"...И белые тени в лесу" - читать интересную книгу автора (Грипе Мария)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Рано утром, за день до того, как я должна была ехать на конфирмацию Роланда, в моей комнате неожиданно появилась Каролина. Она была бледной и продрогшей, терла кончиками пальцев веки, как будто хотела прогнать неприятное видение.

– Ночью я опять видела этот сон. Ты понимаешь, о чем я? – прошептала она.

Вздрогнув, она медленно присела на край кровати. Я накинула одеяло ей на плечи и приготовилась слушать. Мне было так ее жалко.

Иногда Каролине снился совершенно непонятный сон. Впервые она увидела его на третью ночь в Замке Роз, и с тех пор сон стал ее преследовать. С одинаковыми промежутками времени он возвращался вновь и вновь. Я всегда видела по ней, что этот сон приснился ей опять. На следующее утро Каролина всегда выглядела совершенно разбитой, бледной и продрогшей. Но когда она начинала рассказывать, то постепенно приходила в себя. Каждый раз в ее рассказе появлялись все новые детали. А потом она обо всем забывала, пока сон не повторялся вновь.

И в каких бы отношениях мы с ней ни находились, даже если они были как никогда напряженными, после этих снов она всегда приходила ко мне. Больше она ни с кем об этом не говорила.

Попытаюсь передать, как звучал рассказ Каролины.

Ей снилось, что она подходит к потайной комнате в замке. Сон всегда начинался с того, что она внезапно оказывалась перед закрытой дверью. Ей немного боязно, но она стучится туда. Все это время ее не покидает неприятное чувство, будто за дверью ее ждет что-то, с чем она уже сталкивалась раньше, но теперь забыла или просто не хочет об этом вспоминать. Она одновременно знает и не знает о том, что должно произойти.

Она стучится в дверь, но никто не отвечает – она заранее знает, что так и будет. Дверь не заперта, надо просто войти внутрь – это ей тоже известно.

Как только она входит в комнату, она тотчас понимает, где очутилась, – во сне это место кажется ей хорошо знакомым, но это только во сне, наяву она никогда не бывала в этой комнате. Ей страшно, она в испуге оглядывается по сторонам.

Она стоит посреди небольшого кабинета, перед ней раскрытые створки дверей, ведущих в большую залу, которая также хорошо ей знакома, но она не любит здесь бывать. Она понимает, что ей приходилось ходить сюда прежде. Она единственная во всем замке знает о существовании этой комнаты.

Теперь об этой комнате все забыли. Кто здесь когда-то жил – ей неизвестно. Кроме Каролины сюда больше никто не ходит, да и она, как уже было сказано, делает это не по доброй воле. Но она должна сюда приходить. Она не понимает, кто или что принуждает ее это делать, но знает, что если не послушается внутреннего голоса, который с равными промежутками времени повелевает ей посещать комнату, то случится большое несчастье. Она должна сюда приходить. Ей просто-напросто от этого никуда не деться.

Комната красивая, светлая и просторная, ничто в ней не предвещает опасности. Несмотря на это, Каролина только после неимоверных усилий заставляет себя переступить порог. Кровь застывает в жилах, щеки бледнеют, а лоб покрывается холодным потом. Мускулы коченеют и превращаются в лед; она вытягивает руки вперед, как лунатик, и они становятся белыми и холодными, словно сделаны из мрамора.

На первый взгляд бояться совершенно нечего, вокруг все спокойно, но руки и ноги парализует ужас, и в конце концов она уже не чувствует своего тела. Ей кажется, что она мертва, глаза за закрытыми веками рассматривают комнату, а мозг лихорадочно работает, пытаясь понять, что происходит.

Когда-нибудь она должна распутать эту тайну, думает Каролина.

Комната полна зеленых растений. Значит, это оранжерея. Глиняные горшки стоят на разновысоких подставках, все вокруг утопает в роскошной зелени, повсюду стебли и листья, но ни единого цветка не видно.

Окон на стенах нет, свет проникает сквозь стеклянный купол наверху. Вьющиеся растения ниспадают на пол, образуя причудливый узор, тянущийся от пола до потолка. Словно они выписывают на стенах таинственное послание, язык которого Каролине непонятен. Среди извивающихся стеблей висят портреты, на которых изображены застывшие лица.

Каролина узнает этих людей, но от картин ей становится жутко, она старается на них не смотреть. Что-то подсказывает ей, что на самом деле на месте картин в стене проделаны черные дыры, из которых на нее смотрят люди, как и она сама, окаменевшие от ужаса. Каролина знает, что ни один из них, так же как и она, не понимал, отчего ему так страшно.

Две дыры оставались пустыми. Одна из них предназначена для нее. Пока она бродит среди растений, ее не покидает ощущение, что из дыр веет холодом. Но Каролина не смотрит в ту сторону. Она понимает, что тогда возврата не будет. Она откуда-то знает, что эти мнимые портреты, эти оболочки людей, которые смотрят на нее со стен, навсегда забыты. И если она останется в комнате, то и про нее все забудут, как только комнатные растения дадут молодые побеги, которые раскинутся по всей зале. Они пышной зеленью разрастаются во все стороны и тянутся вверх, хотя никто их не поливает.

Комната совершенно пуста, и только посередине стоит круглый стол, а на нем – высокая ваза с огромным букетом белых роз. Ваза сделана из хрусталя, она отбрасывает золотистые блики, заполонившие стол.

Как только взгляд Каролины падает на вазу, она тотчас разбивается. Каролина с ужасом понимает, что это произошло из-за ее неосторожности. Конечно, она и близко не подходила к столу, но кроме нее в комнате никого нет, так что никто другой этого сделать не мог.

Вода стекает на пол. Розы рассыпались по столу. Каролина смотрит на все это и принимается искать тряпку, чтобы вытереть пол, но не находит, а вода все течет и течет, вода все прибывает. Она плещется и брызжет во все стороны, льется ручьями и вот уже хлещет потоками. Заливает всю комнату.

Каролина понимает, что надо скорее бежать отсюда, иначе она просто утонет. Прочь отсюда, и как можно быстрее. Она пытается убежать, но окоченевшие ноги ее не слушаются. Она словно окаменела и, несмотря на невероятные усилия воли, не может сдвинуться с места.

В конце концов Каролине каким-то образом удается спастись – она сама не понимает, как это получается, – она покидает комнату, а в ушах по-прежнему раздается звук льющейся воды.

На этом сон кончается.

Каждый раз, когда она просыпается после этих снов, она еще долго не может избавиться от каменной тяжести во всем теле, ее не покидает мысль о том, что где-то в замке есть забытая комната, вода в ней поднимается все выше и выше и скоро затопит весь замок – все по ее вине.

Но стоит ей немного поговорить о своем сне со мной, как это чувство растворяется и исчезает, и Каролина снова становится самой собой.

На этот раз наш разговор занял необычайно много времени. Она совсем окоченела, я растирала ей руки и ноги.

– Знаешь, это какой-то могильный холод, – прошептала Каролина.

Чтобы она согрелась, я уложила ее к себе в кровать. Сама я выбралась оттуда и присела на край. Она попросила, чтобы я держала ее руки в своих, пока она будет рассказывать.

Постепенно ее щеки разрумянились, губы порозовели, а в глазах загорелась жизнь. Вскоре Каролина уже снова стала самой собой и выпрыгнула из кровати.

– Прости, что разбудила, – сказала она.

– Да ладно тебе.

– Что будешь делать? Опять заснешь?

– Нет, спать я не хочу.

Каролина собралась уходить. И тогда меня осенило, что я забыла рассказать ей о том, что скоро поеду на конфирмацию, – надо сообщить ей об этом. Она удивленно посмотрела на меня.

– Ты что, хочешь удрать отсюда?

– Нет, я вернусь, как только смогу.

– Спасибо.

Каролина порывисто обняла меня, глаза у нее заблестели, она быстро смахнула с ресниц слезинку.

– Мне без тебя плохо, – прошептала она.

– Мне тоже.

– Ты серьезно?

– А зачем, по-твоему, я вернусь обратно?

Покачав головой, Каролина улыбнулась во весь рот. Она предложила сбегать к речке искупаться.

Сейчас совсем рано, наверняка все еще спят, значит, мы сможем побыть на причале вдвоем.

Захватив полотенца, мы поспешили на улицу.

Светило солнце, все вокруг сверкало и переливалось. Взявшись за руки, мы побежали вниз по холму.

Но когда мы спустились к реке, то заметили, что кто-то нас опередил. Было только начало седьмого. Но в воде уже кто-то плескался.

Может быть, это Аксель Торсон? Или Вера? Я никогда не слышала о том, что они ходят купаться на речку. Ведь у них была своя собственная купальня с бассейном. Я даже не знала, умеют ли они плавать. Аксель еще, может, и плавает, но Вера-то уж точно нет.

И все-таки мы пошли дальше. Наверняка на берегу есть такое место, где никого нет. Мы шли тихо, переговариваясь шепотом.

Как только мы спустились ближе к реке, где камыши достигали человеческого роста, снова послышался плеск воды.

– Кто это? – прошептала Каролина.

– Не знаю.

– Может, Розильда?

Мы проползли под широкими листьями и осторожно выглянули наружу, но ничего не увидели. Может быть, это птица тихо плескалась в воде?

– Наверно, нам показалось, – сказала я немного спустя.

Но Каролина покачала головой.

– А я тебе говорю, там кто-то есть. Пошли!

Она пробралась туда, откуда было лучше видно.

Я последовала за ней. Нас по-прежнему скрывали заросли камышей. Каролина кивнула на дерево, и я увидела, что на ветке почти у самого берега под утренним ветерком развевается белое платье. Немного поодаль кто-то мыл голову в реке.

Это была Розильда. Она легла на спину, и длинные рыжие волосы разметались вокруг по воде.

Мы находились метрах в сорока от нее. Розильда никак не могла бы нас заметить. Мы бы и сами ее не нашли среди зарослей, если бы не услышали плеск.

– Что будем делать? Пойдем к ней? – прошептала я.

Каролина засмеялась.

– Ну ты и скажешь. Я же твой брат.

Я посмотрела на нее.

– Теперь-то ты видишь, как все это глупо и нелепо!

– Может, и так. Но есть и свои преимущества.

Улыбнувшись, она чуть сжала мою руку.

– Не смотри на меня с таким упреком. А то мне становится страшно.

– Что-то не верится, ты просто притворяешься.

Каролина промолчала, зорко осматривая берег. Розильда лежала в воде, волосы струились вокруг головы. Она была такой неподвижной, что на мгновенье я забеспокоилась. Мне вспомнилась «Смерть Офелии», картина Лидии Стеншерна. Не хотелось бы оставлять Розильду одну.

– Я пойду к ней, – шепнула я. Но Каролина не пускала меня.

– Нет, стой. Она хочет побыть одна.

– Слишком долго она там лежит.

– Ну и что? Вода теплая, солнце светит.

– Все равно пойду.

– Нет, не надо! Ты ей только помешаешь. Если бы она хотела, чтоб ты была рядом, она бы тебе сказала.

Я все равно решила подойти, но в последний момент Розильда встала и вышла из воды. Повернувшись к нам спиной, она взобралась на камень возле берега и стала сушить волосы на солнце.

– Ты права. Не буду ей мешать. Ну что, пойдем обратно?

Но Каролине хотелось искупаться, да и мне тоже. Мы тихонько прокрались сквозь листву, и вскоре наши поиски увенчались успехом: мы нашли место, где можно было спокойно понырять. Берег сплошь зарос кустарником, пробраться к воде было сложно. Надо знать наверняка, что Розильда нас не увидит. Мы шли в обход, и поэтому выступ скалы, с которого мы обычно прыгали, нашли не сразу.

Под водой скала, как и следовало ожидать, была скользкой, как мыло, – когда мы поплавали вокруг, залезть обратно было нелегко, зато потом мы долго нежились на солнышке, и я решила попытаться поговорить с Каролиной.

– Ты была когда-нибудь в апартаментах Лидии Стеншерна?

– Нет, а ты?

– Была, а Розильда тебе не рассказывала?

– Нет.

– И о картине ничего не говорила?

– Ничего.

– Я думала, она тебе все рассказала.

– Почему? С тобой она говорит об одном, со мной – совсем о другом. Разве ты между нами не делаешь разницы? Ты ведь не говоришь об одном и том же и с ней, и со мной?

– Наверно, да… но эта картина… она называется «Смерть Офелии».

И я рассказала Каролине о картине, которую показывала мне Розильда, о том, что Лидия словно предсказывала свою собственную смерть. Каролина выслушала, но, к моему удивлению, особого интереса не проявила. Она ни о чем не спрашивала и ничего на это не сказала. Ни словечка о том, что мы с Розильдой побывали в комнатах Лидии, хотя сама Каролина, разумеется, там не была. Может быть, это ее задело? Но вообще-то такие мелочи ее никогда не беспокоили, уж это я точно знала. Каролина совсем не завистливая. Она только и сказала:

– Нет, такие тайны она мне не доверяет. Знаешь, что мы обычно делаем?

Она шаловливо посмотрела на меня, и я покачала головой. Откуда мне знать?

– В полночь мы встречаемся в зеркальной зале и танцуем. Розильда обожает танцевать.

– Я не знала.

– Ну вот, видишь! А я не знала, что ты была в апартаментах Лидии. Розильда воспринимает нас по-разному, но мы обе ей одинаково дороги. Правда, здорово?

Конечно, здорово. Некоторое время мы сидели молча, подставив лица солнцу, потом я спросила:

– Ты никогда не думала о том, как рискуешь, когда притворяешься молодым человеком?

– Нет, а что?

– Она ведь может в тебя влюбиться. Ты этого не боишься?

Каролина прыснула от смеха: она была в восторге.

– Надо ж такое сказать! Ну ты и выдумаешь!

– Ничего смешного. Такое вполне может произойти, и ты это прекрасно понимаешь.

Я посмотрела на нее – Каролина щурилась на солнышко, на лице играла многозначительная улыбка. Я разозлилась.

– Я вижу, ты и сама все понимаешь! Неужели тебе не стыдно?!

– Ты о чем? Что я должна понимать? Мы просто играем. Танцуем, мечтаем вместе. Ты что, такой возможности нам не оставляешь?

– Но, Каролина, а вдруг для нее это серьезно?

– Да нет, ты что… Не может быть.

– Да почему ты так уверена?

– Она ведь такая же кривляка, как я.

– Прекрати говорить гадости про Розильду! Ты… Ты…

Я просто задыхалась от ярости. Она посмотрела на меня, прищурив глаз, и с загадочным видом прошептала:

– Знаешь что, скажи спасибо, что я выдаю себя за молодого человека, подумай, что было бы, если бы я не скрывала, что я девушка. Тогда бы Арильд мог в меня влюбиться, и все было бы гораздо серьезнее. Об этом ты не подумала.

Она была права, я промолчала, я действительно об этом не подумала. А ведь все из-за того, что мы попали именно в Замок Роз. Все было бы по-другому, если бы мы устроились работницами где-нибудь в деревне, как и было задумано с самого начала.

Озорливо посмотрев на меня, Каролина засмеялась, обняла меня за плечи и легонько потрясла.

– Ну что мне делать с этой маленькой дурочкой! Почему ты всегда воспринимаешь все так серьезно? Ведь все идет отлично!.. А ну-ка, выше нос! Положись на старшую сестру!

Дальше продолжать разговор не имело смысла. Каролина начала шутить, и я уже не могла удержаться от смеха. Вскоре мы собрали вещи и заторопились домой, чтобы не опоздать к завтраку.

Мы думали, что Розильда уже давно вернулась. Не тут-то было. Когда мы проходили мимо того места, где она купалась, то увидели, что она все еще там. Она шла по берегу в белом платье. Мы подкрались как можно ближе, но показываться не собирались. Что-то нам подсказывало, что лучше оставить ее одну. Не хотелось разрушать то особое настроение, которое окружало Розильду. Мы обе почувствовали, что сейчас мы здесь будем лишними.

Волосы ее уже высохли. Они волнами струились по плечам, словно красная мантия поверх белого платья, и спускались до самой земли. Раньше я не видела ее с распущенными волосами, я даже не догадывалась, что они такие длинные. Розильда была безумно красивой.

Окружающий пейзаж подчеркивал эту красоту. Белое платье и рыжие волосы оттеняла листва густого зеленого цвета. В довершение к этому все кругом заполонили белые бабочки. Они собирались в кучки, покрывая землю белыми бугорками. Тысячи крылышек трепетали вокруг Розильды. Все побережье было усеяно бабочками.

Время от времени они вспархивали, взмывали вверх и окружали ее густым белым облаком.

Мы с Каролиной никогда такого не видели. Но, судя по Розильде, она уже давно к ним привыкла. Она, как ни в чем не бывало, спокойно шагала в окружении бабочек.

Мы стояли как вкопанные. Все это время Каролина держала меня за руку. Лицо у нее было серьезное. Мы зачарованно смотрели на Розильду, словно не было больше ни времени, ни пространства. Но затем Каролина прошептала:

– Нам пора!

Я неохотно двинулась следом. Мы пришли в замок, как раз когда начинался завтрак.

Обычно Розильда с нами не завтракала, только иногда, поэтому никто о ней не вспомнил.

На следующий день я должна была уехать из замка.

Поэтому остаток дня настроение у меня было немного печальное. Меня не покидало ощущение, будто все происходит не наяву, – оно появилось после того, как я увидела Розильду, окруженную целым облаком бабочек. И хотя я знала, что вернусь, мне все равно было грустно. Мне казалось, что я покидаю прекрасную и захватывающую сказку на самом интересном месте. И никогда не узнаю, что произошло, пока меня не было. Даже если потом мне кто-нибудь об этом расскажет, все равно это будет совсем другое. Ведь это чужие впечатления. Подлинные слова этой сказки я никогда не услышу.

Целый день я бродила одна. Я хотела удержать в себе то настроение, которое охватило меня на берегу. Если что-нибудь случится и я – не дай бог – не смогу вернуться в Замок Роз, мне хотелось бы оставить в душе это чувство. Ведь сейчас мы так хорошо друг друга понимаем, между нами царит такое доверие!

Хотя я знала, что все это очень хрупко и в любой момент может измениться.

После обеда я пошла в розовый сад. Пели птицы, у фонтана раздавалось мелодичное журчание. Я не спеша подошла, думая, что я здесь одна.

Но возле фонтана увидела Арильда.

Он запрокинул голову назад, подставив лицо каплям, и протянул руки к воде. Его лицо было совсем мокрым, он стоял зажмурившись и улыбался. Знаю, что звучит это смешно, но в нем было что-то от ангела.

Он меня не замечал, но уходить мне не хотелось. Неподалеку стояла скамья, откуда я могла наблюдать за ним так, чтобы он меня не видел.

Я прокралась туда. Он ничего не заметил.

Никогда не задумывалась о том, что у Арильда необыкновенно благородные черты лица. Кого-то он мне напоминал, но вскоре я поняла, что напоминает он не какого-то конкретного человека. Я узнавала в нем ту одухотворенность, те одиночество и недосягаемость, которые так запомнились мне на старинных картинах со святыми. Перед глазами стоял Франциск Ассизский.

Я вспомнила вчерашние слова Каролины о том, как сложились бы обстоятельства, если бы Арильд восхищался ею и как девушкой. Нет, Арильд похож на ангела, а Каролина к ангелам никакого отношения не имеет. Но теперь я заметила, что в чертах его благородного лица была какая-то сила. Наверно, мы несправедливо опасались, что он слишком мягкий человек.

Через несколько минут я обнаружила, что рядом со мной кто-то сидит.

Кто-то положил свою руку поверх моей и крепко сжал ее.

Это была Амалия.

Она приложила палец к губам, мы улыбались и сидели в полной тишине, не говоря ни слова. Через некоторое время к нам присоединился Арильд. Он взял Амалию за руку – так мы и сидели втроем, с Амалией посередине.

Вечером я пришла в свою комнату и нашла у себя на столе несколько фотографий. Снимки, которые я сделала фотоаппаратом Розильды, проявили и напечатали.

На одном были Розильда и Каролина возле качелей, на другом – Розильда у мольберта. Снимки получились красивые и четкие. Я осталась довольна. Среди них я нашла и фотографию, сделанную Каролиной, – на ней были мы с Розильдой. Я выглядела немного застывшей, а в остальном снимок вышел хороший.

Но было в них что-то странное…

Тени, падавшие от Розильды и Каролины, были не темными, как на самом деле. Они были белыми. В точности как на акварели Розильды. Присмотревшись к ним внимательнее, я заметила, что, как и на картине, они постепенно обретают образ. Я увидела белые женские тени. Они были даже на той фотографии, где Розильда сидела у мольберта. Особенно в одной из теней с какой-то мистической отчетливостью вырисовывалась женщина. Остальные были не такими ясными, более расплывчатыми.

На фотографии со мной белых теней не было.

Среди снимков лежала записка, вырванная из блокнота Розильды. Несколько строк из «In Memoriam» Теннисона: [6]