"Мой знакомый призрак" - читать интересную книгу автора (Кэрри Майк)

20

Рик снова попробовал встать; тело не слушалось. Он глупо таращился на меня, а из губы, прокушенной, когда по челюсти стукнули наручники, текла кровь.

– Ч-черт! – протестующее захрипел он, брызгая алой слюной. – Лежать, Рик! – без тени шутки предупредил я. – Ослушаешься – получишь еше, и на этот раз не дай бог что-нибудь сломаю.

Вытерев рот тыльной стороной руки, Клидеро взглянул на меня. Казалось, ему трудно даже сфокусировать взгляд. – Да ты свихнулся, мать твою!

– Ага, Шерил тоже так считает. Впрочем, она далеко не эталон душевного здравия, особенно учитывая историю ее семьи. К тому же Шерил не знает тебя так, как я, верно, Рик?

Клидеро все-таки попытался встать, заслоняясь рукой, на случай если я снова ударю, и на этот раз смог подняться на четвереньки. В брошенном на меня взгляде горели злость и неприкрытый вызов.

– Я ничего не крал! – заявил он. – Тайлер действовал в одиночку. Если думаешь, что я замешан в грязном воровстве…

Хватит, не желаю слушать эту ересь!

– Джон тут совершенно ни при чем! – рявкнул я. – Узнав о его проделках, я сначала думал, он как-то связан с призраком, потому что проверил всю русскую коллекцию и, не обнаружив ровным счетом ничего, стал хвататься за любую зацепку. Когда Тайлер ударил меня фонарем по лицу и столкнул с той гребаной лестницы, я был кровно (в буквальном смысле) заинтересован сделать его виноватым. Однако в истории с призраком он не участвовал. По-моему, у него просто не совсем обычное хобби: Джон любит старые документы. Проникнув в его сознание, я видел, что он свою убогую спальню ими оклеил.

Нет, Рик, документы ты не крал, ты девушку убил. Если говорить о карме, сколько девятнадцативековых метрик соотносимы с одной человеческой жизнью?

Собрав силы для решающего броска, Клидеро перекатился на левый бок и рванул было к двери. Однако я заблаговременно разгадал коварный замысел и, поставив ногу между его коленями, как следует толкнул в спину, удвоив силу рывка. Рик снова упал, сильно ударился и зарычал от боли.

Не дав прийти в себя, я схватил его за плечи, перетащил через всю комнату и швырнул на скрытую в обшивке дверь.

Клидеро начал сползать вниз, но я плечом придерживал его в более или менее вертикальном положении, одновременно вынимая из чужого кармана ключи. Ключ к замку Чабба на связке всего один, я вставил его в скважину и повернул. В пустой, погруженной в зловещую тишину комнате щелчок показался неправдоподобно громким.

Зацепив ногой уголок двери, я схватил Клидеро за рубашку где-то на уровне груди и поволок его по лестнице.

– Нет, нет, только не туда! – в панике заскулил Рик и начал яростно отбиваться. Идея явно не самая удачная, потому что мы оба потеряли равновесие. Вырвавшись из моих объятий, он кубарем покатился вниз.

Стремительный рывок вперед – и я натолкнулся на стену. Слава богу, иначе точно полетел бы вслед за Клидеро.

На секунду остановившись, чтобы привести в порядок дыхание, я плотно закрыл верхнюю дверь. и спокойно пошел вниз по ступенькам. Раз есть ключи, сможем выйти, когда захотим, а сейчас нам нужно поговорить наедине.

Упав на бок, Рик растянулся у края матраса, а я шагнул к нему, достал из кармана клочок картона и разжал пальцы. Клочок приземлился рядом с головой Клидеро, который посмотрел на него пустым, ничего не выражающим взглядом. «ВСКН 7405818» было написано на картонке.

– В случае крайней необходимости, – расшифровал я. – Примерно так ты выразился в понедельник, предлагая мне «Люкозейд». На следующий день сказал почти то же самое, но я перебил. Если честно, тогда особого внимания не обратил, думал ВСКН – это чье-то. прозвище. Но сегодня, на свадьбе, когда ты протянул флягу, все неожиданно встало на свои места.

Рик с трудом приподнял плечи, покачал головой и что-то прохрипел, но из-за тяжелого неровного дыхания разобрать было невозможно…

– Доказательство не слишком убедительное? – подсказал я. – Да, верно… Ты ведь знал, где искать, да, Рик? Стоило упомянуть подвальную комнату, ты сразу взглянул на дверь. Дверь, замаскированную деревянной обшивкой, о существовании которой ты знать не мог. Вернее, не мог при нормальном стечении обстоятельств. Пожалуй, тоже не слишком убедительно. Я, образно выражаясь, разминался, а еще подстрекал Клидеро. Хотел выяснить, как все было, получить информацию из первых рук.

– Это доводы помер один и номер два. Плюс еще тот факт, что ты спец по восточноевропейским языкам, а призрачная женщина говорит по-русски. Только ты ни разу ее речь не слышал. Все сотрудники архива слышали, а у тебя, единственного человека, способного идентифицировать язык и понять, что она. хочет сказать, появились неожиданные проблемы со слухом.

Далее довод номер четыре, мой любимый, связан со страницей, которую, прокравшись в кабинет Пила, ты вырвал из журнала происшествий. Я из кожи вон лез, недоумевая, зачем или что от этого можно выиграть. В конце концов, ответ нашелся: я сообразил, какую именно запись удалили.

Девушка умерла в районе десятого сентября, ну, или на пару дней раньше, но точно не позже. Призрака в первый раз видели во вторник тринадцатого. Однако запись о первом происшествии из журнала не вырвали. Она до сих пор там, со всеми ужасающими подробностями. Конечно, ведь призрака не спрячешь, к тому времени его уже видел весь архив. Спрятали нечто другое: отчет о событии, которое, если появятся вопросы, наш таинственный гость не хотел связывать с призраком.

– Я тут, – прохрипел Клидеро, – совершенно ни при чем. Мои губы растянулись в невеселой улыбке:

– Боюсь, что при чем, Рик, еще как при чем. – Я встал поближе, на случай, если он снова попробует сбежать. – По-моему, речь о том знаменитом происшествии, когда ты прищемил руку ящиком стола. Все подумали: недотепа, но такой обаятельный и над собой посмеяться любит! Только ведь это был не ящик, да, Рик? Травму ты получил, избивая девушку. Вероятно, она тебя поцарапала. Ну, или уколола. Однако в архиве именно ты оказываешь первую помощь, и само повреждение никто не увидел – конечно, зачем лишние проблемы и головные боли! Тем не менее я почти уверен: все случилось именно так.

Я сделал паузу, но не для пущего эффекта, а потому что, когда представил сцену, к горлу подкатила тошнота. В комнате, где разыгралась трагедия, каждое слово приобретало ядовитую силу и вес.

– «Использованный при нападении инструмент имел несколько граней с острыми краями, движущихся независимо друг от друга», – процитировал я, вспомнив совсем недавно прочитанное заключение.

Клидеро сделал глубокий и какой-то судорожный вдох, а потом пригнулся, будто уклоняясь от удара.

– Ты бил девушку ключами, да, ублюдок? Немудрено, что, превращая ее лицо в фарш, ты случайно задел свою руку.

Я не ожидал, что Клидеро заплачет. Один всхлип, второй, потом он задрожал, потом дрожь переросла в икоту с рвотными позывами, а из глаз хлынули слезы.

– Я-я н-не х-хотел… – умоляюще глядя на меня, заикался он. – Пожалуйста, Кастор, я не хотел! Просто… Просто… – Договорить помешали судорожные всхлипы. – Я не убийца, – наконец выдавил он, – Не убийца!

– Неужели?! Знаешь, я тоже! – Со дна души поднималось отвращение, к самому себе. – Я всего лишь мусорщик, который приходит и чистит за убийцами. Рик, и я ведь фактически вычистил. Во-от на таком расстоянии остановился!

Подняв правую руку, я примерно на сантиметр развел большой и указательный пальцы. Увы, Клидеро скрючился от своей боли и даже головы не поднял.

– Я бы выполнил задание и изгнал несчастного призрака в вакуум. Помешал лишь Дамджон: сделал мне незаслуженный комплимент и попытался убить, думая, что я стремлюсь раскопать правду. Правду! А ведь меня, кроме денег, ничего не интересовало!

Стараясь не касаться матраса, я опустился на колени у плинтуса, положил ладонь на затылок Рика и поплотнее прижал. Мануальный контакт, взвинченное состояние – теперь я точно узнаю, если Клидеро солжет. Рик попробовал отстраниться, робко и вяло. Всем своим видом он выражал жалость к себе, апатию и смирение.

– Расскажи мне все, – предложил я, и если между строк Клидеро прочитал «иначе», то не ошибся.

Первую фразу он выжимал из себя несколько минут, а затем – с небольшими паузами на глотание слез и заламывание рук – признание понеслось бешеным потоком.

Рик не виноват. Виноват Пил, виноват Дамджон, виновата сама девушка в том, что запаниковала и все получилось куда хуже, чем должно было. А вот Рик не виноват, нет, мать вашу, нет!

Сидя на полу, я смотрел, как сильный стресс превращает милягу Клидеро в зловонную гнилую помесь нытика, труса и предателя.

Началось все с Пила – по крайней мере с Джеффри лучше начать краткий пересказ, потому что в жалобных сетованиях Клидеро особой логики не просматривалось. Тем не менее именно Пил ударил Рика в спину, когда тот ждал повышения, значит, именно он дал импульс этой трагической истории.

К. тому времени Клидеро проработал в Боннингтонском архиве пять лет – «пять гребаных лет» – и. не делал секрета из того, что метит на должность старшего архивариуса. Когда Дерек Уоткине вышел на пенсию по состоянию здоровья, кому, как не Рику, надлежало занять вакантную должность? Кто еще так досконально знал всю систему, обладал харизмой, организаторскими способностями и смог бы обеспечить непрерывный приток посетителей, с одной стороны, и новых экспонатов – с другой?

Однако Джеффри привел постороннюю: переманил Элис из дома-музея Китса. Элис, которая была – тут нужно выделить три основополагающих компонента – во-первых, биологически моложе Рика, во-вторых, с гораздо меньшим опытом работы, а в-третьих, женщиной.

Клидеро будто на горло наступили. Конечно, что еще может чувствовать человек, профессиональные заслуги которого недооценили, обоснованные притязания не учли и не то что не извинились, а даже ничего не объяснили? Услышав новость, Рик отправился прямиком к Пилу и подал официальный протест. Джеффри ответил: кадровые вопросы решаются в УМ, где предпочли кандидата с большим опытом работы на руководящей должности. Клидеро намекнул, мол, ему будет непросто сработаться с особой, которая увела из-под носа лакомую должность. На это Джеффри заявил, что, если опасения Рика настолько серьезны, он с огромным сожалением примет заявление об увольнении и даст отличные рекомендации.

Короче говоря, Клидеро послали к черту.

Как следствие, в отношении к работе появились цинизм и озлобленность. Увольняться не хотелось – все-таки стабильный источник дохода, поэтому Клидеро решил отдавать Боннингтонскому архиву минимум сил и времени. Раз там повышения не дождешься, он найдет другой способ поправить благосостояние и жить в соответствии со своими притязаниями.

– Миллионером стать никогда не мечтал, – гундосил Рик, растирая глаза тыльной стороной ладони, – просто не хотелось всю жизнь торчать в одной дыре. Чтобы не повредиться умом, человеку нужно немного роскоши.

С самого переезда в Лондон Клидеро регулярно посещал одно из заведений Дамджона: не «Розовый поцелуй», а бордель в Эдмонтоне, в котором об условностях особо не пеклись и о таких тонкостях, как лицензия на торговлю спиртным или мерцающий неоновый свет, не беспокоились. Каждый четверг поздно вечером Дамджон лично приезжал, чтобы забрать выручку. Знакомство завязалось, когда Рик, узнав сербский акцент Лукаша, спросил «Как дела?» или что-то в этом роде па его родном языке.

Дамджон очень заинтересовался лингвистическими способностями Клидеро, пригласил на обед в дорогой отель и начал соблазнять. Мол, у него есть интересное предложение для симпатичного молодого европейца с чистым британским паспортом, умеющего говорить по-русски, чешски и сербски. Занятость неполная, работа нехлопотная, хорошо оплачиваемая и службу в архиве не нужно бросать. Рик проглотил наживку с готовностью неофита.

По словам Клидеро, отказать было практически невозможно. Якобы у Дамджона такой сильный характер, что любой человек мгновенно попадает под его влияние. Рик с вызовом на меня посмотрел, будто я собирался возразить.

– Знаешь, Лукаш ведь не серб, – по-прежнему резко проговорил он. – А в косовской заварушке участвовал только потому, что попал в самый эпицентр. В его семье все словенцы, и после выхода Словении из состава Югославии им в Косово стало так же несладко, как албанцам. Когда пришла сербская армия, он был во Власенице и по счастливой случайности познакомился с полковником Николичем, который проводил перепись населения в том районе. Николич был тупым как пробка, и Дамджон его выручил: рассказал, где именно живут люди, кто еще не уехал.

– Люди? – переспросил я. – Какие люди, Рик? Албанцы, мусульмане?

Клидеро только плечами пожал.

– Люди, – упрямо повторил он. – Суть в том, что Дамджон уцелел. Мог ведь под облаву попасть, а вместо этого ухитрился стать полезным, а со временем даже незаменимым. Вскоре в Сушице открыли конц… ну, то есть лагерь для интернированных, и его приняли в штат. Представляешь, его, словенца, в штат! В обязанности Дамджона входили первичные допросы. и сортировка прибывших. Только допросов Лукаш, как таковых, не проводил, он придумал собственный, куда более эффективный способ. Когда привозили очередную группу задержанных, Дамджон подходил к ним, будто он такой же немытый овцееб, пойманный сербским патрулем. Если кто к нему обращался, просто кивал: немой, мол, а сам сидел и слушал, как задержанные переговариваются, и через несколько минут знал, кто есть кто. Затем подавал конвоирам заранее оговоренный сигнал: например, подмигивал, и его уводили якобы на допрос. Таким образом он добывал информацию о каждом из задержанных, а иногда, в зависимости от того, что удавалось подслушать, даже наводки на тех, кто скрывался в горах. Черт подери, даже не верится! Продлись война еще год, он бы в начальники лагеря выбился!

Рассказывая, Клидеро буравил меня пристальным взглядом. Ему очень хотелось, чтобы я понял, почему он не смог отказать Дамджону, чтобы разделил его благоговейный страх, явно возобладавший над общепринятыми моральными нормами. Мои мысли вернулись к паранормальному слайд-шоу, которое я видел, коснувшись руки Дамджона. Из тех образов-вспышек я знал: доносчиком Лукаш стал в куда более раннем возрасте, а войну в Косово воспринимал как очередной этап карьерного развития.

Разумеется, Рик пришел в ужас, выяснив, в чем заключается работа, и сначала согласился на один, так сказать, тестовый заказ, и то потому, что сломалась машина, а на покупку новой денег не хватало. К тому же он до сих пор злился из-за идиотской ситуации в архиве и не мог рассуждать здраво. Клидеро просто не осознавал, Во что ввязывается, иначе бы ни за что не взялся за первый заказ и все остальное…

– Ради бога объясни, что это был за заказ! – бесцеремонно перебил я. – Давай оставим под занавес слезные покаяния и прочую дребедень!

Клидеро поехал в отпуск в Чехию, много гулял по улицам Праги и Брно, заходил в бары, молодежные бары. Рик искал девочек, но сначала не знал, как их цеплять. Разговоры он заводил не хуже других, но не умел пользоваться западным лоском и переходить к вербовке.

Байка была примерно такой: тебе непременно нужно переехать в Лондон. Бросишь друзей и родственников, зато заживешь так, как даже не мечтала. Отучишься на секретарских курсах – естественно, за государственный счет – и через шесть недель получишь отличную работу. Жалованье до двадцати тысяч в год, за аренду и коммунальные услуги платить не придется, потому что все жители Лондона – даже работающие – имеют льготы. Так что тратиться будешь только на еду и одежду. Отработаешь хоть пару годков – вернешься домой с деньгами. Продержишься лет пять – вернешься богатой или пошлешь всех и не вернешься вообще.

Рик оказался способным учеником. Самое главное – выбрать нужную девушку в нужном месте. «Бросай друзей и родственников» отлично срабатывает на особах, у которых ни того, ни другого фактически пет. Лови молодых. Лови дурочек. Обеими руками хватайся за амбициозных: этих огни больших городов манят так, что даже сказки сочинять не придется. Они сами себя уговорят, сами себе голову задурят, тебе такая ересь даже не снилась. Здесь главное поощрение, чтобы энтузиазм не иссяк.

Нетрудно догадаться, что за красивой байкой скрывалась неприглядная реальность. Рик помогал девочкам оформить загранпаспорт с визой и давал деньги на перелет из Чехии в Швецию. Там их сортировал партнер Дамджона – немец по имени Дитер: фамилию Клидеро ни разу не слышал, Дитер и все. Те, кто нравился Дитеру, переправлялись в Лондон.

В Великобритании девушки и исчезали, по крайней мере для официальной статистики, потому что прибывали не самолетом и по поддельным паспортам. Все следы обрывались в Швеции, а Рик возвращался домой в полном одиночестве, не вникая в неприятные подробности.

– Но ведь ты знал, куда их посылают? – спросил я. Клидеро замялся, а потом коротко кивнул.

– На квартиры, – пробормотал он. – Я ведь не сказал, что горжусь собой. Хотя, с другой стороны, лично я только смазливых девчонок выбирал. Никаких грубостей, Кастор, я пальцем ни одну не тронул!

В квартирах Дамджон предоставлял услуги по доступным ценам, а работавшие в них девушки стали проститутками не сознательно, а «по стечению обстоятельств». «Кесарю – кесарево, слесарю – слесарево», – мрачно пояснил Клидеро. В Уэст-Энде и Сити дерут суперцены за суперпродукт, то есть красивых девушек с характером и воображением, которые относятся к работе с выдумкой: умеют одеваться, разговаривать и играть в ролевые игры. Квартиры – совершенно другой продукт для другого демографического слоя: мужчин с небольшим доходом, но тем не менее согласных платить за секс, если уровень цен будет сравнительно низким.

В клубах девушки забирают половину того, что заплатит клиент, а на квартирах работают за еду. Обманутые секретарши не выбирают, с кем идти и чем заниматься, а просто делают, что скажут.

Не стоит объяснять, что сразу по прибытии в Лондон набранные Риком девушки обслуживать клиентов не могли: сначала требовалась определенная если не подготовка, то акклиматизация. Их нужно было приручить, дисциплинировать, объяснить порядок и правила. Например: никогда не говори «нет», никогда не плачь, никогда не проси о помощи. Еще девушкам следовало иметь хотя бы минимальный словарный запас: названия частей тела и определенных действий. Через некоторое время Рика начали привлекать и к обработке конечного продукта. Тут гламура было куда меньше: ни зарубежных поездок, ни погашения накладных, зато платили здорово.

Сознание Клидеро заполнили образы: плоть, трущаяся о плоть, словно шестеренки фантастического механизма.

– Ты трахал их первым! – озвучил жуткую картинку я. Рика передернуло.

– Нет! – возразил он. – Ну… вообще-то иногда… если желание возникало. По большей части мы просто разговаривали, хотя порой и до практики доходило. Боже, Кастор, они же проститутки! Я лишь пользовался ими за счет заведения. Им куда больше нравилось со мной, чем, скажем, со Шрамом. Я хоть больно не делал!

С этим я спорить не стал, потому что слишком глубоко погрузился в сознание Рика. Постельные сцены с участием Шрама хотелось вычеркнуть из памяти раз и навсегда.

– Одной из них ты все-таки сделал больно, – напомнил я, и Клидеро застонал, пряча от меня глаза.

Дамджон оказался искусителем-виртуозом, каким Рику в жизни не стать. Заманил банальными, – безотказно работающими подачками в виде денег и секса, а затем систематически компрометировал до тех пор, пока Клидеро не мог сказать «нет». Слушая печальный рассказ, я понял: в нем все абсолютно закономерно. Дамджон искушает автоматически, отчасти потому, что это полезно для бизнеса, по в основном ради собственного удовольствия. Он даже под меня клинья подбивал: первый раз так, походя, когда в качестве оплаты навязывал своих девочек. Потом уже сознательно, предлагая сделку, сродни той, что Мефистофель предложил Фаусту. В прошлой жизни Лукаш был доносчиком и провокатором, неужели этим все объясняется? Возможно, он самоутверждается, доказывая себе, что у каждого человека есть иена и у большинства она ниже, чем у него. В случае Рика Дамджон почувствовал: его ахиллесова пята скорее в тяге к надежности и безопасности, чем в сексе. Поставляя девочек в лондонские бордели, он тешил свою nostalgic de la boue,[33] однако Боннингтонский архив бросать не собирался, потому что дорожил стабильным жалованьем и удобным графиком. В эту точку и бил Дамджон, каждую беседу сводя к обсуждению основного рабочего места Рика. Намекал, что сам как-нибудь хочет зайти в архив (Клидеро тут же пугался и начинал отговаривать}, спрашивал, во сколько оценивается коллекция, где именно хранится и как охраняется.

Однажды Рик рассказал о странных комнатах, притаившихся в стороне от главного входа. Он сам нашел их, можно сказать, случайно тихим августовским вечером, когда Элис с Джеффри отдыхали на Норфолкских озерах, посетителей не было и работа в архиве текла сама собой. Умирая от скуки, Рик считал дни до очередной поездки в Восточную Европу. От нечего делать он прогуливался вокруг здания, подбирая ключи к дверям, которые при нем ни разу не открывали, и в процессе обнаружил исчезнувший кусок первого этажа. Выяснить, что там внутри, особого труда не составило.

Едва услышав о находке Клидеро, Лукаш пожелал увидеть комнаты. Рик снова попытался отговорить, но разве такому человеку можно сказать «нет»? Дамджон донимал просьбами, пока однажды ночью Клидеро не привел их со Шрамом к заброшенному крылу и не открыл дверь. Они осмотрели каждый квадратный сантиметр комнат, а стоило Рику отойти, перешептывались. Потом его услали в сам архив, чтобы проверить акустику. Шрам ревел как раненый бык, а Рик практически ничего не слышал. Неудивительно: в каждом хранилище двойная кирпичная кладка и современная изоляция – вот очередная ипостась британского стандарта 5454.

Дамджон заявил: у него есть планы относительно этих комнат. Мол, всегда нужны помещения, где на несколько дней, а то и недель можно разместить свежеприбывших в Лондон девочек. Ну, пока их по квартирам не распределили. У самого Дамджона тоже имелась недвижимость в большом, судя по всему, количестве, однако он чуть ли не китайской стеной отгородил законную часть бизнеса от незаконной. Боннингтонские комнаты стали бы отличным местом для укрощения «квартирных» девочек!

Клидеро так не считал и умолял Дамджона передумать. Против девочек он не возражал, но, боже, риск-то какой! Если кто-нибудь узнает, его, Рика, выгонят с работы, возможно, даже в тюрьму посадят. «А вы представляете, мистер Клидеро, куда вас посадят, если выяснится, что вы наживаетесь на торговле людьми и сексуальном рабстве, что несовершеннолетних к проституции склоняете?» Тут Клидеро чуть ли не разрыдался, он ведь даже не знал, что одна из чешек, которую он помог заарканить, оказалась несовершеннолетней. Она соврала ему и паспорт получила по фальшивому удостоверению личности. Сейчас, услышав юридическую характеристику своих деяний, Рик понял, какими ужасными они покажутся черствым, несострадательным людям. Он просил Дамджона отпустить с крючка, исключить из списков, уволить; хотел вернуться к прежней жизни и забыть о тайных глубинах и рифах подводного мира.

Пустое колебание воздуха. Дамджон уже принял решение и отступать не собирался. Очень неприятно обнаружить, что по уши увяз там, где собирался лишь ноги помочить. Той ночью Клидеро заснул в слезах. Увы, у меня услышанное ни капли сочувствия не вызывало.

Естественно, Рик поставил условие: навещать комнаты будут только ночью и держать девушек по одной. А когда Шрам привел молчаливых рабочих с инструментами, чтобы сделать небольшой ремонт, он заявил, что хочет присутствовать, и изводил всех жуткими советами. Зацементированное в пол кольцо было его идеей. Никакая звукоизоляция в мире не поможет, если девушка поднимется на первый этаж и начнет барабанить во входную дверь.

Новый «проект» запустили месяца через два, а Рика поставили в известность, когда первую девушку – хорватку, которую нашел другой агент Дамджона, уже поселили. Поначалу, думая о несчастной дурочке, он очень боялся. Потом стало легче, но Рик постоянно искал предлог оказаться поближе к внутренней стене, что разделяла архив и подвальную комнату (там, в конце коридора, я чувствовал необыкновенно сильную концентрацию страданий и горя), и вслушивался, желая проверить, как работает звукоизоляция.

О спокойном сне пришлось забыть, среди ночи Рика будили жуткие сны: его арестовывают и запирают в камеру, почему-то оказывающуюся подвальной комнатой с матрасом.

Но хорватка провела в тайной темнице всего две недели; потом ее отправили на одну из квартир. Дамджон продолжал посылать Рика в Восточную Европу, в подвал поселили вторую девушку, потом третью… Ни дать ни взять конвейерное производство; беспокойство Рика притупилось, и он стал привыкать к новым порядкам.

Зато на четвертый раз начались проблемы, на четвертый раз стряслась беда. Если три – число счастливое, то четыре – дьявольское, проклятое… Клидеро снова затих: его разум чуть ли не физически боролся с наплывом воспоминаний. Дыхание сбилось, и Рик задрожал еще сильнее прежнего.

– Как ее звали? – тихо спросил я. Клидеро не ответил, но в ту самую секунду мой внутренний радар запеленговал призрачную девушку: она еще не в комнате, но с каждой секундой все ближе и ближе. – Как ее звали, Рик?

– Их было две, – поежившись, буркнул он. – Снежна и Роза, родные сестры. Сразу две, боже, я счастью своему не мог поверить. Лучше бы я никогда их не видел! Честное слово…

К тому времени Клидеро отработал у Дамджона уже два года и как ценный специалист со стажем имел собственные счета для финансирования операций: один в чешском банке, другой в российском. Набравшись опыта в Москве, Вильнюсе и Санкт-Петербурге, он знал: провинциальных мышей ловить куда проще, чем городских. Поэтому в тот раз и заехал дальше обычного – во Владивосток, родину тихоокеанского флота и дальневосточного университета. Рик читал, что экономика Приморского края находится в полном упадке, и надеялся обнаружить обширные пласты бедности и отчаяния.

Однако во Владивостоке было по-настоящему страшно. Один шаг за пределы туристического маршрута – и Клидеро окружили и бандиты и сутенеры, куда отчаяннее, серьезнее и непреклоннее, чем он. В таком городе можно совершенно незаметно превратиться из хищника в жертву.

Рик не знал, на что решиться: с одной стороны, он чувствовал себя очень уязвимым и незащищенным, а с другой – не хотел возвращаться с пустыми руками: Дамджон не любил оплачивать поездки, не приносившие хорошей прибыли. В конце концов, Клидеро отправился на автобусе в соседний городок Октябрьский, оказавшийся совершенно другой песней. Вот где он увидел настоящую российскую глубинку: заколоченные витрины магазинов и обнищавших людей, у которых не осталось ни средств, ни возможностей хоть как-то поправить свое положение. Конечно, иностранный турист выделялся среди них, как белая ворона, но местное население напоминало стаю побитых собак, а не акул. Здесь можно было охотиться более или менее безнаказанно.

В Октябрьском он и встретил Снежну; не в клубе или баре, а за прилавком круглосуточного универсама. Миловидная девушка отличалась свежим и наивным изяществом – идеальный кандидат для одной из квартир Дамджона, от клиентов отбоя не будет.

С другой стороны, Рик опасливо подозревал, что Снежна не из тех, кто купится на его обычные байки. Она серьезно отвечала на пустяковые вопросы, над шутками не смеялась, а покупки упаковывала с непроницаемой педантичностью, показывая, что не привыкла тратить время на пустые фантазии. Тем не менее Клидеро приготовился к долгой осаде, так как по опыту знал: шансы упускать нельзя. Такой, как Снежна, неразумно чахнуть в Сибири: на Западе она будет жить в роскоши, а о деньгах думать не придется…

Как ни странно, наживку девушка проглотила с большой охотой – Рику даже стараться не пришлось – и засыпала его вопросами о будущей работе, квартире, переезде. Если она получит загранпаспорт, Рик поможет оформить английскую визу? Сперва Снежна просто съездит, осмотрится и уже на месте примет окончательное решение.

Вместо того чтобы соблазнять и охмурять девушку, Клидеро чуть не захлебнулся в ее энтузиазме и был вынужден жать на тормоза. Не предупредив Дитера по имейлу, он не мог отправить ее в Стокгольм, да и паспорт быстрее, чем за несколько дней, даже по расширенным регулярными взятками каналам не оформишь. Перво-наперво он велел Снежне прийти следующим утром в паспортный стол и заняться документами, а потом, пока бюрократы танцуют свой медленный танец, у нее будет предостаточно времени, чтобы уладить все свои дела.

В паспортный стол Снежна явилась не одна, а с Розой на буксире. Увидев их вдвоем, заметив, как покровительственно девушка обнимает младшую сестру, как свирепо смотрит на любого, кто осмелится взглянуть в ее сторону, Рик все понял. Возможно, на свой счет у Снежны не осталось ни амбиций, ни иллюзий, но для Розы она хочет всего и сразу.

Клидеро сразу смекнул, откуда и зачем такое покровительство: если Снежна была миловидной, то Роза – настоящей красавицей, по крайней мере его типажу соответствовала идеально. Рик не знал, что я встречался с Розой в стриптиз-клубе, и, описывая ее, ненадолго впал в лирическое настроение. Девушка просто загляденье: огромные карие глаза, длинные каштановые волосы, изящные, чуть ли не идеальной формы округлости… По словам Рика, она бы даже во время секса казалась девственницей: другими словами – мечта, в любом, и особенно непотребном, смысле.

Итак, продолжая обещать сестрам луну и радугу в придачу, он забронировал билеты до Стокгольма и послал Дитеру краткое сообщение: мол, следующая партия будет двойной. Со Снежной он виделся еще трижды, не позволяя себе большего, чем поцелуй в щеку. Девушка искренне верила: новый друг помогает по доброте душевной, не преследуя личного интереса. Как могла Снежна догадаться об истинных намерениях Рика, если цинизма не хватало даже заподозрить, что он не прочь залезть к ней под юбку?

В Лондон Клидеро полетел разочарованный, сексуально возбужденный, но вместе с тем довольный удачно проведенной операцией. За двойной улов ожидалась премия, так что в архив он вернулся на подъеме.

Хорошее настроение исчезло примерно через неделю, когда Дамлжон между делом сообщил: в секретные комнаты поселили новую девушку. «Новую девушку?». – заинтересованно переспросил Рик. Может, удастся наконец сбросить сексуальное напряжение, которое он ощущал с тех пор, как увидел Розу?

Увы, запертой в подвале Боннингтонского архива оказалась Снежна. Выяснив это, Рик испытал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, думая о Снежне, он вспоминал ее младшую сестру и захлебывался от странного ощущения, на две пятых состоящего из ностальгии и на три пятых из похоти. С другой – девушка уже наверняка догадалась, во что он втянул их с Розой – в сексуальное рабство продал! – так что встреча с ней ничего хорошего не сулила. Естественно, укрощение и нужно для того, чтобы выбить из новеньких все мысли о непокорности, сделать покладистыми и уступчивыми. Но как взглянуть Снежне в глаза? От этой мысли становилось не по себе.

Поэтому Рик и решил взять тайм-аут: сказал Дамджопу, что не сможет участвовать в укрощении новой девушки. На вопрос «Почему?» выдал жалобную историю о выделениях из рабочего органа и регулярных визитах к венерологу. Естественно, Лукаш не хотел портить едва полученный товар, поэтому, не вдаваясь в подробности, принял извинения Рика и нашел другого «инструктора».

«А что с Розой?» – как можно небрежнее поинтересовался Клидеро. «С Розой ничего, – ответил Дамджон, – по крайней мере для тебя ничего». Для квартир девушка была слишком хороша. Пару недель на привыкание, и Лукаш собирался попробовать ее в «Розовом поцелуе», а подготовкой думал заняться сам…

Закрыв тему, Клидеро с головой ушел в работу. Увы, желание не давало покоя: Рик все думал о Розе, мечтал увидеть ее снова и, возможно, даже обучить новому ремеслу. Впустую: стоит попросить Дамджона, он рассмеется в лицо, а потом еще использует неожиданную страсть против самого Рика – это очень в его духе. К тому же хорошо развитое чувство самосохранения не позволяло рисковать доходными заказами ради сексуальной озабоченности. Раз младшая сестра превратилась в мираж, Клидеро начал мечтать о старшей. Может, зайти к ней, узнать, как дела? Рик каждый день мысленно проигрывал эту идею, пока незаметно для себя не воплотил в жизнь. В одну из пятниц он остался на работе последним, попрощался с Фрэнком, несколько раз обошел вокруг здания, дожидаясь, пока в фойе не погаснут огни, а потом открыл секретную комнату и спустился в подвал.

Снежна спала. Процесс укрощения надламывает девушек духовно и физически, и в свободное от побоев, угроз и насилия время они спят. По словам Рика, он лег рядом, по картинке из подсознания – сверху, и прильнул к губам несчастной.

Снежна проснулась: сопротивляться страшно, ко от мысли, что мучения начнутся снова, еще страшнее.

Напряженная, словно струна, девушка приготовилась к очередному испытанию, а потом увидела, кто перед ней.

Доля секунды – и запуганная, боящаяся пошевелиться жертва превратилась в дикую кошку, которая бросилась на Рика, осыпая громкими проклятиями. Чуть глаза не выцарапала: Клидеро остановил ее буквально в паре сантиметров, схватил за руки и прижал к дивану.

По девушка не успокаивалась: плевалась и кричала: «Иуда! Ублюдок! Обманщик! Чудовище!»

Клидеро разозлился: в конце концов он хотел только секса; ничего особенного по сравнению с тем, через что она уже прошла. Он попытался объяснить это Снежне, однако та дралась, словно бешеная. Подробности размывались и теряли отчетливость как в рассказе Рика, так и в его воспоминаниях. Я видел агонию: его рука поднималась и опускалась, ключи бились, подобно цепу, и при каждом движении по запястью растекалась мучительная боль. Я видел секс: развязка получилась судорожной, словно эпилептический припадок, но в сознании Клидеро все смешалось так, что нарушилась последовательность событий. Он не знал, не хотел знать, не позволял себе лаже думать о том, была ли девушка жива, когда он наконец разрядился.

Осознав, что натворил, Рик забился в панике, которая даже в воспоминаниях ощущалась почти так же сильно, как в реальности. В полной прострации он долго сидел у трупа Снежны, смеялся, как маньяк, и скулил, как побитый пес. Боже, что сделает Дамджон, если узнает? К какой смерти приговорит? Нет, это просто шлюха: в следующий раз придется съездить в Восточную Европу бесплатно, найти замену, и все образуется. Дамджону все равно, он позволит сорваться с крючка и уйти… Нет, не позволит, накажет, замучает…

И так снова и снова.

Наконец часа через два Клидеро смог взять себя в руки и прорвать душную пелену ступора. Лукаша нужно поставить в известность: случившееся не утаить, а ему самому не спрятаться – все равно найдут.

Стараясь не смотреть на диван, где лежало изуродованное тело, он кое-как вытерся одеялом и захромал вверх по ступеням. Ужас был так велик, что Рику то и дело казалось, что он споткнется и упадет.

Первым делом он позвонил в клуб по номеру, зарезервированному для крайних случаев – какой случай считать крайним, если не этот? На несуразное, сбивчивое признание Дамджон отреагировал не гневом, не потворством, а холодным, беспристрастным прагматизмом. Подробности, Лукаш хотел знать все подробности. Где сейчас тело? В каком состоянии? Как умерла девушка? Рик не забыл запереть дверь? Он кончил в нее? Презервативом пользовался? Ключи из комнаты вынес или оставил у тела?

Бесконечные, но абсолютно объективные вопросы привели Рика в чувство и помогли разобраться в содеянном. К концу разговора он полностью успокоился. Дамджон велел идти домой и вымыться, как следует вымыться, уделяя особое внимание ногтям. Ключи следовало на ночь замочить в отбеливателе, а потом прокипятить, одежду – сжечь, только не во дворе, на глазах у всех соседей. По словам Дамджона, лучше всего съездить на свалку: пропитать вещи керосином, бросить горящую спичку и проследить, чтобы сгорели дотла.

Рик сделал, как ему велели. Подробный план действий успокаивал, так же как решения, которые принимались за него. Когда изнасиловал и убил Снежну, ему казалось, жизнь сошла с рельсов и поезд с грохотом летит в пустоту. А сейчас получалось, он приземлился с другой стороны ущелья и катится дальше.

Однако выходные получились до жути сюрреалистичными. Рик бродил по квартире, боялся выйти на улицу, даже телефонную трубку поднять боялся. Разбитая ключами рука одуряюще пульсировала, а потом распухла и онемела: Рик промывал ее в антисептике и глотал кокодамол, словно конфеты.

У Томаса Стсрнса Элиота есть стихотворение о мужчине, который, убив девушку, держит ее в ванной с дезинфицирующим средством и в один прекрасный день не может понять, кто мертв: он или она. Примерно то же самое случилось с Риком, по крайней мере он так утверждал, но его слова подтверждались болью, просочившейся в сознание.

В субботу после обеда приехал Шрам с сообщением от Дам-джона: все в порядке. Рику запрещалось появляться в секретных комнатах: отныне и навсегда они для него закрыты. С телом разобрались, так что ни один человек на свете не свяжет его с Клидеро. Теперь у него огромный долг перед мистером Дамджоном, который, Шрам нисколько не сомневался, однажды придется вернуть. А пока, точнее в понедельник, Рику следовало выйти на работу как ни в чем не бывало: мистер Дамджон в оба глаза проследит, чтобы он не привлекал к себе лишнего внимания: никаких больничных, истерик в присутствии коллег, крупных ошибок или срывов.

– Вот как получилось! – мрачно усмехнулся Рик. Он неожиданно превратился в одну из «квартирных» девочек: за него решали, как себя вести, заставляли прятать свои истинные чувства и ломать комедию, от которой грозила расколоться голова.

Но Клидеро смог себя заставить: в душ, побриться, одеться и па работу. Казалось, он попал в какую-то безумную галлюцинацию, основанную на событиях его прошлой жизни, но в архиве никто не посмотрел на него косо и неладное не заподозрил. В обеденный перерыв Рик спустился в читальный зал и проштудировал все местные газеты: ни в одной не сообщалось, что в Сомерс-тауне или другом районе Лондона обнаружили девушку с разбитым лицом.

Как обычно, Рик почувствовал на себе целительное действие рутины. Понедельник прошел без единого промаха или намека на то, что с ним что-то не так. Даже удалось инсценировать «несчастный случай» с ящиком стола, который объяснил, откуда на руке рана, и позволил спокойно носить повязку. Рик не сломался, а умело оседлан волны хаоса, который убийство внесло в его жизнь.

В семнадцать тридцать (через полчаса после официального окончания рабочего дня и в строгом соответствии со сложившимися традициями) Клидеро ушел домой, поужинал, посмотрел телевизор и выпил пиво. Да, около десяти Рик заснул, измученный эмоциональным напряжением пустого дня, по главное – он выдержал: получилось однажды – получится столько раз, сколько надо.

Во вторник мир снова полетел в тартарары. Одна из работающих на полставки девушек выбежала из хранилища с оглушительными криками: она видела призрака, женщину без лица. Едва услышав ее рассказ, Клидеро бросился в уборную, где его рвало, рвало, рвало… Выйти он решился лишь через полчаса и остаток дня провел в стороне от оживленных бесед и жутких сплетен. Рик понимал: одно-единственное слово и прощай маска невозмутимости, поэтому куда безопаснее изобразить, что он выше этих детских разговоров.

В среду Клидеро все-таки взял больничный. От перспективы встретить Снежну в хранилище начиналась паника. Не дай бог столкнуться с ней лицом к лицу, точнее, лицом уже-к-не-лицу, в темной тесной комнатушке, где никто не услышит его криков! Позвонив Элис, Рик сослался на расстройство желудка, задернул шторы и спрятался.

Дамджон все-таки узнал. Второй визит Шрама оказался куда неприятнее первого, великан пытался втолковать Рику: мистер Дамджон ожидает от своих подчиненных высокого уровня профессионализма, особенно в том, что касается выполнения гребаных приказов и распоряжений. Объяснение сопровождалось наглядными примерами: на кухонной утвари Шрам показывал, что случится, если ее хозяин вздумает подвести мистера Дамджона. А еще напомнил: если Клидеро не возьмет себя в руки, на него повесят обвинение в убийстве, так что, по меткому выражению Шрама, он должен задницей чувствовать, чем рискует. Рик очень старался, но получалось не всегда. На следующий день он смог вернуться в Боннингтон, где все отнеслись к нему с огромным сочувствием: «Бедняга, еще от болезни не оправился!» Смог Клидеро и сохранить бесстрашие до конца недели, хотя чувствовал себя приговоренным к смерти, которого собирались казнить экспромтом, а не в заранее утвержденный день.

Когда случилось самое страшное и Рик наконец встретил призрака, не в хранилище, а посреди коридора, то в самом прямом, физиологическом, смысле наложил в штаны от паники и страха, настолько сильного, что мозги отшибло. Оправившись от шока, Клидеро обнаружил, что лежит на полу в грязных, липнущих к телу брюках, а руки дрожат так, что даже встать не получается.

Как только удалось подняться, Рик бросился вон из архива, прекрасно понимая: стоит кого-нибудь встретить и начать разговор, он не выдержит и голова разорвется на куски.

Вечером Клидеро отправился к Дамджону в «Розовый поцелуй». К его ужасу Лукашу сложившаяся ситуация показалась забавной. Нет, естественно, серьезная сторона тоже имелась: женщина, на которую он, Дамджон, потратил время и деньги, погибла, да и последующие очистительно-профилактические операции создали определенные неудобства. Однако он искренне верил, что наказание должно соответствовать преступлению, а в случае Рика все получилось идеально.

Короче говоря, Лукаш велел Клидеро учиться жить со случившимся и попутно освежил в его памяти угрозы Шрама. Если Рик не приспособится к ситуации, всегда есть второй, вполне подходящий Дамджону вариант.

– Этот тип – садист! – простонал Клидеро. – Гребаный садист! Мой страх доставляет ему удовольствие, он им просто упивается!

Я ничего не сказал, зато уже не сомневался: мы в подвале не одни. Такое ощущение, что даже воздух сгустился: Снежна здесь, слушает, саваном обвившись вокруг Рика. В видимый образ еще не воплотилась, но удивительно, что Клидеро ничего не чувствует: его жертва заполонила комнату.

– На каком этапе появился Маккленнан? – поинтересовался я.

Рик оскалился и глухо зарычал:

– Маккленнан, ублюдок! Боже, это ведь все ради прикола делалось! Я вернулся в архив, никуда не высовывался, все идиотские распоряжения Дамджона выполнял. Целый сентябрь продержался, но, представляешь, каково мне было? Боже милостивый, куда ни повернешься, везде она. Я постоянно ее видел, мои коллеги постоянно ее видели, и каждый раз она говорила одно и то же: «Где Роза? Я беспокоюсь о Розе».

Я заявил Дамджону: так не пойдет, в один прекрасный день Снежна назовет мое имя, а заодно и его. С телом он разобрался, теперь нужно разобраться с остальным. С тем, что от нее осталось… Дамджон согласился и привел Маккленнана.

Рик повернулся ко мне, и измученное лицо скривилось в полубезумную умоляющую маску.

– Маккленнан не изгнал ее, а наложил ограничивающее заклинание, чтобы Снежна не могла говорить. Свою задницу Дамджон прикрыл, однако меня с крючка не спускал: мол, пусть мучается!

Клидеро замолчал и, то и дело вздрагивая, спрятал лицо в ладонях. Я попытался сопоставить уже известные факты с новыми. Похоже, все сходится. Эмоциональная фонограмма, которую я слушал, сжимая затылок Рика, полностью подтверждала его рассказ. Итак, он говорил правду, по крайней мере в своем собственном понимании.

– А что с документами? – спросил я. – Ну, с русской коллекцией, откуда она на самом деле взялась?

Мелко трясущейся рукой Клидеро вытер сопли и слезы.

– Их держала на квартире девушка, не Снежна, а из предыдущей партии. Семейные ценности, так сказать. Увидев письма и фотографии, я понял: тут можно заработать. Почему бы не продать их в архив? Девушке я пообещал сносить ее сокровища к оценщику. Использовав одну из квартир Дамджона, временно пустующую, в качестве почтового адреса, я замутил историю с русскими эмигрантами. Якобы договорился У со стариком через третьи руки, а на самом деле работал в одиночку. Что же, следовало догадаться раньше: Шрам с Маккленнаном в Бишопсгейте оказались не случайно. По всей видимости, повесив трубку после разговора со мной, Рик тут же перезвонил Дамджону.

– А Роза? Удалось с ней встретиться?

Не поднимая глаз, Рик с несчастным видом покачал головой.

– Дамджон не разрешал, в клубе и на квартирах появляться не велел, и с тех пор всего раз посылал, хм, на поиск новых талантов. Твердит, что я на испытательном сроке, должен ждать, понадоблюсь – он сам позовет.

Как ни странно, именно в этот момент сжался мой желудок. Сострадание к Рику, учитывая его поступки, я бы вряд ли почувствовал. Однако то, что он снова начал вербовать девочек, с моей точки зрения, превращало его в нелюдь и ставило в один ряд с Асмодейом и К⁰.

Однако хотелось выяснить кое-что еще.

– Послушай, Рик, – начал я, – Роза пропала. Дамджон где-то ее спрятал, опасаясь, что она заговорит и поможет мне разобраться в этой истории. Розе известно о смерти сестры. Или Дамджон сказал, или сама как-то выяснила, но выяснила наверняка, потому что бросилась на меня с ножом, думая: это я изгнал дух Снежны. Другими словами, вы в равном положении: оба знаете достаточно, чтобы сдать Дамджона полиции. Едва страсти поутихнут, он скорее всего вас убьет. Тебя на свободе Лукаш держит только потому, что твое исчезновение привлекло бы слишком много внимания. Поэтому единственный шанс остаться в живых – сотрудничать со мной, понял?

Рик медленно поднял глаза и кивнул.

– И ты будешь молчать? – похожим на жалобный вой голосом спросил он. – Никому не скажешь, что я…

Тут сдерживаемые последние тридцать минут эмоции вырвались на свободу.

– Господи, конечно же, молчать не буду! – заорал я. – Ты что, совсем из ума выжил?

В моем голосе было столько ядовитого презрения, что Рик, поморщившись, прижался к стене. Я помахал ключами перед его носом.

– Варианта у тебя только два: сесть в тюрьму или прямо сейчас разбить голову о стенку. Выбирай скорее, Рик, у меня мало времени.

Клидеро лишь качал головой. Я перегнул палку, и его сознание включило естественную блокировку.

– Нет, нет, не хочу, – твердил он. – Не хочу втюрьму. Не хочу, не хочу…

– Уверен, это тебе понравится больше, чем второй вариант, – мрачно заверил я.

– Не хочу! – застонал он и, низко опустив голову, встал на четвереньки.

Так, пока паника не отступит, от Рика больше ничего не добьешься. Я сгорал от нетерпения, понимая, как важно найти Розу раньше, чем Дамджону изменит его циничное хладнокровие, но приходилось сдерживаться: одно неосторожное движение – и Клидеро окончательно сломается.

Впрочем, все обещало решиться и без меня: в тот момент стал расползаться клубившийся по углам сумрак.

Рик этого не заметил, потому что не замечал вообще ничего, однако эпицентром происходящего был именно он. Сумрачные ручейки потекли к нему, окружили, словно вода воронку, с каждой секундой становясь глубже и темнее. На Снежну не похоже, но я уже минут десять ждал от нее каких-то сигналов, так что, в чем дело, понял сразу.

Думаю, удивляться не стоило: со дня гибели девушка боролась с притяжением этой комнаты, но сильное волнение и безотчетный страх Рика ярким маяком горели среди мрака и сумбура смерти. Снежна не могла не прийти.

Только явилась она в другой ипостаси. Между мной и раскачивающимся взад-вперед Риком стояла не женщина, а просто тьма, клубящаяся, сгущающаяся тьма.

Наконец почувствовав неладное, Клидеро испуганно взглянул на меня, будто это я играл с ним злую шутку, а затем попытался разогнать мрак руками. Зря старался: ничего, естественно, не вышло. Негромко вскрикнув, Рик откатился к стене – тьма следом. Она липла к его лицу, обволакивала тело, проходила насквозь.

– Кастор! – кричал Рик. – Убери… Убери се! Не надо… Я даже не пошевелился: все равно почти ничего сделать бы не смог, только не сейчас. На моих глазах происходил какой-то паранормальный осмос: мгла просачивалась под кожу Клидеро и дальше, вглубь.

Крики стали глуше, а потом какими-то протяжными, нечеловеческими. Замолотив руками, Рик стал слепо хвататься за свое лицо.

Только разве это лицо? Ото лба до нижней губы – пульсирующая масса красной плоти. Сверху безжизненные колечки темно-каштановых волос, а под массой угадывался широко раскрытый рот с кроваво-красными губами.

Иллюзия – если, конечно, то была иллюзия – оказалась длиной в глубокий вдох. Потом будто нажали на кнопку выключателя: передо мной снова сидел Рик, просто Рик. Он вскрикивал, бормотал что-то неразборчивое и хватался за лицо, будто пытаясь оторвать его от черепных костей. Пришлось вмешаться, а то не ровен час глаза себе выцарапает.

– Я помогу! – вскрикнул он и поднял руку, будто пытаясь заслониться от удара. – Пожалуйста, Кастор, я помогу! Мы будет работать вместе! Скажи ей, что я уже помог! Не позволяй меня трогать, пожалуйста!

– Отлично, Рик, только сначала отдышись, ну, давай! На это ушло некоторое время. Увидев, что Рику уже лучше, я бросил ему на колени сотовый.

– Нужно позвонить, – велел я. – Настал еще один случай крайней необходимости.