"Спираль времени. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Мартынов Георгий Сергеевич)

„ТЕХНИЧЕСКИЙ ВОПРОС"

Всего несколько месяцев назад Ким был далек от проблемы «Ц». Она интересовала его только потому, что для поисков цилиндра на дне Атлантического океана нужны были кибернеты ИЦ. О том, чтобы принять непосредственное участие в подготовке встречи пришельцев, он и не помышлял. Хотя бы потому, что в то время никто не мог знать, когда именно они выйдут.

Быстро и как-то незаметно все изменилось. Никто не предлагал Киму возглавить группу подготовки, но все считали именно его руководителем этой группы, состоявшей из медиков, историков, биологов и лингвистов — специалистов по древнейшим языкам.

Ким долго не замечал создавшегося положения, а когда наконец понял, что вся Земля возложила на него ответственность за то, чтобы довести до конца проблему «Ц», — отказываться было уже поздно.

— Ну что ж! — сказал он жене. — Раз люди считают, что я пригоден для такой роли, значит это так и есть. Будем работать не по специальности. Но, откровенно говоря, я не вижу в знаменитой проблеме атланта никакой проблемы.

Света возмущенно пожала плечами.

— Вот так всегда! — сказала она. — Ты никогда ничего не знаешь, что не касается твоей работы. Давно уже нет никакой проблемы в том смысле, как ты думаешь. Речь идет совсем о другом. Сможет ли он войти в нашу жизнь? Сможет ли понять ее? Ведь этот человек придет из эпохи, отделенной от нас двенадцатью тысячами лет!

— Вот я и говорю, — спокойно ответил Ким, — что не вижу в этой знаменитой проблеме никакой проблемы. Он дикарь и останется дикарем. Человек примитивного мышления и грубый. Он будет чувствовать себя совсем чужим и ничего не сможет понять. Его положение ничем не будет отличаться от положения зверя в зоологическом саду. Вот и всё!

— Но ведь это ужасно! Именно в этом и заключается проблема!

— А что же тут можно сделать? — спросил Ким. — Его к нам не звали.

Но, несмотря на такое более чем хладнокровное заявление, Кима в глубине сердца тревожила «проблема атланта», хотя он старался скрыть от всех свой пессимизм…

Примерно за месяц до знаменательного дня к Киму явился неожиданный гость.

Когда он назвал свое имя, молодой инженер смутился.

— Ты мог бы вызвать меня к себе, — сказал он, — а не тратить время на полет сюда. Право, мне очень неловко.

— Пустяки! — ответил тот. — Ты наш руководитель, и я прилетел посоветоваться с тобой.

Кима еще больше смутили эти слова.

Прибывшего звали Тиллаком. Это был один из самых известных специалистов по физиологии человека, ученый мирового масштаба. Ким знал, что он состоит членом подготовительной группы, но никогда раньше не встречался с ним.

Именно потому, что таких людей, как Тиллак, в группе было большинство, Ким в глубине души и считал себя недостойным роли руководителя.

Но ничего другого, как только радушно встретить гостя, Киму не оставалось. Навязанную силой обстоятельств, заслуженную или не заслуженную, но свою роль приходилось играть.

— Я тебя слушаю, — сказал Ким.

Он усадил гостя и сел напротив него. В раздвинутую во всю ширину наружную стену кабинета, выходившую в парк, вливался аромат увядающих листьев. Чуть слышно шелестели ветви кленов и лип, росших у самого «окна». Шум города не достигал слуха, и казалось, что дом стоит где-то в сельской местности.

— Хорошо у тебя, — сказал Тиллак.

Он сидел в кресле выпрямившись, высокий, худой, с темным от загара лицом, на котором пробивавшиеся сквозь ветви лучи заходящего солнца играли бронзовыми бликами.

Ким знал, что Тиллак находится уже в преклонном возрасте, но по гладкому красивому лицу, гибкости и легкости движений ему никак нельзя было дать его лет.

— Прежде всего, — сказал он, — хочу принести тебе извинения от имени моих коллег. Мы собрались и обсудили проблему атланта, не поставив тебя в известность об этом. Произошло это почти случайно, на последнем съезде физиологов. Вопрос стоял в узко медицинском плане. Ты же не врач, — прибавил он, как бы в пояснение.

— Разумеется! — ответил Ким. — Вы были совершенно правы. Мне там нечего было делать. Все ясно.

— Увы! — вздохнул Тиллак. — Наши выводы неутешительны.

— Я так и думал.

Ученый с интересом посмотрел на Кима:

— А можно спросить, что именно ты думал по этому вопросу?

Ким коротко изложил свою точку зрения. Скрывать ее от собеседника было бессмысленно.

— Отчасти ты прав, — сказал Тиллак. — И сравнение со зверем в зоологическом саду психологически верно. Каков же твой конечный вывод?

Ким в недоумении хрустнул суставами пальцев.

— Если бы он оказался стар…

— Но он, возможно, молод, или ты считаешь…

— Нет, я так не думаю.

Ким с трудом заставил себя произнести этот ответ. В глубине души он думал именно так.

Но принужденный тон не ускользнул от проницательности старого ученого.

— Да, возможно, он молод, — сказал Тилдак. — И это усложняет проблему. На совещании, о котором я только что говорил, кое-кто высказался в том же аспекте, что и ты. Правда, наметился выход, и о нем я хочу посоветоваться с тобой. Сложный вопрос, — прибавил он.

— В чем суть этого выхода?

— Мы не имеем права лишить его человеческой жизни, — вместо ответа сказал Тиллак.

— Что ты имеешь в виду? Моральный облик?

— Дело не в моральном, а в умственном развитии.

— Это еще хуже.

Минуты две собеседники молчали.

— Видишь ли, — сказал Тиллак, — мы пришли к выводу, что между эпохой атлантов и нашей чрезмерно большое расстояние во времени. Его мозг будет не в силах преодолеть это расстояние.

— Это было ясно с самого начала, — не удержался Ким.

— Не совсем так. Мы не знаем, каков был уровень развития атлантов. А человеческий мозг, во все известные нам эпохи, был идентичным. Человек, скажем, пятого, шестого тысячелетия до нашей эры был способен усвоить всю сумму современных нам знаний. Я хочу сказать, что его мозг был способен вместить эти знания. Но дело усложняется неподготовленностью мозга, тем, что мы называем теперь «мозговой инерцией», зависящей от наследственности. Двенадцать тысяч лет — это слишком много. И наша наука, исследуя возможности мозга древних, по методу нисходящей аналогии, пришла к выводу, что мозг атлантов должен был качественно отличаться от мозга людей даже шестого тысячелетия до нашей эры. Тем более от нашего.

— Мне кажется, — сказал Ким, — что ты не решаешься говорить прямо.

— Это верно, — ответил Тиллак. — И объясняется просто. Наметившийся выход из тупика основан на моих работах. Я просто-напросто боюсь взять на себя ответственность за возможные последствия.

— И все же, — Ким улыбнулся: подобная нерешительность со стороны крупного ученого была ему непонятна и казалась смешной, — все же тебе придется открыть мне тайну.

— Ты хочешь сказать, что иначе мне не было смысла начинать разговор?

— Получается так.

— Я всю жизнь работал над вопросами «мозговой инерции», — сказал старый ученый. — Еще встречаются случаи, когда человек рождается с «неполноценным» мозгом. Грубо говоря, есть люди более умные и менее умные. Даже в наше время это разделение дает себя чувствовать. А в будущем проявления атавизма станут уже совершенно неприемлемыми. И потому наука ищет средства воздействия на «мозговую инерцию». Мне удалось найти надежные средства, но они не испытаны. К чему приведет их применение — никто не может сказать.

— Иными словами, вы пришли к выводу, что на мозг атланта надо воздействовать, чтобы избавить его от участи «зверя в зоологическом саду». Прекрасный выход! В чем же сомнения?

— В том, что я сказал. Метод не испытан. — Тиллак наклонился вперед. — Что будет, если его психический мир не изменится в результате ликвидации «мозговой инерции»? Мы же его не знаем.

— А ничего не будет! Был дикарь и останется дикарь.

— У тебя очень жесткая позиция в этом вопросе, — заметил Тиллак.

— Я кибернетик, — ответил Ким. — И привык смотреть на людей, как на биологических, или, если хочешь, белковых, роботов. В отличие от механических и электронных, которых мы конструируем, только и всего. Если программа, заложенная нами, перестает нас удовлетворять, мы заменяем ее другою. А если заложенная первоначально — единственно возможная, значит робот плохо сделан. Твой метод, насколько я его понимаю, в принципе ничем не отличается от нашего. Вопрос для меня только в том, как «сделан» биологический робот, называемый «атлантом». Его конструкция нам неизвестна. Если можно заменить программу, заложенную природой при его рождении, наследственностью, условиями жизни, — хорошо! Если нет — плохо! Вопрос может стоять только так! Во всяком случае, другого выхода придумать, по-моему, невозможно. Без замены программы он осужден на жалкое прозябание в нашем мире, которого не сможет понять. Даже в том случае, если он являлся выдающимся ученым своего времени. Кажется, совсем просто. И если применение твоего метода может дать один шанс из тысячи, какие могут быть сомнения! Ты опасаешься расхождения между разумом и психикой, забывая при этом, что речь идет не о современном человеке…

— Подожди! — перебил Кима Тиллак. — Ты не совсем меня понял. Разум и психику нельзя разделять. Это один комплекс.

— Я их и не разделяю, а только повторяю твои слова, в том же смысле, что и ты. Он не современный человек, его психика, так же как и разум, крайне примитивна. Если в результате ликвидации «мозговой инерции» его мозг получит потенциальную возможность постичь наш мир, а то, что ты назвал «психикой», иначе говоря — восприятие и метод мышления, останется прежним, — ничего не изменится.

— Вот это-то как раз и неизвестно.

— Безумие ему не угрожает. Он не современный человек, — повторил Ким. — Ну, а если он все же сойдет с ума, я не вижу в этом большой беды. Безумный или не безумный, — одинаково останется дикарем.

— Меня удивляет твоя точка зрения, — сказал Тиллак.

— Ну хорошо! — рассердился Ким. — Если тебя заранее мучат угрызения совести, могу посоветовать одно. Время еще есть, поставьте вопрос на всемирную дискуссию. Тогда за возможные последствия будет отвечать все человечество.

— Благодарю тебя! — сказал Тиллак.

Он ушел, оставив Кима в недоумении — зачем приходил и за что выразил благодарность?

«Получается, — подумал Ким, мысленно рассмеявшись, — что, будучи специалистом по „мозговой инерции“, Тиллак не замечает, что сам заражен этой „инерцией“. Он рассуждает, как человек прошлых веков».

С детства привыкший мыслить технически, Ким не мог понять сомнений Тиллака и, когда предложенная им дискуссия действительно была объявлена, очень удивился.

— Странно! — сказал он жене. — К чему поднимать столь простой вопрос? Кому это нужно?

— Увидим! — ответила Света.

Но Ким оказался прав.

Дискуссия продолжалась недолго. Мнение подавляющего большинства населения земного шара сошлось на точке зрения Кима.