"Опасная леди" - читать интересную книгу автора (Коул Мартина)

Глава 11

Майкл Райан сидел в ночном клубе "Валбонн" на Кингли-стрит. Он зашел туда выпить со своим дружком Джонни Фенвиком. Все хорошо знали, что Майкл Райан чокнутый, но не осмелились бы сказать ему это в лицо. Репутация Майкла, однако, нисколько не страдала от этого. Напротив.

Гомосеков считали ублюдками, жестокими от природы, и предпочитали не ссориться с ними. Стоило Майклу Райану появиться на улице, как гомосеки переставали безобразничать. Кроме того, время от времени Майкл заводил себе женщину, что удивляло и его дружков, и просто приятелей. Это было еще одним доказательством его непостоянства. С друзьями он обходился так же, как с любовниками и любовницами, в зависимости от настроения.

В данный момент Майкл был без ума от Джонни Фенвика. Красивого парня с копной светлых вьющихся волос и большими, широко поставленными серыми глазами. Мики снял для него квартиру и содержал его. Джонни Фенвик стал теперь Джонни Райаном и безраздельной собственностью Майкла. Джонни это вполне устраивало, ему нравилось появляться на людях с Майклом. Но сегодня он был в растерянности: сказать или нет Майклу то, что он слышал о его сестре? Ведь если это окажется ложью, Майкл вряд ли его поблагодарит. Но Майкл был этой ночью в хорошем расположении духа, без конца шутил и смеялся, и Джонни решил рискнуть. Дело было еще и в том, что этот сукин сын Томми прямо-таки пожирал Майкла своими липкими глазами, и Майклу это нравилось. Так что Джонни под предлогом предстоящего разговора собирался увести Майкла из бара, подальше от Томми! Он похлопал Майкла по руке.

– Ну что, дружок? – ласково спросил Майкл.

– Так, Мики, кое-что личное. Сегодня до меня дошел один слушок. Но мне не хотелось бы говорить об этом здесь. – Он выразительно посмотрел на Томми и поджал губы.

Майкл понимающе кивнул:

– Пойдем тогда вон туда.

Он захватил стаканы с тоником и отвел Джонни к пустому столику, чтобы их никто не мог слышать. Джонни скрестил ноги, положил на колени руки и театрально наклонился к Майклу.

– Дело касается кое-кого из твоей семьи. Но сперва поклянись, что не будешь скандалить тут, как дерьмовая обезьяна.

Глаза Майкла сузились.

– Нет, не буду. Говори же, в чем дело.

Джонни точь-в-точь как это делают девушки стряхнул с глаза ресницу и сказал:

– Нет, Майкл, ты поклянись!

Майкл стиснул зубы:

– Пусть меня трахнут, Джонни, давай выкладывай, что у тебя там! Не могу же я всю ночь тебя слушать!

Джонни нервно облизнул губы. Может, не стоило затевать этот разговор? Майкл считал сестру чуть ли не Девой Марией или, на худой конец, королевой, в общем святой.

– Речь идет о твоей сестре... У нее появился дружок.

Майкл с облегчением вздохнул:

– И это все? Кто же он?

Прежде чем ответить, Джонни глотнул джина с тоником.

– Он – полицейский с Вайн-стрит.

– Что? – заорал Майкл так, будто на него наехал автобус.

– Тише, ты! Хочешь, чтобы об этом узнал весь Лондон? Да, он – детектив-констебль. Помнишь маленького Моу, моего дружка, эту толстую королеву с Кенсингтона?

Майкл кивнул.

– Так вот, у Моу наверняка есть друзья на Вайн-стрит, точнее, клиенты, и один из них все ему рассказал. Похоже, какая-то большая шишка там... какой-то тип по фамилии Мерфи... сегодня дал подножку молодому констеблю, рассказал старшему инспектору, что видел ее... твою сестру. И вроде бы у них была по этому поводу большая свара. В общем, маленький Моу позвонил мне. А я, мальчик-паинька, подумал, что тебе следует это знать.

Майкл невидящими глазами смотрел на Джонни, лицо его потемнело от бешенства. Потаскуха! Маленькая сучка! Она шлялась с этим дерьмом под самым его носом! Пойти бы и свернуть ей шею! Прямо сейчас, немедленно!

– Позвони этому Моу и выясни, кто его клиенты и чем занимаются. Скажи, если он вздумал скурвиться, я сломаю ему хребет.

Джонни кивнул:

– Хорошо, Мики. С самого утра позвоню ему!

Майкла терзала дикая ярость. Мора ни разу не приводила парня домой. Но где-то в самой глубине его сознания мелькнула разумная мысль: разве могла она это сделать? Конечно же нет! У нее хватило ума не приводить "старину Билла" в семейство уголовников! Он мог бы прямо сейчас выйти из клуба и размазать ее по стенке. Единственное, что утешало Майкла, – это возможность пошантажировать теперь кое-кого из полицейских проституток!

– Слушай, Джон, мне сейчас надо зайти к себе в клуб. Попозже вечерком увидимся.

– Хорошо, Мики, любовь моя. – Веки Джонни трепетали, словно у женщины, и, наблюдая за ним, Майкл почувствовал, как мгновенно у него изменилось настроение. Он ласково усмехнулся, угадав мысли своего дружка, и, поводя пальцем перед его носом, сказал:

– Смотри, веди себя хорошо!

На что Джонни очень серьезно ответил:

– У меня просто нет выбора, а?

Майкл нежно потрепал его по плечу и ушел.

Направляясь в сторону Дин-стрит, Майкл обдумывал то, что сказал ему Джонни. Привратник у двери "Розовой кошки" помахал ему рукой в знак приветствия, и Майкл небрежно махнул в ответ. В Сохо хорошо знали его уверенную походку и смуглое лицо.

В отличие от себе подобных, Майкл никогда не ощущал потребности в телохранителях. Его огромный рост и то, что он таскал с собой оружие, отпугивали любого убийцу. Ничто не угрожало Майклу. С тех пор как он стал бароном Вест-Энда, он был средоточием Дела, независимо от намерений и целей, и это было самое большее, чего мог удостоиться урка. По пути в клуб Майкла приветствовали зазывалы, проститутки, сутенеры и сводники. Он пересек Шафтсбери-авеню и, углубившись в Дин-стрит, замедлил шаг. Если Мора и в самом деле путается с этим дерьмом, он ее прикончит. С тех пор как ему исполнилось семнадцать, его маленькая сестренка, без особых усилий с его стороны, рассказывала ему все без утайки. Майкл в ярости стиснул зубы: он ее обожал, пожелай она, он всю землю ей подарил бы. Но позволить ей путаться с этим типом – нет, никогда! Он соберет сведения об этом полицейском и покончит с этим раз и навсегда.

В четверть одиннадцатого Майкл в состоянии сильного раздражения вошел в свой "Ле Бюзом".

Посетители в клубе только-только начали собираться. У стойки сидело несколько клиентов, которых называли "воинами уик-энда". Это были служащие или банковские клерки. Скопив немного денег, они раз в месяц заявлялись в Вест, чтобы выпить и поразвлечься с девицами, словом, малость встряхнуться. Опытный глаз зазывалы распознавал их за милю по костюмам из магазинов готового платья или по ботинкам "Фриман", "Харди" или "Виллис". К ним тянулись женщины постарше в надежде на легкий заработок. Мужчины эти слишком боялись своих жен и полиции, чтобы создавать проблемы. Обычно они вели себя тихо, поскольку скопили деньги не без труда, не привередничали. Заказывали они, как правило, всего одну бутылку шампанского, которую пили всю ночь, пока последняя девица не покидала эстраду. Разумеется, это не очень нравилось владельцам клуба. "Воины уик-энда" были единственными клиентами, при которых женщины не стеснялись выпить в свое удовольствие.

Майкл огляделся. Клуб был полупустым.

За одним из столиков сидел Бенни с молоденькой девицей, прозванной "Кошечкой". Она была недурна собой, как говорится, лакомый кусочек. Несмотря на кипевший в нем гнев, Майкл улыбнулся.

Бенни был готов. Как только появлялась новая "хозяйка", он начинал вертеться возле нее этаким петушком, стремясь привлечь к себе внимание. В клубах-соперниках давно в шутку говорили, что без Бенни "Ле Бюзом" разорился бы.

Майкл постоял у кресел для рандеву. Девушки сразу сомлели – так Майкл действовал на них. Сами они редко с ним заговаривали, предпочитали отвечать на его вопросы. Запах дешевых духов бил в нос. Майкл кивнул девушкам и пошел в фойе, а оттуда поднялся в офис.

Там в это время выпивали Джоффри, Лесли и Гарри. Поприветствовав их, Майкл налил себе изрядную порцию бренди и, сидя за конторкой, пристально посмотрел на Гарри: если кто-то и знал что-нибудь о похождениях Моры, так это, конечно, Гарри.

– Тебе известно, что у нашей Моры появился дружок? – спросил Майкл.

Гарри с удивлением посмотрел на брата:

– Ну и что из того? Это нас не касается!

Майкл вскочил со стула и, стремительно обогнув конторку, вышиб из кресла Лесли, который пытался его задержать. Он ухватил Гарри за воротник и с завидной силой приподнял с кресла.

– Не касается, говоришь? Мне сегодня шепнули, что наша сестрица путается с дерьмом!

Майкл швырнул Гарри обратно в кресло. Ярость переполняла его. Если ему не ответить, он может взорваться...

Лесли бросил взгляд на переводившего дух Гарри. "Нет сомнений... Мики – ублюдок, к тому же опасный. Лучше его не трогать. Он – само Дело – и все!"

– Кто это тебе наплел, Мик? – Попытался разрядить обстановку Джоффри.

– Не твое собачье дело, черт побери! Достаточно того, что я это слышал. Вы, – он ткнул пальцем в Лесли и Гарри, – должны выяснить, правда это или нет.

– Так это еще не точно? Я хотел сказать... – снова вмешался Джоффри.

Майкл сердито его оборвал:

– Ох, Джоффри, мать твою... Мне не требуется в данном случае правительственная Белая книга. Мне нужны только факты! А теперь, дьявол вас побери, делайте, что я велел!

Лесли и Гарри поспешно ретировались: когда Майкл в дурном настроении, лучше не возражать.

Джоффри налил себе бренди. Да, когда Майкл такой, не стоит раскачивать лодку.

Майкл выпил стакан бренди и поморщился.

– А ты Джоффри, что об этом думаешь? – Голос Майкла вновь стал спокойным.

– Кто тебе сказал? – вопросом на вопрос ответил Джоффри.

– Ну, в общем, Джонни, – глухо произнес Майкл.

– В таком случае... это липа. Ничего подобного с нашей Мо не могло случиться, – он заявил это решительным тоном.

Джоффри терпеть не мог Джонни. И ему не нравилось, что Майкл – гомосек, но он ни за что не сказал бы ему об этом.

Майкл с максимальной точностью вычислил его мысли.

– Я знаю, ты не любишь Джонни. Очень не любишь. Но вот что я тебе скажу: у него много недостатков, однако он не трепач. И еще ты забыл... мало кто знает, что у нас есть сестра.

"Логично", – подумал Джоффри, переваривая слова Майкла, глядя, как тот, сидя за конторкой, грызет ноготь большого пальца. Джоффри знал по опыту, что Майкл способен сидеть вот так часами. Вздохнув, он налил себе еще бренди, в душе надеясь, что, к счастью Моры, то, что о ней болтают, окажется неправдой.

Спустившись вниз, Лесли и Гарри сообщили новость Бенни. Он продолжал сидеть с Кошечкой, но вечер уже был испорчен. Заметив, что Бенни чем-то озабочен и не обращает на нее внимания, девушка погладила его по ноге и капризно надула губки. Он улыбнулся ей той обезоруживающей легкой усмешкой, которая способна растопить даже ледяное сердце.

– Кошечка, – ласково произнес он.

– Ну что? – Она заглянула ему в глаза: в их синей глубине отражалось ее лицо.

– Пойдем, ладно?

– Пойдем.

Они встали. Бенни старался побыстрее убраться отсюда, пока Майкл не заарканил его для разбирательства этого дела. Он на все был готов ради Майкла, но охотиться за родной сестрой!..

Взяв сумки, они вышли из клуба. Бенни остановил такси, вскочил в него и втащил за собой Кошечку. Неподалеку от Лайсестер-сквер находилась небольшая гостиница, куда можно было закатиться на всю ночь. На это Бенни и рассчитывал. Он подумал было, что надо бы позвонить домой, предупредить сестру, но тотчас же отказался от своего намерения: лучше не впутываться в эту историю.

Девушка прижалась к нему, и впервые в жизни Бенни почувствовал, что его мужские достоинства могут нынче его подвести. Уж не понадобится ли ему допинг?

Гарри и Лесли вылезли из машины. Им надо было повидаться еще с одним полицейским, уже вторым за последние два часа. Первый полицейский, совсем юный констебль, ничего не знал и очень удивился, как и они. Так что братья ушли от него ни с чем и вдобавок заплатили двадцать бумаг, чтобы помалкивал. Но дело того стоило: констебль обещал, как говорится, рыть носом землю. Сейчас они направлялись к сержанту из полицейского участка на Ноттинг-Дейл. Вот уже пять лет Райаны оплачивали его услуги, так что теперь ему представился хороший случай отработать денежки.

Небольшой домик с террасой затаился во тьме. Было уже почти половина первого ночи. Они постучали в парадную дверь. Наверху появился свет, и из окошка высунулась седая голова сержанта Поттера.

– Кого, черт побери, принесло?

Он с неприязнью посмотрел на них сверху.

– Я – Лесли Райан. Хотел бы потолковать с вами, сардж, – прошептал Лесли театральным шепотом.

Ворча и чертыхаясь, старик отошел от окна, и было слышно, как он топает по ступеням. В холле зажегся свет, и дверь открылась.

– Что за дьявольские игры у вас, а? Подумать только! Припереться в дом среди ночи!

Гарри и Лесли прошли в прихожую.

– Нам необходимо кое-что выяснить.

Старик злобно посмотрел на них. Он догадывался, о чем именно они хотят его спросить.

– Уж не о вашей ли сестрице пойдет речь?

– Так точно, сардж. И что ты про нее знаешь? – В голосе Гарри звучала угроза, и старик мгновенно сообразил, что забыл, с кем имеет дело. Он облизнул губы и заговорил, будто оправдываясь:

– Послушайте... До сегодняшнего дня я ничего не знал об этом деле, клянусь вам. Мне позвонил на Ноттинг-Дейл приятель с Вайн-стрит и рассказал, что у них была какая-то заваруха с одним из полицейских в штатском – его там зацепили, я хотел сказать, застукали с вашей сестрой.

Говоря это, он теребил пояс своего халата из шотландки короткими толстыми пальцами, желтыми от табака. Лесли и Гарри спокойно смотрели на него.

– Ей-Богу, ребята, – бормотал полицейский, – я и не думал, что вас это заинтересует. Я имел в виду... Мне казалось, вы уже все знаете. – Им овладело отчаяние.

– А как зовут этого типа?

– Моего приятеля или дружка вашей сестрицы? Я имел в виду ее дружка.

Гарри устало прикрыл глаза. Потом спросил медленно, с расстановкой:

– Что за мужик тебе звонил?

– А, один старый друг.

– Слушай-ка, ты! – Гарри так ткнул полицейского, что тот перелетел через всю прихожую. – Мне нужна только его фамилия, к черту биографию! Как его фамилия? Говори!

Старик свалился на стул и сидел, наблюдая за парнями. Он слышал, как встает с постели жена. Ее высокий, гнусавый голос поплыл сверху вниз:

– Кто это там, Альберт? Такой шум, будто ввалилось стадо слонов!

Полицейский усмехнулся. Только этого ему не хватало. Вечно жена сует свой нос, куда не надо.

– Ничего особенного, дорогая. Одно дельце по линии полиции. Ложись и спи.

– Ладно, только скажи им, чтобы не колотили своими копытами в мою чистую дверь.

– Непременно, дорогая!

Лесли с трудом сдерживал смех.

– Имя твоего приятеля?

– Ну, один тип по фамилии Джонс... Детектив-сержант из участка на Вайн-стрит.

– Надежный? Я хочу сказать, можно верить тому, что он говорит?

– О да! Такого, как Джонси, редко встретишь. Скажи он, что видел самого сатану, я поверил бы. Он не трепач.

Гарри фыркнул:

– Это что-то новое! Я-то думал, что при поступлении на службу в полицию требуют диплом лживого ублюдка!

Альберт поджал губы: он хоть и брал на лапу, но гордился своим статусом полицейского.

– А как фамилия дружка моей сестры?

– Пезерик. Детектив-констебль Теренс Пезерик.

– Вот и все, что мы хотели узнать. Теперь можешь идти в постель к своей жене с кислыми сиськами!

Перед уходом Лесли сунул полицейскому десятифунтовую купюру.

– Послушай, сардж, нам нужен его адрес. Сумеешь узнать – получишь четвертак, понял?

– О'кей, сынок! – Неприязнь полицейского как рукой сняло. Чего только не провернешь за двадцать пять фунтов! Они и без него раздобыли бы нужные сведения, так что можно считать, ему повезло: в его гнездышке, как говорится, прибавилось перьев. – Сделаю все, что в моих силах. Не беспокойтесь! – И он затворил за ними дверь.

– Аль...берт! – Снова донеслось сверху. Когда жена звала его, ее было слышно по крайней мере за три мили.

– Ой, да заткни ты свою помойку, старая сука!

Жена села в постели, лицо ее, покрытое кремом "Понд", выражало явное недоверие. Бигуди, в соответствии с определенным стратегическим планом, были размещены таким образом, что напоминали военный шлем. Она поправила свою пышную грудь и поджала губы. В глазах появился злой огонек. Женщина сбросила с себя простыни, спустила ноги прямо в тапочки и вытащила из-под кровати тяжелый ночной горшок. Потом вышла на лестницу и, как только муж поднялся, выплеснула содержимое горшка прямо ему в лицо... Пусть знает, как хамить ей!

Женщина бросилась назад в спальню, оставив мужа с намоченной десятифунтовой купюрой, которую он комкал в руке. Только у его Глэдис могло хватить духу сделать такое, сплюнув, подумал полицейский. Будь прокляты, эти Райаны! Не вытащи они его из постели, ничего не случилось бы!

Когда Гарри и Лесли вернулись на Дин-стрит, был уже второй час ночи. Только они доехали до клуба, как лопнула шина.

Мора никак не могла уснуть и ворочалась в постели. Она легла в девять вечера, а сейчас уже был третий час утра, но спать совсем не хотелось. Мысли ее вертелись вокруг все той же проблемы, но когда она пыталась найти выход из положения, разбредались в разные стороны. Выхода просто не было.

Маргарет тоже не знала, как быть. А проблема для Моры становилась с каждой секундой все более неразрешимой.

Девушка была в смятении. Если она расскажет близким, кто отец ребенка, без убийства не обойдется. Тем более, что он ее бросил. Пусть Терри причинил ей боль, но она не желает становиться причиной его смерти. А Мики непременно его убьет. Мора хорошо знает своего брата. Она положила руки на живот. Крохотное существо, которое она носит под сердцем, ждет, что она введет его в этот мир! Мора повернулась в постели, сбив в комок одеяло и простыню.

Как он мог с ней так обойтись? Мора все еще не могла прийти в себя после шока.

Она думала, что, узнав о ребенке, Терри на радостях возьмет ее на руки, зацелует и все ее страхи рассеются. Что он будет говорить о любви, увезет ее подальше от братьев в Шотландию или еще куда-нибудь, и там они поженятся. Сейчас она поняла, что все это – детские фантазии! Она была для Терри все равно что его автомобиль или, например, шляпа. Ее поносят, поносят и меняют на новую!

Она почувствовала на губах соленый вкус слез. Нет, Терри не должен знать о ребенке. Она не станет унижаться. Раз не нужна она, значит, не нужен и ребенок. А ей-то что делать с малышом? Не будет же она с ним разгуливать, как все эти одинокие матери, о которых злословят соседи, что у них ни стыда, ни совести. Будь на месте Терри другой, братья подстерегли бы его у дома, задали хорошую трепку и не замедлили бы сыграть пышную свадьбу. Но сейчас все гораздо сложнее. Майкл скорее перевернет небо и землю, чем согласится на брак сестры с полицейским, если бы даже Терри захотел этого. Мору бросило в жар, и она скинула одеяло. Она и представить себе не могла, как соблазнительно выглядит в своей короткой нейлоновой рубашке, открывавшей ее длинные стройные ноги.

Она лежала, обхватив руками груди, ее длинные волосы, расчесанные перед сном, образовали нимб вокруг головы и придавали девушке вид павшего ангела.

Мора переместилась с одного края подушки на другой. Ну за что ей такие мучения? Беременность и без того не большое удовольствие. Она снова повернулась на другой бок и стала смотреть в окно, за ним было темно, только свет уличных фонарей освещал комнату. Мора уже помолилась: Непорочному Зачатию и Святому Иуде, покровителю всех отчаявшихся. Над ее постелью висело изображение Святого Сердца – огромного золотого сосуда, пульсирующего вне тела Христова. На протяжении всех этих лет Христос благосклонно взирал на нее. Она опять начала молиться. В полутьме можно было различить сияние его золотого сердца. Она начала читать евхаристическую молитву:

– Отче наш, ты воистину свят для нас, и все сущее справедливо воздает тебе хвалу...

Вдруг Мора услышала шум подъезжающей машины. На потолке появились длинные тени, вызванные к жизни светом автомобильных фар, потом двигатель затих, и девушка догадалась, что это приехали ее братья. Продолжая молиться, она слышала, как они вошли в дом.

– Вся жизнь, вся святость исходят от тебя...

По лестнице застучали их башмаки.

– Через твоего сына, Иисуса Христа, Спасителя нашего.

Кто-то с силой распахнул дверь ее спальни и зажег верхний свет. Мора приподнялась на постели и заслонила рукой глаза.

У постели стояли Майкл и Джоффри в позе карающих ангелов.

– Что происходит? – раздраженно спросила Мора.

– Я как раз собирался спросить о том же тебя.

– Не знаю, о чем ты, Мики. Я ничего такого не сделала! – В голосе ее был испуг.

Майкл бросился к ней, схватил за волосы, оттянул назад голову.

– Ах ты, чертова потаскуха! С дерьмом спуталась? Да?

– Нет... Мики, клянусь тебе! – она уже визжала от страха.

– Не лги, шлендра!

Он приблизил ее лицо к своему, и она почувствовала его дыхание, когда он крикнул:

– Сегодня, Мора, твоему любовнику поставили ультиматум: либо юбка, либо работа. И, насколько мне известно, он выбрал работу.

Голова у Моры кружилась. Так вот почему он порвал с ней! Вот почему забрал ключ! Он узнал, кто она!

– Его вызвали к шефу и рассказали, из какой ты семейки. Ты сделала меня посмешищем в глазах всей лондонской полиции, черт тебя побери! Теперь надо мной будет потешаться каждый подонок от Лондона до Ливерпуля. Я мог бы ухандакать тебя к чертовой матери!

Мора его не слушала. Она ни о чем не могла сейчас думать, только о том, что Терри все о ней знал, когда она пришла к нему. Фамилия "Райан" стала между ними стеной. И где-то в самой глубине души в ней зрело зернышко презрения к нему. Значит, это не она, а ее семейство ему не нравилось. И значит, не она воздвигла стену между ними. Но это нисколько не утешало Мору. Напротив, чувство отвращения к Терри стало столь острым, что она ощущала его на вкус! Трусливый ублюдок! Грязный, трусливый ублюдок...

У него даже не хватило мужества сказать ей, почему он ее бросает. Врал, что хочет встречаться с другими женщинами, а на самом деле просто испугался ее братьев. Он ее уничтожил и не счел нужным объяснить, в чем дело. А она носит под сердцем его ребенка. Плод их так называемой "любви". Появись он сейчас здесь, Мора растерзала бы его на куски, не дожидаясь, пока это сделает Майкл. Да, она собственными руками убила бы этого презренного труса – Терри Пезерика. Она сама, а не ее братья.

Майкл и Джоффри как зачарованные смотрели на все время меняющееся лицо Моры.

– Оставьте меня одну! – заорала она на Майкла. Весь страх ее испарился при мысли о том, что сделал с ней Терри. Майкл замахнулся было на нее кулаком, но тут услышал голос Сары:

– Что, черт побери, здесь творится? Просто удивительно, как это вы не перебудили всех на этой проклятой улице! – Оценив ситуацию, Сара кинулась к сыну. Встав на цыпочки, она схватила его за волосы и принялась трясти, будто провинившегося пса. – Не смей поднимать руку на свою сестру, ты, безмозглый ублюдок! Оставь ее в покое, пока не вырвал ей все волосы. – Она колотила Майкла в грудь кулаками, а он даже пальцем ее не тронул, что говорило о его чувствах к матери, отпустил Мору и швырнул ее на подушки.

– Иди-ка к себе, мам, и спи. Я тут сам разберусь.

– Ну уж нет, черт побери! – заявила Сара и обернулась к мужу, который следом за ней вошел в спальню: – Скажи ему, пусть оставит сестру в покое!

И она заключила дочь в объятия.

Бенджамин, как всегда, был в подпитии. Он обвел всех мутными глазами и, с трудом соображая, махнул рукой жене:

– Оставь Мики в покое. Он знает, что делает.

Сара взорвалась:

– Прекрасно, Бен! Давай действуй, как всегда! Вали все на других! На этот раз – на сына. Пьяный ублюдок! Убирайся с глаз моих!

И она повернулась к Майклу:

– Ну, а теперь расскажи мне, что тут происходит. Твой папаша, видно, боится тебя, а я нисколько! Тех, кого я произвела на свет, я никогда не буду бояться! Запомни это! Давай говори, я слушаю. Выкладывай, что здесь происходит?

За Майкла ответил Джоффри:

– Она завела шашни со "стариной Биллом".

В наступившей тишине было слышно, как плачет Мора.

Сара ласково погладила дочь по голове и села к ней на постель:

– Ну и что? Почему это так беспокоит вас? Кем, дьявол вас побери, вы себя возомнили... Крейсами, что ли? Да вы полные ничтожества! Слышите? Ничтожества!

Там, на улице, вы, может, и крутые ребята, но здесь... – она жестом обвела комнату, – здесь вы всего-навсего мои дети. И все. Я никогда не думала, что доживу до такого дня, когда вы поднимете руку на собственную сестру!

Сара знала, что говорит все это, чтобы произвести впечатление. Она была хорошо осведомлена о жизни своих парней, о том, что их здорово боятся. Она не раз находила в сарае для угля оружие, не раз присутствовала вместе с сыновьями в суде. Даже читала о них в газетах. Несколько недель назад в "Ньюс оф зе уорлд" была большая статья о "клубах хозяек" в Сохо, один из упомянутых там клубов как раз принадлежал ее взрослому красивому сыну. Сыну, которого ей было все труднее и труднее любить. И вот теперь дело дошло до того, что ее единственную дочь, ее гордость и радость, собирались избить прямо здесь, в доме! И все из-за того, что она встречалась с полицейским. Наверняка приличным человеком. И все же Сара знала, что в личной жизни ее дочь не будет счастлива.

Она посмотрела в заплаканное лице Моры:

– Это правда, Мо?

Матери Мора лгать не могла и кивнула.

Бенджамин, уже слегка протрезвев, воскликнул:

– О Господи!

Сара набросилась на него, как бешеная собака:

– Я тебе покажу "О Господи". Твоя дочь – приличная девушка. Клянусь Спасителем, просто чудо, что, подрастая в компании таких, как вы, она давно не превратилась в шлюху. Вы все хозяева борделей, все до одного! – В голосе ее звучали слезы. – Я головы не могу поднять на улице, потому что каждый вас знает, знает, что мои сыновья – знаменитые сводники!

Она повернулась к Майклу:

– Вот что, парень: ты получаешь в этой жизни то, что заслужил. Платишь за все, что натворил. И за невинно загубленные жизни, и за смерть моего Антони. Это из-за тебя он погиб. Не работай он на тебя, был бы сейчас дома, со мной.

И еще, Майкл Райан, говорят – ты "голубой". И еще говорят, что "голубые" очень добры к своим матерям. Сделай же меня счастливой, уберись навсегда из этого дома! Давно пора. Тебе ведь уже тридцать один! Ступай же и живи со своим дружком, да еще прихвати с собой это маленькое ничтожество! – Она указала на Джоффри. – Да, да, тебя! Ты всегда тащишься за ним следом, стараешься во всем ему подражать. Вот и уходи вместе с ним, прямо сейчас! Уматывайте! Пошли вон, вы оба!

Майкл во все глаза смотрел на мать с таким выражением, будто у нее выросла еще одна голова. Он ее боготворил, жил ради нее. И если она от него отвернется, у него ничего не останется. Майкл шагнул к матери и заговорил прерывающимся от волнения голосом:

– Мам! Не глупи, мам... Я не хочу покидать тебя.

Сара оборвала его:

– Вот, Бенджамин, прекрасное существо мы с тобой воспитали: жестокого садиста и маменькиного сынка! – Она отстранила Майкла рукой. – Убирайся с глаз моих, Мики. Ты все нутро мне перевернул! Покуда ты творил насилие за стенами этого дома, я еще терпела, но видеть, как ты набрасываешься на собственную сестру... Она ведь еще ребенок! Нет, Мики, ты конченый человек, я в этом убеждена! А сейчас – убирайся вон!

Сара отвернулась от сына и прижала Мору к груди. Майкл, не двигаясь, тупо смотрел на нее. К нему подошел Джоффри, мягко взял за руку и вывел из комнаты. На Бенджамина никто не обращал внимания. А он уставился на жену так, словно видел ее впервые. Надо же, как разговорилась! За всю их совместную жизнь такого ни разу с ней не бывало.

Внизу хлопнула входная дверь. Бенджамин повернулся и медленно пошел в спальню.

Мора и Сара плакали.

– Ох, мам... Бедный Мики! – Даже после того, что произошло, Мора не могла не жалеть брата. Она знала, что для Майкла нет ничего важнее на свете, чем мать. Как только он не умер, выслушав все, что она сказала!

– Он не стоит жалости, Мо, – промолвила Сара. – Он хуже скота. Как вспомню, что он спит с мужиками, все нутро выворачивается.

Сара уселась поудобнее на постели и убрала с лица дочери растрепавшиеся волосы. Она любила Мору. И может быть, поэтому так опекала ее и позволила Майклу и остальным мальчикам вмешиваться в ее жизнь. Но когда она увидела, как Майкл колотит Мору, внутри у нее словно что-то оборвалось. Прав был Гарри, когда сказал, что она пыталась полностью подчинить себе Мору. И вот результат: дочь нашла себе парня, наверняка достойного человека, а братья хотели это все поломать.

И Сара ласково спросила:

– Кто же этот счастливчик?

Мора шмыгнула носом, вытерла слезы:

– Самое смешное, мам, что он меня сегодня отшил. Мы больше не увидимся.

Сара про себя улыбнулась:

– Послушай, девочка, ты еще встретишь много парней и каждый раз будешь думать, что влюбилась. Ты просто становишься взрослой. Не повтори моей ошибки, не выходи замуж за первого встречного, чтобы потом, как я, всю жизнь об этом жалеть. Найди себе человека порядочного, с приличным занятием. А с твоими братьями я разберусь.

Мора в голос заплакала:

– Пойми, мам. Терри... он был для меня единственным. Я по-настоящему любила его и, когда мы расстались, хотела умереть.

Сара не сдержала улыбки: до чего еще Мора молода и наивна!

– Это пройдет. Через несколько месяцев кто-нибудь еще станет "единственным". Говорю же тебе: ты становишься взрослой!

Мать разговаривала с ней, как с маленькой, и это вывело Мору из себя. Приподнявшись на локтях, она крикнула:

– Да через несколько месяцев вон что будет! – И она показала рукой на живот. – Я беременна.

Увидев ужас в глазах матери, Мора втайне торжествовала.

– Ох нет, Мо! Только не это! Так вот почему Майкл?..

Мора упала на подушки:

– Нет, мам. Он не знает. Я сама об этом узнала только сегодня. – Голос ее дрожал: – Я собиралась сказать ему... сказать Терри обо всем. О ребенке, о Мики... Но не успела, он выставил меня. Сказал, что не хочет быть связанным, что хочет встречаться с другими женщинами! – Лицо Моры исказило страдание. – Ой, мама! Что же мне делать?

Сара была сражена наповал. Она вглядывалась в лицо дочери. Беременна! Это слово эхом отдавалось в мозгу. Сара вся внутренне сжалась. Она сама забеременела в пятнадцать лет. Ее отец пошел к Бенджамину и задал ему "трепку на всю жизнь", как сам потом хвастался. Сыграли свадьбу, и с того дня вся ее жизнь пошла насмарку из-за этого дурацкого приключения в конце темной аллеи. Нет, с ее Морой такого не должно случиться! Боже упаси! Ее единственная дочь должна жить пристойно. Сара об этом позаботится!

– Придется избавиться от ребенка, – решительно заявила Сара.

– Что? – Море показалось, что она ослышалась.

– Я сказала, что избавишься от него!

– Но, мам! – Мора была в смятении. – Я не могу этого сделать. Это грех.

На тонких губах Сары появилась мрачная улыбка:

– Надо было об этом подумать, когда ты валялась, раздвинув ноги. Это ведь тоже грех! Словом, от ребенка надо избавиться. Поверь, Мо. – При виде печального лица Моры голос Сары стал мягче. – Настанет день, и ты мне скажешь "спасибо". Ты только представь, что будет, когда Майкл узнает! Полицейский обрюхатил его сестру, а потом бросил! Тут без убийства не обойдется!

Мора была вне себя от отчаяния.

– Потому он меня и бросил, мам... Потому, что я из семьи Райанов. Сам он мне не сказал об этом ни слова – я узнала от Мики: каким-то образом ему это стало известно.

Сара нежно поцеловала Мору в лоб. Она вдруг почувствовала себя измученной и совсем старой.

– Ладно, ты сейчас спи. А утром все обсудим.

После ухода матери Мора еще некоторое время продолжала лежать в темноте. Все, все у нее плохо! Мало того, что она забеременела, так теперь еще по ее милости Майкла и Джоффри вышвырнули из дому. Она чувствовала, как по щекам катятся непрошеные слезы. "Разве смогу я теперь когда-нибудь уснуть?" – подумала Мора. Но она уснула. И снова ее мучил виденный много раз кошмар...

Спустившись вниз, Сара согрела себе чаю и пила уже вторую чашку. Она знала, что предстоит бессонная ночь. Покончив с чаем, женщина принялась молиться Богородице-Заступнице:

– О ты, Пресвятая Дева Мария, вселяющая безграничную веру, ты, счастливо принявшая сладчайшее из имен – имя Матери-Заступницы... – Губы Сары едва шевелились в темноте кухни. – Молю тебя, помоги мне...