изучать свои записи о Янси Грейнджере.

У нее есть две большие статьи. Одна из «Нового английского медицинского журнала», в ней автор расхваливает сорокадвухлетнего доктора Грейнджера, называет его настоящим бриллиантом в гинекологической хирургии, по праву выдвинутым на соискание Нобелевской премии в области медицины.

Но она хотела выяснить кое-что о самом человеке, о его личной жизни. Собрать всю грязь, если уж быть точной. А журнал расписывал его как святого, способного шагать по воде, «аки по суху».

Дана не верила, она точно знала, что нет на этой земле абсолютно чистых и абсолютно безгрешных людей. Она должна найти его ахиллесову пяту. Она, несомненно, есть у него. Вэйд Лэнгли, старший редактор «Ишьюз», дал ей такое задание. Вдруг ей стало стыдно своих намерений: рыться в грязном белье не совсем приличное занятие. Но ее работа в том и заключается, чтобы показать рядом плохое и хорошее, одернула она себя.

Вообще-то совсем не похоже на нее – копаться в себе. Ей дали четкое задание, и она никогда прежде не пускалась в размышления, просто выполняла, и все. Дана сравнивала себя с хищной птицей, которая с высоты полета выслеживает очередную жертву. Ради хорошего материала она не остановится ни перед чем.

В ее деловой сфере все обстоит точно так же, как и в любой другой: кто кого.

Чувствуя, что глаза начинают уставать, Дана достала из сумки очки для чтения и надела. Журнал «Тайм» тоже опубликовал статью о Янси Грейнджере. Здесь было кое-что о его личной жизни. Он окончил Виргинский университет, затем получил медицинскую степень.

После этого он стал заниматься исследованиями, вернулся в родной город Шарлотсвилл, начал практиковать и преподавать, используя результаты исследований. Вскоре после этого была открыта клиника, где лечили женщин от бесплодия. В статье подчеркивалось, что доктор Грейнджер делит свое время между практикой и преподаванием. Теперь, судя по всему, он поставил своей целью построить больницу в дополнение к существующей клинике.

В статье говорилось, что Янси Грейнджер происходит из старинного виргинского рода, но его головокружительный взлет к высотам науки объясняется не магией уважаемого имени, а собственным упорным трудом доктора.

– Ну конечно, – пробормотала Дана с усмешкой.

Да, трудно поверить. Аристократ всегда аристократ – неписаное правило высшего света Виргинии. Люди с подобными именами никогда не знали, что такое неудача, они легко открывали ту дверь, которая наглухо была закрыта для других, таких, как она сама. Грейнджер – одно из этих славных имен.

Прежде чем закрыть журнал, она изучила цветную фотографию доктора. Без сомнения, он красив; совершенно невероятные синие глаза, смотреть в них было даже страшновато – из-за насыщенности цвета. Он казался мужчиной, который не только все делает со страстью, но упивается своим наглым высокомерием. Непонятно почему Дану вдруг охватило волнение.

Ну что ж, прекрасно, теперь у нее есть некоторое представление о герое статьи. Она всегда стремилась побольше узнать о тех людях, с кем придется иметь дело, иметь представление об их внешности и некоторых особенностях характера еще до личного знакомства.

– Готовы вы к этому или нет, доктор Янси Грейнджер, но я уже здесь. Я приехала. И теперь ваша жизнь изменится.

А сейчас она поедет в город, ей надо поскорее познакомиться с ним, нельзя провести остаток дня впустую.

Семнадцать – неужели столько лет она не была в Шарлотсвилле? Теперь, когда она вернулась, ей показалось, что она никогда и не уезжала отсюда. Да, что-то изменилось. Город по-прежнему красив. Но он разросся. Сейчас в нем живет больше пятидесяти тысяч человек. Это был уже не тот город, который она знала.

Виргинский университет – главная достопримечательность Шарлотсвилла и главный работодатель. Но туристов не меньше привлекают и домик Томаса Джефферсона, и винодельческие фермы, благодаря которым Шарлотсвилл обрел титул «Винная столица Виргинии». Есть и еще одна приманка – горы Голубого хребта.

К юго-западу отсюда есть крошечный город Батесвилл, где она родилась и выросла. Интересно, а он стал больше? Может, имеет смысл завернуть туда? Нет-нет, она еще не готова. Во всяком случае, пока. Хватит того, что она снова в Шарлотсвилле.

Через десять минут Дана остановилась заправиться на бензоколонке. Надо было подождать, чтобы расплатиться. Сама не зная почему, она прислушалась к голосам за спиной и незаметно оглянулась.

За столиком сидели двое мужчин, пили кофе и курили: один сигарету, другой сигару. Она отвернулась и затаила дыхание. Но молоденькая кассирша была так поглощена жевательной резинкой и нескончаемой болтовней с постоянным клиентом, что Дана почувствовала раздражение.

Между тем она расслышала, как один мужчина сказал другому:

– Мало того что моя жена не верит, будто Грейнджер может ошибиться, он сам, я думаю, такого же мнения о себе.

Дана навострила уши и, несмотря на неприятный запах, разрешила себе вдохнуть полной грудью и слушать дальше.

– Черт, скажи ей, чтобы держалась от него подальше.

– Хотел бы, – ответил мужчина мрачным тоном, – но ее просто раздирает от желания родить еще одного.

Мужчина захихикал, потом энергично почесал в затылке.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве это не твоя работа?

Собеседник впился в него взглядом.

– Не будь такой задницей. Я здесь ни при чем, это все Лиз. Чертов доктор заставляет ее измерять температуру, делать то, делать это.

– Может, вам лучше усыновить кого-нибудь?

– Я не хочу чужого ребенка.

– Тогда терпи, Кен, терпи, мужик. Может, хороший доктор Грейнджер сотворит чудо в конце концов.

Взгляд Кена посветлел, и он фыркнул.

– Терпеть не могу высокомерных типов. Как говорят, слишком уж он старается вытряхнуть побольше денег на больницу, в которой сам хочет работать. И знаешь, болтают, что он очень охоч до женщин.

Фред хихикнул.

– Мне кажется, тебе лучше как следует поговорить со своей женой.

– Да, наверно, – согласился Кен. – Только…

– Мэм?

Дана обернулась и посмотрела на девушку за стойкой, которая была вся в нетерпении. Неудивительно, подумала Дана, выстроилась целая очередь, за ней стояли еще двое.

– Простите, – пробормотала Дана, протягивая кредитную карточку, чем еще сильнее разозлила кассиршу. Она сунула карточку в кассовый аппарат, что-то бормоча себе под нос.

Вернувшись в машину, Дана достала блокнот и записала подслушанный разговор. Очевидно, не все в городе относились к известному доктору как к божеству.

Дана проехала по городу, поражаясь переменам и узнавая черты прошлого. Она была уверена, что магазин одежды, в котором ее мать любила покупать себе вещи, не сохранился, но все же она свернула на ту улицу.

Магазин не только оказался на том же месте, где и раньше, но ничуть и не изменился, он остался таким же, как много лет назад, когда ее мать исступленно перебирала платья, желая купить обновку на вечеринку.

Дане было тогда лет десять, но ту сцену она не забудет никогда. По одной причине.

Дана остановила свою «хонду» и вгляделась в витрину. Красивые вещи. Да, на самом деле красивые, но ей никогда не покупали и таких.

Она помнила, как мать примеряла вещь за вещью, а она, девочка, одетая в старенькое платье, из которого давно выросла, стояла и смотрела. На ногах у нее были теннисные туфли, проносившиеся до дыр.

– Миссис Бивенс, не хотите ли посмотреть что-нибудь для вашей дочери? – спросила продавщица. – Мы…

– Занимайтесь своим делом, леди! – Слова Клэр Бивенс прозвучали словно удар хлыста.

Продавщица побагровела как свекла, а Дана опустила голову, желая провалиться сквозь землю.

Потом, в машине, мать вдруг схватила ее за волосы и больно дернула.

– Что ты ей сказала, дрянь?

– Ничего, мама, – прошептала Дана, из ее глаз покатились слезы.

– Никогда больше не смей ставить меня в неловкое положение! Ты меня слышишь?

– Мама, мне больно! – закричала Дана.

Мать дернула еще сильнее.

– Ничего, это еще не больно. Я тебе еще устрою, ты узнаешь, что такое больно. Обещаю.

Клэр Бивенс исполнила свое обещание, той же ночью…

Дана наконец поборола себя и выбросила из головы неприятные воспоминания. Она продолжала сидеть в машине, совершенно опустошенная, не в силах открыть дверцу и выйти. Эта боль, спрятанная глубоко внутри ее, жила все эти годы скрытая от всех, а теперь внезапно попала под яркий безжалостный свет дня.

Беги! Вернись в Ричмонд, к своей старой работе, в свой журнал «Олд доминион»! Не оставайся здесь. Не надо.

Но она осталась. У нее две недели отпуска, и она собиралась использовать их на полную катушку.

Кроме того, Дана гордилась собой, очень ответственной, надежной журналисткой. Она дала согласие сделать материал. А Дана Бивенс всегда была одержима мыслью никогда и никого не подводить, особенно себя. И она не собиралась становиться другой.

Да, она ненавидела этот город и воспоминания, с ним связанные, но она не позволит себе пожалеть о том, что вернулась.

Однако, направляя машину к гостинице, Дана почувствовала комок в горле, а на глаза навернулись слезы. Все будет в порядке, поклялась она себе. Она распакует вещи, встанет под душ, а потом пойдет пообедает.

Завтра она возьмется за дело.