Майл Палмер Естественные причины

Пролог

В первые два часа поездки схватки у Конни Идальго были не больше чем болезненным покалыванием. Но когда они проехали выезд на Нью-Лондон номер И-95, боль стала нарастать.

– Билли, со мной что-то неладно, – пожаловалась она.

– Отстань. Ты месяц надоедаешь мне с этим, а до срока еще четыре недели.

– Мне бы надо было остаться дома.

– Тебе надо было поступить именно так, как ты и сделала. А именно, съездить в Нью-Йорк и помочь мне провернуть это дельце.

– Ну взял бы тогда «мерседес». В этой машине ужасное сиденье.

Конни знала, что не могло быть и речи о том, чтобы взять шикарную «500-СЛ». Билли Молинаро совершенно не желал привлекать внимание к себе или к машине. К тому же он был из тех, кто не меняет привычек, особенно когда дела идут хорошо. Потрепанный «форд-универсал» всегда служил им для поездок на Манхэттен. Ни за что на свете Билли не поступил бы иначе и на этот раз. Он не сказал ей, сколько денег они везли в двух спортивных сумках, засунутых в углубление для запасного колеса, но Конни знала, что денег много – больше, чем когда-либо раньше.

Она скорчилась, чувствуя приближение следующей схватки, и попыталась отвлечься, следя из окна за мелькающими огнями и вывесками. Конни была хрупкой женщиной – один живот, как говорил Билли, – с большими глазами и нежным гладким лицом, что, как она знала, делало ее для многих желанной. В четырнадцать лет Конни родила девочку и отдала ее, даже не взглянув на ребенка. Теперь, десять лет спустя, Господь благословил ее, дав еще один шанс. Никаких неприятностей не будет. Никаких.

– Билли, я люблю тебя, – нежно прошептала она.

– В таком случае прикури это для меня.

Он вытащил из-под сиденья толстую закрутку с марихуаной, ловко лизнул ее и протянул Конни.

– Билли, не надо. Это плохо для ребенка.

– Для ребенка плохо, когда шумят, – поправил он. – Поэтому я не разрешал тебе этого делать с тех пор, как мы узнали о твоей беременности. А вот что травка вредна, никто пока не доказал. Можешь мне поверить.

– Тогда хотя бы окно открой.

Конни поднесла огонек к его самокрутке и, вопреки желанию, глубоко вдохнула, когда он затянулся. Во время первой беременности она курила каждый день – и сигареты, и марихуану, – и ребенок получился толстенький и крепкий.

– А теперь слушай, – сказал Билли. – Мэнни Диас – слизняк, но после всех дел, которые мы провернули вместе, я во многом доверяю ему... особенно когда ты рядом и переводишь, если он не хочет говорить по-английски. Но сейчас речь о более крупной сделке, чем раньше, поэтому мы должны принять дополнительные меры предосторожности. Я встану на улице перед машиной, мотор будет работать на холостых. Держи все дверцы на запоре, пока я не подойду и не скажу, что все в порядке. Если что-то покажется не так – что угодно, – просто удирай к черту и позвони моему кузену Ричи в Ньюарк. Поняла?

– Ясно. Поняла.

Началась еще одна схватка. Конни сжала зубы и надавила своими тонкими пальчиками на пах. За последние пару недель ложная тревога была дважды, и Конни хотелось верить, что и в этот раз обойдется. Она посмотрела на часы Билли. Если схватки будут такими же болезненными, она начнет засекать между ними время.

Но пока Конни убеждала себя, что не происходит ничего особенно тревожащего, она почувствовала другое недомогание – на этот раз в кончиках пальцев. Вначале это ощущение нельзя было назвать болезненным. Скорее, окоченение – потеря чувствительности. Однако возле Стамфорда оно сменилось постоянной пульсирующей болью – усиливающейся, если надавить, но и не исчезавшей, если этого не делать. В темноте машины она ощупала по очереди кончики пальцев. Болели все.

«Это нервы, просто нервы», – подумала она. Билли снова зажег закрутку. Одна затяжка не повредит, а возможно, и здорово поможет. Конни привлекла к себе его руку, приложилась губами к влажной бумаге и глубоко затянулась. Прошло уже почти полчаса с тех пор, как она курила это зелье. Ясно, что одна затяжка не повредит ребенку. На деле, рассуждала она, в свете того, что уготовано, малыш, наверное, нуждается во встряске больше, чем она сама.

До Нью-Рошеля Конни выкурила целую закрутку. Боль в пальцах не ослабевала, схватки повторялись примерно каждые пять минут, но ни то ни другое уже так сильно ее не волновало.

– Билли, я чувствую себя лучше.

– Знал, что так и будет, ягодка.

Однако через несколько миль Конни почувствовала гудящую боль в пальцах ног. Напуганная, она потянулась за еще одной закруткой.

– Эй, полегче с этим, – одернул ее Билли.

– Мне кажется, что начинаются роды.

– Ну, думаю, малыш достаточно сообразительный, чтобы повременить, пока мы не закончим. Ты мне нужна за рулем, чтобы все было как надо. К тому же если это сорвется, то ребенку лучше вообще не рождаться.

– Билли, я говорю серьезно.

– А я что, шучу? – Он нервно взглянул на часы. – Идем точно по расписанию. Мы проворачиваем эту покупку, ягодка, и попадаем в дамки. Поверь. Я долго ждал этого момента, и ничто уже мне не помешает.

Конни уловила напряжение в его голосе и опять сжала зубы, чтобы притупить пульсацию в руках и ногах. Билли прав. На карту поставлены не только деньги, но и их будущее. Когда-то она, молодая непривлекательная толстушка, была нужна мужчинам только для секса. Потом она изменилась, похорошела, мужчины, которые приударяли за ней, стали ценить ее выше – приглашали в разные приятные места. Но хотели они того же самого. А Билли отнесся к ней как к своей девушке и с самого начала уважал ее. Теперь у них должен родиться ребенок. И как только будет совершена эта сделка, он обещал жениться на ней.

Она сделает все, что бы сегодня ни потребовалось, чтобы помочь Билли Молинаро. Если только боль поутихнет... хотя бы немного.

Чуть не плача, Конни протянула руку и щелкнула выключателем верхнего света.

– Эй, что ты делаешь? – спросил Билли.

– Просто... просто ищу кассету, хочу поставить ее.

Она посмотрела на свои руки, быстро выключила свет и убрала, их подальше от его взгляда. Крайние суставы пальцев почернели почти до самых кончиков. Сами руки стали темно-серыми.

– Ну и что?

– Что «что»?

– Какую же кассету ты выбрала?

– Ах, это... решила, что лучше отдохну.

«Господи милостивый, – подумала она, – дай только еще один час! Только один!»

Было уже за полночь, когда они свернули на 116-ю улицу. Теперь Конни не так пугали усиливающиеся схватки, как мысль о том, что, когда они доберутся до места, она не сможет ухватиться за руль, не говоря уже о том, чтобы вести машину. Левая рука скрючилась и почти не действовала. И хотя правой рукой и пальцами она могла шевелить, малейшие движения причиняли нестерпимую боль.

«Боже милостивый!..»

– Ну вот и приехали, ягодка, – произнес Билли, останавливаясь под уличным фонарем перед обшарпанным жилым зданием. – Здешние ребята ужасно богобоязненные, и осложнений я не жду. Но никогда не мешает подстраховаться, особенно когда речь идет о сделке таких размеров. Поэтому оставайся здесь с запертыми дверцами и не заглушай мотор. Я поднимусь и проверю их товарец. Если все в порядке, мы произведем обмен прямо здесь, на улице. О'кей? Конни, ты слышишь?

Конни Идальго, чувствуя сильные толчки крови в руках и ногах, прикусила изнутри губу, когда боль от особенно сильной схватки пронизала все ее существо. Потом боль поутихла, и она почувствовала, что между ног стала просачиваться горячая влага. Видимо, начали отходить воды.

– П-пожалуйста, поторопись, – сумела выговорить она. – Вот-вот начнутся роды. Мне... мне кажется, нам надо ехать в больницу.

Билли схватил приборы для проверки товара, поправил кобуру под левой рукой.

– Сожми покрепче коленки, пока мы не покончим с этим, – бросил он. – Ясно? – Заметив выражение боли на ее лице, он несколько смягчился: – Конни, радость моя, все будет хорошо. Обещаю. Я как можно быстрее закончу это дело с Диасом. И потом, если ты захочешь, найду для тебя лучшего доктора в Нью-Йорке, будь он проклят.

– Но...

– А теперь помни, держи дверцы на запоре и поглядывай, не грозит ли откуда неприятность. Я люблю тебя.

– И я тоже, – отозвалась Конни, уже почти не владея собой.

С огромным усилием она передвинулась и села за руль, защелкнув запор дверцы со стороны водителя. В отчаянии она подумала, что если пойдут воды, то это еще не повод для паники. Знакомая медсестра много раз говорила об этом. Прошло пять минут. Потом еще пять. Схватки стали адскими.

Стараясь отвлечь себя и взглянуть на пальцы, Конни опять включила свет в салоне машины. Серые, холодные руки с почерневшими кончиками пальцев походили на какие-то маскарадные перчатки. Она посмотрела в зеркальце заднего вида. Что-то случилось с ее лицом. Прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, что темные завитушки на лице – это кровь, сочившаяся из ноздрей к уголкам рта.

– Пожалуйста, Билли, пожалуйста, поторопись, – захныкала она.

Она неловко стала копаться в сумочке, ища салфетку, когда заметила густое темно-красное пятно, расползавшееся в паху и на боках ее бежевых брюк. Это была не прозрачная или слегка окрашенная жидкость, о которой говорила медсестра. Это была кровь! Конни почувствовала головокружение, сознание помутилось. Она попыталась унять кровотечение из носа, кровь теперь затекала в рот и капала на блузку. Левая рука словно налилась свинцом.

– Пожалуйста! Пожалуйста, помогите кто-нибудь! – закричала Конни. И тут же поняла, что эти слова всего лишь пронеслись в ее сознании, произнести их вслух она не смогла. Перед глазами все поплыло, левую сторону тела парализовало. Ее охватил неописуемый ужас.

В это мгновение лобовое стекло «форда» разлетелось вдребезги, осыпав ее дождем осколков. Кровь из глубоких порезов на лбу залила лицо. Конни протерла глаза тыльной стороной правой руки, на короткое время вернув себе способность видеть. На капоте растянулось тело Билли, его разбитая голова и болтающаяся рука безжизненно свисали над сиденьем возле нее. Конни вновь и вновь издавала беззвучные вопли.

Через зияющее отверстие в лобовом стекле она увидела каких-то приближающихся людей. Не сознавая ничего, кроме желания бежать, Конни опустила руку на рычаг коробки скоростей и переключила ее из нейтрального положения на скорость. «Форд» рванулся вперед, ударив по крайней мере одного из мужчин и зацепив несколько припаркованных машин. Когда «универсал» выскочил, накренившись, на Третью авеню, тело Билли свалилось на мостовую. Конни, к этому времени скорее мертвая, чем живая, взглянула, налево как раз вовремя, чтобы успеть увидеть фары и бампер автобуса.

На одно короткое мгновение раздался ужасный скрежещущий звук, сопровождающийся такой дикой болью, какой она никогда не испытывала. Затем так же мгновенно наступила тьма... и покой.