"Пират" - читать интересную книгу автора (Мейсон Конни)7Вот уж этого ей говорить не стоило. Охотник резко вскочил на ноги. Мысль о том, что Блисс предпочитает иметь детей от Фолка, а не от него, была непереносимой. А ведь он сам виноват! Зачем ему нужно было говорить лишнее? Ведь все могло быть совершенно иначе. Его бы воля, Блисс вообще никогда не увидела бы своего жениха. Жила бы здесь, понемногу забывала о прошлом, рожала бы Охотнику детей на этом райском острове... К счастью, Охотник вовремя одумался и сумел одернуть себя. Как он мог так забыться?! Ведь Блисс находится здесь только для того, чтобы Охотник мог с ее помощью отомстить. И будет здесь лишь до тех пор, пока не забеременеет наверняка, а потом пусть возвращается к Фолку и Гренвилю – с его ребенком под сердцем. Таков изначально был его план, и Охотник не собирался от него отступать. Он быстро сумел взять себя в руки. Самое главное – не дать Блисс возможности заметить, как сильно задели его ее слова. Если он что-то и должен пробудить в этой женщине, так только страсть, но ни в коем случае не раздражение. Ему нужно, чтобы Блисс влюбилась в него – страстно, безумно. Когда это произойдет, он будет уверен в том, что впереди ее ждет такое же сильное разочарование, какое пережил в свое время Гай Янг, когда она предпочла ему Джеральда Фолка. – Я и сам меньше всего хочу иметь ребенка, – холодно солгал Охотник, снимая свою руку с плеча Блисс. – Пойдем. Пора возвращаться домой. – Рада, что хоть в этом наши желания совпадают, – проворчала в ответ Блисс. «А что, если я и в самом деле забеременею? – подумала вдруг она. – Ну что ж, в таком случае я буду, по крайней мере, свободна от притязаний Фолка – как минимум, до рождения ребенка». И она хмуро усмехнулась. – Тебе помочь одеться? – спросил Охотник, когда они вернулись на берег. – Спасибо, как-нибудь сама справлюсь. Они быстро оделись и отправились в обратный путь. Солнце все еще стояло высоко, заливая остров палящим жаром. Но любой путь когда-нибудь кончается, и вскоре Блисс с облегчением уселась на широкой открытой веранде, с наслаждением ощущая обожженной солнцем кожей свежее дыхание морского бриза. Дни шли за днями, и постепенно Блисс совсем перестала бояться Охотника. Он стал для нее близким человеком – почти таким же, как покойный Гай. Блисс по-прежнему часто сравнивала Охотника и своего мужа. Ей не казалось, что они внешне похожи друг на друга, однако бывали моменты, когда она внезапно обнаруживала между ними необычайное и необъяснимое сходство. У Охотника был тот же наклон головы, что и у Гая, тот же цвет глаз, такая же манера смеяться... Блисс провела немало времени, раздумывая над этим, но ни на шаг не приблизилась к разгадке. Тайна Охотника оставалась непроницаемой. А между тем Блисс порой даже стала забывать о том, что он – злодей, преступник, пират, человек, с которым у нее нет и не может быть ничего общего. Более того, как всякая женщина, она невольно начинала думать о будущем. Об их общем с Охотником будущем... И все же растущая день ото дня привязанность к пирату ни на минуту не отвлекала Блисс от ее главной заботы. Ее сердце постоянно ныло при мысли о сыне. Она знала, что не успокоится до тех пор, пока не обнимет своего дорогого, столько раз оплаканного малыша. Однажды ночью, после того как они долго и нежно любили друг друга, Охотник покосился на Блисс и спросил: – Ты ничего не хочешь мне сказать? – Нет. А почему ты спрашиваешь? – Мне показалось, что ты какая-то грустная. Тебя что-то тревожит? Может быть, ты заболела? – Со мной все в порядке. Я просто... «Может быть, она хочет сказать, что беременна?» – мелькнуло в голове у Охотника. Он зарылся пальцами в волосы Блисс, перебирая мягкие шелковые пряди. А Блисс повернула голову и внимательно смотрела в лицо пирата, решая, может ли она доверить свою тайну этому человеку. Захочет ли он вникнуть в ее положение? Однако ведь она ничего при этом не теряет, а если кто-то и способен ей помочь, так это только Охотник. Тем более что временами Блисс чувствовала в его отношении к ней нечто большее, чем просто страстную похоть. Она не могла понять его истинных чувств к ней, но недаром же их близость была такой полной, что временами заставляла Блисс путать Охотника с покойным мужем. Она даже называла его порой Гаем в своих потаенных мыслях... – Ты действительно хочешь знать, что меня беспокоит? – наконец решилась Блисс. – Я же сам тебя об этом спросил. Она снова внимательно всмотрелась в его лицо. – Скажи, кто ты на самом деле? Неужели мы никогда прежде не встречались? Порой ты говоришь и поступаешь так, словно давным-давно знаешь меня. Я не настолько глупа, чтобы не видеть этого. Я понимаю, что ты держишь меня здесь с какой-то целью, но каждый день сталкиваюсь с новыми и новыми загадками, которых не могу объяснить. Они просто не поддаются логике! – И это все, что тебя тревожит? Неплохо же тебе живется! Не переживай, настанет день, и ты узнаешь все, как я и обещал. – Охотник положил ладонь на грудь Блисс, начал ласкать ее тело, которое и раньше знал не хуже, чем собственное, а теперь заново вспомнил до мельчайших подробностей. – Сейчас я заставлю тебя забыть о твоих проблемах, – чуть хриплым от пробуждающегося желания голосом сказал он. Блисс сразу напряглась. – Похоже, ты считаешь секс лекарством от всех болезней. Но для меня это лекарство не подходит. Охотник вздохнул, оторвался от Блисс, лег на спину и уставился в потолок, закинув руки за голову. – Как я еще могу тебе помочь, если ты ничего не желаешь рассказывать? – Я же тебе говорила, что не могу оставаться здесь. Мне необходимо попасть в Мобиль, и как можно скорее! – А я уже говорил, что отпущу тебя, как только сочту необходимым, но не раньше. Да что такого важного для тебя в этом Мобиле? Объясни. Если я буду знать, то, может быть, смогу чем-то помочь тебе. Блисс еще раз мысленно прикинула, стоит ли доверять этому бездушному пирату – человеку, на совести которого десятки невинных жизней, человеку, который нарушил все без исключения законы общества. Но с другой стороны, чем это ей грозит? Убить он ее не убьет, в этом Блисс была уверена. Посадит в клетку? Так она все равно как в клетке на этом острове. А по-человечески... По-человечески она, пожалуй, должна даже быть благодарна Охотнику за то, что он вернул ее к жизни. Ведь после смерти Гая она сама, добровольно заточила себя в могилу, а Охотник вернул ей мир. в котором есть если не любовь, то, по крайней мере, страсть. Он научил ее снова чувствовать полноту жизни. – Блисс, я в своей жизни натворил немало такого, за что мне придется ответить на Страшном суде, но в данном случае я действительно хочу помочь тебе. Охотник сам не ожидал от себя подобного участия. Последние семь лет жизни он провел в безжалостной злобе и никак не думал, что у него сохранилось хотя бы подобие души. Однако она, эта душа, все же выжила где-то в глубине его существа и вот сейчас пробуждалась благодаря Блисс. Он убеждал себя в том, что использует Блисс только как орудие мести и откажется от этой женщины, как только сделает ей ребенка. Но притаившаяся душа нет-нет, да и давала о себе знать, негромко шепча ему, что Блисс – вовсе не орудие мести, как он решил, а его первая и единственная настоящая любовь... Ах, если бы она не предала его тогда! Не бросилась к раненому Фолку вместо того, чтобы упасть в объятия своего мужа! Воспоминания о том трагическом дне понемногу утратили остроту, но никогда не покидали Охотника полностью, постоянно отзываясь в его сердце тупой болью. Еще больше его заставило тогда страдать то, что Блисс ни разу не навестила своего мужа в тюрьме. Ни свидания, ни весточки за целый год, что он просидел в сыром каменном мешке Калабосо! Ни единого слова! «Очевидно, отец сумел настроить ее против меня, – подумал Охотник. – Но сама Блисс! Решила, что любит Фолка, и дала отцу согласие на расторжение брака с Гаем? Но в таком случае почему она до сих пор не вышла замуж за Фолка?» Вопросы, вопросы... Их у Охотника было, пожалуй, не меньше, чем у Блисс. – Да, ты – А ты попробуй. – Даже не знаю, с чего начать... – Тогда начни с самого начала. – Начало было давно. Видишь ли, семь лет тому назад я вышла замуж. – Так ты была замужем? – притворно удивился Охотник. – Его звали Гай Янг, и я любила его всем сердцем. Он был для меня всем! Мы с ним сбежали и тайно обвенчались без ведома моего отца. Мне было всего семнадцать. Мы с Гаем были так молоды тогда... – А почему твой отец не давал согласия на брак? Семнадцать лет – вполне подходящий возраст. – Отец слышать не хотел об этом браке. Он прочил меня в жены Джеральду Фолку, своему деловому партнеру. А Гай... Гай в то время служил конюхом у моего отца. У него не было ни денег, ни положения в обществе. Впрочем, для меня-то это не имело ровным счетом никакого значения. Мы с Гаем любили друг друга и мечтали всегда быть вместе. Охотник внутренне содрогнулся от негодования. Как у нее только язык поворачивается говорить такое?! Лгунья! Предательница! – И что же случилось потом? – спросил Охотник сквозь стиснутые зубы. – Потом? Потом была дуэль. Джеральд почему-то считал меня своей невестой, хотя я ему никогда не обещала, и послал вызов Гаю. Гай серьезно ранил его. В это время появился мой отец в сопровождении полицейских и обвинил Гая в краже породистой лошади. Гая схватили и отправили в Калабосо – его обвиняли в том, что он едва не убил одного из самых уважаемых граждан Нового Орлеана и украл скакуна, – Блисс немного помолчала, заново переживая события тех ужасных дней. – Отец и Джеральд приложили все усилия к тому, чтобы суд над Гаем так и не состоялся. В этом им помогли их высокопоставленные друзья. Сама же я много раз пыталась добиться свидания с Гаем, но безуспешно... – Так значит, твой муж до сих пор в тюрьме? Но, уж наверное, твой отец позаботился о том, чтобы ваш брак был расторгнут. Не понимаю только, почему ты до сих пор не вышла за Фолка. Все это выглядит очень странно. В голосе Охотника явно сквозило осуждение, но Блисс не заметила этого, поглощенная собственными мыслями. – Гай умер в тюрьме, так и не дождавшись суда. Мне сказали, что от лихорадки... Отец хотел расторгнуть наш брак сразу же после дуэли, но обнаружилось, что я беременна от Гая, и поэтому он отложил свое решение. Охотник был потрясен. – У тебя есть ребенок?! Он чувствовал себя так, словно его погрузили в озеро с кипящей серой. Боже, какая адская боль! – Все это довольно трудно объяснить, но я попробую, – вздохнула Блисс. – Пока я была беременна, вопрос о расторжении брака даже не обсуждался. Честь семьи, понимаешь ли... Но затем Гай умер в тюрьме, и брак наш фактически распался: больше не было необходимости объявлять о его расторжении. – А где сейчас твой ребенок? – хрипло спросил Охотник. Он все никак не мог осознать, что у него есть ребенок! Их с Блисс ребенок! – И кто это – мальчик или девочка? – Мальчик, – ответила Блисс. – Сын, которого я никогда не знала. Отец сказал, что он умер сразу после рождения, и у меня тогда не было оснований не верить ему. Роды были трудными, я в то время тяжело болела... Представляешь, я долгие годы оплакивала смерть своего малыша, а на самом деле его просто отдали на воспитание каким-то дальним родственникам! Совсем недавно я обнаружила, что мой сын жив, и первым делом бросилась на судно, идущее в Мобиль. То самое, что захватил в море Гаспарилла... Блисс вдруг поняла, что напрасно все это рассказывает: ведь перед нею точно такой же пират. Охотник некоторое время молчат, потом негромко спросил: – Почему же Гаспарилла сказал, что Фолк – твой жених? Может быть, это неправда? – Нет, это правда, – вздохнула Блисс. – В конце концов отец вынудил меня согласиться на брак с Фол-ком. Дело в том, что я наследница фамильных денег и должна была вступить в права наследования в двадцать пять лет. А Джеральду необходимы были мои деньги, чтобы спасти свою погибающую морскую торговлю. Пираты совсем разорили его: они или топили суда Джеральда, или грабили их. Мой отец – деловой партнер Фолка, и потому ему тоже нужны мои деньги – не меньше, чем Джеральду. Так я попала в западню... Основным капиталом я имею право распоряжаться, только будучи замужем, в противном случае мне положено лишь ежемесячное содержание. Тут-то ловушка и захлопнулась: я не могла спокойно наблюдать за агонией отца, не могла допустить, чтобы его дом пошел с молотка за долги. Так я дала согласие стать женой Фолка. – А как ты узнала о судьбе сына? – спросил Охотник. – Случайно подслушала разговор между отцом и Джеральдом. Пришло письмо от человека, который воспитывает моего сына, и они обсуждали его содержание. Тогда-то я впервые и узнала о том, что мой сын жив. Позже я нашла то письмо и прочитала его. Мой мальчик находится в доме некоего Эноса Холмса. Я запила адрес: он живет на Уотер-стрит в Мобиле. В своем письме Холмс требовал прибавить денег на содержание ребенка и в противном случае грозился выгнать его из своего дома. Все это так потрясло меня, что дальше я действовала не раздумывая. Украла деньги из шкатулки отца и купила билет на первое же судно до Мобиля. В море на нас напал Гаспарилла... Ну, а дальнейшее ты знаешь сам. Блисс закончила свой рассказ, и в спальне повисла тяжелая тишина. – Охотник! – окликнула наконец Блисс. – Ты слушаешь меня? – Слушаю, – каким-то странным голосом ответил он. У него есть сын! Сын! Это слово гулким эхом отдавалось в голове Охотника. Мальчик, которого отняли у матери сразу после рождения и отдали в руки каких-то случайных людей. Проклятье! С тех пор, как он стал Охотником, ничто еще не потрясало его так, как эта новость. Рассказ Блисс буквально перевернул ему всю душу. Еще бы! Его сын, его родная плоть и кровь скитается, может быть, в эту минуту по грязным улицам, прося подаяния, вымаливая кусок хлеба... Ярость душила Охотника, ему даже трудно было говорить. Черт бы побрал Блисс, и трижды – ее папашу! – Так ты отвезешь меня в Мобиль, к сыну? – спросила Блисс. – Я... Мне нужно подумать. Охотник вскочил на ноги. Блисс услышала, как он шарит вокруг, разыскивая свои брюки. – Куда ты? – Возьму ненадолго ялик. Ему было просто необходимо побыть сейчас одному, без Блисс. Успокоиться и обо всем хорошенько подумать. – Ты уезжаешь? Прямо сейчас? Но на дворе еще темно! – Скоро рассвет. И не волнуйся, если я немного задержусь. В сумерках негромко хлопнула дверь спальни, и Блисс осталась в одиночестве – удивленная и ничего не понимающая. Охотник быстро дошел до берега, спустил на воду ялик и взялся за весла. Вскоре подул попутный ветер, Охотник перестал грести и поднял небольшой квадратный парус. Ветер дул прямо в спину, и ялик резво мчался на запад, к острову Санибель. Там, на этом острове, под охраной Лафиттских Братьев хранились сокровища Охотника. Остров Санибель вообще был центром всех торговых операций Братствд. Здесь награбленное добро грузили на суда Лафитта, которые брали курс на Новый Орлеан. Там роскошные вещи и драгоценности продавались городским богачам, пополняя казну Братства. Деньги текли рекой, и деньги огромные. Пока ялик с легкостью разрезал носом спокойную морскую волну, Охотник откинулся на спину и еще раз мысленно пережил весь рассказ Блисс. Итак, у него есть сын, и у него по-прежнему есть жена! Ведь если бы Гай Янг был жив, их брак с Блисс оставался бы в силе. «Черта с два этот проклятый Фолк получит ее! – с бешеной яростью подумал Охотник. – Джеральду нужна вовсе не Блисс, ему прежде всего нужны ее деньги. Вот мерзавец! Деньги!» Сам-то Охотник в деньгах не нуждался давным-давно: за годы, проведенные в море, он успел сколотить огромное состояние. Да, в отличие от нищего Гая Янга он был настоящим богачом... Наконец показался берег, и Охотник разглядел гавань Санибель. К этому моменту в голове у него успел сложиться план дальнейших действий. Да, он отвезет Блисс в Мобиль, к сыну. К Солнце стояло уже высоко в голубом безоблачном небе, когда Охотник искусно миновал прибрежные отмели и причалил свой ялик к пирсу. Сойдя на берег Санибель, он первым делом разыскал своих людей, поскольку рассчитывал покинуть остров как можно скорее. Но его планы расстроило появление Жана Лафитта. Охотнику пришлось заняться погрузкой своих сокровищ – камней, украшений, ковров, мехов, посуды – на судно Лафитта, которое готовилось к отплытию в Новый Орлеан. Прошел почти целый день, когда все дела были закончены и Охотник получил за свои сокровища звонкую золотую монету. В тот вечер Блисс сидела на веранде, обмахиваясь веером. Она была одна: Клео занималась какими-то домашними делами, а Цезарь отправился в деревню помогать экипажу «Ястреба», который собирались сегодня спустить на воду. Скоро должен был начаться вечерний прилив, и этот момент никак нельзя было упустить. Блисс размышляла о неожиданном отъезде Охотника и никак не могла понять его причины. Когда она рассказала ему историю о своем замужестве, о потерянном и найденном сыне, пират показался ей просто потрясенным. Но самого главного Охотник ей так и не сказал: отвезет он ее в Мобиль или нет... «А ведь он удивительно чуткий человек», – неожиданно подумала Блисс. Надо сказать, она уже совершенно перестала бояться Охотника и знала наверняка, что никакого вреда он ей не причинит. Если бы еще понять, зачем он держит ее на острове! Это оставалось для Блисс загадкой и заставляло ее нервничать. Любовью с ней Охотник занимался страстно и пылко, но она была достаточно проницательна, чтобы догадаться: под этой страстью спрятано что-то еще, очень важное. Но что именно? Как ни ломала себе голову Блисс, разгадать эту загадку она не могла. Однако еще больше Блисс смущало другое. Ласки Охотника, его любовь стали для нее такими привычными, словно она знала этого человека всю жизнь. Она больше не стеснялась во время близости с Охотником, не испытывала чувства вины, когда очередная ночь страсти подходила к концу и сменялась трезвым утром. Более того, с каждым днем Охотник становился для нее все желаннее, ближе и дороже... Погруженная в свои мысли, Блисс не услышала шума на берегу; тревога охватила ее только тогда, когда она увидела Цезаря, бегущего к дому из мангровых зарослей. Блисс вскочила на ноги, со страхом глядя в лицо приближающегося чернокожего великана. – Цезарь! Что случилось? Что-нибудь с Охотником? – нетерпеливо крикнула она. – Гаспарилла! – закричал в ответ Цезарь, подбегая к дому. – Он здесь, он идет сюда, мисси! Он вне себя от гнева – совсем озверел, когда узнал, что Охотник привез вас на Сосновый остров вместо того, чтобы отвезти на Кубу. Больше Цезарь ничего не успел сказать: следом за ним из леса показался сам Гаспарилла в окружении своих вооруженных до зубов головорезов. Еще минута – и незваные гости поднялись на крыльцо. – Где Охотник? – прорычал Гаспарилла. Несмотря на свой небольшой рост, он был довольно привлекательным мужчиной и выглядел весьма импозантно в алом сюртуке и белоснежной кружевной рубашке. Однако тех, кто его знал, этот щегольской вид не мог ввести в заблуждение: Гаспарилла был человеком своенравным и жестоким. Блисс проглотила комок, подкативший к горлу, и с усилием произнесла: – Его нет. – Зато ты здесь! Значит, его люди сказали мне правду. – Гаспарилла внимательно осмотрел Блисс с ног до головы и нахмурился. – Я видал женщин и покрасивее тебя. Что же в тебе такое особенное? Ради чего Охотник решился предать меня? А ведь я так доверял ему! Как самому себе! Признавайся, что ты сделала с ним, девка? – неожиданно прикрикнул пират. – Чем очаровала настолько, что он забыл о нашей дружбе? Что у тебя, медом, что ли, между ног намазано? Блисс побледнела от обиды. – Я не делала ничего, —сухо ответила она.. – Я очень щепетилен во всем, что связано с выкупом за моих пленниц, – заявил Гаспарилла. – И если обещал твоему жениху, что верну тебя, как только получу выкуп, значит, обязан вернуть. А Охотник обманул меня. Мой агент с Кубы сообщил, что ты до сих пор не в Гаване, а выкуп-то я уже получил! Вот я и решил приплыть сюда, чтобы на месте во всем разобраться. Когда Охотник собирался вернуться? – Я... Я не знаю, – солгала Блисс. – Он мне ничего не сказал. Гаспарилла хмыкнул, и его смуглое лицо потемнело еще больше. – Мне некогда ждать! – заявил он. – Моя честь задета, мое доброе имя находится под угрозой! Давай, собирай свои вещи, девка, да поскорее. Я сам отвезу тебя на Кубу на своей «Донне Розалии». А уж с Охотником разберусь позже. – Но я не хочу ехать с вами! Давайте дождемся Охотника, он... Однако Гаспарилла не стал ее слушать. Он схватил Блисс за плечи и грубо толкнул ее к двери. – Делай, что я приказал, шлюха! Иначе поедешь на Кубу, в чем есть! И поспеши – я не хочу пропустить прилив. Свежий попутный ветер домчал по спокойному морю «Донну Розалию» до Кубы за каких-то пять дней. На подходе к гавани Гаспарилла поднял на мачте испанский флаг, под которым благополучно миновал грозные пушки крепости Эль-Моро. Блисс смотрела на берег, покуда «Донна Розалия» пришвартовывалась в дальнем уголке гавани. Меньше всего на свете ей хотелось увидеть сейчас лицо Джеральда Фолка. Она ненавидела этого человека, ненавидела всей душой! Блисс не могла простить ни ему, ни своему отцу того, что они сделали с ней и с ее сыном. Надо же было придумать такое злодейство: украсть у матери новорожденного младенца и сказать, что он умер! А разве не злодейство – посадить в тюрьму ни в чем не повинного Гая и держать его там до тех пор, покуда он не погиб от лихорадки? Они сломали ее жизнь – и все ради этих проклятых денег. «Черта с два отец или Фолк получат хоть медный грош из моего наследства!» – мысленно поклялась Блисс. Наконец спустили трап, и Блисс с отвращением услышала голос Гаспариллы, позвавший ее. – Куда вы меня поведете? – спросила она. – Лично я – никуда, – хмыкнул Гаспарилла. – Здесь, в Гаване, меня слишком многие знают в лицо. И то сказать, сколько испанских судов я на дно отправил! Ты пойдешь с одним из моих людей. Он отвезет тебя к агенту, а уж дон Элизар передаст тебя твоему жениху. Поторопись: дон Элизар уже предупрежден и ждет тебя. Пока они ехали по шумным улицам Гаваны, Блисс неотступно думала о побеге, но в конце концов отказалась от этой идеи. Ведь у нее нет ни гроша, а в Гаване она никого не знает. Кто поможет ей? Никто. Конечно, это будет омерзительно – снова встретиться с Джеральдом Фолком, но, к сожалению, она ничего не может поделать. Встретиться придется, хотя она с большей охотой осталась бы навсегда с Охотником, чем со своим женихом и своим папашей... За долгие дни путешествия Блисс о многом успела подумать, в том числе и о своей странной, растущей с каждым часом привязанности к одноглазому пирату. Эта привязанность стала такой сильной, что порою Блисс казалось, будто она знала Охотника всю жизнь. Как это случилось? Блисс не могла ответить на этот вопрос. Еще одна загадка. Сколько же их, этих загадок и тайн, окружает ее в последнее время! Охотник оказался таким нежным любовником, что иногда от его ласки слезы подкатывали к глазам Блисс. И как бы он ни старался скрывать свои чувства, Блисс догадывалась, что этот странный человек испытывает то же, что и она... – Приехали! – раздался грубый голос пирата, сопровождавшего ее. – Контора Феликса Элизара на втором этаже. Открывай дверь. Дом, куда привезли Блисс, был старым, обшарпанным, сложенным из выкрошившегося от времени песчаника. Она открыла дверь и в глубине темного коридора обнаружила скрипучую лестницу, ведущую на второй этаж. – Шагай, – подтолкнул ее к ступенькам пират. – Элизар ждет тебя. Блисс поднялась наверх и в нерешительности остановилась перед закрытой дверью. Ноги ее словно приросли к полу. Она понимала, что если за этой дверью увидит Джеральда, ей будет очень трудно удержать себя в руках. Пират распахнул дверь и втолкнул Блисс в комнату. На счастье, Фолка здесь не было, а за столом, заваленным бумагами, сидел маленький испанец. Он поднял голову, увидел Блисс и улыбнулся. – Ну, наконец! Спасибо, Рамон. Передай Гаспарилле, что дело насчет жены дона Кобра уже решено. Вскоре он должен доставить выкуп, а дальше все пойдет, как обычно. – Да, дон Элизар, я передам ему. К сожалению, Гаспарилла не может долго оставаться в гавани, ему нужно уходить, пока полиция не распознала «Донну Розалию». Сами знаете, мы – нежеланные гости в испанских водах. Гаспарилла просил извиниться перед Джеральдом Фолком за задержку. Она произошла не по его вине. Пират положил на стул узелок с вещами Блисс и поспешно вышел. Теперь, оставшись наедине с доном Элизаром, Блисс смогла получше рассмотреть человека, который занимался ее выкупом. Дон Элизар оказался довольно тщедушным, жидкие темные волосы и нафабренные усы делали его похожим на лысеющего кота. Когда же он улыбнулся, лицо его напомнило Блисс мордочку хорька, и она невольно поморщилась, почувствовав отвращение к этому человечку-. – Так, значит, это вы – та самая женщина, что заставила Охотника перейти дорогу Гаспарилле? – заметил дон Элизар, внимательно разглядывая Блисс. – Вы хороши, не спорю, но что касается меня, то даже ради пас я не решился бы на такой самоубийственный поступок. Поссориться с самим Гаспариллой! Не завидую я Охотнику. Гаспарилла не из тех, кто прощает подобные вещи. Впрочем, вы здесь, в целости и сохранности, а это сейчас самое главное. – Он снова улыбнулся своей гаденькой улыбочкой. – Я послал известие вашему жениху, и он с минуты на минуту должен подъехать. Блисс не успела ничего ответить: открылась дверь, и на пороге появился Джеральд Фолк. Он исподлобья посмотрел на Блисс, но тут же поспешил изобразить на лице радостную улыбку. – Ах, дорогая моя! Я чуть с ума не сошел, столько времени ожидая тебя здесь, в Гаване. Сгораю от нетерпения поскорее отвезти тебя в Новый Орлеан, чтобы мы могли наконец обвенчаться. Скажи, почему ты тогда сбежала? Если у тебя возникли какие-то проблемы, ты могла бы поделиться ими со мной. Я непременно помог бы тебе... Почувствовав, что он здесь лишний, дон Элизар решительно поднялся из-за стола. – Оставляю вас наедине, – сказал он. – Уверен, что вам есть о чем поговорить без посторонних. – Спасибо вам за все, что вы сделали для меня, дон Элизар! – пылко поблагодарил его Фолк. – Не стоит благодарности, – ответил испанец и вышел, прикрыв за собою дверь. Фолк повернулся к Блисс и пристально уставился ей в лицо, буквально испепеляя взглядом. – Ну что ж, выглядишь ты неплохо. Хочу надеяться, что ты не стала наложницей какого-нибудь пирата. Блисс медленно подняла голову. – Думай что хочешь, – сказала она. – Только знай, что скорее ад покроется льдом, чем я выйду за тебя замуж. – Вот как? Это еще почему? – насмешливо спросил Джеральд. Гнев сверкнул в изумрудных глазах Блисс. – Вы с Клодом украли моего ребенка! – бросила она ему в лицо. – Я знаю, что мой сын жив. Он жив и находится в Мобиле. Я никогда не прощу вам обоим того, что вы сделали со мною – и с ним. Фолк даже отшатнулся – такая непримиримая ненависть исходила сейчас от Блисс. Он понятия не имел о том, что ей стала известна правда о сыне, и слова ее стали для него сильным ударом. Прошло какое-то время, прежде чем к нему вернулся дар речи. Когда же Фолк наконец заговорил, голос его звучал уверенно и даже слегка небрежно: ведь всем известно, что нападение – лучшая защита. – Мы сделали это ради твоего же блага. Ты была тогда еще слишком молода, чтобы в одиночку воспитывать ребенка. Мы отдали мальчика в приличный дом, в хорошие руки... А когда мы с тобой поженимся, у нас наверняка будут дети – наши дети, твои и мои. Ты должна быть даже благодарна мне – ведь я столько лет щадил твои чувства и не настаивал на том, чтобы ты вышла за меня замуж. Разве не так? – Ты не настаивал на нашем браке до тех пор, пока я не имела права распоряжаться своим наследством, – брезгливо сказала Блисс. – Неправда! Я всегда хотел тебя, Блисс! К сожалению, ты в свое время поторопилась и выскочила замуж за совершенно неподходящего человека. Но ничего, эту ошибку мы скоро исправим. Как только вернемся в Новый Орлеан – так сразу и под венец. Я уже обо всем договорился, все готово. – Только через мой труп! – крикнула Блисс. – Я – Ну, ну, – успокойся, – миролюбиво сказал Фолк. – Ты просто устала. Столько всего пережила за последнее время... Кстати, я не хочу, чтобы кто-нибудь в Новом Орлеане знал, что ты была в плену у пиратов. Обещай мне не болтать об этом. А сейчас мы поедем с тобой на мой корабль, и ты сможешь хорошенько отдохнуть. Я уверен, что скоро ты полностью придешь в себя. – Да я никогда из себя и не выходила, – пожала плечами Блисс. – Просто раньше я была слепой, а теперь прозрела. Увидела, каков ты на самом деле. Я и прежде тебя не любила, а теперь ненавижу. Всем сердцем ненавижу! Хочешь отвезти меня в Новый Орлеан? Вези, мне все равно здесь нечего делать. Но учти: как только мы вернемся домой, я первым делом куплю себе билет до Мобиля. – Ты несешь сейчас несусветную чушь, моя дорогая, – сказал Джеральд. – Поговорим обо всем позже, когда ты поешь и отдохнешь. Все равно нам несколько дней плыть на одном судне. Правда, отплывем мы только завтра – я купил здесь большую партию рома, и нам придется дождаться конца погрузки. Пойдем, – он взял Блисс за руку. – Поговорим о планах на будущее после. Даст бог, договоримся. Блисс очень сильно сомневалась в том, что они с Джеральдом когда-нибудь о чем-нибудь сумеют договориться, но спорить с ним сейчас у нее просто не было сил. Охотник нетерпеливо всматривался в появившиеся на горизонте очертания Соснового острова. Они приближались, но приближались так медленно! Наконец ялик вошел в знакомую лагуну возле деревни. Охотник ловко обошел подводные камни, и вскоре под днищем ялика заскрипел прибрежный песок. Однако стоило Охотнику ступить на берег, он почувствовал, что вокруг что-то неуловимо изменилось, что-то произошло. Странно, ведь все, казалось, было прежним, но в сердце Охотника с каждой секундой разгоралась тревога. Когда же он увидел спешащего к берегу Цезаря, сердце его сжалось от страшного предчувствия. – С Блисс все в порядке? – первым делом крикнул Охотник, не дожидаясь, пока Цезарь подойдет ближе. «Проклятье! Если с ней что – то случилось, я никогда себе этого не прощу!» – подумал Охотник и только в эту минуту с удивлением осознал, что Блисс занимает огромное, самое важное, самое первое место в его жизни. Как же это случилось? Когда? – Ее забрал Гаспарилла, капитан, – ответил запыхавшийся Цезарь. – Узнал, что она до сих пор не в Гаване, и приехал разбираться. Вне себя от ярости. Просто сумасшедший! Я так рад, что вас не было дома, когда он приехал. Бог знает, что могло бы случиться: его люди были вооружены до зубов и прямо рвались в драку. Гаспарилла сказал, что сам отвезет молодую мисси в Гавану, а потом вернется сюда и выяснит, почему вы обманули его. – Когда это случилось? – спросил Охотник. Он представил себе Блисс рядом с Фолком и едва не застонал от боли. Она не достанется Фолку! Она всегда принадлежала и впредь будет принадлежать одному только Гаю Янгу! – «Донна Розалия» подняла якорь и вышла в море с вечерним отливом. Вы еще можете догнать их, капитан. Я был уверен, что вы захотите это сделать, и приказал матросам приготовить «Ястреба». Провизия и вода уже на борту. Охотник благодарно положил Цезарю руку на плечо. – Спасибо, Цезарь, ты настоящий друг. И поступил совершенно правильно. Собирай экипаж, а я только возьму свое оружие – и бегом на пристань. – Нет необходимости, капитан, – белозубо улыбнулся Цезарь. – Все, что нужно, уже в каюте. Мы с Клео об этом позаботились. Вам надо торопиться: уже начинается отлив. Привезите молодую мисси назад – целой и невредимой. Мы будем ждать. Охотник со всех ног помчался к гавани. Он знал, что сделает все, даже самое невозможное – но разыщет Блисс Охотник оказался на Кубе всего через несколько часов после Гаспариллы. Сердце его упало, когда он не обнаружил в гавани «Донны Розалии» – ее не было ни у причалов, ни на якоре посреди бухты. Но затем Охотник увидел «судно, принадлежащее компании Фолка, и немного повеселел. Судно Фолка стояло в дальнем конце бухты, и в голове Охотника сразу же сложился план. Он был почти уверен, что Блисс очень скоро окажется на этом судне Фолка, на «Южной Звезде», а значит, нужно поторопиться, пока «Южная Звезда» не покинула порт. Дождавшись темноты, Охотник приказал погасить огни на бригантине и подвести ее почти вплотную к «Южной Звезде». Ночь была так темна, что силуэт «Ястреба» совершенно сливался с угольно-черным небом. Когда до «Южной Звезды» оставалось всего несколько ярдов, Охотник спустился по веревочной лестнице за борт и беззвучно погрузился в спокойную темную воду. |
||
|