"Любовь вернется навсегда" - читать интересную книгу автора (Барская Мария)

VI

Минул месяц. Тамара по-прежнему не звонила. Аврора тоже не предпринимала ни единой попытки примирения, из принципа. В конце концов, она давно уже взрослая женщина, и уж как-нибудь способна самостоятельно разобраться со своей личной жизнью. Сколько Тамара еще собирается ею командовать, как несмышленым ребенком? Авроре это представлялось оскорбительным. И вообще, Тамара в последнее время стала слишком активно муссировать тему ее одиночества. Вон, даже Кольке доложила, что она вечера напролет проводит одна. Или Тамаре доставляет удовольствие думать, что у нее самой в личной жизни порядок, муж, дети, а лучшая подруга одинока и несчастна? Но, между прочим, в одинокой жизни тоже есть свои плюсы. У Томы вечно забот полон рот. Дети болеют или что-нибудь вытворяют. Она сама часто жаловалась: никаких нервов на них не хватает, ни на минуту без присмотра оставить нельзя. Сыну ее полтора года было, когда он спустил в унитаз заграничный паспорт отца. А ему ехать на другой день надо. Всего на секундочку на журнальном столике паспорт оставил. Дочка в три года взяла моду на мебельную стенку карабкаться. Очень ей нравилось под потолком сидеть и оттуда на всех плеваться. Сколько ее ни ругали, не помогало. А потом она подросла, стала потяжелее. Вот однажды стенка на нее и опрокинулась. Лишь чудом ребенка не зашибло. Кстати, Тамарины дети до сих пор такие. Постоянно чем-нибудь маму с папой радуют. Теперь Тому то и дело в школу вызывают, и она там за своих чад отдувается по полной программе. Никакой фэн-шуй не помогает. И муж у нее зануда. Как она его только терпит? Коля был гораздо лучше. Он хоть веселый. А этот вечно мрачный, надутый, хотя, конечно, Тамару любит. Все для нее и для семьи старается сделать. И дети, когда не хулиганят, вполне хорошие. Сколько раз Тамара их Авроре ни подкидывала, они у нее прекрасно себя вели. Наоборот, им нравилось у нее. Она с ними в разные игры играла.

Аврора вздохнула. Она успела уже соскучиться по Тамаре и ее семейству, хоть и не хотела в этом признаваться. Несколько раз рука сама тянулась к телефону. По привычке, когда случалось что-нибудь интересное. Она ведь любила рассказывать Томе и про забавных клиентов, которые являлись к ней в магазин, и про разные другие происшествия, случавшиеся с ней на работе или по дороге домой. Но нет! Она отдергивала руку от телефона. Не станет она первой мириться. Тамара перешла границы дозволенного и должна понять, что Аврора на нее обижена. Но как она ни пыталась себя убедить, что одной ей прекрасно живется, на самом деле день ото дня ей делалось все тоскливее и тоскливее.

Разрушился привычный уклад. Аврора мучилась и сердилась на Тамару, на всех вокруг, а заодно и на саму себя. Пытаясь отвлечься, она напросилась в гости к сослуживице, однако только еще сильнее расстроилась. Там собрались совершенно чужие Авроре люди, среди которых она чувствовала себя неуютно и даже более одиноко, чем в собственной пустой квартире.

Она сходила в кино. Потом в театр. Никакой радости. Обсудить увиденное было не с кем. А в этом кроется, возможно, большая часть удовольствия от подобных зрелищ. Да и созерцание счастливых парочек, которых, словно нарочно, и в кино, и в театре оказалось великое множество, Авроре ничего не доставило, кроме боли.

Дома она теперь часто подолгу гляделась в зеркало, будто пытаясь найти в своем отражении причину, по которой мужчины надолго не задерживались в ее жизни. Ну вероятно, она не красавица, и до какой-нибудь Клаудии Шифер ей далеко. Однако, с другой стороны, и не страхолюдина. Лицо вполне симпатичное. А кожа даже лучше, чем у Тамарки. И всегда была лучше. Тем не менее у Томы два мужа, а у нее ни одного. В чем тут дело? И характер вроде бы неплохой. Ненавязчивая, ненахальная. Никогда ни от кого ничего особенного не требовала. И готовить умеет вкусно. По идее, мужчинам только таких и надо. Но почему-то не берут. А женятся на нахальных, прилипчивых, скандальных, иногда даже страшных и на тех, которые готовить не умеют. Женятся, да еще на руках носят. А ей, Авроре, не везет. Фатально не везет. Может, хоть родить ребенка? Пускай без мужа. Сама росла без отца, хотя у мамы был штамп в паспорте. Правда, Аврора в детстве стыдилась отсутствия папы, которого никогда не видела. Однако сейчас матери-одиночки чуть ли не в моду вошли. Разные знаменитости словно соревнуются в этом друг перед другом. И гимнастка Хоркина, и балерина Волочкова, у которой хоть гражданский муж и в наличии, но все равно неофициальный. А у других и неофициального нету, и они с гордостью сообщают об этом миру.

Наверное, есть в этом своя правда. Чего ждать-то? Под сорок уже. Как теперь принято говорить, часики тикают. В ближайшее время забеременеть не соберется, вообще опоздает. Поезд умчится. И тогда уж точно — до конца жизни одна-одинешенька.

С другой стороны, ребенок — удовольствие дорогое. Захочется, чтобы он жил не хуже других, а потянет ли она одна? Все-таки не миллионерша, живет от зарплаты до зарплаты. Накопления небольшие, конечно, есть, только ведь их надолго не хватит. А выйти сразу же после родов на работу — ребенка кому оставить? У нее совершенно никаких родственников. А няня не по карману. Аврора горько заплакала. Даже матерью-одиночкой ей, видимо, стать не суждено. И жизнь показалась окончательно пустой и бессмысленной.

Длинный звонок в дверь, раздавшийся однажды вечером, застал Аврору врасплох. Она никого не ждала. Сердце у нее екнуло. Неужели Тамара пришла мириться? Она так обрадовалась, что даже, против обыкновения, не поинтересовалась, кто там, попросту распахнула дверь. И тут же попятилась.

На площадке стоял Кирилл Владимирович.

— Вы? — только и смогла выдохнуть Аврора.

— Извините меня, пожалуйста, — тихим голосом начал он, и как-то боком робко проник в квартиру. — Понимаете, позвонить предварительно не мог, потому как ваш телефон потерял, а вот адрес запомнил. Уж очень неудобно в прошлый раз получилось.

Произнеся это, Кирилл Владимирович поставил на пол пакет с чем-то тяжелым и принялся расстегивать плащ. Аврора потрясение взирала на него. В прошлый раз она предлагала ему раздеться, но он упорно отказывался. А в этот раз — сам раздевается, без всякого приглашения.

Нежданный гость тем временем бормотал:

— Я в командировке постоянно думал, как тогда с вами у нас нехорошо получилось. Потревожил больного человека! С постели поднял. В результате решил: привезу вам… Вот. Чтобы больше не болели.

И, подняв с пола пакет, он протянул его Авроре.

— Что это?

— Берите, берите. Не бойтесь. Башкирский мед. Настоящий. Прямо на месте, у знакомых покупал. У них своя пасека. Вот.

— Спасибо, не надо. Я мед, вообще-то, не очень…

— Берите, берите. Это совсем другой мед. В Москве такого не бывает.

Кирилл Владимирович, вынув из пакета трехлитровую банку, продемонстрировал мед на просвет, затем предпринял новую попытку вручить подарок.

Аврора отпрянула. Она внезапно все поняла. Тамара! Позвонила-таки Николаю, они сговорились и вместе занялись устройством ее личной жизни. Видно, Кирилл Владимирович действительно оказался в подходящем статусе, либо одиноким, либо непрочно женатым, и с ним провели воспитательную беседу. Глупо! Ужасно! Стыдно! И унизительно!

Слезы брызнули у нее из глаз, и она, не помня себя, закричала:

— Убирайтесь отсюда немедленно! Как вы только посмели! Думаете, вам все позволено, раз я одинокая? Почему вам всем надо обязательно выдать меня замуж? Почему я не могу жить так, как я живу? Ладно, они развлекаются: Тамара с Колей считают, раз у них жизнь налажена, надо, значит, мою так же перестроить. Но вы-то, вы-то! Зачем вы согласились в этом участвовать! А-а-а! Понятно! — Она истерически хохотнула. — Я-то, дура, сразу не догадалась. Вы, наверное, Коле денег много должны! Вот и решили отработать! А может… Может, он вам отсрочить выплату долга обещал, если вы успешно за мной поухаживаете? Так сказать, облагодетельствуете одинокую несчастную бабу! Признавайтесь! Имейте смелость, если в вас еще что-то мужское осталось.

Кирилл Владимирович, крепко прижимая к груди липкую банку с медом и не сводя изумленных глаз с Авроры, попятился к двери. Ощутив ее, наконец, спиной, он хрипло проговорил:

— Я Коле не должен никаких денег. Понимаете? Совсем. И он тут вообще ни при чем. Мы с ним уже месяц не разговаривали. И Тамары я никакой не знаю. Просто сам к вам пришел. Но если вы сердитесь и… не любите мед, я, конечно, уйду. Понимаю, у некоторых на него аллергия.

— При чем тут аллергия! — выкрикнула Аврора и от злости топнула ногой. — Как вам не стыдно! Взрослый человек, а все врете, врете, врете! Не верю я вам! Ни единому слову не верю! Нашли дурочку. Я же знаю: Тамара собиралась с Колей насчет нас разговаривать. А вы мне лапшу на уши навешиваете. Меду он сам привез! Детский сад! Вы бы мне еще эскимо на палочке притащили. Убирайтесь! Убирайтесь сейчас же! Иначе я за себя не отвечаю! А им я позвоню и все выскажу! Меня еще никто так не унижал!

Дверь за Кириллом Владимировичем захлопнулась. Аврора опустилась на пол, ноги отказывались держать ее. Сколько она прорыдала на полу в коридоре, вспомнить потом не могла.

Когда же слезы, наконец, иссякли, она с трудом поднялась на ноги, заперла дверь и пошла в ванную умыться. Из зеркала на нее взирало опухшее лицо. И, о ужас! Аврора только сейчас сообразила, что вновь оказалась перед Кириллом Владимировичем в халате! Впрочем, какое это теперь имело значение. Больше она никогда его не увидит. Что ж, по крайней мере, хоть здорово его отшила. А вот Тамаре она сейчас устроит!..

В новом порыве обиды и злости Аврора кинулась к телефону и, едва услышав голос Тамары, завопила в трубку:

— Решили все-таки меня осчастливить! А хочу ли я, это никого не волнует! Или ты таким образом надеялась со мной помириться? Думала, не догадаюсь? Как бы не так! Я его вышвырнула отсюда вместе с его идиотским медом! Больше наверняка не явится! Не надейтесь! И Коле своему передай: пусть в мою личную жизнь не лезет. И сама не лезь! И вообще, не хочу тебя больше никогда видеть!

Аврора кричала и кричала. Потом слова кончились, и внутри стало пусто.

— Ава, я только вот не пойму, ты просто не в себе или пьяная? — спросила Тамара.

Аврора бросила трубку. Ее колотил озноб. С трудом добредя до кровати, она укрылась с головой одеялом. В голове шумело и крутилось, потом она неожиданно провалилась в глубокий сон.

Проснулась она от того, что ее с силой потрясли за плечо.

— Жива? — сквозь не рассеявшуюся еще до конца пелену сна донесся до нее Томин голос. — Как ты меня напугала. Почему дверь не открываешь?

— Не открываю? — с трудом разлепила опухшие веки Аврора. — Как же ты тогда попала сюда?

— У меня твои ключи есть. Забыла? Или вообще уже ничего не соображаешь?

Аврора молчала, с трудом приходя в себя.

— Ну-ка давай объясни толком, что за бред наговорила мне по телефону? Я ничего не поняла. Кого ты имела в виду? При чем здесь мы с Колей? И что там еще за какой-то мед?

Аврору придавливала такая усталость, что не хотелось ни думать, ни говорить. И злость куда-то пропала. Единственное желание — снова забраться с головой под одеяло и уснуть.

— Завтра поговорим.

— Ну уж нет! Если я сюда на ночь глядя притащилась, будешь сегодня со мной разговаривать, — безапелляционно возразила подруга.

— Спать хочу.

— Что-то, когда ты на меня орала, тебе спать не хотелось. Ну-ка дыхни. М-м. Трезвая! А таблеток никаких не пила?

Аврора помотала головой.

— Тогда марш на кухню. Сейчас чай заварю.

После крепкого чая Аврора немного пришла в себя и, собравшись с мыслями, спокойно высказала Тамаре все, что прокричала раньше по телефону.

Подруга внимательно слушала, и ее черные глаза округлялись все сильнее и сильнее.

— Ну ты и дура, — дослушав, проговорила она и вдруг принялась, как сумасшедшая, хохотать. — Дорого я бы дала, чтобы на это посмотреть. Бедный мужик! От всей души пришел! Мед из какой-то тьмутаракани тебе приволок, а ты его поганой метлой! А потом опять станешь удивляться, как это мужской пол с тобой рядом не задерживается. Но я теперь поняла, в чем твоя проблема: ты в себя не веришь. Мужик-то к тебе пришел по собственной воле, а тебе даже в голову не пришло, что ты могла ему понравиться. И твоя больная на оба полушария голова немедленно приписала его приход нам с Николаем…

— Но ты же сама говорила, что будешь Колю просить! — У Авроры из глаз опять закапали слезы.

— Мало ли, что я скажу. Ты ведь сама запретила мне. Зачем же насильно? Тем более, мы поругались. Буду я зря стараться.

— Ой-ой-ой-ой-ой! — Аврора в отчаянии схватилась за голову. — Я же ему такого наговорила! И бог знает в чем обвинила! Кошмар! Да мне теперь страшно в глаза ему посмотреть!

— То есть ты собираешься с ним еще встречаться?

— О чем ты? Как ужасно получилось! Обидела хорошего человека.

— У тебя сплошные крайности. Откуда ты знаешь, что он хороший?

— Но ведь он мед мне привез, извиниться хотел, что больную меня тогда потревожил. Понимаешь, я открыла ему в халате. Поэтому пришлось соврать, будто у меня грипп.

— Положим, мед никакого отношения к тому, хороший этот Кирилл Владимирович или нет, не имеет. Это был предлог для более близкого знакомства. Голову даю на отсечение: ты ему понравилась. Факт стопроцентный.

— Да что ты такое несешь? Как я могла ему понравиться, в халате, непричесанная…

Уверяю тебя, без халата ты бы ему еще больше понравилась. Это во-первых. А во-вторых, мужики клюют не на прическу и не на одежду. Это им вообще без разницы. Они западают на саму женщину. В целом. Нравится или не нравится. Третьего не дано.

— Что ты, Тома. Мы с ним и в первый раз по-дурацки поговорили…

— А может, его как раз дурацкие разговоры и заводят. И бабы сумасшедшие. — Тамара фыркнула. — В таком случае тебе, считай, повезло. Мужик после твоего скандала совсем прикипит и вернется.

— Не вернется. — Аврора всхлипнула. — Я ему гадостей наговорила. Ну почему мне не везет!

— Потому что дура. Мужик-то действительно симпатичный?

— Да. И милый. А я его обидела!