"Очи бога" - читать интересную книгу автора (Марко Джон)

11

Наступала поздняя весна. Король Акила покинул страну, выполняя обещание, оставив управление на канцлеров, а защиту королевы — на Лукьена. Для большинства людей охрана Кассандры была завидной участью. Но для Лукьена, страсть которого к молодой королеве мучила его невыносимо, это было тягостной долей. Когда Акила отсутствовал, он проводил в обществе Кассандры много времени, выполняя ее поручения и сопровождая в разные места. Они редко оставались наедине, но это не спасало от растущего между ними напряжения. Лукьен любил Кассандру, теперь он знал это. Она лишала его сна по ночам, когда ему казалось, что он чувствует отравляющий аромат ее духов на своей одежде, и первой мыслью по утрам была мысль о ней. И еще его не отпускало чувство вины. Любить королеву — предательство по отношению к Акиле, но он не мог себя контролировать. И это не просто похоть — ибо похоть он всегда мог удовлетворить, обратившись к проституткам. Его влекли к Кассандре не только мужские желания. Она была совершенством в его глазах. А недоступность только подогревала страсть.

Кассандра тоже сгорала от любви. Лукьен знал это, когда смотрел на нее. Пусть в комнате было полно народу, лишь ему принадлежал особый блеск в ее глазах. Когда они были одни, она двигалась с нарочитой медлительностью, не беспокоясь о том, что их уединение кто-нибудь нарушит, и редко говорила об Акиле, который был так далеко. Десятки уловок выдавали любовь Кассандры к Лукьену, и Бронзовый Рыцарь всю ночь перебирал их в уме, лежа в кровати.

Но любовь оставалась невысказанной.

И это сводило Лукьена с ума.

Через пять недель после отъезда Акилы Лукьен принял решение. Он отчаянно желал быть с Кассандрой, провести хотя бы час с ней наедине. В тот день он отпросился с полевых учений, сказавшись больным. Он остался в своей спальне в Лайонкипе на весь день, сидя за маленьким столиком с пером в руке. Пол усеивали горы испорченной бумаги. Он начинал и не заканчивал любовные стихи. Как бы то ни было, ему нужно добраться до сердца Кассандры. Убедить повидаться с ним, объяснить, как горячо он любит ее. Но слов не было, а стихи никуда не годились. Он вздохнул и взялся за перо, уставившись в окно. Дни стали длиннее, потеплело. Скоро вернется Акила. Лукьен закрыл глаза, подбирая слова, а они все не шли. С мечом в руке он настоящий художник, но с пером — скорее напоминает клоуна, и он боялся, что вызовет у нее лишь насмешку.

— Что же сказать ей? Что?…

В отличие от Акилы, Лукьен не являлся мастером писем. Он вдруг понял, что, если и выражать любовь к Кассандре, то только лицом к лицу. Так что он взял последний лист и написал записку. Закончив, он аккуратно свернул ее, запечатал воском и положил в карман рубашки. Потом отправился на поиски Джансиз.

Кассандра находилась в ванне, когда принесли записку Лукьена.

У королевы был длинный день, она только и слышала, что болтовню слуг и ссоры кухарок. Акила уехал, и она удивлялась, как много обязанностей теперь легло на ее плечи. Отвечать на бесчисленные вопросы, принимать бесчисленные решения. Постоянные приглашения на чай в канцелярии, где министры пытались через нее понять ее мужа. Нервничая из-за библиотеки и реформистских взглядов молодого короля, они стремились поговорить с Кассандрой, ожидая выудить из нее новую пищу для сплетен. И оставались ни с чем. Несмотря на юность и неопытность, Кассандра знала, что будет сохранять лояльность по отношению к Акиле, по крайней мере, в области политики.

Она погрузилась в теплую воду до самого подбородка; мыльные пузыри сверкали на груди и волосах. В комнате стояла тишина, ибо крыло Акилы в Лайонкипе отличалось огромными размерами и туда допускались лишь избранные слуги. Если прислушаться хорошенько, можно услышать звук их шагов по мрамору на далеком расстоянии. Чаще всего она наслаждалась тишиной, как сегодня. Слишком усталая для того, чтобы танцевать, как это бывало в Хесе, она проводила много времени в ванне, позволяя душистым маслам успокаивать тело, гася островки боли. Услышав настойчивый призыв Джансиз, она невольно застонала.

— Касс? Где ты?

Кассандра хотела было не отвечать, но поздно. Джансиз вошла в комнату и обнаружила ее в ванне. На лице Джансиз отразилось удивление.

— Я устала, Джансиз, — вяло проговорила Кассандра.

— Ну, после того, как увидишь это, усталость твою как рукой снимет, — девушка вытащила сложенный лист бумаги.

— Это еще что?

— Записка, — сообщила девушка. — От Лукьена.

Кассандра резко высунулась из ванны, залив водой пол.

— Что?!!

— Он только что дал ее мне, — говоря это, Джансиз поспешно отскочила от ванны, чтобы избежать нового водопада. — Я как раз была на кухне, помогала Бейт. Он отозвал меня в сторонку и протянул мне листок.

— Прямо так? Кто-нибудь видел?

— Нет, — заверила служанка.

Она протянула листок Кассандре, которая жадно схватила его. Мокрые руки оставляли на бумаге следы. Она смотрела и ничего не видела.

— Открой же, — посоветовала Джансиз.

— Я боюсь. Что там, как думаешь?

— Откуда же мне знать? Сама посмотри!

Джансиз с нетерпением склонилась к подруге, ожидая, когда та прочтет послание. Кассандра провела ногтем по восковой печати, разламывая ее, потом развернула записку. Да, это почерк Лукьена, крупный и размашистый.

— Что он пишет? — поинтересовалась Джансиз.

Кассандра прочла:

«Моя Королева,

Когда наступит рассвет нового дня, я встречу вас у южных ворот».

Подписано было просто: «Обожающий Вас Слуга».

Кассандра сконфуженно смотрела на записку, закусив губу.

— Он хочет увидеться со мной, — сказала она. — Утром. Хочет встретиться у южных ворот на рассвете. — Записка выпала у нее из рук и упала на пол. — Что мне делать, Джансиз?

— Не знаю, — сухо ответила служанка. — Кассандра, ты ведь…

— Замужем. Я знаю.

От печальных раздумий подбородок Кассандры снова погрузился в воду. Она уставилась на свои колени, окруженные пеной. Что ей делать? Лукьен сделал ход. Сотни раз она мечтала о таком моменте, а сейчас словно дар речи потеряла.

«На рассвете, — мрачно думала она. — Когда никто нас не увидит».

— В какой великий заговор я вступаю, — шептала Кассандра. — Что я за дурная королева!

Лайонкип спал. В тишине струился легкий туман, окутывая пеленой кирпичные постройки и поля, заросшие травой. Солнце пробивалось сквозь дымку. Вся природа приветствовала наступление утра: пели птицы, жужжали пчелы. Где-то далеко подал голос часовой, возвещая о том, что все спокойно.

Лукьен завернул за угол зернохранилища, тихонько приблизившись к воротам. Копыта его коня, Призрака, перестукивали по камням. На Лукьене не было доспехов, только серый камзол и штаны, на поясе не висел меч, ибо он не хотел вызвать подозрения или заставить часового поднять тревогу. Как всегда, южные ворота были безлюдны. Извилистая улица вела к главным строениям на холме, простирающимся вдаль и исчезающим в тумане. За воротами улица ныряла в зеленеющие холмистые поля, тоже растворяющиеся в дымке. Лукьен задержался в тени за хранилищем. Он не слышал ни души, лишь его собственное нервное дыхание нарушало тишину. Разумеется, Кассандра знала, что он ждет ее здесь. Но это не значит, что она откликнется на его странную просьбу. Ее отсутствие беспокоило Лукьена. Да, он был неосторожен, посылая записку. Ценой может стать смерть.

— Приди, — шептал он. — Ну пожалуйста…

Первые лучи солнца окрасили крышу здания. Лукьен был благодарен туману. Такое теплое утро, отлично подходящее для тайного свидания. Он не намерен уезжать один. Если Кассандра не покажется…

Он услышал слабый звук где-то на улице, осторожно развернул Призрака, чтобы увидеть приближающуюся фигуру. Маленькая и легкая, она двигалась с необычайной грацией, голова покрыта шалью. Сердце Лукьена забилось. Кассандра, одетая в какое-то бесцветное платье. Приблизившись к открытым воротам, она остановилась. Глаза нервно осматривали улицу. Лукьен вывел коня из тени. И Кассандра заметила его.

— Ш-ш-ш, — предупредил он, — поднеся палец к губам. Он не начинал говорить, пока не приблизился. — Миледи, вы пришли, — он не мог удержаться от счастливой улыбки. — Спасибо.

— Лукьен, это… — она вздохнула. — Неправильно.

— Я знаю, но должен был поговорить с вами. Клянусь, миледи, я не мог больше выносить молчания. — Он огляделся. — Здесь не место для разговоров. Вот сюда, держитесь за мою руку.

— Нет, — отказалась Кассандра. — Я не могу ехать с вами. Скажите, что хотите, но останемся здесь.

— Кассандра…

— Я королева, Лукьен. И жена Акилы, — в глазах Кассандры отразилась печаль. — Не делайте из меня шлюху.

Ее слова причинили боль Лукьену. Он выпрямился, собрав все свое достоинство.

— Я люблю вас, — произнес он. — Полюбил, когда увидел вас в Хесе, и сейчас люблю еще сильнее. А вы любите меня. Я это вижу.

Кассандра покачала головой.

— Нет…

— Да. Этого не скроешь, миледи. Ни вам, ни мне не уйти от любви. И я больше не намерен скрывать свою любовь. Готов поклясться вам в этом с радостью. — Лукьен смотрел на нее, ожидая реакции. Но услышал только стон мольбы.

— Не заставляйте меня идти на это…

Лукьен протянул руку.

— Вот вам моя рука.

— Я не могу!

— Я знаю, вы пытались полюбить Акилу.

— Но я люблю его, — горько проговорила Кассандра.

— Как брата. Да, мне известно, как это бывает. Я имел в виду другое.

Она подняла глаза, в них застыла нерешительность.

— Если пойдем на такое, это убьет его. Да, убьет, а мы будем опозорены.

Лукьен не убирал руки. Он уже давно осознал, какую боль может причинить королю.

— Я скорее умру, чем допущу, чтобы он узнал. Поедемте же, пока не рассвело.

Но Кассандра все никак не могла решиться.

— Если вы не поедете со мной, то потом не простите себе этого: значит, я вам безразличен. И я стану повторять себе: то, что я читал в ваших глазах было всего лишь иллюзией. И мы больше не встретимся.

Лицо Кассандры исказилось. Она снова огляделась — не наблюдают ли за ними. Убедившись, что никого нет и ни одна живая душа не засвидетельствует ее измену, она протянула руку и позволила Лукьену усадить себя на спину его черного скакуна.

Они ехали молча. Невидимые в тумане, они отправились в сады, принадлежавшие Акиле, оставив за спиной улицу на холмах. Руки Кассандры обвились вокруг талии Лукьена, и она была не в силах вымолвить ни слова. Лишь чувствовала тепло его тела, крепость плеч, когда она погонял коня. Утренняя дымка понемногу таяла. Кассандра слушала звук копыт. Лайонкип и площадь Канцелярий остались позади, сменившись цветочными лугами и фруктовыми садами. Кассандре стало казаться, что ее тело ничего не весит; она положила голову на плечо Лукьену, улыбаясь. Перед ними раскинулся яблоневый сад, приглашая в свои объятия. Лукьен поспешил туда. Для Кассандры весь мир словно растворился; его более не существовало.

Они совершают преступление. Она знала, и ненавидела себя за это. Думала об Акиле — влюбленном слепце, доверившем ее Лукьену. Но образ мужа промелькнул в голове как мимолетное воспоминание, которое легко забудется в объятиях Лукьена. Больше того, она и сама хотела забыть о нем. Хотя бы на сегодня, на это утро. У нее закружилась голова, и она засмеялась от удовольствия. Ветерок овевал лицо; выглянуло солнце. Они одни под покровом яблонь. Наконец-то она побудет с Лукьеном!

— Как здесь чудесно! — шепнула она ему на ухо. — Давайте остановимся.

Лукьен повиновался своей королеве, останавливая лошадь посреди сада. И наступила тишина. В вышине пели птички. Кассандра глотнула чистейшего воздуха. Пахло весной.

— Здесь нас никто не увидит, — сказал Лукьен, спрыгивая с коня. Он стоял перед Кассандрой. — Не бойтесь, миледи.

— Я и не боюсь, — ответила Кассандра. Она еще никогда прежде не чувствовала себя такой бесстрашной. Она спрыгнула и взяла его за руку. — Пойдемте, поговорим.

И потянула его под огромную яблоню, усыпанную розовыми цветами. Уселась на травку, покрытую росой, и потянула его за собой. Он уступил, и в глазах его Кассандра увидела боль.

— Кассандра… — прошептал рыцарь. — Я не знаю, что сказать…

Ему и не нужно было ничего говорить. Она все прочла в его глазах.

— Вы любите меня, — произнесла она.

Он кивнул.

— Боюсь, и я тоже.

Лукьен погладил ее по лицу. Прикосновение было теплым, словно прогретым солнышком. Кассандра почувствовала, как по телу побежали сладостные мурашки, не препятствуя им. Она склонила голову, приглашая его действовать.

— Что мы делаем? — пробормотала она. — Ведь нас проклянут за это.

— Нет, — Лукьен придвинулся ближе. — Никто не узнает. Никогда.

— Тогда всего один раз.

Он не отвечал. И она была этому рада. Она и сама понимала, что одного раза недостаточно.

Уилл Трагер пребывал в самом черном расположении духа. Чудесная картина цветущего яблоневого сада никак не повлияла на его хандру, ибо в это утро он вволю наслаждался обычной ненавистью, вновь и вновь оживляя в памяти провал на турнире. Он уже устал приезжать в сад по утрам, чтобы проводить тайные тренировки. Устал, что его техника никак не улучшалась, и еще — от вечных проигрышей перед капитаном. Но более всего — от насмешек, звенящих в ушах уже несколько недель. Свист публики все еще преследовал его, когда он углубился в сад.

Трагер ехал на вороном жеребце, ведя за собой низкорослого тяглового коня, нагруженного необходимым снаряжением: копьем и доспехами, а также столбом с мишенью. До конца лета будут еще турниры, а значит, шансы расправиться с Бронзовым Рыцарем. Он должен быть наготове.

Трагер остановил маленький караван между двух рядов яблонь, спешился и огляделся вокруг, удостоверившись, что никто за ним не наблюдает. И уже собирался разгружать лошадь, когда его насторожил какой-то звук. Трагер похолодел, уверенный, что обнаружен. Первое подозрение пало на Лукьена.

— Сукин сын! — бросил он. Капитану придется по вкусу увидеть его за тренировкой. Шуткам не будет конца!

Трагер пытался обнаружить источник звука. Он исчез, но потом снова повторился, еще сильнее. Низкий протяжный стон. Трагер осторожно сделал шаг вперед. Звук доносился из сада, а тишина утра усиливала его. Он обошел все деревья, но ничего не обнаружил. Звук стал громче. Стало ясно, что это был звук любовной игры. На лице Трагера заиграла грязная ухмылка. Он тихонечко стал подбираться ближе к любовникам, стараясь не спугнуть. Обошел купу деревьев, спрятался за толстым стволом и принялся всматриваться.

И увидел их под деревом. Двое любовников, почти обнаженных, сплетающихся в объятиях. Мужчина сверху, и лица его не видать. Лежащая под ним женщина извивалась в сладостных муках: ее стоны и привлекли внимание. Трагер захихикал, прикрыв рот рукой. Он не узнал мужчину, но был уверен, что тот из Лайонкипа. Скорее всего, королевский гвардеец. Вначале он хотел прервать любовные утехи и отчитать рыцаря, но потом передумал. Что дурного, если парень позабавится с кухонной девкой?

Он уже хотел повернуть назад, но тут мужчина повернул голову. Красивая голова, белокурые волосы. Он издал вскрик экстаза, и голос выдал его.

— О Господи!..

Трагер попятился. Это Лукьен, а лежащая в его объятиях женщина — никакая не кухарка. Глаза Трагера округлились при виде королевы Кассандры, чья грудь была обнажена, а лицо исказилось от страсти. Эта картина словно впечаталась в сознание Трагера. Он потряс головой, словно отгоняя наваждение. Но потом снова посмотрел туда — парочка никуда не исчезла.

Трагер со всех ног кинулся к коню, вскочил на него и взял в руки поводья, увлекая за собой вторую лошадь. Он ехал быстро, но тихо, не желая, чтобы его увидели или услышали. Теперь у него есть драгоценная тайна, и Трагер не желал с ней пока расставаться.

— Ох, капитан, значит, все это время у вас рыльце было в пушку!