"Летняя ночь" - читать интересную книгу автора (Айзекс Мэхелия)

9

Несмотря на просьбы тети Беатрис, Николь покинула Плейн-лодж сразу после обеда, ибо находиться под одной крышей с Райаном было выше ее сил. Ей необходимо время и пространство, чтобы осознать все происшедшее.

Видит Бог, она не знала покоя с той минуты, как он ее поцеловал. Поэтому-то и ушла из дому с утра пораньше, надеясь обрести покой в уединении церкви, которую посещала еще ребенком. Но церковь тоже навеяла массу воспоминаний, и тогда Николь поняла, что ей остается только уехать.

Жаль, конечно, что пришлось покинуть дом при таких обстоятельствах, подумала она, подзывая такси, чтобы отправиться в гостиницу. Она ведь понятия не имела, что отец может оставить ей Плейн-лодж или какую-то его часть, и даже тот факт, что Амелия сможет жить там, сколько захочет, не мог заглушить в душе Николь гордость – дом останется в семье. В ее семье.

И семье тети Би, с благодарностью подумала Николь. Приятно сознавать, что положение ее тетки в доме осталось незыблемым.

А вот ее собственное положение было гораздо более сложным. Помимо вечной вражды с Амелией, существовала другая проблема: как она сможет проводить хоть какое-то время в Плейн-лодже, работая в Нью-Йорке? Кроме того, Амелия наверняка в ярости из-за того, что покойный муж обвел ее вокруг пальца. Николь ни минуты не сомневалась, что мачеха рассчитывала получить усадьбу целиком. Что же касается Райана… Нет, о нем она сейчас думать не станет. Райан все еще находится в Плейн-лодже, несомненно утешая мать и убеждая ее, что Николь не будет осложнять ей жизнь.

Вечер только начинался, когда Николь сняла номер и распаковала вещи. Она остановилась в одном из крупных отелей, потому что маленьких просто не знала. Однако тот, который она выбрала, был достаточно удобным и безликим, а это как раз то что надо. В конце концов, она здесь не со светским визитом. Ей просто необходимо собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Она заказала себе легкий ужин в номер. Можно было бы пойти в ресторан, но так гораздо проще. После ужина Николь, отбросив все дурные предчувствия, позвонила тете Би, сообщила, где она, и предупредила, чтобы та никому не говорила об этом без крайней необходимости.

– Ты должна была остаться здесь, Николь, – упрекнула ее тетка. – Это ведь твой дом. И никому не позволяй утверждать обратное.

– Не позволю, – заверила Николь, вспомнив, что Амелия не сказала никому ни слова после прочтения завещания.

– Вот и позаботься об этом, – твердо заявила тетя Би. – Кто знает, что эта женщина попытается предпринять? Сейчас она в шоке, но это ненадолго. Как только она поймет, что ты сорвала ее планы, ей это очень не понравится.

– Какие планы? – настороженно спросила Николь.

– Продать Плейн-лодж, разумеется. – Беатрис прищелкнула языком. – Ради Бога, девочка, да она уже много лет спит и видит, как бы перебраться в Шербрук!

– Но я думала… – Глаза Николь расширились.

– Что же ты думала? Что у нее с твоим отцом была полная идиллия?

– Но…

– Господи, Ники, неужели он тебе не рассказывал? Мне следовало бы знать, что для этого он был слишком горд. Он и эта… уже много лет спали в разных спальнях.

Николь резко присела на край кровати. Она ведь понятия не имела, что у отца с Амелией что-то не так. Да, он показался ей неестественно жизнерадостным во время их последней встречи в Монреале, но она-то решила, что он скрывал свою болезнь. Ей и в голову не пришло, что за поведением отца кроется что-то еще.

– На что ты намекаешь, тетя Би? – выдавила она наконец, не зная, к чему та ведет, и не будучи уверена, что ей хочется это знать. Набрав побольше воздуха в легкие, Николь спросила: – У нее… есть кто-то другой? Ты это хочешь сказать?

Но тетка, похоже, не собиралась бросаться такими грозными обвинениями.

– Я просто хочу сказать, что не надо все принимать как должное, – тщательно подбирая слова, отозвалась она. – Амелия будет действовать по-своему, можешь не сомневаться.

Николь подавила стон. Похоже, Беатрис не собирается облегчать ей жизнь. Если она захочет узнать больше, придется все разузнать самой. На мгновение Николь пришла в голову мысль, что таким образом тетя хочет заполучить ее назад в Плейн-лодж, но тут она явно потерпела неудачу. Следующие несколько дней Николь намеревалась оставаться на месте.

Пару дней спустя она позвонила своему боссу. Роберт Грейнджер посочувствовал ей, однако четко дал понять, что ждет ее возвращения в Нью-Йорк.

– В последний раз, когда я смотрел на твой стол, его просто не было видно из-под горы скопившейся на нем бумаги, – сухо заметил он. – Тебя нет уже больше недели, Николь. Когда ты вернешься на работу?

– Меня нет ровно неделю, – уточнила она. – Речь идет о моем отце. Мне надо еще немного времени, чтобы уладить дела.

– Понимаю. – Николь четко представила, как он хмурится. – Полагаю, то, что ты унаследовала дом, осложняет дело, да? Ты собираешься его продавать? Не вижу, зачем он тебе нужен.

Николь печально покачала головой. Мнение Роба по поводу недвижимости ей было хорошо известно. Он считал, что человек либо живет в доме, либо продает его. Именно он после развода Николь со Стюартом занимался продажей их дома, избавив ее от множества хлопот. Но он же купил ей уютную квартирку в Гринвич-Вилледже, которая ей так нравилась.

– Я не могу его продать, он принадлежит не только мне, – мягко сказала – Николь, покривив душой. Ведь даже если бы Амелия согласилась продать Плейн-лодж и получить половину денег, сама Николь вовсе не собиралась избавляться от старого дома. – Я же вам говорила: отец оставил половину моей мачехе. Я не могу попросить ни ее, ни тетю поискать себе другое пристанище.

– Ну что ж, тебе решать, – бросил Роберт. – Но ты нужна мне здесь, Николь. Я уже сказал: у нас завал. – Внезапно он замолчал, а потом резко спросил: – Ты ведь ничего не скрываешь от меня, лапочка? Надеюсь, ты не встретила там какую-нибудь старую любовь и он теперь желает, чтобы ты осталась в Канаде?

– Нет! – Протест Николь прозвучал неожиданно яростно, но слишком уж испугала ее мысль о том, что Роберт недалек от истины. – Я приеду. Самое позднее, на следующей неделе. А пока придется обойтись без меня.

Однако слова Роберта задели ее за живое. Неужели она настолько прозрачна, что он даже по телефону догадался, о чем она думает? Или она приписывает ему чрезмерную проницательность, потому что чувствует себя виноватой?

Николь долго лежала без сна, мысли ее все время возвращались к тому роковому вечеру, когда она набралась храбрости и отправилась в комнату к Райану. Ведь именно события того вечера и то, что последовало за ними, так сильно изменили ее жизнь. Не будь их, она не чувствовала бы этой застарелой ненависти к Райану. Впрочем, когда он целовал ее в день похорон, она испытывала вовсе не ненависть. Нет смысла отрицать – она хочет его, хочет так же сильно, как и четырнадцать лет назад…

Тот день выдался жарким, да и вообще лето было на редкость жарким, и фермеры молили Бога о дожде. К концу дня наконец небо затянуло тучами, и весь вечер в отдалении гремел гром.

Именно из-за приближавшейся грозы Николь была такой беспокойной. Во всяком случае, так она себе говорила. Тут совпало и это и то, что она всю вторую половину дня наблюдала, как Райан тренировался со школьной легкоатлетической командой. Николь была невероятно горда тем, что после каждого вида он неизменно возвращался к ней и, к зависти старших девчонок, падал на траву рядом. Его гибкое сильное тело, лежавшее рядом в траве, вызывало у нее чисто физическое влечение. Николь завораживали капельки пота на лбу Райана, и ей отчаянно хотелось прижаться к нему и ощутить вкус его кожи. Наверное, что-то такое отразилось в ее глазах, потому что Райан это заметил.

– Эй, детка, не надо так на меня смотреть, – сказал он. – Иначе можешь получить больше, чем предполагаешь.

– Правда? – дерзко отозвалась Николь, хотя щеки у нее так и запылали, когда Райан накрыл ее руку своей.

Даже это легкое прикосновение вызвало у нее бурю чувственных ощущений. В животе что-то странно затрепетало, и ей ужасно захотелось попробовать, что будет дальше. Она вся дрожала от обуревавших ее незнакомых чувств, надеясь, что Райан сможет объяснить ей, что все это значит.

Однако в тот момент Райана позвали на поле, и, когда он вернулся, момент был уже упущен.

С ним вместе явились его приятели, которые рвались в паб утолить жажду. Некоторым из ребят уже исполнилось восемнадцать, и они живо обсуждали, кто будет пить пиво, а кто нет. Шестнадцатилетняя Николь чувствовала себя чужой в их компании, где в центре внимания оказались девочки постарше.

Домой возвращались все вместе, и, хотя последние несколько метров они с Райаном прошли вдвоем, единственное, о чем он мог говорить, – это о том, что он рассчитывает продолжать заниматься легкой атлетикой в университете. Он был опьянен своим успехом в последнем забеге и, когда они пришли в Плейн-лодж, сразу помчался в душ.

Николь надеялась, что отец с Амелией куда-нибудь уйдут вечером. Однако из-за надвигавшейся грозы все были на взводе, и, поругавшись с мужем по какому-то ничтожному поводу, мачеха удалилась к себе, запретив ее беспокоить. Райан тоже исчез в своей комнате, Уильям заперся в кабинете, и Николь пришлось остаток вечера коротать в одиночестве.

В одиннадцать часов она легла в постель и открыла роман, который с удовольствием читала накануне. Однако смысл слов ускользал от нее, и Николь отбросила книгу.

Мысли о Райане по-прежнему не оставляли ее. Николь казалось, что по какой-то непонятной причине в этот вечер их отношения приняли серьезный характер, и ей ужасно хотелось поговорить об этом с Райаном. Хотелось выяснить, чувствует ли он то же, что и она, испытывает ли хоть какие-то из тех чувств, что переполняли ее с той самой минуты, как он до нее дотронулся, или она выдумала их внезапную близость.

Николь не была совсем наивна в свои шестнадцать. Она знала, как это бывает между мужчиной и женщиной, и уже получила первое четкое представление об этом. Ибо ее отец наверняка не женился бы на Амелии так скоро после смерти матери, если бы она так сильно не притягивала его физически. И, хотя Николь до сих пор не могла с этим смириться, она научилась относиться философски к тому, чего нельзя изменить.

Впрочем, ее чувство к Райану нельзя было и сравнить с тем, что происходило между ее отцом и Амелией. Начать с того, что они были уже такими старыми. Николь даже не была уверена, занимаются ли они «этим» вообще.

Про «это» Николь узнала, когда ей было лет тринадцать, поскольку стало постоянной темой разговоров среди ее сверстниц в школе. Некоторые девочки даже утверждали, что уже занимались «этим», но Николь не верилось, что кто-то из них мог пойти на такой риск. Даже в век сексуальной свободы многие девочки боялись нежелательной беременности и ее последствий. Тем не менее мысль о том, чтобы заняться любовью с Райаном, таила в себе невероятный соблазн. При одном воспоминании о том, как под гладкой кожей выступали мускулы его живота, по спине Николь побежали мурашки. И у него уже были волосы, не так чтобы много, просто легкая поросль на груди, руках и ногах, отчего его загар казался еще темнее. Было ужасно любопытно, есть ли у него волосы между ног. Эти мысли привели Николь в полное смятение. Она всегда презирала девчонок, у которых на уме только один секс. И потом, хотя она много лет знала Райана, ей и в голову не приходило, что она может по-настоящему в него влюбиться. Но, похоже, именно так и случилось.

Другого объяснения своим чувствам Николь не находила. Ее ощущения были столь волнующими, что она поняла – заснуть сегодня не удастся. Страшно хотелось поделиться с кем-нибудь своим открытием. По-настоящему близких подруг у нее не было, а отец… Не рассказывать же ему о таких вещах! Что же касается Амелии, то Николь прекрасно знала, как отнесется к этому мачеха. Оставалось последнее: хоть и было уже поздно, Райан, надо надеяться, еще не спал. Он часто засиживался допоздна за шахматными этюдами.

Выйти из комнаты в такое время было довольно рискованно. Николь с ужасом представила себе, что она будет делать, если ее застанут входящей в комнату Райана.

Несмотря на то что на ней был халат, Николь стало зябко, и коридор показался каким-то призрачным. Она любила поддразнивать Райана по поводу того, что в доме водятся привидения, но сама в это никогда не верила.

Добравшись до комнаты Райана, она облегченно вздохнула. Света под дверью не было, что удивило ее. Николь набралась храбрости и открыла дверь. Ее глазам предстало зрелище, от которого у нее замерло сердце.

Райан крепко спал, и простыня сбилась к его ногам. Он как-то в шутку рассказывал Николь, что спит обнаженным, но она и не мечтала увидеть это собственными глазами. Едва сознавая, что делает, Николь вошла. Она бессильно прислонилась к двери, не сводя глаз с фигуры спящего Райана. Занавески не были спущены, и его обнаженное тело было залито лунным светом, придававшим коже неземной оттенок. Она казалась шкурой мифического существа, о котором Николь недавно читала, будто оно водится в водах Шотландии и принимает человеческий облик, чтобы соблазнять женщин. И Николь поддалась искушению: вместо того чтобы уйти, как ей следовало сделать, она приблизилась к кровати. Постояла некоторое время, просто разглядывая его, но потом искушение взяло верх, и, опустившись на колени, она осторожно провела кончиками пальцев вдоль гладкого изгиба его обнаженного бедра.

– Какого черта?!

Райан вздрогнул и проснулся, испугав Николь до такой степени, что на мгновение она лишилась способности двигаться. Она так и застыла с широко распахнутыми глазами, словно кролик, ослепленный огнями автомобиля, и в полной панике смотрела на Райана.

– Ники! – В первое мгновение Райан растерялся, но быстро пришел в себя и, натянув простыню до пояса, приподнялся на локте. – Что случилось?

– Я… ничего, – пробормотала Николь пересохшими губами, потрясенная тем, что тело Райана пробудилось чуть раньше его, причем в совершенно конкретном месте. – Просто… просто хотела с тобой поговорить.

Райан моргнул и посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке.

– В половине первого ночи? – недоверчиво спросил он. – Ради всего святого, ты что, не могла подождать до завтра?

– Я… ничего… – Николь внезапно поняла, что жестоко ошиблась. Райан вовсе не придал значения тому, что произошло днем. Да и с какой стати? У него полно подружек, с которыми он может поразвлечься. И потом, что он такого сделал? Подумаешь, взял ее за руку. А она раздула из этого чисто дружеского жеста целую историю. – Я… просто так. – Николь неловко поднялась на ноги. – Извини, что побеспокоила.

– Николь… – В голосе Райана прозвучало раздражение.

Николь поняла, что с нее хватит. Она выставила себя полной дурой, и ей крупно повезет, если Райан не раструбит своим друзьям, какая она идиотка. Ей хотелось добраться до своей комнаты как можно скорее и постараться забыть обо всем. Она уже нашарила ручку двери, как вдруг ей на плечо легла рука Райана и прижала ее к двери.

– Подожди, – приглушенно произнес он. Его дыхание щекотало ей затылок. – Скажи, зачем ты пришла. Я хочу знать.

Николь глубоко вобрала в легкие воздух. Она чувствовала жар его тела. Господи, подумала она, вся дрожа, ведь он стоит совсем рядом!

– Тебе незачем это знать, – пробормотала она.

Однако Райану этого было недостаточно. Он не вылез бы из постели и не догнал ее, если бы не хотел выяснить, что заставило ее совершить такой из ряда вон выходящий поступок. Николь внезапно поняла, что она в опасности, но эта опасность исходит не от Райана, а от нее самой.

– Скажи мне, – настаивал Райан, слегка касаясь губами ее уха. – Ну давай же, детка. —

Он оторвал руку от двери и обхватил шею Николь так, что она оказалась прижатой к нему. – Поговори со мной.

Сердце Николь бешено колотилось. Эта внезапная близость вызвала в ней бурю ощущений, какую она и представить себе не могла, и при мысли о том, что их тела разделяют лишь мужская футболка да легкий халатик, надетые на ней, у нее сладко сжалось внизу живота.

– Николь. – Голос Райана стал хриплым. Случайно или намеренно он скользнул свободной рукой под халатик, обхватил ее бедро и привлек ближе. – Черт побери, Ники, скажи мне что-нибудь. Только не говори, что ты пришла из-за того, что я ляпнул сегодня днем. Я повел себя как дурак. Не следовало мне так дразнить тебя. Это было нечестно.

Николь сглотнула комок. Все ее возбуждение растворилось в унижении, но, когда она попробовала высвободиться, Райан тихонько выругался и крепче прижал ее к себе.

– Не надо, – простонал он, и его рука властно скользнула вдоль ее живота.

Он плотно прижал к себе Николь, и она ощутила, как напряглось его мужское естество. Она подняла на него широко распахнутые глаза. Видимо, ощутив запоздалый укол совести, Райан шепнул дрогнувшим голосом:

– Ты понимаешь, что это безумие?

Только тут она осознала, что он и не думал дразнить ее. Он тоже сильно возбужден, и его слова лишь попытка как-то поправить ситуацию, стремительно выходившую из-под контроля.

– Скажи, чтобы я отстал.

– С какой стати? – прошептала Николь. Ее руки словно сами собой поднялись и заскользили вверх по его груди. Ощущение власти, которую она приобрела над ним, было захватывающим. – Ты ведь на самом деле не это хочешь услышать.

– Ты не знаешь, чего я хочу на самом деле, – глухо произнес Райан, и его пальцы крепко сжали ее подбородок, так, что рот Николь приоткрылся и она прерывисто задышала.

– Разве? – Ей удалось высвободить лицо из его пальцев. – Я ведь уже не ребенок, Райан.

– Это еще неизвестно. – Глаза Райана потемнели от сдерживаемых эмоций, и он накрыл губами губы Николь.

Колени у нее подогнулись, и она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. В его поцелуе было столько страсти, что Николь, хотя и не имела большого опыта по части общения с мальчиками, сразу поняла разницу между поцелуем Райана и неловкими потугами, с, которыми ей прежде приходилось сталкиваться. Во-первых, Райан знал, что делает, а во-вторых, впервые в жизни поцелуй не был Николь неприятен.

– Ники, – хрипло прошептал Райан. Он спустил с плеч Николь одежду, обнажив шелковистую кожу, отодвинул золотисто-рыжие локоны, выбившиеся из косы, заплетенной на ночь, и легко коснулся губами трепещущей плоти. – Я хочу тебя, и ты это знаешь. Но это неправильно.

Решимость Николь поколебалась, но лишь на мгновение.

– Это для меня самой, – яростно прошептала она и, обвив рукой его шею, приподняла ногу и погладила его лодыжку. Этот жест она подсмотрела в какой-то пьесе и сейчас была поражена, насколько он возбудил их обоих. – Я хочу тебя. Что тут неправильного?

– Бог его знает, – простонал Райан. Его руки сжали ее ягодицы, он слегка приподнял Николь и прижал к себе. – Может, и ничего, – шепнул он, словно стараясь убедить себя, но тут Николь обхватила его ногами, и, прекратив бесполезную борьбу, Райан отнес ее на кровать.

На какое-то мгновение, когда он снял с нее халат и стал стаскивать футболку, Николь охватила паника. Прикосновение прохладной простыни к ее разгоряченной коже отрезвило ее. Однако это длилось совсем недолго. Когда Райан опустился рядом на колени и взял в рот набухший сосок, Николь показалось, что она сейчас умрет от наслаждения. Руки Райана заскользили по ее телу, и время остановилось. Николь всегда считала себя слишком длинной и тощей, но Райан, похоже, не разделял ее мнения. В его глазах, когда они встретились с глазами Николь, светилось подлинное удовлетворение, и она вдруг обнаружила, что инстинктивно двигается в такт его движениям, выгибает спину и самым бесстыдным образом раздвигает ноги.

Впрочем, с Райаном она ничего не стыдилась, даже когда он взял ее руку и предложил ей потрогать его член. Он оказался горячим, твердым и поразительно гладким, словно сталь, покрытая бархатом. Однако, как бы ни хотелось Николь подольше делить с ним наслаждение, стоило ей до него дотронуться, как он застонал.

– Не могу… не могу больше, – сдавленно прошептал он и со стоном вошел в нее.

Сначала он двигался медленно, затем все быстрее и быстрее, не в силах сдержать нетерпение. Мышцы Николь на мгновение напряглись, но потом расслабились, принимая его. Ей казалось, что это никогда не кончится, и она с трудом сдерживала стоны. Николь была готова к тому, что будет больно, но то, что после первого мгновенного дискомфорта она начнет получать удовольствие, явилось для нее полной неожиданностью. Девочкам в школе, горевшим желанием поделиться опытом, по-видимому, никогда и не снился такой любовник, как Райан. Он умело сдерживал себя, и вскоре Николь обнаружила, что двигается с ним в одном ритме, двигается к кульминации. Движения его гибкого тела ускорились, и Николь могла лишь беспомощно цепляться за него. Она вонзила ногти в его плечи, обвила его ногами, издавая тихие прерывистые стоны.

А потом произошло то, что казалось ей невозможным. Он внезапно вошел в нее с такой силой, что на мгновение показалось, что она все же не сможет принять его. Однако она смогла: стон удовлетворения, вырвавшийся у Райана, подтвердил это, смешавшись с криком, сорвавшимся с губ Николь, когда ее затопила волна немыслимого наслаждения. Ей хотелось плакать. То, что случилось, было так прекрасно, и ощущение вздрагивавшего тела Райана поверх ее собственного дарило Николь чувство полного довольства. Теперь она стала женщиной. Она любила Райана, и он любил ее. Никто не мог ничего сказать или сделать, чтобы изменить их чувства.

Как же она ошибалась, с дрожью отвращения подумала Николь. То, что произошло потом, было так гадко, так отвратительно! Она даже вспоминать об этом не могла без содрогания.

Как можно было предвидеть, все им испортила Амелия. Хотя почему им, с горечью поправила себя Николь. Только ей. Поведение Райана после той ночи лишь подтвердило то, о чем говорила его мать. Однако когда в ту ночь Амелия ворвалась в комнату и обнаружила их, Николь не могла мыслить связно. Она лишь мигала в ярком свете, как крот, вытащенный из норы.

Конечно, она была потрясена и страшно пристыжена тем, что их обнаружила именно Амелия. Искаженное гневом лицо мачехи сразу уничтожило то ощущение гармонии, которое возникло между ней и Райаном. Как удалось Амелии сдержаться и не наорать на них, осталось для Николь загадкой.

Разумеется, у Амелии были причины для бешенства. Это был ее дом, и они растоптали ее доверие. Николь признавала это, как и тот факт, что мачехе должна была быть ненавистна мысль о том, что Райан подвел ее именно с Николь. Но вот простить того, что Райан вместе с матерью договорились держать все в секрете, она не могла.

Надвигавшаяся гроза, по-видимому, тоже не давала Амелии спать. Жара и влажность стали совсем невыносимыми, и она спустилась вниз попить воды. Там-то до нее и донеслись стоны Николь.

В тот момент, припомнила Николь, она радовалась, что их обнаружил не отец. А пока, неловко выбираясь из постели Райана и кое-как натягивая халатик, чтобы прикрыть наготу, она была для Амелии великолепной мишенью. Лишь позже Николь сообразила, что у Амелии имелись свои причины не выдавать падчерицу отцу. И дело было вовсе не в том, чтобы спасти Николь от наказания. Амелия лишь стремилась уберечь сына от того, что считала самой большой ошибкой на свете.

Одному Богу известно, что Амелия наговорила Райану после того, как Николь ушла. Николь показалось, что будет лучше, если она убежит. Однако, как потом выяснилось, поддавшись требованиям Амелии, она создала прецедент, уже не имевший обратного хода. Мачехе не составило особого труда проследить, чтобы Николь больше не оставалась с Райаном наедине вплоть до его отъезда в Европу. Николь даже не знала, какие у него планы, но приготовилась ждать, уверенная в том, что рано или поздно Райан что-нибудь придумает, чтобы они были вместе.

Но этого не случилось. В одно прекрасное утро она проснулась и узнала, что накануне Райан уехал. Он не попрощался, не оставил даже записки, не извинился, что все так получилось, а, поскольку отец Николь ничего не знал, ей было не с кем поделиться своим горем.

Николь повернулась и резко ударила кулаком по подушке, жалея, что это не голова Райана. Как она могла позволить ему поцеловать ее, с болью подумала она. Как вообще могла подпустить его к себе настолько близко, чтобы у него хоть на мгновение возникла мысль о том, что ей нужны его иудины поцелуи! Он нисколько не изменился. Такой же двуличный, как тогда, только теперь дурит голову другой девушке. Бедная дурочка!

Николь чихнула и попыталась устроиться поудобнее в кровати, но воспоминания не давали ей покоя. Ведь с отъездом Райана история не кончилась. Через пару недель у нее случилась задержка, давшая ей новый повод пожалеть о своей беспечности. Около месяца Николь пребывала в состоянии тихой паники, не зная, что делать, куда кидаться. У нее и в мыслях не было обратиться к первому попавшемуся врачу, а доктор Ирвин был другом семьи. Как она могла ему рассказать?

А потом в один день все кончилось. Утром, убирая комнату и размышляя, что она будет делать, если отец от нее отречется, Николь внезапно почувствовала резкий спазм внизу живота. Боль была в сто раз сильнее, чем при обычной менструации, и Николь едва успела добежать до ванной, ощущая, как по ногам ползет липкая жидкость.

Самое противное было то, что и это стало известно Амелии. Она как раз явилась искать Николь, когда та пыталась уничтожить следы происшествия, оставшиеся на полу ванной. О, Амелия ее пожалела, с горечью вспомнила Николь. Она чуть не плакала из-за того, что падчерица потеряла ребенка, хотя должна была бы плясать от радости. Впрочем, вмешательство Амелии позволило Николь обойтись без помощи доктора Ирвина. Теперь, вспоминая об этом, Николь поражалась, насколько осведомленной оказалась ее мачеха о выкидышах. Она ободряла Николь, убеждая ее, что все обойдется, помогала пережить потерю. Николь позднее раздумывала, не было ли выкидышей у самой Амелии. Ведь это было по-настоящему странно: родив Райана в почти подростковом возрасте, Амелия прожила чуть ли не тридцать лет, ни разу не забеременев.

Однако сейчас развивать свои подозрения Николь не хотелось. А тогда она остро переживала случившееся и не видела дальше собственного носа. Даже угроза Амелии, что, если Николь кому-нибудь расскажет об этой истории, она немедленно доложит все ее отцу, показалась в то время вполне оправданной. Разумеется, позднее Николь поняла, почему мачеха так услужливо предложила свою помощь, почему так старалась замять эту историю. Она не желала, чтобы ее отголоски дошли до ее драгоценного сына. Она защищала Райана, стремясь к тому, чтобы того не отягощало незаслуженное чувство вины.

К сожалению, эта история все время стояла между ней и мачехой, и, похоже, ей суждено было стоять между ними всегда. Поэтому их отношения так и не изменились. Уильям надеялся, что, когда Николь станет постарше, они с Амелией смогут лучше понять друг друга. Однако Николь так и не смогла забыть о прошлом, да и Амелия не давала ей этого сделать.

Поэтому Николь и отказалась вернуться в Плейн-лодж после окончания университета и так поспешно выскочила замуж за Стюарта Грейнджера, хотя и знала, что вовсе не любит его как должно. Ей хотелось уехать как можно дальше, и она надеялась, что граница, разделившая ее и Райана, поможет ей обрести лучшую жизнь.

И она ее обрела, свирепо сказала себе Николь. Пусть ее брак не сложился, но в этом Стюарт виноват не меньше, чем она сама.

Снова встретиться с Райаном явилось для нее риском. Николь была уверена, что сумеет справиться с собой. Ей была невыносима мысль о том, что он по-прежнему имеет над ней власть, хотя, похоже, это правда…