"Мороз по коже" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

Глава V

Поздним вечером следователь Мухотин нагрянул в гости к подруге погибшего инженера Хомутова в сопровождении Метелкина и Горелова. Девушка ничуть не удивилась и даже обрадовалась появлению гостей.

– Нам нужна ваша помощь, Варя. Мы можем на вас рассчитывать? – спросил Мухотин.

– Разумеется, только я думала, что помощь должна исходить с вашей стороны. Проходите, чаю попьем.

Она проводила гостей в кухню и предложила сесть за стол.

– Вот, познакомьтесь. Евгений – друг Аркадия Еремина, тоже журналист. Он, что называется, продолжает его дело. А это Михаил Палыч Горелов из Московского уголовного розыска.

– Очень приятно. Я Варя Денисова, работала личным секретарем Левы.

– Главный вопрос, Варя, – заметно волнуясь, продолжал Мухотин. – Вы не сменили место работы?

– Нет. Разве в Туле легко найти работу? Теперь у меня сменился начальник.

Я стала секретарем заместителя директора завода. Да вы садитесь.

Мужчины сели за стол. Девушка поставила чайник на плиту.

– Чем же я вам могу помочь?

– Мы упираемся в серьезную проблему. На счет завода вновь перечислены деньги за заказ под номером 3247/631. Завтра за оружием приедут получатели.

Наша задача – взять их с поличным прямо на складе. Для операции прибыл спецназ из Москвы. Мы не решились довериться тульским властям, так как не знаем, кто из ваших чиновников причастен к хищениям. Может быть, таковых и нет, но рисковать мы не можем. Стоит вспомнить убийство начсбыта и срочное кремирование его тела, исчезновение водителя, сбившего Льва Хомутова, и закрытие этих дел. У нас есть основания не доверять местным властям. А тут мы наткнулись еще на одну проблему, почти неразрешимую. Завод является режимным военным объектом, соответствующим по статусу военной базе. Таким образом, без санкции главного военного прокурора мы не можем проникнуть на его территорию, да еще с оружием в руках. И как нам быть?

– Взять санкцию.

– Не успеем. Слишком сложная и долгая процедура. До утра не успеем.

– Поменяйте план. Почему их нельзя арестовать за воротами?

– С хорошими адвокатами они смогут откреститься друг от друга. Существует еще третья сторона, которая оплатила заказ и не имеет никакого отношения к оружию, заводу и получателям. Лебедь, рак и щука будут тащить один воз, и мы завязнем в трясине. Но вопрос даже не в этом, а в оперативности. Одновременно в нескольких местах будут проводиться подобные операции. Если мы не сумеем накрыть общим колпаком всю сеть торговцев оружием, мы проиграем.

– Я все понимаю. Максимум, что мне удастся сделать, – это выписать пропуска на двух человек. У меня есть только два заготовленных бланка с подписями и печатью на девять утра. Они предназначены для конструкторов из Ижевска. Моего босса завтра не будет, и он заготовил пропуска заранее, что вообще-то категорически запрещено. Я еще не вписала фамилии.

– Одну секундочку, – вмешался Горелов. – Вы сказали, что пропуска заказаны на девять утра. Это значит, что вы точно знаете, когда и кто должен приехать на завод. Так?

– Конечно, я уже говорила, что у нас режимное предприятие. Дисциплина очень строгая.

– Значит, вы можете точно узнать время прибытия экспедиторов за грузом.

– Да, все они занесены в журнал. Вы же знаете номер заказа, и по нему я смогу определить, когда за ним приедут. Такая запись есть в бюро пропусков, у секретаря директора и у начальника сбыта. Мне кажется, я сумею заглянуть в журнал секретарши. Мы с ней подруги, сидим в одной приемной. Кабинет директора слева, а зама справа.

– Вот видите, – продолжал Горелов, – не прошло и десяти минут, как мы сумели продвинуться на два шага вперед. Во-первых, вы сможете впустить двоих человек на территорию завода. Во-вторых, мы сможем узнать точное время прибытия машины за грузом…

– А в-третьих, меня выгонят с работы, если не посадят за решетку. У вас даже нет четкого плана, не говоря уже о санкции военного прокурора.

– А мы получим санкцию Генерального прокурора. Я сегодня же позвоню майору Марецкому, и он пошлет своего помощника генерала Черногорова к Генеральному.

Черногоров не всегда убедителен, но очень авторитетен и ему никогда ни в чем не отказывают.

Мухотин помотал головой, словно на него вылили ведро воды.

– Генерал – заместитель майора?

– Шутка. У нас так шутят. Генерал авторитет для верхов, а Марецкий авторитет для генерала. Уловили взаимосвязь?

– Хорошо, но санкции на руках у нас не будет, – констатировал Мухотин.

– Эх, Пал Николаич, тут же изначально понятно всем, что мы затеваем беспрецедентную аферу, которая от начала до конца построена на блефе. На нашей стороне фактор неожиданности. Мы бьем не в бровь, а в глаз, и нельзя давать противнику времени очухаться. Операция должна начаться и завершиться в считанные минуты.

– Хорошо говорить, но мы даже не знаем, в какой обстановке будет действовать спецназ! – возмутился Метелкин.

– Варя нам начертит подробный план, и мы его обсудим с командиром отряда!

– парировал Горелов. – Вы только не сидите с опущенными хвостами. Рожайте новые идеи.

– План я вам начерчу, спецназ будет знать все закоулки, но ведь ему надо попасть на территорию завода. Сколько их человек?

– Тридцать, два взвода, бронежилеты, каски, автоматы.

– Заводская охрана имеет все то же самое, но их сто двадцать человек, и они среагируют на сигнал тревоги мгновенно. Вы возьмете в кольцо экспедиторов, а охранники вас. Ничего не получится.

– Кому подчиняется охрана?

– Своему начальнику, а тот непосредственно директору.

– Придется договариваться с директором.

Варя усмехнулась.

– Вы еще не попали на завод, а уже решаете глобальные вопросы!

– Скажите, Варя, – тихо заговорил Мухотин, – а в каких случаях посторонние попадают на завод? Это же территория города, под землей проходят всякие коммуникации, трубы, кабели. А если авария?

– Был такой случай в прошлом году. Трубу зимой прорвало, и ударил фонтан кипятка. Столб пара до облаков бил. Приехала техническая служба и за три часа все сделала. Но таких случаев один на сто лет.

– Охрана присутствовала при работах?

– Конечно, правда, они только наблюдали и были без автоматов. Но никому не разрешали лишнего шага в сторону сделать.

– Это понятно! – воскликнул Горелов. – Труба одна и дырка одна. Очаг опасности находился в узком пространстве. А если его расширить?

– Пожар! – усмехнулся Метелкин.

– Зря усмехаешься, Женечка. Пожар – это то, что нам нужно.

– Понятно, – кивнула девушка, – и разумеется, родной завод должна поджечь я.

Поджог военного объекта стратегического значения. Полагаю, тут тюрьмой уже не отделаешься. К стенке, без суда и следствия.

– Правильно, Варя, – запальчиво продолжал Горелов, – вы главная героиня нашего грандиозного плана. А состоит он в следующем. Мы договариваемся с пожарными и берем у них две машины и форму, в которую одеваем спецназ. Как только приезжает машина за оружием и начинает погрузку, на заводе начинается пожар. Через десять минут приезжают пожарные. Никто и понять ничего не успеет, как экспедиторы будут схвачены и запихнуты вместо шлангов в машины.

– Отличный репортаж! А главное – все это заснять на пленку. Нет, такого еще наш народ не видел!

– А в это время завод превращается в кучку головешек, и все празднуют победу на тлеющих развалинах творения Петра Великого. Честно говоря, я думала, что вы серьезные люди.

Упрек относился к Мухотину, он растерялся и размышлял, обсуждать бредовую идею или поставить точку.

– Давайте серьезно, Варя, – сделав строгое лицо, продолжил Горелов. – У вас есть друзья на заводе? Те, кто любил, уважал Льва Хомутова и готов отомстить его убийцам, но, разумеется, законным путем.

– Думаю, таких у нас немало.

– Отлично. Вам понадобится один или два сообщника.

– Опять вы за свое…

– Тихо, наберитесь терпения и дослушайте. Очаг возгорания должен быть рядом со складом, где экспедиторы будут грузить оружие. Пожар должен возникнуть в таком месте, куда очень трудно добраться, скажем, рабочим или местным пожарным. И еще: пожарную тревогу должны дать вы, как только начнется погрузка оружия. А теперь о ваших сообщниках.

Они должны попасть к месту возгорания заблаговременно, хорошенько забаррикадироваться, расчистить место, открыть окна или другие проемы и только после этого запалить безвредные и безопасные дымовые шашки. Нам ведь не нужно никакого пламени. Для стандартной паники и дыма хватит, который, кстати, бывает без огня, и будет валить из всех щелей, поднимаясь к облакам, как пар из трубы.

Пусть на всякий случай прихватят с собой огнетушители. Но поджигать шашки надо по сигналу. Как только появится дым, нужно дать тревогу, а спецназ появится у ворот через пять минут. Они могут подождать сигнала в соседнем переулке. Так будет решен вопрос с проникновением отряда на завод. Дальше ребята свою работу знают, с хорошим планом они справятся с заданием.

У Вари заблестели глаза и появилась улыбка.

– Из окна директора и моего видны склады, а рядом стоит корпус третьего цеха, на чердаке которого находится старое оборудование. Вход на чердак можно блокировать изнутри.

– Главные вопросы решены! – хлопнул в ладоши Горелов. – Сейчас я звоню Марецкому в Москву, и приступаем к поискам дымовых шашек и переговорам с пожарными. Если мы их убедим в важности готовящейся акции, то можно сказать, что дело сделано на три четверти. Главным нашим преимуществом все еще остается фактор внезапности.

Келья, увешанная иконами, хранила устойчивый запах ладана. Игумен Пафнутий лежал на широкой кровати под балдахином и устало смотрел на стоявшего у изголовья монаха.

– Молю Бога о смерти, Платоша. Силы покидают меня, но душа все еще цепляется за тело. Устал я. Завтра в нашу обитель приезжают митрополит Симеон и епископ Феофан. Будут исповедовать меня, монастырь готовить для передачи в новые руки. За тебя просить буду. Ты его своими руками возродил, тебе и быть в нем хозяином. Подам прошение Святейшему Патриарху нашему. Он мне не откажет. Готовься принять сан архимандрита, сын мой.

– Отче, Феофан ревизию проводить намерен? Ведь он этой частью в епископате ведает? Неужто не верят нам? Ни один монастырь столько податей в казну не дает, как Кинский.

– Не держи обиды на Синод. Так положено при передаче владений от старого к новому. Знаю, считанные дни мне осталось пребывать на этом свете, ангелы напоминают мне о своем приходе. Сам я уже не встану, ты уж встреть достойно членов Синода, дорожки подмети, кустарники постриги, цветники полей.

– Почему вы, отче, раньше не сказали? Времени в обрез!

Игумен поднял указательный палец. Платон подошел ближе и увидел на ночном столике телеграмму. Он все понял. В монастырь приезжает ревизия, состоящая из огромной свиты высокопоставленных церковников. Платон встал на колено, поцеловал руку настоятелю и тихо сказал:

– Я все сделаю, святой отец.

Платон вышел из душной кельи на свежий воздух. По дороге в свою избу он дал несколько распоряжений монахам. Над Кинской пустошью надвигалась ночь.

Влетев в избу, словно вихрь, он бросился в другой конец залы, отшвырнул ширму в сторону и взялся за телефон. Ни один нужный номер не отвечал. Прошло немало времени, пока он услышал ответ на другом конце провода.

– Это ты, Зяма?! Где Дантист? Где Пигмей? Ни один телефон не отвечает.

– Тихо-тихо, Сильвестр. Никто не обязан привязывать себя цепями к телефонам. Шеф серьезно заболел. Его днем увезла «скорая помощь», сердечный приступ. Лежит в реанимации, но врачи говорят, что выкарабкается. Кризис уже миновал. Что касается Пигмея, так он лично возглавляет очень серьезную акцию. Появится завтра или послезавтра.

– Я ждать не могу. Нет тех, будешь распоряжаться ты. Мне плевать кто.

Складами заведует Фазан. Дай ему распоряжение, чтобы подготовился к приемке груза. Завтра к вечеру я пригоню три фуры.

– Что за спешка? Пойми меня правильно, Сильвестр. Я не могу распоряжаться складами и поставками. Эти вопросы решает Пигмей или шеф, и я ничем тебе помочь не могу.

– Ты меня не понял, Зяма! Завтра вечером я буду в Москве. На складе должны быть люди и подготовлены места. По ходу продвижения к городу я буду связываться со складом. Ты меня понял?

– Но я…

– Это все, Зяма! Готовь базу к приему!

Шмарин бросил трубку. Возле него уже стояли четыре человека в монашеских одеяниях.

– Что случилось, командир?

– Комиссия из Синода. Мы уносим ноги. Поднять всех наших по тревоге, но только без шума, не разбудите монахов. Им тоже завтра будет невесело, – Шмарин положил руку на плечо старшему.

– Слушай меня, капитан. Мы должны вывезти все до последнего патрона.

Задействуй весь состав. Выносить ящики будем через катакомбы к лесу и там складировать под брезентом. На машины грузить начнем утром. Ночи нам хватит для выноса.

– Подземные туннели узкие, осыпаются. Мы ими не пользовались. Длина каждого по пятьсот-семьсот метров. Транспортировка требует особой осторожности.

У нас около шестисот ящиков. По два бойца на каждый, и путь туда-обратно в километр. К утру не справимся, дай Бог к полудню.

– Не рассуждай, капитан, а засучивай рукава и работай! Шагом марш! – Капитан вылетел пробкой из Избы. – А ты, старлей, отправишься утром на завод.

Больше трех человек я тебе не дам. Получишь заказ и пойдешь прямо на Москву.

Возьмешь с собой рацию. Инструкции будешь получать в пути. Документы все готовы?

– Так точно. Машина у ворот.

– Выгоняй ее в поле, мне надо вывезти фуры с территории. – Он глянул на низкорослого мужичка. – А ты, сержант, выгоняй три фуры за ворота и ставь под загрузку у опушки. Одному Богу известно, когда они нагрянут! К рассвету монастырь должен быть чистым.

– А мне что делать? – спросил четвертый монах.

– Здесь останешься, за меня, гостей дорогих встретишь. Ты у нас самый головастый, придумаешь причину, по которой мы отсутствуем. Монастырь создан нашим потом и кровью, и мы его так просто не сдадим. Это наша база! Наш оплот!

– Вы хотите уехать, командир?

– А кто, кроме меня, сможет доставить оружие до места, сохранить его и разгрузить там, где положено ему быть, а не на мусорной свалке?! Два года ушло на создание четкой схемы по добыче нового, чистого и современного вооружения, его передаче в нужные руки, железные руки, способные вывести всю чернь с русской земли. И что? Теперь пустить такую махину под откос? Нет, только через мой труп! Ну а сейчас, сержант, скидывай рясу, засучивай рукава и за работу.

Работа кипела полным ходом. Не так все просто получалось, как хотелось.

Один из тоннелей обвалился. Погибли под камнями двое ребят. Оставалось два узких прохода, где невозможно было разойтись. Тем, кто отнес груз к выходу, приходилось возвращаться верхом, проходить через ворота монастыря и вновь спускаться в катакомбы. Но самым сильным ударом для майора стало дезертирство.

Четверо его солдат не вернулись после третьего круга. Обвал испугал всех, остались самые стойкие, но их катастрофически не хватало для такого огромного объема работ. К трем часам ночи недосчитались шестерых, седьмой выбыл из строя – упавший ящик сломал ему ногу. Начинало светать, а они и половины арсенала не перенесли к лесу. Люди валились с ног от усталости, и было непонятно, какая сила заставляла их идти на новый круг.

Связь велась по мобильным телефонам. Согласно эталонам режимного предприятия, план действий был разбит по секундам. Самое сложное и важное отводилось подготовительному периоду. На долгие переговоры времени не было, и Варя вела подготовку ночью.

Она побывала у мастера шестого цеха Федорчука, старого друга покойного Хомутова. Федорчук работал на заводе всю свою сознательную жизнь, начинал учеником токаря и вырос до мастера цеха. Человек дисциплинированный, серьезный и честный. Он в течение часа не мог понять Варю, как и она не понимала Горелова. То, что девушка называла планом, Федорчук считал бредом сумасшедшего и начал подумывать о том, чтобы вызвать «скорую помощь». К пяти утра он стал относиться к ее рассказу более серьезно и вдумчиво, а к шести утра они перешли к обсуждению поставленной перед ними задачи.

Варя пришла на работу на час раньше положенного времени и пронесла с собой сумку с двенадцатью дымовыми шашками, которую ей дал Мухотин. Охрана проверяла вещи работников завода на выходе, а не на входе. Первым делом она отправилась в цех и передала сумку Федорчуку, потом отправилась в свой офис. После того как Варя проверила журнал, где значились все машины, получившие на этот день допуск на завод, девушка выписала пропуска на имя Мухотина и Горелова и отнесла их на проходную. Без пяти девять она села за свое рабочее место, позвонила на мобильный телефон Метелкина и доложила обстановку. «КамАЗ» с номерным знаком 2316 ТУ должен приехать на завод в девять часов тридцать минут. Время погрузки полчаса.

Вся эта информация была тут же передана капитану Горохову командиру спецназа, ожидавшему сигнала на параллельной улице в пожарной машине. Водители были настоящими, а спецназ удалось переодеть и разместить в трех автомобилях, оставив место для экспедиторов. Шесть человек не вместились, и их оставили держать вахту за воротами. Метелкин тоже переоделся в форму пожарного и сунул под робу заряженный фотоаппарат.

Ровно в девять часов утра директор завода зашел в свой кабинет, а одетые в штатское следователь Мухотин и оперуполномоченный Горелов получили пропуска и оказались на территорию завода. Согласно инструкции, они должны были идти только в административный корпус. Впрочем, другие места их и не интересовали.

На дорогу с учетом подъема на третий этаж им отводилось семь минут.

Когда они появились в коридоре, Варя попросила Наташу сходить за водой и наполнить чайник. Секретарша директора была моложе на семь лет и обычно выполняла всякие мелкие поручения старшей подруги. Горелов и Мухотин вошли в приемную в тот момент, когда Наташа открывала кран в туалетной комнате. Варя указала им на дверь директора, и те вошли без стука. Девушка тут же отключила селекторную связь директора от внутренней линии.

– Извините, Сергей Саныч, что врываемся без предупреждения, но в интересах следствия нам необходимо поговорить с вами без посторонних лиц, конфиденциально. Я следователь Мухотин из прокуратуры, а это товарищ из Москвы с Петровки.

Директор ничего не мог понять. Для него появление посторонних в кабинете приравнивалось к посещению цеха готовой продукции стадом слонов. Умудренный опытом и усыпанный сединами генерал привык сам распоряжаться своим рабочим временем и назначать встречи. На возмущение бесцеремонностью посетителей у него не хватало времени, и, к своему собственному удивлению, он спросил:

– Вы уверены, что не ошиблись дверью?

– Уверен, что за вашу бытность в должности директора ни один человек не зашел сюда случайно или по ошибке. В прошлом месяце погибли два высокопоставленных сотрудника вашего завода. Нами установлено, что старший инженер Хомутов был сбит машиной умышленно. На следующий день застрелили начальника сбыта Фаталина выстрелом в затылок в одном из подвалов города. Жена Фагалина опознала труп мужа по фотографии. Следствие установило причины, по которым разыгралась эта трагедия.

– Мне ничего не известно о трупе Фаталина, – отрывисто ответил директор.

– И о том, что он сбывал оружие на сторону у вас под носом, генерал?

Директор вскочил.

– Как ты смеешь, мальчишка, так со мной разговаривать?!

Лицо пожилого человека покрылось красными пятнами.

– Вы готовы сотрудничать со следствием, Сергей Александрович, или дадите нам повод подозревать всех руководителей завода? Главный бухгалтер сидит по уши в дерьме. Он уже не отмоется. Пятнадцатого марта им была принята платежка за заказ 1635/612 без адреса отправителя, а шестнадцатого марта преступникам было отпущено оружие согласно платежке, от Деда Мороза, по липовым накладным Уральскому военному округу, в котором никогда не существовало тех воинских частей, что указаны в документах. Не далее как позавчера, в среду, получена новая платежка без обратного адреса. К счастью, мы вовремя ее перехватили и нам удалось проследить путь перечисления денег от отправителя до вашего банковского счета. Но самое печальное в том, что и по этой платежке оружие будет получено.

А это означает, что Фаталина на его месте заменил достойный преемник. Правда, никто не дает гарантий, что и новый начсбыта защищен от пули в лоб.

– Вы несете бред какой-то, молодой человек. Это оборонное предприятие союзного значения…

– Может, когда оно было предприятием союзного значения, то мои слова показались бы бредом. Союза уже нет, во что вы до сих пор поверить, вероятно, не можете, так же, как и в то, что ситуация в стране в корне изменилась и сейчас надо спасать Россию, а не смотреть с тоской на прошлое и бить себя в грудь от возмущения.

– Соплив еще учить меня, щенок!

Генерал вновь вспыхнул.

– Гнев – плохая защита. Я говорю о проверенных фактах. Взгляните в окно. К складу подъезжает машина. В течение получаса она будет заполнена оружием, которое попадет из ваших арсеналов в руки бандитов.

Генерал даже не оглянулся на окно.

– Вы сумасшедшие!

С чердака соседнего здания повалил дым.

– Если мы сошли с ума, может быть, вы прислушаетесь к голосу разума из Генеральной прокуратуры? – тем же наступательным голосом продолжил Горелов.

Он подошел к столу директора и безошибочно взял трубку одного из десятка телефонов.

– Соедините меня с Москвой. Мне нужна приемная Генерального прокурора.

Звонят из кабинета директора главного филиала оружейного завода. Срочно, пожалуйста.

Даже такой опытный человек, как директор, никак не мог прийти в себя от беспрерывного натиска. Соединение длилось слишком долго, но молчать и выдерживать паузы значило дать противнику время на раздумье. Мухотин пошел в новую атаку.

– Инженер Хомутов был честным человеком. Это он обнаружил подложные документы, но к вам обратиться не решился. Если у вас на глазах проделываются такие комбинации, то вам доверять опасно. Мы о вас другого мнения. И полагаю, не ошиблись, придя к вам за помощью, а не с ордером на арест.

– Приемная? – очнулся Горелов. – Генерал Черногоров с Петровки может подойти к телефону?

У лейтенанта тряслись ноги. Его могли послать к черту или сказать, что Черногоров записан на прием в другой день, а то и вовсе не вспомнить, о ком идет речь.

– Черногоров на приеме у Генерального.

Горелов чуть не заплакал от радости.

– Прошу вас, как только он выйдет, перешлите факсом соответствующий документ прямо в кабинет директора…

– Я знаю, откуда звонят. Хорошо.

Секретарь положила трубку, но Горелов вовсе не ждал нужного результата.

Там, наверху, им трудно понять сходу, что кому нужно из нижних эшелонов, обычным смертным. Генеральный мог не дать санкции.

Во дворе собралась толпа, дым вырывался с чердака черными клубами и заволок все небо.

– С минуты на минуту, Сергей Саныч, вы получите подтверждение всему здесь сказанному.

Во двор ворвались три пожарные машины. Наконец-то директор оглянулся.

Картина открывалась невообразимая. Теперь директор мог уже не сомневаться, что с ума сошел он, а не двое появившихся в кабинете призраков. Если это не сон, значит, у него поехала крыша.

Пожарные даже не взглянули на чердак. Они высыпали из машины на землю, как семена из сита. Выхватывая автоматы на ходу, они сбивали с ног солдат, грузивших ящики на машину, заламывали им руки и запихивали их в пожарные машины. Один из пожарных стоял в, стороне и фотографировал происходившее. На территории завыла сирена. Директор покачнулся. Горелов подставил стул, и генерал сел, опустив руки, будто ему перерезали сухожилия.

Во двор сбегалась охрана завода с оружием наизготове. Спецназ успел закончить операцию, и бойцы заняли боевые позиции. Метелкин запрыгнул в кабину «КамАЗа», прибывшего за оружием. Он пригнулся и продолжал щелкать затвором, пока не увидел лежавшую на сиденье работавшую рацию. Шофера выдернули из кабины последним. Неужели у них есть связь с монастырем? Метелкин вздрогнул.

Во дворе воцарилась мертвая тишина. Около сорока охранников держали пожарные машины на мушке. Каждый выбрал себе удобную позицию, кто-то засел за ящиками, кто-то лежал на земле. Из окон административного здания также высунулись черные стволы. Одна небольшая оплошность или несдержанность, и можно открывать новое кладбище. Обстановка накалилась до предела.

Командир спецназа поднял правую руку и вышел в центр двора.

– Начальника охраны!

От группы охранников отделился уже немолодой, но поджарый мужичок в черной униформе с пистолетом «стечкина» в руке.

– Я начальник охраны.

– Командир отряда специального назначения Управления внутренних дел капитан Горохов. Только что на территории вашего завода силами милиции была задержана банда опасных преступников. Накладные на получение оружия фальшивые.

– По фальшивкам на завод проникнуть невозможно.

– Требую независимой экспертизы документов и накладных на территории завода.

– Это решит директор, а пока ваши люди останутся под прицелом. Вы незаконно проникли на территорию военного объекта с оружием в руках и провели самостоятельную незаконную акцию без согласования с охраной объекта.

– Вы сказали, что на завод проникнуть невозможно? Где логика? Ладно, пошли к директору.

– Сдайте оружие.

Капитан согласился. Дым тем временем начал рассеиваться. Секунды казались часами. Командиры поднимались по лестнице, а Горелов не отрывал взгляда от факса. Наконец огонек загорелся, и бумажка медленно начала выползать из черной щели. Мухотин подошел к аппарату и оборвал первый лист. Сначала он прочел бумагу про себя и улыбнулся. Горелов вздохнул.

– Читаю:

– Далее подпись Генерального прокурора и печать. – Мухотин вырвал следующий лист из аппарата. – А это санкция на проведение операции. Теперь, Сергей Саныч, вы больше не считаете нас сумасшедшими?

Он подошел к столу и положил бумаги перед побледневшим директором.

– Это ты – Горелов? – спросил он хрипло.

– Он, – Мухотин кивнул на Палыча.

– И что, у Генерального прокурора не нашлось людей посолиднев? Ты, поди, сынок, еще не бреешься? А?

– Важно, что он операции проводит безукоризненно, причем любой сложности!

– усмехнулся Мухотин. В кабинет вошли начальник охраны и капитан.

– Уводи людей в стойло, Трофим, – буркнул директор, – и обеспечь машинам спецназа беспрепятственный выезд.

Через десять минут вся команда была за воротами. Горелов выслушал капитана.

– Мы сейчас сдадим машины, а бандюков перетащим в свой автобус, и айда в Москву.

– Сдай их майору Марецкому или рассуйте по камерам. Марецкий сам сейчас в запарке. На Петровке разберутся, что к чему.

– А ты, Палыч, в Москву не поедешь?

– Тут еще дела остались.

– Как знаешь.

Горелов подошел к стоявшим в стороне Мухотину и Метелкину.

– Вот уж не думал, что пронесет! – вздохнул он.

– Послушай, Палыч, Пал Николаич нам машину свою дает. Упустим гадов! – с горящим взглядом произнес Метелкин.

– Ты о чем?

– В монастырь гнать надо! У них рация в машине была. Ошиблись мы с сотовыми телефонами. Они хитрее оказались.

– Вдвоем против монастыря?

– Но ты же мужик головастый, за час пути придумаешь новый план! А, Палыч?

Горелов кивнул, он едва держался на ногах.

Дверь приемной открылась, и на пороге вырос интересный блондин в голубом комбинезоне с чемоданчиком; в руках. Строгая секретарша, замученная двумя высшими образованиями и бесконечной борьбой за трезвый образ жизни своего мужа, впервые за последние месяцы улыбнулась. Молодой человек излучал какую-то необъяснимую жизнерадостность и легкую беззаботность.

– Доброе утро. Я вам вчера звонил по поводу кондиционеров.

– Да-да, я помню. – Она глянула на часы. – Какая жалость, минут через десять придет шеф. Вы же не успеете.

– Моя работа тихая, как у мышки. Он даже меня не заметит. Давайте начнем с его кабинета, а потом я займусь вашей приемной. Воспользуемся его временным отсутствием.

– Вы правы.

Женщина достала из стола ключи и открыла дверь кабинета. Журавлев вошел и осмотрелся. Кондиционер висел высоко между двумя окнами, остальные стены были заставлены шкафами с книгами.

– Изумительная мебель, прямо как в Эрмитаже, а я без стремянки. Нам придется найти обычный стул и постелить сверху газетку, иначе я не дотянусь.

– Стул можно взять в коридоре.

– Не беспокойтесь, я схожу.

Журавлев принес стул, постелил на него газету, достал из чемоданчика отвертку и принялся за работу. Женщину хватило на три минуты наблюдений, и ее призвал к обязанностям зазвонивший в приемной телефон. Вадим точно знал, что у него есть полторы минуты на свободу действия, так они договорились с Настей, которая звонила с первого этажа и имела задание заговорить зубы конторской крысе как минимум на полторы минуты.

Журавлев спрыгнул со стула, подошел к письменному столу хозяина и за несколько мгновений открыл три верхних ящика стола. Пистолет лежал в левом.

Значит, Гельфанд левша. Он вынул из него обойму и выкинул патроны из ствола.

Положив его на место, Вадим запер все ящики и вернулся на свое место.

Не прошло и десяти минут, как в дверях появился хозяин в сопровождении очаровательной длинноногой женщины. Увидев постороннего в кабинете, он замер.

Секретарша тут же пояснила, что молодой человек уйдет с минуты на минуту, как только заменит фильтр. Недовольный начальник прошел к столу и сел на свое место. Девушка, не дожидаясь приглашения, устроилась в кресле напротив.

– Извините, я не совсем понял, о защите каких свидетелей идет речь? – переспросил адвокат. – Если можно, уточните.

Девушка улыбнулась.

– Как тяжело разговаривать с юристами! Они тут же подо все пытаются подобрать статью. В нашем законодательстве нет статей по защите свидетелей, вот поэтому их и убирают. Самый надежный способ завести следствие в тупик. Меня тоже хотели в свое время убрать. Я видела бритоголовых убийц, а потом узнала их по телевизору в облике монахов. Преступники меня упустили, и им ничего не оставалось делать, как убрать своих же. Их расстреляли в лесу напротив Кинского монастыря и там же закопали. Сейчас ведется следствие. Впрочем, оно уже заканчивается. Вы можете себе представить рассадник преступности в монастыре?!

Уму непостижимо! А все из-за того, что они устроили там склад оружия, которым можно обеспечить целую дивизию бандитов.

Гельфанд слушал и постоянно бросал взгляды на мастера, который что-то делал с кондиционером и все время насвистывал похоронный марш.

– Вы меня извините, сударыня, но что вы от меня хотите? Я не могу понять, в чем суть вашего визита?

– Так вы не читали статьи Аркадия Еремина? Там же все написано!

– А вы где ее читали?

– Она завтра выходит в одной очень популярной газете, а я там работаю и читала ее в гранках. Суть в том, что бандитский клан засыпался из-за того, что слишком много внимания уделял свидетелям. Я пришла к вам взять интервью перед тем, как вас посадят за решетку. Вы один из немногих, кто еще остался на свободе.

– Меня? За решетку?

Гельфанд рассмеялся.

– Бог мой, какой у вас нездоровый смех, словно на осла напала икота.

– Вы душевнобольная!

– А я думаю, что вы болван. Ну разве здоровый человек станет через свой банк перечислять деньги на оружейный завод за фальшивый заказ, сделанный из Министерства обороны?! Головой-то думали?

Лицо Гельфанда превратилось в глыбу льда, и он в действительности икнул.

Теперь ему было не до мастера, и он его не замечал.

– Вы кто? – спросил он простуженным голосом.

– Ваш юрист-консультант. Без меня вам не обойтись.

– Ах так?! Принимаю игру. Поехали дальше. И что мне делать, консультируйте.

– Для начала облегчить свою участь, пока вам руки не заломили за спину.

Начинаем с этой минуты делать только добро. Вряд ли эта чаша перевесит сотворенное вами зло, но немного сравняет позиции. Один благородный шаг в обмен на год заключения. Ну скажем, к чему вам добавлять к своим грехам статью о похищении людей? Совершенно ненужная статья с лишними накрутками лет на пять.

– О каком похищении идет речь?

– Похищение девушки. Зовут ее Виктория Сташевская, которую ваши костоломы сцапали возле ее дома на улице Жуковского. Есть свидетели и запись вашего с ней разговора по телефону. У нее в это время был включен автоответчик, и разговор записался, но вы об этом ничего не знали и даже обыск в ее квартире не произвели. И ради чего? Чтобы получить желаемую копию статьи! Глупо! Она уже отдала дискету в прокуратуру и милицию, а еще одна у меня. Не тяните время, звоните своим придуркам и прикажите ее тут же отпустить. Как только она выйдет на свободу, пусть перезвонит в этот кабинет, и я послушаю ее голос, а потом попрошу не писать заявление. Мы с ней договоримся, а вы нет.

Ледяное лицо Гельфанда покрылось капельками пота. Он достал из кармана ключи, открыл левый ящик стола и выхватил из него пистолет.

– Ну хватит мне голову морочить! Ничего у вас не выйдет. Сплошной блеф! Я сейчас вызову охрану, а вы пока посидите на мушке.

– Я думала, вы умнее. Хранение оружия без соответствующего разрешения, да еще и угроза, точнее покушение на жизнь – лишние семь лет, а если копнуть происхождение пистолета? Ну куда вы денетесь? Даже если вы уже билет купили на самолет в Израиль, вас в аэропорту возьмут. Милиция, прокуратура, ФСБ, налоговая полиция – все против вас. Кстати, чтобы не быть голословной, пистолет «стечкина», которым вы мне угрожаете, из той партии оружия, похищенного с тульского завода. И еще одна деталь – он у вас не заряжен. Разве вы по весу не чувствуете? Обойма ку-ку!

Журавлев слез со стула и сел на соседнее кресло, играя обоймой в руках.

Гельфанд бросил пистолет на стол.

– Умница! Ну так что? Будем освобождать девушку?

– Что вам еще известно?

– Все, кроме адреса складов с боеприпасами. Нас допрашивать еще рано, позаботьтесь о себе. Вы теряете драгоценное время. Оперативники могут нагрянуть с минуты на минуту, а вы только усугубляете свое положение и, как ребенок, играете в пистолетики. Может, еще противотанковый пулемет из бара достанете? Торопитесь, Гельфанд!

Адвокат снял телефонную трубку и набрал номер.

– Але, Рябой, отпустите девчонку. Нет, она нам больше не нужна. Завяжите ей глаза, вывезете на шоссе и отпустите, и дай ей мой телефон, пусть позвонит мне с твоего мобильника, а потом отпустишь. И живо, без задержек, у меня времени в обрез.

Он бросил трубку.

– Довольны?

– Нет еще. Подождем ее звонка.

Звонок раздался тут же. Голос в трубке кричал так громко, что его могли слышать даже в коридоре.

– Зяма! Это Дятел! У нас проблема! Дантист убит! Прихожу сейчас на дежурство к нему на виллу, а там все нараспашку. На веранде валяется Дантист с тремя пулями в черепе, рядом полковник с Петровки, его доносчик, вероятно, застрелился. В рот себе выстрелил. Кровь уже застыла, трупы холодные. Охрана исчезла и оба чемодана с наличными. Что делать?

– Молчать, идиот! Оставь все, как есть, запри все на замки и уноси ноги. И никому ни звука. Понял? Исчезни раз и навсегда!

Гельфанд бросил трубку. Теперь он уже точно знал, что ему не выпутаться.

– Отлично, Зиновий Данилович! Указания даны грамотно. Значит, вы остались в одиночестве. Самое время продолжить заниматься благотворительностью.

– Согласен. Но против себя самого я показаний давать не буду. Оружейные склады треста находились на территории вымершего завода. В свое время он был приватизирован, а потом продан с аукциона за гроши. Трест Дантиста купил его через подставные фирмы и тут же объявил о реконструкции, которая велась пятый год. По сути, никакой реконструкции не проводилось, цеха покрылись паутиной, а станки заржавели, но зато появились новые ангары, в каждый из которых можно загнать пассажирский самолет. Для отвода глаз разобрали три цеха и упаковали старые станки в ящики. Этими ящиками, как выражался Дантист, забили морду. Что это значило? А то, что человек, попадавший в ангар через главные ворота, видел перед собой гору упакованного оборудования. И только пройдя по узкому коридору между ящиками, можно было найти во второй половине ангара совсем другие ящики, накрытые брезентом. В них трест и хранил свой постоянно обновлявшийся арсенал. Неплохое прикрытие.

Однако вскоре Дантист понял, что они перегнули палку. Станки занимали слишком много места, а настоящий товар ютился по углам. С точки зрения безопасности, такой вариант себя оправдывал. С точки зрения свободного пространства – его осталось слишком мало. Не хватало и трех ангаров. Начались проблемы со сбытом, особенно это чувствовалось в разгар летнего сезона.

Перевалочная база, расположенная в монастыре, и вовсе имела несколько подвалов, когда-то использовавшихся под винные погреба, продукты и хранение святой воды, отстаивавшейся в серебряных кувшинах.

Дантист не желал рисковать и что-то менять в своей схеме. Он трижды подвергался проверкам властей. В одном случае пришлось договариваться с пожарными. Отделался легким испугом и солидной взяткой. Во втором случае отбивал атаку комитета по недвижимости, желавшего прибрать завод к своим рукам, мотивируя это тем, что реконструкция не производится. И опять пришлось давать взятки. Судебные разбирательства, по понятным причинам, Дантиста не устраивали.

Теперь дело осложнялось следствием, которое слишком близко подобралось к тресту, и это в то время, когда комитет по имуществу заинтересовался заводом и начал свое наступление с другой стороны. Дантист оказался в тисках, и все это происходило в сезон полного застоя, когда реализация остановилась, а поступления новых партий оружия продолжались. Ясное дело, склады не резиновые и имеют стены и потолки. Арендовать новые помещения – значит, допустить посторонних к своим секретам. Речь идет не о тушенке, а о патронах. Сегодня каждый хозяин недвижимости хочет иметь долю со сданного в аренду помещения, он должен кормить себя, своих людей и свою «крышу».

Дантиста такие условия не устраивали. В конце концов, он гордился тем, что имеет свой завод, но только не сумел грамотно распорядиться пятнадцатью гектарами земли. Территория походила на свалку металлолома, в цехах осыпались стены, и они стали опасны для эксплуатации. Единственное место, работавшее в нормальном режиме, – котельная, дававшая не только тепло, но и выполнявшая роль крематория для свидетелей. В ее печах сгорело немало без вести пропавших. В итоге Дантист принимал заказы на кремацию от преступных группировок, и это составило неплохую часть доходов. Завод и склады находились в ведении Пигмея.

Рукавишников руководил подразделениями реализации и отвечал за хранение и прием новых поступлений. Фазан считался правой рукой Пигмея, но после того, как Дантист решил убрать Пигмея, функции начальника перешли в руки Фазана, который, в свою очередь, хотел переделать все на свой лад. У него в бригаде работали девять боевиков, и они приступили к уборке территории. Нужно было сделать так, чтобы ни одна комиссия и даже милиция не смогли найти на складах ни одной крупицы пороха.

Фазану никто ничего не сказал о существовании какого-то психа-мстителя, грозившего всем валетам смертью. Когда Фазан приступил к уборке помещений, на территории завода уже разместилась группа снайперов из шести человек, державшая под прицелом каждый ангар как снаружи, так и изнутри. Фазан и предположить не мог, что играет роль приманки. Стрелкам дана четкая установка не выдавать себя раньше времени. Сын убитого священника прошел хорошую школу в Чечне и год пахал на Раджу. Он знал методы и стиль работы спецподразделений, а посему поповичу лучше было не мешать, а дать возможность сделать выстрел первому и засветить себя, и только после этого открыть огонь на поражение.

Все, кто сейчас находился на заводе, понятия не имели, что творится в верхних эшелонах руководства. Здесь выполнялись задачи, поставленные сутками раньше, а за сутки все изменилось и встало с ног на голову. Никто здесь еще не знал, что опустевший склад вскоре станет эпицентром главных событий и что со всех сторон к нему тянутся всевозможные силы, как голодные мыши из разных углов к куску засохшего сыра.

Митрофан Коптев уже прибыл на место, но приступать к намеченной задаче не торопился. Проезжая мимо главной проходной завода, он заметил, что там нет охраны, а ворота не заперты на замок. Этот факт его смутил. Он знал, что Фазан и его люди здесь, но в то, чтобы они так небрежно отнеслись к своим складам, Митрофан поверить не мог. Очень смахивало на ловушку. На завод придется проникать с другого места. К тому же у него в багажнике лежала Снайперская винтовка, пистолеты, гранаты, глушители и идти на дело придется в полной амуниции, а не налегке. В два прыжка на склад не проникнешь.

Подозрение подтвердилось, когда он объехал прилегавшие к заводу переулки.

Четыре иномарки, принадлежавшие команде Фазана, он уже знал, они стояли неподалеку от ворот, но три другие машины его смутили. Их оставили на одной из соседних улиц. Одну из них он помнил. Она уже мелькала на шоссе в той зоне, за которой Митрофан постоянно следил. Еще два «джипа» стояли рядом. Вместе приехали, вместе уедут, иначе не ставили бы машины одна к другой, капот к багажнику. Никто чужую машину запирать не станет, зажимая с обеих сторон. Вывод напрашивался сам собой – эти ребята светиться не хотят, слишком далеко бросили свой транспорт от завода. Значит, засада. На него или кого-нибудь другого – не имеет значения. Задача усложнялась.

Митрофан начал искать скрытые лазейки. Рисковать собой он не имел права, пока не закончит весь свой грандиозный проект. Сдохнуть на полдороге парень не собирался. Он еще должен добраться до лидеров. Сократ случайно попал в его сети, но еще оставался Пигмей и адвокат. Самого главного он не знал, но представлял себе, где его логово. Уничтожив центр, можно вернуться домой и взяться за Раджу. Раджа – самый сложный участок и самый рискованный. Там выйти победителем шансов слишком мало. Вот почему Митрофан сбежал из монастыря и начал с Москвы. С дальнего угла к ближнему. Сегодня Митрофан был в себе уверен, а остальные…

Повезло им или нет, они сами не знали. Мчась на полной скорости в Егорьевск на машине следователя, Горелов и Мухотин спорили с пеной у рта, разрабатывая фантастические планы проникновения в монастырь. Планы рухнули в одну секунду, и они вновь оказались на нулевой отметке.

Мимо них промчались три фуры длиной метров по двенадцать каждая. В кабинах сидели люди в военной форме, но главная примета совпадала. Специализированное покрытие вместо стандартного брезента, новые «КамАЗы» в идеальном состоянии – все приметы, о которых рассказывал Иван Орел Мухотину, когда видел налет на пост ГИБДЦ.

– Тормози, Палыч!

Горелов ударил по тормозам и прижался к обочине.

– Что делать будем?

– Во всяком случае в монастырь не полезем. Значит, их успели предупредить по рации. Они вывезли оружие из монастыря.

– То, что это их машины, я не сомневаюсь, и рожи подходящие. Но я не верю, что они за полтора часа успели погрузиться.

– А что, по-твоему, они везут? Мусор на свалку? Бросили свои арсеналы и решили смыться?

– В такое, конечно, трудно поверить. Ладно, разворачивай телегу и поедем за ними. Мы не должны упускать их из виду. – Горелов включил двигатель, развернулся и надавил на педаль газа.

– Почему они едут в сторону Тулы? – удивился Метелкин. – Если они знают, что на заводе облава, то какого рожна сами лезут к тигру в пасть?

– Ты не понимаешь простых вещей! Они не могут ехать абы куда. У них есть свой маршрут. Удирать можно в любую сторону, и для этого больше подойдет автобус. А они едут с грузом и должны его доставить на какой-то резервный склад. Их спугнули, и они проводят передислокацию оружия и своей базы. Наша задача – узнать это место.

– А если они свернут на проселочную дорогу и поедут лесом, через какие-нибудь деревни? Здесь на шоссе мы их держим под контролем, а на проселке они тут же определят слежку. Прицепился хвост и не отстает. Это хорошо, если мы еще сможем не отставать, а то ведь они проскочат, а мы на этом «москвичонке» следом в канаву и застрянем.

– Прекрати скулить, Евгений! Впереди очень крупная развилка на шести направлениях. Надо понять, в какую сторону они повернут. Хотя бы приблизительно понять, какая сторона им нужна. Это уже прогресс.

– Я о другом думаю. Что они для нас без оружия? Монашеские рясы сброшены.

Как все просто! Наверняка у каждого из них есть чистенькие паспорта. К монастырю они уже никакого отношения не имеют. Поди докажи кому-нибудь, что это монах-убийца! Хрен с маслом. Точно так же они сейчас и робы солдатские в речку выбросят и в штатское переоденутся. И все! Поезд ушел! Их можно взять только вместе с оружием, и никак иначе.

– Болтун! Что ты предлагаешь, напасть на автопоезд, остановить их и всех арестовать? У меня пистолет есть, а тебе рогатку сделаем. Достань-ка лучше карту из бардачка и сиди изучай ее. Будешь за штурмана. А если по большому счету, то меня не очень волнуют эти отщепенцы, главное – изъять у них оружие, чтобы оно не попало в бандитские руки, а его немало, три фуры, страшно подумать! Армию вооружить можно.

Метелкин развернул карту.

– А развилка-то вот-вот будет.

– Я ее уже вижу, они сворачивают на север, к Серпухову.

– Там не только Серпухов, там и Москва.

– Нет, в Москву они не сунутся. Они отлично знают, что сейчас там творится. Полный погром! Марецкий уже всех к пропасти оттеснил. Если они решили оторваться, то только не в столицу. Где-то у них должна быть еще база. Промежуточная.

– Послушай, Палыч, мы вышли на прямую. Двадцать с лишним километров дороги без единого перекрестка. Через восемь километров крупный пост гаишников. А что если попытаться их тормознуть?

– Разнесут в щепки.

– Не рискнут. Им скрыться негде. Вступят в конфликт – подпишут себе приговор. Это ведь не аппендикс между Тулой и Егорьевском, здесь трасса серьезная.

– Черт с ним, давай рискнем!

Горелов увеличил скорость и пошел на обгон автопоезда. Метелкин наблюдал в окно за машинами.

– По три человека в кабине, с рациями, наверняка и мобильники есть. Связью они обеспечены. Серьезная команда! – комментировал Метелкин.

«Москвич» вырвался вперед и начал отрываться от колонны. К посту автоинспекции они прибыли с запасом минут в пять-семь. Горелов выскочил из машины и молнией побежал в крытое помещение поста. По ходу он насчитал двенадцать человек – шестеро на дороге и шестеро в кирпичной коробке блокпоста.

Майор сидел за пультом. Горелов быстро вытащил удостоверение.

– Майор, я из Московского уголовного розыска. Поднимай людей по тревоге!

Через три минуты здесь появятся три «КамАЗа», набитые оружием, похищенным на тульском заводе. Вопросы потом! Поезд надо задержать, а людей арестовать!

Майор среагировал молниеносно. Две патрульные машины встали поперек дороги. Четверо инспекторов с автоматами во главе с майором рассредоточились по шоссе. Остальные сотрудники заняли удобные позиции в укрытиях, имея приказ в случае конфликта открывать огонь на поражение.

Через две минуты появились «КамАЗы». Горелов встал рядом с майором, держа руку в кармане, где лежал пистолет.

Сильвестр Шмарин ехал в кабине первой машины. Волосы он состриг, бороду сбрил и надел на себя мундир полковника.

– Смотри, командир, трассу перекрыли! Вот засранцы! Комитет по торжественной встрече выставили.

– Тормози потихоньку, Коля. Это для нас семечки.

Автопоезд начал сбрасывать скорость, и машины остановились в десяти метрах от инспекторов. Раджа взял планшет, открыл дверцу и спрыгнул на землю. Не торопясь, с улыбкой он направился прямо к майору, весело шутя.

– Ни шагу назад, за нами Москва! Вы что это, ребята, решили таможенный пост устроить, вместо того чтобы за порядком на дороге следить?

– Документы ваши личные, на машины и на груз.

– Для того они и существуют, чтобы вы их проверяли. Прошу.

Сначала в руки майора попало удостоверение. Раджа представился.

– Полковник Свиридов Игорь Иванович, старший инспектор отдела вооружений Министерства обороны. – Он подал майору планшет. – Остальное найдете там.

Доставляем вооружение на базу Московского военного округу согласно разнарядкам.

Майор кивнул своим людям.

– Осмотрите груз!

– Визуально! – усмехнулся полковник. – Можете пересчитать ящики, но вскрывать вам их не дадут.

Горелов пошел к машинам вместе с офицерами.

– Почему нас не известили о прохождении опасного груза? – спросил майор.

– Оттого и не известили, что он опасный и секретный. Или вы хотите, чтобы Московская и Тульская области знали, будто два десятка солдат перевозят тридцать тысяч единиц автоматического скорострельного оружия? Нет, майор, так дела не делаются! У вас свои порядки, у нас свои. Надеюсь, претензий к документации нет? У нас с этим делом строго, ни один бюрократ не придерется.

– С документами все в порядке.

Майор передал удостоверение и планшет полковнику, после чего повернулся и дал знак убрать машины с дороги. Через две минуты автопоезд двинулся дальше.

Горелов ничего понять не мог.

– Ты не расстраивайся, лейтенант, ошибочка вышла, – успокаивал его майор. – Тут, конечно, военная автоинспекция нужна. Они обязаны сопровождать такой груз.

Но одно тебе скажу – документы подлинные, сомнений нет. Перевозят с нарушениями, но задержать я их не могу. Полномочий не имею.

Горелов вернулся к своей машине.

– Ну что, Палыч?

– Предусмотрительные гады! Но от нас они все равно не уйдут.

Он включил двигатель и сорвал машину с места. Водитель головного «КамАЗа» сказал Радже:

– "Москвичонок" опять за нами увязался.

– Ага, слон и моська. Не бери в голову, Коля, езжай спокойно. На центральной трассе с оружием на борту нам неприятности не нужны. Эти щенята, как комары, особого вреда не сделают.

Он взял мобильный телефон и набрал номер.

В кабинете Гельфанда раздался телефонный звонок. Настя и Вадим обсуждали с адвокатом, как спасти его шкуру. В общем, это походило на торг. Вика уже звонила им с шоссе. Настя дала ей необходимые инструкции:

– Слушай меня, девочка, внимательно. Эти ублюдки сейчас отвезут тебя на Петровку. Ты же там была уже?

– Да, у майора Марецкого, – Вот и хорошо. Придешь в бюро пропусков и позвонишь ему по внутреннему телефону. Скажи только несколько слов, мол, я Вика Сташевская, Журавлев приказал вам меня спрятать до конца следствия. И передай ему, что следствие будет закончено сегодня вечером. Пусть ждет нашего звонка. А потом еще раз перезвони нам и доложи, что ты уже на Петровке Э безопасности.

Настя передала трубку Гельфанду.

– Дайте распоряжение своим олухам, чтобы они не бросили девушку на шоссе, а отвезли на Петровку, дом тридцать восемь.

Гельфанд, корча недовольную физиономию, повиновался.

– Отвезите ее к театру Эрмитаж на Петровку и возвращайтесь на дачу. Я еще позвоню. Все, выполняйте.

Он повесил трубку, и тут же раздался новый звонок. Гельфанд вновь взял трубку.

– Это ты, Зяма? Раджа говорит. Я тебя предупредил вчера, что везу груз на склад. Почему там никто не снимает трубку? Где Пигмей?

– Должно быть, в пути. Он мне не звонил.

– Учти, рыжий, если Пигмей не явится, сам откроешь мне ворота. От шести до семи вечера я там буду. Я еще позвоню. И не вздумайте со мной шутить! Мы в пути, готовьте площадку.

Гельфанд совсем размяк. За всю свою жизнь у него не было более паршивых дней, чем сегодняшний.

– Зря расстраиваетесь, Зиновий Данилыч, – успокаивала его Настя. – Фортуна повернулась к вам лицом. Что же вы сразу не сказали, что в столицу едет сам отец Платон и везет запоздалые рождественские подарки?

– Он псих! – обреченно ответил адвокат. – У него три десятка боевиков и несколько тысяч стволов. Так просто его не взять.

– Конечно, – поддержал Журавлев, – ведь склады не на Красной площади, надеюсь. Они где-то в крытых помещениях, там он не опасен. А вы представляете, что значит для вас, если вы лично сдаете следственным органам целую банду и арсенал с оружием? Гениальная идея, стоит о ней рассказать Марецкому. Может, он найдет парочку ребят для ареста Раджи.

– С ним не совладать. Раджа – фанатик. Он заговоренный, его даже убить нельзя.

– Чепуха! Все должно закончиться мирно. Сейчас мы дождемся звонка Вики, а потом поедем на склад. И не надо накалять обстановку. Просит Раджа открыть ему ворота, значит, надо открыть. Пусть заезжает и разгружается. Это уже не война, когда люди таскают ящики. У них руки заняты. Вот тут и появится Марецкий и пара его парней. Успех обеспечен, а главное, он возможен только при вашей помощи. Вы просто везунок! Вас уже и сажать-то не за что!

– Пока еще есть. Я предвидел такой исход. Мы откусили слишком большой кусок, чтобы суметь его проглотить. Я знал, что рано или поздно мы лопнем. Так вот, у меня есть конверт с документацией на всех генералов, занятых в аферах с оружием. Там копии всех документов и сделок, имена, должности и роли этих людей в каждой отдельной схеме. Пакет этот лежит у меня на даче, зарыт под антоновкой в деревянной шкатулке, чтобы миноискатели не нашли. В саду только одна антоновка, остальные еще покойный отец вырубил. Это все! Большего вы из меня не выжмете. Нечего.

– Вам дадут шесть месяцев условно! – захлопал в ладоши Вадим.

– А вот мне не до смеха! – вздохнул Гельфанд.

Платонов сел за руль. Это была легендарная «Волга» Сердюка. Подполковник и Пигмей добрались до Москвы только утром. Как и многие другие, они ничего не знали о тех переменах, которые произошли за последние сутки. По предложению Платонова они добрались до его гаража и взяли машину. Передвигаться по Москве своим ходом им не позволяли силы, растраченные в ночном походе.

Как и просил Пигмей, первым делом они занялись его семьей. Платонов оставил машину в соседнем дворе и пошел на разведку. Он не беспокоился, что Пигмей сбежит. Приговоренному к смерти некуда бежать. Платонов оставался его последней надеждой на спасение. И вот он вернулся.

– Домой вам нельзя, Владимир Вельяминович. Вашу квартиру поставили на круглосуточный контроль.

– Дантист?

– Нет, оперативник из МУРа. Я с их методами работы хорошо знаком. Но это даже к лучшему. Ни один Дантист вам сейчас не страшен. Семья находится под надежной охраной. Какой план действий?

– Судя по записи на диктофоне, Дантист уже продал оружие чеченцам через посредничество Арсена. Если склады чистые, то Дантиста за руку не поймаешь. Но я обещал принять оружие у Раджи.

– Об этом они тоже говорили с Гельфандом, и вы помните запись.

– Надо поехать на склад и проверить обстановку. Если оружие вывезли, то я тут же перезвоню Радже и дам ему добро на перевозку арсенала в Москву.

– Есть там оружие или нет, это мы узнаем, если попадем туда. Наверняка Дантист назначил вашего преемника на должность главного оружейника. Склады находятся под надежной охраной. Вам не приходила такая мысль в голову?

– Она у меня не выходила из головы. Дело в том, что я хозяйничаю на заводе почти пять лет и всегда жил с мыслью, что в один прекрасный момент нагрянут люди в форме и империя рухнет в одночасье. Я не сидел сложа руки и реконструировал отдельные участки. У меня есть свой ход на завод и выход, у меня свой арсенал, капканы, ловушки и бункеры. В одном таком мы с вами недавно сидели. В случае опасности я всегда мог спокойно уйти и не беспокоиться о преследовании, мог наблюдать за всем, сидя в подземном кабинете, где оборудовал пульт с управлением видеокамерами. Их по заводу расставлено столько, что можно просматривать каждый уголок и знать обстановку в целом и по точкам.

– И никто об этом, кроме вас, не знает?

– Те, кто устанавливал оборудование, пошли в печь. Я нанимал для этого армян. Фазан их застал на заводе в мое отсутствие, когда уже все работы были закончены. Он не стал вдаваться в подробности, приняв их за членов группировки, и тут же расстрелял. Трупы сожгли, благо печь под рукой. Я узнал об этом, когда от них и пепла не осталось. Пришлось обучаться работать с техникой самому. Не в моих интересах было рассказывать Дантисту, что я готовлю себе запасные выходы.

– В таком случае нам стоит побывать на заводе.

Платонов повернул ключ зажигания.

Девушка очень волновалась и говорила сбивчиво.

– Так, минуточку, – перебил ее Марецкий, – инструкции вам давала Настя?

– Да, – кивнула Вика, – и Журавлев, но он со мной не разговаривал.

– Вы запомнили, в каком месте находится дача?

– Нет, мне завязали глаза.

В кабинет вошел майор Кораблев.

– Телефон, по которому Вика перезванивала, стоит в кабинете главного юридического консультанта фирмы «Бакалавр» Гельфанда Зиновия Даниловича. Надо бы туда людей послать, а?

– Не надо, Алик. Журавлев уже сам хозяйничает в его кабинете.

На пороге появился капитан Сухоруков.

– Автоколонна прошла мимо Ракиток. Они в двадцати километрах от Серпухова.

Марецкий глянул на часы.

– Весь вопрос в том, где находятся склады. До Москвы они доберутся часа за два или чуть больше. По городу им придется двигаться со скоростью черепахи. Это может задержать их еще на час.

– Надо выслать ребят навстречу.

– Вот тут ты прав, Боря. С учетом того, что Раджа человек опытный и в лоб не попрет, он начнет маневрировать. В Москву его машины въедут откуда угодно, но не с Симферопольского шоссе. Надо блокировать все южное направление, но так, чтобы у Раджи ни одна машина не вызвала подозрения. Нельзя заставлять его нервничать, он способен развязать бойню прямо в городе.

– Он уже нервничает, Степа. У него заноза в заднице. Посты сообщают, что за автоколонной неотступно следует серый «Москвич».

– А почему ты решил, что их преследуют? Может, это их машина.

– Если бы! Этот «москвичонок» уже устроил им проверку. Поднял панику на шестом посту. И знаешь, кто мутит воду в пруду? Твой протеже лейтенант Горелов со своим новым напарником. Герои хреновы, они нам все карты спутают.

– Вот дурачки-то! Дай команду на ближайший пост, пусть их остановят, сопроводят к телефону и заставят позвонить сюда. Раджу они не спугнут. Он их раздавит, как котят, и поедет дальше. Понять не могу, чего они хотят добиться?

– Думаю, арестовать Раджу, его команду и конфисковать оружие.

– Вряд ли они страдают манией величия! Однако им мог вскружить голову успех на оружейном заводе. Сумели же они взять с поличным экспедиторов!

– Конечно, если не учитывать поддержку спецназа из тридцати бойцов.

– Иди, Боря, к диспетчерам и оповести все посты. Палыча надо остановить.

– А мне что делать? – спросила Вика.

– Выполнять приказ Журавлева. Сидеть в моем кабинете и ждать развязки. А для начала позвоните ему, как вам было велено.

Вика набрала номер телефона. На другом конце тут же сняли трубку.

– Это Вика говорит. Я на месте… Хорошо, я записываю…

Марецкий подал девушке ручку и блокнот. Она что-то написала и положила трубку.

– Это адрес склада, но Настя сказала, что заходить туда опасно. Они пройдут туда сами и проверят обстановку. Вот номер их мобильного телефона.

Марецкий глянул на листок.

– Хорошее местечко, ничего не скажешь.

– Что будем делать, Степа? – спросил Кораблев.

– Мне нужны командиры ОМОНа, идем к дежурному по городу, там самые подробные карты Москвы. Штурмом завод не возьмешь. Нужна хитрость.

Он встал.

Митрофан уже попал на завод. Лучший способ видеть обстановку – это разглядывать ее сверху, вот почему он взобрался на галерку одного из цехов и начал подбираться к ангарам с территории законсервированного производства, откуда его не ждали. Он не знал, кого вообще могли поджидать стрелки Дантиста, его или другого, но они здесь были. Перед тем как идти в обход через цеха, Митрофан нашел обзорное окошко с улицы и заглянул в ангар. На складе шла уборка. Фазана он не видел, но его люди усердно работали метлами. Там, куда он однажды сгружал оружие, когда привозил его с Раджой из монастыря, была свободная площадка. Склад пустовал наполовину, остальное пространство заполняли ящики со старым оборудованием.

Людей, приехавших на «джипах», он увидеть не рассчитывал. Если они залегли в гнезда, то тихо ждут своего момента. Фазан с уборщиками их не интересует. О том, что Митрофан должен здесь появиться, они знать не могут. И стоит ли он того, чтобы на него тратить время и задействовать лучшие силы? Вряд ли. Но кого же они сюда заманивают, оставив открытыми ворота? Однозначных выводов Митрофан для себя не сделал. Он пришел к заключению, что на складе или где-то еще находятся по меньшей мере шесть стрелков, которых команда Фазана не интересует.

Фазан интересовал его, Митрфана, и на этой задаче он должен сконцентрироваться.

Просто необходимо быть более бдительным, вот и все. Митрофан осторожно начал передвигаться в сторону складов.

В то же самое время Пигмей проводил Платонова по подземным коммуникациям к тем же самым складам.

– Видите, Георгий Петрович, мы прошли с вами на завод никем не замеченные, через обычный подвал жилого дома. Сейчас его вынесли за территорию завода и отдали муниципалитету под заселение, а когда-то он находился на территории завода, и в нем размещалось общежитие для лимитчиков. Этот переход строился для прокладки коммуникаций и отопления, но когда дом отошел к другому ведомству, здесь ничего прокладывать не стали.

Они шли согнувшись пополам. Фактически это была труба длиной в пару сотен метров, в конце которой имелся боковой ход.

– А тот ход уже моих рук дело, – продолжал Пигмей. – Я знал, что здесь проложена пустотелая труба, и просто пробил к ней лаз от своего бункера.

Они свернули влево и вышли в коридор с бетонными стенами. Пигмей подошел к силовому щиту и дернул рубильник. Помещение осветилось десятками ламп в стеклянных плафонах. Фонарики больше не понадобились.

– Идите за мной. Этот коридор ведет к люкам. В каждом из трех ангаров есть люк. Он прикрыт помойной корзиной, которая встроена в пол и ее не сдвинешь с места. Она выдвигается вверх и опрокидывается. Но никому и в голову не придет, что под корзиной замаскированный люк, ведущий в мой бункер. Снизу люк открывается просто, а со стороны ангара надо знать секрет, чтобы корзина съехала в сторону и впустила вас сюда.

Слева располагалась комнатка размером в пять-шесть квадратных метров.

– Видите? Здесь стоят несколько ящиков с оружием. Я отобрал для себя самые современные и скорострельные образцы. Тут же два ящика с провизией на случай осады. Тушенка, ветчина, икра, лосось, сухари, соль, вода и даже водка.

– Тут можно пережить ядерную катастрофу. Вы предусмотрительны! – воскликнул Платонов.

– Конечно, я готовил себя к сегодняшнему дню, только не думал, что окажусь здесь не один. Идемте дальше.

Следующая комната была намного просторней. Она походила на телевизионную аппаратную режиссера. Все стены увешаны экранами мониторов. Панель пультов управления тянулась от одной стены до другой на всю ширину комнаты. Количество разноцветных кнопок счету не поддавалось, они мелькали в глазах, так же как и огоньки, похожие на елочную гирлянду.

– Это мои глаза, уши и голос. Я могу видеть все, что делается в каждом уголке завода, слышать, о чем говорят, и даже отдавать команды по громкой связи. Но никто не сможет понять, из какого места за ними следят.

– Мне кажется, нам пора проверить аппаратуру в действии, Владимир Вельяминович.

– Конечно, для этого мы и пришли сюда. Сейчас мы узнаем, что делается на складах.

Пигмей сел за пульт и начал включать кнопки. Экраны вспыхнули. Изображение было черно-белым, но отчетливым.

– Как мы и предполагали, оружие Дантист продал басурманам через Арсена. На складе ни одного ящика нет. Вот и Фазан со своими архаровцами выметает последние следы. Как я и думал, нам придется воспользоваться запасным вариантом и дать сигнал Радже, чтобы тот приступил к перевозке своего арсенала в Москву.

Пигмей снял телефонную трубку и набрал номер.

Примерно минутой раньше Митрофан заметил одного из снайперов. Парень расслабился и задремал, из чего Митрофан сделал вывод, что засада устроена давно и люди уже устали от напряженного ожидания. Место, выбранное стрелком, вполне удобное, с полным обзором склада, но не очень хорошо защищено. Отсюда можно сделать только один выстрел и едва ли уйти от ответного, если допустить промашку. Снайпер залег на стальной решетке нижней галереи, за кронштейнами, где крепились прожекторы освещения. Для того чтобы приблизиться к нему, надо было перелезть через парапет проходного мостика и подступить к нему сзади.

На складе было шумно. Уборщики двигали ящики, громко разговаривали, включали воду и поливали полы из шлангов. Это удваивало шумы, и Митрофан не беспокоился, что его маневр будет услышан. Главное, чтобы не увидели. На галереях царил мрак, и, соблюдая осторожность, можно оставаться незамеченным.

Он положил винтовку на доски, достал из-за пояса пистолет и навинтил на ствол глушитель, после чего перескочил через перила и опустился на крошечную площадку металлоконструкций, которыми крепились прожектора. Накрыть стрелка ничего не стоило, но рядом с ним возле головы лежала включенная рация. Если один спит, то это не значит, что остальные потеряли бдительность. Малейший шум будет услышан другими.

Пистолет пришлось убрать и заменить его на нож. Митрфан встал на колени и сделал резкий прыжок. Он упал прямо на спину снайпера и, схватив рацию, выключил тумблер. Огонек погас.

Стрелок так и не успел понять, что произошло. Он почувствовал на себе тяжесть, прижавшую его к решетке и лишившую возможности шевелиться. Перед глазами сверкнуло лезвие ножа и прижалось к его горлу.

– Тихо, приятель, жить хочешь?

Тот что-то промычал.

– А я не очень. Будешь отвечать на мои вопросы и выполнять мои команды, тогда выживешь. Начнем с простого. На кого охотишься?

– Не знаю, нам показывали фотографию, но мы его не увидим. Мы должны дать ему возможность первого выстрела, а потом уничтожить. Он один из наших.

– Значит, решили пожертвовать Фазаном, сделали из него приманку. Сколько вас здесь?

– Шестеро.

– Где их гнезда?

– Один против меня, на той стороне галереи у прожекторов, остальные – не знаю.

– Понятно. Значит, он может видеть нас через оптику прицела, а мы его.

Меня этот расклад не устраивает. Ты его сейчас снимешь. Тихо, без суеты.

– Я не могу…

– Жить хочешь? Сможешь.

Митрофан прижал нож к горлу, и кожа на шее стрелка обагрилась кровью.

Снайпер снял крышку с оптического прицела и положил палец на спусковой крючок.

– Молодец! Уже неплохо. Возьмешь цель и сними ее.

– Освободи плечо, ты мне мешаешь.

Митрофан перехватил нож и тут же прижал его к затылку стрелка, выдернув правую руку из-под горла.

– Действуй.

Раздался слабый хлопок. С другой стороны ангара дернулась чья-то тень, и вниз полетела винтовка, с грохотом ударившаяся о ящики. Ответного выстрела Митрофан не слышал, но видел вспышку с левой стороны в противоположном углу. На лицо ему брызнула кровь. Голова придавленного им стрелка дернулась назад и повисла как плеть. Митрофан успел отпрянуть и спрятался за кронштейном с прожектором. Отличная реакция у ребят! Так они быстро перестреляют друг друга.

Главное, двоих уже не стало и он знал, где находится третий.

Уборщики услышали, как что-то упало сверху. Работа остановилась, и они начали смотреть по сторонам. Упавшая винтовка завалилась за ящики, и они не могли понять, что и откуда свалилось. Все снайперы затаились. Увидеть их снизу было невозможно, но, в отличие от уборщиков, стрелки имели полный обзор.

В эту минуту открылись главные ворота ангара. Порог переступил Гельфанд в сопровождении незнакомого мужчины и женщины. Фазан вышел из своей подсобки и с удивлением смотрел на появившегося адвоката. Никто не ждал такого развития событий.

Подполковник видел все происходившее на экранах мониторов. Правда, верхние камеры Пигмей не включил, и о тихой войне снайперов они не догадывались. Пигмей положил телефонную трубку.

– Раджа на пути в Москву. Он не стал дожидаться особого предложения и решил действовать на свой страх и риск. Часа через два будет здесь. Так мне сказали в монастыре, но сам я связаться с Раджой не могу.

– Смотрите на экран. Адвокат пожаловал. А с ним женщина, которую я хорошо знаю.

– Сейчас я включу микрофоны. Гельфанд не настолько глуп, чтобы лезть в мои дела.

– Вы уже труп. Забыли?

– Дантист не доверит ему склады. На мое место назначен Фазан, и мы в этом уже убедились.

Пигмей нажал несколько кнопок подряд. В динамиках послышался шум.

– Мне плевать, кто выиграет этот спор, – продолжал Пигмей. – Но Раджа не сунет сюда носа, если не будет уверен, что я его жду на складе.

– Так вы же здесь, Владимир Вельяминович.

– Нет, этого телефона никто не знает. Раджа будет звонить по тому, что висит на стене в самом ангаре. Если поначалу мы видели перед собой только Фазана и его шпану, то это не самое страшное. Мы их сможем убрать не выходя из бункера. Я вам уже говорил о всяких хитростях. Но появление Гельфанда меня настораживает. Он слишком умен и хитер, чтобы идти напролом. А значит, у него есть какая-то задумка.

– Навряд ли, его вынудила прийти сюда девушка.

– Я ее вспомнил. Эта та самая, что была у нас в плену. Сбежавшая свидетельница. Это она убила Сократа на Тверской, а блондин – тот самый парень, который похитил моего сына. Очень подходит под описание. Фамилия его Журавлев. Наши люди так и не нашли их.

– Зато они нашли вас.

– Послушайте, подполковник, сейчас не время считаться по мелочам. Мы не можем тратить время на внутренние разборки. Приедет Раджа и всех перестреляет, как котят. А мы не готовы к его встрече. Вот о чем надо подумать.

– Думать есть над чем.

Митрофан тоже думал. Теперь перед ним появились две цели, Фазан – слева, адвокат – справа, выбирай любого. Но у Фазана девять бойцов с пистолетами за поясами, а с адвокатом Настя и Дик. Стоит только выстрелить один раз, и начнется мясорубка. Дик и Настя попадут под перекрестный огонь. Митрофан не мог этого допустить. Он выжидал.

Гельфанд и Фазан встретились в центре ангара, – Что вас сюда привело, Зиновий Данилыч?

– Важные дела, Фазан. У нас неприятности. Ты в курсе?

– О чем вы? По-моему, все идет очень хорошо.

– Раджа на подъезде к Москве. С минуты на минуту здесь будет. Ты готов к его встрече?

– Дантист отказал ему в приеме груза. Мы его не пустим сюда.

– Ты уверен, что у тебя это получится?

Фазан оглянулся. Его люди выстроились в ряд и ждали сигнала, держа руки на поясе.

– У меня неплохие ребята! – усмехнулся Фазан. – И оружие у нас припрятано, и позиция здесь хорошая. Эти ящики лучше всякой баррикады. Они не простреливаются. В них тяжелые станки.

– Глупо, Фазан, так дела не делаются!

– Я здесь хозяин, а вам здесь делать нечего.

– Хозяин у тебя один, Дантиста больше нет, и все вопросы за него решаю я.

– Блеф, Дантист неуязвим.

– Спокойно, господа!

Голос прозвучал, как гром небесный. Все оторопели и замерли. Эхо пролетело по всему ангару. Только Митрофан успел среагировать и перескочить через парапет и вновь оказаться на галерее. Он упал на пол и схватил свою винтовку.

– Командую здесь я!

Прогремели мощные динамики, и на складе задрожали стекла.

– Я, и только я здесь полноправный хозяин – Пигмей! Вы находитесь на моей территории. Все вы смертны, и Дантист тоже. Неуязвим и недосягаем оказался один я. Все стратегические вопросы остаются в моей компетенции, и никто из вас ничего не решает! Выполняйте мой приказ. Первое…

Митрофан понял, что упустит обоих. Сейчас они бросятся врассыпную, и он уже никого не достанет, а потом будет поздно. Дик наверняка привел с собой ОМОН. Надо действовать.

Из двух злодеев он выбрал худшего. Прицелился, выстрелил и откатился в сторону. Ответ последовал тут же, и с места, где он лежал, вылетели щепки.

Внизу все еще не знали о схватке на галерее. Их поразил новый шок. Гельфанд потерял верхнюю часть головы. Ее словно разорвало, как воздушный шарик, и труп рухнул на землю.

Вадим схватил Настю за руку и повалил ее за ящики в узкий проход. Они упали на пол и замерли. Фазан бросился в другую сторону. И мгновения не прошло, как все забились в норы. Склад опустел.

Пигмей выключил микрофон.

– Боюсь, нас здесь больше, чем мы с вами думали, подполковник.

– Это я уже понял. Включайте все камеры, будем искать стрелка.

– Стрелков. Я слышал два хлопка благодаря чувствительным микрофонам.

Теперь этих тараканов не вытравишь из щелей. А время идет, черт побери!

В ангаре повисла тишина. Никто не решался шевельнуться. И вдруг раздался звонок. Висевший на стене телефон не замолкал. Звон отдавался эхом по всему огромному пространству склада и будто скреб ножом по нервам.

Не доезжая десятка километров до Серпухова, Раджа спросил по рации у шофера хвостовой машины:

– Ты их видишь, Витек?

– Так точно, командир, плетутся за нами метрах в трехстах. Переговорных устройств у них нет. И вообще, это щенки какие-то.

– Щенки мне действуют на нервы.

– Могу передать братьям в кузове, чтобы они их сняли. Дело нехитрое.

– А нам надо хитрое. Мне только не хватает приключений в дороге. Не за нас беспокоюсь, за груз. Это вам не егорьевский аппендикс с будкой гаишников, а центральная магистраль.

Раджа выключил рацию и сказал шоферу:

– Сверни на Рощино, Коля. Обойди Серпухов слева.

– Лишние полсотни километров, командир!

– А нам торопиться некуда. На складе тишина. Пока там Пигмей не появится, мы туда не поедем. Мне нужны гарантии.

Автоколонна замедлила ход и начала сворачивать с трассы на узкую проселочную дорогу.

Горелов ударил ладонями по рулевому колесу.

– Говорил я, что они свернут! Так оно и есть! Даже до Серпухова не доехали!

– Вот тут они нас и прихлопнут, Палыч, – с тоской в голосе промычал Метелкин. – Понятное дело, мы их уже достали своей назойливостью.

– Плевать они на нас хотели. Мы и без их помощи где-нибудь застрянем. Чего там гадать, мы уже неотделимы от них.

«Москвич» свернул следом за «КамАЗами». Их начало трясти, дорога и впрямь была не самым лучшим вариантом для хрупкой подвески «Москвича».

Они ехали и ехали, через поле, лес, потом дорога разошлась на две части, и автопоезд поехал под уклон. С обеих сторон пролегала березовая роща.

– Ну точно, завели они нас на край земли! Тут, поди, на сто верст ни одной живой души нет!

– Хватит причитать! – рявкнул Горелов. – Прыгай, я тебя не держу.

– Я тебя одного не оставлю, Палыч.

– Тогда молчи.

Раджа тем временем давал команду хвостовой машине.

– Дай сигнал ребятам, как переедем через мост, пусть прикроют шлагбаум.

– Понял, командир.

Команду передали в кузов, где на ящиках с оружием сидели семеро бойцов с автоматами в руках. Старший достал из ящика обувную коробку, перевязанную подарочной лентой, и пробрался в конец машины. Первый «КамАЗ» въехал на старый, скрипучий деревянный мост через небольшую мутную речушку. Машина переезжала на противоположный берег со скоростью гусеницы. Перебравшись на другую сторону, она тут же прибавила газу и пошла на подъем. Тоже самое сделала вторая машина, за ней третья. Когда последний «КамАЗ» уже съезжал с моста, из-под брезента выскочила коробка и отскочила к центру моста.

– Назад, Палыч! – крикнул Метелкин.

Горелов успел среагировать. Он резко затормозил, врубил заднюю скорость и выжал газ. Машина, буксуя, попятилась назад. Они успели отъехать метров на пятнадцать, как раздался взрыв. Мост взлетел в воздух на высоту трехэтажного дома. Пара бревен, приземляясь, помяла крышу и капот «Москвича».

Постепенно дым и пыль рассеялись, звон в ушах затих. Они долго еще сидели в машине и молча смотрели перед собой, где из воды торчали сваи, напоминая, что здесь когда-то была переправа на другой берег.

Горелов вышел из машины, лег на траву и сунул соломинку в рот. Он смотрел в небо и улыбался.

К нему присоединился Метелкин, держа в руках карту. Он лег рядом и тоже уставился в небо.

– А ты знаешь, Палыч, они в Москву едут.

– И я почему-то так подумал.

– Встряски иногда полезны.

– Они пошли в обход.

– А мы напрямик, через Серпухов, и будем их поджидать на подъезде к Москве. Пусть ребята немного отдохнут от нас.

– И нам не мешает. Странно, уже лето кончается, а я только что понял, в каком времени года мы живем.

– Хороший взрыв. Сразу о жизни думать стали и птичек замечать.

Оба весело засмеялись.

Работали все видеокамеры главного склада. Пигмей и Платонов не отрывались от мониторов.

– Теперь вы поняли, кто стрелял? – спросил Пигмей.

– Я ничего не понял и не могу понять.

– Смотрите: на галерее двое убитых снайперов. Я не знаю, кто их туда заряжал, но мы также видели еще троих, а сколько их вообще, мы узнаем, когда просмотрим каждый уголок галереи. Внизу убит только адвокат. Я могу лишь догадываться, что происходит. Среди снайперов кто-то охотится за людьми треста, остальные охотятся на самого охотника. На складе идет двойная война. Одна наверху, другая внизу. Нас это положение не устраивает. Эта бойня может длиться еще долго, а Раджа уже звонил, он приближается к Москве, а мы еще не подготовились к встрече. И главное – я должен находиться в зале и стоять возле телефона. Иначе вся наша затея пойдет насмарку.

– Что вы предлагаете?

– Надо помочь одной из сторон выиграть войну, а потом уничтожить победителя. Поверьте мне, я неплохой стратег, в противном случае Дантист не держал бы меня в течение четырех лет на этой должности.

– Я не об этом, что мы можем сделать, сидя в бункере? Взять оружие и выйти на поле боя? Я готов. Уничтожать бандитов – мое призвание.

– Сначала надо сделать так, чтобы команда Фазана не получила в руки оружия. Если они доберутся до автоматов, то нам будет нелегко уничтожить десять человек, вооруженных до зубов.

– Как это сделать?

– Сейчас Фазан боится высунуть нос из укрытия. Его задача – попасть в подсобку, а значит, перебежать от ящиков через открытую площадку метров в двадцать до дверей подсобки. Там есть тайник с оружием.

– Но его подстрелят.

– Конечно, пока на галерее сидит враг. Но его могут убрать. Нам надо использовать момент и заблокировать подсобку. Следите за экраном, а я начну управлять механикой цеха.

Журавлев и Настя лежали на полу за ящиками и ждали развития событий, но цех словно вымер. Понять, что произошло, они не могли. Смерть Гельфанда оказалась большой неожиданностью. Адвокат уверял их, будто Фазан даже спорить с ним не станет, а начнет выполнять все его указания. На деле получилось по-другому. Может быть, Гельфанду и удалось бы подчинить себе Фазана, но кто-то поторопил события. Теперь они превратились в заложников или во что-то в этом роде. Правда, у Насти в руках был двадцатизарядный пистолет «стечкина», конфискованный у Гельфанда, девушка умела отлично стрелять, но численность противника не давала шансов на реальную победу.

Внезапно цех ожил. Заработали какие-то моторы под потолком, загудели лебедки. Платформа с подъемником, висевшая над складским помещением, тронулась с места и пошла вдоль верхней галереи к центру склада.

Для Митрофана наступил звездный час. Он оказался первым и знал, куда стрелять. Митрофан выстрелил в дальний угол галереи, где находился засвеченный снайпер, и тут же откатился в сторону. В эту секунду платформа подъемника проезжала мимо него, и он попал под прикрытие. В ответ раздались два выстрела, и пули сверкнули по рельсам платформы, выбивая искры. Подбитый им снайпер свалился с высоты десяти метров и упал на бетонный пол цеха. Митрофан под прикрытием платформы пробежал несколько метров и вновь упал на пол.

Теперь он знал, где гнезда еще двоих стрелков. Того, что на другой стороне галереи, ему так просто не достать, зато до второго оставалась одна короткая перебежка. Однако ближний противник залег на один ярус ниже, и Митрофан его не видел. Но стоило тому догадаться, где находится враг, он тут же расстреляет его сквозь доски пола проходившей над головой галереи.

Кран тем временем остановился прямо над головами Насти и Вадима, заработала лебедка и четыре троса с крюками пошли вниз.

– Черт, мне это не нравится! – воскликнула Настя.

– Следи за проходом и не отвлекайся на мелочи! Я сам разберусь.

Крюки опустились вниз и повисли в полуметре над головой Вадима. Двигатели замерли, но тишина длилась недолго. Вновь, включились мощные громкоговорители.

Мужской голос сотрясал стены ангара:

– Настя! Говорит Платонов. Выполняй мои указания. Необходимо подцепить крюки специальным кронштейном к ящику, возле которого вы находитесь. Выполняй.

Настя дернулась, но Вадим остановил ее.

– Следи за проходом, я сам прицеплю. Кто такой Платонов?

– Тот, к которому мы так и не доехали. Подполковник Платонов, отец погибшего Виктора.

– Сюрприз за сюрпризом! Хорошая у них там компашка собралась! – рассуждал Журавлев, цепляя к ящику крюки. – Им там Марецкого не хватает и Раджи. Полный комплект пауков в банке, и мы можем идти домой. Все вопросы без нас решились.

Как только Вадим свою работу закончил, механизм лебедки включился, и тросы начали натягиваться.

– Чертовщина! Они же все видят! Мы под колпаком!

– Заткнись, Дик. Сейчас что-то должно произойти. – Настя передернула затвор пистолета.

Огромный ящик оторвался от земли и пошел вверх. Тросы скрипели. Огромная махина поднялась метров на пять и остановилась. Включились другие моторы.

Платформа тронулась с места и двинулась в дальний конец ангара, где прятались люди Фазана.

Митрофан ждал удобного момента. Он мог ориентироваться только на то место, откуда вспыхнуло пламя винтовки. Верхние галереи не просматривались. Однако противник также не мог его видеть. Борьба шла на ощупь. Когда платформа с ним поравнялась, он выстрелил и попал в цель. Снайпер, засевший по другую сторону галереи, полетел вниз, разбившись о ящики. Платформа тут же прикрыла Митрофана от ответного удара, но стрелок, находившийся на нижней галерее, успел среагировать. Пол был пробит в двух местах, одна пуля зацепила Митрофану плечо.

Он отскочил назад, но выронил винтовку. Одно движение, и его обнаружат.

Митрофан замер. И в ту же секунду пожалел о своей поспешности.

Ящик двигался по воздуху между галереей и полом, загораживая обзор склада с верхних площадок. Фазан тут же воспользовался ситуацией и, выскочив из укрытия, скрылся под ящиком. Лучшей защиты от снайперов не придумаешь. Он рвался к подсобке. К нему присоединились еще двое. Митрофан завыл от злости.

Даже если бы винтовка оставалась в его руках, он ничего не сумел бы сделать.

Настя поняла ситуацию интуитивно. Она прицелилась и открыла огонь. Фазан и двое смельчаков, пробивавшихся к подсобке, были подкошены пулями. Из-за укрытия с разных сторон прогрохотали ответные выстрелы. Настя откатилась назад.

– Ты с ума сошла! – закричал Вадим, прижимая девушку к себе.

– Все правильно, Дик! Платонов хочет перекрыть им лазейку. Смотри, куда они опускают ящик. Прямо к двери. Понял?

– Понял. Теперь все стволы повернутся в нашу сторону. Это я тоже понял. К воротам ангара можно добраться только через наши трупы.

Настя вынула обойму.

– Кажется, я перестаралась. Осталось шесть патронов и один в стволе.

Она задвинула обойму на место.

Лебедка спустилась, и крюки соскочили с кронштейнов. Ящик перегородил вход в подсобку. Платформа вновь начала откатываться к центральной части ангара.

– Что они еще задумали? – удивился Журавлев.

– Какое тебе дело! Нам надо думать, как отбиваться от натиска загнанных в угол бандитов. Их осталось семь человек. Я не из тех стрелков, которые кладут каждую пулю в десятку.

– Зато Митрофан из тех.

– Митрофан?

– А то кто же? Вон они пачками сыпятся с неба. Сначала винтовка упала, потом один, следом второй, и все вооружены до зубов. Сколько их там еще?

Митрофан знал сколько. Оставалось двое, но главный сидел под ним и ждал удобного момента. По расчетам Митрофана, стрелок находился метрах в трех, там, где расположены кронштейны с прожекторами. Далеко! Приближаться опасно. Стоит ему шевельнуться, как под ним заскрипят доски. Где гнездо еще одного стрелка, Митрофан не знал. Шестой оказался самым осторожным и хитрым и попусту не стрелял. Он ждал удобного момента, чтобы бить наверняка. Митрофан не мог себе позволить выжидать, он должен закончить свою работу до появления Марецкого.

Митрофан знал, как уйти от ОМОНа, но он не хотел исчезать, пока жив Пигмей. А он здесь, совсем рядом. Пигмей тоже понимал, что его ждет, если он высунет нос наружу.

После просмотра всех открытых зон склада наблюдатели решали стратегию дальнейших действий.

– На галерках осталось трое, – указывая на мониторы, рассуждал Пигмей. – Один из них сын погибшего попа Никодима. Вот он. Очевидно, парня ранили. У него в руках нет винтовки. Он мстит за смерть отца. Я могу его понять, но пока он боеспособен, мне к телефону не подобраться. Еще семеро спрятались за ящиками, эти щенки меня не очень пугают. Кроме пистолетов, у них ничего нет. Я вижу только один выход. Люк находится в шести метрах от телефона. Нам понадобятся два ящика, чтобы создать стену. За ящиками он меня не достанет, а я смогу приблизиться к аппарату и ответить на звонок. Для меня это уже стало принципом.

– Не можете простить предательства?

– Не могу простить себе потерянных лет жизни. Ничего не бывает хуже рухнувших идеалов.

Пигмей включил лебедку, и тросы с крюками стали спускаться на то место, где скрывались Вадим и Настя.

– Они опять приехали за ящиками? – удивился Журавлев.

– Значит, так надо. Цепляй, я тебя прикрою.

– Меня станки прикрывают, держи под прицелом проход. Эти придурки устали сидеть без дела.

Настя легла на цементный пол и выставила пистолет вперед. На промахи она не имела права.

Митрофан достал из-за пояса гранату и сорвал чеку. Он мог рассчитывать только на удачу. Осторожно высунув руку за перила, он резко бросил гранату вперед. В это время ящик поднялся вверх и поплыл вдоль прохода к дальней стене, где висел телефон. Раздался взрыв. Прожектора на одном кронштейне погасли, посыпались вниз стекла, а следом полетел обожженный, окровавленный труп снайпера. Грузовая платформа остановилась, ящик завис в воздухе.

– Черт! – воскликнул Пигмей. – Он перебил трос!

Люди Фазана, как тараканы, повыскакивали из своих щелей и бросились к воротам. У них не выдержали нервы.

– Дави их! – крикнул Платонов.

Пигмей дернул за красный рычаг. С высоты пяти метров огромный трехтонный ящик полетел вниз. Трое бежавших попали под падавший пресс и превратились в мокрое место. Настя открыла огонь. Семь пуль сбили еще троих. Последний с лету нарвался на кулак Вадима, выскочившего ему навстречу. Удар оказался слишком сильным. Боевик подпрыгнул и со всего маха грохнулся головой о цемент. Все происходило так быстро, что говорить о реакции или о точности не приходилось.

Сработал инстинкт. Настя схватила Журавлева за полу пиджака и оттащила назад к ящикам.

– Ты сдурел! Не высовывайся! Двое еще живы. Я их только ранила.

Он выглянул. Так оно и было. Один мертвый, второй держался за живот, но не выпускал пистолета из рук. Третий был ранен в ногу. Он мог только ползти, что и делал. Пять-шесть метров, и он будет рядом с ними.

Настя указала на проход.

– Мне бы пистолет этого типа, которого ты сбил.

Пистолет прибился к ящикам на другой стороне прохода. Там же валялся и потерянный в схватке сотовый телефон Журавлева.

– Да, потери большие. С минуты на минуту позвонит Марецкий, а мы не сумеем ввести его в курс дела.

– Когда этот ублюдок подползет сюда, все наши дела будут закончены.

– Не преувеличивай, нам нужен хороший кусок проволоки, я подцеплю пистолет и подтащу поближе.

– Тут только стальные болванки валяются, а проволоки я не вижу.

– Болванки тоже сгодятся.

В тишине ангара вновь раздался телефонный звонок. Надрывался аппарат, висевший на стене. Все замерли, словно ждали взрыва бомбы.

Пигмей ударил кулаком по столу.

– Это Раджа! Он уже совсем близко.

– Спокойно, Владимир Вельяминович. Включите микрофон.

Тот послушно выполнил просьбу подполковника.

– Как зовут сына Никодима?

– Коптев. Имени не знаю.

– Звание?

– По-моему, сержант. Платонов взял в руки микрофон.

– Сержант Коптев! – раздался по всему ангару зычный голос. – Говорит подполковник милиции Платонов. Слушай меня, сынок. Пигмей приехал сюда, чтобы заманить Раджу в ловушку. Он перешел на нашу сторону. Люди треста продали его.

Пигмей должен выйти в зал и снять телефонную трубку, иначе Раджа не приедет на склад. Взамен ты подучишь последнего снайпера. Я вижу его. Возьми в руки оружие.

Митрофан достал из кармана пистолет «стечкина». Он повиновался голосу, как командиру в окопах. Это был правильный голос, голос бойца.

– Ляг на спину. А теперь стреляй, он над тобой! Огонь!

Митрофан нажал на спусковой крючок, и пистолет «стечкина» выпустил всю обойму. Снайпер, который почти подобрался к своей жертве, делая по одному шагу с интервалом в пять минут, с самого начала определил местонахождение Митрофана и приближался к нему верхом по решетке карниза, прижимаясь к стене. Он принял правильное решение. Митрофан находился на самой верхней галерее и не следил за тем, что происходило выше. Карниз был слишком узким, и только очень отчаянный человек мог решиться идти по нему без страховки на такой высоте.

Все пули легли в цель. У снайпера не оставалось шансов. Он, как и все, услышал страшный магический голос и замешкался на несколько секунд. Два ответных выстрела он сделал в последнюю секунду, услышав команду «Огонь!», но пули отрикошетили о стальные перила и ушли в сторону. Падение было долгим. На ящиках появился еще один труп.

Один-единственный человек, бунтарь-одиночка Вадим Журавлев не реагировал на гипнотические приказы командного голоса. Он всю жизнь делал все наоборот и поэтому сумел воспользоваться моментом и взобрался на ящики. Настя подала ему отличную идею с болванками. Ту, что потяжелей, он и прихватил с собой. Раненный в ногу противник подполз слишком близко и стал опасен. О себе Вадим не думал, но Настю в обиду он дать не мог.

Когда началась стрельба, Вадим сделал три прыжка, перескакивая с ящика на ящик и, как только «стечкин» замолк, оказался прямо над надвигавшейся угрозой в лице вооруженного противника. Железная штуковина весом килограммов пять угодила точно в цель. Противник выбыл из игры, оставшись лежать в проходе с проломленным черепом.

Однако на этом все не кончилось. Оставался еще один боевик, способный стрелять, и он выстрелил. Журавлев упал на ящики и застыл. И вновь пришел на помощь Митрофан. Теперь он стоял на галерее в полный рост. Левое плечо кровоточило, но он улыбался. Вниз что-то упало и взорвалось. Последнего боевика разорвало на куски. Журавлев лежал на ящиках и смотрел вверх. Он видел, как Митрофан склонился над перилами и усмехался над его неуклюжей позой.

– Кажется, ты опять меня выручил, Митроха?

– Стечение обстоятельств.

– Не думал, что мы свидимся.

– Думаю, не в последний раз. Передай Пигмею, что я пошел на перевязку.

Наши дорожки еще пересекутся. Волк не может перейти на сторону ягнят. Природа не позволит. До встречи, Дик.

Лицо Митрофана исчезло. Не прошло и нескольких секунд, как зазвонили сразу два телефона. Один на стене, второй на полу.

Автопоезд въехал в Москву.

Раджа не отрывал телефонную трубку от уха. Он дождался своего. На другом конце провода сняли трубку.

– Это ты, Пигмей?

– А кто же еще!

– В прятки играешь? Я уже в городе. Через сорок минут буду на месте. Ты все подготовил?

– Расчищаем пространство. За сорок минут уложусь.

– Сколько людей на складе?

– Не очень много. Я отобрал самых сноровистых. Разгрузимся быстро. Ты с ребятами?

– Восемнадцать человек со мной вместе.

– Тогда проблем не будет. Жду.

Раджа убрал телефон в карман.

В городе машин хватало, и на появившегося в хвосте серого «Москвича» никто не обращал внимания, таких здесь сотни. А о том, который подорвался на мосту, уже успели забыть. Автоколонна останавливалась на каждом светофоре, чтобы не разрывать дистанцию. «Москвич» тоже тормозил, но дистанцию держал машин в пять-шесть. Духота в городе стояла невыносимая. Ни одного дождя за последние две недели. Все ездили с открытыми окнами.

Возле «Москвича» на светофоре остановилась «волга», за рулем которой сидела женщина, а мужчины в это время пили пиво. Метелкин высунул голову в окно.

– Привет, красавица! Спроси своих пивососов, не хотели бы они закусить черной икрой.

– Смеешься, парень? Пять штук килограмм.

– Места надо знать! Видишь, впереди идут три фуры. Пристраивайся за нами, и получишь сколько угодно икры по три сотни за килограмм. Машины идут из Астрахани, битком набитые икрой. Они должны ее продать сегодня, а то испортится.

– А где?

– Они нас сами приведут крынку, главное-не отставай.

Женщина схватилась за мобильный телефон. Зажегся зеленый свет. На следующем светофоре Метелкин разговаривал с мужчиной из «Жигулей».

– … не дороже трехсот. У них на складах холодильная установка вышла из строя. Кто же позволит, чтобы двести тонн икры протухло?!

Снежный ком нарастал. На каждом светофоре информация разносилась со скоростью бациллы чумы. Никто из автоколонны не мог и в кошмарном сне представить, какое внимание сконцентрировано на трех «КамАЗах», с таким трудом добравшихся до Москвы!

Они даже не поняли, что произошло, когда въехали в открытые ворота завода и остановились у запертых ворот ангара. Ничего не понял и Марецкий с пятью отрядами омоновцев, рассредоточенных по всей территории.

За фурами на завод въехало около сотни машин. Люди повыскакивали из автомобилей и бросились к автоколонне, облепив «КамАЗы», как пчелы улей. Раджа даже не смог выйти из кабины. Толпа требовала назвать точную цену и когда начнут распродажу. Солдаты с автоматами начали спрыгивать на землю из кузовов, но их никто не испугался. Такой груз требует охраны, вполне естественно.

Только Горелов и Метелкин остались в машине.

– Пора сваливать, Палыч. Сейчас нас начнут бить.

– Омоновцы уже стянулись в кольцо. Теперь Радже не уйти, а солдаты без его команды стрелять не станут.

– Да и по команде никто по мирным людям не откроет огонь. Они же еще что-то соображают.

– Заводи тачку. Сейчас толпа ринется на нас.

«Москвичонок» быстро проехал за ворота завода и скрылся за углом.

Им уже не о чем было беспокоиться, народ всегда любил халяву. На этом строились все пирамиды, аферы и обманы. Раджу положила на лопатки людская алчность, а не милиция. Он сидел в кабине, как под колпаком, зажатый со всех сторон, и обреченно наблюдал, как приближаются люди в бронежилетах.

Поздно ночью Настя И Вадим возвращались к себе домой. Теперь они могли не опасаться за свою жизнь.

– Господи, я уже не верю, что мы доберемся до своей кровати и завтра сможем спать до упора. Впереди вспыхнули фары, и прямо на них полетела машина.

Настя прижалась к груди Вадима, вместо того чтобы отскочить в сторону и оттащить его. Видимо, вся собранность и бдительность растерялись на складе.

Машина резко затормозила, остановившись рядом. Из окошка появилась голова Митрофана.

– А я так и думал, что вы пойдете домой. Хорошо, когда он у тебя есть.

– Ну и напугал ты нас, Митроха!

– Месяц назад, когда мы познакомились, ты был напуган еще больше. У тебя украли твою Настю прямо из рук, а сейчас вы вместе. Чего же вам пугаться?

Он протянул Вадиму конверт.

– Что здесь?

– Оригинал статьи Аркадия Еремина с его подписью и тетрадка с его дневниками, которую я забрал в доме Пелагеи в Егорьевске. Отличное расследование провел парень, он мне на многое открыл глаза и дал нужное направление в поисках. Прочтете, сами поймете. Удачи вам и счастья!

– А ты куда?

– В Егорьевск. Там Мягков заждался. Пора нам с ним пообщаться.

– Значит, война продолжается?

– Не я ее начал.

Машина исчезла так же внезапно, как и появилась.

Из последних сил Метелкин добирался до своего дома. Он тоже давно здесь не был и тоже думал о горячей ванне и своей уютной раскладушке. Его тоже Всевышний не обидел и преподнес сюрприз. На ступеньках, прижав голову к стене, дремала Маша. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и выглянула мальчишеская голова с поднесенным к губам пальцем.

– Тихо, дядя Женя. Мы ее с бабушкой звали, а она ни в какую. Боялась пропустить вас. Второй день сидит. Но мы ее кормили.

– Спасибо за заботу, Марик. Если что, заходи. Я теперь в отпуске. Времени вагон.

Он внес Машу в квартиру на руках, и в эту минуту затрещал телефон. Маша проснулась.

– Черт! Разбудили изверги! – буркнул Метелкин.

– Ты живой? – улыбнулась Маша.

– Я этого еще не знаю. Голос в трубке кричал:

– Метелкин, это ты? Ставь кофе на плиту, мы едем. Послышались короткие гудки.

– Неприятности? – спросила Маша.

– Если звонит Дик, то ничего хорошего ждать не приходится. Малахольный! Не люди, а заводные машины.

Все четверо просидели до утра в кухне и уже не думали о сне. И откуда у людей берется энергия?

Ровно через двое суток столицу взбудоражила серия статей о безумных преступлениях, творящихся вокруг нас, тихих обывателей, которые живут себе и не подозревают, как эта жизнь выглядит с изнанки. На первых страницах газет был помещен портрет журналиста Аркадия Еремина в черной рамке и заголовок:

«Человек, который нашел правду!»