"Проклятие мертвых Богов" - читать интересную книгу автора (Уэйс Маргарет)

Глава 3

Башня осталась стоять как была, целая и невредимая. Чемош не пришел растащить ее по магическим камням, чтобы освободить свою возлюбленную.

— Дайте ему время, — сказал Нуитари.

Бог Черной Луны расположился перед дверью комнаты, где держал в плену Мину, и принялся ждать Бога Смерти.

Время шло. Мина оставалась одна в своем узилище, лишенная возможности общаться с людьми и Богами, а ее любовник все не шел, чтобы освободить ее.

— Я тебя недооценил, мой господин, — пробурчал Нуитари своему невидимому врагу. — За что и извиняюсь.

Чемош должен был прийти в экстаз, узнав, что его любимая женщина еще жива, впасть в ярость, догадавшись, как его провели. Но, видимо, Повелитель Смерти был не из тех, кто позволяет радости или гневу лишать себя разума. Чемош хотел Мину, но заодно он хотел и могущественные священные артефакты, которые Нуитари держал у себя в Башне под замком. Повелитель Смерти, без сомнения, искал способ заполучить и то, и другое.

— Что ты делаешь? — спросил Нуитари своего божественного собрата. — Побежал жаловаться остальным? Расскажешь им, как Нуитари восстановил Башню Высшего Волшебства Истара? Как он отыскал и присвоил себе уцелевшие священные артефакты? Ты расскажешь им об этом? — Нуитари улыбнулся. — Нет, я так не думаю. А почему? Да потому, что тогда остальные Боги узнают тайну артефактов, а когда узнают, захотят вернуть все свои побрякушки. И где тогда окажется Чемош? Снова в холодной темной Бездне.

В конце Века Силы Король-Жрец Истара повелел, чтобы все священные артефакты тех Богов, которые не были праведными или добрыми (по мнению самого Короля-Жреца), подлежали конфискации армиями праведных воинов короля. Не довольствуясь тем, что уже было отнято, Король-Жрец предложил большую награду за каждый артефакт, который считался использованным с недобрыми целями. И праведные воины, «добрые» горожане, воры, грабители вынесли религиозные артефакты из Храмов практически всех Богов на Ансалоне.

Сначала народ тащил артефакты из Храмов явно злых Богов: Чемоша и Такхизис, Саргоннаса и Моргиона. Храмы нейтральных Богов стали следующими жертвами охотников за артефактами, которые основывались на утверждении «каждый Бог, который не за нас, — против нас».

А в итоге, когда религиозная лихорадка (и алчность) распространилась повсеместно, праведные воины начали совершать набеги и на Храмы Богов Света. Даже на Храм Богини-целительницы Мишакаль: пусть она и была супругой Паладайна, но она повинна в грехе распахивания своих дверей перед всеми смертными, даже теми, кто не заслуживал божественного благословения. На самом деле, было известно, что ее монахи возлагают исцеляющие руки на воров и проституток, кендеров и гномов и даже на магов. Когда монахи Маджере, Бога Справедливости, услышали, что жрецов Мишакаль избивают, а посвященные ей артефакты воруют, они начали протестовать. И тогда на их монастыри тоже стали совершать набеги. А потом дошла очередь и до их артефактов.

Вскоре все священные артефакты каждого Бога пантеона, за исключением Паладайна, были заперты в башне, некогда известной как Башня Высшего Волшебства Истара, которая теперь называлась «Солио Фебалас» — Дом Святотатства. Ходили слухи, что жрецы Паладайна все сильнее беспокоятся, и не один из них запер в хранилище священные атрибуты своего Бога. Но и в хранилищах эти предметы не были в безопасности.

Когда Истар постиг Катаклизм, Дом Святотатства был уничтожен огнем божественного гнева. Боги были уверены, что артефакты поглотил огонь пожара. Они захотели, чтобы смертные какое-то время пожили сами по себе.

И поэтому Нуитари был несказанно удивлен, обнаружив артефакты нетронутыми. Он всего лишь хотел присвоить себе Башню. А обнаружение артефактов оказалось дополнительным призом. Он понимал, что не сможет хранить столь великую тайну вечно. Это всего лишь вопрос времени, кто-нибудь из других Богов узнает правду и явится к нему с намерением потребовать свои вещи обратно. Они хранились в надежном месте, их оберегали и могущественные магические заклинания, и Мидори, древняя и крайне вспыльчивая морская драконица. Но эти стражники были хороши для смертных, Бога им не остановить. Хотя об этом Нуитари не беспокоился. Боги сами остановят Богов. Разумеется, каждый из них захочет вернуть свои артефакты. И при этом каждый пожелает, чтобы артефакты вернулись лишь к нему, а остальные остались бы ни с чем.

Например, Мишакаль не захочет, чтобы Саргоннас, в данный момент самый могущественный Бог Тьмы, заполучил обратно свои вещи. Она начнет искать союзников, чтобы помешать ему, и неподходящих союзников, таких как Чемош, который объединится ради этого с Мишакаль, поскольку Повелитель Смерти вовлечен в давнюю борьбу с Саргоннасом и не допустит, чтобы Рогатый Бог стал сильнее, чем сейчас. Потом еще Гилеан, Бог Равновесия, который будет мешать и Богам Света, и Богам Тьмы из боязни, что если кто-то из них вернет свои артефакты, это расстроит и без того уже пошатнувшийся баланс.

Священные клочки действительно полетят по закоулочкам, когда Боги узнают, что Нуитари хранит у себя не только все артефакты Такхизис, мертвой Королевы Тьмы, но еще и отправившегося в изгнание Паладайна. Хотя их создателей больше нет, артефакты остались, как и заключенная в них божественная сила, которая может оказаться невыразимо полезной для любого Бога или смертного, сумевшего наложить на эти предметы руку. Возня вокруг всего этого может занять не одно столетие.

И план Нуитари заключался в том, чтобы обойти небеса, заключая тут и там тайные сделки, потихоньку передавая некоторые предметы то одному, то другому, натравливая Богов друг на друга и укрепляя таким образом собственное положение.

Хотя Бог Черной Луны ненавидел Такхизис и всегда изо всех сил препятствовал ей во всех ее начинаниях, в одном он был очень на нее похож — он унаследовал ее мрачные амбиции.

Не вписывались в темные замыслы Нуитари только его кузен и кузина — Солинари, Бог Белой Магии, и Лунитари, Богиня Красной Магии, не дадут за священные артефакты и ломаного гроша. Король-Жрец, не доверявший магии, не сохранил ни одного артефакта, принадлежащего чародеям. Те магические предметы, какие попадались (а их было очень мало, потому что большую часть чародеи сумели спрятать), уничтожались на месте. Кузен и кузина придут в ярость, когда услышат, что Нуитари сбежал и выстроил собственную Башню. Они будут в ярости, они будут в смятении и горе, поскольку с самого начала времен Боги трех лун держались вместе, общими силами защищая то, что было для них самым ценным, — магию.

У этих троих не было друг от друга секретов. До сих пор.

Нуитари мучили угрызения совести из-за того, что он подорвал веру брата и сестры в себя, но мучили недостаточно сильно. Когда его мать, Такхизис, предала его, похитив мир — его мир! — он решил, что отныне не будет верить никому. К тому же он уже придумал способ успокоить кузена с кузиной. Разумеется, отношения между ними уже не будут такими, как прежде. Но ведь никто из Богов не сохранит прежних отношений друг с другом. Мир — и небеса — изменились навеки.

Нуитари задумался, чем сейчас занимается Чемош, и его мысли снова обратились к Мине. Он часто приходил сюда. Не для того, чтобы допрашивать Мину — этим занимались его Черные Мантии и выяснили до сих пор печально мало. Богу Черной Луны доставляло удовольствие просто наблюдать за ней. Но сейчас, поддавшись импульсу (и еще полагая, что Чемош все-таки может появиться), Нуитари решил допросить Мину лично.

Он переселил ее из прозрачной камеры, в которой держал с самого начала. Вид Мины, мечущейся взад-вперед, оказался невыносимым для магов. Нуитари завернул ее в магический изолирующий кокон, чтобы она не могла общаться с кем пожелает и когда пожелает, и отправил в анфиладу комнат, предназначенных для архимагов Черных Мантий, которые должны были вскоре поселиться в Башне под Кровавым морем.

Мину разместили в покоях, предназначавшихся для мага высшего ранга. Здесь были гостиная, кабинет, заставленный от пола до потолка книжными стеллажами, и спальня.

Пленница металась по своим покоям, как запертый в клетке минотавр, меря шагами гостиную, переходя оттуда в спальню, а затем снова возвращаясь в гостиную. Маги докладывали Нуитари, что иногда Мина вышагивает так часами, ходит и ходит до полного изнеможения. Она не делала ничего, только шагала, хотя Бог Черной Луны предоставил в ее распоряжение книги по самым разнообразным темам, начиная от религиозных доктрин и заканчивая поэзией, а также по философии и математике. Она ни разу не раскрыла ни одной из них, как докладывали его маги, во всяком случае, когда они наблюдали за пленницей.

Нуитари предложил Мине и другие развлечения. В углу на возвышении лежала доска для игры в кхас. Фигурки стояли, покрытые слоем пыли. Она ни разу до них не дотронулась. Пленница мало ела, как раз столько, чтобы хватало сил метаться по комнатам. Нуитари был рад, что не постелил в ее комнатах ковры. Она бы протоптала на них дорожки.

Бог Черной Магии мог бы просочиться сквозь стену, если бы захотел, и застать Мину врасплох, но решил, что не стоит начинать общение столь неприятным образом, поэтому, сняв мощное запирающее заклятие с двери, постучался и вежливо попросил разрешения войти.

Мина не прекратила своего бесконечного движения. Она едва удосужилась взглянуть на дверь. Нуитари, изумленный, открыл ее и вошел в комнату.

Пленница на него даже не посмотрела.

— Выйди и оставь меня в покое. Я ответила на все ваши глупые вопросы, на какие только имела намерение отвечать. Лучше пойди к своему хозяину и скажи, что я хочу его видеть.

— Твое желание для меня закон, Мина, — произнес Нуитари. — Хозяин уже здесь.

Женщина остановилась. Она нисколько не испугалась и не выказала ни малейшего смущения — посмотрела ему в лицо смело и решительно.

— Отпусти меня! — потребовала Мина, а потом неожиданно прибавила тихим и бесстрастным голосом: — Или убей!

— Убить тебя? — Глаза Нуитари с тяжелыми припухшими веками, вечно казавшиеся полузакрытыми, широко распахнулись. — Неужели с тобой обходятся здесь так скверно, что ты желаешь смерти?

— Мне невыносимо жить в клетке! — закричала Мина, ее взгляд заскользил по комнате, словно пытаясь пробить прочные каменные стены.

В следующее мгновение она взяла себя в руки и, прикусив губу и глядя так, словно очень сожалеет о своей вспышке, добавила:

— У тебя нет права держать меня здесь.

— Совершенно никакого, — согласился Нуитари. — Но я все-таки Бог — и делаю со смертными что пожелаю, поэтому мне плевать на твои права. Однако же я не опускаюсь до убийства невинных, как это делает Чемош. Я слышал рассказы о его Возлюбленных, как он их именует.

— Мой Повелитель не убивает их. Он дарует им бесконечную жизнь, — возмутилась Мина, — вечную молодость и красоту. Он лишает их страха смерти.

— В это я верю. Именно так он и поступает, — сухо согласился Нуитари. — Насколько я понимаю, когда ты уже мертв, страх перед смертью значительно уменьшается. Во всяком случае, так ты объяснила это Базальту и Каэле, когда пыталась их соблазнить.

Мина смотрела ему прямо в глаза, что привело Нуитари в замешательство. Очень немногие смертные отваживались смотреть в лицо ему или любому другому Богу. Он задумался, ощущая легкое раздражение: неужели эта девица вела себя так же нахально и с его матерью?

— Я рассказала им о Чемоше, — сказала Мина, не извиняясь. — Это верно.

— Но ни Базальт, ни Каэле не приняли твоего предложения, правда?

— Не приняли, — призналась Мина. — Они очень сильно уважают и боятся тебя.

— Скажем лучше, они ценят ту силу, которую я им даю. Большинство магов любят силу и ревностно следят за тем, чтобы не потерять ее, даже в обмен на «бесконечную жизнь», которая, судя по всему, что я наблюдал, скорее похожа на ходячую смерть. Сомневаюсь, что ты сумела убедить кого-нибудь из чародеев сделаться последователями твоего Бога.

— Я и сама в этом сомневаюсь, — сказала Мина и улыбнулась.

Улыбка изменила ее лицо, придала сияния янтарным глазам, и Нуитари поддался светящемуся в них очарованию. Он действительно почувствовал, как начинает погружаться в них, как его обволакивает их теплотой…

Бог Черной Луны заставил себя встряхнуться и поглядел на нее прищурившись. Что за сила заключена в этой смертной, если она может подчинить себе Бога одной лишь улыбкой? Он видел гораздо более привлекательных смертных женщин. Среди его Черных Мантий была одна чародейка, Ладонна, она славилась своей красотой и по всем статьям превосходила Мину. Зато в Мине было что-то такое, что даже сейчас глубоко трогало его.

— Прошу тебя, пойми, господин. Я была вынуждена хотя бы попытаться обратить их. В этом заключался единственный способ бежать отсюда.

— Почему ты хочешь нас покинуть, Мина? — спросил Нуитари, притворяясь оскорбленным в лучших чувствах. — Разве мы чем-то обидели тебя? Если не считать того, что тебя держат взаперти, — но это ради твоей же безопасности. Базальт и Каэле, должен признаться, оба несколько ненормальны. Особенно Каэле нельзя доверять, не говоря уж о том, что здесь повсюду лежат опасные свитки и артефакты, которые способны причинить тебе вред. Я старался устроить тебя со всевозможными удобствами. У тебя здесь столько книг…

Мина оглядела книги и презрительно отмахнулась от них.

— Все это я уже читала.

— Все книги до единой? — Нуитари смотрел на нее в изумлении. — Ты извинишь меня, если я тебе не поверю?

— Возьми любую, — предложила Мина с вызовом.

Нуитари так и сделал, сняв с полки одну из книг.

— Как называется? — спросила она.

— «Дракониды: описание. Может ли Добро проистекать из Зла?»

— Открой на первой странице.

Нуитари открыл.

Мина начала цитировать:

— «Ученые мужи издавна придерживались той точки зрения, что, поскольку дракониды созданы злой магией, рождены из испорченных яиц добрых драконов, они суть Зло и навечно останутся Злом, не обладая никакими положительными качествами. Однако же изучение группы драконидов, постоянно проживающих в городе Тейр, выявило…» — Она остановилась. — Я все правильно пересказываю?

— Слово в слово, — сказал Нуитари, захлопывая книгу.

— В детстве, в Цитадели, я много читала, — сказала Мина и нахмурилась. — То есть мне кажется, что я много читала. На самом деле я не помню, как это было. Все, что я помню, — солнечный свет, волны, плещущие у ног, Золотую Луну, расчесывающую мне волосы… Но мне все-таки кажется, я должна была проводить очень много времени за чтением, потому что, какую бы книгу я ни брала, каждый раз оказывается, что я уже читала ее.

— Мне кажется, этой книги ты не читала. — У Нуитари в руке возник из ниоткуда том. — «Волшебные заклинания Ложи Белых Мантий. Второй уровень сложности».

Мина пожала плечами:

— А какой мне интерес читать эту книгу? Я не занимаюсь магией.

— Сделай мне одолжение, — попросил Нуитари, — прочитай первую главу. Если ты сделаешь для меня это, я разрешу тебе покидать твою комнату каждый день на целый час. Ты сможешь ходить по залам и коридорам Башни. Разумеется, под охраной. Для твоего же блага.

Мина посмотрела на Бога, гадая, что за игру он затеял. Потом протянула руку.

Нуитари и сам не знал, какого результата ждет от своего эксперимента, может быть, ему просто хотелось унизить эту смертную, которая была слишком высокомерна и не в меру смела, по его мнению.

— Но должен тебя предупредить, — сказал Бог, когда Мина взяла книгу, — на нее наложено заклятие…

— Какого рода заклятие? — спросила та, забирая у него книгу и раскрывая ее.

— Охраняющее, — ответил Нуитари, изумившись еще больше.

Он помнил, как Каэле однажды взял эту книгу. Автор, чародей из Ложи Белых Мантий, наложил на нее оберегающее заклинание, чтобы читать ее могли только Белые Мантии. Каэле, принадлежащий к Ложе Черных Мантий, с проклятиями выронил книгу и потом еще несколько минут дул на обожженные пальцы и ругался. После того случая он злился на весь мир еще полтора дня и наотрез отказался помогать Базальту распаковывать вещи.

Разумеется, последователь Чемоша тоже не мог бы безнаказанно прикоснуться к этой книге.

Мина провела кончиками пальцев по мягкому кожаному переплету, тронула вытесненные на обложке золотые слова.

Нуитари подумал, что, может быть, охранное заклинание выдохлось.

Мина раскрыла книгу, поглядела на первую страницу.

— Хочешь, чтобы я читала вслух? — спросила она скептически.

— Сделай милость.

Пожав плечами, Мина начала читать.

Нуитари был ошеломлен, а он не помнил, чтобы смертные когда-либо ошеломляли его. Простая смертная спокойно читала слова магического языка, который мог произносить только специально обученный чародей, проговаривала заклинания с безукоризненной беглостью. Даже после долгих часов занятий маги Белых Мантий прорывались через них спотыкаясь, а вот Мина, последовательница Чемоша, не имеющая ни капли лунной магии в своем теле, читала все без запинки с первого раза. Сложно сплетенные слова должны были залепить ей рот, застрять у нее в горле, обжечь ей язык. Бог слушал, как Мина монотонно бубнит заклинания, и его удивлению не было предела.

Нуитари мог бы подумать, что Мина — замаскированная чародейка, если бы не одно обстоятельство.

Она читала заклинания бегло, но не вкладывала в них смысла.

Так человек, изучивший язык эльфов, читает вслух любовную эльфийскую поэзию. Он может знать, понимать, уметь выговаривать слова, но только эльф в состоянии придать этим словам тонкие оттенки значений, которые вложил в них эльфийский поэт. Только чародей мог вдохнуть в магические слова жизнь, необходимую для осуществления заклинания. Мина понимала, что она читает. Но это было ей безразлично. Произнесение заклинаний было для нее простым упражнением — и ничем больше.

Неужели его мать, Такхизис, обучила ее магии?

Нуитари задумался, но потом отмел эту мысль.

Такхизис терпеть не могла магии и не доверяла ей. Мир нравился бы ей гораздо больше, если бы в нем вообще не было никакой магии, потому что в магии Королева Тьмы видела угрозу собственной власти. Нет, Такхизис не учила Мину магии, и она совершенно точно не могла научиться ей у мистиков из Цитадели Света. И у Чемоша тоже.

Странно. Очень странно. Мина остановилась на середине предложения и подняла глаза на Бога:

— Хочешь, чтобы я продолжала? Дальше там идет приблизительно то же самое.

— Нет, этого вполне достаточно, — заверил Нуитари и взял у нее книгу.

— Я выполнила условие сделки. И заслужила час свободы. — Мина направилась к двери.

— Всему свое время, — возразил Бог, останавливая ее. — Мне некого приставить к тебе в качестве эскорта. Базальт оттирает испачканный пол, а Каэле, как я уже говорил, будет для тебя опасной компанией. Боюсь, тебе придется потерпеть меня еще некоторое время.

Нуитари решил поставить на Мине еще один эксперимент — его Черные Мантии заметили за ней некоторую странность. Он исподтишка налагал на нее заклятие — из простых, всего лишь погружающее в сон; такие каждый начинающий маг заучивает одними из первых. Нуитари мог бы наложить его в мгновение ока, но не хотел, чтобы Мина заподозрила его в том, что он подчиняет ее магией. Одну за другой он продергивал волшебные ниточки в ткань заклятия, опутывая смертную со всех сторон. Магия обволакивала ее, словно теплое одеяло, а Нуитари тем временем поддерживал обычный разговор, чтобы Мина не заметила, что он делает.

— Так ты ничего не знаешь о своем детстве, — сказал он, занимаясь своим заклинанием. — Согласно записям Базальта, когда тебе было лет восемь, тебя обнаружили на борту покинутого корабля, выброшенного на остров Шэлси неподалеку от Цитадели Света. Ты не помнила ничего, ни своего имени, ни своих родителей, ни того, что случилось с кораблем…

— Это правда, — подтвердила Мина, хмурясь. И добавила нетерпеливо: — Я не понимаю, какое отношение это имеет к происходящему сейчас.

— Мне просто интересно, дорогая. Тебя удочерила Золотая Луна, бывшая жрица Мишакаль, которая одной из первых приветствовала возвращение истинных Богов обратно в мир после Катаклизма. Именно она возвратила власть сердца в этот мир во время Пятой Эпохи. Золотая Луна была хорошая женщина, преданная женщина. Она принимала в тебе участие, любила тебя, как родную дочь.

Нуитари завершил сонное заклинание, набросил его на Мину и теперь наблюдал и ждал.

Мина сделала шаг и выразительно посмотрела на запертую дверь.

— Ты обещал мне час свободы, — сказала она.

— Всему свое время. В детстве тебя интересовало множество вещей, — продолжал Бог негромко, его удивление и недоумение все возрастали. — Ты славилась своей любовью задавать вопросы. Особенно тебя интересовали Боги. Почему они ушли? Куда они ушли? Золотая Луна скорбела по ушедшим Богам, и, поскольку ты любила ее, ты хотела ей угодить. Ты сказала ей, что пойдешь искать Богов и приведешь их обратно… Кстати, тебя не клонит в сон?

Мина возмущенно сверкнула на него глазами:

— Я не могу спать, во всяком случае, в этой дыре. Я по полночи хожу по комнатам в надежде утомиться и заснуть…

— Ты должна была рассказать мне раньше, что тебя мучит бессонница, — сказал Нуитари. — Я могу тебе помочь.

Он обратился к магии и выхватил из воздуха несколько розовых лепестков. Он был Богом, ему не требовалось собирать заклинание из частей, чтобы творить магию, но смертных всегда впечатлял сам процесс.

— Я могу наложить на тебя сонное заклятие. Тебе лучше прилечь, а то ты упадешь и ушибешься.

— Не смей применять ко мне свою гнусную магию! — закричала Мина сердито, надвигаясь на него. — Я не…

Нуитари подбросил в воздух розовые лепестки. Они падали рядом с Миной, пока он произносил слова своего сонного заклинания, того самого, какое только что пытался наложить на нее исподтишка.

На этот раз магия сработала. Глаза Мины закрылись. Она покачнулась и упала на пол. Наверняка, когда она проснется, у нее будут синяки на локтях и коленях и шишка на лбу, но он же предлагал ей лечь.

Бог опустился рядом с Миной, изучая ее.

Она, судя по всему, крепко спала, завернутая в волшебные чары.

Нуитари ущипнул ее за руку, выясняя, не притворяется ли она.

Мина не очнулась.

Бог Черной Луны поднялся на ноги, еще раз взглянул на Мину, а затем вышел из комнаты и снова мысленно пробежал глазами отчет Базальта.

«Мина устойчива к магии, — писал гном, — но только при одном условии: если не знает, что на нее наложено заклятие! — Базальт дважды подчеркнул последнюю часть предложения. — Если она подвергается воздействию магии, не зная об этом, заклятие, даже самое мощное, не имеет над ней власти. Однако если сообщить ей заранее, что сейчас на нее будет наложено заклятие, она немедленно подчиняется его действию, даже не делая попыток сопротивляться».

В конце Базальт приписал: «За несколько сотен лет, что я практикую магию, я никогда не сталкивался с подобным поведением объекта, как и мой коллега-маг».

Нуитари стоял перед дверью комнаты Каэле. Глядя сквозь стену, он видел, что полуэльф развалился на кровати, предаваясь послеобеденному сну. Бог постучал в дверь и властно окликнул мага. Его позабавило, как Каэле подскочил на кровати.

Полуэльф открыл дверь и, подавив зевок, произнес:

— Повелитель, я занимался, изучал заклинания…

— Должно быть, они у тебя записаны на внутренней стороне век, — съязвил Бог. — Сделай-ка хоть что-нибудь полезное — отнеси эту книгу в библиотеку.

Он бросил Каэле переплетенный в белую кожу том с заклинаниями Белых Мантий.

Тот рефлекторно поймал его.

С белой обложки посыпались желтые и синие искры. Каэле взвыл, уронил книгу на пол и сунул обожженные пальцы в рот.

Нуитари зарычал и, круто развернувшись на каблуках, зашагал прочь.

Все это было в высшей степени странно.