"Цвет страха" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава 8

Микки Уэйзингер оказался вторым президентом-распорядителем в истории человечества по уровню заработной платы. У него была возможность без малейших затруднений скупать акции компании по пять долларов за штуку и сбагривать их на бирже по рыночному курсу.

И тем не менее он не был счастливым человеком и не мог им стать.

Пока не стал бы самым высокооплачиваемым президентом-распорядителем в истории человечества.

Ибо этот человек, заправлявший компанией, которая заставляла улыбаться всю Америку и большую часть индустриально развитых государств, чувствовал себя так, будто его жизнь представляла собой непрерывную борьбу.

Ему всегда чего-то не хватало. Его не могла удовлетворить никакая победа.

Между тем успех следовал за успехом. В течение восьмидесятых и девяностых компания Сэма Бисли под руководством Микки Уэйзингера ни разу не дала промашки. Дух Бисли завоевывал мир и рассылался в фасованном виде по зарубежным странам.

Все началось с «Токио-Бисли». Каждый знает, что японцы обожают все американское – а что может быть более американским, нежели Монго Маус, лось Маки и гусенок Силли? Японцы буквально упивались ими, но стоило только поступить первым квартальным финансовым отчетам, как Микки Уэйзингер заподозрил неладное.

– Да, дали мы маху. – Он сокрушенно качал головой.

– Наш парк пользуется бешеным успехом, – возражали ему.

– Переборщили с концессиями. Надо было самим построить парк. Мы должны владеть всем, что есть в «Токио-Бисли», от замков на воротах до контрольного пакета акций.

– Но если он лопнет, наши акции можно будет спустить в унитаз, – напоминали ему.

– Бисли непобедим! – кричал Микки, указывая на портрет основателя. Дяди Сэма Бисли, который к этому времени уже лет двадцать как скончался, хотя упорно ходили слухи о том, что он находится в криогенной камере, дожидаясь, пока успехи медицинской науки не позволят восстановить его сердце. – Бисли – это Америка! Мы – это Америка, и в следующий раз мы приберем к рукам все до последней капли!

Так и вышло. Компания прекратила выдачу лицензий, автоматизировала процесс создания мультипликации, утроила выпуск фильмов, завалила планету продукцией Бисли, и, наконец, ее валовой продукт сравнялся с государственным бюджетом малых европейских стран.

Но Микки Уэйзингер был ненасытен.

– Я хочу большего! – бушевал он. – Еще! Еще! Изыщите источники дополнительного дохода. Постройте еще больше заводов по выпуску игрушек. Пусть наше производство выйдет на уровень оборонной промышленности Штатов времен второй мировой войны! И если кто-нибудь осмелится выпустить книжку для раскрашивания, мультфильм или ленту, хотя бы отдаленно напоминающие продукцию Бисли, то этому мерзавцу следует отрезать уши! Нам мало потопить врага в потоке нашего товара, надо сокрушить конкурента еще до того, как он организует собственное производство. Отныне мы будем акулами. Если вы не мчитесь вперед в погоне за свежим красным мясом, это значит, что вы валяетесь на дне, истекая кровью и привлекая врагов, которые вас пожирают.

Сказано – сделано. Компания Бисли продолжала расширяться, запустив щупальца за границу и торжествуя над конкурентами. После безвременной кончины президента Эйдера Дрейка его место занял Микки Уэйзингер.

Когда наступило время завоевывать плацдармы в Европе, Микки лично возглавил переговоры. Он наметил пункт в сельских предместьях Парижа и, едва переговоры подошли к завершению, сделал пируэт и обратился с тем же предложением к правительству Испании.

Стравив два народа, Микки Уэйзингер принялся выколачивать из французов концессии, пока у них при о «Евро-Бисли» не начали течь слюнки.

В борьбе с тяжелейшим кризисом и самой холодной на памяти человечества зимой в Европе «Евро-Бисли» понес значительные убытки, и Микки Уэйзингер решил, что капиталы компании и его личный авторитет лежат мертвым грузом.

– Мы отказываемся от «Евро-Бисли», – заявил он совещанию директоров, собравшихся одним зябким утром в штаб-квартире корпорации в Ванахейме. Калифорния, сопровождая свои слова тяжелым ударом кулака по столу.

– Как же! У нас на руках почти половина акций!

– Мы прекратим платежи и пустим по миру французские банки и правительство.

– И это нереально. Имя Бисли окажется втоптанным в грязь.

– Плевать мне на него! Меня волнует только собственное имя! – рявкнул Микки Уэйзингер, который подобно многим президентам корпораций двадцатого века пекся о своем послужном списке куда больше, нежели об акционерах и возглавляемом им предприятии.

– Но если мы покинем Францию, то можем поплатиться европейским рынком развлечений – его наверняка захватят конкуренты, – заметил Боб Бисли, племянник Сэма и единственный представитель семьи Бисли, оставшийся в совете директоров. – «Лего» уже заняло аванпост в Швейцарии, а «Банан-Берри Студиос» посматривают в сторону Берлина.

– Плевать. Пускай «Лего» забирает себе Европу. Мы сконцентрируем свое внимание на Азии и Южной Америке. В Европе на нас уже показывают пальцем.

– Этого нипочем не случилось бы, если бы мы не отказались от выдачи лицензий, – проворчал кто-то.

– Кто это сказал?

Никто не поднял руку.

– Похоже на голос одного из вице-президентов, – заявил Микки Уэйзингер, обводя комнату подозрительным взглядом. – Ну, кто именно?

Никто не признался.

Поэтому Микки Уэйзингер, не сходя с места, уволил всех вице-президентов.

На следующий день вновь назначенные вице-президенты единогласно высказались за отказ от Европы.

И только Боб Бисли выразил негромкий протест.

Микки Уэйзингер колебался. Спорить с Бобом Бисли не решался никто. Его считали едва ли не носителем драгоценного духа почившего Сэма.

– Я полагаю, этот вопрос следует представить на рассмотрение высшему руководству, – заявил Боб.

– На рассмотрение Дяди Сэма?

– Дяди Сэма.

Уэйзингер вздохнул.

– И как же сие осуществить конкретно? Устроить сеанс столоверчения? Изучать Книгу Судеб? Или, может, мне притушить свет, а вы попытаетесь вызвать его дух?

По мнению Микки Уэйзингера, все эти новомодные увлечения мистикой были сущей чепухой, но здесь, в южной Калифорнии, люди водили своих пуделей к собачьим психиатрам по пятьсот долларов за час и расставляли мебель в согласии с китайским суеверием двухтысячелетней давности.

– Полагаю, нам стоит нанести небольшой визит в Утилдак, – предложил Боб. – Там находится новый пост управления, тот самый, что был выстроен на случай обмена термоядерными ударами.

Микки нахмурился.

– Холодная война кончилась, – заявил он. – Берлинская стена разрушена, а Москва засыпает нас факсами с предложениями организовать у них «Руссо-Бисли», но мы не клюнем на эту приманку. Уж если во Франции такие холодные зимы, то Россия и вовсе сущий айсберг.

– Ай да Микки! – отозвался Боб Бисли своим простонародным говорком. Он положил руку на широкое плечо Уэйзингера и вывел его из зала заседаний.

Они прокатились по монорельсу, проложенному над Бислилендом, прогулялись по парку, и хмурое настроение Микки на мгновение улетучилось. Даже он не мог устоять против очарования Бислиленда, залитого щедрым калифорнийским солнцем. Казалось, все вокруг так и сияют счастьем. Даже работники парка – единственная прослойка американского общества, к представителям которой компания Сэма Бисли относилась с неприкрытым презрением.

Лучезарное настроение не оставляло Микки Уэйзингера до тех пор, пока откуда-то сбоку не выскочил бельчонок Сорвиголова. Взмахнув пушистым хвостом, он ткнул президента в спину холодным дулом автомата «МАК-11».

– Какого черта! – рявкнул Микки.

– Веди себя тихо и иди, куда велят, – произнес Боб Бисли незнакомым голосом, в котором не было и грана почтения.

– Что это? Дворцовый переворот?

– Отнюдь, – ответил Боб, вводя Микки в выстроенную на Бродвее аптеку времен начала века и вталкивая его в открытый лифт.

Они спустились в подземелье, где стояли машины по переработке мусора и компьютеры, управлявшие каруселями и прочими аттракционами. Микки Уэйзингер прошел по коридорам со стенами из нержавеющей стали и оказался у входа в укрепленное крыло Утилдака.

Дверь, украшенная тремя черными перекрывающимися окружностями, символизирующими голову и уши Монго Мауса, скользнула вверх, словно лезвие тупой гильотины, и Микки впихнули внутрь.

За дверью стоял симпатичный пластмассовый Монго в полицейской форме, приветствуя вошедших жестом регулировщика – поднятой рукой в белой перчатке. На стене висел плакат с надписью «Посторонним не входить. Открываем огонь без предупреждения».

– А вам не кажется, что это уж слишком? – спросил Микки Уэйзингер.

– Вряд ли, – ответил Боб. – Ты ведь еще не бывал здесь, верно?

– Нет, – робко отозвался Микки, чувствуя себя бруклинской проституткой, которую подобрали на обочине и сунули в багажник «бьюика».

Президента втолкнули в комнату, где стояла страшная жара, будто в финской бане. По нему тут же пот покатился градом. Это был пост управления. Вдоль стен располагались бесчисленные мониторы, сканирующие самые укромные уголки Бислиленда и даже – как с неудовольствием отметил Микки – его собственный кабинет.

У дальней стены, барабаня по клавишам, сидел какой-то мужчина.

– Дядюшка, мы уже здесь.

– Подождите, черт бы вас побрал! – отозвался он сварливым голосом.

Наконец кресло развернулось, и Микки Уэйзингер с удивлением уставился на человека, чье место в корпорации Бисли он узурпировал.

– Дядя Сэм? – вслух изумился Микки.

– А ты кого ожидал увидеть? Кролика Рэббита?

Это был Дядя Сэм, никаких сомнений. И выглядел он лишь немногим старше, чем в день своих похорон, случившихся десятилетия назад. Усы, правда, поседели, словно покрылись инеем. Один глаз смахивал на стеклянный шарик, второй прикрывала белая повязка с эмблемой корпорации – черным силуэтом.

Монго Мауса. Вместо кисти на правой руке нечто вроде стальной перчатки с шарнирами.

– Минутку! Это же радиоуправляемый робот! – воскликнул Микки.

– Ага, – ответил Дядя Сэм.

Из уст Микки вырвался вздох искреннего облегчения.

– Ух ты! А я уж подумал, что вы... вы... – Микки проглотил застрявший в горле комок, – ...что вы вернулись.

– Так оно и есть.

– Дурацкая шутка!

– Сам дурак.

– Я не позволю роботу разговаривать со мной в таком тоне!

– Я не робот. Слышал, поганый поедатель мацы?

– Молчать! – Микки повернулся к Бобу. – Кто запрограммировал этот антисемитский аппарат?

Аппарат выбрался из кресла и пересек комнату.

Микки Уэйзингер растерянно захлопал ресницами. Он отлично разбирался в технике анимации. Инженеры отдела «Бисли Ramp;D» занимали лидирующее положение в области создания радиоуправляемых марионеток – те способны были так хорошо имитировать движения и голос, что полностью походили на живые существа, – благодаря чему был обеспечен всемирный успех багамскому тематическому парку, где выставлялись фигуры морских пиратов.

Однако научить подобные устройства ходить до сих пор не удавалось.

При виде существа, которое в принципе не могло ходить и тем не менее приближалось к нему широкими шагами, Микки почувствовал, как по спине его под тканью костюма «версаче» стоимостью три тысячи долларов пробежал холодок.

– Эй, кто-нибудь! Выключите эту штуку! – скомандовал он.

– Не получится, – любезным тоном отозвался Боб Бисли.

– Тогда пристрелите!

– Что вы, – откликнулся Боб, – это же мой родной дядя!

И прежде чем Микки успел опомниться, «марионетка», до дрожи напоминающая ему Дядю Сэма, схватила его мягкую мясистую ладонь и стиснула с силой гидравлического пресса.

Сквозь звук собственного вопля Микки услышал ворчливый голос Сэма Бисли:

– Надеюсь, ты рад, что я вернулся в строй, мой мальчик?

– Да-аа! – взвыл Микки Уэйзингер, и в тот же миг у него перед глазами поплыли красные круги, после чего помещение погрузилось в кромешную тьму.

Микки очнулся лежащим на спине и с ужасом уставился в страшные глаза Дяди Сэма.

– Ну, умник, говорят, ты заправлял делами в мое отсутствие?

– Это правда.

– Когда ко мне приходил человек, чтобы устроиться на работу, я прямо и откровенно заявлял ему следующее: «Твоя задача – способствовать процветанию доброго имени Сэма Бисли, и если ты умеришь свой гонор и будешь вкалывать на совесть, мы поладим. А нет, так сразу же выметайся из моего кабинета ко всем чертям!»

– Я говорил своим работникам то же самое, только мягче.

– Ты распоряжался компанией словно личной собственностью! – загремел Дядя Сэм.

– Но...

– Но это не твоя, а моя собственность! Кто дал тебе право разорять мою компанию?

– Она успешно расширяется.

– Ты построил тематический парк в стране с холодным климатом и начертал на воротах мое имя. Мы потеряли там кучу долларов!

– В последнее время дела «Евро-Бисли» пошли на лад, – заметил Микки.

– Да. Но ты здесь ни при чем. Слава Богу, мне удалось улизнуть из этого сумасшедшего дома.

– Какого сумасшедшего дома?

– Не важно, я вернулся. И поскольку в то время, пока ты торчал на капитанском мостике моего корабля, я прохлаждался в бездействии, уж позволь мне хорошенько накрутить тебе уши!

Микки на секунду задумался, что бы могло означать слово «прохлаждался», и в то же мгновение лицо Сэма приблизилось к нему вплотную и стало красным от ярости.

– Отныне ты будешь работать на меня, придурок, и посвятишь себя укреплению доброго имени Сэма Бисли. Не хочешь – проваливай сейчас же!

– Я... Нельзя ли мне обдумать ваше предложение?

– Обдумывай. Но учти, это тебе не старые добрые времена. Теперь ты знаешь, что я жив. Не вздумай проболтаться! Правительство пытается покончить со мной, так что уйти от Сэма Бисли можно лишь в сосновом ящике.

– Бросьте, тут вам не мафия!

– Еще бы! Мафия построена на принципе личной преданности, а в моей компании не место дешевым сантиментам. Я тебе плачу, и потому ты принадлежишь мне с потрохами. Все очень просто.

– Боб рассказывал вам о парке в Виргинии?

– На кой черт ему рассказывать? Это была моя идея.

– А я думал, эта мысль принадлежит Бобу.

– Нет, мне. Боб служил проводником моих идей и уже несколько месяцев кряду скармливал тебе мои задумки.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы вернулись, Дядя Сэм?

– Помнишь историю с «Сэм Бисли Уорлд», которая случилась во Флориде пару лет назад?

– Помню.

– Вот тогда я и вернулся. Потом возникли некоторые затруднения, и я какое-то время вынужден был держаться в тени.

– Вы держитесь в тени начиная с шестидесятых, – заметил Микки.

– Держаться в тени можно по-разному. Впрочем, не важно. Я вернулся и снова стою у руля. А ты, похоже, начинаешь зарываться. Сначала «Евро-Бисли», а теперь еще и американский парк...

– Мы заручились поддержкой законодательного собрания Виргинии, а их губернатор фактически у нас в кармане.

– По твоей вине нас выперли из Манассаса. Но отныне и впредь мы станем драться не на жизнь, а на смерть. Либо на земле Америки к следующему году появится «Бисли-парк», либо в земле окажешься ты.

Микки Уэйзингер вздрогнул.

– Отправляйся в Виргинию, – велел Сэм.

– Готов выполнить любой ваш приказ, – отозвался Микки.

Стальная рука грубовато-любовно хлопнула его по макушке, и Микки клацнул зубами.

– Славный мальчик. Я готов сокрушить любого, кто станет препятствовать строительству «Бисли-парка» в Америке, но мне нужен человек, который усмирял бы местных жителей.

– Я умею работать с толпой. Можете посмотреть мои рекламные ролики.

– Уже смотрел. У тебя акулий оскал.

– Схожу к дантисту. Пусть починит мне зубы.

– Оставь как есть. В таком деле мне нужен настоящий хищник. Пусть люди возненавидят тебя. Я хочу, чтобы ты проявил максимум лицемерия.

– В артисты я не гожусь.

– Веди себя естественно. Если мой план забуксует и люди вознамерятся тебя линчевать, я вмешаюсь и спасу проект.

– А заодно и меня.

– Если это не потребует дополнительных усилий. Не забывай, ты принадлежишь мне телом и душой.

– Но ведь я – второй по уровню зарплаты президент-распорядитель всех времен и народов! – возразил Микки.

– Поступив ко мне на службу, ты стал моим рабом, – изрек Дядя Сэм Бисли и, подойдя к пульту управления, включил камеры наблюдения за своей империей.