"Сила твоих чар" - читать интересную книгу автора (Айзекс Мэхелия)

8

В тот день Алисия и Люсьен так и не встретились.

По словам Бертрана, Люсьен уехал в Марсель. Очевидно, чтобы повидаться с отцом и рассказать ему о последних событиях. Однако Люсьен говорил, что отец поправляется после тяжелой операции. Станет ли он рисковать здоровьем старика?

Или она сама придумывает причину для того, чтобы не сообщать Жозефу де Грасси правду? В конце концов, Монмуссо принадлежит отцу Люсьена и пока тот ничего не знает, можно надеяться, что в конце отпуска они с сыном уедут отсюда подобру-поздорову.

Да, как же!..

В глубине души Алисия знала, что морочит себе голову. Свидание с Жозефом де Грасси грозило ей с того дня, когда Бертран решил написать деду. Как жаль, что она узнала об этом лишь через несколько недель после случившегося!

Экскурсия по palais привела Бертрана в восхищение. И Алисия его понимала. Ничего красивее Монмуссо она до сих пор не видела, а комнаты, в которых поселили ее с Бертраном, были выше всяких похвал.

Palais был разделен на несколько покоев, каждые со своим собственным внутренним двориком; их соединяла крытая колоннада. В вазах и горшках росли цветы. Они карабкались по узким белым колоннам, поддерживавшим крышу, и разноцветными лавинами обрушивались с каждого балкона.

Благодаря мадам Нарбон, экономке де Грасси, говорившей по-английски с сильным французским акцентом, Алисия знала, что Люсьен и его родители занимают главные покои, окна которых смотрят на тот дворик, где Алисия накануне пила чай. Но ее и Бертрана поселили в другом крыле, неподалеку от пруда, в котором крошечные тропические рыбки плавают между кувшинками размером с блюдце.

Просторный зал с пушистыми коврами и тяжелой резной мебелью не уступал другим помещениям palais. Некоторые из украшавших его произведений искусства были поистине бесценными.

С залом граничила столовая, производившая не менее внушительное впечатление. Чугунный стол с крышкой из гранита окружали резные стулья; в золотом канделябре стояли ароматические свечи, придававшие комнате экзотический вид.

Конечно, у Бертрана были своя спальня и ванная, оборудованные по последнему слову техники. Кстати сказать, как и ее собственные. Оставалось только догадываться, что скажет мальчик по возвращении домой…

Когда Алисия и Бертран уезжали из пансиона, Риккерты очень жалели. После фиаско, приключившегося накануне, Алисия считала, что обязана объяснить им случившееся. Пусть думают, что она горит желанием познакомиться с неожиданно обнаружившейся французской родней. Так будет намного проще.

Месье Ларусс также выразил сожаление по поводу их неожиданного отъезда. Хотя сдать их номер в это время года легче легкого, француз галантно заверил, что ему будет не хватать ее. Это тронуло Алисию. Приятно знать, что хоть кому-то она небезразлична.

Однако на следующее утро в Монмуссо ее охватили дурные предчувствия. Хотя вечером им с сыном подали превосходный ужин в комнаты и подозрения Алисии, что Люсьен хочет завладеть всем временем Бертрана, не оправдались, она чувствовала, что ее голос здесь не будет решающим. Люсьен привез их сюда, чтобы познакомить мальчика с его французской родней. Было ясно, что наедине с матерью Бертран пробудет недолго.

Проснувшись и босиком пройдя на балкон, Алисия почувствовала, что ее мысли приняли другое направление. Бертран рассказал матери, что накануне днем в кабинете дяди была молодая женщина, которая почему-то спорила с Люсьеном. Почему, он так и не понял. Тем более что они говорили в основном по-французски.

В отличие от Бертрана, Алисия догадалась, что эта женщина недовольна их приездом. Но почему? И кто она такая? Подружка Люсьена? Невеста? Тогда при желании можно будет скомпрометировать его. Месть сладка…

Впрочем, не стоит даром тратить время. Если Люсьен помолвлен с этой женщиной, ей-то что? И все же существует по крайней мере один человек, которому пребывание Бертрана в Монмуссо не по душе…

Утро стояло чудесное. Было еще рано, но солнце поднялось высоко и плитки под ее ногами успели нагреться. В отличие от спальни. Хотя в комнатах не было кондиционеров, толстые стены palais не пропускали тепло.

В саду, окружавшем palais, работал какой-то мужчина, а издали доносилось ровное жужжание газонокосилки. Только тут до Алисии дошло, что просторная майка, которую она использовала вместо ночной рубашки, едва прикрывает ее бедра. Поэтому она ушла в спальню и решила поискать сына.

Однако в комнате Бертрана мальчика не оказалось. Простыни были разворошены, но одежды, вчера вечером висевшей на стуле, не было.

Алисия вздохнула. Волноваться не имеет смысла. Мальчик едва ли ушел из palais; кроме того, в поместье есть люди, которые могут за ним присмотреть. И все же ее раздосадовало, что Бертран ушел, ничего не сказав. В конце концов, они проводят здесь первый день.

Алисия вернулась к себе в спальню, приняла душ и начала одеваться. Жаль, что она взяла с собой так мало летних платьев. Конечно, ее гардероб нельзя назвать обширным, но кое-какие наряды из хлопка остались дома.

В конце концов, она остановилась на белых бриджах до колен и блузке, завязывавшейся на талии, собрала волосы в конский хвост, сунула ноги в туфли без задников и вышла из спальни.

Найти дорогу в главные покои оказалось не так-то просто. Когда вчера мадам Нарбон показывала ей palais, Алисия обращала внимание не столько на направление, сколько на пышное убранство комнат.

Когда Алисия очутилась во внутреннем дворике, она поняла, что заблудилась.

Обогнув незнакомый фонтан, она подошла к краю дворика и посмотрела вниз. Там раскинулись террасы, усаженные апельсиновыми деревьями, от запаха которых щипало в носу. Сколько их здесь? Сотни? Тысячи? И все же деревья занимают лишь малую часть поместья. У нее закружилась голова.

– Что ты здесь делаешь?

Голос Люсьена напугал ее. Алисия виновато оглянулась и увидела, что он стоит у фонтана. Когда он подошел? Она почувствовала себя неуютно. В его гибкой фигуре было что-то угрожающее.

– Я… я заблудилась, – призналась она, решив, что лгать не имеет смысла. – Я искала Бертрана и… кажется, потеряла направление.

– Вот как? – Люсьен подошел к ней. – Что, любуешься фруктовыми деревьями моего отца?

– Я пыталась сосчитать, сколько их. – Алисия сунула руки в задние карманы бриджей и неловко пожала плечами. – Неужели апельсины так легко выращивать?

– Не слишком сложно, – подтвердил Люсьен. – Конечно, у них есть свои трудности, как и у нас. Плодовую мушку трудно вывести; кроме того, каждый садовод боится болезней. – Он поджал губы. – Алисия, тебя действительно интересуют деревья? Или ты хочешь увильнуть от разговора?

– Увильнуть? – Алисия не поняла, о чем он говорит. – Ты имеешь в виду Бертрана? Ты знаешь, где он?

– У Шарля Форестье, моего главного зоотехника, – ответил Люсьен. – Сегодня утром он пришел на скотный двор, когда мы осматривали новых коров. – Он помолчал, а потом неторопливо сказал: – Со стороны мальчика это было довольно опрометчиво. Здешние быки не чета английским. Они с норовом, и несчастные случаи тут не редкость.

У Алисии пересохло во рту.

– Ты хочешь сказать, что Бертрану угрожала опасность? Что эти животные могут убить?

– Нет.

– Но ты намекнул на это!

– Я сказал, что он допустил беспечность, зайдя на скотный двор, – терпеливо ответил Люсьен. – Вопреки широко распространенному мнению, быки не набрасываются на людей без предупреждения.

– Но это ужасно! – воскликнула Алисия.

На щеке Люсьена забилась какая-то жилка.

– Чего ты боишься? Может быть, меня?

– Нет, – покривив душой, ответила встревоженная Алисия. – Я уже говорила. Мне не нравится, что ты разводишь животных, которых потом отправляют на бойню.

– Хочешь сказать, что в Англии не едят мяса? – Люсьен подошел ближе.

Кровь бросилась ей в голову. Хотя на улице было жарко, но испарина на верхней губе и струйка пота, потекшая между грудями Алисии, объяснялись совсем другими причинами. Она переступила с ноги на ногу и упрямо ответила:

– У тебя одно мнение, у меня другое.

– О да. – Люсьен посмотрел на нее сквозь опущенные веки. – Но мое мнение тебя нисколько не интересует, верно? И речь идет не только о быках.

– Что ты имеешь в виду? – быстро спросила Алисия, подумывая о бегстве. Но Люсьен прижал ее к зарослям вьюнка, и бежать было некуда. – Мы с Бертраном здесь, правда? Разве это было мое решение?

– Нет, не твое.

Хотя Люсьен согласился, но продолжал смотреть на нее так, что Алисия не на шутку испугалась. Он слишком сильный, слишком властный, слишком мужественный. Но больше всего она боялась собственной реакции на эту мужественность. Она слишком хорошо помнила, чем это закончилось восемь лет назад…

– Эта ситуация нелегка для нас обоих, – наконец промолвил он. Алисия не могла отвести глаз от его губ. – У нас слишком много общих воспоминаний. – Люсьен поднял руку и, к ужасу Алисии, провел смуглым пальцем по ее щеке и подбородку. – Неужели ты не можешь хотя бы попытаться понять мои чувства?

Алисия резко отдернула голову.

– Я… я не знаю, что… чего ты от меня хочешь… – Она заикалась и отчаянно озиралась по сторонам. – Мне жаль, что наше пребывание здесь мешает твоей личной жизни, но это не моя вина, и…

– Что ты сказала? – Разгневанный Люсьен схватил ее за плечи и рванул к себе. – О чем ты говоришь?

– Перестань! – крикнула Алисия, тщетно пытаясь разжать его пальцы. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Вчера днем Бертран видел тебя с ней! И сказал, что эта женщина ему не обрадовалась!

Хватка Люсьена усилилась.

– Видел меня с кем? – прорычал он, не обращая внимания на то, что их могут увидеть снизу и подумать Бог знает что. – Говори, Алисия! Как, по-твоему, кто это был?

– Откуда мне знать? Ты не делишься со мной своими секретами.

– Не делюсь, – подтвердил он. – Но ты делаешь из этого далеко идущие выводы, верно?

– Люсьен…

– Так вот, знай: она не моя подружка, как это называют у вас в Англии! Ее зовут Франсуаза. Франсуаза де Шобер. И это та самая женщина, на которой собирался жениться мой брат до того, как стал… до того, как познакомился с тобой!

Алисия с трудом проглотила слюну.

– Я тебе не верю.

– С какой стати мне тебе лгать? Действительно, с какой?

Алисия с тревогой посмотрела в темные глаза Люсьена; мысль о том, что бывшая невеста Жюля продолжает бывать в этом доме, ей не понравилась.

– Я… я не знаю, – неловко ответила она, жалея о том, что начала этот разговор.

Губы Люсьена сошлись в ниточку.

– Ты многого не знаешь, Алисия. – Его слова звучали мрачно, но выражение лица неуловимо изменилось. – Думаешь, ты здесь единственная, у кого есть чувства?

Алисия не могла вымолвить ни звука, не могла пошевелиться, не могла отвести от него глаз. Мгновение назад она боялась его гнева, но теперь боялась самой себя. Пальцы Люсьена больше не причиняли ей боли – наоборот, ласкали.

Кончик его большого пальца нащупал ложбинку под ее ухом и ощутил частое биение пульса. Соски, касавшиеся его груди, напряглись и оттопырили тонкую ткань. Колено Люсьена раздвинуло бедра Алисии, и каждый нерв ее тела напрягся до предела. У нее не было сил бороться с собой.

– Это глупо, – хрипло сказал он. Алисия инстинктивно перевела взгляд на его губы и поняла, что Люсьен реагирует на происходящее так же, как она сама.

– Тогда отпусти меня, – едва дыша, попросила она, но не сделала попытки отодвинуться.

Люсьен прекрасно понимал ее состояние: об этом говорило черное пламя, внезапно вспыхнувшее в его глазах.

– Сейчас, – пообещал он, но не сдержал слова. Он опустил голову, и его рот оказался в нескольких сантиметрах от губ Алисии. Его дыхание было жарким и чувственным. – Я не должен, – еле слышно добавил он, а потом опустил голову и их губы слились.

Обоих охватил огонь, бороться с которым было невозможно. Так уже было, с ужасом успела подумать Алисия, прежде чем жадный поцелуй Люсьена заставил ее забыть обо всем на свете. Она потеряла голову и уступила чувству, которое пыталась побороть с тех самых пор, как увидела его на крыльце пансиона. Обвив руками теплую шею Люсьена, она прильнула к нему всем телом и прижалась ноющими сосками к его мускулистой груди.

Люсьен что-то пробормотал, не отрываясь от ее губ. Хотя Алисия почти не знала французского, но готова была поклясться, что он сказал «я хочу тебя».

Когда язык Люсьена раздвинул ее губы, Алисия впустила его с радостью. Она опьянела от страсти; голова кружилась от желания и наслаждения.

Ладонь Люсьена сжала ее затылок и заставила закинуть голову. Поцелуи разжигали пламя в ее крови. Он обнимал ее на глазах у всех, яростно прижимая к себе, и Алисия тут же ощутила его возбуждение.

Когда Люсьен коснулся ее обнаженных ребер, она поняла, что блузка выскользнула из бриджей. Мужской палец начал поглаживать ее под грудью. Алисия еще крепче обхватила руками его шею. Это означало капитуляцию. Ей хотелось, чтобы Люсьен ласкал ее груди; впервые в жизни она поняла, как хорошо ходить без лифчика.

Алисия так и не узнала, кто из них первым услышал шаги. Скорее всего, это была она. Во всяком случае, она ощутила холодок в воздухе, который до того казался раскаленным. Но первым голову поднял Люсьен. Он повернулся, прикрывая Алисию собой, и хрипло выдохнул:

– Мама…

О Боже! У Алисии чуть не подломились колени. То, что его мать застала их с поличным, было достаточно скверно. Но то, что эта женщина могла подумать о ней, было еще хуже.

– Люсьен! – Голос, ответивший ему, был в лучшем случае ошеломленным, в худшем – откровенно враждебным. – Что здесь происходит? Ты в своем уме?

Алисия вздрогнула. Ее слабого знания французского хватило, чтобы понять слова мадам де Грасси. Ничего удивительного. Должно быть, она и сама сошла с ума, если позволила Люсьену обнимать себя.

– Говори по-английски, мама. – Голос Люсьена звучал удивительно спокойно. Просто не верилось, что мгновение назад он сгорал от страсти. Однако было непонятно, как он сумеет объяснить свои поступки. Впрочем, Люсьен и не попытался этого сделать. – Я не ждал, что ты приедешь так рано.

– Вижу. – Тон мадам де Грасси был холодным как лед. – Но мне кажется, что я приехала как раз вовремя.

– Мама, ирония тебе не идет. – Люсьен оглянулся. – Позволь представить тебе твою невестку.

– Сомневаюсь.

Мадам де Грасси не скрывала своего презрения, но Алисия ее не осуждала. В конце концов, она сама презирала себя. Она заправила блузку в бриджи и пригладила руками волосы, выбившиеся из хвоста. Однако скрыть распухшие губы было нельзя.

– Рано или поздно тебе пришлось бы познакомиться с ней, – спокойно сказал Люсьен, однако мадам де Грасси по-прежнему вела себя так, словно не замечает Алисии.

– Ты всерьез веришь, что я буду разговаривать с ней после этого… этого фиаско? – воскликнула она. – О Боже, Люсьен, я не верю своим глазам! Думаешь, годы заставили меня забыть то, что случилось с Жюлем? – Она шумно выдохнула. – Никогда!

– Мама, ты преувеличиваешь. – Люсьен был вежлив, но стоял на своем. – С тех пор прошло восемь лет. Жизнь продолжается.

– И что это должно означать? – воскликнула Мирей, изумленная тем, что Люсьен защищает вдову своего брата. – Что тебя тянет к ней? Неужели ты слепо увлекся ею, как до тебя поступил Жюль? О Боже, Люсьен, я думала, что ты умнее!

Алисия решила, что с нее хватит. Она не собирается прятаться за спину Люсьена. Пусть его мать не думает, что ее боятся! Она обошла своего непрошеного защитника и встала перед разгневанной маленькой женщиной.

– Поверьте мне, мадам де Грасси, – сказала Алисия, с досадой слыша, что у нее дрожит голос, – я очутилась здесь не по собственному желанию. – Она бросила на Люсьена осуждающий взгляд, а затем продолжила: – И то, что случилось здесь, также не входило в мои планы. Ваш сын… пристал ко мне, когда я искала Бертрана. Если вам хочется кого-то обвинить, то обвиняйте его.

Мирей де Грасси выслушала эту тираду молча, критически рассматривая молодую женщину, и Алисия внезапно смешалась, почувствовав свою ущербность. Голубое шелковое платье с короткими рукавами добавляло матери Люсьена величия. В Мирей не было и ста шестидесяти сантиметров, но корона пышных черных волос и высокие каблуки делали ее выше. Ее шею украшали два ряда настоящего жемчуга, а в часах и кольцах сверкали драгоценные камни. В таком виде можно являться на прием к королеве, кисло подумала Алисия, гадая, не нарочно ли старуха оделась так торжественно. Может быть, она готовилась к битве? Рядом с ней бриджи и блузка Алисии смотрелись непрезентабельно. Если бы знать, что мать Люсьена появится именно сегодня!

Но, видимо, Мирей не собиралась вступать с ней в спор.

– Бертран? – спросила она, повернувшись к сыну. – Так зовут мальчика, верно? Сына Жюля? Где он?

– Наблюдает за тем, как Шарль осматривает скот, – ответил Люсьен, не глядя на Алисию, и та с возмущением поняла, что больше никаких объяснений от него не потребуется. Можно биться головой об стену, но Мирей де Грасси будет осуждать ее, и только ее. Оставалось надеяться, что Бертран простит свою мать, если правда об этой сцене когда-нибудь выплывет наружу.