"Объединяй и завоевывай" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава 11

Забавный случай приключился с Алирио Антонио Аркилой, когда он решил податься в революционеры.

Впрочем, происшествие это скорее трагическое, чем забавное. И к тому же неизбежное. Своего рода улыбка фортуны. Или Божья воля. Антонио, правда, в богов не верил – ни в христианских, ни в мексиканских, ни в любых других.

Он молился на Маркса, Ленина и других белокожих европейцев, чья экономическая философия вцепилась в горло двадцатому веку.

Алирио Антонио Аркила был коммунистом, то есть духовным братом Че Гевары, Фиделя и Мао. Он собирался и впредь следовать их заветам.

Но тут настала эра Горбачева. Пала Берлинская стена. Беда да и только, но и это еще не все. Восточный блок распался. Могучий Советский Союз дал трещину и превратился в довольно-таки жалкое Содружество Независимых Государств.

Как раз в тот момент, когда после десятилетних усилий на ниве коммунистической пропаганды в джунглях Лакандона Алирио готовился собрать обильный урожай в виде нового поколения стойких товарищей, международное коммунистическое движение приказало долго жить. По большому счету коммунизм как таковой вообще закончил свое существование. Демократия нетрепетной рукой взялась наконец за Москву. Даже несгибаемые серые мандарины Пекина с восторгом встречали новые капиталистические традиции, хотя еще совсем недавно с воодушевлением вздымали красный цитатник Мао.

Те, кто вчера до хрипоты болтал о социализме, принялись с воодушевлением обсуждать проблемы спонсорства и фондов. Гавана превратилась в бездонную корзину, вроде баскетбольной, и замерла в ожидании очередного мяча, набитого бесплатной гуманитарной помощью. Северная Корея сделалась посмешищем и заповедником мамонтов эпохи «холодной войны». Ханой с вожделением поглядывал на Запад. В Перу пала раздираемая противоречиями маоистская организация «Сверкающий путь», а вместе с ней ушел в небытие известный левый диктаторский режим в сопредельной стране.

Все утрачено. Все жертвы оказались напрасными.

Но Алирио Антонио Аркила, отдавший все силы делу социалистической революции, ничего, кроме революций, делать не умел и другого пути для себя не видел.

Хотя дело революции погибло, он не собирался оставлять профессию революционера. Отец его был угнетателем, а Алирио Антонио считал, что лучше затеять бессмысленное выступление, нежели превратиться в такого вот эксплуататора, который сколотил состояние на крови неграмотных крестьян.

В течение нескольких месяцев Антонио бродил в джунглях, раздумывая над тем, что же теперь делать. Вот если бы у него появилась достойная цель...

Впрочем, ему удалось убедить крестьян майя, что их первейшей задачей является освобождение самих себя от эксплуатации. На самом же деле Антонио намеревался освободить их только для того, чтобы потом поднести на блюдечке с голубой каемочкой новым коммунистическим правителям Мексики, одним из которых, без сомнения, станет он, Алирио Антонио Аркила.

А потом наступила эпоха союза государств. Он отлично понимал, что таит в себе договор о беспошлинной торговле стран Латинской Америки с североамериканским соседом. Прежде всего договором обусловливалась свобода предпринимательства, что являлось эквивалентом капитализма и эксплуатации.

Зло, таким образом, было обнаружено. Оставалось натравить на него индейцев майя.

– Недавно я узнал о заговоре, называемом Союзом американских государств, – как бы невзначай сообщил он индейцам. – Думаю, теперь вас будут давить пуще прежнего.

Они посмотрели на него печальными агатовыми глазами. Это были истинные глаза Мексики – вечно противоречившей себе и конфликтующей с собой души.

– На месте ваших кукурузных и бобовых делянок североамериканцы устроят фермы, пригонят свои сельскохозяйственные машины, и вы не сможете за ними угнаться. Это – предательство. Причем из самых худших! И мы должны бороться с предателями!

Майя слушали мудреные слова и тупо кивали в такт восклицаниям. Майя были молчаливым народом. Болтовня – напрасная трата драгоценного кислорода. В городах, к примеру, люди говорили больше, дышали чаще и портили воздух выхлопными газами автомобилей – это тоже неправильно.

Кроме того, за те годы, что Антонио провел среди индейцев, те уже привыкли считать своего светлокожего и зеленоглазого патрона воплощением бога Кукулькана. В соответствии с легендой Великий змей Кукулькан, явившийся во время оно из-за большой соленой воды, чтобы стать богом и покровителем майя, имел внешность белого человека. Означенный Кукулькан научил их читать и писать, поведал об искусстве земледелия и научил множеству других полезных вещей, после чего исчез, пообещав, правда, вернуться, когда у майя возникнет в нем особая нужда.

Большинство грубых и необразованных майя нисколько не сомневалось в том, что их благодетель и есть тот самый Великий змей Кукулькан во плоти и крови. Они верили, что он к ним вернулся, как и обещал в свое время.

Разубедить их Антонио не пытался. В конце концов, раз вера индейцев сыграла на руку Кортесу, когда тот явился на Юкатан и ацтеки приняли его за воплощение Великого змея Кецалькоатля, по сути, ни в чем не отличавшегося от Кукулькана, то отчего бы этой самой вере не помочь делу прогресса и социализма?

Кортес и в самом деле принес с собой дары – но особого рода. Прежде всего его прибытие ознаменовало начало эры испанского владычества, а затем он превратил ацтеков в рабов. К тому времени империя майя уже лежала в руинах, а те из них, кто успел убежать от ацтеков, прятались в джунглях и вели жизнь примитивных землевладельцев.

Таким образом, для майя Кортес не был воплощением Кукулькана – эквивалента ацтекского Кецалькоатля. Таким воплощением для них сделался Антонио. На него молились, как на божество, и слово его почиталось законом.

По призыву Алирио Антонио Аркила майя взялись за оружие, чтобы отразить экспансию Союза американских государств.

Они раскопали свои «узи» и АК:47, которые в изобилии хранились в укромных уголках джунглей, очистили их от грязи и ржавчины и приступили к тренировкам.

Для решающих действий майя избрали день 2-ИК, поскольку в европейском летосчислении он соответствовал первому января 1994 года.

– Если Союз предпримет наступление, мы ударим в день 2-ИК, – сообщил индейцам Антонио.

Майя выслушали его молча. К чему слова, когда Кукулькан уже все решил? После назначенной даты проклятому демону Союза не жить – пусть даже он станет обороняться когтями, клювом и бить крыльями.

В тот день Антонио впервые отказался повязывать голову банданой пролетарского красного цвета, поскольку в горах царил жуткий холод.

– Наденьте вот это, чтобы спастись от холода и не бросаться в глаза федералистам, – сказал он и продемонстрировал лыжную шапочку-маску с отверстиями для глаз и рта: отказывать себе в единственной роскоши – раскуривать трубку с коротким мундштуком – предводитель не собирался. – С сегодняшнего дня вы будете называться «хуаресистас» – последователи Хуареса – первого правителя Мексиканской республики, в чьих жилах текла индейская кровь. Мы станем сражаться за правое дело с его именем на устах. Кроме того, меня теперь зовите подкоманданте Верапас, поскольку моим устремлением является установление справедливого мира во всей Мексике. Нашего мира. Всякая попытка воспротивиться этому со стороны иной организации или группировки будет воспринята как неправомочная.

Майя выслушали его со свойственным им пассивным фанатизмом. Жили они недолго и несчастливо и умирали в общем-то рано. Конечно, они не станут напрашиваться на смерть, но и бежать не собираются, увидев перед собой воплощение костлявого Юм-Симила, бога смерти.

В первый же день повстанцы захватили шесть городов. На второй день, 3-АКВАЛ, федеральные войска отогнали их в джунгли. Было много убитых и раненых. Погиб подкоманданте Луц. И подкоманданте Луна. Оставшиеся в живых устремились домой, в спасительные горы.

– Мы потерпели неудачу, бог наш Кукулькан, – с горечью говорили индейцы, обращаясь к Антонио на третий день под названием 4-КАН.

– Я не бог ваш, а подкоманданте. Обыкновенный человек, криолло – креол. Вы, майя, настоящие боги здешних джунглей!

Увы, майя выглядели, скорее, как побитые боги.

Первая попытка успеха не принесла. Но коль скоро Антонио был согласен на все – лишь бы не трудиться на кофейной плантации отца, он разработал новый план действий.

Этот план воплотился в жизнь, когда в городишко майя Бока-Зоц понаехали журналистас. Дело освобождения майя с треском провалилось, поэтому подкоманданте Верапас дал согласие на встречу с представителями прессы. Возможно, ему удастся выторговать у них гарантии на переезд в Гватемалу в обмен на несколько пустячных интервью.

В назначенный час он вышел из джунглей на поляну, по-прежнему скрывая лицо под черной лыжной маской. Из дырки для рта победно торчала короткая трубка – уступка безобидному проявлению буржуазной роскоши. Его окружало пять хуаресистас – все с банданами на головах. Пальцы они держали на спусковых крючках автоматов, а их темные миндалевидные глаза настороженно поблескивали. На Антонио градом посыпались вопросы.

– Скажите, вы – коммуниста?

– Никогда.

– Вы индеец?

– Обратите внимание на цвет моих глаз. Конечно, нет.

– Тогда зачем вы готовите революцию?

Антонио заколебался. Он так давно занимался борьбой за дело рабочего класса, что многочисленные лозунги просились на язык сами собой. Но в современном мире они уже не имели былого значения, и Алирио Антонио сглотнул лозунги вместе со слюной.

– Я сражаюсь, – произнес он, глубоко затянувшись, – потому что моя борьба является продолжением той, которую моя семья ведет вот уже несколько поколений.

Репортеры нахмурились. Все прекрасно понимали, что значит революция, беспорядки и забастовки, но такое!..

Впрочем, Антонио выпалил фразу только для того, чтобы замести следы, которые могли привести к семейству Аркила. Журналистас, однако, не вполне удовлетворились его объяснениями.

– Вы не расскажите о своей борьбе подробнее? – спросил один из них.

– Я не первый подкоманданте в семье. Отец был подкоманданте Верапасом еще до моего рождения. И дедушку его отца тоже звали Верапасом. Цепочка эта уходит в глубь веков – даже я не знаю, насколько она тянется. Мы подняли на щит дело справедливости и посвятили ему свои жизни. Подкоманданте Верапас выступает против угнетателей во имя всех обиженных и угнетенных.

– А вы и правда не кольчуниста?

– По-моему, я уже отверг подобное предположение. Я – Верапас нового поколения. Когда я паду в сражении – все мои предки так или иначе в конце концов становились жертвами врагов, – сын подхватит мой автомат и наденет мою маску, став следующим подкоманданте Верапасом. Таким образом, убить меня невозможно, и я никогда не умру.

После этих слов репортеры защелкали фотовспышками. Хуаресистас едва не пристрелили неосторожных журналистов, хорошо, Антонио вовремя их остановил.

Затем зажужжали видеокамеры, торопясь запечатлеть опоясанного патронташами романтического героя, который так смахивал на мексиканских революционеров прошлого.

Когда пресс-конференция закончилась, Антонио ушел в джунгли и торжественно сжег на костре черную лыжную маску. Он прекрасно знал: стоит ему показаться в ней хотя бы еще раз, его ждет верная смерть. После репортажа о его знаменитой лыжной шапочке узнала вся страна.

Дальше – больше. Антонио в маске показали телекомпании всего мира. Маска, короткая трубка и зеленые глаза как образ подкоманданте украсили обложки журналов от Мехико до Сингапура.

Он получил свидетельства своей популярности, когда все большее и большее число репортеров возмечтало о встрече с ним. Сначала он их всех отверг. Революция постепенно съеживалась, как шагреневая кожа. Чьяпас огородили кордонами войск, все пути для отхода были перекрыты. Власти предприняли все возможное, чтобы креолу с зелеными глазами не удалось ускользнуть. И кроме того, Антонио остался без своей спасительной маски.

Тем не менее просьбы о встрече поступали в самое сердце джунглей. Крестьяне и фермеры, сторонники Антонио, бродили по его лагерю, размахивая журналами с разноцветными изображениями своего кумира.

– В Мехико тебя считают настоящим героем! – твердили они.

– С чего вы взяли?

– Вот тут написано, что женщины тебя обожают. Говорят, что уже продаются игрушки точь-в-точь ты. Народ с гордостью носит лыжные маски. Курение трубки распространяется повсеместно.

– Невероятно! – только и сказал Антонио, перелистывая журнал.

И тем не менее...

Нелепицы с романтическим душком, ставшие по его милости достоянием прессы, были восприняты как непреложные истины. Он превратился из неудачливого революционера в культового героя современной Мексики. Его популярность равнялась популярности и славе Сапаты и Франсиско Вильи.

– Ну, что мы скажем всем этим журналистас? – осведомился его правая рука, герильеро по имени Кикс.

– Скажи им, – бросил Алирио Антонио Аркила, он же бог Кукулькан, он же подкоманданте Верапас, – что в обмен на дюжину черных лыжных шапочек с масками я готов провести еще одну пресс-конференцию.

Маски доставили удивительно быстро. Антонио взял одну из них, прорезал ножом круглую дырку для рта, а остальные раздал своим компаньерос.

– С сегодняшнего дня все вы станете подкоманданте Верапасами, – заявил он.

И его офицеры-майя преисполнились гордости от ощущения собственной значимости, не понимая того, что, надевая маски, чрезвычайно увеличили свои шансы получить пулю в лоб.

Со временем пресс-конференции сделались ежемесячными. Стали поступать и деньги. Появилось оружие и всякого рода припасы. Революция, которая было провалилась и которую средства массовой информации окрестили «последней судорожной попыткой коммунистов возродить проигранное дело», именовалась теперь революцией нового типа, или «движением двадцать первого века».

Печатались научные статьи и диссертации, анализировавшие феномен «спонтанной революции», не имеющие под собой ни социальной, ни политической мотивации. Газета «Нью-Йорк таймс» назвала движение хуаресистас «первой постмодернистской революцией».

И никто даже не подозревал, что истинный лидер повстанцев, который продолжал воевать и проливать кровь «индиос» ради упрочения собственной славы, временами испытывал отчаянное желание вернуться под отчий кров и, расплакавшись, признаться своему некогда столь презираемому отцу, что старик, осуждая его поступки и образ мыслей, был тысячу раз прав.

Но пока что удача сопутствовала Верапасу. Малейшие его успехи на поле брани пресса представляла как славные победы. Даже отстранение от власти президента Мексики приписали инсургентам. Когда же убили его последователя, который позволил себе неоднозначное заявление по поводу нового движения, это только добавило легитимности делу Верапаса. Появление же нового, более либерального лидера нации рассматривалось уже как полная победа хуаресистас.

Малейшие послабления гражданам страны со стороны нового правительства трактовались как результат усилий кучки пистолерос из племени майя, возглавляемых безработным сыном кофейного плантатора. И хотя на поле брани особенных успехов им достичь не удалось, уже тот факт, что подкоманданте Верапас продолжал борьбу, счастливо избегая ловушек и пуль наемников, способствовал упрочению популярности команданте.

В конце концов федеральное правительство предложило начать мирные переговоры. Разумеется, политического признания подкоманданте не обещали, но, подписав акт об одностороннем – для начала – прекращении огня, власти тем самым признали, что Верапас сделался величиной, пули против которой бессильны.

Более того, в смерти он оказался бы еще более грозным противником. Итак, власти пообещали оставить его в покое, если он не станет замахиваться на центральные области страны и угрожать Мехико.

Но Антонио не затем провел десять долгих лет в джунглях и жрал грязные лепешки тортильяс, запивая их затхлой водой из болота. Наплевав на предложения о мире, он возобновил словесную войну и всякого рода выступления в прессе.

Когда же он принудил уйти в отставку губернатора провинции Чьяпас и заменил его своим ставленником, в голове его зародилась мысль, что он, вероятно, никогда не завоюет Мехико, но вполне может добиться политического контроля над Чьяпасом. А если повезет, то и распространит свое влияние за его пределами.

Великое землетрясение в Мехико трансформировало эту достаточно призрачную возможность в историческую неизбежность.

В конце концов, он уже давно не Алирио Антонио Аркила и вовсе даже не подкоманданте Верапас. Он бог Кукулькан – вот он теперь кто! Воплощение Великого змея, объединившего разноязычные народы Мексики в слепом поклонении герою.

Наиболее же многообещающим оказался получивший повсеместное распространение слух, что высшее политическое руководство страны признало мысль о физическом устранении народного героя неприемлемой.

Таким образом, путь к власти был для Верапаса расчищен.