"Враг" - читать интересную книгу автора (Мэй Джулиан)13Пробило четыре часа утра. Теперь только Клу с помощью своей целебной силы была способна поддерживать Тони Вейланда в рабочем состоянии. Тот уже вторые сутки не отходил от волочильного станка. Нить вытягивалась из расплава и через ряд отверстий доводилась до нужной толщины, потом ее укутывали в пластмассовую рубашку, оплетали экранирующей плетью… Хлопот было много, тем более что разброд, связанный с устранением дефекта, особенно ощущался на монтажной площадке. Нервы у всех были напряжены до предела. Тони валился с ног от усталости – сначала он работал спокойно, но не за совесть, а за страх, который нагнал на него король, сумевший заглянуть в отчаявшуюся, готовую на все – даже на подобное безумие, как изготовление бракованного кабеля, – душу человека, каждую секунду с ужасом ожидавшего сокрушительного удара по замку. Тони хребтом чувствовал опасность, без конца ждал, когда же ему на голову посыплются обломки стен и завалят его в арочном переходе, окружающем двор, где в одном из углов была устроена его лаборатория. Однако крепость стояла цела и невредима, а угроза короля, высказанная в таком доброжелательном тоне, по-прежнему висела над ним как топор. По этой причине он работал усердно и быстро, пока глаза не начали слипаться от усталости. Тогда к изготовлению проволоки подключилась Клу. – Все хорошо, Тони. – Она сама уже с большим трудом поддерживала в нем рабочий настрой. – Осталось не более пятисот метров. Ты сможешь их осилить. В ответ Вейланд прохрипел: – Только не сейчас… И тут же он начал двигаться быстрее. …В гнездо вставлена новая катушка. Какова температура расплавленного металла? Химический состав?.. Порядок. Он в который раз прочистил отверстия в волочильной доске, установив допуск полмикрона. Смазал сальники… Нажал на кнопку… Сам при этом не переставал ворчать: – Работай, черт вас побери, работай!.. Только и знают, что давай-давай… Бормотал он тихо, себе под нос, так, чтобы наблюдавшие за ним Кугал и вождь Бурке не разобрали его слов. Надсмотрщики!.. Стоят с каменными лицами… Экзотик-то дубиноголовый только делает вид, что разглядывает, – чуть что, сразу бросится защищать свою ненаглядную Клу. Прост, как все эти чудики… Вот Пеопео… Вождя Бурке Тони боялся больше всего – чтобы ни случилось, он всегда успеет раскроить ему череп, потом уже начнет думать об обороне. У судейского рука не дрогнет, он знает его как облупленного. Инженерша-китаянка Чи Вучан откровенно зевает. В ее обязанности входит вмонтировать намотанную катушку в испорченный по милости Тони Вейланда блок, прозвонить, замерить индуктивность, сопротивление, пропаять концы. С каким бы удовольствием он, несчастнейший на свете человек, зевнул, потянулся, прикорнул где-нибудь – прямо здесь, в лаборатории, на полу. Только заикнись об этом, и Клу тут же всадит очередную порцию живительного ментального бальзама – и вновь давай-давай… Боже, пятый час утра… Еще и развидняться не собирается. Работай, работай!.. А зачем? Этот Аваддон уже вышел с большой дубиной на дорогу. Неожиданно в окно лаборатории просунулась голова Хагена Ремиларда, он отрывисто сказал сестре: – Эйкен обнаружил некоторую аномальную область рядом с замком, если смотреть в сторону места предыдущего размещения шлюза… Непроницаемый экран, повышенный радиационный фон – двести, точка, тридцать миллирентген в час. Очень похоже на большой церебральный генератор с сопутствующим оборудованием. – Пошли кого-нибудь проверить это место, – тусклым голосом сказала Клу. – Видишь, мы заняты. – Есть предложение собрать единую цепь из всех портативных генераторов сигма-поля, которые Эйкен привез с собой, и дополнительно накрыть «беседку». Весь персонал решено собрать во дворе, разместить внутри купола. Вы тоже переберетесь туда, как только закончите с последней катушкой. Удачи, у нас еще есть время… Тони захихикал, как сумасшедший. – Вы еще на что-то надеетесь? У вас, ребята, есть я, а это значит – никаких надежд! Несчастья гонятся за Тони Вейландом, как стая гиен за раненым буйволом. Там, где Тони, там даже теоретически не жди удачи. Куда вы спрячетесь от своего безумного папаши? Он ка-ак явится сюда с толпой демонов, ка-ак шарахнет по крепости парой мегатонн… – Уймите этого ублюдка! – попросил Хаген. Бурке молча шагнул вперед. Вейланд прикусил язык, чуть присел – в этот момент из станка в приемный короб вылетела последняя катушка ниобиево-диспрозиевой проволоки. – Хватайте Тони, – тут же приказал Хаген. – Тащите его во двор под защиту сигма-поля. – Итак, – обратился Эйкен к толпе, собравшейся возле «беседки», – вы тут распределитесь, и свободные от дел операнты пусть объединятся и поставят еще один дополнительный экран. Это поможет нам выиграть решающие секунды после того, как он сомнет большой купол и прорвется в замок. К сожалению, я не могу участвовать в обороне – война неумолимо надвигается, и это теперь моя главная забота. Понятно? Хаген и Клу ответили моментальным мысленным согласием. Они вместе с Кугалом и Дайаной Манион стояли внутри «беседки» – входного шлюза «врат времени». Каждый из присутствующих во дворе отдавал себе отчет, что как только дети Ремиларда окажутся вне пределов досягаемости Марка, всякое противостояние сразу прекратится. Но если Хаген и Клу не смогут бежать… Элизабет: «Вы хорошо подготовились к обороне?» Клу: «Да. Мы готовы на все. Живыми нас папа не получит». Хаген: «Мы владеем способом, с помощью которого сможем распылить наши тела до атомов. Ему ничего не достанется!» Эйкен: «Не будь таким самоуверенным. Он вполне способен остановить процесс распада. Если дело дойдет до этого… Простите… Ваш последний бастион, ребята, – Элизабет». Кугал и Дайана: «И мы!» Элизабет: «Вы – счастливые люди. Но в эпоху Галактического Содружества подобная жертва не может быть принята, так как этим ослабляется могущество Галактического Разума». Брат Анатолий: «Не мели чепухи! Не слушайте ее! Не в ее рукотворном Разуме утешение, но в Боге. Он всегда поймет тех, кто любит друг друга. И простит. Только смерть – это не выход. У нас в Сибири говорят – на Бога надейся, а сам не плошай. Но это касается только тех, кто верит, что любовь – святое чувство. Те же, кто предал ее…» Элизабет (крик): «Как он оказался здесь? Как ты посмел пробраться сюда?» – Он все слышит через меня, – объяснил король и затем продолжил в телепатическом эфире: – «Последней линией обороны детей являешься ты, Элизабет. Только ты!..» Невдалеке от Надвратного Замка в ночной мгле – на небе ни единой звездочки! – в полной боевой готовности высилась громада черного металла. Рядом – тело, покрытое темным комбинезоном-трико, который уже был охлажден до необходимой температуры; мозг, пронзенный точечными электродами, мегаваттами впитывал энергию. Хозяин мозга шел на предельный риск – живая плоть едва ли могла выдержать подобную нагрузку, но существо по-прежнему насыщалось энергией. Теперь оно владело несокрушимой мощью, к тому же под его начало перешли сознания восьмидесяти тысяч фирвулагов, только ожидавших команды начать охоту. …Одним ударом оно сокрушило силовой купол, охранявший крепость. Могучее поле стекло в подстилающую скалу через сотни метапсихических каналов, проделанных в камне. Следом послышался нарастающий гул, и земля вздыбилась. Стены замка качнулись, центральная башня, слабо посверкивающая в ночи, покосилась и рухнула. Тяжелые толчки сотрясали плато – стены почти беззвучно осели, рассыпались в прах. В сердце развалин блеснул еще один защитный купол, куда меньшего размера. Гора брони совершила d-переход в том направлении, следом за ней к подножию защитной полусферы переместилось живое существо. Оказавшись у цели, существо содрогнулось от победного хохота. Аваддон с необыкновенной легкостью одолел руины. Здесь, отдав приказ самодвижущейся броне, он нанес еще один удар, дробя экран и метапсихическое защитное поле, создаваемое королем. Купол дрогнул и, словно оконное стекло, рассыпался на множество осколков. Существо услышало крик двух ужаснувшихся сознаний и успело мысленно перехватить их, решившихся на гибель. Они ему были нужны живыми. «Нет! – Жалобный вскрик. – Нет!» Бронированный скафандр пробил путь разумному существу. Отключившись от церебрального генератора и от подпитывающей энергии, поступавшей от фирвулагов, оно легко вспрыгнуло на платформу, вгляделось в лица парализованных сына и дочери. Уголок рта пополз вверх, довольная ухмылка появилась на передней части головы существа, облаченного в трико. Затем оно повернулось к Элизабет. Она стояла на коленях на разбитых плитах, когда-то ровно устилавших двор, – рядом с будкой, где располагался пульт управления машиной времени. Вокруг были разбросаны неподвижные тела поверженных людей. Возле Элизабет без сознания лежал Эйкен. – Как видишь, – сказало существо, в миру называемое Марком, – я победил. Я всегда побеждаю. Элизабет ничего не ответила, положила голову короля к себе на колени, погладила волосы. Потом тихо сказала: – Еще бы десять – пятнадцать секунд, и они бы ушли. Машина работает. Если бы только Эйкен позволил мне взять контроль на себя… – Она говорила очень спокойно. – Я умоляю тебя, Марк. – Открой мне сознание. Ее глаза расширились. Он утвердительно кивнул. Голова Эйкена, как шар, глухо стукнулась о каменные плиты, женщина вдруг погрузилась в глубокий сон – тут же очнулась, расцеловала короля. В брови, щеки, нос, лоб… Встала лицом к существу. – Я согласна. Ее мысленная защита рухнула. Она не испытывала страха, не было и следа раболепия перед грубой силой… – Ага. – Существо кивнуло еще раз и, спустившись с постамента, перешагнув через тело Эйкена, нырнуло в будку и включило деформатор. Оно послало четверых пассажиров, стоявших в «беседке», через лимбо прямо в заброшенный, наглухо забитый сорняками розовый садик мадам Гудериан, расположенный вблизи Лиона. В эпоху Галактического Содружества… С рассветом большая группа судей из племени ревунов с трудом выкатила на Золотое поле огромный кожаный мяч, набитый песком. Мяч был разукрашен белыми и черными пятиугольниками и в тусклом свете наступающего дня – еще не вставшее солнце багровым сиянием пропитало на востоке край сплошной облачности – казался брошенным на лугу гигантским черепом, залитым кровью. Когда все приготовления были закончены, главный распорядитель объявил: – Всем участникам Великого Турнира! Предстоящее состязание, называемое по-разному, являет собой вершину состязания этого года. Как было объявлено заранее, выигравшая сегодня сторона будет считаться победителем игр. Ей будет вручен победный приз – Поющий Камень. Началом игры будет считаться восход солнца. Боевым полем – вся территория общей площадью шестнадцать квадратных километров. Фирвулаги занимают северную сторону, тану – южную. Разрешается использовать как физическую, так и метапсихическую силу. Запрещено применять любое оружие. Команда, забившая большее количество голов, считается выигравшей. Никаких других правил или ограничений не существует… Капитанам команд предоставляется право поприветствовать своих уважаемых соперников. Гром аплодисментов, радостных возгласов встретил Шарна и Айфу, марширующих во главе воинов-фирвулагов. Потом плотные ряды тану и людей двинулись вперед, однако впереди не было предводителя. Распорядитель Геймдол объявил: – Ввиду того, что в настоящий момент король Эйкен-Луганн не может выйти на поле, команду тану возглавит лорд Блейн Чемпион. Глухой стон послышался в рядах зрителей – людей и ревунов. Дикие торжествующие завывания донеслись из стана «маленького народа». Фирвулаги уже были готовы неисчислимым роем блестящих черных жуков броситься на возвышавшийся на поле мяч – в эту секунду ослепительная вспышка молнии и грохочущий раскат грома потряс окрестности. Земля ходуном заходила под ногами. Аэроплан с нарисованной указующей рукой пролетел над Радужным мостом. Из бомбового люка с шипением выскочила маленькая золотая комета. Блейн голосом, усиленным тысячами сознаний, объявил: – Имею честь представить капитана объединенной команды и главнокомандующего армией тану и людей: Его Величество король и повелитель Эйкен-Луганн Сиятельный. Теперь в лагере болельщиков тану загрохотало так, что хоть уши затыкай, в ответ фирвулаги заулюлюкали, завыли… Приземлившись, король занял свое место в строю, поднял забрало шлема и подмигнул королевской чете фирвулагов: – Привет, Шарн. С добрым утром, Айфа. Готовы начать нашу небольшую потасовку? – Сегодня ты умрешь! – в один голос зарычали король и королева. Эйкен безнадежно махнул рукой в бронированной перчатке. – Вы зря рассчитываете на помощь Врага. Он теперь занят другими играми. Готовы ли вы сражаться в одиночку? Великан и великанша оскалили клыки. – Значит, ты утверждаешь, что Ремилард сбежал, так, что ли? Ничего, он оставил нам замечательный подарочек, его действие ты сейчас испытаешь на своей шкуре. – Этот сувенир – стратегия победы, – в тон супругу завопила Айфа. – А уж то, что случится после игр, произведет на тебя неизгладимое впечатление. Эйкен кивнул и заметил: – Позвольте мне напоследок сделать одно маленькое сообщение. У нас еще есть несколько минут… – И тут же его голос набрал громоподобную силу. Он перекрыл ропот толпы, усмирил завывающих фирвулагов. – Я ОБЪЯВЛЯЮ ВСЕМ ЛЮДЯМ, ВСЕМ СУЩЕСТВАМ ДОБРОЙ ВОЛИ, КОТОРЫЕ НУЖДАЮТСЯ В МИРЕ И СПОКОЙСТВИИ… «ВРАТА ВРЕМЕНИ», ВЕДУЩИЕ В БУДУЩЕЕ, СЕГОДНЯ НА ИСХОДЕ НОЧИ РАСПАХНУЛИСЬ!.. Шарн и Айфа изумленно переглянулись. И вновь грохочущий раскатистый голос: – С ЭТОГО МОМЕНТА ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ УЛЕТЕТЬ НА МОЕМ АЭРОПЛАНЕ В НАДВРАТНЫЙ ЗАМОК. АЭРОПЛАН СЕЙЧАС ЖЕ НАЧНЕТ СОВЕРШАТЬ ЧЕЛНОЧНЫЕ РЕЙСЫ. НИКАКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ НЕ БУДЕТ. ЛЮБОЙ ЖЕЛАЮЩИЙ, НЕЗАВИСИМО ОТ РАСЫ, МОЖЕТ УЙТИ В БУДУЩЕЕ. С СОБОЙ МОЖНО БРАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВЫ СПОСОБНЫ УНЕСТИ В ОДНОЙ РУКЕ, И НИЧЕГО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ КОРОЛЯ. Я ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО ОСТАЮСЬ ЗДЕСЬ, НА МНОГОЦВЕТНОЙ ЗЕМЛЕ, И ПРОДОЛЖАЮ БЕЗРАЗДЕЛЬНО ВЛАДЕТЬ ВСЕМИ УГОДЬЯМИ, ЛЕСАМИ, СТЕПЯМИ, ГОРАМИ И БОЛОТАМИ. Я НАМЕРЕН ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ИГРЕ КАК САМОДЕРЖАВНЫЙ МОНАРХ И ПОБЕДИТЬ В НЕЙ. ПОЮЩИЙ КАМЕНЬ БУДЕТ НАШ! Я ПРИГЛАШАЮ ВСЕХ, КОМУ ЭТА ЗЕМЛЯ СТАЛА РОДНОЙ, РАЗДЕЛИТЬ СО МНОЙ СУДЬБУ НАШЕЙ ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ. – Ах ты, грязный низкорожденный!.. – яростно заревел Шарн. – Дерзкий выскочка! – завопила Айфа. Гигантский, диаметром метра в два, мяч всплыл в воздух, поднятый метапсихической силой Суголла, Катлинель и всех ревунов. На высоте сорока метров он замер, и, как только первый луч солнца коснулся его черно-белой поверхности, главный распорядитель выкрикнул: – Мяч в игру! Огромный шар рухнул на поле. Первые шеренги обеих команд бросились вперед, телепатический эфир взорвался от оглушительных криков – последнее испытание, выпавшее на долю участников турнира, началось. Десять человек за один раз, двадцать прогонов в час… После того, как были отправлены в будущее молодые североамериканцы и специалисты, принимавшие участие в реализации проекта Гудериана и собиравшиеся вернуться, экзотики под командой Пеопео Бурке, Бэзила Уимборна и тех Бастардов, которые не были заняты перевозкой желающих попасть в будущее, быстро установили порядок, сформировали очередь. Солдаты – серые торквесы из гарнизона Ронии, кто сохранил верность Многоцветной Земле, – под началом коменданта по имени Лекок в мгновение ока охладили пыл некоторых буйных путешественников. Решивших остаться солдат было не много, и долг свой они исполняли с каменными лицами. Сначала, наблюдая, как прибывает поток людей, стремящихся в будущее, они отводили глаза в сторону, потом пообвыкли. Тони Вейланд был схвачен в последний момент – он пытался спрятаться на возвращающемся в Нионель аэроплане. Бурке за шиворот притащил его к самой «беседке» и приставил к нему часового. Серый ошейник получил приказ глаз с него не спускать – пусть ждет вместе с другими техническими специалистами, добровольно согласившимися до последнего часа следить за работой деформатора. Тони едва не заплакал. – Но ведь король обещал, что я смогу повидать свою жену!.. Бурке поднял его за ворот комбинезона, и, когда нос Тони оказался на одном уровне с носом бывшего судьи, Бурке, вдруг озлобясь, прошептал: – Ты наконец заткнешься или нет? Я хорошо помню случай в Долине Шакалов. Была бы моя воля, я бы с радостью сунул тебя в машину времени, как подопытного кролика, а потом с удовольствием отполировал свой томагавк твоим пеплом. Понял, Белые Глаза?! Теперь сиди здесь вместе с другими и не рыпайся, черт тебя побери!.. Что оставалось делать? Тони сел прямо на землю, на раздробленные плиты, подпер голову кулаком. Часовой пристроился чуть поодаль, положил бластер стволом в его сторону… На следующий день аэропланы, прибывающие из Нионели, были загружены только наполовину – все меньше и меньше становилось желающих вернуться на Старую Землю. Серые торквесы, следящие за порядком, заметно повеселели, тем не менее повсюду ощущалось тревожное ожидание. До той поры, пока король Эйкен-Луганн и рыцари тану продолжали смертельно опасную игру, большинство людей колебалось. К полудню напряжение усилилось. К этому времени Шарн и Айфа наконец освоили программу, переданную им Марком Ремилардом. Их действия сразу обрели последовательность и основательность, стало сказываться преимущество в численности. Они не только повели в счете, но по ходу игры принялись выводить из строя бойцов команды короля Эйкена, при этом нанося им серьезные увечья. Ряды сражающихся покинул Селадейр из Афалии, Ламновел и Партол Скороход – именно с их помощью тану вначале резко вырвались вперед. Всех троих тут же поместили в исцеляющие оболочки. Зрители, наблюдающие за поединком, почувствовали, что удача начала поворачиваться лицом к фирвулагам. Стихли ликующие возгласы, крики поддержки. Скоро в их тающих рядах наступила зловещая тишина. Дикие слухи о неизбежном приходе Мрака, казалось, на глазах обретали реальность. Стоило только взглянуть на неистовый людской водоворот, образовавшийся на поле в результате кружения гигантской многотысячной воинской массы, на внушающих ужас ночных призраков, в которых в пылу борьбы обращались фирвулаги, на искаженные злобой морды разъярившихся великанш-людоедок, прислушаться к диким воплям троллей и гоблинов, понаблюдать, держась за сердце, за шараханьем орды визжащих карликов, насмерть затаптывающих своих противников, – как невольная мысль о том, что погромы в Бураске и Барделаске всего лишь ребячьи шалости или репетиции, начинала буравить сознание. Игра в мяч, набитый песком, выходила из-под контроля, правда, некоторое успокоение в ряды зрителей вносило то, что раненым пока оставляли жизнь, и медперсонал тану и фирвулагов с наивозможной быстротой старался вынести поверженных бойцов с поля. Не верилось, что подобное милосердие продлится слишком долго. День угасал. Облака спустились к самой земле, вспышки молний, которыми обменивались противники, колыхали и подсвечивали кровавым отблеском стену туч, опрокидывавшуюся на поле. Отрыв фирвулагов увеличивался все быстрее и быстрее. К двум часам пополудни «маленький народ» вел со счетом 50:33. Часом позже счет стал 87:36. В сумерках явственно стало ощущаться приближение грозы – запахло свежестью, затем густо и терпко потянуло серным смрадом. Тучи опустились еще ниже. В толпе зрителей начали распространяться слухи один мрачнее другого. Кто-то, накладывая на себя святое знамение, уверял, что сам видел, как пробудился гигантский вулкан Монт-Доре! Его тут же поправили – гора, мол, только начала куриться… А подземные толчки? – запротестовал очевидец. Да, сотрясение почвы ощущали все. И еще какая-то странная, гнетущая вибрация в воздухе, словно гудение басовой перетянутой струны… От подобного гула люди невольно втягивали головы в плечи. Другой странник утверждал, что на западе молниями подожгло сухую степь. В той стороне, километрах в тридцати к закату… Третий доказывал, что деформатор времени исчерпал свой ресурс и испортился окончательно, теперь они здесь, возле Нионели, как в ловушке. (Враки! Деформатор времени – конструкция надежнейшая, энергию черпает из магнитного поля Земли.) Кто-то утверждал, что король Эйкен-Луганн готов выбросить белый флаг. (Ну да! До захода солнца осталось три четверти часа, за это время многое может перемениться.) Эйкен: Элизабет. Элизабет: Да, дорогой. Эйкен: Вот так так! Ты все еще здесь, девочка?.. Решила дождаться конца представления? Ждать осталось недолго… Элизабет: Мы тут с Марком улаживали кое-какие вопросы… Эйкен: Девочка, что за программу этот дьявол передал фирвулагам? Они бьют нас и в хвост и в гриву. Это не смешно! Они буквально растаптывают нас. Для того, чтобы победить в этом сумасшедшем футбольном матче, им даже не надо подключать весь свой метапсихический потенциал. Кроме того, я думаю, они держат за пазухой увесистый булыжник. Они явно вошли в раж и только ждут сигнала начать войну с Мраком. Элизабет: Эйкен, Эйкен. Если у тебя есть свидетельство, что в их намерения входит уничтожение противника, ты вправе использовать все находящиеся под рукой средства, вплоть до аэропланов… Эйкен: Поздно, мы на грани поражения. Можешь считать, что проигрываю я. Я бы на месте Шарна и Айфы уже ударил изо всех сил. Зачем ждать, когда Геймдол объявит, кому достался Поющий Камень?! Элизабет: Марк, сделай же что-нибудь! Марк: Я дал слово фирвулагам, что не выступлю против них. Элизабет: Тогда дай Эйкену эффективную оборонительную программу! Марк: Я не могу пойти на это, не могу потворствовать тану в любой форме. Я должен соблюдать обязательства. Эйкен: Слава Богу! А то я боялся, как бы ты невзначай не лишился чести. Ладно, ребята… Я все понял. Понял, что к чему… Вспоминайте обо мне, о Многоцветной Земле. Слышишь, Марк, не забывай меня, когда будешь потихоньку исправляться под надзором Элизабет. Времени у вас достаточно – шесть миллионов лет! Марк: Подожди. Какие-нибудь ограничения на форму у вас в правилах есть? Эйкен: ? Форма обычная, полевая… Ты мне советуешь надеть чистое белье? Это все, что ты можешь предложить, Марк? Спасибо, но у меня нет на это времени. Они загнали нас на Радужный мост. Ого! Теперь взгромоздили этот набитый песком мяч на вершину моей защитной сферы. Марк: Жди меня. В сумерках озверевшая толпа карликов и великанш, растоптав легкие трибуны у реки и летние павильоны, где можно было отдохнуть, устроить пикник, помечтать о будущем, загнали противника на мост через Нонол. В этот момент в разрыв туч со страхом заглянуло уходящее в ночь солнце, в его лучах чудо архитектуры и точного инженерного расчета засверкало сверхъестественным прощальным блеском. Великанши, быстро выстроив атакующее метаобъединение, шибанули по защитникам моста плазменным ударом. Запылали деревянные колонны, украшавшие мост со стороны Золотого поля. Солнце тут же скрылось в клубах черного дыма. В последний раз ослепительно вспыхнули золотые купола и луковицы на ажурных башнях Нионели. Тем временем неподъемный кожаный мяч, набитый песком, продолжал утюжить защитную сферу, в которой находился король Эйкен. Он неторопливо вздымался вверх и с грохотом обрушивался на невидимый защитный экран. Однако, к удивлению Шарна и Айфы, прозрачная оболочка не поддавалась и, как ни призывали они своих разъяренных воинов удвоить, утроить усилия, Эйкен, казалось, легко справлялся со смертельно опасным грузом. – Сколько с ним можно возиться! – не выдержала Айфа и закричала, обращаясь к королю: – Что же ты ждешь? Почему этот негодяй еще не раздавлен? – Он получает помощь! – сквозь зубы процедил Шарн. – Откуда-то с другой стороны реки, Великая Тэ – будь они прокляты, эти ревуны. Они подсоединились к его метаединству!.. – Вероломные ублюдки!.. – закричала королева. – Черт с ними!.. Шарн, мы должны бросить в дело все, что у нас есть. Прямо сейчас. Не дожидаясь объявления победителя. – Мы сожжем мяч – это грубейшее нарушение правил… – Черт с ними, с правилами! Зато выиграем войну с Мраком, ты, болван! Прикажи немедленно организовать единое наступательное метасогласие. Все силы в бой! До предела загрузи программу, переданную нам Врагом. Ну же!.. – Жена, жена, это запрещено всемогущей Тэ… Нельзя сворачивать со священного Пути… – ТЫ ЧТО, СОГЛАСЕН НА ПОРАЖЕНИЕ?! Если мы не придавим их сейчас, то после объявления победителя они обрушат на нас бомбовый груз с аэропланов, прочешут наши ряды разрушителями из будущего. Мы должны раздавить Эйкена Драма! Отдай приказ!.. Я требую – отдай приказ!.. Шарн глубоко вздохнул и прорычал пароль: «Наступление!» Эйкен сразу ощутил, как стремительно перестраивались атакующие ментальные цепи фирвулагов. Смысл их маневра был ясен без слов. Вот и пробил его последний час! Мысленно он обратился к соратникам: «Да здравствуем мы, парни! Все-таки это была великолепная игра. Мы им тоже хорошо врезали!..» В этот момент две черные, обшитые листами брони массы возникли по обе стороны его защитной сферы. По правую руку появился Марк Ремилард – он сразу откинул щиток шлема, король тут же понял, что это всего-навсего голографическое трехмерное изображение. Слева же скафандр из почерневшего, обожженного светом звезд металла громоздился въявь, во всей ужасающей мощи. Щель в боку раскрылась – внутри он оказался пуст. – Быстрее, – поторопил его Марк. – Полезай внутрь. Сбрось доспехи, одежду – они тебе не понадобятся. Я не могу открыто выступить против «маленького народа», но никто не запрещал мне обучать других, как пользоваться церебральным генератором. Слушай, Эйкен, будет очень больно, но ты терпи. А теперь быстрее внутрь… Подчиняясь окрику, король, не задумываясь, влез в скафандр. Щель сомкнулась. Он остался один в жуткой металлической коробке. Скафандр был необыкновенно велик для него – пришлось всплыть до тех пор, пока голова не оказалась в шлеме. В следующее мгновение что-то глубоко и больно вонзилось в паховую область с обеих сторон – тут же онемели ноги, все тело начало наливаться холодом. «Это мы зашунтировали поток крови, теперь приступим к охлаждению. Терпи, у нас нет времени, фирвулаги уже сдвоили каре. Еще несколько минут, и они выстроятся шестиугольником. Ты уже убрал свою защитную сферу?» «Да. ОН! Она уколола меня в шею!.. А-а-а…» «Не ори. Не в шею, а в сонную артерию. Еще один шунт. Без паники. Прикажи своим людям держаться изо всех сил. Пусть выложат все и даже больше. Ты несколько секунд не сможешь участвовать в битве. Запомни, игра окончилась – фирвулаги начали битву!» В скафандре стало совсем темно. Или это в глазах почернело? Какая-то противная жидкость заполнила рот, хлынула через нос. «Это же блевотина. Я задыхаюсь… Тону! Тону!.. Не желаю!.. Нет дыхания, не чувствую тела. Святая Дева Мария, спаси, она буравит мне череп! Что же это такое?! Тысячи маленьких иголочек… Больно же! Выпустите меня… Я… наполняюсь энергией… Марк, останови свою чертову машину! Остановиостановиостанови… Сто-о-о-о-о-п! ??? Иисусе Христе…» «Теперь видишь? Как с дальновидением?» «Да. О да. ДА!..» «Ищи исполнителя, через которого метнут удар, при этом не забывай готовить ответный заряд. Дыши глубже. Эйкен, они уже построились! Быстрее!.. Их надо опередить. Так, нормально. Ты работаешь в фазе психокинетического сокрушения, твой метавзгляд обеспечивает линию прицеливания. Что ты копаешься, педик несчастный! Дыши глубже. Ну представь, что заводишь часы, так же готовится удар. Взгляд, заводишь будильник – до отказа, черт тебя побери! Нашел Шарна и Айфу? Круши!! Будильник звенит… Бога ради, круши их, Эйкензабудьосвоемметаобъединении крушиихпареньбейбейбейвсеймощью!..» Он так и поступил. Ударил! Здорово! В рядах фирвулагов что-то вспыхнуло – рвануло такое пламя, что подкравшаяся ночь на мгновение опешила, отступила. Он перенес прицел и ударил еще раз. Теперь что, конец игре? Это звучит горн? Солнце село. Больше он ничего не помнил. Он даже не понял, что Радужный мост просел под ним, багровым заревом вспыхнули купола и башни Нионели. Он вдруг каким-то внутренним замедленным взором углядел в бушующем вокруг кошмаре гибнущие сознания, мечущиеся сознания, разумы, вспыхивающие как солома, – ураганом по всему Золотому полю разносило искры мыслей. Эйкен уставился в центр распадающегося вражеского шестиугольника и – вновь удар молнии. Чему быть, того не миновать. Вот он, мой путь к победе. Я одолел их! – Он ударил еще раз по левому крылу фирвулагов. Его словно слизнуло языком… Я одолел их, я проглотил их!.. Теперь это никогда не кончится. «И все кончилось. Куда быстрее, чем я мог предположить…» Эйкен очнулся. Он лежал на дымящейся земле в каком-то грязном намокшем ватнике, в рваных брюках. Дугал сидел рядом с ним. Заметив, что король открыл глаза, он поднял голову и поднес к его губам чашку с тепловатой мутной водой. Было уже совсем темно, только горизонт к северу освещался заревом пожаров. – Это степь горит, – объяснил Дугал. – Пал пошел мимо. Как вы, мой повелитель? Эйкен попытался сесть. Острая боль внезапно пронзила череп, в глазах рассыпались искры. С трудом, с помощью Дугала, но он все-таки поднялся, бросил окрест дальновидящий лучик. Казалось, они с Дугалом – единственные, кто выжил после сражения. Вокруг были только мертвые тела… – Нет, – прошептал он. – Нет, нет и нет!.. – Возьмите себя в руки, Аслан. Многие наши люди живы. Они там, за разрушенным мостом. Им оказывают первую помощь, тяжелораненых сразу помещают в оболочки. Кто-то пустил слух, что вы пропали без вести, сгорели, говорят, в адском пламени, но я-то знал, что этого не может быть. Переплыл реку, принялся отыскивать – вот и нашел. Теперь мы тихонько поковыляем к маленькой лодочке – я тут припрятал в кустах, потом на аэропланчик – и домушки… – Шарн… Айфа… – Тю-тю… Сгинули! И больше половины этих пугал. Остальные бежали еще до того, как вы подожгли степь. На север, на запад, на юг, в джунгли. Никто не осмелился пересечь Нонол, и никто не осмелился слова поперек сказать, когда сбежавший Враг звал вас – Ваше Величество. – Сбежавший? Марк исчез? – Эйкен вдруг успокоился, усмехнулся. – Да, мы были на волосок от гибели. Если бы не этот железный ящик, давным-давно запрещенный в эпохе Галактического Содружества!.. Возле Дугала на земле стоял почти угасший масляный светильник. Эйкен, почувствовав, что силы постепенно возвращаются к нему, усилием мысли раздул огонек. Так, с фонарем в руках, они побрели к реке. Шли медленно, спотыкаясь, поддерживая друг друга. В ночи темной бесформенной массой прорезались разрушенные трибуны, совершенно черные – видно обуглившиеся – стволы деревьев. Вдали блеснула поверхность реки. Тонкие струйки дыма тут и там тянулись в заштрихованное углем небо. Казалось, это души павших воинов отлетали в заповедное царство Таны… Наконец они добрались до того места поля битвы, где стояли фирвулаги. Здесь тела были навалены кучами – даже горами, что неприятно поразило Эйкена. Сколько же их полегло? Он не испытывал большой радости – как ни крути, а население Многоцветной Земли еще больше уменьшилось… В сторонке что-то блеснуло нежным зеленым светом. Они подошли поближе – перед ними на земле ровно и прямо стоял Поющий Камень. Как он сохранился в бушующем адском огне? Дугал повыше поднял светильник, заглянул королю в лицо и испуганно спросил: – Может, отдохнете на нем, мой повелитель? Эйкен издал слабый смешок. – В другой раз. Он отвернулся от камня, выпрямился и зарыдал. В третий раз все приходилось начинать сначала! Сколько загублено жизней, сколько добра сожжено!.. Опять восстанавливать!.. Хватит ли сил? Руки опускаются, когда подумаешь о тщете человеческих усилий. Не лучше ли сразу на аэроплан и прямиком на Старую Землю? На востоке тоненькой риской обозначился рассвет. – Кто знает, что ждет нас впереди? – спросил он у Дугала и, не дождавшись ответа, продолжил: – М-да, неширок оказался шаг Мрака. Давай-ка, парень, поищем твою лодчонку и взглянем, что творится там, на другом берегу реки. В тот час, когда до разрушенного Надвратного Замка дошли ужасные новости о начавшемся сражении на Золотом поле, Тони Вейланду удалось улизнуть от бдительного ока Пеопео Бурке. Охваченный страхом за жизнь Ровены, он проявил изрядную смелость и изобретательность и сумел пробраться на «роплан», возвращавшийся в Нионель. Оставшееся до рассвета время он провел в тщетных поисках жены. Город опустел еще с вечера – жители мелкими группами, обходя пепелище, двигались на восток, в медовые луга. Утром Тони наткнулся на мастера-генетика Греги. Тот сидел на стволе поваленной ивы, грязный, измотанный до предела; рядом с ним спала молодая женщина, голова ее покоилась на коленях старика. Грегори Прентис Браун, заметив вышагивающего по берегу Нонола Тони Вейланда, ткнул в него пальцем и захихикал. – Ну-ну! Вернулся наконец! Веришь ли, мы за час добрались до этого места. Вот как драпали… Бедная Ровена совсем притомилась – всю дорогу плакала, а теперь вот заснула. Тони поджал губы – он не собирался шутить. – Где моя жена? Что вы с ней сделали? – Ты, Тони, как в сказке, бродишь по белу свету, жену ищешь. Сколько железных башмаков стоптал, сколько посохов сбил, а жена твоя здесь. – Он указал на спящую у его ног красавицу. Ровена открыла глаза, увидела Тони. Он стоял как столб, не мог слова вымолвить. Женщина порозовела, губы ее задрожали, она прижала руки к груди. – Она это, она! – ухмыльнулся Греги. – Прошла через автоклав, полежала в целительной оболочке. Это мой первый опыт. Как находишь? Она тихо сказала: – Я так хотела понравиться тебе, Тони. Может, теперь ты останешься со мной?.. – робко спросила она. Голос был такой родной, такой знакомый, что Вейланд горячо заговорил: – Я люблю тебя, какая бы ты ни была. – Он коснулся рукой своего золотого ожерелья. – Если бы ты знала, как я люблю тебя! Я даже представить не мог. Теперь у меня золотое ожерелье. Теперь все будет хорошо. – Скажи, ты сможешь полюбить меня такую? – настойчиво спросила Ровена. – Глупенькая, конечно. Ты теперь сказочная красавица, я подобной женщины никогда и не видывал. Но даже если бы ты осталась прежней, я бы любил тебя так же. – Верь, не все во мне изменилось, – прошептала она и стыдливо рассмеялась. Тони невольно привлек ее к себе, обнял. Она положила руку на свой живот. – Я все думаю, ребенок будет больше похож на тебя или на меня? Вейланд, ошеломленный, глянул на мастера-генетика. Тот подмигнул ему. – Не мучай себя понапрасну. Какая разница, на кого будет похож крошка. Мальчик проснулся от плеска весел и шороха камыша, сквозь заросли которого медленно продиралась лодка. Чистое небо клочками синело над головой, густо пахло болотным газом, сыростью, тлением. Вокруг на многие десятки верст лежали непролазные топи. Парижская низина!.. Мальчик поднял голову – рядом сидела леди Мабино – Прядильщица Снов. Ее доброе, родное лицо склонилось над ним. Мальчик повернулся на бок – за Мабино на банке расположился старый Финодари, за ним два вооруженных карлика в обсидиановых доспехах и сетках против комаров. – Мама? Папа? Где они?.. – спросил мальчик. В этот момент память вернулась к нему, и он сжался от страха, заплакал: – Где папа и мама? Где братья, сестры? Что случилось? – Веди себя достойно, Шарн-Адор, – сказала старая леди. – Ты же не ребенок, а молодой воин. Сестры твои, по-видимому, тоже спаслись – они теперь у жены Галбора – Хабертот. Она пока не разрешает связаться по дальней связи. – Где папа и мама? – повысил голос принц. – Они обрели покой в мире могучей Тэ. Твои родители до конца исполнили свой долг. Мы все гордимся ими. Теперь ты можешь поплакать. Помяни их добрым словом, сынок. Позже, когда солнце поднялось высоко, мальчик устроился возле пневматического планшира note 34 и принялся внимательно изучать открывающиеся на носу лодки редкие островки, разводья, плотную стену трехметровых камышей… Утренний свет придавал его лицу красноватый оттенок – мальчик по-прежнему едва слышно скулил, потом затих, зачарованный вечной суетой живых существ, которая овладевает ими с началом дня. Справа на широкое блюдце чистой воды из тростниковой чащи выплыли на кормежку выводки диких уток. Невдалеке озорно хлопали крыльями молодые, нынешнего года, гуси. Не обращая внимания на приближающуюся лодку, царственно проплыл крупный лебедь. Слезы мгновенно высохли на темно-рыжих щеках Шарна-Адора – он указал на птицу и громко объявил: – Это – король здешних мест. Когда я вырасту, тоже стану королем. Вы сберегли мое оружие и доспехи? – спросил он старого Финодари. Карлики-охранники, сидевшие на корме, оглушительно захохотали. Леди Мабино поджала губы, Финодари широко раскрыл глаза, только лебедь не обратил никакого внимания на этот шум. Чуть склонил голову в сторону проплывающего суденышка и презрительно отвернулся. – Все лежит на корме, малыш, – наконец ответил Финодари. – Но я надеюсь, ты не станешь перелезать через меня сейчас, я так умаялся за ночь. И вот еще что… Будет лучше, если ты будешь называть меня папой, а Мабино мамой… Ты меня понял, малыш? – Да, господин, – тихо ответил Шарн-Адор. Он повернулся в сторону заводи и долго следил за лебедем, пока тот не скрылся из глаз. Минанан Еретик, казалось, выплыл из самой сердцевины расплавленного солнечного шара, только что выкатившего на небо из морских глубин. Защитная сфера беззвучно коснулась палубы, мгновенно растаяла. Алекс Манион, стоявший у борта, спокойно, даже с некоторым безразличием поприветствовал его. – Я слежу за вами уже в течение трех часов. Добро пожаловать на «Кулликки». – Следили за мной против солнца? – Светловолосый гигант недоверчиво поиграл белесыми бровями. – Это более чем чудо. Скорее подвиг… М-да, с вашим оперантским искусством, видимо, придется считаться. – Какое искусство! Было когда-то!.. Но это долгая история. – Смешно, но то же самое можно сказать и обо мне. Человек, который некогда являлся вторым лицом в руководстве восстания, считавшийся другом Марка Ремиларда, долго и пытливо всматривался в бывшего Главного Стратега народа тану. Потом прищурился и спросил: – Ты кофе любишь, длинноногий? – А что, если люблю, коротышка? Вы, низкорожденные, всегда оказывали на нас самое скверное влияние. Ввергаете в искушение, прививаете порочные наклонности… – Кажется, подобные песни я слыхал задолго до сегодняшнего дня. – Алекс обернулся и кивком подозвал рыцаря тану. – Давай-ка, приятель, спустимся в камбуз, выпьем чашку-другую кофе, поболтаем… Господи, пока можно, насладимся покоем и тишиной. Как только проснутся женщины и дети, тут такое начнется… Эта чертова шхуна станет напоминать плавающий цирк. Бэзил Уимборн посмотрел на Бурке, тот в свою очередь перевел взгляд на Лекока. Начальник охраны пожал плечами. – Это что, последняя партия? – недоверчиво спросил вождь. – Больше никого нет? – Выходит, так, – ответил офицер. – И какое же общее количество? – поинтересовался Бэзил. – Я уже третий день как потерял счет. – Всего-навсего одиннадцать тысяч триста тридцать два человека, вернее, существа, – сказал Лекок. – Куда меньше, чем ожидали. А тану и ревунов можно по пальцам пересчитать. – Он позволил себе снисходительно улыбнуться. – Подавляющее число возвратившихся были без ожерелий. – Ну? – Бурке взглянул на Бэзила. – Кто первый? – Потом он посмотрел на машину времени, прикрытую сверху широким полотняным тентом. Бэзил глянул в ту же сторону, задумчиво прищурился. – Я бы мог написать замечательную книгу. Если вернусь… Бурке почесал затылок. – И молодой Мермелстейн в Солт-Лейк-Сити не откажется от моих услуг, если я захочу вернуться в свою старую юридическую контору… Бэзил пожевал губами, кивнул в сторону начальника охраны. – Вот Лекок рассказывает, что во внутренних Пиренеях есть просто удивительные вершины. Две, говорят, точно переваливают за восемь тысяч… Бурке согласно кивнул. – Мне тоже кажется, что вряд ли богатой юридической фирме придется ко двору вождь диких индейцев Пеопео Моксмокс, одетый в потертые кожаные штаны и рассказывающий невероятные истории, в которые невозможно поверить. К тому же этот индеец ни слова не понимает на идиш. – Слушай, Фронси, – обратился Бэзил к девушке, сидевшей в аппаратной. – Закрывай-ка ты эту штуковину. Выходит так, что мы остаемся… Лекок не мог скрыть своей радости. – Сейчас сюда прибудет мистер Бетси – интересно, какой парик будет у него на этот раз? Мы все отправимся в Ронию, попьем чайку… Или еще чего-нибудь… Фронси тут же выскочила из будки, торопливо замкнула дверь стеклянным ключом – теперь добраться до пульта управления, не зная кода, было невозможно – и протянула ключ офицеру. – Думаю, старик Бетси очень обрадуется, услышав подобное приглашение, – сказала она и невозмутимо прибавила: – Просто порозовеет от удовольствия. Он: Еще один прорыв суперповерхностной границы. На этот раз последний! Она: Слава Богу! Семь гигантских шагов, и каждый все мучительней и мучительней. Уже и митигатор не помогает… Как Супруг Бреды мог преодолеть это расстояние за один присест – это выше моего разумения!.. Он: Все просто. Корабль пошел на риск, потому что спасался бегством. В подобных обстоятельствах, если тебе грозит плен или гибель, любой решится… Она: Вот-вот, насчет Корабля. Все ли мы знаем о нем? О выбранном им курсе? Конечно, можно считать, что он случайно натолкнулся на планету, где аборигены обладали схожим метапсихическим рисунком сознания и души, и главное, их наследственная плазма была совместима с генетическим кодом пришельцев. А что, если он знал, куда направлялся?.. Он: Анатолий Северинович утверждает, что его вело провидение. Но подобный философский взгляд просто поражает наивностью. Хотя в чем-то – в своей простоте, наверное, – может привлечь внимание, дать пищу для размышлений. Я говорю это без иронии. Простота – величайшая ценность! И если в рассуждениях удивительного монаха-матерщинника есть здравое зерно – а оно есть! – то нам следует всерьез заняться распутыванием этой тайны. Она: Заняться? Нам?! Он: Особенно мне! Как заметил твой дружок Крейн, предложенная им альтернатива «ментальному человеку» – задание куда более трудное. Вспомни, к чему он нас призывал: разобраться в причинах, заведших галактику Дуат в тупик и поставивших ее на грань самоуничтожения. Загадка в золотых ожерельях – кто, когда и почему прервал естественный ход эволюции? Задача трудная, она займет много времени. Она: Времени? Он: Конечно. Нам с тобой придется много потрудиться. Она: Ты же только что ратовал за простоту решений. Он: Но не упрощение… Мы еще так молоды, но нам уже хватает опыта, чтобы понять: принуждение не лучший способ достижения цели. Нам предстоит многому научиться, Элизабет. Меня об этом еще Джек предупреждал. Она: Конечно, Марк. Он: Тогда вперед! Обними меня покрепче, сейчас начнем прорывать суперповерхностную плевру. Смелее, Элизабет! Остался только шаг… Последни-и-и-и-й!.. Она: Я… Я ду-у-у-маю… первы-ы-ы-ы-й… Они вынырнули в нашем трехмерном континууме и замерли от восхищения – галактика Дуат лежала совсем рядом. Размерами она значительно меньше Млечного Пути, но так же прекрасна и таинственна. Полнились сияющими крупными звездами спиралевидные отростки. Всего в Дуат насчитывалось около одиннадцати тысяч населенных миров. По другую сторону от Дуат, справа, за спинами пришельцев лежала обширная туманность. В центре ее разгоралась двойная звезда – голубое и тускло-оранжевое светила уже которое миллионолетие заглатывали космическую пыль, уплотнялись, наливались жаром. Им еще некуда было направить свои животворящие лучи – комковатые зародыши планет были едва заметны в темном облаке пыли, но за ними – в полнеба! – полыхали тысячи других звезд, мириады других, уже наполненных светом и жизнью миров. Их сонм был неисчислим… – Слушай! – выкрикнула упрятанная в бронированный скафандр Элизабет. – В эфире нет никаких признаков Галактического Разума. Так, отрывочные мысли, сообщения… Но они очень близки к организации межзвездного единства. Возможно, это им удастся куда легче, чем нам? – Нет, легче не будет, но мы поможем им справиться с трудностями. Марк вдруг вскрикнул. На усыпанном звездами шаросводе, почти у их ног, на фоне гигантской закрученной ветви, плясали громадные кристаллические существа, напоминающие корабли. В телепатическом эфире вдруг грянула Песня… |
||
|