"Зло сгущается" - читать интересную книгу автора (Стэкпол Майкл А.)

Глава 1

Очнуться в мчащейся «скорой помощи», с раскалывающейся от воя сирены башкой – ощущение не из приятных. А еще неприятнее обнаружить, что находишься в мешке для перевозки трупов, плотно застегнутом на «молнию», и не можешь пошевелиться.

Запертый в удушливой тьме, стянутый прорезиненным брезентом, ты понимаешь, что если это смерть, то предстоящая вечность в могиле будет подлинным адом.

Лямка поперек груди и другая, чуть выше колен, плотно притягивали меня к каталке. Они не давали мне свалиться, когда каталка стукалась о заднюю стенку, подпрыгивала и моталась из стороны в сторону на крутых поворотах. Водитель газовал немилосердно, и вой двигателя бился в окна, словно хотел разнести их вдребезги.

Мерзкая смесь резиновой вони и запаха протухшего мяса была способна свести с ума. Я попытался дышать через рот, но не смог разлепить губы. Борясь с параличом, сковавшим мои челюсти, я обнаружил, что и все мое тело находится в том же состоянии. Я чувствовал, как в меня врезаются лямки, ощущал пальцами скользкую поверхность мешка, но мускулы не работали. Больше того – я не мог даже открыть глаза.

Не требовалось особого ума, чтобы догадаться, что я попал в серьезную переделку. Похоже, ребята из "скорой помощи" решили, что я мертв, и мне тотчас представились все ужасы погребения заживо или того хуже – кремация. Я едва не впал в панику, но постарался сохранить ясную голову, ибо это было единственное, чем я располагал, чтобы выбраться из сложившейся ситуации.

И выбраться из нее было намного важнее, чем тратить силы, пытаясь сообразить, как я в нее угодил.

Сирена перестала вопить, и «скорая» начала тормозить. Под покрышками защелкал гравий, каталка стукнулась о переднюю стенку машины, и мы остановились.

Хлопнула правая дверца, оборвав шорох помех в радиоприемнике, потом я услышал, как открывается кузов.

Меня выкатили и крепко приложили о землю.

– Полегче, Джек.

– Мертвецу все равно.

– Мертвецу все равно, но Гарри вычтет с нас за поломанную каталку. – Я ничего не видел, но про себя назвал этого типа Хриплым.

Джек закашлялся.

– Не беда, хоть что-нибудь да останется. У этого парня денег – завались. Да и его кредитные карточки тоже должны чего-то стоить.

– Зачем терять деньги, если можно обойтись без этого. – Хриплый сделал пару шагов в сторону, потом я услышал, как он прошел вдоль каталки, от ног к голове. – Ну, где же они?

– Сейчас будут, – снова кашель. – Гляди, подъезжают.

Оба замолчали, и я услышал, как подъезжает другой автомобиль. Его двигатель громко стучал, а когда откатилась дверца, я понял, что это фургон или маленький грузовичок.

Джек приветствовал вновь прибывших:

– Здорово, друзья.

– Предыдущая партия оказалась неудовлетворительной, – в новом голосе не было ни малейшего намека на дружелюбие.

Джек сделал попытку скрыть нотки страха в своем голосе, но я даже через мешок чувствовал, как он напуган.

– Я знаю и прошу прощения, но вот, взгляните – это как раз то, что вам нужно.

Раздались два щелчка, давление на грудь и ноги исчезло, и я услышал треск расстегиваемой «молнии». Ворвавшийся в мешок воздух на мгновение показался холодным, но потом стал горячим и очень сухим. В ной мне ударил резкий запах выхлопных газов и кипящего радиатора; ноздри моментально забились пылью, и я почувствовал, что медленно высыхаю, пока эти ребята болтают рядом.

Хриплый тоже боялся и захихикал, пытаясь скрыть страх.

– Взгляните, ему лет тридцать пять, чистый, выглядит хоть куда! Вы сможете взять у него почки, печень и сердце. Глаза, наверное, тоже хорошие. Черт побери, мы могли бы взять его легкие и вставить их вот хотя бы Джеку.

На меня вновь накатила паника. Меня продают по частям, а я еще даже не умер! Так нельзя! Надо дать им понять, что я еще живой!

– Чего ради? Он и их точно так же угробит. – Меня ощупали, потом приподняли, чтобы осмотреть спину; моя голова откинулась, и я громко икнул. Джек и Хриплый отскочили, и кто-то из них – я слышал – стукнулся о машину.

– Господи Иисусе!

Ну вот, теперь они знают, что я живой.

Тот, что осматривал меня, резко рассмеялся.

– Спокойнее – специалисты вроде вас должны знать, что в трупах скапливаются газы. Этого покойничка вы больше не увидите, разве что в страшном сне.

У меня упало сердце.

– Э, мы не так долго вертимся вокруг них, как вы, «Жнецы». Мы же только привозим их. А потом они идут на запчасти.

– Это верно. Так. Еще теплый. Хорошо. На вид чистый. Где вы его взяли?

Я услышал, как Джек громко сглотнул.

– Час назад пришел вызов. Он валялся в берлоге скваттеров в Слаймингтоне. Честно говоря, все выглядело так, будто его туда подбросили. Но вопросов никто не задавал, люди из "Скорпионз секьюрити" еще не доехали, так что мы быстренько его сцапали и вызвали вас.

– Сколько?

– Кусок плюс десять процентов со всего, что найдем на нем помимо обычного.

– Один кусок? Вы шутите? Да я могу получить три, распродавая его по частям, и еще набегут проценты за использование ДНК.

Джек старался говорить сердито, но Жнец не дал взять себя на пушку.

– Если хочешь, попробуй. Сразу увидишь, Джек, что на этом рынке цену назначает покупатель, а не продавец. Могу пойти на полтора куска, но тогда за экзотику только семь процентов.

– И два процента за ДНК?

– Один, да и то лишь потому, что я забываю, как ты сбагрил мне двух червивых жмуриков, не годных даже на корм собакам. В буквальном смысле, между прочим, – мы бросили их в пустыне, и ни один койот к ним не притронулся.

– Его барахло оставляем себе?

– Да, Джек. Суетные дела нас не касаются. – Жнец взял меня за лоб и повернул мою голову из стороны в сторону. – Кости хорошие, черепных травм нет. Думаю, удастся сохранить мозг. Отлично. Итак, по рукам?

– По рукам. Всегда рад иметь дело со Жнецами.

– Ты жалкий лжец, Джексон, но мы тебя терпим, единственно ради твоих поставок. – «Жнец» щелкнул пальцами. – Горд, Кенни, прицепите этому красную бирку и положите его сзади. Надо поспешить с обработкой, пока не испортился.

"Молния" снова закрылась, заперев меня в душном мирке, полном резиновой и трупной вони. Двое взялись за ручки, приделанные к мешку в голове и в ногах, и я провис, перегнувшись пополам. Меня понесли, покачивая, потом я услышал, как загромыхала, сдвигаясь вверх, дверь грузовичка.

– С какой стороны положим? – неразборчиво спросил чей-то голос.

– Пристроим поближе, он скоропортящийся.

Меня качнули три раза, и я полетел в грузовик, приземлившись на что-то твердое. Дверца громко хлопнула, закашлял двигатель, заскрежетали шестерни, и мы с грохотом тронулись.

За стуком двигателя я уловил в кузове грузовичка еще один звук – ритмичное бряканье – и заметил, что оно не прерывается. Но я недолго гадал, что бы это могло быть: холод начал пощипывать мне кончики пальцев. Меня не удивило, что в грузовичке с мертвецами имеется рефрижератор, но осознание этого факта вытолкнуло мне в кровь порцию адреналина.

Холод и адреналин сделали то, чего я не мог добиться силой воли: я начал дрожать и с надеждой подумал, что больше не скован параличом.

Впрочем, когда я попытался пошевелить рукой, у меня ничего не вышло. Слишком честолюбиво, решил я. Я попробовал открыть глаза, но сообразил, что в темном мешке все равно не понять, удалось ли мне это. Сделав попытку дышать через рот, я обнаружил, что по-прежнему не могу его открыть.

Отчаяние распахнуло пасть над моей душой, но надежда, порожденная дрожью, спасла меня. Прежде чем бегать, научись ходить. Прежде чем ходить, научись дрожать. Дрожать – хорошо. Дрожь – это уже кое-что.

Думай спокойно. Пусть твое тело ЗАХОЧЕТ того, что ты не сумел ЗАСТАВИТЬ его сделать.

Я отдал себя в руки страха и холода, пресекая собственные невольные попытки овладеть собой. Я понимал, что каждый выброс адреналина в кровь помогает мне, хотя и питал врожденное отвращение к панике.

Паника означает потерю самоконтроля, а это обычно приводит к беде. У меня было такое чувство, словно в глубине души я был уверен, что, признав опасность серьезной, не смогу с ней бороться.

У меня мелькнула мысль отследить движение грузовика, но, поразмыслив, я решил этого не делать. Запомнить все зигзаги и повороты нетрудно – просто детская игра. Оценив скорость и медленно считая про себя, я мог бы потом найти точку, из которой мы выехали, – но зачем? У меня почему-то не было уверенности, что мне захочется туда возвращаться.

Тем не менее было ясно, что водитель грузовика делает все, чтобы его маршрут было как можно труднее восстановить. Он переходил с одного уровня эстакады на другой, петлял по городским улицам и автострадам.

Грузовичок больше не останавливался – я с гордостью отнес это на счет моей ценности, – и наше путешествие закончилось продолжительным спуском.

Задняя дверь открылась, и я сразу же перестал дрожать. Все мои чувства обострились, я как бы старался мысленно выглянуть из мешка и понять, куда я попал.

Конечно, ничего у меня не получилось, и мои попытки были прерваны рывком за ручку мешка у головы. Мое тело съехало по другим телам, выскользнуло из грузовика, и я крепко ударился ногами о землю.

– Горд, пьянчуга, придержи ему ноги!

– Брось, Кении, парень жаловаться не станет.

– Зато доктор станет. Повреждение мягких тканей, так она это называет.

Ничего мягкого в том, как Горд потянул меня за ноги, не было. Удар о землю оказался болезненным, и, не будь мои челюсти скованы, я бы закричал. От злости у меня скрутило живот. Я хотел было позволить ярости разгореться, как панике, но передумал и волевым усилием успокоился.

А успокоившись, заметил, что мои пальцы сжались – то ли от холода, то ли от гнева. Я по одному заставил их снова выпрямиться. Они были как деревянные, но могли шевелиться, хотя и не все. На правой руке первым отозвался мизинец, потом безымянный палец и указательный. Я возобновил попытки, и средний палец тоже послушался.

Левая рука реагировала хуже, но все же повиновалась. Я попробовал согнуть пальцы ног – они тоже работали. Старательно сосредоточившись, я заставил пальцы снова согнуться, и правая рука почти сжалась в кулак.

Левая попыталась, но неудачно. Зато пальцы правой послушно распрямились снова, и я сумел напрячь ее от локтя до кисти, чему изрядно порадовался.

Я был так поглощен восстановлением способности управлять конечностями, что, когда Горд и Кенни грохнули меня на стол, не успел подготовиться. Я ударился затылком, и перед глазами у меня заплясали звезды.

Они мелькали, словно кометы «Текниколора», а я тем временем услышал, как расстегивается «молния», и почувствовал" как меня поворачивают с боку на бок, вытаскивая из-под меня мешок.

Меня оставили лежать голым на холодном металлическом столе. Глаз я по-прежнему не мог открыть, но сквозь веки видел золотое сияние ламп и чувствовал тепло, идущее от них. Я поскреб поверхность стола пальцами правой руки и обнаружил неглубокие канавки, выходящие из-под моей спины и направляющиеся к краю.

Отворилась дверь, и я услышал женский голос:

– О, замечательный экземпляр. Благодарю вас. Андре, обмерь его. Надо его задокументировать.

– Да, доктор.

Я услышал, как к столу подкатилась тележка. Ее движение сопровождалось позвякиванием инструментов, и мне не понравилось, что этот звук раздается в излишней близости к моей голове.

Справа сверху я услышал женский голос:

– Объект – мужчина, белый, рост шесть футов, вес приблизительно сто семьдесят пять фунтов, растительность на теле умеренная, темная. Находится в отличном состоянии, следов травмы не видно. Будут сделаны пробы жидкостей для токсикологического анализа на предмет установления причины смерти.

Я не мертвый! Я сжал правую руку в кулак.

– Признаки облысения отсутствуют, и можно попытаться при извлечении мозга сохранить скальп неповрежденным.

Я вновь распрямил пальцы и шлепнул ладонью по столу. Должна же она услышать!

– Доктор, его правая рука двигается, – услышал я голос Андре. – Кажется, он еще жив.

– – Кажется, Андре, ты прав. Это осложняет дело.

Я улыбнулся бы, если бы мог.

– Скорее, Андре, вон там, в шкафчике.

Давай, парень, неси что-нибудь, что поднижет меня на ноги.

– Здесь?

Да, Андре, придурок, делай, что тебе говорят.

– Да, Андре, принеси их сюда.

– Этого хватит?

– Четыре? Надеюсь, но лучше захвати еще пару, на всякий случай. – Я услышал, как она перебирает инструменты на столике. – Положи здесь. У живых всегда столько крови… Не напасешься салфеток.