"Сердечные тайны" - читать интересную книгу автора (Айзекс Мэхелия)

7

Полдня Аделина просидела за столом в гостиной, пытаясь сосредоточиться над бумагами с проектом центра. Ее отношение к этим планам было весьма оптимистичным. Ей хотелось приложить руку ко всему, вплоть до последнего эскиза.

В течение многих дней она делала зарисовки, которыми и намеревалась воспользоваться в конце работы над проектом.

Впрочем, с момента происшествия с Паолой оптимизм Аделины заметно поубавился.

Сарказм Эрнесто в отношении ее бездеятельности при жизни Федерико не только ударил по самолюбию, но и заставил более серьезно взглянуть на вещи. Возможно, раньше она заблуждалась, наивно полагая, что у нее есть способности организатора и что с поставленной задачей можно легко справиться…

И все же ей хотелось попробовать. Постепенно Аделина увлеклась идеей тематического оформления фойе здания. Погрузившись в работу, она не услышала звука отворившейся двери. И только тень, упавшая на эскиз, заставила ее очнуться и понять, что в комнате есть еще кто-то.

Она подняла голову, и ее лицо залил румянец. Эрнесто стоял рядом, внимательно изучая набросок, сделанный ею несколько минут назад. Раздраженно вскрикнув, Аделина схватила листок со стола, сунула его в папку и спросила, не в силах скрыть негодования:

— Что тебе нужно?

— Разве так положено встречать гостя? — с укором возразил он. — А я только-только собрался сделать тебе комплимент по поводу твоего эскиза. Где ты этому научилась?

Она судорожно принялась собирать другие, раскиданные листы в стопку, попутно бурча себе под нос:

— Какая разница? Ты очень недвусмысленно высказался о моих планах в прошлый раз.

Так в чем дело? Паола проснулась?

После обеда ее дочь обычно отдыхала. Занятия лечебной физкультурой отнимали у нее много сил.

Но Эрнесто не собирался менять тему разговора.

— Значит, ты все же решила всерьез заняться проектом? — как ни в чем не бывало продолжал он. — Что ж, желаю удачи.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в твоем одобрении, — огрызнулась Аделина, хотя в душе ей было приятно услышать его похвалу. — Пришел сказать, что уезжаешь?

— Нет. — Эрнесто облокотился на стол и со странным выражением лица посмотрел ей в глаза. — А почему тебе так не терпится избавиться от меня? Ты боишься, что я расскажу о нас Паоле?

Аделина застыла с папкой в руках.

— Нет никаких «нас», — зло ответила она после некоторого молчания и встала из-за стола, с силой отодвинув стул. — А если ты мне угрожаешь…

— Боже упаси! Разве я способен на такое?! — Голос Эрнесто стал резким и отрывистым. Он распрямился и встал с ней рядом. — Почему ты все время стремишься унизить меня?

— Ошибаешься, но, в сущности, я тебя совершенно не знаю, — возразила Аделина, хотя ее сердце забилось сильнее, когда она случайно задела его руку, собирая бумаги со стола. — Извини.

— Матерь Божья! — Казалось, его разозлила такая излишняя вежливость. — Мы должны поддерживать друг друга, а ты ведешь себя со мной так, словно я твой злейший враг.

— Враг не враг, но ты и не в числе моих друзей, — объявила она, прижимая к груди папку с эскизами, словно щит. — А теперь, если не возражаешь, я пойду посмотрю…

— Я мог бы помочь тебе.

Предложение это было настолько неожиданным, что несколько мгновений Аделина лишь безмолвно смотрела на Эрнесто. Как же так?

Неужели он знает о ребенке? А если нет, то о чем он вообще говорит? Она облизала губы.

— Э-э, извини?

— Я всего лишь подумал, что трудиться одной над таким объемным проектом — непродуктивно, — уточнил он. — Мне хочется что-нибудь сделать для тебя.

— Но что? — Аделина пыталась сохранить спокойствие. — В чем выражалась бы твоя помощь?

— У меня есть друзья в строительной индустрии, — ответил он, кивая на папку в ее руках. — Я мог бы устроить…

— Нет!

Аделина даже не дала себе времени подумать, прежде чем отказываться от его предложения. Нужно было срочно уйти, чтобы не упасть в обморок прямо тут. Если бы такое случилось… Ей даже представить было трудно его реакцию.

— Аделина!

— Пожалуйста… — с дрожью в голосе произнесла она. — Мне не нужно ничье вмешательство, большое спасибо. — В горле у нее стоял ком.

Эрнесто выругался. Она рассчитывала, что формальные слова благодарности успокоят его, но ошиблась.

— Да что с тобой такое? — спросил он сурово. — Неужели тебе так противно что-либо

принимать от меня? Я же не предлагаю снова забраться в постель, а лишь пытаюсь объяснить, что у меня есть возможность воспользоваться консультацией профессионала. Это ускорит процесс работы над твоим проектом. — Он покачал головой. — Конечно, может быть, я лезу не в свое дело, и к тебе уже сбежалась целая свора помощников, готовых перегрызть друг другу глотки за право обладания проектом вдовы Федерико Веласкеса.

Аделина посмотрела на папку с эскизами.

— Не стоит так зло иронизировать.

— Да? — цинично спросил Эрнесто. — Что ж, наверное, не стоит. Но ты слишком все усложняешь. Черт возьми, чем я тебе не хорош?

За что ты так яростно меня ненавидишь?

Аделина едва сдержала стон.

— Это совсем не так.

— Неужели?

Эрнесто стоял слишком близко. Она чувствовала, что попытка переубедить его ни к чему не приведет, и не смогла удержаться:

— Послушай, я не питаю к тебе ни симпатии, ни ненависти. Мы не настолько хорошо знаем друг друга, как я уже говорила. Просто мне кажется, что после случившегося нам лучше сохранять дистанцию. Вот и все.

— Но почему?

— Почему? — Она непонимающе заморгала.

— Да, вот именно? Что случится, если мы станем проводить время вместе?

Аделина закусила губу.

— Ну, ничего не случится. Только нам очень сложно держать себя друг с другом естественно..

Эрнесто Монтес равнодушно пожал плечами.

— Для меня это не составляет никакого труда.

Аделина знала, что так оно и есть. И попыталась применить другую уловку:

— Знаешь, я уверена, ты меня на дух не переносишь.

Эрнесто усмехнулся.

— Что же я сделал, чтобы уверить тебя в этом?

— Многое… — Аделина повертела головой из стороны в сторону, словно призывая в свидетели невидимую публику. — Обойдемся без подробностей.

— Согласен.

— Нет, я имею в виду наш разговор, — пробормотала она, пытаясь придумать хоть какую-то остроумную реплику, чтобы стереть самодовольное выражение с его лица. — Короче, что ты от меня хочешь?

— А вот так уже лучше.

Она перевела дыхание при виде легкой улыбки, заигравшей на его губах.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Правда? Ну ладно. — Он нахмурился. — Почему я обязательно должен чего-то хотеть?

Я просто предложил тебе помощь с твоим проектом, но ты отказалась. Взял напрокат машину, причем независимо от того, согласишься ты ею воспользоваться или нет. И сделал все, что мог, чтобы показать тебе, что мой визит на остров абсолютно лишен какой-либо подоплеки. Но ты в силу своих убеждений лишаешь меня права на простое человеческое желание, например, на свидание с Паолой. Поэтому я вынужден спросить тебя, почему все складывается именно так, а не иначе?

Аделина сокрушенно покачала головой. Какая досада! Каждое ее слово, движение, жест — все было направлено на то, чтобы заставить его почувствовать себя здесь неуютно. Она держалась с ним с холодной неприступностью, и у всякого здравомыслящего человека такое своеобразное гостеприимство вызвало бы немедленное желание уехать. Но, вопреки ожиданиям, ее поведение лишь побуждало Монтеса раз за разом выяснять причину происходящего. А уж этого ей совсем не хотелось.

Аделина не раз задавалась вопросом: что бы она чувствовала к этому мужчине, если бы не ждала от него ребенка? Если б только ночь, проведенная с ним, закончилась для нее так же неприметно, как и для него самого, когда он после всего спокойно сел в машину и уехал.

Испытывала бы она к нему такую же враждебность, или ей, наоборот, польстило бы его внезапное появление, его явное желание внести поправки в их отношения?

Ведь в нем так много привлекательного. В каждом его движении сквозила скрытая сексуальность, которая была для него настолько же естественна, насколько возбуждающа для нее.

Аделина не могла в его присутствии не вспоминать о том, что между ними произошло. И неохотно призналась себе, что ее негодование по отношению к Эрнесто вызвано осознанием собственного порочного влечения к нему.

Он неожиданно с сожалением развел руками.

— Я сдаюсь. Ты победила. — И вздохнул, словно устал преследовать ее. — В дальнейшем я буду держаться от тебя подальше. Но сегодня не смогу уехать. Скажу Паоле, что покину остров завтра с утра.

Аделина кивнула.

— Как хочешь.

Эрнесто Монтес приглушенно выругался.

— Я не хочу этого, — хрипло огрызнулся он. Этого добиваешься ты. У меня, наоборот, теплилась надежда, что здесь мы хотя бы немного сблизимся. Но компромиссы не в твоем стиле.

Ты вбила себе в голову, что я занимался с тобой любовью из каких-то эгоистических побуждений. И что бы я там впоследствии ни говорил, тебе непременно надо исказить истинный смысл моих слов.

При воспоминаниях о ночи с Эрнесто холодок пробежал по спине Аделины.

— Мы не… занимались любовью, — едва слышно отозвалась она. — У нас был секс, только и всего. Допускаю, что в тот момент мы оба пребывали в стрессовом состоянии и никто из нас не понимал до конца, что делал.

Но после этого… все изменилось. Я имею в виду, что изменились отношения между нами, — поспешно добавила она. — Мне казалось, ты это понял.

Эрнесто во все глаза смотрел на нее.

— Это твоя точка зрения, да?

Она немного замялась.

— Да.

— Послушай, ты ошибаешься, — резко бросил он. — Согласен, перед лицом смерти люди часто попадают в особое состояние, которое сродни вдохновению. Но я настаиваю на том, что случившееся не было голым сексом. И если все дело в этом, то ты не правильно интерпретировала события.

Аделина вскинула голову.

— Какое это имеет значение? — воскликнула она, желая прекратить разговор. Для нее было намного проще продолжать верить в то, что Эрнесто — чудовище, чем признать, что он тоже способен на раскаяние. Подобное признание делало бы его слишком человечным в ее глазах. — Послушай, это, к сожалению, случилось. Разве не лучше будет, если мы впредь станем держаться друг от друга подальше?

Он с деланной наивностью взглянул на нее.

— Зачем? Чтобы не повторить случившегося?

— Нет! Но мы же не хотим, чтобы Паола все превратно поняла?

— Например, что?

Аделина махнула рукой, пытаясь отделаться от него, как от назойливой мухи.

— Ну то, что между нами есть некие отношения…

— Ах, да! — Эрнесто скривил губы. — Но девочка стала что-то подозревать именно после того, как узнала, что это по твоей просьбе я должен уехать.

— Ты не должен был говорить ей, что я просила тебя об этом, — пробормотала она, отстраняя его от двери. — Хотя… Делай что угодно.

Пропусти. Я хочу уйти.

Заглянув в комнату Паолы, Аделина с тоской обнаружила, что та еще отдыхает. Солнце оставалось пока еще слишком жарким, чтобы думать о прогулке. Пришлось направиться к себе.

Заперев эскизы в ящике стола, она стала ходить из угла в угол в состоянии крайней взволнованности. Интерпретация того, что произошло между ними в ночь смерти Федерико, данная Эрнесто Монтесом, всколыхнула в ней воспоминания. Надо было досконально разобраться во всем, добиться полной ясности…

Проблема состояла в том, что его выводы сильно разнились с картиной, которую Аделина создавала в свое оправдание после случившегося. Так просто было изобразить его негодяем, притвориться, что вся вина за ее падение лежит только на нем. Но разве это соответствовало действительности? Он воспользовался ею не больше, чем она им. Эрнесто был прав. Она созрела для обольщения, которого хотела так же сильно, как и ее обольститель.

Но начиналось все гораздо, невиннее…

Она лежала без сна, наблюдая за игрой лунного света на потолке, и встревожилась, когда в спальню постучал Бласко, Старик был ее другом и не стал бы беспокоить без крайней нужды. Сообщение о том, что приехал сеньор Монтес, насторожило Аделину.

Что ему могло понадобиться? — подумала она с мрачным опасением. Его образ, красивый и на удивление яркий, возник перед ней.

Эрнесто Монтес сам по себе всегда смущал ее и даже провоцировал на мысли, которые хотелось отогнать прочь. Но он никогда не нравился Аделине, и ей казалось, что эта неприязнь была взаимной. У нее давно имелась пара слов, как нельзя лучше характеризовавших сущность этого мужчины, она называла его порочно сексуальным.

— И опасным, — добавила она вслух, гадая теперь, что ему понадобилось в ее доме посреди ночи.

Может быть, ему нужен был Федерико? В таком случае он ошибся адресом. Муж ночевал здесь только тогда, когда у них после вечеринки или приема оставались гости. Но даже и в этой ситуации спал отдельно, в своей комнате.

Бласко об этом было известно. Как, впрочем, и Эрнесто Монтесу, мрачно подытожила она, надевая поверх ночной сорочки шелковый халат. А это значило, что речь шла не о Федерико.

Что еще там натворила Паола?

Сначала Аделина хотела надеть костюм и блузку, но потом передумала. Этот мужчина не станет обращать внимание на ее одежду. Он ведь повидал немало женщин в халатах. Да спустись она вниз вообще безо всего, голая, этот сеньор все равно бы ничего не заметил. И ее устраивало такое положение вещей: она ему безразлична точно так же, как и он ей.

Эрнесто ожидал ее в гостиной, стоя у окна, и Аделина позволила себе немного понаблюдать за ним, оставаясь незамеченной.

Вблизи он казался намного внушительней, чем ей представлялось. Вероятно, такое чувство возникло, поскольку сейчас она была босиком.

На нем не оказалось пиджака, а на рубашке вдоль всей спины проступила стрелка пота.

Ее пульс непроизвольно участился. Она задумалась о том, что бы почувствовала, если бы этот мужчина пришел ночью не по какому-то неотложному делу, а просто к ней. Хотя Федерико давно уже не выполнял свои супружеские обязанности, от нее он требовал верности.

И, зная ее привязанность к дочери, предупредил, что, если у него будет малейший повод заподозрить ее в измене, ей никогда не видать Паолы.

Таких поводов Аделина не давала. У нее и не возникало желания изменять мужу. Сейчас она чувствовала тревогу и легкое возбуждение, не понимая, что с ней происходит. Возможно, все дело было в том, что Эрнесто не выглядел самоуверенно, как всегда. Его волнистые темные волосы, обычно гладко зачесанные, теперь казались взлохмаченными. Щетина на лице проступала слишком отчетливо.

Что-то было не так. Но что? Она судорожно передернула плечами. Ее сердце гулко билось.

Паола уехала в Вебстер всего месяц назад. Аделина не могла даже подумать, что с ее приемной дочерью могло произойти что-нибудь страшное.

И все же… Новость, сообщенная этим ночным гонцом, оказалась одновременно и лучше, и хуже ее подозрений. С Паолой все было в порядке, но Федерико умер. Выяснилось, что муж проводил ночь со своей очередной молодой любовницей. Может быть, так происходит со всеми мужчинами, которые отказываются вести себя подобающе их семейному положению и возрасту?

Эрнесто Монтеса тоже можно было понять.

Она пропустила мимо ушей его соболезнования и прочие дежурные фразы. По ее мнению, он всего лишь пытался спасти репутацию корпорации. В данных обстоятельствах ей было бы проще опереться на этого мужчину, поверив в его доброту и сочувствие. Просто позволить ему стать скалой, которой у нее никогда не было.

Но, вместо того чтобы принять его утешения, она вывела Эрнесто из себя. Тот незамедлительно обвинил ее в холодности и надменности. Такой, вероятно, он действительно представлял ее себе. Как бы там ни было, Аделина пожелала, чтобы ночной визитер ушел еще до того, как она наговорит ему дерзостей или совершит какой-нибудь глупый поступок. Было обидно и хотелось только одного — чтобы поскорее явился Бласко и выпроводил беспокойного гостя.

Но дворецкий исчез. Может, решил, что Эрнесто явился по предварительной договоренности? Неужели старик подумал, будто для Федерико приготовили его же яд? Разумеется, она страдала от бесконечных предательств мужа. Но было уже слишком поздно для такой мести.

Аделина не могла точно охарактеризовать свои теперешние чувства к супругу. Определенно, она испытывала сожаление. Но Федерико Веласкес, ставший ее мужем, не походил на того человека, которого она увидела, впервые переступив порог его дома. Страшная новость, принесенная Эрнесто, прозвучала всего лишь как известие о смерти кого-то из ее знакомых.

Грустное, но не опустошающее событие. Это раньше она души не чаяла в Федерико, но теперь… Он собственноручно убил ее любовь.

Удивительно то, что Аделине вдруг захотелось поделиться с Эрнесто обстоятельствами своего брака. Раньше это было бы немыслимо.

Скорее всего ее потянуло на откровенность, поскольку она понимала, что ему и так все известно. Будучи родственником и доверенным лицом Веласкеса, он не мог не знать подробности его семейной жизни.

Однако, дотронувшись до руки Эрнесто, Аделина и представления не имела о том, какого джинна выпускает из бутылки. Ей лишь хотелось утешить его, показать, что она простила ему дерзкие слова. Но ситуация между ними стала слишком напряженной. И, не успев толком понять, что происходит, Аделина оказалась в его объятиях. Она попробовала было протестовать, сопротивляться, но безуспешно…

Ее испугало неуправляемое влечение к этому мужчине. Так долго ей приходилось молча терпеть одиночество, подавляя естественные желания, что она вдруг поверила в некое иллюзорное освобождение из многолетней западни. До нее доходили слухи о том, что девицы, которых Федерико пускал к себе в постель, при его же участии любили порассуждать о фригидности сеньоры Веласкес. По правде говоря, она и сама начала в это верить. Но стоило Эрнесто прикоснуться к ней, прижать к себе, как желание переполнило ее. Поэтому-то ни с протестом, ни с сопротивлением поначалу ничего не вышло.

Оказалось, Аделина жаждала его прикосновений, — тело изнывало, предвкушая их. Запах возбуждения, исходивший от этого мужчины, был столь явственным и откровенным, что просто сводил ее с ума.

Она подозревала, что Эрнесто шокирован всем не меньше ее самой. И не знала, на что он рассчитывал, когда начал целовать ее. Наверное, ожидал полного подчинения. Но этого, слава Богу, не произошло. Только на мгновение она полностью отдалась власти своих желаний, потворствуя им. Но затем к ней вернулся здравый смысл и понимание того, что мужчине может показаться странной ее несдержанность.

Когда Эрнесто начал оправдывать Федерико, Аделина испугалась его доводов и своей реакции на произошедшее. Что он мог подумать о ней, если она соблазняла его, племянника только что умершего мужа? Боже, да у нее головы на плечах не было! Следовало пресечь все, пока не произошла катастрофа.

С запоздалым раскаянием Аделина попросила его уйти. Эрнесто попытался было объяснить, что ей нельзя винить себя ни в чем…

Наоборот, это он во всем виноват: поддался порыву страсти, увидев, что Аделине требуется утешение. Все это, конечно, было чистой воды выдумкой. Его слова, заверения, действия были предназначены, чтобы поддержать ее самоуважение.

Все сказанное тогда до сих пор продолжало звучать в ее ушах…

— Не думаю, что твоему имиджу пойдет на пользу, если утром нас обнаружат здесь вместе, — твердо произнесла Аделина, отворачиваясь. — Я найду Бласко…

Эрнесто выругался и схватил ее за руку, удерживая на месте.

— Ты действительно думаешь, что меня заботит только мой имидж? — выпалил он. И эмоции, переполнявшие его, прорвали кокон, в котором она пыталась спрятаться. — За кого ты меня принимаешь?

Казалось, воздух вибрировал от напряжения.

— А какой ты? — прошептала она, и Эрнесто с мучительным стоном притянул ее к себе.

— Я мужчина, который хочет тебя, — сказал он, и у нее подкосились ноги. — И не уйду от тебя…

Этого не должно было случиться. Но случилось. Поцелуй Эрнесто оказался требовательным и невероятно чувственным. Последовало покорение или соблазнение, не важно, как это называлось. Когда крепкие руки обняли ее за плечи и сквозь халат она почувствовала у своего живота напрягшуюся мужскую плоть, ей стало безразлично все на свете. Хотелось только, чтобы объятия и ласки длились как можно дольше.

Он взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по нижней губе, слегка припухшей после поцелуя.

— Давай поднимемся наверх… — Голос его прозвучал глухо. — Бласко может вернуться сюда.

Как во сне Аделина ухватила его за руку и повела по лестнице на второй этаж, в бывшую семейную спальню, куда Федерико не заглядывал вот уже более десяти лет, а теперь, ввиду известных обстоятельств, уже не заглянет никогда. Комната была красиво и уютно обставлена, в ней горел верхний свет. Общее убранство, выдержанное в оливково-золотистых тонах, создавало атмосферу гармонии и спокойствия.

В доме было тепло, но Аделина дрожала. Ей не терпелось слиться воедино с этим мужчиной, но уверенность, что в постели она будет хороша, у нее отсутствовала. Если судить по Федерико, то в сексе она была так же безнадежна, как и в попытках удержать своего мужа.

А ведь Эрнесто Монтесу было с кем ее сравнивать. По некоторым сведениям его подружки, если собрать их вместе, просто не поместились бы в этой комнате.

— Аделина вздохнула, опустив глаза. Кожа у нее покрылась мурашками. Он словно угадал, о чем она думает, властно приподнял ее лицо за подбородок и, заглянув в глаза, снова начал целовать. Ему требовалась ее покорность. И губы женщины приоткрылись, отвечая на поцелуй, вновь разжигающий в ней страсть, заслоняющую все остальное и придающую ей безоглядную отважность.

— Тебе холодно? — нежно спросил он, прервав поцелуй, чтобы оба они могли вздохнуть.

Но Аделину уже бросило в жар. Она видела его глаза, полные страстного желания. Ей верилось, что этот мужчина считает ее привлекательной.

И в тот момент не имело значения, так это на самом деле или же нет. Он хотел ее. Это было очевидным и главным.

— А тебе? — дерзко произнесла она в ответ, выдерживая его взгляд. Он застонал, и его руки скользнули под халат, их прикосновения были долгожданны…

— О чем ты думаешь? — спросил Эрнесто.

Аделина в этот момент подумала, позволит ли он ей вытащить рубашку из брюк и расстегнуть ее, потому что тоже хотела почувствовать под ладонями его кожу.

— Похоже, тебе очень жарко…

— Конечно. — Эрнесто в одно мгновение освободился от рубашки, потеряв при этом три пуговицы. — Так гораздо лучше, — понизив голос, вкрадчиво признался он. Его губы нежно тронули мочки ее ушей, и Аделина снова зашлась от страстного желания.

Халат распахнулся, и она с опозданием поняла, что Эрнесто развязал пояс на талии. Белая атласная ночная сорочка не давала простора его фантастическим ласкам. Через тонкую ткань просвечивались и темные круги сосков, и дымчатая тень между ног.

— Ты такая красивая! — восхитился Эрнесто, оглядывая ее с ног до головы. Она смущенно улыбалась. — Ты хочешь меня. Почему мне это раньше никогда не приходило в голову?

Потому что этого просто не могло быть, подумала Аделина, устыдясь чувств, которые ее переполняли. Разве она красивая? Федерико убедил ее в обратном, никогда не делая ей комплиментов. Как она могла теперь поверить в это?

Но взгляд Эрнесто продолжал скользить по ее телу, отчасти еще скрытому ночной сорочкой и халатом, и неожиданно Аделина ощутила себя восхитительной и желанной.

Внезапно халат упал на пол. Эрнесто обнял ее за талию и притянул к себе, в его взгляде читалась жажда обладания. Несчастная женщина почувствовала полузабытое, показавшееся даже странным желание быть раздетой нетерпеливыми, властными руками любовника и не возражала, когда сорочка последовала за халатом.

Прошло много лет с тех пор, как ей довелось в последний раз стоять обнаженной перед мужчиной. У них с Федерико был слишком короткий медовый месяц. А его безразличие к ее чувствам погубило их взаимоотношения. Может, из-за этого она изменила представление о себе как о женщине, которую можно любить? И позволила изменам мужа перечеркнуть свои личные достоинства?

Над этим следовало подумать. Но в тот момент ей было не до размышлений. Эрнесто смотрел на нее с восхищением, и под его взглядом Аделина чувствовала себя красавицей, даже если и не была таковой. Он хотел ее. Она это знала, и сама стремилась к тому же.

Словно уловив податливость женщины, Эрнесто Монтес подхватил ее на руки и осторожно посадил на кровать. На нем все еще оставалась одежда, и Аделина торопливо прикоснулась к пряжке его ремня. , Лишь только ремень был расстегнут, он сбросил туфли и опрокинулся на кровать, уложив Аделину рядом.

— Ты не хочешь до конца раздеться? — спросила она, прерывисто дыша.

— Не беспокойся, у нас впереди целая ночь, — мягко ответил он и начал ласкать губами и языком ее затвердевшие соски.

Действуя руками с греховным изяществом, Эрнесто раздвинул ее ноги. Она попыталась тронуть его плоть, распиравшую брюки, но ее партнер запротестовал:

— Не сейчас, позже… — Потом его пальцы уверенно скользнули к низу ее живота. Среди короткой жесткой поросли они отыскали и тронули место, ожидавшее так долго ласковых прикосновений мужской руки. И Аделина застонала от сладострастия… — Тебе нравится? — прошептал он. — Скажи мне. Я хочу знать, что ты чувствуешь.

— Я чувствую себя… распутной, — ответила она. — Хочу ласкать тебя так же, как ты меня. — Она неотрывно смотрела в его глаза, свободной рукой расстегивая молнию на его брюках.

Потом ее рука проскользнула внутрь, несмотря на протест.

— Пожалуйста, Аделина, — выдавил он, когда она взяла его плоть и подвигала рукой. — Не торопись. Если ты продолжишь так делать… — Он судорожно вздохнул. — Я же человек, а не робот…

— Догадываюсь…

Ее голос был мягким. Пробормотав что-то, он стянул брюки вместе с трусами.

Теперь, когда их не разделяла одежда, Эрнесто вновь приблизился к ее губам, нежно обхватил их своими, приглашая ее ответить на поцелуй со всей страстью.

И она не замедлила воспользоваться этим. А потом вдруг почувствовала внизу живота и между ног ноющую сладкую истому. Ей так сильно захотелось ощутить его внутри себя, что не было сил больше терпеть. Аделина протестующе застонала, когда он слегка откинулся назад.

Эрнесто не спешил, провел кончиком языка дорожку между грудей и лишь усилил ее муки. Снова тронул соски. И у нее внутри все сжалось. О Боже! Представлял ли ее любовник, что делал с ней? Она уже была на грани оргазма.

Но Эрнесто продолжал свои мучительные ласки. Его рука вернулась к ее животу, к мокрым завиткам внизу его. Он опять нашел нежный чувствительный бугорок и настойчиво ласкал его до тех пор, пока Аделина, застонав, не содрогнулась от наслаждения.

Тогда Эрнесто с видимым удовлетворением сильно прижался к ней, чтобы снова поцеловать.

— Было хорошо? — тихо спросил он.

И она едва заметно кивнула.

— Но ты не…

— Это было для тебя. — И, прежде чем она успела что-либо сообразить, вошел в нее. Аделина замерла, а Эрнесто хрипло добавил:

— А это для нас обоих.

Она шире раздвинула ноги, чтобы как можно глубже принять его.

— Господи, ты делаешь меня счастливым! удовлетворенно произнес он. — Я почти мог бы поверить, что ты еще ни разу не была с мужчиной.

Аделина задрожала. Она не знала, что тоже почувствует себя на верху блаженства. Даже не представляла, что будет испытывать столь потрясающее удовольствие и наслаждение от его ритмичных движений. Глядя в его лицо, в полуприкрытые глаза, она перебирала мокрые пряди волос, прилипшие к шее.

Оба почти одновременно достигли оргазма.

Это волшебное ощущение словно возродило Аделину…