"Многоцветная Земля" - читать интересную книгу автора (Мэй Джулиан)

ГЛАВА 5

– Попробуйте еще раз, Элизабет.

Она сосредоточила все силы (точнее, жалкие остатки сил) своего разума на способности проецировать, внушать на расстоянии. Усиленно гипервентилируя легкие, учащая сердцебиение и напрягая все мышцы, Элизабет добилась лишь одного: у нее появилось такое ощущение, будто она парит над креслом.

Задание висело прямо перед глазами.

ПРИВЕТСТВЕННАЯ УЛЫБКА КВОН ЧУНМЕЙ, ТЕРАПЕВТУ, ОТ ЭЛИЗАБЕТ ОРМ, ГОВОРЯЩЕЙ НА РАССТОЯНИИ. ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛИ АНГЕЛЬСКИЕ КРЫЛЬЯ, Я ПЕРЕЛЕТЕЛА БЫ ЧЕРЕЗ СТЕНЫ ТЕМНИЦЫ. КОНЕЦ.

– Попробуйте еще раз, Элизабет.

Элизабет попыталась сосредоточиться еще раз. Потом еще и еще. Спроецировать краткое ироничное послание, которое она сама выбрала. (Чувство юмора – свидетельство целостности личности.) Спроецировать. Спроецировать.

Дверь в кабину отворилась. Вошла Квон.

– Мне очень жаль, Элизабет, но ничего не получается. Кромешный туман.

– Даже улыбка не проецируется?

– Даже улыбка. Мне очень жаль, но не видно ничего, кроме носителя. Может быть, вам лучше устроить перерыв на один день? На мониторе жизненно важных показателей ваше изображение совсем пожелтело. Вам необходимо отдохнуть. Вы просто изнуряете себя, пытаясь проецировать послания.

Элизабет Орм откинулась в кресле и прижала пальцы к раскалывавшимся от боли вискам.

– Давайте говорить напрямик, Чунмей. Мы прекрасно понимаем, что я вряд ли стану снова метафизическим агентом: вероятность такого события исчезающе мала. Регенерационная камера позволила мне восстановить все телесные повреждения после того несчастного случая. Ни шрамов, ни аберраций. Со мной все в порядке. Я здоровый, нормальный образчик женской половины человечества – нормальный, но и только.

– Элизабет…

Глаза терапевта были полны сострадания.

– Не отнимайте у себя шанс. У вас произошла почти полная неокортикальная регенерация. Мы не понимаем, почему ваши метафункции не восстановились вместе с другими высшими функциями мозга, но время и труд творят чудеса, и вы вполне можете снова стать метапсихическим агентом.

– Но ведь до сих пор метафункции не удалось восстановить ни у кого из тех, кто получил такие же повреждения, как я.

– Ни у кого, – согласилась не без некоторых колебаний терапевт. – Тем не менее надежда есть, и мы не должны сбрасывать ее со счета. Нужно пытаться снова и снова. Нам бы очень хотелось, чтобы вы полностью восстановили все функции мозга независимо от того, сколько времени на это потребуется. Только не отчаивайтесь. Наберитесь терпения и продолжайте попытки.

Наберитесь терпения! Все равно что набраться терпения и обучать слепую любоваться лунами Денали. Или набраться терпения и обучать глухую наслаждаться музыкой Баха или немую – исполнять арии Беллини. Примерно одно и то же.

Вы чудесный друг, Квон Чунмей, и, видит Бог, немало поработали, чтобы помочь мне. Но все же будет лучше, если я смирюсь с потерей. Ведь живут же, в конце концов, миллиарды обыкновенных людей, которые счастливы и довольны жизнью, хотя и не обладают метапсихическими способностями. Мне просто нужно адаптироваться к новой перспективе.

Забыть о том, что ангел моего разума утратил крылья. Научиться быть счастливой в стенах темницы собственного черепа. Забыть о прекрасном Единстве, о синергии, о возвышенных узах между мирами, о теплоте общения с подобными тебе по духу, о радости раскрытия метапсихических способностей ребенка. Забыть о милом образе покойного Лоуренса. Забыть…

Квон нерешительно предложила:

– А почему бы вам не последовать совету Чарнеки и не устроить себе хорошие продолжительные каникулы на какой-нибудь теплой и тихой планете? Туамоту, Ривьера, Тамиами. Наконец Старая Земля! А когда вы вернетесь, мы сможем начать с проецирования простых изображений.

– Возможно, что это как раз то, что мне сейчас нужно, Чунмей.

От внимания терапевта не ускользнуло, что Элизабет произнесла эти слова с какой-то особенной интонацией. Квон озабоченно сжала губы, но промолчала, боясь причинить боль пациентке.

Элизабет надела накидку, отороченную мехом, и, раздвинув занавеси, выглянула из окна.

– Похоже, опять собирается буря! Было бы глупо не воспользоваться шансом и не провести зиму подальше от Денали. Надеюсь, мой драндулет не станет капризничать и сразу заведется. Сегодня утром на транспортной стоянке он был единственной машиной. Это он с виду ничего, а на самом деле того и гляди рассыплется на части.

Как и его водитель.

Терапевт проводила Элизабет Орм до дверей и в порыве сочувствия положила ей руку на плечо. Внушить покой. Внушить надежду.

– Не падайте духом, Элизабет. Ваш долг и перед собой, и перед всем метапсихическим сообществом – не оставлять попыток восстановить метапсихические функции. Вы непременно должны быть среди нас.

Элизабет улыбнулась. Ее лицо казалось безмятежным, и только около уголков глаз проглядывали едва заметные морщинки – стигматы глубоких переживаний после регенерации, позволившей воссоздать из разбитого, раздавленного, искалеченного сорокачетырехлетнего тела новое, совершенное тело женщины в пору зрелости. Подобно тому как у рака, потерявшего клешню, вырастает новая, у Элизабет выросли новые клетки – взамен раздавленных рук, сломанных ребер и таза, разорванных легких, сердца и внутренних органов, поврежденного спинного и головного мозга. По отзывам врачей, регенерация прошла идеально.

Элизабет пожала руку терапевту:

– До свидания, Чунмей. До следующего раза.

Которого никогда не будет. Никогда.

Элизабет вышла из здания. Снега намело уже по лодыжку. Освещенные окна Деналийского института метапсихологии причудливым узором разрисовали белый прямоугольник фасада. Френк, сторож, поставил лопату, которой расчищал дорожку от снега, и помахал Элизабет рукой. Снеготаялка, как всегда, не работала. Добрая старая планета Денали.

Она, Элизабет, не вернется больше в институт, в котором проработала столько лет. Кем она только ни была – сначала студенткой, потом консультантом по метапсихологии и наконец пациенткой. Боль от утраты метапсихических функций была невыносимой. Элизабет рассудила, как всегда, здраво: нужно смотреть правде в глаза, настала пора для чего-то совершенно необычного, нового.

Элизабет поплотнее натянула на голову капюшон и направилась туда, где оставила свой драндулет. По привычке, появившейся у нее в последнее время, Элизабет молилась про себя на ходу, едва заметно шевеля губами:

– Благословенная Алмазная Маска, наставь меня на пути в Изгнание.