"Король Зеннов" - читать интересную книгу автора (Матуте Ана Мария)2Марио Зеленая Куртка родился моряком и в старости купил старую таверну рядом с пристанью. Иногда по утрам он рано выходил из дому, спускался на берег и ловил крабов возле Бухты Маргариты. И вот однажды утром, едва только солнце вышло из-за моря, он увидел мальчика. Мальчик шел из воды к песчаному берегу, двигался он с трудом и сверкал как звезда; солнце светило ему в спину. Когда он подошел поближе, Марио увидел, что он совсем голый и что он обессилел, как потерпевший кораблекрушение. Марио быстро снял куртку, которая была уже не зеленой, а почти черной, и протянул ее мальчику: — Ты с какого корабля, сынок? Но мальчик ничего не ответил. Весь мокрый, он дрожал и сверкал. Марио Зеленая Куртка завязал куртку на его влажной и блестящей груди и принялся его расспрашивать. Мальчик по-прежнему молчал, и Марио подумал, что он либо немой, либо слишком напуган, либо лишился рассудка. Марио привел его в свою таверну. Он дал ему одеться, сварил ему кофе, усадил его у только что растопленной печки и разговаривал с ним со всей нежностью, на какую только был способен. Парнишка отодвинулся от печки, его щеки и губы порозовели и уже ничем не напоминали синих губ человека, боровшегося с морем за свою жизнь. Марио Зеленая Куртка побежал сообщить о своей находке властям. Однако власти ни о каком кораблекрушении сведений не имели. На этих берегах царил мир, и море казалось спокойным, как спящий дракон. Марио сказал себе, что этот мальчуган, должно быть, с какого-нибудь контрабандистского судна, которых в тех водах было множество, и уже раскаивался, что слишком разболтался. Он отказался от мальчика, и Отцы города и Власти поместили его в лечебницу для умалишенных, которая находилась неподалеку от таверны Марио. Но у Марио Зеленой Куртки не было детей, и он все время думал о мальчике. Он попросил разрешения повидаться с ним и в конце концов увидел его. Мальчику подстригли его длинные волосы, носил он нечто вроде балахона из очень грубой ткани. Марио подумал, что он похож на юного святого: таким чистым и самоуглубленным был взгляд его голубых глаз. Он ничему не сопротивлялся, был послушен или, быть может, пугающе-равнодушен. Марио сказали, что иметь дело с мальчиком очень легко, что он туп и покорен до такой степени, что порой они даже забывают о его существовании. Он казался забитым; на руках и на спине у него были рубцы от ударов плетью. “Быть может, — сказал Директор, — он был рабом у сарацин и каким-то чудом оказался на этих берегах. В нем чувствуется какое-то странное упорство”. Марио ничего не понимал в этих делах, но вполне согласился с тем, что мальчик несчастен. Но, с другой стороны, потерпевший кораблекрушение, или кто бы он ни был, казалось, ни о чем не вспоминал и ничего не хотел. Он не умел ни читать, ни писать. Марио Зеленая Куртка прошел целый ряд инстанции, пока не добился разрешения взять мальчика к себе. Через некоторое время и па определенных условиях разрешение было получено. Каждый день Марио учил мальчика варить кофе в большом оловянном кувшине, жарить витые сдобные хлебцы и подавать анисовую водку, когда ранним утром таверна наполнялась людьми, которые отправлялись на суда или возвращались с моря. Мальчик научился очищать и подавать крабов, ошпаривать их кипятком и делать ароматную подливку по рецепту вдовы Сальвадоры, родственницы и ближайшей соседки Марио. Однажды утром Марио привел его на скалы Бухты Маргариты, чтобы научить его ловить крабов. Тут потерпевший кораблекрушение уселся в сторонке и принялся глядеть на море, неподвижный, как мертвец, и ничто не могло вывести его из задумчивости. Но Марио не хотел с ним расставаться, и домой они вернулись вместе в полном молчании. Быть может, мальчик и был глухим, но, когда в таверне его о чем-нибудь просили, он все делал безошибочно. Вскоре он стал известен всем; его назвали Потерпевший Кораблекрушение. Однажды Марио взял его за левую руку и сказал: — Сынок, у тебя чудная рука, по ее линиям ничего не прочтешь, они у тебя шевелятся, как огонь, и путаются, как языки пламени. Не такие у тебя линии, как у людей. Потом он засмеялся, приложил руку ко лбу и прибавил: — Ну ясно, ты ведь еще не мужчина… Но это было необоснованное утверждение, потому что Марио Зеленая Куртка не знал, сколько лет Потерпевшему Кораблекрушение, он мог только гадать, глядя на его сухощавую, несформировавшуюся фигуру: шестнадцать? Или восемнадцать? Но почему не двенадцать? В глазах Потерпевшего Кораблекрушение была та редкостная невинность, которая порой плывет, как тень облака по поверхности земли. В нескольких шагах от таверны стоял дом вдовы Сальвадоры — женщины, о которой прежде ходили в народ в всякие сплетни. Но теперь она утомилась, стала старой и толстой. Она приходила на пристань к прибытию кораблей, помогала при их разгрузке, помогала расставлять сети, что-то выкрикивала, стоя под навесом между огнями. Она выкрикивала своим мужским, не допускающим возражений голосом цифры, цены, какие-то таинственные советы и похвалы. Голос ее был великолепен, но тело уже стало дряблым, и прекрасное прошлое уходило вдаль. Перед ее внутренним взором еще скользили печальные призраки, запоздалые воспоминания об ушедшей любви, любви прекрасной, повесть о которой никогда никому не была рассказана. Теперь ее любили только женщины, которые ласково обращались к ней: “Сальвадора, приходи помочь мне завтра на кухне” (чаще всего это бывало на свадьбах, потому что вдова знала, как готовятся старинные блюда; только она одна умела при помощи разных специй, которые она хранила в кожаных сумках, похожих на ту, что носил на поясе Иуда, сделать кушанье ароматным). Но особенно любили соседки вдову за то, что у нее была единственная семнадцатилетняя дочь по имени Нейла. Нейла редко выходила из дому. Она убирала комнаты и вела хозяйство, тогда как мать исполняла более тяжелую, мужскую работу. Нейла росла как редкий цветок: как голубой тюльпан или же голубая маргаритка в обыкновенном садике. По наследству переходило к Нейле и то волшебное искусство, с каким руки ее матери готовили ароматное жареное мясо и кулебяки. Каждый год она познавала какой-нибудь новый кулинарный секрет и уже теперь, в этом возрасте, помогала матери. Как маленькая нежная фея, появлялась она на свадьбах, крестинах и всякого рода торжествах. Они с матерью были родственницами Марио Зеленой Куртки и порой приходили помочь ему или купить у него крабов, чтобы приготовить их на заказ. Вдова и Марио очень любили друг друга, любили всегда, даже в былые времена, когда о вдове ходили разные сплетни. По мнению людей, посещавших таверну Марио, Нейла была женщиной, причем женщиной слишком высокой и слишком худой. Однако люди эти не признавались в том, что от ее черных вьющихся волос, от ее серо-зеленых, пожалуй, чересчур широко расставленных глаз, от ее свежих и длинных губ исходило какое-то таинственное очарование. Нейла была горда и сурова и проходила между этими людьми, как солнце или луна, и никогда не слышала ни сальностей, ни комплиментов. Через сорок три дня после того, как Потерпевший Кораблекрушение поселился в таверне Марио Зеленой Куртки, Нейла пришла к Марио по делу и увидела Потерпевшего Кораблекрушение. Ее веки нежного, розово-мандаринового оттенка прикрывали глаза, но блеск ее глаз стал ярче, когда она спросила: — Это и есть Потерпевший Кораблекрушение? И завтра и послезавтра Нейла приходила в таверну под всякими незначительными предлогами. На четвертый день Потерпевший Кораблекрушение был один; он мыл стаканы и кувшины среди пара и дыма; волосы у него немного подросли. Она прошла позади прилавка, засучила рукава и принялась помогать ему. С того дня она выбирала такое время, чтобы застать его одного и взять его длпптгуго и горячую руку, покрытую мыльной пеной. Однажды в воскресенье Нейла не пошла в церковь: она пошла к Потерпевшему Кораблекрушение, который был один. Когда она подняла портьеру, стаканы уже были вымыты и сверкали на полке. Таверна, казалось, дремала, за окном был слышен шум моря; это был конец осени. Потерпевший Кораблекрушение стоял к пей спиной и смотрел на море. Когда пришла зима, Нейла сказала матери, что ждет ребенка. Вдова Сальвадора принялась охать и причитать: она-то, дескать, и впрямь дурная женщина, но своей дочери она желала самого полного счастья и берегла ее. Плача и проклиная все па свете, она пошла к Марио Зеленой Куртке и сказала ему: — Это все натворил тот полоумный, которого ты подобрал, неблагодарная о, тварь! Марио Зеленая Куртка сказал, что этого никак не может быть, потому что несчастный Потерпевший Кораблекрушение еще невинный ребенок. Но Нейла сказала: — Это сделал Фербе. — А кто это — Фербе? Марио разыскал Потерпевшего Кораблекрушение и решил проверить это. Он крикнул ему: — Фербе! Потерпевший Кораблекрушение поднял голову. — Ладно, — сказал Марио. — Все это можно уладить. А вечером он сказал мальчику: — Вот что, Фербе; ты должен жениться на Нейлею Фербе продолжал складывать кучками щепки для печки. С этого времени Сальвадора, Марио и Нейла встречались каждую ночь и строили планы при свете свечи. — Но откуда ты знаешь, что его зовут Фербе? Неужели он тебе это сказал? — допытывался у Нейлы Марио Зеленая Куртка. Но Нейла ничего не могла объяснить: — Кажется, он сумел назвать мне свое имя. Я не могу хорошенько вспомнить, как это было, но я знаю, что зовут его Фербе. — Это старинное имя, его давали у нас на острове в давно прошедшие времена, — сказала Сальвадора, которая знала понемножку обо всем, что касалось прошлого. Когда к приходскому священнику обратились с просьбой, чтобы он назначил день свадьбы и все такое прочее, он сказал им: — Фербе? Это не христианское имя, И Фербе записали “Марио Младший”. Накануне свадьбы Фербе сложил на берегу большую кучу дров. Нейла задумчиво смотрела на него. Огонь, который развел Фербе, был очень красив, но дым от пего шел черный, густой и липкий. При виде этого дыма сердце Нейлы переполнилось страхом. Фербе подошел к ней с протянутыми руками. Нейла заметила, что руки Фербе сверкали, как факелы. Нейла онемела от ужаса, но желание обнять его было сильнее ее, и вот платье ее вспыхнуло, она загорелась и с криком бросилась к морю. На крики прибежал Марио Зеленая Куртка, но от Нейлы остался черный пахучий комочек, свернувшийся на песке; волны еще не достигали этого места. Она умерла в морской пене, которая не смогла потушить огонь. Землю охватила великая жажда, она охватила и розовые облака, и занесенные снегом горы в глубине острова, и ничто не могло утолить эту жажду. — Будь ты проклят, будь ты проклят! — плача, сказал Марио. Все женщины и мужчины села собрались на месте происшествия, вооружившись старыми веслами. Они окружили Фербе и принялись избивать его с застарелой и неумолимой жестокостью и били его до тех пор, пока кровь не смочила песок, и вот Фербе превратился в огромную странную, движущуюся губку, и вода подошла к нему, и волны его накрыли. Подняв весла, люди ждали: они хотели добить его — ведь море возвращает то, что по растворяется в воде, — но тут все увидели, что диковинная красная губка погружается все глубже и глубже в воду и удаляется по направлению к горизонту, к солнцу. Но так как люди все еще не успокоились, они убили Марио Зеленую Куртку. |
||
|