"Бессмертная и безработная" - читать интересную книгу автора (Дэвидсон Мэри Дженис)

Глава 8

Джессика сделала то, что обещала. Я еще не успела распаковать веши, когда начала встречать людей, которые входили и выходили из дома, или Центрального вампириума, как любил называть его Марк. У нас было по крайней мере три служанки и два садовника; Джессика наняла их в «Ноге», принадлежащей ей не приносящей дохода организации по трудоустройству, так что все были довольны.

Холодильник регулярно заполнялся поп-корном, ледяным чаем, сливками, овощами и закусками к ужину. Но помощники были настолько осторожны, что я их почти не видела. И если им и казалось странным, что я весь день сплю, а ночью ухожу из дома, никто ничего не сказал мне в лицо.

Меня до смешного угнетала необходимость возиться с привезенными вещами. Мы так спешили убраться из Термитвилля, что я побросала все свое барахло в коробки почти не глядя. Но когда позже я стала их разбирать, то была вынуждена осмотреть тот хлам, который скопился за много лет.

Одежда, обувь и косметика не представляли большой проблемы, хотя сейчас я была так бледна, что носила главным образом грим. Но книги – другое дело.

В моей комнате имелись огромные встроенные книжные шкафы, и, разбирая коробки и откладывая в сторону книги, я поняла, что пропасть между моей старой жизнью и новой сделалась огромной, хотя я сама ее раньше не замечала. В это сумасшедшее лето у меня даже не было времени, чтобы перечитать хотя бы одну из моих любимых книг. И теперь уже никогда не будет.

Говоря о любимых книгах, я, конечно, имею в виду серию «Маленький дом», все работы Пэта Конроя, эротику Эммы Холли и коллекцию моих кулинарных рецептов – теперь они были мне бесполезны. Хуже, чем бесполезны... от них меня начинало тошнить.

Я любила «Пляжную музыку» и «Принца приливов и отливов», потому что Пэт Конрой умел писать не просто гениально; у него была душа гурмана. Он даже томатный сандвич мог описать так, что это вызывало оргазм. Но дни, когда я ела томатные сандвичи, давно прошли.

Сколько раз я убегала с книгой в свою комнату, чтобы не встречаться с мачехой. Сколько раз покупала сборники кулинарных рецептов, потому что от чудесных цветных иллюстраций у меня буквально текли слюнки. Но теперь с этим покончено. Том, Люк, Саванна, Данте, Марк, Уилл и Великий Сантини – все они потеряны для меня. Не говоря уж о «Большой американской кулинарной книге», «Босоногих вечерах Контессы» и всех романов Сьюзан Бранч.

Я отложила их в сторону обложкой вниз, чтобы не видеть заглавий. Обычно я бывала слишком занята, чтобы переживать по поводу своей смерти, но сегодня дело обстояло иначе.

Впервые я увидела малышку, когда пылесосила изнутри свой двухсотлетний стенной шкаф, пахнущий старым деревом и мертвой молью. Слава Богу, мне не нужно было дышать.

С саквояжем в руке я выползла на коленях наружу и едва не столкнулась с ней головами. Она свернулась клубочком в кресле возле камина – одном из четырнадцати. Я имею в виду камины, а не кресла. Сколько в зоне было кресел, я понятия не имела. Она наблюдала за мной, и я так вздрогнула от неожиданности, что чуть не выронила пылесос.

– Ах! – вскричала я. – Я не слышала, как ты вошла.

– Моя мама говорит, что я очень тихая, – ответила она.

– Ты и представить себе не можешь, какая это тяжелая работа – подсматривать за мной. Хотя сейчас этим занимаются, кажется, все, кому не лень, – пробормотала я. – Значит, твои родители здесь работают?

– Моя мама раньше работала.

– Раньше? В таком случае, что...

– Мне нравятся ваши волосы.

– Спасибо. – Я провела рукой по своим светлым прядям и постаралась не возгордиться. Даже после смерти я все-таки сохранила их. – Мне твои волосы тоже нравятся.

Она казалась самым привлекательным существом, которое я когда-либо видела. У нее было личико голубки, с большими синими глазами и брызгами веснушек на носу. Ее светлые кудрявые волосы стягивал бант под цвет глаз, а на ногах красовались полосатые брючки, завернутые до колен, браслеты на щиколотках и туфли с цветными застежками.

Я придвинулась ближе, чтобы получше разглядеть ее обувь.

– Разве тебе не скучно слоняться по большому дому? – спросила я. – Где твоя мама?

– Сейчас здесь хорошо, – ответила она, слегка задумавшись над моим вопросом. – Я люблю, когда здесь живут люди.

– Ну, тогда тебе точно здесь понравится. Моя подруга Джессика наняла целую армию прислуги. Скажи, солнышко, откуда у тебя такие туфли?

– Мне их купила мама.

– Где?

– В обувном магазине. Надо же.

– Они просто прелесть, – искренне призналась я. – Меня зовут Бетси.

– А меня Мари. Спасибо за то, что вы со мной разговариваете.

– Эй, я здесь просто живу, я не богатая зазнайка, к которым ты, возможно, привыкла. Э... ты не знаешь, как отсюда пройти на кухню?

Мари усмехнулась, обнажив передние зубы с зазором между ними.

– Конечно. Я знаю все короткие пути. Между кухней и второй столовой есть потайная пещера!

– Второй столовой? Нет, ничего. Продолжай, Мари. Мне надо выпить чаю, прежде чем я сделаю что-нибудь, о чем кто-нибудь пожалеет.

Я собиралась взять ее за руку, как вдруг раздались тяжелые шаги и в комнату ворвалась Джессика. Размахивая телефоном.

– Ты должна ехать в «Маркетт» – Тина попала в беду, – выдохнула она, падая на мою неубранную постель. – Черт побери! Здесь, наверное, тысяча ступенек.

– Тебе ли жаловаться на то, какой это большой дом! Что ты говоришь? Тина в беде?

– Синклер на телефоне... – Она протянула его мне. Я схватила трубку.

– Берегись, если ты обманываешь меня, – прорычала я в нее.

– Приезжай немедленно.

Я бросилась бежать.

Я с трудом сдержала крик, а затем и тошноту, когда увидела, что они сделали с Тиной. К счастью, я уже дважды становилась свидетелем страшных сцен, а ребенком – безобразного бракоразводного процесса моих родителей, так что опыт по умению владеть собой у меня был большой.

– Это что, очередная попытка привлечь к себе внимание? – спросила я с деланным упреком. Тина попыталась улыбнуться, и я с облегчением подумала, что она скоро придет в себя. Половина ее лица была изодрана в клочья. И половина тела. Она апатично плавала в ванне, полной воды, окрашенной в розовый цвет.

Не спрашивайте меня почему, но когда вы погружаете больных вампиров в воду и добавляете в нее соду, им становится лучше. Поразительно! Обычную соду, способную поднимать тесто и удалять запах из холодильников. Мне это было непонятно, но я не собиралась сейчас расспрашивать бессмертных про законы физики.

– Господи Иисусе... Кто это сделал? Ты в... нет, конечно, ты не в порядке, но тебе больно?

– Да.

– Что случилось?

– То, что плохие люди убивают вампиров, – ответила она.

Эти слова сильно задели меня.

– Черт возьми, Тина, я не думала, что они станут охотиться за добрыми вампирами. – Пока я размахивала руками и начинала впадать в истерику, вошел Синклер своей обычной походкой привидения и схватил меня за запястье.

Я успела произнести: «Что...» – прежде чем он надрезал мою ладонь ножом, который я с опозданием увидела у него.

– О-о-о! – вскрикнула я, пытаясь освободиться. Все произошло так быстро, и нож был таким острым, что я почти ничего не почувствовала. Хорошо еще, что Синклер не укусил меня.

Тина отвернулась и нырнула.

– Прекрати! – прикрикнула я, склоняясь над ванной и осторожно вытаскивая из воды ее голову. Мокрую руку я вытерла о джинсы.

– Перестаньте зря терять время, – вмешался Синклер, обычно сохранявший каменное лицо, но теперь глядевший на меня с откровенной злостью. Я знала, что он обожает Тину. Их связывали узы, которые я уважала, хотя и не понимала, и считала крайне странными. – Пусть она поест. Сейчас же.

– Нет, – пробулькалаТина, снова погружаясь на дно.

– А ну сядь, чтобы мы могли вытащить тебя, – приказала я.

На воде появились пузыри, но Тина не шелохнулась.

– Это твоя вина, – холодно сказал Синклер. Только сейчас я заметила, что на нем не было ничего, кроме вишневых боксерских трусов. – Теперь сама исправляй.

– Моя вина? Не сваливай все на меня. Я приехала сразу же, как только ты попросил. Хотя нельзя сказать, чтобы ты просил.

Его рука легла на мое плечо с такой силой, что оно онемело.

– Прекрати! Мне больно.

– Мне плевать, – сказал он неумолимо. Я ударила ногой по ванне.

– Тина, вылезай!

Угрюмое сопение.

– Это говорит королева! – Я с трудом удержалась от смеха. Может быть, королева туфель? – А ну сядь, слышишь?

– Не проси, – прошипел Синклер мне в ухо. – Приказывай!

– Я не хочу вылезать, – захныкала она. – Мне придется снова пить кровь, а вы считаете это варварством.

– Не будь ребенком, – сказала я, хотя она была на сто процентов права. – У тебя есть выбор? Ты хочешь жить в ванне как бессмертное анатомическое пособие? Служанки получат шок.

Ее ноздри расширились, и я поняла, что все время, пока я спорила с ней, по моим пальцам струилась кровь. Я повернулась, положила ладони на скалоподобную грудь Синклера и давила, била и пихала его до тех пор, пока наконец не вытолкала в коридор и не захлопнула дверь прямо перед его носом.

– Ну не выношу я этого подонка, – вздохнула я, закатывая рукав.

– Лгунья, – ухмыльнулась Тина.

– Ты не могла бы не улыбаться, пока твое лицо не придет в норму?

– О, ваше величество, – она вздохнула, когда я опустилась на колени перед ванной, – простите за то, что причиняю вам столько беспокойства.

– Не валяй дурака. Я просто рада, что ты осталась жива, вот и все.

Она сжала мою руку и, стряхнув кровь с пальцев, принялась сосать мое запястье, пока на нем не осталось и следов от ножа. На это не ушло много времени. Я всегда поражалась тому, как на вампирах все быстро заживает. Обычно требовалось не больше нескольких минут.

– Итак, – спросила я бодрым голосом, – у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

– После сегодняшней прогулки, чуть не стоившей мне жизни, я бы хотела расслабиться, отмыв ванну.

– Я бы тебе помогла, но не могу. У меня девятнадцать собственных ванн, о которых мне надо заботиться.