"Леди-бунтарка" - читать интересную книгу автора (Осборн Мэгги)

Глава 9

Первая неделя в Гросвенор-Хаусе почти всех повергла в уныние. Леди Паджет была в ужасе от Блу, чему, впрочем, не следовало удивляться, поскольку девушка вовсе не стремилась заслужить одобрение матери. Более того, она находила даже некое удовольствие в том, чтобы лишний раз вызвать раздражение леди Кэтрин, хотя и не всегда понимала, что именно послужило его причиной.

Хотя Блу даже под пыткой никогда не призналась бы в этом, в глубине души она терзалась из-за того, что они с матерью так и не стали ближе друг другу. В ее сердце все еще жила тайная надежда. Всю первую неделю Блу внимательно присматривалась к матери. Она искала хотя бы одно подтверждение того, что леди Паджет рада ее появлению. По ночам она лежала в своей слишком мягкой постели и ждала, когда же раздастся стук в дверь. В ее мечтах леди Кэтрин приходила к ней в комнату, чтобы попросить прощения и объявить, что отныне им не нужно будет прибегать ни к каким ухищрениям и что она готова с гордостью признать Блу своей дочерью. После долгих слез, пролитых вместе, должно было произойти радостное и счастливое воссоединение любящих сердец. Но казалось, что подобного воссоединения так и не произойдет. К концу недели стало ясно: их с матерью отношения остаются холодными, если не враждебными.

Что же касается леди Паджет, то, конечно, она предпочла бы, чтобы Блузетт упаковала вещи и убралась из ее дома вместе со своей свитой. Иногда ей этого хотелось так нестерпимо, что она уходила к себе в комнату с ужасной головной болью. И в то же время Кэтрин пыталась перевоспитать ужасную девчонку. Разумеется, и злосчастная бумага Месье тоже играла свою роль. Когда Кэтрин вспоминала о ней, она приходила в отчаяние.

Блу же раздирали противоречивые чувства. Бывали дни, когда она покорно выслушивала все поучения ее светлости и лезла из кожи вон от усердия, потому что этого хотел Бо Билли и еще потому, что Герцог не верил, что из нее получится настоящая леди. Иногда же она делала все возможное, чтобы оттолкнуть мать, когда-то оттолкнувшую ее. А чего ей хотелось на самом деле, Блу и сама не знала. Да, ей действительно очень хотелось утереть нос презренному Герцогу и доставить радость Бо Билли, чтобы он мог ею гордиться. Но в то же время леди Кэтрин вызывала у нее такую жгучую неприязнь, что Блу категорически отказывалась становиться леди, если быть ею означало хоть немного походить на леди Паджет.

– Вот дьявольщина, как все запуталось, никогда еще не чувствовала такого, – пожаловалась она Изабелле. – То я хочу стать леди, чтобы доказать ее светлости, что я тоже кое на что способна, а в следующую минуту понимаю, что мне противно все, что с нею связано. Холодная, равнодушная, думает только о себе, вот она какая.

Изабелла подошла к туалетному столику. Сосредоточенно глядя в зеркало, она поправила корсаж и украсила мушками щеки. Темпераментная испанка нашла себе и в Лондоне неплохой источник дохода и была ужасно этим довольна.

– Пожалуй, сегодня я буду ночевать в конюшне, – предупредила она. – Здешний грум такой красивый и довольно богатый. – Изабелла растянула в улыбке губы и принялась разглядывать в зеркале свои зубы.

– Какая жалость, что я все еще девственница, – проворчала Блу. – Вот что наверняка бы ее проняло. С какой радостью я бы швырнула ей в лицо такую новость.

– Пошли со мной в конюшню. Там тебя быстренько лишат твоей девственности. – Изабелла щелкнула пальцами, вделав уши массивные серебряные серьги и поправила фальшивые локоны, которыми снабдила ее одна из горничных в обмен на ценный совет.

Блу вспомнила Герцога и покачала головой. Нет, теперь она просто не представляла себя в постели с каким-то грумом. Хоть Томас и заносчивая мерзкая крыса, но в ее глазах он все еще оставался образцом мужской привлекательности. Пока она не найдет кого-то равного ему, она останется девственницей.

– Жаль, что Герцог так и не сделал того, что от него требовалось, – посетовала девушка. – Славный был бы повод показать ее светлости, какое огромное значение имеет репутация. – Блу лизнула большой палец и сплюнула на пол. – И потом, было бы чертовски приятно увидеть его голым, – добавила она с тоской в голосе. – Думаешь, я и вправду смогу стать леди?

– Не сомневайся! – выпалила Изабелла. Спустившись с галереи, они разошлись в разные стороны.

Изабелла отправилась под лестницу, чтобы поужинать вместе со слугами, а Блу – в обеденный зал, чтобы сесть за стол рядом с леди Кэтрин, тетушкой Трембл и Сесил. Если бы не Месье, Блу, пожалуй, предпочла бы остаться у себя в комнате и поужинать там. Уже у накрытого стола она подбоченилась и, склонив голову к плечу, начала подсчитывать число столовых приборов.

– А где же прибор для Месье? – возмутилась девушка. Леди Кэтрин надменно подняла тонкую бровь.

– Мы уже это обсудили. Месье будет есть внизу, вместе с остальными слугами. Пожалуйста, садись.

– Месье – вовсе не слуга. Он близкий друг и доверенное лицо. Он должен ужинать с нами.

Блу могла еще понять, что леди Кэтрин не желает сидеть за одним столом с Моутоном и Изабеллой. Тетушка Трембл падала в обморок всякий раз, стоило ей только увидеть Моутона, а Изабелле, пока ей не доставили новую одежду, никак не удавалось держать свою грудь в пределах корсажа. Эти двое с легкостью могли привести в смущение любого, кто не успел к ним привыкнуть. Кроме того, Моутон и Изабелла сами не хотели есть в обеденном зале. Под лестницей им было гораздо уютнее. Но с Месье дело обстояло иначе. Он ужасно гордился своими безукоризненными манерами. К тому же ему посчастливилось увидеть самого короля. Разве можно прогнать под лестницу такую персону?

Блу вскинула подбородок и заявила:

– Я не стану ужинать там, где не желают видеть Месье.

– Мама, не мог бы Месье к нам присоединиться? – спросила Сесил. Но леди Кэтрин молча поджала губы. Она не собиралась уступать. Сесил перевела взгляд на сестру. – Блузетт, может быть, нам удастся найти компромисс? Месье будет ужинать с нами, только когда у нас нет гостей.

Леди Кэтрин повернулась к тетушке Трембл:

– Не могу себе представить, что ты на это согласишься, Трембл. Будь добра, выскажи свое мнение.

– О Господи! Боже мой! – Тонкие руки леди Трембл вспорхнули над фарфором, словно птички. Пожилая дама втянула щеки и заморгала. – Я думаю… Я еще никогда не сидела за одним столом со слугой… но, с другой стороны, у меня нет особых возражений… Хотя это ведь будет прецедент, Кэтрин… Впрочем, мы всегда уважали обычаи чужих стран… К тому же если об этом никто не знает… Было бы приятно, если бы за столом снова появился мужчина… о Господи!

На лице леди Паджет отразилось столь явное разочарование, что тетушка Трембл потупилась и умолкла.

– Приведите сюда Месье, – приказала Кэтрин ошеломленному мистеру Апплу.

Дворецкий поспешно вышел и через несколько минут снова появился вместе с Месье. Прежде чем переступить порог, маленький француз поплевал на ладони и пригладил парик. Затем протер рукавом очки и водрузил их себе на нос. Наконец, окинув взглядом сидевших за столом женщин, низко поклонился и в смущении пробормотал:

– Чем я могу быть вам полезен, миледи?

– Мисс Морган отказывается ужинать, пока вы не присоединитесь к нам за столом, – ответила леди Паджет. – Скажите ей, пожалуйста, что у вас нет такого желания.

Месье мгновенно повернулся к Блу:

– Дорогая Блузетт, я отдаю тебе должное и высоко ценю твое внимание, но миледи совершенно права. Это было бы совершенно неуместно. Такой незначительной персоне, как я, не место за столом, где собрались благородные леди. – Француз кивнул в сторону Трембл и Сесил. На нем был парчовый камзол – захваченный с испанского фрегата трофей, – который не постыдился бы надеть сам испанский король. На тщедушном Месье камзол сидел довольно скверно, но зато ткань так сверкала и переливалась, что больно было глазам.

Такого предательства Блу не ожидала. Она была готова сама себе стряпать и есть у себя в комнате, лишь бы не разлучаться с Месье, а он трусливо капитулировал.

– Ты жалкий слизняк, – прошипела она. – Но все же я хочу видеть здесь твою задницу. Можешь кланяться и расшаркиваться, сколько тебе угодно, но ты не слуга, черт тебя побери, чтобы прятаться под лестницей!

– Как тебе не стыдно?! – возмутился Месье. – Что за выражения?! Можно подумать, тебя ничему не учили. – Он покраснел и бросил виноватый взгляд на леди Кэтрин. – Будь любезна, извинись и разговаривай, как положено.

– Ты ничтожный червяк, – процедила Блу сквозь зубы. – Делай то, что я тебе говорю.

Но Месье отрицательно покачал головой, и огонь в глазах девушки потух. Что же ей, теперь остается, если даже Месье ее предал?

Внезапно Сесил оттолкнула от себя тарелку и знаком приказала мистеру Апплу подкатить ее кресло к Блу. Взгляд голубых глаз девушки был непривычно твердым. Вскинув голову, она посмотрела на мать, а затем – на маленького француза.

– Мы с сестрой решили устроить бунт, Месье. – Все смотрели на Сесил как завороженные. – Да-да, пока вы не согласитесь оказать нам честь и не присоединитесь к нам за этим столом, мыс сестрой не станем ужинать.

Блу в изумлении таращилась на девушку. Леди Кэтрин и тетушка Трембл были поражены еще больше; они смотрели на Сесил так, будто та вдруг лишилась рассудка. Щеки Сесил вспыхнули, и Блу заметила, что ее тонкие руки, судорожно сжимавшие подлокотники кресла, дрожат. Но взгляд девушки был по-прежнему тверд.

После минутного колебания леди Кэтрин изобразила улыбку.

– Хорошо, вы будете ужинать с нами, Месье. Но только в этот раз.

– Да, конечно. – Тетушка Трембл всплеснула руками, и над скатертью сверкнули ее массивные кольца. – Ведь все равно нас никто не видит, не так ли?

Лицо Месье исказилось гримасой.

– О нет, нет, благодарю вас от всего сердца за ваше великодушное предложение. Это огромная честь для меня, но я не могу. Я? За столом ее светлости? О Боже, нет.

Сесил коснулась руки француза и еще больше покраснела.

– Вы хотите лишить нас ужина, Месье? Неужели мы вам настолько безразличны?

– Господи! О Боже! – Месье в волнении утер лоб, и на его плечи посыпалась пудра с парика. Перехватив ледяной взгляд леди Кэтрин, он пробормотал: – Ну, только на этот раз. – Опустившись на стул, который услужливо пододвинул ему мистер Аппл, Месье бросил виноватый взгляд на дворецкого и повязал салфетку.

– Спасибо, – сказала Блу, обращаясь к Сесил. Та ласково улыбнулась в ответ, и мистер Аппл покатил ее кресло к столу.

Усевшись за стол, Блу с удивлением взглянула на сестру. Сесил была необыкновенно хороша в эту минуту – волнение придавало особую прелесть ее нежной красоте.

Наконец все приступили к ужину, и Блу мысленно поблагодарила Герцога за то, что он научил ее пользоваться вилкой. Ей всего дважды пришлось взять рукой еду с тарелки и наколоть на зубья, прежде чем сунуть вилку в рот.

Когда пауза в очередной раз затянулась, Блу обратилась к Сесил:

– Почему ты не можешь ходить?

К удивлению Блу, леди Кэтрин тяжко вздохнула, а тетушка Трембл тихонько ахнула.

– Нельзя задавать такие бестактные вопросы. Это грубо и совершенно недопустимо! – проговорила леди Паджет ледяным тоном.

Месье сокрушенно покачал головой, в очередной раз подняв в воздух облако пудры. Но тут раздался ласковый и мягкий голос Сесил, и все невольно замерли:

– Если Блузетт груба, мама, то я бы хотела, чтобы и все были такими же грубыми. Не нужно делать вид, что я ничем не отличаюсь от остальных. Иногда мне кажется, что мои ноги невидимы… как воздух. Все так отчаянно стараются их не замечать. – Сесил посмотрела на Блу и кротко улыбнулась. – Я ценю твою прямоту.

– Ты удивляешь меня, Сесил! – встревожилась леди Кэтрин. – Да что с тобой сегодня?

«Ни понырять, ни поплавать», – подумала Блу и снова взглянула на сестру.

– Так что же с тобой случилось? – спросила она.

– Карета перевернулась, – ответила Сесил. – Мы с моим отцом, лордом Паджетом, ехали на воды в Эпсом, и вдруг лошади понесли. Экипаж опрокинулся. Папа погиб, а я лишилась возможности ходить.

– Когда это случилось?

– Ты должна сказать, что сожалеешь, – прошептал Месье, перегнувшись через стол.

Хотя их разговор был слышен всем, Блу в ответ прошептала:

– А почему мне должно быть жаль? Я ведь не была знакома с лордом Паджетом.

– Когда узнаёшь о чьей-то смерти, следует выражать соболезнования, – ответил Месье.

– А что, если этот лорд Паджет был распроклятый сукин сын? – шептала Блу. – Разве мы знаем наверняка, что не был? Может, все здесь запрыгали от радости, когда его расплющило на дороге? И в этом случае соболезнования прозвучат как оскорбление, так ведь?

Леди Кэтрин уронила голову на руки, а Трембл так быстро замахала веером, что его край превратился в расплывчатое пятно. Дворецкий же замер за стулом своей хозяйки – его лицо, казалось, окаменело. Только Сесил улыбнулась:

– Уверяю тебя, мой отец не был… таким, как ты сказала. Его смерть – большая утрата для всех нас.

– В таком случае приношу свои соболезнования, – пробормотала Блу. Месье просиял: еще один кризис благополучно миновал. – А как давно этот парень сыграл в ящик? – с вежливой улыбкой осведомилась девушка, повернувшись к тетушке Трембл.

Глаза пожилой леди закатились, и она так часто икала, что накладные букли и перья, украшавшие ее парик, трепетали, словно листья под порывами ветра.

– После того несчастного случая прошло больше года. И теперь я навсегда прикована к креслу, – ответила Сесил.

Блу, не на шутку взволнованная, вытерла губы краем скатерти и, перегнувшись через стол, снова обратилась к Сесил:

– И ты никогда не выбираешься из кресла?

– Очень редко.

– А как же ты справляешь нужду?

Леди Кэтрин застонала и, отодвинув от себя тарелку, подала знак мистеру Апплу, чтобы тот убрал тарелку и наполнил бокал вином. Взяв бокал, она осушила его одним глотком. А тетушка Трембл в очередной раз уткнулась носом во флакон с нюхательной солью.

– Я говорю что-то не то? – Блу нахмурилась и взглянула на Месье, но маленький француз, похоже, и сам был изрядно озадачен.

Щеки Сесил густо покраснели. Она тяжело вздохнула и ответила:

– Ночной горшок прикрепляется к сиденью кресла.

– Правда? Замечательно! Просто чудо! А можно мне посмотреть?

– Может быть, позже, – пробормотала Сесил, еще больше покраснев.

– А еще мы с Изабеллой хотели бы покататься на твоем кресле, чтобы почувствовать, каково это. Если, конечно, ты не против. Мы…

Леди Кэтрин резко встала, отодвинув стул. Ее глаза сверкали гневом.

– Довольно! – сказала она срывающимся голосом. – Несчастье, случившееся с Сесил, не повод для болтовни за ужином. Я не позволю тебе развлекаться за счет моей дочери!

– Я вовсе…

– Трембл и Сесил, мы выпьем кофе у меня в комнате. Месье, будьте любезны проводить мисс Морган в гостиную. Уверена, вам нужно многое обсудить. – Леди Кэтрин покинула столовую, ни разу не обернувшись.

Блу вздохнула и безнадежно махнула рукой. Она считала, что за ужином вела себя безупречно, и искренне недоумевала: «Что же случилось с леди Кэтрин?»

– Месье, чем я на этот раз ей не угодила?

– Если честно, не знаю, – ответил маленький француз.

Они проводили взглядом мистера Аппла, который покатил к выходу кресло Сесил, и тетушку Трембл, поспешно семенившую за ним.

– Дьявольщина! – Блу рванула с шеи салфетку и швырнула ее на пол. Она вспомнила, что говорил Герцог насчет аристократизма, который воспитывается с детства и оплетает человека невидимыми нитями, словно паутина. Как же он был прав. – Я хочу домой, – прошептала девушка чуть не плача. – Ох, как же я хочу домой!

Леди Кэтрин в гневе расхаживала по комнате.

– Слуги за столом! Разговор, который был бы уместен на скотном дворе, но не в приличном обществе! И что я могу поделать? Эта… это создание абсолютно безнадежно!

– Она просто не все еще понимает, мама, – спокойно возразила Сесил. – Мы ей объясним.

– А ты?! – Леди Кэтрин пристально посмотрела на дочь. – Ты поддержала ее! Твое поведение непростительно!

– Я виновата, мама. Я вела себя дерзко. – Щеки Сесил побледнели от волнения. – Но… она показалась мне такой одинокой…

– Полно, Сесил. У тебя слишком доброе сердце. Уверяю тебя, Блузетт не нуждается в защитниках. – Кэтрин прижала руку к виску. – Куда же катится этот мир, если моя нежная, кроткая Сесил должна защищать такое грубое создание, как Блузетт Морган?

– Ты только представь себе, как странно мы выглядим в ее глазах. И каким страшным и чужим ей, должно быть, показался Лондон. – Девушка с мольбой в глазах взглянула на мать. – Мама, они даже не знали о ночных горшках.

– Они просто дикари, вот и все!

– Дикарь – тот, кто не получил должного воспитания. Следовательно, мы должны помочь им. – Сесил закусила губу и решительно вскинула голову. – Никто из нас не говорит о несчастном случае, мама. Мы все делаем вид, будто ничего не произошло. Прямота Блузетт принесла мне облегчение. Я нахожу ее очаровательной.

– Господи, Трембл, проснись! – воскликнула леди Паджет. – Поделись с Сесил своим мнением о Блузетт Морган.

Веки тетушки Трембл затрепетали, и она выпрямилась на своем стуле.

– О Боже, должно быть, я задремала. Наверное, выпила слишком много вина за ужином. Эта шлюха все еще здесь?

– Трембл, мы говорим о Блузетт, – в раздражении перебила Кэтрин.

– Какая красивая девушка. Она похожа на отца, Кэтрин? – Тетушка Трембл поправила съехавшие набок букли. – Мне стало дурно за столом?

– Только один раз, тетя, – успокоила ее Сесил, ласково похлопав старушку по руке. – Когда Блузетт спросила, как я… Ну, ты, конечно же, помнишь про ночной горшок. Вот тогда тебе и сделалось дурно.

– Как тяжело иметь такую тонкую и чувствительную натуру, – пожаловалась тетушка Трембл. – Я прослушала все самое интересное, не так ли?

– Вы обе ведете себя просто отвратительно! – возмутилась леди Кэтрин. – Почему вы ее защищаете?

– А почему тебе обязательно надо на нее нападать? – мягко возразила Сесил.

Леди Кэтрин с негодованием посмотрела на дочь, и ее плечи поникли.

– Дорогая Сесил, надеюсь, ты не позволишь, чтобы это создание стало между нами.

– Мне она очень нравится. Это «создание» – моя сестра, мама.

– Это чудовищная ошибка, о которой я буду жалеть до конца моих дней, – с горечью прошептала Кэтрин. Прошлое, которое, как ей казалось, осталось далеко позади, неожиданно напомнило о себе и решило отомстить, грозило покрыть позором имя леди Паджет и разрушить ее жизнь.

Блу крепко стиснула руки и стала в самом центре гостиной, чтобы случайно не задеть и не разбить какую-нибудь безделушку леди Кэтрин. Когда-то она задумывалась: зачем нужны всевозможные статуэтки, вазочки и покрытые разноцветной эмалью шкатулки, которые Бо Билли скупал, а затем продавал на мысе Гаттерас? Теперь Блу получила ответ на этот вопрос – во всяком случае, про вазы она все узнала.

– Пытаться поддержать разговор в этом доме – все равно что идти без оружия по полю сражения в самый разгар битвы, – проворчала Блу. – Никогда не знаешь, в какой момент в тебя пальнут из пушки. А то какой-нибудь мерзавец влепит тебе заряд прямо в незащищенный бок. – Блу запрокинула голову и закусила губу, глядя на украшенный херувимами потолок. – Ну почему нельзя было спросить про несчастный случай с Сесил?

– Понятия не имею. – Месье в растерянности пожал плечами. Взяв с каминной полки статуэтку из слоновой кости, он повертел ее в руках, внимательно рассматривая сквозь очки, затем изрек: – Даже на Морганз-Маунд эта вещица стоила бы целое состояние.

– От нас ожидали, что мы станем притворяться, будто Сесил вовсе не прикована к своему креслу? Замечать очевидное – значит вести себя грубо? – Блу в возмущении всплеснула руками, но тут же поспешно сложила их на животе..

– Я даже не знаю, что сказать, – в смущении пробормотал Месье. Достав кружевной платок, он утер лоб и добавил: – Я подвел и тебя, и твоего отца. Здесь для меня так много всего незнакомого…

Блу окончательно пала духом. Тяжко вздохнув, она прошептала:

– Я хочу вернуться на Морганз-Маунд. Я ненавижу этот дом. Неужели мы не можем отсюда сбежать?

– Нет, пока ты не превратишься в настоящую леди. У нас нет выхода. Мы обречены.

– Что?.. – Блу резко подняла голову и уставилась на Месье. Потом на губах ее вдруг появилась улыбка. – Выходит, что мы сможем отсюда выбраться, как только я стану леди? И при этом совершенно не важно, стану ли я леди на самом деле, верно? Мне просто нужно научиться притворяться. Я должна походить на леди, вот и все.

Месье взглянул на девушку с надеждой.

– Значит, ты будешь вести себя так, как требует леди Паджет?

– Я подошла к делу не с того конца, теперь я это ясно вижу. Я решила скрестить шпага с леди Кэтрин, а надо было вместе с ней крепко держаться за мачту. Только так и можно попасть домой, Месье. – Блу хотелось плясать от радости, но в шикарной гостиной леди Паджет это было бы слишком рискованно. – Что ж, теперь я знаю, что делать! Скоро со всем этим будет покончено, и мы поплывем домой!

– Но ведь тебе это было известно с самого начала, Блузетт, разве не так?

– Нет-нет, я только сейчас все поняла! – Блу слишком много думала о своей матери, переживала и обижалась, вынашивала планы мщения. Но минувшая неделя доказала, что они с леди Кэтрин навсегда останутся чужими. Что ж, с этим придется смириться. К черту леди Кэтрин! Настало время подумать о том, как вернуться домой на Морганз-Маунд. И для этого потребуется только немного приврать. Все очень просто. – Рыба хвостом не успеет вильнуть, как я превращусь в самую настоящую леди, – решительно заявила Блу. – А пока что… – Девушка расплылась в улыбке. – Месье, сходи-ка поскорее за Моутоном и Изабеллой – ее ты найдешь на конюшне, – и давайте все вместе отправимся в пивнушку. Хоть будет что вспомнить, когда я стану леди.

– Не думаю, что леди Кэтрин…

– С завтрашнего дня мы будем исполнять все пожелания леди Кэтрин. Но сегодня, дорогой Месье, мы еще принадлежим самим себе, поэтому будем делать то, что нам захочется! Сдается мне, нам надо выпить по несколько кружек джина, станцевать джигу и, может, еще намять кому-нибудь бока.

Блу выразительно посмотрела на Месье, потом взяла его под руку, и они отправились на поиски Моутона и Изабеллы.

Томас откинулся на спинку кресла и улыбнулся сидевшим напротив него джентльменам. Пять железных сундучков стояли перед ним на столе. Четыре из них предназначались владельцам вкладов, и еще в одном лежала третья доля – королевская. Его собственный сундук давно отправился на берег вместе с мистером Пастором, и теперь он был надежно спрятан в подвале лондонского дома Томаса.

– Думаю, джентльмены, вы останетесь довольны, – заметил он, когда мистер Пастор, ради такого случая тщательно причесанный и облаченный в ливрею, подал всем присутствующим великолепный портвейн.

– Примите наши искренние поздравления, ваша светлость. – Лорд Уайтсолл поднял свой бокал.

Затем было провозглашено несколько тостов в честь Герцога, однако лорд Хамфершир упорно молчал, и это молчание, по мнению Томаса, граничило с оскорблением. Томас украдкой бросил взгляд на сэра Лорена Баттерси – это он привел сюда лорда Хамфершира как своего гостя. Было заранее известно, что предстоит дележ прибыли, и подобное приглашение могло быть сделано с единственной целью – возбудить аппетиты гостя и заставить его выложить деньги в следующий раз, когда потребуется финансовая помощь. Но даже если бы Томас и собирался снова пуститься в плавание, то он ни за что не принял бы денег от Хамфершира. Хитроватый взгляд бегающих глаз этого человека лишь подтверждал его репутацию.

Сэр Лорен присел на краешек стола и погладил крышку своего сундучка.

– Когда вы наконец покинете эту скрипучую посудину и отправитесь в город? Дамы постоянно спрашивают о вас. Леди Монтегю грозится, что закроет двери своего дома и лишит нас своих восхитительных приемов, пока вы у нее не появитесь.

Томас весело рассмеялся:

– Тогда, может быть, она похлопочет за меня перед таможенниками? Мне ясно дали понять, что нас продержат здесь еще неделю, а то и две.

– Это форменное безобразие! – Лорд Уайтсолл обвел взглядом остальных гостей в поисках поддержки. – А если бы вы перевозили какой-нибудь… деликатный товар? Он бы давно сгнил в трюме! Неужели ничего нельзя сделать?

– Вы стоите здесь уже почти три недели, – заметил сэр Лорен. – Неудивительно, что наши капитаны часто жалуются на кражи. Ловкий вор успевает похитить товар, пока корабль дожидается своей очереди, чтобы пройти таможню.

Лорд Милтон Хамфершир, державший в руке бокал с вином, окинул алчным взглядом сундучки на столе.

– Думаю, об этом как раз не стоит беспокоиться. Таможенники не найдут на борту никаких товаров. Наш друг поступил очень разумно, заблаговременно обменяв весь груз на золото.

После слов Хамфершира на какое-то время воцарилась тишина. Наконец Томас сказал:

– Королевская треть осталась неприкосновенной, милорд. Уверяю вас, здесь нет никакого обмана.

Бледные губы лорда Хамфершира растянулись в улыбке, что сделало его лицо еще неприятнее.

– Если бы я являлся одним из ваших вкладчиков – а я надеюсь, что так и будет, – я бы непременно взглянул на королевскую долю и попросил бы предъявить все расчеты. Исключительно из деловых соображений, как вы понимаете, а не из недоверия к вашей светлости.

Поднявшись из-за стола, Томас заявил:

– Каждый из вкладчиков уже получил подробный отчет. А если кто-нибудь хочет взглянуть на королевскую долю, он может сделать это прямо сейчас. – Герцог открыл сундук с деньгами короны, и все увидели сияние золотых монет. Однако ни один из присутствующих не сделал попытки приблизиться к столу, и Томас закрыл крышку сундучка.

– Что ж… – Лорд Баттерси откашлялся. – Что ж, ваша светлость, скажите нам, когда вы собираетесь снова отправиться в плавание? Должен вас заверить, проблем с финансированием у вас не будет.

– Полагаю, мы все готовы договориться о доле своего вклада в следующую экспедицию, – добавил лорд Хамфершир, и его маленькие глазки алчно сверкнули.

– Мне чрезвычайно лестно ваше доверие, джентльмены, но вам придется поискать другие источники дохода, – проворчал Томас, пристально глядя на Хамфершира. – Да, да, вы видите перед собой мои последние трофеи. Следующее плавание приведет меня в семейную гавань. Я собираюсь жениться.

– Это самое рискованное предприятие, на которое только может отважиться мужчина. – Лорд Уайтсолл рассмеялся. – Примите наши поздравления, а заодно и наши соболезнования.

– Ну конечно… – протянул лорд Хамфершир. – Вы уже сделали себе состояние, и теперь пускай все остальные отправляются к дьяволу.

– Если вы полагаете, что моя святая обязанность – сделать вам состояние, милорд, то вы ошибаетесь.

– Имейте в виду, ваша светлость, если пойдут слухи, то вас не спасут ни титул, ни ваше богатство.

Томас нахмурился.

– Может быть, вы объясните, что, собственно, имеете в виду?

– Всё это. – Лорд Хамфершир указал на сундучки, стоявшие на столе. – Это чистейшее пиратство.

– Каперство.

– Каперство или пиратство – какая разница?

– Милтон, ради Бога. – Лорд Баттерси выразительно взглянул на Хамфершира. – Приношу свои извинения, Томас. Я понятия не имел…

Герцог резко вскинул руку.

– Вы так решительно осуждаете каперство? Но ведь вы только что выражали самое горячее желание вложить деньги в мою будущую экспедицию, не так ли? Мистер Пастор проводит вас, лорд Хамфершир. Может быть, свежий ночной воздух поможет вам собраться с мыслями.

– Вам всем место на виселице! – злобно прохрипел лорд Хамфершир. Он вперился взглядом в Томаса. – Попомните мои слова, пробьет час, когда вас вздернут. А если не вас, то других, таких же как вы. – Хамфершир презрительно усмехнулся и последовал за мистером Пастором. Какое-то время было слышно, как он с грохотом поднимался вверх по лестнице, потом его шаги стихли.

– Томас, я даже не знаю, что сказать. – Сэр Лорен осушил свой бокал и утер платком губы. – Лорд Хамфершир вложил немалые средства в несколько каперских экспедиций. Большую часть денег он потерял, остальные же почти не принесли ему прибыли. Мне было жаль его, и, поддавшись слабости, я согласился взять его с собой, чтобы познакомить с вами. Признаться, я много ему о вас рассказывал и, конечно же, превозносил вас до небес. Теперь я просто не знаю, как загладить свою вину.

– Полно, это досадное недоразумение уже забыто. Еще вина, джентльмены?

После того как все его друзья разошлись, Томас откинулся на спинку кресла и глубоко задумался. Сегодня ему довелось заглянуть в лицо своему врагу. Хамфершир не простит такого разочарования. Сэр Лорен Баттерси посулил ему лакомый кусок, а он, Томас, не оправдал надежд. Этого Хамфершир никогда не забудет.

Закурив тонкую карибскую сигару, Томас пустил в потолок струйку дыма. Господи, с какой радостью он бы покинул этот корабль. Слава Богу, Блузетт Морган сошла на берег задолго до появления лорда Хамфершира. Этот алчный мерзавец мог бы представлять серьезную опасность, поскольку он далеко не глуп. Если бы Блу и ее свита оставались на борту, Хамфершир непременно что-нибудь заподозрил бы. И в конце концов догадался бы, куда ушел первоначальный товар. Только глупец не смог бы сделать правильных выводов.

Томас со вздохом посмотрел в сторону Лондона. Интересно, где сейчас Блу? Что она делает? Он был уверен: их пути еще пересекутся. И эта встреча принесет ему новые неприятности. Это так же верно, как то, что Господь создал бешеных собак и англичан. Герцог нахмурился и погасил сигару о подсвечник. Слава Богу, своей команде он мог доверять. Но все же слишком много людей знали о Блузетт Морган. Проклятие! Черт бы ее побрал! Ему безумно хотелось снова ее увидеть.

Блу обхватила ладонями пятую кружку разведенного джина и с ухмылкой закачалась в такт веселой мелодии скрипки. Драка была в самом разгаре, и музыка звучала резко и пронзительно. Но Блу не зря отвалила музыкантам целую кучу монет, чтобы они продолжали играть, не обращая внимания на то, что будет происходить у них под носом. Как раз сейчас Моутон раздавал тумаки направо и налево, и, судя по всему, он был вполне счастлив. Блу тоже чувствовала себя прекрасно: все происходящее в трактире очень напоминало ее родной дом, и это было чертовски приятно.

Месье давно уже захмелел и ничего не видел и не слышал. Он лежал поперек заваленного объедками стола, и из его рта вырывались громовые раскаты храпа. Завтра он, конечно же, станет негодовать и возмущаться из-за пятен на роскошном парчовом жилете. Но сейчас он был беспробудно пьян и улыбался во сне.

– Смотри-ка, как весело! – радостно воскликнула Изабелла, плюхнувшись на стул рядом с Блу. Ее коса расплелась, и пряди черных волос свисали на пылающие щеки. Она машинально поправила выпавшую из корсажа грудь, поплевала на пальцы и принялась подсчитывать ночную выручку. Блу сделала добрый глоток джина и вдруг, вскочив на ноги, крикнула:

– Моутон, у него нож!

До сих пор драку можно было считать невинным развлечением. Но тут какой-то негодяй, похожий на хорька, вытащил из-за голенища сапога кинжал. И тотчас же несколько человек – по всей видимости, приятели Хорька – окружили Моутона, отрезав ему путь к отступлению, причем двое из них размахивали дубинками.

Моутон ухмыльнулся, давая понять Блу, что он вне опасности. Но девушка втайне надеялась, что черному великану все же потребуется помощь. Как будто прочитав ее мысли, Моутон, жестикулируя, спросил: «Если я соглашусь, обещаешь, что это будет в последний раз?»

– Да, обещаю! – радостно закричала Блу.

Запустив кружкой в голову Хорька, она задрала юбки, чтобы достать оружие. Не поднимая головы и продолжая пересчитывать разложенные у нее на коленях монеты, Изабелла протянула подруге нож, который стянула у одного из мужчин на заднем дворе. Этот нож оказался гораздо длиннее кинжала, спрятанного у Блу за подвязкой, и вполне годился для драки.

Блу взвесила рукоять на ладони и бросилась на помощь Моутону. Издавая громкие вопли, размахивая ножом и отчаянно лягаясь, она пробилась в самую гущу дерущихся и стала бок о бок с Моутоном. Великан подмигнул девушке и тут же, схватив одного из нападавших за горло, швырнул его в музыкантов. Те повалились на пол, и из этой шевелящейся массы высунулась рука с кружкой. Кружка просвистела в воздухе и задела подбородок Блу.

– Ах так?.. Черт побери, вот вам! – Размахнувшись, Блу ударила одного из противников кулаком в глаз, потом мгновенно развернулась и одним ловким движением разоружила Хорька. В следующее мгновение она метнула его нож через весь зал. Лезвие воткнулось в стену над головой спавшего Месье. Хорек с удивлением взглянул на девушку и тотчас же со стоном повалился на колени – Блу ударила его ногой в пах.

Когда сражение окончилось, Блу и Моутон оказались единственными, кто еще держался на ногах. Весь трактир был заполнен лежавшими вповалку телами, а вместо музыки слышались громкие стоны.

– Это было замечательно! – С радостной улыбкой потирая руки, Блу оглядела поле боя. Хозяин трактира осторожно высунулся из-за стойки. Заметив его, Блу задрала подол юбки, достала из-за подвязки пачку банкнот и бросила их на стойку. – Это тебе за разбитое окно и поломанные столы. – Месье говорил ей, что порядочный человек, когда что-нибудь ломает, обязательно за это платит, и Блу, несмотря на изрядное количество выпитых кружек, запомнила наставления своего учителя.

Изабелла встала и сладко зевнула.

– Уже почти рассвело. На сегодня с делами покончено.

Блу взглянула на порозовевшее небо, проглядывавшее сквозь занавеси на окнах, и невольно вздохнула. Ей ужасно не хотелось в Гросвенор-Хаус, но она дала слово. Да, с этого дня она возьмется за дело – постарается стать настоящей леди. Вскоре все четверо покинули трактир и побрели по предрассветным улицам к дому леди Паджет. Впрочем, брели только трое из них – спавшего. Месье черный великан нес на плече. Моутон и Блу были покрыты ссадинами и синяками, а из многочисленных порезов сочилась кровь. Но если бы они вернулись домой без единой царапины, то вечер считался бы потраченным впустую.

Три часа спустя Блу внезапно проснулась и пронзительно вскрикнула – в глаза ей ударил яркий солнечный свет.

– О проклятие… – простонала девушка, закрывая лицо ладонями.

Служанка Мэри, отдернувшая шторы, в ужасе всплеснула руками и с громким криком попятилась к двери. С трудом поднявшись с постели, Блу кое-как добралась до туалетного столика. Взглянув в зеркало, она сразу же поняла, что так испугало горничную. Волосы Блу слиплись от запекшейся крови. На подбородке красовался багровый кровоподтек, а губа была разбита. Еще один синяк протянулся от ключицы к плечу. Платье же было разорвано и покрыто пятнами крови. К тому же от Блу сильно пахло джином.

Мэри судорожно сглотнула и проговорила:

– Приехала мадам Трюффо, чтобы сделать еще одну примерку, мисс. Леди Кэтрин просила вас прийти к ней в гардеробную.

– Не надо… не надо так громко говорить. – У Блу ужасно болела голова, и ей казалось, что горничная говорит слишком громко. – О проклятие… – Все тело болело так, словно у нее не осталось ни одной целой косточки. Но все же они провели чудесный вечер, черт побери! – Скажи леди Кэтрин, что я буду примерно через час, – едва слышно прошептала Блу.

Бедняжка не могла даже подумать о том, чтобы прикоснуться щеткой к голове, поэтому ограничилась тем, что смыла кровь, стараясь сделать это как можно более тщательно; а затем надела утренний чепец и убрала под него волосы. Поскольку ей все равно предстояло раздеваться для примерки, девушка накинула свободный капот поверх корсета, который был на ней минувшей ночью. Когда наконец Блу сочла себя более или менее готовой, она вышла в коридор и медленно направилась в гардеробную леди Кэтрин, ступая на цыпочках, потому что стук каблуков отдавался мучительной болью в спине и в висках.

Внезапно рядом появился Моутон. Весело ухмыляясь, он заговорил с Блу при помощи жестов, что заставило девушку болезненно поморщиться. Она предпочла бы сейчас не видеть его рук.

Когда Блу подошла к двери леди Кэтрин, в коридоре появилась тетушка Трембл. Она увидела Моутона, издала булькающий звук и свалилась к ногам Блу в глубоком обмороке.

– Интересно, сколько это еще будет продолжаться? – проворчала девушка. Она тяжело вздохнула, переступила через бесчувственное тело леди Трембл и вошла в гардеробную леди Кэтрин.

– О Господи! – воскликнула леди Паджет.

– Что случилось? – пролепетала Сесил; она была так потрясена, что не сразу смогла заговорить. Что же касается мадам Трюффо, то та лишь молча раскрыла рот.

Блу прикрыла глаза и, прижав ладонь к виску, простонала:

– О… просто подыхаю от похмелья. Мне бы сейчас глоток джина или рома. – Она почувствовала, какое впечатление произвели ее слова, еще до того, как открыла глаза. Тихонько выругавшись, Блу добавила: – Я хотела сказать, миледи… Простите, но у меня немного болит голова. Вы не могли бы попросить Мэри принести чаю или шоколада?

Она ненавидела себя за то, что лгала. И ей совершенно не хотелось ни чаю, ни шоколада. Она сейчас с огромным удовольствием выпила бы кружку джина. Но чем лучше она будет притворяться, тем скорее попадет домой, на Морганз-Маунд. Жаль, что произойдет это не так скоро, как хотелось бы.

– Блузетт, что с тобой случилось?! – Сесил подкатила свое кресло к сестре и взяла ее за руку. – Неужели кто-то… – Девушка в ужасе смотрела на синяки и кровоподтеки Блу. – Неужели кто-то тебя ударил? Мама, неужели…

– Да, Сесил, – кивнула леди Паджет. – Блузетт, будь любезна, скажи нам, что происходило в то время, когда ты должна была спать в своей постели? – В ледяном голосе Кэтрин не было ни капли сочувствия.

Блу тяжко вздохнула и сказала:

– Если помните, ночь была довольно теплой… – Каждое слово давалось ей с величайшим трудом, казалось, будто в голове палили из пушки. – Вот мы и решили немного прогуляться перед сном.

– Прогуляться? – переспросила Сесил.

Блу нужно было срочно придумать какое-то оправдание, но действовать следовало осторожно.

– Поскольку мы не слишком хорошо знаем город, мы заблудились и вскоре оказались недалеко от Ковент-Гардена…

– О нет! – Сесил в испуге прижала руку к губам, а мадам Трюффо недоверчиво покачала головой.

– Зная, что леди Кэтрин была бы недовольна, мы немедленно повернули обратно и поспешили домой, – продолжила Блу свой рассказ.

При слове «домой» леди Паджет брезгливо поморщилась.

– На вас напали грабители?! – воскликнула Сесил, округлив глаза.

– Да-да, именно так все и было. – Блу перевела дыхание. – Просто кошмар… Негодяи были вооружены ножами и дубинками.

– Только не надо всех этих ужасов! – фыркнула мадам Трюффо. Она сунула в рот булавки и поманила Блу к себе.

– И что же случилось потом? – Сесил затаила дыхание. – Негодяи попытались похитить тебя? Они хотели сделать с тобой что-то ужасное?

– Ну да… – Блу покосилась на леди Кэтрин, но по выражению лица ее светлости никак нельзя было сказать, что она поверила в эту небылицу. – Да-да, так и было. Эти мерзкие свиньи… то есть негодяи… Они вполне могли сбить меня с ног и… сделать свое черное дело, если бы не Моутон и Месье.

– О Боже! Какой кошмар!

– И я, понятно, тоже не стояла без дела. – Коснувшись кровоподтека на подбородке, Блу украдкой снова взглянула на леди Кэтрин.

– Ты дралась с ними?! – ужаснулась Сесил.

Блу утвердительно кивнула:

– Да, конечно. Я крепко держала в руках весло.

В этот момент мадам Трюффо заставила девушку повернуться и принялась обмерять ее талию. Теперь Блу стояла лицом к леди Кэтрин, чей ледяной взгляд выражал откровенное недоверие. Пора было заканчивать нагромождение лжи.

– Но обещаю вам, – закончила Блу, – что подобное никогда больше не повторится.

– В этом ты можешь быть уверена, – заявила леди Кэтрин и повернулась к двери. – Мне нужно поговорить с Моутоном.

Раздумывая над словами матери, Блу послушно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, пока мадам Трюффо ее обмеряла. Леди Кэтрин, вернувшись, ничего не сказала; она подошла к окну и принялась рассматривать сады внизу.

Когда подали чай, Блу, к своему изумлению, обнаружила, что в ее чашку добавили добрую порцию джина. Она с благодарностью выпила этот божественный напиток и бросила испытующий взгляд сначала на Мэри, а потом – на стоявшую у окна леди Кэтрин. Кто же этот милосердный ангел, который сжалился над ней?

Конечно же, это Мэри. Что может знать о похмелье леди Кэтрин Паджет? Когда мадам Трюффо снова развернула Блу, девушка сделала Мэри знак глазами и шепотом поблагодарила ее. Но та, похоже, ничего не поняла. С озадаченным видом она сделала неуклюжий книксен и поспешила выйти из комнаты. Тогда Блу окинула задумчивым взглядом леди Кэтрин и нахмурилась.

Нет, этого просто не может быть.