"Меч и роза" - читать интересную книгу автора (Кэнхем Марша)

Глава 8

Дейрдре О'Ши ни за что не призналась бы, что она верит в предзнаменования, приметы и предчувствия, однако она украдкой крестилась и плевала через плечо, если дорогу ей переходила черная кошка, и быстро шептала древнее кельтское заклинание, когда в завывании ветра ей чудились слова. Как всякая ирландка, она была опаслива по натуре. Вот почему, подойдя к камину, она застыла, в ужасе уставившись на зловещую фигуру из обугленного дерева и пепла.

Подобие мужского и женского тел, сплетенных в предсмертном объятии, исчезло в мгновение ока, задолго до того, как Кэтрин вышла из гардеробной, неся ворох роскошного блестящего атласа.

– О, мистрис, я... я не могу...

– Вздор! Ты будешь его носить. Это платье шили к свадьбе, мне будет приятно видеть тебя в нем.

Этим утром тревожная тишина, которая висела над Роузвуд-Холлом два дня, улетучилась: на рассвете по аллее проскакал отряд вооруженных горцев. Алекс уже поджидал их. Накануне, отправившись вместе с Кэтрин за жеребцом, он узнал, что авангард армии принца находится менее чем в пяти милях от Дерби. Алекс проводил Кэтрин обратно в поместье Эшбруков, а сам направился навстречу мятежникам, чтобы предложить клану Камеронов расположиться в поместье. Многие соседние поместья уже посетили эмиссары принца, предполагая расквартировать там армию. Кэтрин решила, что никто не упрекнет хозяев Роузвуд-Холла, самой обширной усадьбы в округе, за то, что они приютили мятежников.

Сам принц поселился в Дерби, в доме лорда Эксетера. Почти все горожане выполнили распоряжение влиятельного лорда Кавендиша и покинули дома, поэтому мало кто из них стал свидетелем триумфального появления Чарльза Стюарта в городе четвертого декабря.

Чтобы Алекс мог гордиться ею, Кэтрин выбрала одно из своих самых нарядных платьев и подала лучшие отцовские вина горцам, расположившимся в большой гостиной. Она искренне обрадовалась, увидев родных Алекса. Дональда Камерона, главу клана Камеронов, она поначалу поприветствовала сдержанно и чинно, но он так радостно заулыбался при виде ее, что вскоре Кэтрин махнула рукой на формальности и бросилась к Дональду на шею с таким энтузиазмом, какой только позволял проявить туго зашнурованный корсет. Доктор Арчибальд Камерон, который выглядел как-то странно без жены, стиснул Кэтрин в объятиях так, что она чуть не задохнулась. За его спиной уже ждали своей очереди Алуин Маккейл и Струан Максорли.

Алуин едва дождался, когда Лохиэл стряхнет с одежды дорожную пыль.

– Ты просишь разрешения на брак? – осведомился Лохиэл, светло-голубые глаза которого весело поблескивали. Алуин и Дейрдре чинно стояли перед ним. – Да, Маккейл, вижу, тебе не терпится. А вам, детка? Может, вы поспешили с выбором?

Дейрдре переглянулась с Алуином и снова устремила взгляд на величественного горца в шотландке.

– Нет, милорд. Я могу быть счастлива только с Алуином.

Дональд Камерон из Лохиэла шагнул к влюбленным и взял их за руки.

– В таком случае примите мое благословение. Кстати, – продолжал он, лукаво подмигнув, – я убежден, что ирландская и шотландская кровь прекрасно сочетаются. У такой пары, как вы, должны быть самые крепкие и здоровые ребятишки на свете.

Дейрдре густо покраснела, а Лохиэл обратился к Александеру и Арчибальду, приказывая сегодня же разыскать священника. Кэтрин закивала и при всеобщем одобрении увела Дейрдре к себе в спальню.

Дейрдре стояла посреди комнаты, с беспокойством глядя, как ее хозяйка приносит из гардеробной шелковые чулки, нижние кофточки, сборчатые юбки – одежду, к которой Дейрдре прежде только прикасалась, но никогда не надевала. Груда белья росла на постели. Повинуясь строгому приказу Кэтрин, Дейрдре сняла черное габардиновое платье и улеглась в ванну с горячей водой.

Пока Дейрдре сушила волосы у камина, Кэтрин нагрела щипцы для завивки, а потом принялась завивать каштановые волосы и укладывать на голове Дейрдре густые локоны, обрамляя ими лицо в форме сердечка. Поражаясь собственному таланту, Кэтрин украсила прическу крошечными шелковыми цветочками, безжалостно срезанными с оборок одного из ее платьев. И без того огромные и выразительные глаза Дейрдре она подвела сурьмой, не забыв подкрасить и ресницы.

Позволив Дейрдре полюбоваться своим отражением, Кэтрин продолжила играть роль горничной, помогая Дейрдре надеть прозрачные белые чулки, шелковую нижнюю кофточку и поясок с подвязками. Жесткий корсет на китовом усе перетянул тонкую талию Дейрдре, так что ее фигура стала напоминать песочные часы, и сходство с ними только усилили проволочные кринолины, похожие на перевернутые корзины. Поверх них были расправлены три тонких льняных нижних юбки, из которых верхняя была расшита мелким речным жемчугом – она должна была виднеться в разрезе верхней юбки. Лиф оказался впору Дейрдре, он облегал ее тело как вторая кожа; верхняя юбка из серебристого атласа опустилась до полу с легким шуршанием, напоминающим вздох.

Встав перед большим зеркалом, Дейрдре ахнула и уставилась на собственное отражение.

– О таком я даже не мечтала!

– День свадьбы должен запомниться на всю жизнь, – наставительно произнесла Кэтрин, горько сожалея о том, что ей пришлось ограничиться спешной церемонией. Именно поэтому она так старалась, наряжая Дейрдре. Сегодня она отважилась на то, о чем прежде не могла и подумать: одела камеристку в шелк и атлас, перевернула дом вверх дном, приняла в нем мятежников-шотландцев, заботилась обо всех гостях, забыв о себе...

Стук прервал размышления Кэтрин как раз в тот момент, когда Дейрдре предложила зашнуровать на ней корсет. – Можно? – послышался из-за двери голос Александера, и Кэтрин с досадой вздохнула.

– Да, но если ты пришел жаловаться или просить завязать тебе галстук, я... – Она осеклась при виде внушительной фигуры, застывшей в дверях.

Однажды, когда она впервые увидела Александера Камерона в костюме горца, она утратила дар речи, затрепетала, с трудом удерживаясь на ногах. Та же слабость охватила ее и на этот раз, пока она смотрела на мужа, держась за столбик кровати.

Его черные непокорные волосы были перевязаны узкой бархатной лентой, белое кружево у ворота подчеркивало смуглоту скульптурного лица и могло бы пристыдить любого бледного, напудренного щеголя, какой когда-либо появлялся в Роузвуд-Холле. Жилет из лилового атласа облегал массивный торс, поверх него был надет зеленый бархатный сюртук с манжетами и лацканами, расшитыми золотом. Отрез малиново-черной шотландки с заглаженными складками превратился в короткий килт. Второй клетчатый отрез был переброшен через плечо и заколот огромной брошью, усыпанной топазами. На поясе висел споран – меховая сумка, на широком кожаном ремне с золотыми и серебряными украшениями – рапира, острие которой находилось на расстоянии дюйма от пола. Икры Алекса обтягивали темно-красные чулки, на кожаных башмаках сверкали стальные пряжки, а на обычно хмуром лице играла дерзкая усмешка.

– Превосходный туалет, – заметил он, сверкнув белоснежными зубами и прищурившись. Его полураздетая жена смутилась. – Но слишком уж откровенный, вы не находите?

– Негодяй, – пробормотала Кэтрин, окидывая взглядом свою тонкую кофточку, незашнурованный корсет и чулки. – Между прочим, смотреть надо было не на меня.

– С каких это пор?

Кэтрин слегка подтолкнула вперед Дейрдре, испуганно прятавшуюся за пологом кровати.

– Как видите, мистрис О'Ши уже закончила одеваться. Дейрдре застыла, заливаясь румянцем и потупившись.

Только увидев перед собой носки башмаков Александера и почувствовав прикосновение его ладони, она осмелилась поднять голову.

– Неудивительно, что теперь у Алуина то и дело рождаются стихи, – негромко произнес он. – Вы прекрасны, Дейрдре. Алуину повезло.

– Спасибо, милорд, – прошептала девушка. – Это все мистрис Кэтрин...

Алекс перевел взгляд на жену, Кэтрин замерла.

– Ступайте к нему, Дейрдре, – посоветовал Алекс. – Он мечется из угла в угол, как тигр в клетке.

– Ни в коем случае! – вмешалась Кэтрин. – До церемонии она побудет в зимней гостиной. Я не позволю жениху испортить дело моих рук. Дейрдре, иди в гостиную. Я скоро приду.

– Да, миледи. – Дейрдре вежливо присела и скрылась за дверью.

– На вашем месте я не давал бы таких обещаний, – усмехнулся Алекс, принимаясь затягивать корсет жены. – Мадам, вам известно, как опасно испытывать терпение мужчин, которые несколько недель не видели ничего, кроме овсяных лепешек и пересоленной овсянки? Арчибальд уже попытался совершить набег на кухню, но был вынужден ретироваться. Он вернулся с подкреплением, снова потерпел фиаско, и, боюсь, самое большее через час он окончательно рассвирепеет. С другой стороны, – он провел ладонью по гладкому белому плечу жены, наклонился и поцеловал его, – урок терпения всем нам пойдет на пользу.

Кэтрин уже поняла, что в присутствии мужа ей не удастся затаить дыхание и выпрямиться, как полагается при затягивании корсета. А теперь ее отвлекало и прикосновение губ к затылку.

– Алекс... мне надо одеться.

– Ты нравишься мне в любом наряде, – отозвался он, дразня кончиком языка тонкую розовую раковину ее ушка.

– Алекс, перестань! – простонала она. – Твой брат...

– Мой брат все понимает.

Кэтрин оттолкнула его, когда он принялся вынимать шпильки и гребни из прически, но, он не унимался и в конце концов заключил ее в объятия и зажал рот бесконечным поцелуем. Когда же поцелуй наконец прервался, Кэтрин ошеломленно уставилась на мужа, прислушиваясь к неистовому стуку сердца.

– Вот так, – заявил он, бросая на пол последние шпильки и расплетая волосы жены. – Так гораздо лучше. Ты наконец-то стала похожа на неукротимую обольстительницу, с которой я провел последние несколько дней. И потом, я не допущу, чтобы сегодня все мужчины в доме завидовали только Алуину.

– Ты неисправим, – рассмеялась Кэтрин.

– Ну, если ты в этом уверена... – Он спустил с плеч бретельки ее кофточки и наклонился, но Кэтрин вырвалась из его объятий и отступила на безопасное расстояние.

– Ты хочешь опоздать на свадьбу лучшего друга? Похоже, Алекс был не прочь опоздать.

– Мне следовало бы выяснить, сколько гостей пригласил Дональд. Надеюсь, еды хватит на всех.

– Судя по тому, что я увидел, заглянув в кухню через плечо Арчибальда... – он сделал паузу и усмехнулся, – еды хватит на месяц целой армии.

– Я велела кухарке постараться.

– И правильно сделала.

Он не сводил глаз с ее лица, и Кэтрин застенчиво покраснела. После двух дней и ночей любви они наконец сумели взять себя в руки, да и устали, но не насытились. Одного прикосновения или улыбки хватало, чтобы воспламенить их, а при мысли о предстоящих неделях, а может, и месяцах разлуки возбуждение становилось невыносимым.

Все это Алекс прочел в ее прелестных фиалковых глазах. Он знал, что воспоминание о них унесет с собой в могилу. Эти глаза, губы, руки... Надо сейчас же подумать о чем-нибудь другом, иначе они никогда не выйдут отсюда.

– Дональд не сразу вспомнил, что для всех посторонних моя жена осталась дома, в Ахнакарри. Кстати, он пригласил всех офицеров, а сам расположился в библиотеке твоего отца. Не забыть бы оставить сэру Альфреду записку и похвалить его прекрасный бренди. А на принца произвел впечатление...

– На принца? Принца Чарльза? Он здесь?

– Само собой. Было бы верхом неприличия не пригласить его.

– Моя прическа! Платье! О Господи!

Алекс усмехнулся:

– Ты так разволновалась из-за принца, которого увидишь в первый и, может быть, в последний раз в жизни?

Пропустив мимо ушей эту шпильку, Кэтрин бросилась к зеркалу.

– Боже мой, на кого я похожа!

– Если хочешь, я помогу тебе раздеться, – предложил Алекс с широкой усмешкой.

Махнув рукой, она умчалась в гардеробную, отбросив голубое шелковое платье, которое прежде хотела надеть – этот наряд был слишком скромным для встречи с особой королевской крови. Красная парча выглядела чересчур ярко, муслин – слишком чопорно. Розовое атласное платье смотрелось неплохо, но длинный шлейф придавал Кэтрин вид важной матроны. Наконец она отложила темно-синее бархатное платье и настоящий шедевр портновского искусства, исполненный из золотистой парчи.

– Бархат или парча? – задумалась она вслух.

– Бархат, – заявил Александер, прикуривая сигару.

Кэтрин сняла с вешалки тяжелый парчовый наряд и бросила его на спинку стула. Снова скрывшись в гардеробной, она вернулась с грудой нижних юбок, с которыми справилась без посторонней помощи, несмотря на великодушные предложения Алекса. Но зашнуровать на спине парчовый лиф самостоятельно она не смогла. Расправив пышную юбку-колокол, она со стоном застыла перед зеркалом, оплакивая погубленную Алексом прическу. Распущенные волосы совершенно не сочетались с элегантным туалетом.

– Я же предлагал бархат, – напомнил Алекс.

Кэтрин круто обернулась. Она знала, что на новую прическу уйдет еще час. Судя по усмешке, об этом догадывался и Алекс.

Путаясь в шнурках и тесемках, она стащила парчовое платье и принесла синее бархатное. Алексу хватило ума спрятать улыбку, помогая ей, но в его глазах светилось одобрение и обещание – особенно при виде глубокой затененной ложбинки в низком вырезе лифа. К тому времени Кэтрин немного успокоилась. Отступив к туалетному столику, она принялась расчесывать волосы.

С помощью двух серебряных гребней, отделанных жемчугом, ей удалось укротить золотистый водопад, заколов боковые пряди. Убедившись в своей привлекательности, она надела на палец кольцо с аметистом и взяла веер.

– Итак, сэр, я готова, – объявила она.

– Почти, – согласился он, бросая сигару в камин. Он сунул руку в карман и достал сверток, обернутый красным шелком и перевязанный тонкой ленточкой. Охваченная любопытством, Кэтрин взвесила подарок на ладони, подумала и развернула обертку.

В коробочке оказалась овальная брошь с узорчатым серебряным бордюром, окружавшим аметист величиной с яйцо чайки, того же оттенка, как и аметист в ее кольце. Блеск камня подчеркивало кольцо бриллиантов величиной не менее карата каждый, не уступающих королевским.

– Алекс, какая прелесть! – воскликнула она.

– Я надеялся, что он заменит несколько писем, которые я забыл прислать. – Он приколол брошь к лифу бархатного платья. Тепло его пальцев, прилив любви и гордости заставили Кэтрин приподняться на цыпочки и прильнуть к губам мужа.

– Я ни за что не расстанусь с ним, – прошептала она, – и с вами, милорд... как только кончится эта проклятая война.

– Надеюсь, вы сдержите обещание, – пробормотал он, отвечая на поцелуй. – А теперь нам пора... пока я не передумал.

Гордо прошествовав бок о бок с мужем по коридору, Кэтрин остановилась на верхней площадке лестницы, глядя в просторный холл. До нее донеслись бессвязные звуки волынок – кто-то из музыкантов готовился к выступлению, – гулкие мужские голоса, гэльский акцент, особенно странно звучащий в комнатах, где еще недавно собирались сливки английской аристократии.

С благодарностью принимая легкое пожатие руки, Кэтрин повела Александера вниз, шурша юбками. У подножия лестницы она глубоко вздохнула, крепко вцепилась в руку мужа и шагнула в огромный зал, навстречу притихшим горцам. Среди них было пятеро вождей кланов, которых Кэтрин помнила еще по Ахнакарри – два Макдональда, Кеппох и Гленко, Клуни из Макферсона и сутулый Стюарт из Ардшиэла. Шотландцы привставали на цыпочки и вытягивали шеи, не сводя глаз с Кэтрин, которая вместе с мужем направилась к еще одной группе мужчин.

Кэтрин широко и искренне улыбнулась, увидев среди них Дональда Камерона, но чуть не растерялась, когда Алекс чинно представил ее Чарльзу Эдварду Стюарту, регенту Шотландии, Англии, Ирландии и Уэльса.

Мгновенно вспомнив, как гости ее отца называли принца уродливым сластолюбцем, она удивленно посмотрела на стоящего перед ней мужчину с большими печальными карими глазами, который держался просто и открыто, без тени надменности и претенциозности. Он выглядел гораздо моложе своих двадцати четырех лет и вовсе не казался опытным военным. Более того, он был рослым и стройным, со светлой кожей и белокурыми волосами и мог бы считаться почти красавцем.

Кэтрин поспешно опустилась в реверансе, принц покраснел и неловко улыбнулся.

– Очень рад познакомиться с вами, леди Кэтрин. Ваш муж незаменим на поле боя. Теперь я понимаю, почему он так упорно вел армию на юг.

Доктор Арчибальд Камерон, в парике и костюме, бесцеремонно бросился к Кэтрин, подхватил ее на руки и закружил.

– Вот настоящая отрада для глаз воина! – восклицал он, усмехаясь и многозначительно посматривая на тонкую талию Кэтрин. – Но боюсь, скоро эти роскошные наряды станут тебе тесноваты.

Спасая засмущавшуюся Кэтрин, Лохиэл выступил вперед и поцеловал ее в щеку.

– Я рад видеть тебя, Кэтрин. Не обращай внимания на Арчи: мы не подпускали его к бочкам с тех пор, как вышли изЭдинбурга, а сегодня он наверстал упущенное.

– Они не верят, что я умею зашивать раны даже во хмелю, – пожаловался Арчибальд.

– Зашивать раны – может быть, – отозвался Лохиэл. – Но после Престона ты чуть не пришил Энгусу Макра ухо к макушке, когда должен был осмотреть рану на ноге!

– А вот и жених! Принесите новую бочку!

Алуин нерешительно приблизился к собравшимся и виновато кивнул Кэтрин. Тем временем Арчибальд приказывал всем наполнить бокалы.

– Пью за тебя, Джон Ячменное Зерно! – весело выкрикнул он, поднимая бокал. – Даруй долголетие и счастье нашему брату Алуину. И помоги ему выпить весь бокал одним глотком, чтобы в последний раз ощутить вкус свободы! Что-что, а нрав ирландцев мне известен!

– А мне он по душе, – заметил Алуин, поднося бокал к губам и залпом выпивая полпинты чистого ячменного виски.

Под одобрительный гул в зале появился священник и попросил привести новобрачных. Извинившись, Кэтрин направилась в зимнюю гостиную, где изнывала от нетерпения невеста, теребя оборки платья. Несколько минут Кэтрин поправляла ее волосы и наряд, затем с ободряющим поцелуем повела ее в зал.

Церемония была проведена на английском и гэльском языках, и все вокруг видели, каким счастьем сияют глаза невесты, как гордо улыбается жених, надевая ей на палец тонкое золотое кольцо. Толпа притихла, изредка слышались только шорох шотландки да лязг стали. Но когда клятвы были произнесены и священник объявил Алуина и Дейрдре мужем и женой, никто из зрителей не проронил ни слова.

Улыбающиеся новобрачные отступили в сторону, а священник вопросительно посмотрел на Александера:

– А вторая пара готова?

Кэтрин оторопела, все взгляды обратились на нее. Алекс поднес к губам ее руку.

– Я решил, что в прошлый раз мы слишком поспешили, к тому же нам недоставало воодушевления. Надеюсь, ты не против?

– Против? – шепотом переспросила она. – Алекс, я не знаю, что сказать...

– Тем лучше, – отозвался он. – Просто скажи «да».