"Кисло-сладкая журналистика" - читать интересную книгу автора (Ганапольский Матвей)

КАК ОПРЕДЕЛИТЬ -ЕСТЬ ЛИ В ТЕБЕ ЖУРНАЛИСТСКИЙ ДАР, И МОЖНО ЛИ ЕГО КУПИТЬ ЗА ДЕНЬГИ

Конечно, в наше время почувствовать себя потенциальным журналистом нетрудно.

Моя дочь однажды попросила ей купить диктофон, а когда я его купил, то она стала брать у меня интервью. Первое же, что она у меня спросила, сколько женщин было у меня до моей нынешней жены, ее мамы. Интересно, что жена стояла тут же, в ожидании моих ответов, изображая заинтересованную аудиторию. Я замялся и спросил, не хочет ли дочь, чтобы я рассказал ей что-то о журналистике. На что дочь ответила, что спрашивает то, что надо, потому что если количество любовниц у меня было больше двадцати, то она сможет продать эту заметку местной газете. А на вырученные деньги они, с ее мотоциклистом, купят побольше бензина, чтобы уехать подальше от наших замечаний.

Такое представление о журналистике типично, достаточно взять любой гламурный журнал и увидеть на фото, как какая-то девица сует микрофон под нос местной звезде. Так что если рассматривать журналистику, как процесс покупки дешевого диктофона и последующий поход на светскую тусовку, то вы, безусловно, журналист. Там вы должны встретить звезду, она должна согласиться дать интервью и в конце концов вы где-то должны это опубликовать, чтобы получить деньги. Это важное замечание, ибо мы рассматривает журналистику не как хобби, а как профессию.

И тут начинаются проблемы.

Во-первых, нужно понять, о чем спрашивать это одноклеточное существо в узком платье и на шпильках.

Во-вторых, что это существо может ответить, кроме фразы: «Я хотела бы, чтобы на Земле не было войны».

А, в третьих, кто вам заплатит за этот бред.

Это вопрос закономерный, потому что деньги платят за что-то оригинальное. Например, за Разговор со звездой, которая сделала столько подтяжек, что последние сорок лет скрывается от публики. Или, например, за беседу с диктатором, который, сидя на атомной бомбе, уверяет нас, что это просто стул такой оригинальной формы.

Конечно, есть особая каста журналистов, которые столь авторитетны, что не они просят дать интервью, а к ним на интервью записываются в очередь. Понятно, что время Ларри Кинга или Опры расписано надолго вперед.

Но ведь когда-то и они были новичками, ведь когда-то и они почувствовали, что им нужно заниматься именно этой профессией.

Как же это происходит?

Рассмотрим пример.

Однажды, в понедельник, мой приятель пошел в ресторан, где ему подали холодное мясо, да еще и обхамили. Он пришел домой злой и стал сгонять злость на мухах в квартире, прихлопывая их местной газетой. Расправившись с мухами, он развернул газету и обнаружил в ней раздел «письма читателей». Редактор газеты, который находился в конфликте с мэром городка и старался сделать все, чтобы его не переизбрали, предлагал всем писать, что в городке не так.

Мой приятель был настолько зол, что написал в этот раздел письмо о случае в ресторане. Эту заметку тотчас же опубликовали. На другой день он пошел в тот же ресторан, где ему подали такое же мясо и обхамили дважды. Один раз по традиции, второй раз за заметку.

Приятель тут же прибежал домой и написал в газету снова.

Потом он снова пришел в ресторан, и все повторилось, несмотря на письма.

Так продолжалось всю неделю, за исключением четверга, когда его, за заметки, побили на заднем дворе.

Но, как известно, пятница – благословенный день.

В пятницу он вновь пошел в ресторан и, к удивлению, обнаружил там кучу всякого народа. Там была санитарная инспекция, которая исследовала мясо, несколько представителей совета по этике и даже небольшая демонстрация местного союза вегетарианцев, которая требовала запретить в публичных местах есть мясо и носить шубы, хотя шубы в этом ресторане никто не носил.

Приятель пришел домой, посчитав свой долг выполненным.

Но в понедельник ему позвонили из газеты и попросили прийти в редакцию.

Он думал, что его будут бить прямо там, но оказалось, что в кабинете главного редактора его ждет мэр городка и масса репортеров. Мэр, злобно на него посмотрев, вдруг стал трясти ему руку, улыбаться в телекамеры и говорить, что именно благодаря таким людям, как мой приятель, наш город искореняет пороки. И он, мэр, решил лично поблагодарить газету и этого читателя, который рассказал правду про этот нехороший ресторан – последний недостаток при его правлении. При этом мэр так сжал руку приятеля, что захрустели кости.

Мэр отметил, что мой приятель не склонился перед трудностями. Целую неделю он ел холодные бифштексы, подвергая свое здоровье риску, и в режиме «онлайн» сигнализировал обществу, что порок неискоренен. И он, мэр, лично благодарит моего приятеля и заявляет, что если его, мэра, снова переизберут, то мясо будут подавать только при температуре, рекомендованной федеральным бюро по питанию.

Вспомнив несколько цитат из отцов-основателей и несколько фраз из «Билля о правах», мэр отбыл, не забыв, на прощанье, снова до хруста сжать руку приятелю.

Приятель же собрался уходить, но неожиданно главный редактор попросил его задержаться. Он спросил, чем мой приятель занимается. Приятель ответил, что у него небольшой магазин скобяных товаров, и что он там работает до семи. Тогда редактор предложил, чтобы после семи мой приятель ходил по ресторанам, пробовал мясо и тестировал рестораны на хамство. И еженедельно писал об этом отчеты, причем правду. Приятель спросил – за чей счет будет еда. Редактор сказал, что за счет редакции. Услышав это, приятель сразу согласился. Напоследок редактор сказал, что его заметки, кроме имени, будут содержать, для приличия, фразу «наш ресторанный критик», но это не отразится на гонораре.

Итак, приятель начал ходить по ресторанам и коряво, как мог, писать об этом. Его заметки правили всей редакцией. Но постепенно он стал читать, как пишут другие, и понял, что заметка имеет свой размер, стиль и жанр. И стал писать лучше, параллельно искореняя рестораны с холодным мясом и хамством. Его несколько раз снова били, о чем он также не забывал написать.

Но появилась другая проблема – в городке уже все знали о его миссии, и когда он приходил, то ему в любом ресторане, под видом бифштекса, подавали только мраморное мясо, причем одна и та же официантка, в которой нетрудно было узнать победительницу местного конкурса красоты.

Тогда приятель пришел к редактору и честно сказал, что его задача исчерпана. Он заявил, что ему, конечно, нравится, вот уже три месяца, каждый день обедать за счет местной газеты, но он помнит просьбу редактора – писать правду. Л правда в том, что рестораны стали лучше, а специальна писать плохо о них он не может и не хочет.

Редактор задумался. Он не хотел терять моего приятеля, потому что его заметки пользовались успехом, кроме того, он ему мало платил.

– Знаете что, -предложил он, – вы. по-моему, так хорошо стали разбираться в ресторанах, что можете просто писать о хороших блюдах и о правильной еде. Ведь вы в этом уже разбираетесь лучше, чем кто-либо в нашем городе.

Приятель согласился. Он действительно увлек-ея этим странным занятием.

– Только теперь я не буду вам оплачивать обеды, – осторожно сказал редактор.

– Не проблема, – ответил приятель, – они готовы возить мне все на дом, лишь бы я о них написал.

Дальше получилось вот что: заметки приятеля стали перепечатывать большие журналы, потом он стал для них писать.

Теперь он один из крупнейших кулинарных журналистов, или, другими словами, ресторанных критиков, и даже участвовал в переиздании нескольких томов знаменитой французской кулинарной энциклопедии «Ларуес».

А сейчас внимательно разберем этот случай. Только внимательно, потому что в нем, как мне кажется, как в капле воды, отражается весь мир журналистики.

Начнем с того, что приятель столкнулся с неким недостатком. И неважно, что это была его личная проблема.

Главное, что он определил: вот «это» – недостаток.

Второе: он, обуреваемый чувствами, решил об этом написать.

Тут тоже есть важное и неважное.

Неважно, что этот недостаток просто ему не нравился. Согласитесь, мы ежедневно с вами сталкиваемся с миллионом недостатков. Сотни газет предлагают нам об этом написать.

Но вот вопрос – а мы пишем? Нет.

А он написал.

То есть он решил предать некий, как он считал, негативный факт общественной огласке. Он внутренне решил, что этот факт общественно значим. И, действительно, почему мы с вами должны есть холодное мясо под хамские выкрики?

Далее, он не побоялся снова приходить в этот же ресторан, не побоялся писать заметки и оказался правдивым человеком.

Но и это не все.

Он не использовал свои возможности в личных целях. То есть не делил рестораны на хорошие и плохие, не брал взятку в виде денег, выпивки или поцелуев победительницы конкурса красоты.

Когда тема себя исчерпала, он честно об этом признался, а когда ему предложили поменять жанр, он согласился, хотя ему пришлось многому научиться заново.

Не подумайте, что я хвалю своего приятеля. Я просто констатирую значимые вещи.

Смею заявить, что мой приятель – настоящий журналист, хотя никогда этому не учился, да и если бы я тогда ему это сказал – он бы крайне удивился.

Итак, подведем некий итог.

Вы должны уметь, сообразно внутренним критериям, отличать плохое от хорошего, вы должны чувствовать недостатки жизни.

Вы должны не побояться публично заявить об этих недостатках.

Вы должны написать или сказать об этих недостатках так, чтобы на это обратило внимание как можно больше людей.

Вы должны понимать, что далеко не все считают недостатком то, что считаете вы. Более того, вы должны быть готовы, что вам придется в темпом переулке встретиться с авторами этих недостатков.

Вы должны понимать, что один раз написать о недостатках – это просто нагреть воздух. Радио, телевидение, Интернет, блоги – это все размывает вашу проблему, она теряется в потоке информации. Поэтому вы должны быть готовы снова и снова говорить о той же проблеме, чтобы какой-то человек сказал однажды жене: «Слушай, этот парень уже в пятый раз пишет об этом ресторане. Может, не пойдем в него, а выберем другой?»

И это будет ваша маленькая журналистская победа.

Прочитав этот итог, вы можете удивиться: разве я пишу о профессии? Вроде бы пишу просто о некоторых человеческих качествах,

И да и нет.

Бели вы пишете неграмотно – вы можете под-учиться.

Если вам нравится чей-то журналистский стиль – вы его можете освоить.

Если вы хотите писать о какой-то удивительной, доселе неизвестной вам профессии, – вы можете ее изучить.

Вы не можете сделать только одно – заставить себя рассказывать об этом другим. Это дар, это особое человеческое свойство. Оно либо есть, либо его нет. И именно этот дар отличает журналиста от всех прочих людей. Это как будто подвид homo sapiens.

Вы видите недостатки и не можете с ними мириться?

Вам хочется, чтобы негодяи сидели в тюрьме?

Вы знаете, как красиво одеваться, и вы хотите, чтобы тан же красиво одевались другие?

Вокруг вас сотни действительно талантливых людей, и вы хотите с их талантом познакомить других?

Вы хотите, чтобы то, что знаете вы, узнали миллионы?

Это значит, что свое личное, вы считаете общественно значимым.

Это значит, что вы социальная личность.

Это значит, что вы можете стать журналистом.

Ибо профессия журналиста на девяносто девять процентов состоит из его личных человеческих качеств.

И никак иначе.