"Узурпатор" - читать интересную книгу автора (Мэй Джулиан)

5

В конце пути, подыхая от голода и жажды, от бесконечного взбрыкивания вьючных животных, от садистских умственных приемчиков поработителей-гуманоидов. Тони Вейланд крикнул что было сил:

– Я солгал вам! Никаких птиц нету! Я все это выдумал, чтобы вы не искромсали меня на куски, как других. Это была ложь! Я солгал, говорю вам! Убейте меня! Умоляю, убейте!

Перед его ослепленным взором заклубилось огненное облако. Оттуда выглянуло чудовище с одутловатой мордой и прочирикало:

– Всему свое время, первобытный. Умник выискался! Лжет, говоря, что солгал! – Монстр нанес ему страшный удар по нервам, расколов огнедышащую иллюзию на тысячи крохотных оранжевых искр. – Погоди, предстанешь перед Их Величествами, тогда всю правду скажешь, не будь я Червь Карбри!

Видение и впрямь превратилось в червя, в тысячи мерзких червей, что через ноздри заползали в череп Тони. Он захлебывался, визжал, клялся, что больше не будет, и наконец потерял сознание.

Ровена, его нареченная из племени ревунов, подошла, стала утешать.

Порой она была волнующе прелестна, порой принимала свое настоящее обличье, не прикрытый веками глаз смотрел прямо из середины лба, спина и локти были покрыты чешуей, а волосы на голове и в других местах напоминали песцовый мех.

– О Тони, что они с тобой сделали? – говорила она. – Я помогу тебе, любимый. На, попей, поешь. Не бойся, скоро ты обретешь спокойствие в моих объятиях, я буду охранять твой сон, и ничего плохого с тобой больше не случится.

Он почувствовал ее пылкий поцелуй, два ряда жемчужных зубок, никогда не причинявших боли, а словно бы излучающих любовь…

– Ровена, где ты?

Он опять очнулся на спине прыгающего по камням элладотерия и вспомнил: его везут в Высокую Цитадель. Глаза по-прежнему не видели, а тело было крепко-накрепко перевязано веревками, как брауншвейгская колбаса.

– Ровена, где ты, мой цветочек! – стонал он. – Зачем я тебя покинул? Зачем?

– Нетрудно догадаться, зачем, верно, ребята? – прозвучал насмешливый голос Карбри.

Остальные фирвулаги встретили это заявление непристойным гиканьем, фырканьем и гоготом.

– Надо было побольше чеснока есть и трюфелей. Эх ты, слабачок!

– Или жареную ежатину!

– Или корень мандрагоры! Наших баб не так-то легко ублажить! А ревуны, они ведь тоже наши, хоть и страхолюдины.

– Какое там, говорят, у ревунш промеж ног мясорубка!

Веселые чудовища еще долго высказывали свои похабные предположения, но Тони их не слышал. Слезы не могли пробиться сквозь восковые нашлепки на глазах. Ремни из сыромятной кожи до крови врезались в запястья и лодыжки. Подпрыгивание элладотерия перетряхивало все внутренности. Он молил Бога о том, чтобы снова лишиться чувств.

Брошенная Ровена осталась в Нионели и, наверное, до сих пор сотрясает своим ревом стены их уютного гнездышка на краю льняной лужайки; ее преданное сердце разбито. Бедняга Дугал, с неохотой согласившийся сопровождать своего хозяина, должно быть, убит, и тело его валяется теперь где-нибудь в овраге. Остальные, все, кого он предал, тоже, скорее всего, погибли… Орион Блу, Джиро, Борис и Каролина. Все они его жертвы! А когда он будет ползать на коленях перед монархами фирвулагов (а он, разумеется, будет, если дотянет до конца пути), то это принесет смерть всем, кто сейчас трудится над летательными аппаратами в Ущелье Гиен.

– Я – подлец! – завопил Тони Вейланд. – Подлец! Сволочь! Мой серебряный торквес… зачем они отняли его?

Тело его корчилось в таких неистовых судорогах, что даже глупый элладотерий испуганно зашатался. В конце концов Карбри треснул его как следует по загривку и даровал желанное забвение.

Тони упал, но летел не долго и приземлился мягко – на опилки, или прелые листья, или какую-то дубленую кожу, отдающую хвойным маслом.

– Развяжите его, – произнес незнакомый, острый как бритва голос. – Отмойте немного, а потом втащим внутрь.

– Будет сделано, Устрашительница, – отозвался один из его конвоиров-чудовищ.

Когда ремни были перерезаны, тело его обмякло, почти парализованное. Потом возникло ощущение, будто в лицо направили инфракрасную лампу. Восковые затычки в глазах начали таять. Чьи-то когти поскребли ему переносицу, затем послышался жуткий щелчок. Тони лишился всех ресниц, но зрение вернулось к нему. Стон его был так, слаб, что его едва можно было расслышать в гомоне толпы:

– Воды! – Он протер глаза грязной ладонью.

Солнце слепило нещадно. На ярком фоне выделялся силуэт карлика в пропыленных обсидиановых доспехах – одного из тех, что подстерегали его в засаде, – и великана явно более высокого ранга, чьи черные доспехи были подбиты золотом и усыпаны огромными драгоценными камнями. Глаза последнего напоминали медленно гаснущие угли – должно быть, не инфракрасная лампа, а излучение этих глаз устранило его временную слепоту.

– Дайте ему попить.

Только теперь он понял, что это не великан, а великанша. Кто-то поднес к губам рог с прохладной жидкостью, и Тони благодарно присосался к нему. Второй карлик подошел с тазиком и, намочив тряпку, обмыл лицо и руки, затем грубо помассировал занемевшие конечности, чтобы восстановить кровообращение.

Он огляделся вокруг. Его запихнули в какую-то конюшню. В дверном проеме виднелась переполненная народом площадь – похоже на ярмарку. По периметру площади высились валуны и каменные обломки, которые Тони сперва принял за естественный рельеф. Но вскоре заметил мириады маленьких окошек, распахнутых дверей, террас, обсаженных альпийскими цветами балкончиков, откуда более состоятельные представители маленького народа созерцали чернь на переполненной площади.

Карликовый рынок был заставлен сотнями ломящихся прилавков под навесами; повсюду реяли знамена с изображением тотемических символов. Торговцы наперебой предлагали пищу, одежду, домашнюю утварь, украшения, ковры, оружие, травы, спиртное, духи и лекарства. Большая толпа собралась у помоста, где продавали с молотка гиппарионов, маленьких резвых лошадок с восторженными и чуть испуганными глазами. Еще одно скопление народа наблюдалось перед входом в яркий шатер, где стояли в почетном карауле два гиганта, держа в руках штандарты, увешанные гирляндами позолоченных черепов. Воздух вибрировал от криков и смеха торговцев, покупателей, зевак, от музыки бродячих карликов-музыкантов.

– Поднимите его, – приказала красноглазая великанша в черных доспехах.

Тони подняли на ноги. Он стоял, превозмогая дрожь в коленях и растерянно хлопая глазами. Маскировочный костюм из оленьей кожи, который он выбрал себе перед побегом из Нионели, был весь заляпан кровью и грязью.

Великанша покачала головой:

– В таком виде его нельзя показывать великим. Во имя Тэ, раздобудьте какую-нибудь попону или плащ, чтобы прикрыть это убожество.

– Сей момент, капитанша!

Один из карликов нырнул в толпу и быстро вернулся с почти чистым пончо из зеленой кожи. Его натянули на голову Тони; Устрашительница Скейта придирчиво оглядела пленника и кивнула, сделав знак подчиненным следовать за нею. Два карлика подняли черные зазубренные алебарды и повели его сквозь шумную толпу. Откуда ни возьмись появился Карбри Червь и милостиво ответил на поклоны низкорослых оруженосцев. Он успел почиститься и освежиться, сменил полевые доспехи на парадные и теперь сиял почти таким же великолепием, как сама Скейта.

– Молодец, Карбри, славная добыча, – похвалила она его вместо приветствия. – Ум у него как решето – все видно. Одной Тэ ведомо, что Королевские Величества выудят из этого ума, но уж потешимся всласть.

– От первобытных никогда не знаешь, чего ждать, – снисходительно усмехнулся Карбри. – Нам повезло наткнуться на их отряд на быстрине Глубокой реки. Обычно мы не заплываем по ней дальше чем на двадцать лиг, главного пути держимся – вдоль Пликтола. Но тут решили свернуть. Один из наших парней прослышал от кого-то, что там на берегу кореньев больше, чем блох у охотничьей собаки… А вместо кореньев вон какая добыча попалась.

Они пробирались к королевскому шатру. Карлики прокладывали им дорогу алебардами и кричали:

– Дорогу, голодранцы! Дорогу великой капитанше Скейте и герою Карбри Червю!

Под гомон и смешки толпа зевак рассыпалась. Все строили рожи Тони, передразнивали его походку, поскольку он едва волочил ноги. Затем их небольшая группа оказалась внутри большого павильона, полного фирвулаговой знати – кто в доспехах, кто без. Рев толпы стал глуше, и Тони расслышал, как доложили об их прихода. Жуткий монстр, которого Скейта почтительно именовала Медором, подошел к ним и сообщил:

– Сейчас ремесленники принесут Поющий Камень. А затем ваша очередь. Подходите сюда, поближе. Ей-ей, не пожалеете!

Карлик подтолкнул Тони в спину, и тот очутился у заграждения из красных и золотых канатов. За ним на помосте восседали король Шарн и королева Айфа в окружении знаменосцев. Монархи были в легких одеждах с голубыми, зелеными и серебристыми полосами, а на головах у них красовались одинаковые серебряные диадемы. То и дело к ним подходили пажи с блюдами фруктов и сластей, бутылями пива и сидра, стоявшими в ведерках со льдом, и другими дарами от ищущих королевских милостей. По левую руку от Их Величеств сидел королевский писарь, принимая петиции, жалобы, предложения и доносы.

Вперед выступил главный герольд и громко провозгласил:

– К удовольствию Верховных Властителей и Карликового совета фирвулагов Гильдия Ювелиров и ее предводитель Ючор Кропотливая Лапа представляют на рассмотрение всего племени Великий Трофей!

Собравшиеся фирвулаги испустили единый благоговейный вздох. Коротышки, увешанные регалиями гильдии, пробились к тронам с огромным подносом, на котором стоял Поющий Камень. Это был огромный прозрачный голубовато-зеленый берилл, вырезанный в форме походного стула, какими пользовались фирвулаги и тану на королевских акколадах в ходе Великой Битвы. Сиденье изгибалось мелкой дугой; стул был без спинки, но с витыми подлокотниками. Ножки тоже витые, с украшениями в виде геральдических существ – крылатых драконов Дуата. Резьбу подчеркивала филигрань из платинородиевого сплава. Зеленая шелковая подушечка была расшита нитью из тех же металлов. Где-то в самой глубине камня слабо мерцал свет.

– Отныне и до скончания мира, – продолжал герольд, – Великий Трофей станет новым символом соперничества между маленьким народом и его гнусным врагом!

Последовали приветствия, воинственные кличи, проклятия: «Смерть тану!», «Илахайл Эйкену-Луганну!»

Король и королева подняли руки, призывая к тишине, и герольд закончил свою речь:

– Поющий Камень будет присужден победителю Турнира, что состоится в нынешнем году на Золотом поле фирвулагов. Он исполнит радостную песнь на его голосов, но только в том случае, если на него усядется истинный Верховный Властитель Многоцветной Земли. А вздумай на него взгромоздиться какой-нибудь выскочка или рыцарь менее высокого ранга, его ждет не торжественное пение, а смерть!

По Тронному залу снова прокатился гром. Многие фирвулаги напялили свои иллюзорные обличья; смешные и кошмарные видения появлялись то тут, то там в толпе нарядно одетых великанов и карликов.

Президент Гильдии Ювелиров приблизился к помосту, куда перед этим его приспешники поставили Трофей.

– Ваши Королевские Величества! Полноправные Властители Высот и Глубин, Монархи Адской Бесконечности, Отец и Мать Всех Фирвулагов, Владыки Всем Известного Мира, извольте лицезреть!

Сияя улыбкой, карлик отступил в сторону, указывая на драгоценный стул. Шарн с любопытством взглянул на Трофей, но не двинулся с места.

Айфа строго ткнула пальчиком в достопочтенного Ючора:

– Ты уверен, что устройство работает?

Мастер сорвал с себя шапку и бухнулся на колени.

– О да, моя королева!

– Только после тебя, милый, – оборотилась королева к мужу.

Шарн величаво прошествовал к Поющему Камню, остановился, повернулся и медленно опустил на него монаршее седалище.

Под сводами шатра прозвучало восемь нот. Они гудели, как огромные колокола, вобравшие в себя множество экзотических голосов. В воздухе словно бы ощущалось чье-то физическое присутствие, и фирвулаги не только услышали, но и прочувствовали их; одна нота отражала и оттеняла другую чудесными гармоническими вибрациями. Казалось, мелодия вызвала отклик всей земли – от окружающих скальных монолитов до самых костей слушателей. Каждая реприза музыкальной фразы была громче, торжественнее, проникновеннее предыдущей.

Клише. Ноты.

Не в силах опомниться от первого потрясения, Тони Вейланд расхохотался. И хотя пение Камня заглушало все звуки, король Шарн все равно расслышал его и встал. Музыка стихла раскатистым диминуендо, а безумное хихиканье Тони все звучало шокирующим контрапунктом, пока он не осознал, что все умы гуманоидов в негодовании устремлены к нему.

Поперхнувшись смехом, он пробормотал:

– Мм, э-э, видите ли… это… то есть… – И промурлыкал в том же ключе какой-то напев, странным образом слившийся с еще звенящим эхом песни Камня. – Ну, это что-то вроде шутки… Вроде розыгрыша проклятого Денни Джонсона или еще кого-то… Колпак под колпаком, под колпаком колпак!

Гигантский альбинос с просвечивающими внутренностями навис над несчастным Тони, а следом за ним Карбри, Скейта и все карлики.

– Заткнись!

Карбри пожал плечами.

– Ваши Величества, он малость обалдел с дороги. Погодите, он вам все расскажет.

Шарн завертелся волчком, принимая нормальное обличье. Затем поднял руки, и яростное бормотанье, послужившее аккомпанементом неуместному выступлению Тони, стихло.

– Благодарим наших верных слуг из Гильдии Ювелиров и ее президента Ючора Кропотливая Лапа за добросовестную работу, – вымолвил в наступившей тишине король. – Пусть Поющий Камень отнесут в королевскую сокровищницу, где он будет храниться в неприкосновенности до Великого Турнира, который состоится через десять недель.

Раздались аплодисменты. Айфа нахмурилась, глядя на съежившегося от страха металлурга. Крепко держа за руки, конвоиры скрестили под его подбородком стеклянные алебарды.

– Кто этот ублюдок? – поинтересовалась королева.

– Сейчас допытаемся, – сказал король.

– Я люблю ее всей душой, но она так ненасытна, – рассказывал Тони Вейланд. – Я понял, что мне надо хоть немного передохнуть – иначе конец. То есть… будь у меня мой серебряный торквес, я бы сдюжил. Но с голой шеей…

К счастью, у меня был друг, Дугал, он тоже выбрал себе невесту из племени ревунов на Великой Любви и тоже был на последнем издыхании, поэтому однажды темной ночью мы удрали, решив пробираться в Горию, к Эйкену Драму. Говорят, он дает торквесы всем, кто станет под его знамя… И вы слыхали?.. Что, не дает?.. Ну надо же, никому нельзя верить?..

Так вот, мы с Дугалом держались в стороне от Нонола и Пликтола: на их берегах непременно встретишь ревунов. Вместо этого мы выбрались к Протосене, реке, которую ваш народ называет Зиколом. Понимаете, мы ничего не знали про гиен.

Мы шли вверх по течению день или два, а потом углубились в какую-то адскую чащу. Около полудня наконец набрели на самшитовую рощу – почти открытое место с большими деревьями. И там-то увидели птиц – летательные аппараты, я имею в виду. Боже, я чуть не свихнулся! Огромные махины на ходулях прятались среди ветвей, а люди что-то с ними делали – Бог их ведает! Мы решили дождаться сумерек в кустах, а потом незаметно улизнуть. Но, наблюдая за людьми, мы поняли, что одну птицу готовят к взлету… Разве можно было пропустить такое зрелище? Будь я проклят, если это не магнитно-гравитационный аппарат, действующий на основе ро-поля, то есть по тому же принципу, что яйцеобразные машины в Галактическом Содружестве. Как они попали в плиоцен – ума не приложу!

– Правда?.. На такой же разгромили Финию?.. Черт подери!

– Ну, словом, поглядели мы, как она взлетела и приземлилась. К тому времени совсем стемнело, а в темноте оттуда не выберешься. Ночью на нас напала стая гиен и не разорвала на куски только благодаря Дугалу, который как фокусник владеет мечом. Пока отбивались от гиен, наделали столько шуму, что и мертвых можно было разбудить. Из лагеря первобытных подоспели люди и помогли нам расправиться с остатками стаи.

Но, на мое несчастье, один из первобытных меня узнал…

В Финии я носил серебряный торквес. Первобытные захватили меня в плен, срезали торквес и предупредили: или, мол, буду работать на них, или мне выпустят кишки. Пришлось согласиться, но мы с Дугалом улучили момент и сделали ноги. Мы еще тогда решили бежать к Эйкену Драму, но нас поймали ревуны, и… черт… что толку повторяться!

Короче, этот первобытный – Орион Блу – узнал меня, назвал изменником, и они уж было собрались вздернуть нас с Дугалом без лишних разговоров. Но вмешался Бэзил, их вожак в золотом торквесе, и приказал доставить нас в Скрытые Ручьи, на суд вождя Бурке.

Наутро мы тронулись в путь. Нас сопровождали Блу и трое других первобытных. В дороге напоролись на вашу засаду. Остальное вам известно. Когда я увидел, как бедняга Дугал упал и остальных тоже прирезали, я понял: надо спасать свою шкуру. Ну и завопил про самолеты. Ваш подданный, Карбри, решил доставить меня сюда. Уверен, вы счастливы принять такого гостя.

А теперь жрите мои мозги и будьте прокляты!

Что?.. Да, там было только две машины. Одна на ходу. Другая, наверно, тоже, поскольку вся трава вокруг нее выжжена. Люди таскали туда-сюда какое-то оборудование.

Сколько их было?.. Да мы не считали. Человек тридцать пять, а может, больше… Ну да, как же без охраны? Часовые с железными копьями и стрелами, а один черномазый верзила с шоковым ружьем, ей-Богу!.. При мне они своих планов, разумеется, не обсуждали. Ведь я, если помните, грязный изменник. Двуликий Тони! Сперва предал тану, выбрав жизнь и позволив первобытным срезать мой торквес. Потом первобытных – сбежав с ихних рудников. Потом ревунов и свою жену. А если вы меня сразу не прикончите, то и вас продам! Так-то, тра-ля-ля, лю-лю, ха-ха!

– Ну, что вы скажете? – подала голос Айфа, после того как стражники увели Тони.

– Мы знали, что первобытные снарядили экспедицию на восток, к Могиле Корабля. А теперь знаем, что она увенчалась успехом.

– Как поступим, Ваши Величества? – спросила Скейта. – В Сумеречной Войне и речи быть не может о союзе фирвулагов с первобытными. Они направят машины против нас.

Против короля и королевы за маленьким столом сидели Скейта и ветеран Медор. Они уединились за ширмой в королевском шатре, чтобы взять интервью у Тони, а теперь, когда аудиенция была окончена, задумчиво потягивали охлажденное пиво из высоких стеклянных стаканов.

– Хочу обратить ваше внимание на тот факт, что Ущелье Гиен находится в непосредственной близости от Нионели, – вымолвил король.

– Думаешь, ревуны участвовали в угоне птиц? – усомнился Медор, вытирая пену с потрескавшейся верхней губы.

– Наверняка, – ответил властелин фирвулагов.

– Мы опасались подобного исхода после истории с невестами, – угрюмо проронила Айфа. – Фитхарн Деревянная Нога все разнюхал во время своей дипломатической миссии в Нионели. У нас имеется его подробный отчет, который мы завтра представим на Карликовом совете. Номинально Суголл хранит верность Высокой Цитадели. Его подданные трудятся, как бобры, наводя блеск на Золотом поле. Но на их поддержку в Сумеречной Войне можете не рассчитывать. Все племя ревунов переметнулось к людям – это голый факт.

– Но с птицами надо что-то решать, – не унималась Скейта. – И дело не из легких. Слыхали, что сказал тот ублюдок? Первобытные железом охраняют машины.

– Если мы станем прорываться туда силой, – сказал Медор, – то раньше времени насторожим Суголла… Или Эйкена Драма.

– Да хрен с ними! – взревела Скейта. – Вот бы захватить эти машины и летать на них самим!

Медор сочувственно посмотрел на нее.

– Разбежалась! Из первых пришельцев и в живых-то, почитай, никого нет, не говоря уже о тех, кто управлял машинами, когда мы покидали Корабль Бреды. Не думаю, что теперь кто-нибудь из нас способен на такое. Лично я не могу, клянусь Тэ, а ведь во всем Совете я единственный хоть что-то смыслю в технике. Нет, птицы нам без надобности.

– Ну, не скажи. – Огромная пасть Шарна медленно растягивалась в улыбке. – Пораскиньте-ка мозгами. Власть в стане врага перешла к ничтожному человечишке, и он засел в Гории прочнее, чем этого хотелось бы Ноданну и Село. Никогда, помяните мое слово, им не выбить Эйкена из Стеклянного замка с горсткой рыцарей. Даже если у них будет священный Меч.

– Наш Меч! – напомнил Медор.

– Нашел кому объяснять! – огрызнулся Шарн. Как будто не прапрадед моего прапрадеда сражался им в первом Великом Поединке у Могилы Корабля! А придет Сумеречная Война, я возьму его в руки… Если идея моя принесет плоды.

– Я, кажется, догадалась! – воскликнула Айфа. – Ноданн знает, что такое слово чести, не будь он принцем высокожопых! Он никогда не нарушит обещания.

– Кто? – не поняла Скейта. – Какого обещания? Кому?

– Мы расскажем Ноданну о машинах, – объяснил Шарн. – Враг лучше нас в электронике разбирается. Селадейр Афалийский и Туфан – неплохие творцы и оба из первых пришельцев. Более чем вероятно, что они по памяти смогут поднять в воздух птиц. А память подведет, так у них есть технические библиотеки.

– А если тану заберут аппараты себе, тогда сверху нам ничто не будет угрожать! – взволнованно добавил Медор. – Ноданн слишком благороден, чтобы использовать их в Сумеречной Войне.

– А для битвы с Эйкеном это как раз то, что ему нужно, – заметила Айфа.

Медор откинулся в кресле и захохотал во всю глотку.

– Ноданн устроит на коротышку славную Летучую Охоту, не дожидаясь Великого Турнира! И станет королем тану! Вот здорово! А в обмен на нашу помощь…

– Он отдаст мне Меч, – закончил Шарн. – Отдаст, как только завоюет Горию и вырвет Копье из мертвой руки узурпатора.

На лице великанши Скейты было написано благоговение.

– О властитель, мудрость твоя не знает границ!

– Да ладно тебе! – Он отхлебнул пива и подмигнул королеве. – Но временами у меня и вправду бывают наития…

– Когда ты свяжешься с Ноданном? – спросил Медор.

Король напустил на себя таинственность.

– Да вот, выберу ночку потемнее… Он наверняка клюнет – ставлю свою корону! Завтра доложим на Карликовом совете.

Медор поднялся.

– Сказать Карбри, чтобы кончал этого парня… Тони?

Скейта задумалась.

– Дайте-ка его мне на время. – Она улыбнулась в ответ на изумленные взгляды остальных. – Вы что, не знаете меня? Я консервативна до мозга костей. И все же… надо выяснить поподробнее, что на уме у этих ревунов.

Шарн, Айфа и Медор были явно шокированы.

– Попытка не пытка, – рассудительно заметила Устрашительница.