"Леди-бунтарка" - читать интересную книгу автора (Осборн Мэгги)

Глава 5

Когда первая неделя плавания подошла к концу, Блу пришлось признать, что поведение ее «свиты» оставляет желать лучшего. Скучая от вынужденного безделья, Изабелла, никогда не упускавшая возможности поживиться, решила открыть свое «дело» здесь, на корабле, и приспособила для этого соседнюю с Блу каюту. Днем и ночью дверь этой каюты непрестанно скрипела, распахиваясь навстречу очередному клиенту, или с шумом захлопывалась за ним. Сдав свою вахту, матросы бросались к заветной двери и выстраивались в очередь, а Изабелла ежедневно подсчитывала барыши. Получалось, что в Лондоне она сойдет на берег состоятельной дамой. Блу относилась к занятиям своей подруги с пониманием и не усматривала в них ничего для себя оскорбительного или опасного, но ненавистный Герцог считал иначе. Моутон постоянно находился за дверью каюты Блу и ночевал там же. Он тщательно следил за очередью и был готов осадить любого, кто попытался бы постучать не в ту дверь. Когда же чересчур пылкий боцман проявил излишнюю настойчивость, пытаясь проникнуть к Блу, Моутон основательно намял ему бока и выбросил беднягу за борт. Это небольшое происшествие стоило трех часов времени, которые пришлось потратить на то, чтобы бросить якорь, снарядить спасательную шлюпку и подобрать незадачливого боцмана. Герцог был от всего этого не в восторге.

Месье, как и следовало ожидать, заперся у себя в каюте, страдая от приступов морской болезни. Всем, кто был готов его выслушать, он жалобно сообщал, что умирает. Слишком слабый, чтобы держать в руке перо, он потребовал к себе корабельного писца и продиктовал длиннющее завещание, в котором все свое имущество отказал Блу. В конце этого любопытного документа в качестве последнего напутствия Месье настоятельно советовал всем ныне живущим одуматься и всячески избегать морских путешествий.

Что же касается Блу, то она всю неделю провела в состоянии крайне подавленном, сидя взаперти в своей каюте. Никогда прежде не было ей так тоскливо, но девушка сама обрекла себя на заточение. Блу металась по тесной каюте и мечтала об овеваемых ветром дюнах Морганз-Маунд. Она скучала по отцу, по Черному Днищу, по Испанцу, по старой Голуэй и всем остальным. Ей хватило всего нескольких часов страданий, чтобы понять: во всех ее несчастьях виновата ненавистная леди Кэтрин Паджет. Порции грога и дешевого пива помогали приглушить негодование и горечь, поэтому Блу предпочитала проводить время, накачиваясь спиртным, и не обращала внимания на стук в дверь или записки, просовываемые в щель.

В конце недели Месье, превозмогая слабость, встал с постели и постучался в дверь ее каюты, заявив, что им необходимо поговорить и что Блу должна выйти на палубу, а не сидеть в духоте. После недолгих препирательств Блу все-таки отворила дверь. Она была бледна, и у нее ужасно болела голова. Месье, разумеется, чувствовал себя не лучше. Девушка и ее наставник направились к лестнице и, пошатываясь, вышли на залитую солнцем палубу.

Блу ахнула, прикрыла глаза рукой и ухватилась за переборку. Она едва держалась на ногах. Плеск волн, хлопанье парусов, крики матросов – все смешалось в один чудовищный гул, как будто в голове у Блу палили пушки. Жгучие лучи солнца слепили глаза, живот сводило, и к горлу подступала тошнота. Блу попыталась вспомнить, когда она ела в последний раз что-нибудь существенное, но так и не вспомнила.

– О, мисс Морган! Как мило, что вы наконец почтили нас своим присутствием.

– Чтоб ты сгнил от какой-нибудь заразы. – Глаза Блу были закрыты, но она прекрасно представляла себе Герцога с издевательской улыбкой на губах.

– Рад видеть вас, ваша светлость, – прошептал Месье, низко кланяясь и делая замысловатое движение рукой. Однако никто так и не успел оценить этот изящный жест, потому что в следующее мгновение огромный парик Месье слетел с головы, и маленькому французу пришлось его ловить.

Герцог вежливо кивнул в ответ на приветствие Месье и справился о его самочувствии.

– Спасибо, мне гораздо лучше, – ответил тот, стараясь не смотреть на сверкающие на солнце волны.

Впервые, сколько Блу себя помнила, всегда безупречно аккуратный и подтянутый Месье был одет неряшливо. Его парик сполз на одно ухо, шейный платок сбился на сторону, а чулки были перекручены. Рассматривая Месье из-под полуопущенных ресниц, Блу заметила, что бедняга перепутал башмаки. Месье страдал подагрой, и его обувь растянулась из-за шишек на ногах. Теперь же на его башмаках красовались огромные выпуклости, повернутые не внутрь, а наружу. Блу хотела сообщить ему об этом, но у нее просто не было сил, чтобы произнести хотя бы слово.

– Могу я предложить вам присесть, мисс Морган? Или вы предпочитаете стоять, цепляясь за переборку?

Блу чуть приоткрыла глаза, чтобы бросить быстрый взгляд на отполированные до блеска испанские сапоги и толстые чулки, в каких обычно ходили моряки. Темно-синие штаны тоже были самого обычного покроя. Блу не ожидала такого от капитана корабля. Даже рубашка Герцога была сшита из грубого полотна. Справившись с головокружением, девушка презрительно усмехнулась и ответила:

– Если что-то мне по-настоящему нужно, так это порция выпивки.

– Так я и думал, – кивнул Герцог.

Томас подозвал одного из матросов, и тот, приблизившись к девушке, протянул огромную кружку. Блу с явным удовольствием приняла ее и тут же одним глотком осушила наполовину. Покончив с выпивкой, она утерла рукавом губы, и в голове у нее чудесным образом прояснилось, а шум волн, бьющихся о борт корабля, уже не отзывался в ушах ужасным ревом.

– Весьма впечатляющее зрелище, – заметил Герцог, с любопытством разглядывая девушку. – Не могу поверить, что мне выпала честь познакомиться с женщиной, способной беспробудно пьянствовать целую неделю.

Блу осторожно приблизилась к скамье. И тут вдруг колени ее подогнулись, и девушка рухнула на жесткое сиденье. Герцог же с улыбкой добавил:

– Многие мужчины были бы мертвы еще три дня назад, если бы выпили столько же грога, сколько выпили вы.

Хотя Герцог держался вполне дружелюбно и непринужденно, Блу почувствовала в его словах скрытую насмешку. Немного подумав, она все же решила оставить оскорбление без ответа, так как вряд ли в таком состоянии смогла бы выиграть поединок. К тому же она только сейчас сообразила, что уже давно не видела свою шпагу. Блу нахмурилась и повернулась к Месье.

– Ты ведь захватил мою шпагу? – спросила она, скосив глаза на Моутона, внезапно появившегося у нее за спиной.

– Леди не нужна шпага, – отчеканил Месье. Хотя свежий морской ветер и вернул французу привычную уверенность, он был по-прежнему бледен.

Не испытывая ни малейшего сострадания к вероломному Месье, Блу резко повернулась к Моутону. Ее глаза пылали гневом.

– Ты слышал?! Я осталась без шпаги! – Блу была в полном смятении. Без шпаги она чувствовала себя совершенно беззащитной. – Что же мне теперь делать? – Взгляд девушки остановился на Герцоге. Теперь ей придется безропотно проглотить любое его оскорбление, любую насмешку. Эта мысль настолько ошеломила Блу, что с нее даже немного сошел хмель.

– Вы ведь не отвечали на мои записки, – произнес Герцог. – А мне было необходимо с вами поговорить.

– Мне нужна шпага. Сегодня. Сейчас.

– Мы должны с вами обсудить некоторые правила поведения на корабле. Мало того, что мое судно превратили в бордель… Ваши люди постоянно отвлекают от работы писца, а мой боцман чуть не расстался с жизнью. К тому же вы на четверть опустошили запасы грога на судне. Все это совершенно недопустимо, и я отказываюсь терпеть подобное. Мы должны прийти к соглашению, или же я сам приму меры. Выбор за вами.

– У тебя что, уши никуда не годятся? Я же говорю тебе, что мне нужна шпага. Немедленно!

Герцог стиснул свои великолепные зубы. Его глаза метали молнии.

– Вы получите шпагу, – бросил он. – Но сейчас нам следует обсудить более важные вопросы.

Хотя у нее все еще болела голова, а на боку не было шпаги, Блу сумела взять себя в руки и, презрительно усмехнувшись, молча покинула палубу. Пусть Герцог сначала выполнит обещание, а уж потом она, может быть, и поговорит с ним.

– Месье, не болтайте глупости! – заявила Блу, упершись в переборку своей тесной каюты. Для верности она ухватилась за эфес шпаги, болтающейся у нее на поясе. – Да-да, этот Герцог – просто мерзкая крыса, пусть даже он и сдержал свое обещание. – В подтверждение своих слов девушка лизнула большой палец и презрительно сплюнула.

Месье в задумчивости посмотрел на плевок на полу, потом тяжко вздохнул и уселся на скамью.

– Пойми, Блузетт, это корабль Герцога, а мы – всего лишь его гости.

– Ничего подобного, мы его наняли! Герцогу хорошо заплатили, чтобы он доставил нас в Лондон.

– Тем не менее это его корабль, и Герцог имеет полное право распоряжаться здесь так, как считает нужным. Следовательно, Изабелла должна оставить свое ремесло, мне не надо прибегать к услугам писца, а Моутону надлежит вести себя сдержанно. Ты же должна ограничиться только одной пинтой спиртного в день.

– Подумать только, и я еще хотела, чтобы этот негодяй стал моим первым мужчиной! Месье, ты был абсолютно прав! Это действительно было бы для меня форменным бесчестием! – Блу принялась метаться по каюте, точно раненая тигрица.

Маленький француз какое-то время молча наблюдал за ней, потом сказал:

– Дорогая, я считаю, мы должны извлечь выгоду из того, что случилось. – Он склонил голову к плечу и взглянул на Блу поверх очков с треснувшими стеклами. – Следующие недели этого путешествия мы проведем с пользой.

– Ты предлагаешь привлечь команду на свою сторону и захватить судно? – с надеждой спросила Блу. – Думаешь, у нас получится?

– Вовсе нет, – ответил Месье. – Подстрекательство к мятежу – неподходящее занятие для леди. – Он насмешливо фыркнул. – Я предлагаю посвятить все свое время подготовке. Ты меня поняла, не так ли?

Блу нахмурилась и проворчала:

– Теперь назад уже не повернешь, верно? И на этом корабле у меня нет права голоса. То же самое будет и в Лондоне. Каждый волен решать мою судьбу, но только не я сама.

– Это делается для твоего же блага, Блузетт. – Месье бросил на девушку сочувственный взгляд. – А теперь – к делу. В последующие недели тебе придется одеваться должным образом. – Его слова были встречены вспышкой ярости, но Месье, не обращая на это никакого внимания, поспешно продолжил: – Полагаю, что Изабелла могла бы стать неплохой камеристкой. И еще… Мне стыдно в этом признаться, но я совершенно упустил из виду гардероб Моутона. Для Лондона ему нужно будет подобрать подходящую одежду. – Прежде чем Блу успела что-либо возразить, Месье вскочил и взялся за дверную ручку. – Когда увидишь Герцога, можешь заверить его, что с Изабеллой я уже договорился, Моутон согласился больше не ссориться с членами команды, а мне больше не понадобятся услуги писца.

Блу потребовалось какое-то время, чтобы остыть. Герцог ждал ее у себя в каюте, а обещания следовало выполнять. Девушка пригладила пятерней волосы, расправила плечи и отправилась в логово зверя.

– Спасибо, что пришли, – сказал Герцог с любезной улыбкой.

Блу поморщилась, и, чтобы не смотреть на Герцога, принялась разглядывать его каюту, довольно просторную и удобную. Узнав широкую кровать, она поспешно отвела глаза. Гораздо безопаснее было рассматривать все остальное: полки с книгами, набор карт, стол, стулья, резной гардероб или круглые окна, за которыми пенилась струя кильватера. Герцог держал в зубах сигару, и в воздухе чувствовался едва уловимый аромат дыма. Блу опустила глаза, не желая смотреть на его соблазнительные губы – даже теперь они казались ей ужасно привлекательными.

– Мисс Морган, могу я предложить вам вина?

– Не стану я пить с таким мерзавцем, как ты!

Герцог опустился на стул и непринужденно откинулся на спинку. Вынув изо рта тонкую сигару, он прищурился, пуская клубы дыма.

– Если причина вашей ненависти ко мне – тот вечер, который мы провели вместе, хочу напомнить: именно вы своим диким и жестоким поступком помешали нашему взаимному удовольствию, а отнюдь не я. Я к вам даже не прикоснулся.

Щеки Блу вспыхнули.

– Не прикоснулся, это уж точно. Только не надо выдавать за жестокость простую неопытность. Даже мальчишка разобрался бы, что к чему. И если, как утверждает Месье, хороший тон – это главное, то вы должны были дать мне возможность исправить мой промах, а вы трусливо сбежали! Да-да, сбежали, как настоящий трус!

Блу с ненавистью уставилась на Герцога. Она ожидала, что после подобного оскорбления он должен немедленно вскочить со шпагой в руке, чтобы биться насмерть. Но вместо этого он усмехнулся и с невозмутимым видом проговорил:

– Во избежание войны признаю, что в ваших обвинениях есть доля правды. – Он предостерегающе поднял руку. – Возможно, мы оба повели себя не лучшим образом. Давайте забудем об этом, согласны?

– Нет, черт побери! Какого дьявола?! Я ни в чем не виновата! – горячо запротестовала Блу. – Любой желторотый птенец вел бы себя точно так же.

– Поймите, мисс Морган, нам еще несколько недель придется провести бок о бок на этом тесном суденышке. Лучше сейчас же положить конец нашим разногласиям и вести себя так, как подобает цивилизованным людям. В противном случае наше путешествие превратится в бесконечный кошмар. Я бы предпочел, чтобы это плавание было приятным для нас обоих.

– Проклятие! Так ты утверждаешь, что я недостаточно цивилизованная? Да я такая же цивилизованная, как и любой на этой проклятой посудине!

– Ну, если вы настаиваете…

Блу едва не задохнулась от возмущения. Герцог сидел за своим капитанским столом с сигарой в зубах, даже не пытаясь скрыть чувство превосходства. Он пил вино из высокого бокала и смотрел на нее так, будто ждал, что она вот-вот скажет какую-нибудь глупость и тем самым себя опозорит. Ну нет, она ему докажет, что способна вести себя так же цивилизованно, как любой англичанин.

Блу схватила стул и уселась на него верхом, широко расставив ноги. Смерив Герцога взглядом, заявила:

– Пожалуй, я выпью вина. В знак примирения.

– Я рад, что вы решили вести себя разумно. – Герцог с улыбкой наполнил бокал вином и передал его своей гостье.

– Меня просто зло берет от мысли, что я прибуду в Англию девственницей, – сказала Блу. – И в этом я должна винить только вас. – Вино показалось ей слабым и безвкусным, хотя, судя по всему, Герцогу оно нравилось. – Мне было чертовски важно стать женщиной до этого плавания. Но у меня ничего не получилось.

Томас посмотрел на нее с удивлением.

– Чертовски важно?

– Да-да, очень важно, – подтвердила Блу. – Ведь обычно девственность теряют не в моем возрасте, а гораздо раньше. Но вот я, взрослая женщина, сижу здесь, перед вами, невинная, как новорожденный младенец. С таким же успехом я могла бы появиться в Англии с табличкой на шее: «Глядите, вот жалкая неудачница»! – Чуть не плача от унижения, Блу протянула Томасу пустой бокал. – Кроме того, у меня есть и личные особые причины, – добавила она со вздохом.

– Понимаю. – Снова наполнив бокал девушки, Герцог откинулся на спинку стула, не сводя глаз с соблазнительной груди гостьи.

– Если вы собираетесь предложить мне свои услуги, – заявила Блу, заметив его взгляд, – то можете засунуть их себе в задницу. У меня свои запросы, и вы, как выяснилось, им не соответствуете.

Блу действительно пришлось пересмотреть свои требования и добавить к ним еще один пункт. Ее избранник непременно должен быть решительным. Пускай он мчится вперед на всех парусах. Прежде чем лечь с ним в постель, она обязательно убедится в том, что весь такелаж у него на месте и что он не станет ходить вокруг да около. А если окажется, что он не способен сразу же взять быка за рога, то такой мужчина ей не нужен.

– Вы сомневаетесь во мне? Думаете, я ни на что не гожусь в постели? – с улыбкой спросил Герцог, когда Блу сообщила ему о своем новом условии.

– Если бы вы были настоящим мужчиной, вы сказали бы правду, нашли бы в себе мужество признаться, что в постельных делах вы столь же неопытный, как и я. Это в ваши-то годы! Да я была просто потрясена, когда узнала об этом. Так что не только вам пришлось в тот вечер выдержать удар.

Герцог внимательно посмотрел на собеседницу, а потом вдруг громко расхохотался. Отсмеявшись, он проговорил:

– Моя дорогая мисс Морган, вы самая удивительная девушка из всех, которых я встречал.

– Неужели? – удивилась Блу.

Как ни странно, ей было приятно услышать от Герцога такой комплимент. Внезапно Блу осознала, что с удовольствием разглядывает Томаса, и эта мысль ужаснула ее. Девушка насупилась и приняла независимый вид, после чего передала Герцогу слова Месье и поспешно ретировалась, опасаясь снова испытать на себе чары этого опасного человека с его чувственными губами и глазами цвета дыма.

«Что ж, возможно, я и впрямь не очень-то цивилизованная, – подумала Блу, презрительно фыркнув. – Но его светлость меня еще узнает!»

– Дьявол, я еще никогда за всю свою жизнь не таскала на себе столько оснастки! – воскликнула Блу, разглядывая свои пышные юбки. – Я чувствую себя как рождественский пудинг, который по ошибке положили в простую миску.

С помощью Изабеллы она надела корсет, нижние юбки, подвязки, чулки и туфли на высоких каблуках. Месье же, стоя за дверью ее каюты, давал указания. Блу казалось, что ее поминутно щипают, царапают и тискают.

– Я не буду носить эту пакостную упряжь! – кричала она, с отвращением глядя на широкие фижмы.

– Придется! – крикнул из-за двери Месье, утирая платком лоб. Ему стоило огромных усилий уговорить Блу впервые в жизни надеть корсет, и теперь этот рискованный опыт грозил обернуться долгими ночными кошмарами. – Сейчас я приду на тебя полюбоваться, – предупредил маленький француз.

Не зная точно, чего ожидать, Месье с опаской отворил дверь в каюту Блу, но настороженность тут же сменилась облегчением. Он медленно обошел вокруг девушки, внимательно разглядывая ее со всех сторон, и в конце концов признал, что результат превзошел все его ожидания. Месье был в полном восторге.

– Замечательно, дорогая, – сказал он с улыбкой.

– Хочется, верить, черт побери, – пробурчала Блу. Проклятый корсет причинял невыносимые мучения. Он так стиснул ребра, что ей казалось, она вот-вот лишится чувств. – Ну что, ты доволен? Теперь я могу наконец от всего этого избавиться?

– Это только начало, – решительно заявил Месье. – Сейчас мы пойдем прогуляться по палубе.

Блу смачно выругалась. Ничего глупее она еще не слышала. Но раз уж Месье что-то вбил себе в голову, то он будет упорно стоять на своем. Тяжко вздохнув, девушка попыталась протиснуться в дверь, но мешала широкая юбка. В конце концов ей пришлось пролезать боком – да еще как следует поработать кулаками, чтобы протолкнуть фижмы в узкий проход. Прогулка по коридору оказалась сплошным мучением – проклятая юбка то и дело задевала за стены и противно колыхалась сзади и спереди, – и Блу облегченно вздохнула, когда, преодолев несколько ступеней, вышла наконец на палубу.

Оказавшись под открытым небом, Блу сразу же почувствовала, как свежий морской ветерок и солнечные лучи коснулись се полуобнаженной груди в вырезе платья, и мгновенно прикрыла соблазнительные округлости рукой.

– Если в Англии придают такое значение девственности, то тогда надо лучше прикрывать своих женщин, – проворчала она, заметив, что матросы с изумлением ее разглядывают.

Месье отвесил Блу поклон и предложил ей руку.

– Ты должна сделать реверанс, – сказал маленький француз.

Блу честно попыталась присесть в реверансе, стоя на своих высоких каблуках, но стоило ей согнуть колени, как она потеряла равновесие и рухнула на палубу, запутавшись в ворохе юбок. Громко ругаясь, девушка ухватилась за руку Моутона, и тот помог ей подняться на ноги. Изабелла тут же подскочила к Блу и помогла надеть туфли.

– Тебе лучше носить туфли с задниками, – в задумчивости произнес Месье.

– Ничего, я справлюсь, – прошептала Блу. Она согнула пальцы ног, стараясь не потерять туфли, сделала глубокий вдох и шагнула вперед. Но, наступив на подол платья, покачнулась и непременно упала бы лицом вниз, если бы Моутон вовремя не подхватил ее. – Дьявольщина! Черт, черт, проклятие!

Только сейчас Блу заметила, что из-за широких фижм она не может опустить руки. И еще ее поразила неестественная тишина, внезапно воцарившаяся на корабле. Девушка нахмурилась и осмотрелась. Стоявшие на палубе матросы не сводили с нее глаз. Заметив, что Блу на них смотрит, они поспешно отвернулись и сделали вид, что заняты своими обязанностями.

– Дорогая, постарайся грациозно согнуть руки в локтях, – сказал Месье. – Кисти лучше расслабить и держать перед собой.

– Сейчас у меня начнутся судороги. Я чувствую, как у меня сводит ноги под этими проклятыми подвязками. – Блу неуклюже наклонилась, пытаясь справиться с непослушными фижмами, подхватила юбки и сделала несколько шагов. – Какого дьявола? Зачем я все это надела? По мне, так лучше штаны и сапоги.

Месье привстал на цыпочки и внимательно оглядел Блу поверх очков.

– Дорогая, ты хочешь, чтобы леди Кэтрин с презрением отвернулась от тебя? Хочешь выставить себя перед ней на посмешище?

Блу пожала плечами.

– А что, леди Кэтрин презирает тех, кто не умеет расхаживать в платье? Она что, сама носит такую сбрую? – Месье утвердительно кивнул в ответ, и из горла Блу вырвалось рычание. В последние годы она лишь изредка пыталась представить себе, как выглядит ее мать, но все же в ее воображении леди Кэтрин всегда была одета в мягкие полотняные юбки и блузы, какие носят женщины на островах. Теперь-то она поняла свою ошибку, но раньше ей и в голову не приходило, что леди Кэтрин ходит в таких же платьях, что и знатные дамы с острова Сент-Джордж. – Ну, если она справляется с подобной оснасткой, то и я смогу, – решительно заявила девушка.

Стиснув зубы, Блу попыталась пройтись по палубе, но это у нее не очень-то получалось. Девушка то и дело наступала себе на подол, теряла туфли, спотыкалась и даже дважды упала. В какой-то момент она вдруг заметила Герцога. Он стоял у поручней, скрестив руки на груди, и ухмылялся. Перехватив взгляд Блу, Герцог мгновенно сделал «серьезное лицо» и вежливо склонил голову. Когда Изабелла надела потерянную туфлю на ногу своей подруге и выползла у нее из-под юбки, Блу умудрилась сделать шаткий реверанс, крепко прижимая руку к груди, чтобы Герцог не мог заглянуть в вырез ее платья. Выпрямившись, девушка бросила настороженный взгляд на капитана. Если только он посмеет издевательски ухмыльнуться, она тут же выхватит у Месье шпагу, мгновенно изрубит на куски юбку, сбросит неудобные туфли и пустит Герцогу кровь. Но щеки Томаса были втянуты, а губы крепко сжаты – как будто он изо всех сил пытался подавить смех. Шатаясь и спотыкаясь, Блу сделала еще несколько шагов по палубе и лишь чудом избежала падения. После этого она удалилась к себе.

В конце недели капитан пригласил Блу и ее свиту на ужин. Не желая нарушать с трудом установившийся мир, девушка согласилась. Вечер, проведенный с Герцогом в его каюте, вряд ли обещал быть приятным, но Блу предоставлялся случай проверить, сумеет ли она вести себя в обществе, и ей не хотелось его упускать.

Ради такого события Моутон натер голову кокосовым маслом и надел к своим холщовым бриджам новенький жилет. Все сошлись во мнении, что золотая парча смотрится просто изумительно в сочетании с черной как смоль кожей Моутона.

Месье счел приглашение капитана официальным и отнесся к нему со всей серьезностью. Он тщательно подкрасил губы, наложил на щеки румяна и аккуратно подстриг бородку, придав ей остроконечную форму. Маленький француз потратил все утро, приводя в порядок свой изрядно поношенный парик. Чтобы подчеркнуть, как высоко он ценит внимание Герцога, Месье надел свои лучшие туфли с серебряными пряжками и высокими красными каблуками – предмет его особой гордости.

После долгах споров и колебаний Изабелла при помощи ножниц углубила вырез своего платья, сделав его похожим на декольте Блу. Теперь внушительная грудь новоиспеченной «камеристки» была обнажена до самых сосков и иногда выскальзывала из корсажа, так что потом приходилось возвращать ее на место, но поскольку на борту корабля пышные формы Изабеллы все уже видели, это обстоятельство никого особенно не смущало, а воспринималось лишь как мелкое неудобство. Отдавая дань гостеприимству капитана, Изабелла впервые за долгие месяцы вымыла голову, высушила волосы на палубе, а затем соорудила высокую прическу. Моутон и Месье, осмотрев прическу, остались весьма довольны результатом.

Кроме того, Изабелла украсила себя мушками из крохотных кусочков шелка – их на ее лице было семнадцать. По правде говоря, такое количество вызвало у нее некоторые сомнения, но Месье заверил ее, что она выглядит замечательно. Блу никак не могла согласиться со своим наставником, однако промолчала. Сама же Блу решила не злоупотреблять модным украшением и ограничилась двумя крошечными бархатными сердечками – на щеке и в уголке рта. Она отказалась воспользоваться белилами, но согласилась накрасить губы и тронуть румянами щеки, а также слегка припудрила загорелую кожу чуть выше груди.

Блу уже почти научилась ходить на каблуках, но во избежание какого-нибудь досадного недоразумения она выбрала бальное платье, подол которого был высоко приподнят спереди. Платье из серебристо-голубой парчи было так измято, что та, кому оно раньше принадлежало, вряд ли бы его узнала, однако Изабелла заверила свою подругу, что этого никто не заметит. Блу сделала себе прическу в виде изящной короны и сверху надела кружевной чепец с пышными лентами. Когда все было готово, подруги опрыскались жасминовой водой в самых сокровенных местах и старательно понюхали друг у друга под мышками. Убедившись, что дурного запаха нет, они, весьма довольные собой, покинули каюту.

Хотя фижмы задевали за стены и цеплялись за все встречные предметы, Блу удалось успешно преодолеть узкий коридор и лестницу и выйти на палубу, над которой раскинулся великолепный звездный шатер. Когда Месье и Моутон присоединились к девушкам, все придирчиво оглядели друг друга при колеблющемся свете фонаря.

– О да, мы шикарно смотримся! – радостно воскликнула Блу.

Она присела в реверансе в ответ на поклон Месье и грациозно оперлась на его руку. Моутон и Изабелла последовали за ними. Вскоре и вся компания подошла к капитанской каюте; причем Блу, проходя по палубе, ни разу не споткнулась, чем была чрезвычайно довольна.

На сей раз Блу нисколько не удивилась, заметив на столе камчатую скатерть, и ей доставило огромное удовольствие наблюдать, как поражены были Моутон и Изабелла. Однако и ее и этот вечер ожидали сюрпризы. Блу никогда в жизни в том не призналась бы, но восковые свечи с запахом лимона и сверкающая серебряная посуда Герцога произвели на нее огромное впечатление.

Сам же Герцог был так красив, что Блу непременно испустила бы вздох восхищения, если бы тесный корсет позволил ей вздохнуть. Сегодня на нем был бутылочного цвета камзол поверх расшитого серебром черного жилета и молочно-белые бриджи в цвет кружевных манжет и жабо. Белые шелковые чулки обтягивали его изящные икры, а пряжки на туфлях были украшены драгоценными камнями, Черные волосы Герцога были откинуты назад и стянуты на затылке атласной лентой. Губы же Томаса по-прежнему казались, чертовски соблазнительными, и Блу с неудовольствием заметила, что не может отвести от них взгляд.

Пока одетый в ливрею слуга разносил оловянные кубки с бургундским, Герцог поприветствовал своих гостей. Он вежливо раскланялся с Месье и Моутоном и привел в полнейший восторг Изабеллу, почтительно коснувшись губами ее руки.

– Ох, извиняюсь, – жеманно прошептала она и захихикала, подхватывая выпавшую из корсажа левую грудь и водворяя ее наместо.

– Это так мило, вы само очарование, – галантно ответил Герцог, с невольным уважением разглядывая грудь, способную внушить благоговейный трепет мужчинам трех континентов. Когда капитан с видимым усилием оторвал наконец взгляд от прелестей Изабеллы и заметил яркую россыпь мушек на ее лице, в его серых глазах промелькнуло изумление, но он промолчал и шагнул к Блу.

Усы Герцога оказались мягкими и нежными на ощупь, а губы – теплыми. Когда он коснулся губами пальцев Блу, ее охватила странная дрожь. Должно быть, он владел каким-то секретом, не зря его прикосновения вызывали такое чувство.

– Вам холодно? – спросил Герцог, заглядывая девушке в глаза.

– Нет-нет, я потею, как повар над горячей печкой. Вот видите? – Блу подняла руку, приглашая Герцога заглянуть ей под мышку, но, заметив взгляд Месье, поспешно добавила: – Спасибо, что спросили.

Сохраняя серьезный вид – хотя уголки его губ чуть подрагивали, – Томас поднял бокал с вином.

– И все же вы сегодня прекрасно выглядите.

– В самом деле? – просияла Блу.

– Вне всяческих сомнений. – Герцог с улыбкой отступил на шаг, чтобы как следует разглядеть девушку. Ее платье было безнадежно старомодным, оно давным-давно отжило свой век. В Англии уже никто не носил круглых фижм, в моду вошли овальные. И вырез на платье был слишком глубоким по современным меркам. Но Герцог вовсе не лгал. Блузетт Морган была восхитительна, и Томас не мог отвести от нее глаз. Что же касается остальных, то у него просто не было слов, чтобы их описать. Оглядев живописную компанию, капитан усмехнулся и подумал: «Пожалуй, это будет самый забавный ужин в моей жизни». Немного поговорив о погоде и о том, как быстро летит время, Герцог повел своих гостей к столу.

– О, вилки! – вскричал Месье. Водрузив на нос свои невообразимые очки, француз посмотрел на Герцога: – Какое счастье оказаться в обществе культурного человека! Признаюсь, я готов расплакаться, сэр.

Остальные гости с опаской оглядели странный инструмент и настороженно переглянулись.

– А как этим пользоваться? – спросила Блу, после того как Месье помог ей усесться. На кухне у Черного Днища на стене висели две вилки, но Блу никак не ожидала обнаружить такую же штуку рядом со своей тарелкой. Той ночью в хижине она не заметила на столе никаких вилок, правда, тогда она была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на такие вещи. Девушка с интересом повертела в руках странный прибор.

Месье признался, что изрядно подзабыл, как едят вилкой, и когда подали блюдо с говядиной, Герцог сам показал пример.

– Я уверен, вы поймете, как это удобно, – заявил он, взяв в руки вилку. Но его предсказание не оправдалось. Моутон первым оставил всякие попытки овладеть новым искусством и вернулся к ножу и ложке. Изабелла же сочла, что официальная часть вечера закончилась и, пробормотав извинения, принялась есть руками, как делала всю свою жизнь.

Только Блу, решив вести себя как цивилизованная особа, проявила упорство. Но после нескольких неудачных попыток подцепить хоть что-нибудь она стала накалывать фасоль и кусочки мяса на зубья вилки рукой, после чинно отправлять их в рот. Заметив, как непринужденно держится за столом Герцог и как изящно он ест, Блу почувствовала себя неловко. Его учтивость и изысканная простота обращения заставили девушку остро ощутить свою грубость и невоспитанность. Если бы не Месье, который постоянно следил за ней, ее раздражение и обида могли бы обернуться враждебностью.

– Если хотите, можете воспользоваться ложкой, – предложил Герцог, наблюдая за неуклюжими движениями девушки.

– Черт побери, я могла бы и ложкой, – пробурчала Блу. – Но я ведь хочу есть, как подобает леди. – Девушка бросила взгляд на свою тарелку. – О Господи, этот проклятый корсет сдавил мне живот так, что не вздохнуть. – Она посмотрела на Месье и спросила, как же выходят из положения истинные леди.

– Прошу прощения за неудобство, это я во всем виноват, – покаялся Месье. – Я забыл сказать, что леди обязательно ест перед тем, как зашнуровать корсет, а за столом ведет себя крайне деликатно и едва прикасается к еде. Только простолюдинки едят с аппетитом, а леди это совсем не к лицу.

Как будто в доказательство этих слов, Изабелла сунула в рот полную пригоршню мяса, а другой рукой заправила грудь в корсаж. В это же мгновение раздался треск, и шнуровка на платье Изабеллы расползлась, открывая спину. Девушка глубоко вздохнула, пожала плечами и снова уткнулась в свою тарелку. Блу посмотрела на нее с завистью.

Когда слуга в ливрее убрал тарелки и подал кофе, Герцог передал Моутону и Месье коробку с сигарами, и те принялись громко восторгаться. Блу попробовала кофе и сразу же выплюнула его на пол. «Джин подошел бы лучше», – подумала она. Блу никак не могла взять в толк, зачем Герцог приказал подать кофе. Всякий знает: кофе пьют, когда из носа течет, а у нее, слава Богу, с носом все в порядке, и капитану это отлично известно.

– Может быть, бренди? – предложил Герцог, стараясь не смотреть на лужицу кофе на полу.

Блу тут же кивнула:

– Отлично. Бренди подойдет. Пинты будет достаточно. – Заметив, как Томас отводит глаза от коричневого пятна на полу, девушка заподозрила, что, должно быть, не стоило плевать на пол, будучи в гостях, и решила, что непременно выяснит это у Месье.

– Пинты? – переспросил Герцог, с удивлением глядя на гостью.

Блу снова кивнула:

– Если вас не затруднит.

Когда подали бренди, он все еще разглядывал Блу и на губах его играла все та же проклятая улыбка.

– Мисс Морган, это был… – Герцог помедлил, подбирая нужное слово. – Я провел незабываемый вечер.

Блу посмотрела на него с подозрением. Уж не подвох ли это? Но вроде бы Герцог ничего обидного не сказал. Изабелла в очередной раз заправила грудь в лиф платья. Моутон с задумчивым видом почесал у себя под мышкой. А Месье просиял от удовольствия.

– Спасибо, – поблагодарила Блу за всех. Она залпом выпила бренди и радостно улыбнулась, ибо была совершенно уверена, что ведет себя как самая настоящая леди.

– Да, это был незабываемый вечер, – повторил Томас, покачивая головой. Не в силах более сдерживаться, он весело рассмеялся.