"Последнее испытание" - читать интересную книгу автора (Мэрфи Уоррен, Мюррей Уилл)Глава 2Его звали Римо, и он не понимал, что происходит. Ясно одно – он уснул. Но теперь в тишине и темноте ночи, приносящей сквозь Распахнутое окно спальни вместе с порывами ветра слабый солоноватый привкус Атлантики, Римо никак не мог разобрать, сон это или явь. Он был мастером Синанджу, а потому спал не как обычный человек. Какая-то часть его мозга никогда не отключалась, но в целом сон был более глубоким, чем у остальных людей, и просыпался он всегда отдохнувшим и бодрым. Да и снов теперь он почти не видел. Нет, конечно, они ему снились. Всем людям снятся. Даже тем, кто посвятил свою жизнь освоению боевых искусств Синанджу – главному и самому совершенному из всех видов борьбы. Однако, проснувшись, Римо почти никогда ничего не помнил. Но если это сон, то он его ни за что не забудет. Слишком уж важные события в нем происходили. Откуда-то из глубины комнаты, которая то появлялась в лунном свете меж облаков, то исчезала, явилась женщина. Никогда не дремлющая часть сознания Римо отметила ее появление тотчас, как только та подошла и остановилась у изножья татами. Она попала сюда не через дверь и не через окно, Римо очень удивился и проснулся – внезапно и резко. Так обычно захлопывается мышеловка. Он сел. Глаза постепенно привыкли к царившей в комнате темноте. И та, вечно недремлющая часть сознания, предупреждавшая о появлении в комнате постороннего, тут же отключилась. Зато ожили все остальные органы чувств. Они твердили, что он в спальне один. Уши не различали ни малейших звуков – ни биения сердца, ни слабого, эластичного шелеста легких, ни шума крови, бегущей по жилам, венам и кровеносным сосудам. Обоняние раздражали только привычные запахи ночи – еле уловимый аромат моря, вонь выхлопных газов да запах подстриженного газона на лужайке под окнами. Но он видел эту женщину! Она смотрела на него сверху вниз. Спокойное лицо – нежный белый овал в обрамлении длинных темных волос. Камея… Юная и как бы вне возраста, красивая и в то же время – не слишком. А глаза – печальные, печальные… Женщина стояла босиком у плетеной циновки, и, хотя лицо ее Римо видел вполне отчетливо, разглядеть фигуру никак не удавалось. Вроде бы и одежды на ней никакой не было… И в то же время нагой она не казалась. Нет, это не женщина. А наверняка некий ангел, которому не пристали такие понятия, как красота, одежда или тело… Римо вытянул ногу, чтобы прикоснуться к женщине. Нога провалилась в такую бездонную и абсолютную тьму, что он тут же испуганно ее отдернул. А женщина вдруг заговорила: – Я просто смотрела, как ты спишь… – И улыбнулась, еле-еле, краешками губ. Несмотря на некую робость и неуверенность, улыбка получилась теплой и нежной. – Ты вырос… и стал таким красавцем. – Так ты моя мать? – спросил Римо, слегка запнувшись на последнем слове. Печальные глаза просияли. – Да. Я твоя мать. – Я тебя узнал. По глазам… – Ты меня помнишь? – Нет. Но у меня есть дочь. И глаза у нее точь-в-точь твои. – Дочь… На нее пала тень. – Что?! – Да ты не волнуйся! Придет день, сам все поймешь. Увидишь то, что пока тебе недоступно… – Она закрыла глаза. – Ведь почти всю свою жизнь ты прожил без меня. Но и это тоже скоро изменится. Ты умрешь, мой единственный сын, и тебя похоронят на Арлингтонском кладбище, как героя. Под твоим настоящим именем, которого ты пока не знаешь. – Так Римо Уильямс – не настоящее мое имя? Она тихо покачала головой. – А как меня звать по-настоящему? – Ты должен узнать сам. – Нет, скажи мне, скажи! – Он тебе скажет. – Кто? Отец? – Ты его еще не нашел. – Пытался, но… – Я ведь уже говорила тебе, кто похоронен у Смеющегося ручья. – Но я не нашел никакого Смеющегося ручья! Его нет ни на одной карте, ни в атласе, ни в путеводителях… – Смеющийся ручей – место священное. А потому на картах ему не место. И потом, я ведь уже сказала: отца своего ты знаешь. – Нет не знаю. Я просто голову сломал, пытаясь… – Нельзя прекращать поиски. Думай, думай лучше. Подскажут или голова, или сердце. – Нет, скажи! Назови хотя бы имя! – взмолился Римо. – Прости… – Послушай, но для меня очень важно найти его! Очень важно! – с жаром воскликнул он. – Назови его имя! – О, я была бы никуда не годной матерью, если б до сих пор водила тебя за ручку. Ты ведь уже умеешь ходить и думать. – Ну намекни хотя бы, умоляю! – Иногда он бродит по земле, на которую упала Великая Звезда. А порой… порой блуждает среди звезд. – Что это значит? – Ищи его к югу от кратера Великой Звезды или же среди других, земных звезд… – Земные звезды?.. Женщина снова прикрыла темные глаза. – Я покажу тебе одну картинку… Пространство перед ней тут же сгустилось, заклубились какие-то темные тени. В отблесках лунного света появились причудливые тени. Постепенно картина прояснилась. Нет, цветной она не стала – везде черно-синие тона. Ночное видение… – Ну что видишь, сын мой? – Пещера… – Загляни поглубже. Что там? Римо впился взглядом в черный провал. Казалось, пещера наполнена густой непроницаемой тьмой, но вот глаза его различили слабое мерцание. Сперва он увидел какой-то странный предмет, завернутый в одеяло. Некогда одеяло было цветным, но давно полиняло, поблекло и обтрепалось по краям. Из одеяла торчали сухие палочки и клочки высохшей коричневой кожи, а вот и человеческая голова. Иссохшая, сморщенная, с узкими щелочками закрытых глаз, провалившимся носом и плотно сомкнутым, словно зашитым ртом. К натянутой, как барабан, коже черепа прилипли грязные волосы. – Мумия… – прошептал Римо. – Разве у мумии нет лица? – Где там! Почти не разобрать, – ответил Римо. – Разве так трудно догадаться, каким оно было прежде? Римо напряженно всмотрелся в эту чудовищную маску. Вдруг вздрогнул и нервно сглотнул. А потом, крепко зажмурившись, отвернулся. – Чье это лицо? – настаивала женщина. – Сама знаешь, чье… – осипшим голосом ответил сын. – Скоро ты попадешь в эту пещеру. Нужно только сделать первый шаг. – Никуда я больше не пойду. – Но ведь ты хочешь найти отца, хочешь узнать правду! – Не такой же ценой… – До сих пор ты искал его лишь умом и глазами. Теперь попробуй поискать сердцем. Отец смотрит на тебя, пусть даже и не видит. – Не понимаю. – Мы – люди Солнца. И твой родной народ – это народ Солнца. Ищи людей Солнца, только с ними ты обретешь понимание и покой. – Я… я не могу. – Сможешь! Внемли своей матери, которую прежде не знал. Войди в пещеру, и тебе все откроется. Не бойся, смерти нет. Жизни в тебе не более, чем во мне. Ума не больше, чем у самого древнего твоего предка. А я… не более мертва, чем мои гены, которые ты унаследовал. Бросив на него исполненный печали взгляд, видение тут же растворилось. Весь остаток ночи Римо так и не сомкнул глаз. Лежал на спине, глядя в потолок и пытаясь убедить себя, что все это – не более чем скверный сон. Но мастера Синанджу являются абсолютными властителями собственного тела и разума, и кошмары их не преследуют. А потому Римо понял, что впереди его ждут страшные испытания. * * * На завтрак мастер Синанджу готовил себе специальный чай долголетия. В серо-зеленом чайнике весело кипела вода, рядом в плошках были разложены кусочки корня женьшеня, толченые плоды жожоба, сырые семена сосны. Нежные солнечные лучи врывались в кухонное окно. Мастер Синанджу предпочел бы просыпаться на родном Востоке, но он жил в трудные времена. Нет, в целом все обстояло не столь уж безнадежно, размышлял он, расхаживая по кухне, оборудованной электроплитой, кранами с горячей и холодной водой и прочими атрибутами западной цивилизации. Перед завтраком он напевал песенки, некогда услышанные в родной деревне Синанджу, в далекой Корее. Эти звуки словно бы приближали его к дому. Тем не менее он не чувствовал себя счастливым. Да, ему пришлось поселиться в стране варваров. Да, у него был сын, не родной, приемный. Белый, с огромными ступнями и носом и дурацкими круглыми глазами. Не лицо, а маска какая-то! Белая и страшная. Впрочем, мастер Синанджу знавал и худшие времена. Он испытал все тяготы и лишения, связанные с жизнью в нищей голодной деревне, без семьи, сына, наследника, ученика. Тогда ему помогли выжить и продержаться всепоглощающее чувство ответственности за свой народ и трезвое понимание того, что традиция, зародившаяся пять тысяч лет тому назад, последним представителем которой он являлся, подходит к бесславному концу. В те дни ему досталось сполна за то, что он обманул ожидания своих великих предков и стал единственным свидетелем этих последних дней. То были самые мрачные дни и часы его жизни. Что может быть хуже и отвратительнее? Что может быть страшнее бесславного конца рода, которому с его смертью предстоит кануть в Лету?.. Однако теперь он весело и хлопотливо готовил себе завтрак – укрепляющий и способствующий долголетию чай, – купаясь в лучах утреннего солнца, и хотя его ученик и последователь уже должен был проснуться, Чиун его не торопил. – Все в свое время. Римо – хороший сын, хоть и бледнолицый. Но Римо все не появлялся. И когда вода в чайнике стала выкипать, мастер Синанджу просто долил в него воды и стал ждать. А чай стоил того, чтобы набраться терпения и подождать. И хорошие сыновья тоже этого стоят. * * * Бульканье и кипение уже давно прекратилось и чайник остыл, когда Римо Уильямс наконец прошлепал босиком на кухню. Глубоко посаженные над высокими скулами глаза как-то странно блестели. – Я приготовил чай, – проговорил Чиун, не оборачиваясь и не глядя на него. – Я не голоден. – Что ж, прекрасно. Потому как твою порцию я уже вылил в раковину. – О'кей, – рассеянно кивнул Римо, взял с буфета кружку и подставил ее под кран. Он выпил две кружки сырой воды, отдающей металлическим привкусом, но мастер Синанджу так и не обернулся. – Я потратил целое утро. – В голосе Чиуна прозвучал упрек. – На что? – На то, чтобы почувствовать себя счастливым. – Что ж, не зря потратил. – Когда человек проводит все утро в размышлениях о невоспитанных сыновьях, пользы тут мало. Это – предательство, только и всего. Римо промолчал. Чиун резко развернулся. – Тебе известно, который теперь час? Римо мог и не смотреть на стенные часы в виде черной кошки с качающимся хвостом-маятником и бегающими из стороны в сторону картонными глазками. – Десять тридцать две, – ответил он, поставив пустую кружку в раковину из нержавеющей стали. Запястья у него были на удивление широкие и крепкие. – Почему ты заставил меня ждать? – Не мог уснуть. – Если не мог уснуть, то к чему было валяться все утро в постели? – Потому, что я боялся встать. Мастер Синанджу так и застыл, удивленно скривив губы. – Но почему? Ученик медлил с ответом. – Почему ты боишься утра? – не отставал Чиун. Римо резко обернулся. В его глубоко посаженных глазах стояли слезы. Одна слезинка скатилась по высокой скуле. – Ты умрешь… – пробормотал он. – Возможно, – кивнул кореец, всматриваясь в печальное лицо ученика. – Скоро умрешь, папочка. Лицо Чиуна омрачилось, точно на него вдруг набежала черная туча. – К чему ты клонишь? – Просто тогда я останусь совсем один на всем белом свете. Заметив, какой болью светились глаза ученика, мастер Синанджу отбросил маску гнева. – Что тебя тревожит? – Мне не хотелось бы об этом говорить. Чиун сцепил пальцы с невероятно длинными ногтями. – Нет скажи! В этот момент в дверь позвонили. – Я открою, – бросил кореец. Минуту спустя он вернулся с конвертом в плотной пластиковой обертке. Небрежно бросил его на кухонный стол. – Что это? – спросил Римо. – Ничего. – Откуда ты знаешь, если… – Тебе. От Смита. – Там, наверное, что-то важное… – Нет. Важно совсем другое. Это печаль в твоих глазах. – Я все же посмотрю, – сказал Римо. Лишь потому что во взгляде ученика мелькнул какой-то интерес, мастер Синанджу позволил ему распечатать конверт. Письмо было отправлено федеральной почтой «Экспресс» и упаковано в такой плотный «Тивек», что даже служащие доставки, небрежно швыряющие конверты к дверям адресатов, не смогли повредить его. Теперь даже строящиеся дома обтягивали «Тивеком» перед тем, как прибить наружную обшивку. Пакет удавалось вскрыть лишь очень острым предметом. Римо пытался подцепить край липкой ленты ногтем, но не смог и нетерпеливо рванул. Обертка треснула, точно папиросная бумага. Из конверта выпала сложенная вдвое стопка зеленых листков компьютерной распечатки. Римо взглянул на верхний. – А, ерунда, – сказал он и швырнул бумажки в мусорное ведро. Мастер Синанджу достал листок из ведра и пробежал глазами список имен: "Уильямс Аарон Уильямс Адам Уильямс Алан Уильямс Аллен Уильямс Артур". – Что за имена такие? – удивленно спросил Чиун. – Просто имена. Забудь. – А-а… – протянул кореец. И в карих его глазах мелькнул хитрый огонек. – Ты попросил Смита подыскать тебе подходящего отца, и он прислал тебе список кандидатов. – Да брось ты! Просто клочок никому не нужной бумажки. – Что ж, если тебе надоело искать своего настоящего отца, возможно, мне придется заняться этим самому. И поздравить себя с тем, что избавился наконец от такого непослушного и никчемного сына. А потом я еще выставлю ему счет. Пусть оплатит мне все расходы на твое воспитание. – Хватит городить чепуху! – в сердцах крикнул Римо и выскочил из комнаты. |
|
|