"Пир для Воронов" - читать интересную книгу автора (Мартин Джордж)

Санса

Однажды, когда она еще была маленькой, в Винтерфелл забрел бродячий менестрель и остался у них на полгода. Это был уже старик с белыми волосами и обветренным лицом, но он пел о рыцарях и приключениях, и прекрасных дамах, и когда он уходил, Санса плакала горючими слезами, умоляя отца заставить его остаться.

– Он уже спел все песни, которые знал по три раза, – мягко утешал ее лорд Эддард. – Я не могу удерживать его помимо его воли. Но не плачь. Обещаю, скоро придет другой менестрель.

Но он не пришел, ни через год, ни позже. Санса молилась в септе Семерым и древним богам в богороще, умоляя их привести старика обратно, а лучше послать ей другого менестреля, молодого и красивого. Но боги всегда молчат, и залы Винтерфелла тоже оставались молчаливыми.

Но так то было, когда она была маленькой и глупой. Теперь она превратилась в девушку тринадцати лет и полностью расцветшую. Теперь все ее ночи полны песен, а днями она молится о тишине.

Если б Гнездо было построено по-человечески, как обычный замок, песни мертвеца слышали бы только крысы да тюремщики. Стены подземелий обычно такой толщины, что заглушают и крики и песни. Но у воздушной тюрьмы одна стена была из воздуха, поэтому каждый аккорд, сыгранный мертвецом вылетал на свободу и отражался от Копья Гиганта. И репертуар он выбрал подходящий… Он пел о Танце Драконов, о прекрасной Джонквил и ее дурачке, о Дженни из Старокамня и о Принце Стрекоз. Он пел о предательствах, ужасных убийствах, о повешенных и кровавой мести. Он пел о горе и печали.

И куда бы ни пошла Санса, ей не удавалось избавиться от музыки. Она летела вверх по лестницам вместе с ветром, заставала ее обнаженной в ванной, ужинала с ней на закате, и пробиралась к ней в спальню, даже если она плотно закрывала ставни. Она появлялась вместе с холодным воздухом и как этот воздух, леденила ее сердце. И хотя с того самого дня, когда упала леди Лиза, снега больше не было, ночи были ужасно холодными.

Голос певца был сильным и приятным. Санса даже решила, что именно сейчас он звучит куда лучше, чем когда-либо раньше. Его голос непостижимым образом приобрел дополнительную глубину, полную боли, страха и тоски. Ей никак было не понять, почему боги наделили подобным голосом столь порочного человека. – «Если б Петир не приставил ко мне сира Лотора, то на Пальцах он мог взять меня силой», – каждый раз напоминала она себе. – «И он играл чтобы заглушить мой плач, когда тетя Лиза пыталась меня убить».

Но от этого не становилось легче выслушивать его песни. – Пожалуйста, – умоляла она лорда Петира. – Нельзя ли заставить его прекратить?

– Я дал парню слово, дорогуша. – Петир Бейлиш, лорд Харренхола, лорд Властелин Трезубца, лорд Защитник Орлиного Гнезда и долины Аррен, оторвался от письма, которое писал. После падения леди Лизы он написал уже сотню писем. Санса видела множество прилетающих и улетающих воронов. – Я предпочитаю терпеть его пение, чем выслушивать его рыдания.

«Хорошо что он поет, верно, но…»

– Но должен ли он петь и всю ночь напролет, милорд? Роберт не может заснуть. Он плачет …

– …по своей матери. В этом ничем нельзя ему помочь, девка умерла. – Пожал плечами Петир. – Это продлится не долго. Лорд Нестор поднимется к нам уже завтра.

Санса уже однажды встречалась с лордом Нестором Ройсом, после того как Петир женился на ее тетке. Ройс был Хранителем Лунных Врат, крупнейшего из замков, который располагался у подножия гор и защищал лестницу в Гнездо. Сваты погостили у него одну ночь перед подъемом наверх. Лорд Нестор вряд ли посмотрел на нее дважды, но перспектива его появления здесь, ее испугала. Он был Высоким Стюардом Долины, доверенным вассалом Джона Аррена и леди Лизы. – Он не будет… вы же не позволите лорду Нестору встретиться с Мариллоном, или нет?

Видимо ужас отразился на ее лице, потому что Петир отложил перо в сторону. – Наоборот. Я сам буду настаивать на этом. – Он поманил ее пальцем и указал на место рядом с ним. – Мы пришли к соглашению. Мариллон и я. Морд может быть чрезвычайно убедителен. И если наш певец нас разочарует и споет нам песню, которую мы слышать не хотим, то тебе и мне следует только сказать, что он лжет. И кому ты думаешь поверит лорд Нестор?

Нам? – Сансе очень хотелось, чтобы ее голос звучал более уверенно.

– Ну конечно. Потому что наша ложь ему выгоднее.

Солнце было теплым, тихо потрескивал очаг, но Санса все равно поежилась. – Да, но… что если…

– Что если лорд Нестор предпочитает честь превыше выгоды? – Петир обнял ее рукой. – Что если он жаждет правды и справедливости для убийцы его леди? – Он улыбнулся. – Я знаю лорда Нестора, дорогая. Думаешь, я позволил бы ему причинить вред моей доченьке?

«Я не твоя доченька», – подумала она. – «Я Санса Старк, дочь леди Кейтлин и лорда Эдарда, и родом из Винтерфелла». – Однако, она этого не сказала. Если бы не Петир Бейлиш, то вместо леди Лизы сама Санса вылетела бы в голубое небо и упала на камни в шестистах футах внизу. – «Он очень смелый». – Санса пожалела, что у нее самой не достает храбрости. Ей хотелось забраться в кровать и спрятаться под одеяло, и спать, спать, спать… С самого дня падения Лизы Аррен ей не удалось толком поспать ночью. – Но не могли бы вы сказать лорду Нестору, что я… нездорова или…

– Он пожелает услышать о гибели Лизы из твоих уст тоже.

– Милорд, если… если Мариллон расскажет что на самом деле…

– Если он солжет, ты имела в виду?

– Солжет? Ну да… если он солжет, и будет только мое слово против его, а Лорд Нестор посмотрит мне прямо в глаза и увидит мой страх…

– Немного страха не помешает, Алейн. Ты стала свидетелем ужасного происшествия. Нестор будет тронут. – Петир внимательно посмотрел ей в глаза, словно увидел их впервые. – У тебя глаза твоей матери. Прекрасные и невинные. И голубые словно солнечное море. Когда ты станешь чуть старше, в них утонет множество мужчин.

Санса не нашлась, что на это ответить.

– Все что тебе нужно сделать, это рассказать лорду Нестору ту же историю, что ты поведала лорду Роберту. – Продолжил Петир.

«Роберт всего лишь маленький больной мальчик», – подумала она. – «А лорд Нестор уже взрослый мужчина, суровый и подозрительный». – Роберт был слаб и его нужно было защитить, даже от правды.

– Некоторые нуждаются, чтобы им солгали. – Уверил ее Петир.

– Когда мы солгали лорду Роберту, это было для его же пользы. – Согласилась она.

– А другая ложь пойдет на пользу нам. Иначе и ты и я выйдем из Гнезда через ту же дверь, что и Лиза. – Петир вновь взялся за перо. – Мы приготовим ему ложь и арборское золотое, а он проглотит его, и, обещаю тебе, попросит добавки.

«Он и для меня состряпал ложь», – поняла Санса. Однако это была утешительная ложь и, как она думала, благонамеренная. – «Ведь обманывать с хорошими намерениями не так плохо». – Если бы она только верила в нее…

Но больше всего ее волновали последние слова тетки, которые она произнесла перед смертью.

– Бред, – Отмахнулся Петир. – Моя жена сошла с ума, ты же сама видела. – Да, это так. – «Я всего лишь построила замок из снега, а она решила выпихнуть меня сквозь Лунную дверь. Петир спас меня. Он любил мою мать, и…»

И ее? Как она смеет сомневаться? Он же спас ее.

«Но он спасал Алейн, свою дочь», – тихо нашептывал ее внутренний голос. Но она в тоже время Санса… и иногда ей казалось, что и лорд Защитник не один, а два человека. Он был Петиром, ее защитником, теплым, умным и веселым… но в тоже время он был Мизинцем, лордом, которого она знала по Королевской гавани, улыбавшийся лукавой улыбкой и наушничавший, поглаживая бороду, королеве Серсее. И Мизинец не был ей другом. Когда ее бил Джофф, за нее заступался Бес, а не Мизинец. Когда взбунтовавшаяся толпа решила ее изнасиловать, ее спас и отвез в безопасное место Пес, не Мизинец. Когда Ланнистеры насильно выдали ее замуж за Тириона, ее утешал сир Гарлан Галантный, не Мизинец. Мизинец никогда даже мизинцем не пошевелил, чтобы ей помочь.

«За исключением того, что вытащил меня оттуда. Это он сделал для меня. Я думала, это сир Донтос, мой бедный, старый, пьяный Флориан, но это все время был Петир. Мизинец был просто маской». – Только порой Сансе было трудно определить, где заканчивается маска, и начинается человек. Что Мизинец, что лорд Петир выглядели очень похоже. Она бы, возможно, и рада была сбежать от обоих, но дело в том, что бежать-то было как раз некуда. Винтерфелл был разграблен и сожжен, Бран и Рикон – мертвы. Робб, вместе с их леди-матерью, преданы и убиты в Близнецах. Тирион приговорен к смерти за убийство Джоффри, и даже если она вернется в Королевскую гавань, королева и ее голову обязательно снимет с плеч. Тетка, на которую она возлагала большие надежды и у которой пыталась найти защиту, сама попыталась ее убить. Ее дядя Эдмур в плену у Фреев, а дедушка Черная Рыба в осаде в Риверране. – «Мне некуда деться, кроме как остаться здесь», – печально размышляла Санса. – «И нет ни одного настоящего друга, только Петир».

Ночью мертвец пел «День, когда повесили Черного Робина», «Материнские слезы» и «Рейны из Кастамере». Затем он на какое-то время прервался, но едва Санса начала засыпать, он начал заново. Он спел «Шесть печалей», «Опавшие листья» и «Алисанну». – «Какие грустные песни», – подумала она. Когда она сомкнула глаза, ей привиделся он, сидевший в камере в дальнем углу от холодного черного неба, скрючившись под шкурой и прижав к груди арфу. – «Я не должна его жалеть», – одернула она себя. – «Он мерзкий и злой, и скоро умрет». – Ей его не спасти. Да и с какой стати пытаться? Мариллон пытался ее изнасиловать, а Петир спас ей жизнь и не один раз, а дважды. – «Иногда лгать необходимо». – Только ложь спасла ее в Королевской гавани. Если бы она не лгала Джоффри, то его Королевская гвардия забила бы ее до смерти.

После «Алисанны» певец снова прервался на часок, достаточно чтобы у Сансы появился шанс отдохнуть. Но едва первый свет прорвался сквозь ставни, она услышала долетавшие снизу легкие звуки струн «Туманного утра» и моментально проснулась. Вообще-то эта песня скорее была женской, печальная история матери, разыскивающей среди павших после смертельной битвы своего сына. – «Мать оплакивает своего сына», – подумала она. – «А Мариллон оплакивает свои руки и глаза». Слова летели как стрелы и разили сквозь темноту прямо в сердце.

Санса заткнула уши подушкой, чтобы не слышать продолжения, но это не помогло. День начинался, она проснулась, и лорд Нестор Ройс уже поднимался в гору.

Высокий Стюард со свитой добрался до Гнезда только к вечеру, когда галерея, по которой он прошел, уже стала золотисто красной и поднялся ветер. Он привел с собой сына сира Албара вместе с дюжиной рыцарей и десятком вооруженных воинов. – «Так много незнакомцев». – Санса с тревогой вглядывалась в их лица, размышляя друзья они или враги.

Петир встречал гостей в дублете из черного бархата с серыми рукавами, подходившими к его шерстяным штанам, и подчеркивали его серо-зеленые глаза. Рядом с ним находился мейстер Колемон. На его худой длинной шее болталась цепь из звеньев, скованных из разных металлов. Несмотря на то, что роста мейстера хватало на двоих, именно лорд Защитник привлекал взгляды всех присутствующих. Похоже, на сегодня он оставил свои улыбки. Он не говоря ни слова выслушал представления Ройсом присутствующих рыцарей, затем произнес: – Добро пожаловать, милорды. Мейстера Колемона вы знаете. Лорд Нестор, вы помните мою дочь, Алейну?

– Да, конечно. – Лорд Нестор был лысым, с бычьей шеей, с широкой, бочкообразной грудью, с седой бородой, и жестким взглядом. Он наклонил, приветствуя ее, свою голову на целых полдюйма.

Санса слишком испуганная тем, что сможет сказать что-то не то, сделала реверанс. Петир поднял ее на ноги.

– Дорогая, будь хорошей девочкой и приведи лорда Роберта в Верхний зал, чтобы встретить его гостей.

– Хорошо, отец. – Ее голос прозвучал тонко и напряженно. – «Голос лгуньи». – Думала она, сбегая по ступенькам и пересекая галерею к Лунной Башне. – «Голос провинившегося».

Когда Санса вошла в комнату, Гретчель и Мэдди как раз помогали Роберту Аррену надеть штаны. Лорд Горного гнезда снова плакал. Его глаза были красными и припухшими, ресницы слиплись, нос опух и сопливился. Под одной из ноздрей блестел влажный след, и из прикушенной нижней губы шла кровь. – «Лорд Нестор не должен видеть его в подобном виде». – В отчаянии подумала Санса. – Гретчель, принеси полотенце. – Она взяла мальчика за руку и отвела к кровати. – Хорошо ли спал мой сладкий Робин?

– Нет. – Шмыгая носом ответил мальчик. – Я ни капельки не спал, Алейн. Он снова пел, а моя дверь была заперта. Я звал, велел открыть и выпустить меня, но никто не пришел. Кто-то закрыл мою комнату.

– Какие злые дяди. – Смочив мягкую ткань в теплой воде, она начала его умывать… бережно, очень бережно. Если Роберта поцарапать, у него мог начаться припадок с конвульсиями. Мальчик был хилый и ужасно маленький для его роста. Ему было восемь, но Санса знала малышей, которые в пять лет были крупнее его.

Роберт скривил губы.

– Я хотел придти спать к тебе.

«Я знаю, что хотел». – Сладкий Робин привык спать в постели вместе со своей матушкой, пока она не вышла замуж за лорда Петира. После смерти леди Лизы, он кочевал из постели в постель по всему Небесному замку. Больше всего ему понравилось в постели Сансы… именно поэтому она прошлой ночью попросила сира Лотора Брюна запереть его дверь. Она не стала бы так поступать, если бы он просто спал, но он всегда пытался начать сосать ее грудь, а вовремя конвульсий часто писался.

– От Привратного замка пришел Лорд Нестор Ройс чтобы с тобой повидаться. – Санса вытерла ему нос.

– Я не желаю его видеть, – Ответил он. – Я хочу сказку. Сказку про Крылатого Рыцаря.

– Позже. – Ответила Санса. – Сперва вам нужно повидать лорда Нестора.

– У лорда Нестора родинка. – Ответил он, изворачиваясь. Роберт боялся людей с родинками. – Мамочка говорила, что он страшный.

– Мой бедный Сладкий Робин. – Санса погладила его по головке. – Ты скучаешь по ней, я знаю. Лорд Петир тоже по ней скучает. Он любил ее так же сильно, как ты. – Это была ложь, но она была необходима. Единственной женщиной, которую любил Петир, была погибшая мать Сансы. Он достаточно ясно дал это понять леди Лизе прямо перед тем, как вытолкнуть ее сквозь Лунную дверь. – «Она была безумна и опасна. Она убила своего собственного мужа, и убила бы меня, если бы Петир не успел меня спасти».

Однако, Роберту не стоило все это знать. Он был всего лишь маленьким больным мальчиком, который любил свою мать.

– Ну вот, – произнесла Санса. – Теперь ты выглядишь как настоящий лорд. Мэдди, принеси плащ. – Это был плащ из овечьей шерсти, теплый и мягкий, приятного небесно-голубого цвета, подходящего к сливочному цвету его туники. Она застегнула плащ на его плече серебряной заколкой в виде полумесяца, и взяла мальчика за руку. Роберт послушно пошел рядом.

Верхний зал был закрыт с тех самых пор, когда погибла леди Лиза, и от Сансы потребовалось значительное усилие, чтобы заставить себя снова войти внутрь. Зал был длинным, огромным и красивым, но ей не нравилось в нем находиться. Даже в лучшие времена это было холодное место. Узкие колонны напоминали костяшки пальцев, а голубые разводы в белом мраморе наводили на мысль о венах на старушечьих ногах. И хотя стены украшало около пяти десятков подсвечников, зажжено было едва ли с дюжину, поэтому на полу плясали тени и в углах собрались темные озера. Их шаги эхом разносились по мрамору, а Санса явственно слышался гул ветра за Лунной Дверью. – «Я не должна смотреть в ту сторону», – затвердила она про себя. – «Иначе я начну дрожать сильнее Роберта».

С помощью Мэдди она усадила Роберта на трон из чардрева, на сидение которого были подложены подушки, и отправила передать, что его лордство готов принять гостей. Два стража в небесно-голубых плащах открыли двери в нижней части зала, и Петир проводил их внутрь по длинному голубому ковру, разложенному между узких белых колонн.

Мальчик поприветствовал лорда Нестора писклявым голоском и ни словом ни обмолвился о его родинке. Когда Высокий Стюард спросил про его леди-мать, кисти Роберта начали слегка подрагивать.

– Мариллон обидел мою мать. Он выбросил ее через Лунную Дверь.

– Ваше лордство сами видели как это произошло? – спросил сир Марвин Бельмор, долговязый рыжий рыцарь, служивший у Лизы капитаном стражи до того как Петир заменил его на сира Лотора Брюна.

– Алейн видела. – Ответил мальчик. – И мой лорд-отчим.

Лорд Нестор перевел свой взгляд на нее. Сир Албар, сир Марвин, мейстер Колемон – все смотрели на нее. – «Она была моей теткой, но она хотела меня убить», – думала Санса. – «Она тащила меня к Лунной Двери и пыталась выпихнуть меня наружу. Я никого не хотела целовать, я просто строила замок из снега». – Она собралась, стараясь не дрожать.

– Простите ее лорды, – тихо произнес Петир Бейлиш. – Ее по сей день мучают кошмары. Не удивительно, что она не может об этом разговаривать. – Он подошел к ней со спины и мягко положил руки на плечи. – Я знаю как тебе тяжело, Алейн, но наши друзья должны услышать правду.

– Да. – Ее горло пересохло и сжалось, мешая говорить. – Я видела… Я была с леди Лизой когда… – Слезы градом потекли по ее щекам. – «Хорошо. Слезы – это хорошо». – … Когда Мариллон… толкнул ее. – И она пересказала все с начала до конца, едва ли слыша собственный голос.

Когда она еще не добралась до середины, Роберт начал плакать, подушки под ним начали задвигались.

– Он убил мою маму. Я хочу, чтобы он полетал! – Дрожание его кистей усилилось, и начали дрожать руки целиком. Голова мальчика свесилась набок, зубы начали стучать. – Летать! – Хрипел он. – Летать! Летать! – Его руки и ноги дико дрожали. Лотор Брюн вовремя взбежал на возвышение и успел поймать сползавшего с трона мальчика. Мейстер Колемон был всего на шаг позади, хотя он едва ли чем мог помочь.

Беспомощная как и остальные Санса могла только стоять и наблюдать как припадок набирает силу. Один раз нога Роберта попала сиру Лотору прямо в лицо. Брюн выругался, но удержал извивающегося вспотевшего мальчика. Их гости не произнесли ни слова. Лорд Нестор, по крайней мере, уже видел подобное ранее. Прошло довольно много времени, пока спазмы Роберта пошли на убыль, но казалось, что это длилось вечно. Наконец, маленький лорд ослаб настолько, что даже не мог самостоятельно стоять.

– Будет лучше, если его лордство уложат обратно в постель и пустят кровь. – Объявил лорд Петир. Брюн поднял мальчика на руки и вынес его прочь. Помрачневший мейстер Колемон последовал за ними.

Когда затихли их шаги, в Верхнем зале Орлиного Гнезда повисла тишина. Санса слышала, как гудит снаружи ночной ветер и скребется в Лунную Дверь. Она очень замерзла и устала. – «Мне нужно начать с начала?» – размышляла она.

Но видимо она уже сказала достаточно. Лорд Нестор прочистил горло.

– Мне с самого начала не понравился этот певец. – Прогрохотал он. – Я предупреждал леди Лизу, и просил отослать его прочь. Я многократно ее предупреждал.

– Вы всегда давали ей добрые советы, милорд. – Откликнулся Петир.

– Но она в них не нуждалась. – Пожаловался Ройс. – Она слушала их с неохотой и не принимала во внимание.

– Миледи была слишком доверчивой. – Петир заявил это так прочувственно, что Санса едва не поверила, что он и в самом деле любил свою жену. – Лиза не видела в людях зла, только добро. Мариллон пел ей сладкие песни, и она принимала это за его истинное лицо.

– Он называл нас свиньями. – Заявил Албар Ройс. Мощный широкоплечий рыцарь, бривший бороду, но отращивавший пышные черные бакенбарды, которые обрамляли его простое невзрачное лицо словно забор. Сир Албар был молодой копией отца. – Он пел песню про двух свиней, живущих под горой и пожирающих орлиное дерьмо. Это он пел про нас, но когда я ему это сказал, он рассмеялся мне в лицо: – «Отчего же сир? Эта песня про других свиней».

– Он и надо мной насмехался. – Откликнулся сир Марвин Бельмор. – Он обозвал меня сир Дин-Дон. Когда я поклялся отрезать ему язык, он сбежал к леди Лизе и спрятался за ее юбкой.

– Как всегда. – Добавил Нестор. – Он был трусом, но расположение леди Лизы сделало его наглым. Она одевала его как лорда, подарила ему золотые перстни и пояс, украшенный лунными камнями.

– И еще любимого сокола лорда Джона. – На дублете рыцаря красовались шесть белых свечей Уоксли. – Его лордство любил эту птицу. Ее подарил ему лорд Роберт.

Петир Бейлиш вздохнул.

– Это было просто непристойно. – Согласился он. – И я положил всему этому конец. Лиза согласилась отослать его прочь. Именно по этой причине она встречалась с ним в тот злополучный день. Я должен был быть рядом с ней, но я никогда не думал… если бы я не настаивал… это я погубил ее.

«Нет», – подумала Санса. – «Не говори этого. Ты не должен так говорить, не должен». – Но Албар Ройс уже качал головой.

– Нет, милорд, вам не следует винить себя за это.

– Это сделал проклятый певец. – Согласился его отец. – Приведите его, лорд Петир. Позвольте нам положить конец этому печальному делу.

Петир Бейлиш справился с собой и произнес:

– Как скажете, милорд. – Он повернулся к стражникам и отдал приказ, чтобы певца доставили из камеры. С ним пришел тюремщик Морд, безобразного вида человек с маленькими черными глазками и перекошенным травмированным лицом. Одно ухо и часть щеки его были срезаны в одной из битв, но остальные двадцать стоунов живого веса остались целехоньки. Его одежда больше походила на лохмотья, и от нее несло какой-то вонью.

В контрасте с ним Мариллон выглядел почти элегантно. Кто-то его вымыл и переодел в пару светло-голубых штанов и широкую тунику с пышными рукавами, подпоясанную серебряным поясом – подарком леди Лизы. На его руках были белые шелковые перчатки и на глазах тоже белая повязка из шелка.

Морд встал рядом с ним с веревкой в руках. Когда тюремщик ударил певца под ребра, тот рухнул на одно колено. – Добрые лорды, приношу вам свои извинения.

Лорд Нестор скривился.

– Ты сознаешься в своем преступлении?

– Если бы у меня были глаза, я бы заплакал. – Голос певца такой сильный и уверенный ночью, сейчас был надломленный и шелестящий. – Я любил ее, поэтому не мог выносить, когда ее обнимал другой, делил с ней постель. Я не хотел вредить моей дорогой леди, клянусь. Я закрыл дверь чтобы никто не мог нам помешать, когда я открыл ей свои чувства, но леди Лиза была так холодна… когда она сказала что беременна ребенком лорда Петира, я… меня охватило безумие…

Пока он говорил, Санса разглядывала его руки. Толстуха Мэдди утверждала, что Морд отрубил ему три пальца, вместе со средним и безымянным. Его мизинцы в самом деле казались более твердыми чем прочие, но в этих перчатках понять было решительно невозможно. – «Возможно, это просто слухи. Откуда Мэдди знать?»

– Лорд Петир был так добр, что оставил при мне арфу. – Продолжил ослепленный певец. – Мою арфу и… язык… поэтому я могу петь песни. Леди Лиза так любила мои песни…

– Уберите это создание с глаз долой, или я сам его убью, – прорычал лорд Нестор. – Меня тошнит от одного взгляда на него.

– Морд, отведи его обратно в камеру. – Приказал Петир.

– Хорошо, милорд. – Морд грубо поднял Мариллона за импровизированный поводок. – Больше ни слова. – Когда он заговорил, Санса к своему удивлению заметила, что у тюремщика все зубы были сделаны из золота. Они наблюдали, как он едва ли не тащит певца по направлению к дверям.

– Он должен умереть. – Заключил лорд Марвин Бельмор, когда они исчезли за дверями. – Он должен выйти вслед за леди Лизой в Лунную Дверь.

– Но без языка. – Добавил сир Албар Ройс. – Без своего лживого, насмешливого языка.

– Я был слишком добр к нему, я знаю, – извиняющимся тоном произнес Петир Бейлиш. – Но если по правде, то мне его жаль. Он совершил убийство из-за безответной любви.

– Из-за любви или из ненависти, – откликнулся Бельмор. – Но он должен умереть.

– Скоро. – Грубым голосом закончил лорд Нестор. – Никто не задерживается в воздушной камере. Рано или поздно, но их зовет к себе небо.

– Возможно. – Согласился Петир Бейлиш. – Но отзовется ли на его зов Мариллон, знает только он сам. – Он махнул рукой, и стражи распахнули двери в дальней части зала. – Господа, я знаю, вы проделали долгий путь и должно быть устали. Ваши комнаты готовы для ночлега, вино и еда ждут вас в нижнем зале. Освелл покажет вам дорогу и присмотрит, чтобы у вас было все необходимое. – Он повернулся к Нестору Ройсу. – Милорд, не хотите ли присоединиться ко мне в солярии и распить кубок вина? Алейн, дорогая, поухаживай за нами.

В солярии горел тихий огонь в очаге, здесь же был кувшин вина, поджидавший гостей. – «Арборское золотое», – Санса наполнила кубок лорда Нестора, пока Петир ворошил дрова железной кочергой.

Лорд Нестор сел поближе к огню.

– Этим все не закончится. – Сказал он Петиру словно Сансы не существовало на свете. – Мой кузен захочет допросить певца лично.

– Бронзовый Джон мне не доверяет. – Петир отпихнул одну из головешек.

– Он желает подготовиться и придти с силой. К нему без сомнения должен присоединиться Саймонд Темплтон. И, боюсь, леди Уэйнвуд.

– И лорд Бельмор, молодой лорд Хантер, Хортон Редфорт. Они приведут Сэма Стоуна Сильного, Толеттов, Шеттов, Колдвотеров и кого-нибудь из Корбрэев.

– Вы хорошо осведомлены. А которые Корбрэи? Случайно не лорд Лионель?

– Нет. Его брат. Сир Лин почему-то меня недолюбливает.

– Лин Корбрэй опасный человек. – Упрямо продолжил лорд Нестор. – Что вы собираетесь делать дальше?

– А что мне делать, как не пригласить их, если они собрались придти? – Петир бросил в огонь пару поленьев и отложил кочергу.

– Мой кузен собирается сместить вас с должности Лорда Защитника.

– Если так, я не смогу его остановить. У меня гарнизон из двадцати человек. Лорд Ройс с друзьями может собрать двадцать тысяч. – Петир прошел к дубовому сундуку, который стоял рядом с окном. – Бронзовый Джон будет делать, что пожелает. – Продолжил он, опускаясь на колени. Он открыл сундук, вытащил из него свиток пергамента и протянул лорду Нестору. – Милорд. Это объяснение в любви, которое миледи хотела вам передать.

Санса смотрела как Ройс разворачивает пергамент.

– Но это… это так неожиданно, милорд. – Она с удивлением увидела слезы в его глазах.

– Неожиданно, но заслуженно. Миледи отличала вас среди остальных своих знаменосцев. Вы были ее скалой, так она мне говорила.

– Ее скалой? – Лорд Нестор покраснел. – Она так говорила?

– Частенько. А это… – Петир сделал жест в сторону пергамента. – Это просто подтверждение сказанного.

– Это… приятно узнать. Джон Аррен ценил мою службу, я знаю, но леди Лиза… она презирала меня, когда я приходил, чтобы услужить ей, и я опасался… – Лорд Нестор нахмурил брови. – Это печать Арренов, я ее узнаю, но вот подпись…

– Лиза была убита до того как документ попал ей на подпись, поэтому я осмелился подписать его как лорд Защитник. Я знал, что таково было бы ее желание.

– Понимаю. – Лорд Нестор развернул пергамент. – Вы… очень обязательный человек, милорд. Да, и не лишены смелости. Некоторые могли бы назвать этот дар неприличным, и обвинили бы вас в подделке. Пост Хранителя никогда не был наследственным. Аррены возвели Привратный замок, еще когда носили Орлиную корону и были королями Долины. Орлиное Гнездо было их летней резиденцией, но когда начинались снегопады, двор спускался вниз. Некоторые назвали бы Привратный замок столь же царственным, как и Гнездо.

– В Долине уже три столетия не было ни одного короля. – Заметил Петир Бейлиш.

– Пришли драконы. – Согласился лорд Нестор. – Но даже после этого Привратный замок оставался твердыней Арренов. Джон Аррен сам был Хранителем Врат, пока был жив его отец. После его смерти, он к своей чести назвал Хранителем своего брата Роннела, а позднее своего кузена Дэниса.

– У лорда Роберта не было братьев, только дальние кузены.

– Это правда. – Лорд Нестор плотно свернул пергамент. – Не стану говорить, что не надеялся на это. Пока лорд Джон был Десницей, он оставил меня управлять за него Долиной. Я сделал все от меня зависящее и ничего не просил для себя. Но теперь, благодаря богам, я получил это!

– Вы получили. – Согласился Петир. – И лорд Роберт спит спокойно, зная, что вы всегда на посту, верный друг у подножия его гор. – Он поднял кубок. – Так… тост, милорд. За род Ройсов, Хранителей Лунных Врат… отныне и навсегда.

– Отныне и навсегда, верно! – Серебряные кубки звякнули друг об друга.

Позднее, очень поздно, уже когда кувшин арборского золотого опустел, лорд Нестор отправился вниз, чтобы присоединиться к своим компаньонам. Санса уже почти спала стоя, желая только одного – добраться до кровати, но Петир поймал ее за запястье. – Ну как, видишь, какие чудеса могут сотворить ложь и арборское золотое?

Почему она чувствует печаль? Это ведь хорошо, что Нестор Ройс на их стороне. – Они все солгали?

– Не все. Лиза часто называла лорда Нестора скалой, хотя не думаю, что это был комплимент. А его сына она называла камнем. Она знала, что лорд Нестор мечтает обладать Привратным замком, чтобы стать лордом не только по названию, но и по существу, но Лиза мечтала о детях и хотела бы чтобы Лунные Врата отошли младшему братику Роберта. – Он встал. – Ты поняла то, что здесь произошло, Алейн?

Санса немного растерялась. – Вы передали лорду Нестору Лунные Врата, чтобы обеспечить его поддержку.

– Верно. – Подтвердил Петир. – Но наша скала – настоящий Ройс, а это означает гордый и вспыльчивый. Если бы я спросил его прямо, сколько он хочет, он раздулся бы как сердитая жаба на оскорбление, нанесенное его чести. Но таким образом… этот человек не законченный болван, но моя ложь была ему слаще правды. Он хочет верить, что Лиза ценила его превыше остальных знаменосцев. И помимо всего прочего, один из этих остальных – Бронзовый Джон, а Нестор очень трепетно относится к тому, что он происходит из младшей ветви Ройсов. Он многого хочет ради своего сына. Тот же человек чести сделает все ради своих детей, чего бы ни сделал ради себя самого.

Она кивнула.

– Но подпись…вы могли бы получить подпись Роберта и его печать, но вместо этого…

– …Я подписал документ самостоятельно, как лорд Защитник. А почему?

– Потому что… если вас сместят или… убьют…

– … права лорда Нестора на замок внезапно окажутся под вопросом. Обещаю, это не уйдет от его внимания. Но с твоей стороны было очень умно это подметить. Хотя, я не ожидал ничего другого от своей дочери.

– Спасибо. – Он чувствовала в себе странную гордость оттого, что разгадала этот ход, и сконфуженной одновременно. – Но я не твоя. Дочь, я имела в виду. Я стараюсь вести себя как Алейн, но вы же знаете…

Мизинец приложил палец к ее губам: – Я знаю то, что знаю, и ты тоже. О некоторых вещах лучше помалкивать, дорогая.

– Даже когда мы наедине?

– Особенно, когда мы наедине. Иначе, однажды в комнату войдет незваный слуга или стражник у дверей услышит то, что ему слышать не полагается. Хочешь обагрить свои маленькие чудесные ручки еще большей кровью, дорогая?

Перед ее глазами встал образ Мариллона с белой повязкой на глазах. За ним она увидела сира Донтоса, из которого торчала арбалетная стрела. – Нет, – сказала Санса. – Пожалуйста, не надо.

– Я просто хотел сказать, что то, во что мы с тобой играем – не игра, доченька, хотя конечно это игра. Только Игра Престолов.

«Я никого не просила включать меня в эту игру». – Эта игра была слишком опасна. – «Один неосторожный шаг, и я покойница». – Освелл… милорд, Освелл увез меня той ночью из Королевской гавани. Он наверняка знает, кто я.

– Если он хотя бы наполовину умен как овцы, которых он пасет, ты должна была это предположить. И сир Лотор тоже знает. Но Освелл у меня на службе уже многие годы, а Брюн замкнут по натуре. Кеттлблэки присматривают для меня за Брюном, а тот в свою очередь приглядывает за Кеттлблэками. Однажды я посоветовал Эддарду Старку: «Не доверяй никому», но он меня не послушал. Ты – Алейн, и должна оставаться Алейн всегда. – Он прижал два пальца к ее сердцу. – Даже здесь. В своем сердце. Ты сумеешь? Сумеешь всем сердцем стать моей дочерью?

– Я… – «Я не знаю, милорд», – уже почти произнесла она, но он совсем не это хотел услышать. – «Ложь и арборское золотое», – подумала она. – Я – Алейн, отец. Кем еще я могу быть?

Лорд Мизинец поцеловал ее в щеку. – С моими мозгами и красотой Кэт, весь мир станет твоим, дорогая. А теперь – ступай в кровать.

Гретчель зажгла очаг и взбивала свою перину. Санса разделась и скользнула под одеяло. – «Сегодня он не запоет», – молилась она. – «Только не сегодня, когда лорд Нестор и другие рыцари в замке. Он не посмеет». – Она закрыла глаза.

Где-то посреди ночи она проснулась оттого, что малыш Роберт забрался к ней под одеяло. – «Я забыла сказать Лотору запереть его снова», – поняла она. Но теперь уже ничего нельзя было поделать, поэтому она его обняла. – Сладкий Робин? Ты можешь остаться, только не ворочайся. Просто закрой глазки и спи, малыш.

– Хорошо. – Он придвинулся плотнее и положил голову ей на грудь. – Алейн? А теперь ты станешь мне матерью?

– Похоже, что так. – ответила она. Если ложь во благо, то она не может навредить.