"Последнее испытание" - читать интересную книгу автора (Мэрфи Уоррен, Мюррей Уилл)

Глава 8

В самолете Римо уснул.

Все вокруг погрузилось во мрак. Затем тьма колыхнулась, заклубилась, и навстречу Римо шагнул мужчина в одеждах древнего египтянина и со скорбным лицом фараона. Тем не менее он, по всей видимости, был корейцем.

Губы его приоткрылись, и мужчина печально и глухо произнес:

– История меня забыла…

– Кто ты? – спросил Римо.

– Раньше меня звали Во-Тай.

– Раньше?..

– Я служил фараону Пепи Второму на протяжении всей его жизни.

– Что ж, поздравляю.

– А прожил он девяносто шесть лет. И поскольку меня наняли ему в телохранители, я больше не был в родной деревне. Мир до сих пор помнит фараона Пепи Второго, но не знает, что такую долгую жизнь ему обеспечил Во-Тай.

– Как называется это место? – поинтересовался Римо, озираясь по сторонам. Со всех сторон их обступала чернота – такая густая, что, казалось, она вибрировала.

– Это Пустота.

– Насчет пустоты я и сам бы догадался. Очень мило… И что же, все мастера Синанджу обречены кончить свои дни в таком мрачном месте?

– Здесь нет места горечи и сожалению, если, конечно, умерший не принесет их с собой. Когда погибнет твое тело, сделай так, чтобы вся горечь осталась тлеть с твоими костями.

– Постараюсь запомнить, – сухо отозвался Римо.

Хрустнув суставами, Во-Тай вскинул узловатые скрюченные руки.

– А теперь сразимся.

– С чего бы это?

– Потому, что ты меня не узнал.

– Ну и что? – огрызнулся Римо. – Ведь я первый раз тебя вижу.

– Это не оправдание. – И тут Во-Тай сделал резкий выпад, но Римо успел перехватить его руку. Тогда противник попытался нанести удар другой рукой. Римо железной хваткой пресек попытку. А затем на шаг отступил.

– Просто смешно! Я же раза в три моложе.

– Зато я опытнее. Защищайся!

Кулаки Во-Тая превратились в два молота, и Римо, отпрянув, принял оборонительную стойку.

Соперники закружили друг против друга, размахивая руками, но не сходясь. По характеру своему эта схватка вовсе не была кулачным боем. По реакции противника каждый из мужчин понимал, достигнет он цели или нет, а потому не хотел тратить лишних усилий.

Вот она, борьба Синанджу в чистом виде – сражение, в котором могли участвовать лишь истинные мастера. Любой другой, пусть даже и очень сильный мужчина, не продержался бы и трех секунд. И называлось это топтание «рудной жилой», поскольку сжатые кулаки работали наподобие магнитов, притягивая и отталкивая кулаки противника, но не касаясь их. Упасть или пропустить хотя бы один удар было равносильно позорному проигрышу. Ибо подобное означало бы полный провал ученика и учителя в деле освоения тонких и сложных приемов. Позор для всего Дома Синанджу.

Римо вспомнились самые первые дни тренировок, когда Чиун, нанося множество ударов, приходил в неописуемую ярость от нерасторопности Римо.

– Ну и долго это будет длиться? – спросил он мастера Во-Тая.

– До тех пор, пока не скажешь, в чем состоит настоящее мастерство Синанджу.

– А если не вспомню?

– Тогда позор тебе и твоему учителю! Стоит только промахнуться… – не договорил Во-Тай, высматривая слабое место в обороне противника.

Римо усиленно пытался сообразить, какого именно ответа ждет от него соперник. Все дело в том, что во время схватки «рудная жила» очень сложно сконцентрироваться на чем-либо еще.

Во-Тай, Во-Тай… Почему именно Во-Тай?

И тут его осенило.

Ну да, конечно же! Пепи Второй побил все рекорды в истории по длительности пребывания у власти. И все благодаря Во-Таю. Потому что Во-Тай дал обещание отцу фараона, Пепи Первому, до конца своих дней заботиться о его сыне.

– Мастер не вправе служить следующему взошедшему на трон правителю! – воскликнул Римо.

Не произнеся в ответ ни слова, мастер Во-Тай тотчас растворился во тьме.

* * *

Проснувшись, Римо обнаружил, что на коленях у него сидит стюардесса авиакомпании «Эр Эджипт» и восторженно заглядывает ему в глаза.

– У меня вопрос, – сказал Римо.

– Слушаю тебя, о, белейший и славнейший из всех мужчин!

– Где в Египте находится Хемет?

– Но Хемет – это и есть Египет. Это просто древнее название страны. Что, очень интересуешься?

– Ну, учитывая, что мы вот-вот приземлимся в Каире, само собой.

Она одарила его призывной улыбкой.

– Стало быть, и египтяне тебе небезынтересны, верно?

– Как сказать.

Смуглые пальчики утонули в черных волосах мужчины.

– И египтянки тоже…

– Скорее абстрактно.

– А ты когда-нибудь слышал о клубе «Майл Хай»?

– Видишь ли, дорогая, вынужден тебя разочаровать. Я вообще-то евнух. И не слишком афиширую сей факт, но поскольку ты принялась играть «молнией» у меня на брюках буквально через секунду после нашей встречи, считаю должным тебя предупредить.

– А может, если я как следует постараюсь… все получится?

Римо состроил скорбную мину.

– Многие пытались. Но ничего не вышло.

– И все-таки у тебя есть губы, чтобы целовать. И язык, чтоб этот поцелуй был более страстным.

– Снова ошибаешься. Люди, лишившие меня мужского достоинства, заодно вырвали и язык.

– Тогда как же ты говоришь?

– С помощью протеза. Из пластика. Ужасно неприятное ощущение. Такое впечатление, что во рту находится ствол пистолета. Тебе не понравится.

И пока стюардесса изумленно взирала на него большими, подведенными черной тушью глазами, Римо легонько надавил на нерв у нее на шее, что полностью парализовало девушку. Затем, бережно подхватив на руки, он пересадил так и застывшую в сидячем положении стюардессу в первое попавшееся кресло. Свободных мест в самолете было полно. В те дни исламские фундаменталисты активно убивали в Каире ни в чем не повинных туристов, желая привлечь к себе внимание мировой общественности, что с начала арабо-израильского конфликта уже стало для них печальной традицией. Казалось, они только и помышляли о том, как бы взорвать светского, по их понятиям, поэта, застрелить безбожника рок-певца или подложить бомбу в здание организации по планированию семьи.

Самолет вырулил к зданию аэровокзала, и все стюардессы замерли в ожидании, когда Римо двинется к трапу.

Устремившись к выходу, Римо жал руку каждой девушке и при этом приговаривал:

– Я – евнух. Честное слово, евнух…

Шагнув на трап, мастер Синанджу так хлопнул дверью, что фюзеляж содрогнулся и затрепетал, точно выброшенная на песок рыба. Дверь заклинило намертво.

Изнутри по металлу бешено замолотили кулачки, но Римо с учителем уже скрылись в людном помещении аэровокзала.

А вот и такси. Водитель улыбнулся и кивком пригласил в салон. Чиун забрался первым, и шофер тут же получил все необходимые инструкции.

Машина вскоре влилась в плотный поток автомобилей, запрудивших центральные улицы Каира.

– Может, просветишь несчастного туриста насчет того, куда мы сейчас направляемся? – Римо поднял стекло, чтобы хоть как-то укрыться от удушливой пыли и выхлопных газов.

– Тебе предстоит сразиться со Львом-Солнцем. Очень опасный противник.

– Я не боюсь львов.

– Это очень крупный лев.

– Какой примерно? – уточнил ученик.

Но мастер Синанджу не удостоил его ответом, а лишь злорадно поджал тонкие губы.

* * *

Под скучающими взорами каирских полицейских Терон Моиниг, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, крупнейший специалист по аномальным явлениям, установил по всем сторонам света от величайшего сокровища древних египтян, статуи Великого Сфинкса, четыре лазерных следящих устройства.

Лазеры были калиброваны так, что могли регистрировать смещения до сотой доли нанометра и потому способны были уловить малейшие вибрации в теле идола из известняка. Приближался великий момент.

Целых шесть лет готовился к нему Терон Моиниг Шесть лет – на получение грантов, вытряхивание денег из разных фондов, закупку и переделку специального оборудования для тестирования структурной целостности и прочности небоскребов. И вот наконец он близок к заветной цели.

О, у него обязательно все получится! Именно он разгадает сейчас одну из величайших тайн, окутывающих Большого Сфинкса Пазы на протяжении веков.

Конечно, тайн и проблем, связанных со Сфинксом, довольно много.

Например, кто его построил?

Зачем построил?

И кого или что символизировала эта гигантская статуя лежавшего на лапах льва с головой фараона.

Одни ученые утверждали, что это изображение фараона Хуфу, известного еще древним грекам под именем Хеопса. Другие считали, что прообразом Сфинкса послужил сын Хеопса Хафре – ведь статуя располагалась у подножия его пирамиды. Большинство сходились во мнении, что Сфинкс воздвигнут примерно в конце эпохи так называемого Древнего мира. Но кое-кто не соглашался, считая Сфинкса старше самого первого из фараонов.

Вопросы множились. Шли века, а все теории так и повисали в пыльном и жарком воздухе пустыни, все оставались без ответа. Если он вообще существовал, этот ответ…

Профессор Моиниг приехал в страну фараонов вовсе не затем, чтобы возиться со всеми этими старыми бездоказательными теориями. Он прибыл для того, чтобы задать совершенно новый вопрос, который прежде никому и в голову не приходил.

Передвигается ли Сфинкс?

Проблема казалась совершенно абсурдной – вот почему на получение гранта в полмиллиона долларов от археологического факультета Калифорнийского университета ушло целых шесть лет. Ни один человек на свете никогда не задумывался над тем, мог ли Сфинкс переместиться с того места, где его изначально установили. Ведь оно давным-давно похоронено под песками пустыни, которую древние египтяне называли Красной землей. И к тому же святыню раскопали всего четыре с половиной столетия назад. Потому-то он и не пострадал, а сохранился до наших дней.

Мысль о перемещении статуи пришла в голову Моинигу, когда он изучал месторасположение Большого Сфинкса. Все сохранившиеся до наших дней записи свидетельствовали о том, что Сфинкс должен находиться под прямым углом к восточной стороне пирамиды Хуфу. Однако на снимках, полученных с помощью спутников, отчетливо просматривалось отклонение в три градуса.

То, что Сфинкс, в течение веков сидевший столь терпеливо и мрачно на предназначенном ему месте, мог вдруг переместиться, казалось совершенно невероятным. Но только не для Моинига.

Падающая башня в Пизе тоже все время отклоняется – факт общеизвестный. Накренился Биг Бен в Лондоне – также общепризнанное явление. Моря отступают, ледники тают, а реки меняют русла. Так оно все и происходит.

Но движение Сфинкса?!

Профессор Моиниг твердо вознамерился все выяснить. Получив в общей сложности шесть миллионов долларов от Калифорнийского университета и разных фондов (чтобы подкупить все египетские власти, вполне хватило бы и одного миллиона), он поселился в трехсотдолларовых апартаментах гостиницы «Хилтон» в Каире. И готов был жить здесь до конца столетия, если понадобится.

* * *

Раскрыв большой зонт, чтобы защититься от палящего солнца, ученый уселся перед компьютером, на экране которого светились схематические очертания Сфинкса, исчерченные лазерными лучами, достал из рюкзака роман в бумажной обложке и приготовился ждать. Чем дольше, тем лучше.

* * *

Такси с Римо и Чиуном промчалось по мосту и вырвалось за пределы города. Вдали, в дымном мареве, показались пирамиды, столь знакомые с детства по картинкам в учебниках. Вокруг простирались пески. По ним величественно плыли «корабли пустыни» – верблюды, оседланные туристами и путешественниками.

– У Хуфу было много сыновей. – Чиун словно бы продолжал рассказывать сказку. – Но стать фараоном мог лишь один. В те времена мастером Синанджу был Саджа. В наследники престола Хуфу выбрал сына по имени Джедифре. Но одна из его многочисленных жен вознамерилась сделать фараоном своего сына, юношу по имени Рама-Тут. Невзирая на желание мужа, женщина с помощью визиря-предателя решила избавить сына от соперников и претендентов на трон: на сыновей Хуфу внезапно посыпались несчастья. Сам же фараон следил за сооружением великих пирамид, тех самых, что сейчас перед нами. Ибо фараоны верили в то, что являются сошедшими на землю богами и после смерти должны подняться на небо и править уже оттуда.

– Потому и строили пирамиды? – спросил Римо.

Чиун кивнул.

– Да. Пирамиды – это одновременно и надгробные памятники, и лестницы к звездам. В каждой из них есть шахта, ведущая на север, прямиком к тому, что древние египтяне называли Вечными Звездами.

– Типа Полярной звезды, что ли?

– В те дни Полярная звезда была еле заметной желтой звездочкой, которую египтяне называли Тубаном. Причем находилась она в хвосте созвездия, известного у древних римлян как созвездие Дракона. Это теперь Полярная звезда сияет так ярко, а когда все мы превратимся в пепел и прах, ее место займет другая. Звезда, которую корейцы именуют Чик-ньо. Так что видишь, Римо, даже звезды не вечны. Остается лишь надеяться, что и при свете звезды Чик-ньо Дом Синанджу не оскудеет мастерами.

Горячий воздух совсем загустел от пыли, солнце над головой затянулось серым маревом. Пирамиды росли прямо на глазах, хотя казалось, до них все так же далеко.

Чиун продолжил свое повествование:

– Итак, у фараона Хуфу забот хватало: он строил пирамиды, а тут как назло на головы его многочисленных сыновей посыпалось несчастье за несчастьем! И вот он призвал к себе главного визиря и спросил, благословляют ли звезды восшествие на престол его сына Джедифре. И визирь-предатель, уже состоявший в сговоре с подлой матерью Рама-Тута, сообщил Хуфу, что Джедифре никогда не быть фараоном. Что звезды больше расположены к Рама-Туту.

Фараон страшно расстроился, поскольку знал, какой черствостью и неблагодарностью отличается Рама-Тут. Отец доверял одному лишь сыну – Джедифре, способному, по его мнению, продолжить его славные деяния и сохранить его памятник. И вот Хуфу посылает гонцов в деревню Синанджу за мастером Саджа. Его привезли в Египет и фараон изложил мастеру свои сомнения Саджу ни минуты не колебался. «Мы обманем звезды», – сказал он. Фараон не понял и потребовал у мастера объяснений. Но тот был немногословен: «Если мастер Синанджу обведет звезды вокруг пальца, обещай, что возведешь его Дому памятник, который простоит долгие века».

Фараон пообещал, и они ударили по рукам.

В ту же ночь Рама-Тут скончался во сне, и ни одному знахарю, ни одному лекарю не удалось обнаружить, какая именно болезнь стала причиной его смерти. Мать Рама-Тута с горя утопилась в Ниле. Прошло какое-то время, фараон Хуфу умер, а место его, как и обещал мастер Саджа, занял Джедифре.

Римо усмехнулся.

– Кажется, я знаю, отчего умер старина Рама-Тут.

– Тс-с! Это тайна по сей день!

– Господи, да ведь с тех пор прошли столетия! В чем проблема?

– А вдруг шофер окажется одним из потомков… – прошептал Чиун. – Египтяне же известны как мастера сводить счеты с заклятыми врагами.

Римо в деланном испуге округлил глаза. Учитель продолжил свою сказку:

– Когда на трон взошел фараон Джедифре, к нему явился мастер Синанджу и рассказал об уговоре с Хуфу. «Чего же ты хочешь?» – спросил Саджу молодой правитель Египта. И Саджа ответил: «Вижу я, что рабы-строители уже укладывают плиты в основание твоего памятника, который вырастет в тени пирамиды в память об отце твоем Хуфу, и что берут они камни из карьера неподалеку. Вырубают из скалы, напоминающей статую лежащего льва, морда которого обращена к солнцу. Он смотрит в сторону моей деревни. Так пусть рабы превратят львиную морду в лик человека, способствовавшего твоему восхождению на трон. Да будет всем известно: велико могущество Египта, но Дом Синанджу куда могущественнее!»

«Обещаю! – воскликнул Джедифре. – Когда в следующий раз пожалуешь в мое царство, увидишь, что желание твое исполнено – ты увековечен в камне на века!»

Прошли годы, из Египта никаких вестей. И вот Саджа предпринимает еще одно долгое путешествие в страну фараонов. Прибыв в Гизу, он еще издалека, со спины верблюда, увидел новую статую. Она была огромна, Римо. Восходящее солнце окрашивало морду величавого льва золотистыми лучами. И сердце Саджи преисполнилось гордостью. Однако, приблизившись, он вдруг застыл в холодной ярости – лик льва, взирающего на солнце, не имел ничего общего с его. Саджи, лицом!

– Ого! Так, стало быть, Джедифре его обманул?

– Фараоны всегда были обманщиками, правда, тогда мы этого не знали. И вот Саджа спросил у Джедифре, отчего это лик льва совсем не похож на его собственный? А тот ответил, что они так не договаривались. Саджа ведь просил, чтоб львиная морда стала портретом того, кто обеспечил ему, Джедифре, восшествие на трон, разве нет? Мастер Синанджу вынужден был согласиться и откланяться, выразив восхищение хитростью Джедифре. Он вернулся в свою деревню, но, когда несколько лет спустя фараон Джедифре обратился к Дому Синанджу за помощью, Саджа разорвал фараоново послание на мелкие кусочки. Когда же пришедший на смену Садже мастер Синанджу получил послание от нового правителя Египта, оно тоже осталось без ответа. И настали для Египта черные дни, и посыпались на головы египтян неисчислимые беды и несчастья, и несколько поколений сменилось, прежде чем Дом Синанджу стал снова помогать фараонам.

Такси повернуло, и Римо увидел лик пресловутого льва. Сфинкс смотрел куда-то вдаль, на бесконечную рябь дюн. За спиной его высились три гигантские пирамиды и ряд других, помельче.

– Так это и есть Лев-Солнце? – спросил он Чиуна.

Кореец печально ответил:

– Прискорбное зрелище, не правда ли? Уж лучше бы оставили его мирно спать под покровом песков.

– Лучше для кого? Для Сфинкса или для меня?

– Сейчас выясним, – отозвался мастер Синанджу и расплатился с водителем.

– Что-то не нравится мне эта затея… – Римо нервно поежился.

Спрятав руки в широкие рукава кимоно, Чиун затрусил к гигантскому Сфинксу.

– Священная кобра уже не поднимается с его могучего лба, – пробормотал он себе под нос. – Борода исчезла. Яркие одежды поблекли. О, если бы видели мои предки! Они пролили бы море слез. Изошли бы возмущением при виде того, во что превратился памятник их славе и могуществу!

Вокруг Сфинкса пестрели толпы туристов. Кое-кто даже карабкался вверх по широким осыпавшимся ступеням Великой Пирамиды Гизы.

– В дни Ванга немало голов полетело бы с плеч за подобное, – заметил Чиун. – Вообрази, Римо, что произошло бы, если б ребятишкам вдруг разрешили бегать и шуметь в здании вашего сената!

– Собственно говоря, наши сенаторы – все равно что малые дети! – Римо усмехнулся. А учитель нахмурился. И они продолжили свой путь по песку, причем не оставляя никаких следов.

– А это еще что такое? – Римо указал на треножник с электронным оборудованием.

– Понятия не имею.

– Сдается мне, это лазер.

– Странно, кому и зачем понадобилось прожигать дыры в Сфинксе?

– Сомневаюсь, что эти лазеры прожигают дыры, папочка.

Они приблизились к мужчине в шортах цвета хаки, который развалился в шезлонге под большим зонтом. Перед ним стоял портативный компьютер, сам же он был погружен в чтение какой-то книжки. Римо изловчился и прочитал название: «Колесницы богов».

– Это ваши лазеры? – спросил он.

– Да, мои, – надменно ответил незнакомец, яйцевидную голову которого защищал от солнца колониальный шлем с надписью «CULA» note 15 .

– И что они тут делают?

– Ждут, когда Большой Сфинкс сдвинется с места, если уж это так вас интересует.

– Боюсь, долго им придется ждать, – заметил Римо.

– Понятно.

Во взгляде Чиуна читалось сомнение.

– Чье лицо у Льва Солнца?

– Но разве это загадка Сфинкса? Она ведь звучит так: «Кто утром ходит на четырех ногах, днем – на двух и вечером – на трех?»

Кореец отмахнулся.

– Ерунда, детская загадка, а ты уже давно не ребенок. Ты – мастер Синанджу и должен дать правильный ответ. Ну?

– Сам знаешь, не могу.

– Полагаешь? А ну-ка взгляни хорошенько на эти гордые черты! Они никого тебе не напоминают?

– Я знаю не так уж много безносых фараонов, – проворчал Римо.

Чиун кивнул.

– Тогда ничего не поделаешь. Придется тебе передвинуть Льва, взирающего на Солнце.

– Значит, это тоже испытание?

– Да, и довольно трудное, – ответил мастер Синанджу.

– Так-так-так…

Римо решил обойти Сфинкса. Он был поистине огромен, размеры статуи просто подавляли. Стоя рядом с одним из каменных когтей, Римо ощущал себя карликом. Как технически отсталый народ мог создать подобное? И простоял-то памятник почти пять тысяч лет!

– Наверное, это сооружение было самым огромным в мире, когда его построили, – сказал Римо.

– Было, – отозвался Чиун. – А теперь в мире понастроили массу других огромных штуковин. И этот величественный зверь из камня выставлен напоказ, как дешевая приманка. Ловить глупых муравьев-туристов и выкачивать из них денежки.

– Если и существует способ сдвинуть Льва с места, то знаю его отнюдь не я.

– Способ есть. И попробуй только не сдвинь! Не видать нам тогда Куша как своих ушей.

– Я согласен.

– А я – нет. Можешь приступать к делу.

Римо еще раз оглядел Сфинкса. Подойдя к его правой передней лапе, он как бы невзначай привалился к ней спиной. Крепко уперся ногами в известняковый постамент, попытался раскачать.

И вдруг вдалеке пискнул компьютер.

– Он сдвинулся! Сдвинулся с места!

Римо обошел лапу и крикнул:

– Кто сдвинулся?

Профессор Калифорнийского университета как безумный скакал от радости.

– Сфинкс! Мои приборы зарегистрировали вполне определенное смещение.

– Да вы с ума сошли! Я стоял совсем рядом и ничего не почувствовал.

Профессор просто визжал от восторга.

– Он сместился! На целый нанометр!

– А это сколько?

– Примерно миллиардная часть метра.

– Может, лазер пошатнулся?

– Нет, ничего подобного! Просто луч лазера среагировал на движение, а сам лазер оставался неподвижным.

– В каком направлении?

– К северо-востоку.

– Пойду проверю. А вы – туда!

Римо побежал к Сфинксу сзади, огляделся по сторонам и снова привалился к скульптуре спиной. Под подошвами громко заскрипел песок.

Из бивуака профессора снова донесся писк приборов.

– Двинулся! Снова двинулся!

Римо подскочил к Моинигу.

– В каком направлении? – спросил он возбужденного до крайности ученого.

– В том же! Северо-восточном.

– Странно…

– Что-то заставляет Сфинкса двигаться в северо-восточном направлении.

– Давайте-ка сделаем вот что, – предложил Римо. – Идите вы теперь к хвосту, а я послежу за головой.

– Да, да, благодарю вас! Спасибо!

Римо занял первоначальную позицию, привалился к Сфинксу спиной, поднажал. Казалось, он слился воедино с телом гигантского каменного идола. Римо напрягся, и тут же послышались писк компьютера и восторженные крики:

– Сместился! Просто чудо! Сфинкс перемещается!

Профессор бегом вернулся к голове, делая снимки на каждом шагу. Римо пошел к громаде сзади, уперся в нее обеими руками и толкнул.

Писк приборов превратился в непрерывное завывание, и белый мастер Синанджу, полностью удовлетворившись, наконец отступил.

– Достаточно? – спросил он Чиуна.

– А Хак сдвигал его на такое же расстояние всего двумя толчками.

– Во времена Хака не было лазеров.

Возбужденно размахивая руками, к ним подскочил профессор.

– Сфинкс перемещается! Я доказал! Доказал!

– Лично мне, – заметил Римо, отряхивая с рук известковую пыль, – кажется, что ваше оборудование барахлит.

Профессор побледнел.

– Не может быть! Я заплатил за аппаратуру неслыханные деньги!

– Но тут кругом полно свидетелей, и никто ничего не заметил.

Профессор опустился на четвереньки, пытаясь заглянуть под Сфинкса.

– Может, он надет на какой-то стержень… Потому и вращается, как флюгер. Надо бы подкопать, вот тут Готов побиться об заклад, мы найдем стержень!

– А вы хоть примерно представляете, во что это выльется?

– В миллион! – воскликнул профессор. – Во многие миллионы долларов! Нашему университету, конечно, не потянуть, но существует еще Йельский грант. Извините, я отлучусь. Мне надо срочно позвонить в Штаты!

Он убежал, а Римо спросил Чиуна:

– Ну и что теперь? Вернуть его на место?

– Нет. Разве тебе еще не надоело?

– Думаю, что на этот век хватит.

– Да уж. Когда-то его сдвинул я, теперь то же самое сделал ты. Именно так человек и должен выбирать себе достойных последователей. Я тебя проверил. И теперь он смотрит в должном направлении.

– В каком именно?

– В сторону деревни Синанджу, разумеется.

– И как долго, по-твоему, будет смотреть?

– Еще две тысячи лет.

Ученик с изумлением воззрился на Чиуна.

– Полагаешь, старичок протянет еще две тысячи?

– Нисколько не сомневаюсь, особенно если эти докучливые туристы перестанут взбираться на него.

– Ну, нам ли решать такие проблемы… Куда теперь?

– Египтяне называют это место проклятым Кушем, греки называли его Эфиопией, римляне – Африкой.

– Вот уж совсем не хочется.

– Ну тогда можно предпринять путешествие в Гиперборею.

Римо нахмурился.

– Сроду не слыхивал ни о какой Гиперборее.

– Выбор за тобой. Гиперборея или Африка?

– Что, очередной подвох?

– Только для непросвещенных.

Римо сунул руку в карман, достал две монеты – греческую драхму и римский денарий.

– А что, если бросить монетку? Аверс – Гиперборея, реверс – Африка.

– Идет.

Монета упала аверсом.

– Итак, Гиперборея. Надеюсь, там не так жарко и влажно, как в Африке.

– Конечно, нет.

– Кстати, – спросил Римо, когда они уселись в такси и понеслись в сторону Каира, – что ты имел в виду, говоря, что они выбросили мозги?

– Когда фараон умирал, его тело готовили к захоронению специальным образом: хотели сохранить для будущей загробной жизни. Завертывали в пропитанную особыми веществами ткань, внутренние органы вынимали и помещали в сосуды. Все органы, за исключением мозга.

– Интересно, почему?

– Потому что древние египтяне понимали назначение и функции сердца, печени, селезенки. Но вот для чего нужен мозг, они не знали. Думаю, загробная жизнь, в которую отправлялись фараоны, являла собой сущий кошмар! Представляешь себе место, населенное людьми без мозгов? Они не способны были даже по достоинству оценить то великое и вечное царство звезд, в которое попадали.

Ученик тихонько засмеялся и окинул взглядом бесконечные пески. Наступит день – и они поглотят все вокруг, в том числе и Каир. Но улыбка мигом слетела с губ Римо, а сердце похолодело, словно пронзенное кусочком льда, ибо учитель произнес:

– Так что, когда я стану мумией, Римо, ты уж будь добр, проследи за тем, чтобы мозги мои поместили туда, где им должно находиться. В подходящий сосуд.