"Ларёк" - читать интересную книгу автора (Новик Майя)

Глава пятнадцатая

Как оказалось, кабель был перерублен топором. Нас попросту «отсекли» от тепла. Тут же узнали и подоплеку этого «таинственного» случая: раньше у Саши был торговый бизнес с неким человеком, которого все звали Плешивый. Потом приятели разругались, и Саша ушел из бизнеса, забрав свою долю денег. Теперь он поставил новый ларек рядом с торговой точкой Плешивого, разумеется, в пику ему. Плешивому принадлежал хлебный магазин, который был в тридцати метрах за ларьком, там круглосуточно продавали и хлеб, и водку. С появлением ларька оборот в магазине упал, и Плешивый понял, что с этим надо что-то делать. Открыто он выступать не решался, по-видимому, у Саши была довольно сильная «крыша», поэтому гадил исподтишка. Кабель перерубали регулярно, Саша привез в ларек ключ, и нам приходилось закрывать витрины, замыкать ларек и ловить среди ночи такси, чтобы добраться до дома. Такое повторялось каждую неделю и даже сделалось привычным, как неизбежные издержки производства. Вплотную к нашему ларьку стоял еще один ларек, точно такой же, его владельцем был Геннадий. Совместно с Сашей они делали настоящие облавы для того, чтобы выяснить, кто же перерубает кабель, однако ни выпущенные в воздух ракеты, ни прожектора, освещающие с земли крышу дома, не помогали.

— Похоже, что тварь живет прямо в доме, — констатировал Саша после очередной неудачи.

Злоумышленник был неуловимым, как привидение.

В остальном все было нормально, исключая, конечно, то, что работать сутками в ларьке вообще тяжело. В «Волшебнице» я обнаружила книжную лавку и запоем читала фантастику, фэнтези и триллеры. Читать в ларьке было неудобно — только углубишься в чтение, как неизвестно откуда посреди ночи появляется страждущий покупатель и стучит в окошко изо всей силы. Дома я тоже читала: Кинг, Мак-Камон, Баркер, Желязны, Хайнлайн, Сильверберг — мои шкафы быстро заполнялись томами. Не понравившиеся мне книги я просто выбрасывала, чтобы не мешались под рукой. Я никуда не ходила, и ничто больше меня не интересовало. Мама смотрела на меня с подозрением, я перестала ходить даже к Аленке. Впрочем, иногда я все же к ней заглядывала, выслушивала очередную любовную историю и уходила, когда на столе появлялась бутылка — и к алкоголю и к тем, кто его пьет, я по-прежнему испытывала отвращение.

Обедать я бегала в пельменную, которая была в двух домах от ларька. Один раз, набирая на поднос тарелки, я почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. За крайним столиком сидели двое хорошо одетых мужчин, и один из них не отрывал от меня горящего взгляда. Я поежилась, села так, чтобы он меня не видел, торопливо проглотила пару салатиков и ушла. В следующий раз меня остановила кассирша.

— Помните, вы в понедельник у нас обедали? — спросила она. — Во-он за тем столиком двое сидели?

Я кивнула, хотя помнила все довольно смутно.

— Один из них ко мне потом подошел, — горячо зашептала мне кассирша, — про вас спрашивал. Не знаю ли я, кто вы. С ума сойти, говорит, какая красивая женщина, вот только, говорит, боюсь, что она из прокуратуры, они здесь постоянно обедают, поэтому и не подошел к вам. А вы из прокуратуры?

Я осмотрела себя: синяя мастерка «Адидас», старенькие брючки… Боже, неужели можно подумать, что я работаю в прокуратуре? Я рассмеялась.

— Я не работаю в прокуратуре, но не одному мужчине не понравится место, где я работаю. Я продавец в ларьке, возле остановки, на перекрестке.

Увы, эта красивая история, не имела продолжения. Такие истории хорошо заканчиваются лишь в книгах и фильмах. Впрочем, я никогда не считала себя красавицей, как и большинство женщин, относилась к себе весьма критически и, может быть, поэтому, из-за отсутствия внутренней уверенности, что я достойна большего, судьба отворачивалась от меня, и все оставалось по-прежнему.

Вскоре в офисе появился еще один начальник, Андрей. Он стал новым коммерческим директором, а Сергей стал напарником Саши, совладельцем ларьков. Андрей разъезжал на новенькой «Волге», собирал выручку, контролировал или, как он говорил, «проверял» продавцов, за что получил кличку «гинеколог». Раньше он работал где-то на производстве инженером, а в фирму попал, потому что его жена работала в налоговой инспекции. Таким образом Саша и Сергей задолго до проверочных рейдов налоговой были в курсе, где и когда эти рейды пройдут. Андрей словно чувствовал, что занимает этот пост, получает хорошие деньги и ездит на чужой машине не из-за своих достоинств, а исключительно из-за достоинств должности жены. Он явно побаивался ее и не спешил заводить себе любовницу.

Ближе к весне ларек заменили, новый теплый и просторный ларек был сделан в одной из ангарских колоний, но полочки для витрины пришлось делать самим. Для этого наняли плотников, которые почему-то не спешили закончить работу, и Андрею пришлось делать это за них. Олег был на обеде, мы разговорились.

Во время разговора к ларьку подошла женщина, попросила продать бутылку водки.

— Настоящая? — спросила она, пристально разглядывая бутылку.

— Более настоящей не бывает! — уверила я ее.

— Выпьете, понравится, еще захотите! — вставил Андрей.

— Да я не себе, я сыну, чтоб он сдох, скотина такая, сколько можно жрать эту гадость! — неожиданно высказалась женщина и отошла.

— Как она его… — проговорил Андрей, провожая ее взглядом, — а ведь и так бывает… А еще бывает, что человека используют, словно тряпку, и выкидывают потом к сорока годам, когда он уже никому не нужен, — неожиданно проговорил он, сосредоточенно вворачивая очередной шуруп, и продолжил, заметив мой удивленный взгляд. — Вот, у меня друг один, сколько лет с женой прожил, а теперь она его не в грош не ставит. Что ему делать, уйти и все бросить? Ведь все — и работа, и квартира, все держится на ней. Она ноги об него вытирает. Куда ему деваться?

Я удивилась. Он явно говорил о себе, а если он говорил об этом со мной, с абсолютно чужим человеком, значит, наболело.

— Вот если бы можно было бы жену убить, — вдруг сказал он, и я поперхнулась сигаретным дымом. — Как в детективе. И чтобы потом не нашли… — он замолчал и больше на эту тему не разговаривал.

После этого я долго смотрела на него с интересом, он вдруг предстал передо мной в совсем другом свете. Жену он не убил и не ушел от нее, а так и продолжал работать на Сашу и Сергея, прекрасно понимая, что в случае чего всех собак повешают на него.

— По-моему, он голубой, — сказал как-то Миша, зайдя в ларек за сигаретами.

— С чего ты взял? — спросила я.

— А у него жене уже за сорок, а любовницы нет, — отрезал он.

— Ну-ну…

Если они считали, что женатый мужчина, имеющий двух детей, — гей, то что же тогда они думали про меня? Что я лесбиянка? Придурки…

Андрей так и не закончил переделывать полочки, поэтому в один из весенних дней в ларек нагрянули плотники — доделывать незаконченное. Олег с самого утра отпросился у меня куда-то по делам, за это он обещал отстоять всю ночь у прилавка. Втроем в ларьке было неимоверно тесно, плотники, не переставая, курили «Беломор», от которого даже у меня, заядлого курильщика, на глаза наворачивались слезы. Ушли они после обеда, часов в пять. К этому времени я уже смертельно устала и от их общества, и от работы. Попробуйте сами просидеть девять часов неподвижно на ящиках и вы меня поймете. Я была рада, когда они ушли, проветрила ларек, закрылась и села к окошку — в это время народ возвращался с работы, и со стороны остановки потоком шли покупатели.

В окошко заглянул молодой парень.

— Саня здесь?

Я удивилась. Если кому-то нужно срочно найти Сашу, то уж искать его нужно точно не здесь!

— Чего ему здесь делать, он, наверное, в офисе.

— А-а, ладно, тогда передай ему вот это, — парень сунул мне в руку пачку из-под «Мальборо», заклеенную скотчем, и исчез.

Я тупо посмотрела на пачку. Он была совсем легкая, словно в ней оставалось не больше одной-двух сигарет. Ясно было, что внутри не сигареты. Бомба? Вряд ли… Я потрясла пачку возле уха, там что-то шуршало, словно в пачку было вложено несколько совсем легких предметов. «Что это может быть? — подумала я. — Марки? Патроны?»

Долго размышлять на эту тему было некогда: к ларьку подходили новые покупатели. Я сунула пачку за кассу и через две минуты напрочь забыла про нее, подавая в окошко бесконечное количество шоколадок, жевательной резинки, водку, сигареты…

В очередной раз повернувшись к окошку, я вдруг обнаружила раскрытую красную книжицу. Ее держал красивый молодой человек с очень наглыми, злыми серыми глазами. Он смотрел на меня с выражением мстителя вендетты, наконец-то нашедшего свою жертву. Я опешила.

— Владислав Кордаков, уголовный розыск, отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков! — красная книжка, словно бабочка, мелькнула передо мной своими крылышками-корочками и исчезла, — Открывайте ларек! Обыск!

На мгновение я окаменела. Мысли заметались. Уголовный розыск? Что-что? Какой отдел? В дверь уже стучались. Стоп.

— Покажите еще раз ваше удостоверение, — попросила я.

Он криво и зловеще усмехнулся, полез в карман. Я успела лишь прочитать его имя, и он снова захлопнул удостоверение. Похоже, придется открыть. Я была уверена, что все это меня не касается, поэтому довольно уверенно подошла к двери и открыла. В ларек буквально ворвались двое — этот, с удостоверением, сразу встал у двери, как бы для того, чтобы помешать мне убежать, второй, кудрявый и чернявый прошел внутрь, быстро оглядывая полки с товаром.

— Борис! — сказал кому-то, кого я не видела, Кордаков. — Найди понятых.

— Сейчас, — ответили с улицы.

— Ну! — это уже явно обращалось ко мне.

Кордаков с чувством собственного превосходства смотрел на меня сверху вниз, в глубине серых глаз застыла усмешка, и чувствовалось, что все происходящее доставляет ему почти садистское удовольствие.

— Что — ну?

— Где это?

— Что — это?

— Немедленно показывай, где это, или мы сейчас здесь все перевернем!

Я поняла, что он не шутит. И вдруг меня как током ударило, и я поняла, о чем он говорит. Черт возьми! Эта пачка, которую нужно отдать Саше! Я кивнула и деревянной от волнения рукой показала в сторону кассы. В это время на пороге появились двое понятных, женщина средних лет и парень. Женщина испуганно застыла у порога, а парень смело прошел внутрь.

— Понятые? — Кордаков оглянулся на них. — Итак! — он застыл у кассы, словно факир, который сейчас исполнит свой коронный номер. В голосе слышалось торжество. — Итак! За кассовым аппаратом, вы видите, мы нашли пачку «Мальборо», запечатанную скотчем! Игорь, пиши!

Чернявый достал откуда-то листок и принялся на нем строчить. Я почувствовала, что голова у меня начинает кружиться.

— Подойдите поближе, — попросил Кордаков парня, — надо, чтобы вы видели, что в ней находится.

Парень шагнул поближе, оттеснив меня в сторону, так что мне и видно-то не было, что происходит. Я лишь слышала, как Кордаков отдирает от пачки скотч.

— Узнаете, что это? — спросил он понятого.

— Ну это… — парень был рад продемонстрировать осведомленность, — черняшка.

— Правильно, черняшка, здесь два-три грамма.

Я ничего не понимала, кроме того, что появление ментов ничего хорошего мне не предвещает. Что такое черняшка? Чего там два грамма? Я постаралась заглянуть через плечо понятому, перед глазами мелькнул пакетик какого-то коричневого вещества.

Что это?

— Черняшка, — наркотик, наркоманы его специально готовят и вводят внутривенно, — объяснял Кордаков понятому, тот согласно кивал головой. — А вот еще травка, граммов пять, наверное.

У меня на голове волосы зашевелились. Черт, ведь если у меня в ларьке, в мою смену нашли наркотики… Я с отчаянием посмотрела на Кордакова.

— Нечего на меня, девушка, так смотреть, раньше думать надо было, — он жестоко рассмеялся.

Услышав этот смех, я вздрогнула. Было понятно, что никакого снисхождения от этого человека ждать не приходится. Мое объяснение того, как попала ко мне эта пачка, он сочтет бредом. Перед глазами все поплыло. Понятные расписались в протоколе и ушли.

— Закрывайте ларек, мы его опечатаем!

Я беспомощно оглянулась, не соображая даже, за что нужно взяться сперва. Где шуба? А где ключ?

Через витрину я вдруг увидела свое спасение, Олега, выходящего из такси. Он знает, что делать! Он появился на пороге и с недоумением огляделся вокруг.

— Я могу узнать, что здесь происходит?

Кордаков сунул ему поднос корочку, назвался, и Олег сразу как-то обмяк.

— А что случилось? — спросил он меня, и я открыла было рот, чтобы все объяснить, но меня оттер в сторону Кордаков.

— Чем меньше людей будет знать о том, что произошло, тем лучше. Понятно?

Я с отчаянием посмотрела на Олега, понимая, что сейчас он будет думать обо мне черт-те что. Ларек кое-как закрыли, меня вывели, словно под конвоем. Если бы на меня сейчас одели наручники, я бы не удивилась и только покорно протянула руки, настолько я была оглушена и ошарашена происходящим. Меня усадили в машину на заднее сиденье, между двумя работниками милиции. До Управления внутренних дел доехали быстро. Все это время я видела перед собой только стриженый затылок Кордакова и думала, что будет дальше. «Неужели наркотики предназначались Саше? — спрашивала себя я, — А почему бы и нет? Может, ему нравится после рюмки-другой косячок забить… Ну и вляпалась же я!»

Темнело. «Жигули» заехали во двор УВД и остановились. Какими-то запутанными коридорами мы прошли на третий этаж и очутились в крохотном кабинете. Два стола, шкаф, из которого бумаги сыпались прямо на пол, и компьютер на журнальном столике в углу — вот и вся обстановка. Меня усадили на ободранный стул без спинки. Кордаков сел за стол, закурил, глядя на меня прищуренными глазами. Глядя на него, курить захотелось просто неимоверно.

— Мне-то можно закурить?

— Курите-курите… Лишь бы вам на здоровье…

Игорь сразу же сел за компьютер, включил его и стал беззаботно гонять какую-то «стрелялку». Из компьютера доносилось то противное хихиканье, то выстрелы, то вопли каратеки. В комнате на минуту появилась молодая женщина.

— Что, привели уже? — спросила она.

— Вот… — Кордаков продемонстрировал ей меня. — Когда освободишься, займешься этим?

— Хорошо, — она ушла.

От нечего делать, я стала рассматривать бумаги на столе. Там лежали какие-то приказы, докладные… Все они были подписаны смешной фамилией Черныш. Кто это?

— А вот этого не надо делать! — Кордаков убрал бумаги от меня подальше, встал, что-то сказал Андрею и тоже ушел.

Я знала, что перед допросом человека обычно «маринуют», но одно дело знать, совсем другое, когда испытываешь это на собственной шкуре. Минуты тянулись, словно липкий, густой кисель. За полчаса я выкурила пять сигарет. Мне уже начинало казаться, что я никогда не выйду из этого мрачного кирпичного здания с обшарпанными стенами и поломанной мебелью. Я твердо знала одно: сидеть я не буду! Сбегу, покончу с собой, все, что угодно, но никто, никогда не ограничит мою свободу! Хотя все, что ждало меня впереди, я представляла себе очень смутно. Еще я подумала о родителях. Когда они все узнают, еще неизвестно, кому они поверят, мне или ментам. И вообще, кто их предупредит, если я не вернусь завтра со смены? Руки дрожали, когда я вминала сигарету в дешевую пепельницу.

Наконец, пришла молодая женщина, села за стол, достала и положила перед собой листок бумаги, взяла ручку. Следом за ней появился Кордаков, сел за другой стол и снова уставился на меня своими наглыми глазами. От этого взгляда я почувствовала приступ тоски. Я посмотрела на женщину и подумала, что она, наверное, ненамного меня старше, от силы лет на пять. Наверное, с высшим образованием… Сюда не берут женщин без высшего. Ну почему я не окончила свой политех?

Тщательно записав мои данные, женщина взглянула на меня.

— Ну, и как вы объясните появление в вашем ларьке наркотиков?

Я, стараясь не сбиваться, рассказала все, как было. Кордаков то и дело вставлял какие-то иронические замечания, но женщина как-то странно посмотрела на него, и он замолчал. Я внимательно прочитала протокол, расписалась, ожидая, что после этого, что-то произойдет, но ошиблась. Все продолжали сидеть и чего-то ждать. Я беспомощно огляделась. Хоть бы что-нибудь прояснилось!

Внезапно в комнату стремительно, нет, не вошел, влетел невысокий мужчина в пиджаке какого-то синего, школьного цвета. Он был плотный, широкоплечий, короткий ежик слипшихся от пота волос не скрывал розовой кожи головы. Две верхних пуговицы светлой рубашки были небрежно расстегнуты. Он в два шага пересек кабинет, мельком взглянул на меня, дернул бровью, словно составив за это мгновение окончательное мнение обо мне, сел рядом прямо на стол, взял протокол и быстро пробежал его глазами. Кордаков нетерпеливо ждал рядом.

— Ну и что? — спросил мужчина, бросая листок на стол.

— Как что… Оформлять задержание, Антон Степанович?

— Кордаков… — Антон Степанович устало вздохнул. — Какое задержание? Сегодня пятница, завтра суббота. Что она будет делать тут до понедельника? И сколько граммов нашли? На дело не хватит. Где у вас ларек стоит? — вдруг спросил он меня.

Я объяснила.

— Так… И что, ничего необычного у вас там не происходило?

— Происходило… — у меня в мозгу словно молния мелькнула, — C конкурентами воюем без конца. Они нам свет отрубают, мы их ловим.

— А если в пачке была бы бомба?

Я пожала плечами. Я не знала, может ли быть в пачке весом в пятнадцать граммов бомба.

— Давно работаете?

— Давно, — меня вдруг словно прорвало — Да у меня чего только не было на сменах, и стекла били, и наезжали, и по голове даже камнем прилетело один раз… Но такого ни разу не было…

— Лишь бы вам на здоровье! — снова ядовито вставил Кордаков.

Антон Степанович тяжело вздохнул.

— Кто хозяин ларька?

— Александр Снетков.

— Ага, — он вдруг совсем по-другому посмотрел на Кордакова, и у того в глазах мелькнуло беспокойство. — Подождите-ка, Лиана Анатольевна, нас здесь, — Антон Степанович встал, кивнул Кордакову. — Пойдем на пару слов…

Я вертела головой, понимая: что-то произошло. Вернулся Антон Степанович неожиданно быстро. Кордакова с ним не было.

— Пойдемте, Лиана Анатольевна…

— Куда?

— Ну, я — домой, и вас, наверное, дома заждались.

— А — это?

— Что — это? Придете в понедельник в десять, хорошо? Спросите меня. Я — начальник отдела, Антон Степанович Черныш.

Я судорожно сглотнула.

— Ага!

Мы уже спускались по лестнице, когда он спросил:

— Все было так, как говорите?

— Да.

— Ладно…

— Слушайте, на меня будет заведено уголовное дело? — спросила я, когда мы вышли на крыльцо.

— Посмотрим… — он сел в машину и уехал.

А я осталась стоять в темноте, потом спустилась с крыльца. Куда же мне идти? Мыслей в голове почти не было. Ларек вроде бы опечатан… Домой? Нет, вдруг решила я, пойду-ка я к Ломакиным, у Олега родственница адвокат, может, посоветует, что делать.

По-видимому, физиономия была у меня зеленой, потому что открывшая дверь Светлана сразу же спросила, что со мной случилось. Проходить я отказалась, Олег выслушал меня в прихожей.

— Я все понял, завтра же найду Ирину, посоветуюсь. Заедем к тебе, скажем, что к чему. Хорошо?

Я кивнула, стала застегивать шубу. Я мало что видела перед собой, все было затянуто пеленой тумана. Мне не хотелось идти к ларьку, я представила, что я расскажу Саше и Сергею, и мне стало плохо. А не идти нельзя. Словно в чем-то виноватый ребенок, который старается оттянуть наказание, я медленно, запинаясь, самым длинным путем поплелась к ларьку.