"Знойная женщина, мечта поэта" - читать интересную книгу автора (Манухина Наталия)

Глава 15

В агентство я вернулась в растрепанных чувствах.

Нет, нельзя быть такой невнимательной, рассеянной и несобранной. Почему до меня все доходит, как до жирафа?

Битый час бродили мы с Митрофановой по суперэлитному «Гранд Пассажу» Волчьей Ягодки, еще столько же просидели в кафе, и мне даже в голову не пришло, что это то самое место, куда направлялась в день нашей встречи Люся. А кафе, где мы с Анечкой кофейничали, именно то самое, где случилось несчастье.

Это все Митрофанова виновата — с ее фантастическими рассказами о фантастическом богатстве, фантастической беременности и не менее фантастических родах престарелой Волчьей Ягодки.

Я слушала, ахала, изумлялась, фонтанируя эмоциями, вместо того чтобы просто сопоставить факты.

Вот они! Лежат на поверхности.

Мы с Люсей расстались в тот день на Загородном проспекте. Она переживала, боялась, что опоздает, и высадила меня у станции метро «Пушкинская». Сказала, что едет на встречу с мужем в новый торговый центр неподалеку.

Катькин «Гранд Пассаж» тоже новый, новее не бывает, и находится в двух шагах от «Пушкинской».

Сомнений нет, Люся ехала в пассаж Волчьей Ягодки!

Надо же быть такой идиоткой! Столько времени потратила на поиски Люсиного мужа, а когда представилась возможность расспросить об этом самом муже очевидцев происшествия, я эту возможность проигнорировала.

Я резко притормозила у своего рабочего стола, развернулась и, провожаемая удивленными взглядами сотрудниц, похромала на выход. Молча. Не говоря ни слова.

А что я могла им сказать? Сказать мне им было абсолютно нечего.

Некогда мне работать. Не-ког-да!!! Мне сейчас не до сватовства.

Я должна срочно ехать туда, откуда только что приехала, чтобы отыскать там хоть какой-то намек на следы совершенно незнакомого мне человека — мужа моей бывшей соседки по коммунальной квартире, которую я не видела последние двадцать лет.

Как в сказке: пойди туда, не знаю куда!

Господи, помоги! Сделай, пожалуйста, так, чтобы брачное агентство «Марьяж» не разорилось и мы с Верочкой сумели отдать все долги.

Нет, это невозможно! Почему у меня так жутко болит нога? Утром все было нормально, а сейчас лодыжку дергает так, как будто там не растяжение, а нарыв.

Большой, зеленый, со стержнем!

Я наклонилась и задрала штанину. Все ясно. Лодыжка распухла, и бинты впились в ногу. Как пиявки.

Так я и знала — чересчур тугая повязка.

Говорила ведь Славочке, что он слишком туго бинтует. Мне ни ногой, ни рукой не пошевелить.

Нет, разве моего благоверного переспоришь? Разве он меня когда-нибудь слушает?!

Никогда!

Делает все по-своему!

Дескать, ему виднее. Он, видите ли, серьезно занимался спортом и столько растяжений за свою жизнь повидал, столько наложил фиксирующих повязок, что, на его профессиональный взгляд, мне было бы лучше вообще не ходить сегодня на работу, а остаться дома. В постели!

— Правильно! — фыркнула я. — Я останусь в постели, а кто, интересно, вместо меня будет работать?!!

— Кому нужна такая работа? — огрызнулся муж. — Здоровье ни за какие деньги не купишь!

Слово за слово, и мы едва не разругались в пух и прах.

Я всплакнула, Славочка разобиделся, закончил меня перевязывать и, сердито сопя, отвез в «Марьяж».

Кое-как спустившись с лестницы, я вышла во двор, доковыляла до лавочки, села и попыталась ослабить повязку. Бесполезно! Узел Славка завязал на совесть. Развязать его можно было только зубами.

Теоретически это возможно. Ничего сложного. Но вот практически…

Грызть собственную забинтованную ногу, сидя на дворовой скамейке под окнами собственного брачного агентства, я постеснялась. Возвращаться в «Марьяж» за ножницами — тоже. Хватит смешить сотрудников!

И так уже насмешила! Болтаюсь сегодня весь день, как цветок в проруби, то туда, то сюда!

Лучше я потерплю. До «Гранд Пассажа». Ничего страшного. Какая мне разница, где сидеть и стонать от боли — в офисе или в машине?

Ехать недалеко, а там куплю ножницы, и кончатся мои мучения. На худой конец, разрежу повязку ножом. У Катьки в кафе ножи подают острые. Сама нынче утром имела возможность в этом убедиться. Верно говорят, дурная голова ногам покоя не дает! Все разглядела: и ножи, и спущенную петлю на черных колготках официантки, и безвкусные картины на стенах, и фонтан с рыбками. Не увидела главного!

Догадайся я обо всем вовремя, не пришлось бы сейчас возвращаться. Наверняка работники кафе еще не забыли несчастный случай, который произошел у них на глазах. Времени прошло всего ничего. Да и случай, надо признать, из ряда вон выходящий. Конечно, бывает, что люди в общественных местах спотыкаются и падают. Не без этого! Я сама сколько раз коленки била на глазах у всего честного народа. Но не до такой же степени?! Не до состояния же клинической смерти у них посетители каждый раз разбиваются?!

И Люсю они должны были запомнить, и ее мужа.

Представляю, какой он устроил шум! Я бы на его месте устроила.

Пришел мужик на свидание к собственной жене, задержался малость, с кем не бывает, а ему говорят: "Опоздал! Жену увезли на «Скорой».

Ищи-свищи!

Как бы то ни было, другой возможности разузнать что-либо о Люсином благоверном у меня нет.

Я уже все перепробовала: и в городскую справочную по 09 позвонила, и в компьютере по базе данных жителей Петербурга смотрела. Все напрасно. Нигде ничего!

Будин Александр Сергеевич в Питере не зарегистрирован, следовательно, номер его телефона неизвестен.

Фамилию мужа я узнала из паспорта. Мне Люсин паспорт Евгения Федоровна еще в пятницу показала, в больнице. Паспорт я рассмотрела очень внимательно. От корки до корки. Только что на зуб не попробовала. Судя по фотографии, он действительно принадлежал моей бывшей соседке, и фамилия ее в настоящее время действительно была Будина.

Будина Людмила Александровна.

Брак свой с гражданином Будиным Люся зарегистрировала месяц назад в ЗАГСе города Рязани, где проживала последние годы. Опять-таки, если судить по штампам в паспорте.

Цепляясь за соломинку, я Люськины данные тоже проверила. И старые, и новые. На всякий случай. Вдруг, думала, какие-то сведения о ней имеются? Ведь столько лет в Питере прожила. Коренная ленинградка.

Бесполезно.

Информации о Люсеньке не было. Вообще никакой! Как будто человек и не жил никогда в этом городе. Прямо Зазеркалье какое-то!

Бедная Люся! Она до сих пор находится между жизнью и смертью. Врачи ее оживили, вывели из состояния клинической смерти, но до конца привести в чувство так и не смогли.

Люся сейчас в коме. И сколько она в этой коме пробудет, не знает никто. Разве что сам господь бог! Говорят, коматозное состояние может длиться годами. И на лечение, и просто на поддержание жизни такого больного нужны деньги. Много денег!

Евгения Федоровна уже спрашивала, каковы финансовые возможности у моей знакомой. Спросила мягко, в деликатной форме, но все-таки спросила!

Я сосредоточилась, вспомнила Люсин джип, костюм и солнцезащитные очки от Шанель и с легким сердцем сказала, что, вероятнее всего, Люсин муж — человек обеспеченный.

Обеспеченный и беспечный!!! До сих пор не удосужился отыскать свою вторую половину.

Я оставила в покое бинт и посчитала на пальцах, сколько же дней находится Люся в больнице?

Упала она в среду, сегодня у нас понедельник. Среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник — получается, что с момента падения пошел шестой день.

Ничего себе! Кошмар какой!

Если господин Будин сам не в состоянии сообразить, что больную, увезенную на «Скорой помощи», надо искать по больницам, почему он не обратился за помощью в милицию? Милиция бы разыскала ее в два счета.

Странно. Муж Люси ведет себя противоестественно. Никакой логики!

Нет, мужчин понять невозможно! Это выше моих сил.

Тем более что об этом конкретном мужчине я не знаю ничего, кроме фамилии, имени, отчества и семейного положения. Абсолютно ничего. Никакой информации.

Какая уж тут может быть логика?

Я собралась с духом, встала со скамейки и побрела на Лиговку. Ловить машину. На метро мне в таком состоянии до Катькиного пассажа не добраться. И думать нечего!

Не успела пристроиться на краю тротуара и вскинуть руку, как рядом притормозил «Запорожец».

Капризничать я не стала. Привыкла! Передо мной всегда останавливаются либо «Запорожцы», либо «Москвичи». Редко-редко притормозит «жигуленок».

Водители «мерсов» и «BMW» на мою протянутую руку не реагируют.

— На улицу Введенского канала, пожалуйста, — сказала я, заталкиваясь в тесное пространство доживающей свой век машины.

— Понятно, — сочувственно кивнул пожилой водитель, по виду отставной военный. — В госпиталь?

— Не совсем. — Я бережно устраивала больную ногу. — Но это рядом. Наискосок. Магазин новый знаете?

— Вот женщины! — восторженно хрюкнул дядечка. — С такой ногой — и в магазин!!!

— Охота пуще неволи! — с удовольствием поддержала я легкий, ни к чему не обязывающий полуфлирт-полутреп Словоохотливый водитель в два счета домчал меня до «Гранд Пассажа» и даже согласился подождать и отвезти обратно на работу, в том случае если я оплачу парковку.

— Конечно, конечно, — обрадованно заверила я его, показывая, как заехать в подземный гараж. — Спасибо большое. Я ненадолго.

— Да ладно, — развеселился он. — Ненадолго! Знаем мы эти «ненадолго»! У самого дома три девки на выданье. Всю плешь мне проели с этими магазинами: «Папа — то, папа — это!» — потешно передразнил он. — Вот и кручу баранку на старости лет. Замуж, главное дело, не идут. Ни в какую! Уж больно переборчивые! Все в мать!

— Замуж выйти — не напасть, как бы замужем не пропасть! — пошутила я и осеклась, заметив тоскливый взгляд.

Раздолбанная машина, потертый пиджак, показная веселость — нелегко, видать, дядьке приходится. Дочки со своими проблемами из него все жилы вытянули!

Мысленно костеря себя на все лады за нетактичность, я с трудом выбралась из «Запорожца» и, обойдя здоровенный джип, припаркованный рядом, направилась к лифту.

Совсем нюх потеряла! Вначале говорю, потом думаю. Я посмотрела на себя со стороны и вконец расстроилась. Высокомерная, самовлюбленная, самоуверенная особа, ничего не замечающая вокруг себя.

Эгопупизм — вот как это называется.

Думаю только о себе и о своих проблемах, походя обижая окружающих.

Ни за что ни про что огорчила симпатичного дядечку, который к тому же очень меня выручил.

Хорошо шутить про замужество, когда сама замужем! Дядька извелся весь из-за неустроенной жизни дочек, а я со своими шуточками: «Замуж выйти — не напасть!»

Кому как не свахе знать, что это на самом деле не так!

Народу в кафе было много. Я посмотрела на часы. Все правильно — обеденное время. Бизнес-ланч.

Столик, за которым мы с Анечкой пили сегодня утром кофе, только что освободился, и я похромала прямиком к нему.

Официантка со спущенной петлей на колготках приветливо заулыбалась. Узнала. Собственно, на это я и рассчитывала. Что узнает. Еще бы ей меня не узнать! Мы с Аннушкой такие чаевые оставили!

— Может, принести вам что-нибудь выпить, пока будете выбирать? — Официантка положила передо мной меню в добротном кожаном переплете. — Сок, пиво, минералка?

— Сок, пожалуйста, свежевыжатый из грейпфрута. — Я отодвинула «фолиант» в сторону. — Только вот выбирать я ничего не стану. Закажу сразу. На ваше усмотрение. Что вы мне посоветуете, то я и закажу. Полностью полагаюсь на ваш вкус. Утром вы нас покормили изумительно!

— У нас все вкусно, — радостно шмыгнув носом, конфиденциальным тоном сообщила она. — Салатик будем заказывать?

— Будем. Как же нам, грешницам, без салатика? Только салатиками и пробавляемся.

— Греческий? Очень вкусный, очень легкий салатик.

— Нет, греческий сегодня, пожалуй, нет. Он ведь с брынзой. А мне сейчас нельзя много пить. Нога болит, — доверительно пояснила я, громко шаркнув под столом ногами.

— Тогда средиземноморский? Очень вкусный салатик! С креветками.

— С креветками? — оживилась я. — Изумительно! Обожаю креветки. Хотя, — я заглянула под стол, — нет, с креветками мне сейчас тоже нельзя. У меня на них аллергия. Обычно я себя ни в чем не ограничиваю. Ем, что хочу, потом приму таблеточку супрастина — и никаких проблем. А сейчас не могу. И так слишком много лекарств принимаю. Ногу лечу. Упала.

— Может быть, вегетарианский?

Упс! Официантка явно не хотела распространяться на тему о больных ногах и падениях. Сочувственно покивала, и только.

Я решила, что уболтаю ее во что бы то ни стало. Дело чести!

— Вегетарианский — это как?

— Зеленый салат, огурцы, помидоры…

— Помидоры? Нет, спасибо. Такой салат я дома каждый день делаю. Хотелось бы чего-нибудь экзотического.

— Салат от шеф-повара? Свежие огурцы, морковь, яблоки и раковые шейки, заправленные майонезом.

— Раковые шейки?!

— Ах да, вам же нельзя. У вас аллергия.

— У меня нога, — мягко поправила я.

Меня не так-то легко сбить с толку.

— Тогда салат из курицы с грецкими орехами или салат из тунца, сырный салат, салат «Цезарь». У нас очень большой выбор. Очень! И цены доступные. Мы ведь совсем недавно открылись.

— Правда?! — изображая крайнюю степень восторженного озарения, я навалилась грудью на стол. — Так вот почему у вас в кафе такие идеальные полы. Ни царапинки, ни пылинки, аж глаза слепит. Не полы, а мечта хозяйки!

— М-да, мечта, — мрачно согласилась официантка и испуганно посмотрела по сторонам. — Только всем девочкам из-за этой самой мечты пришлось на тапочки перейти.

— ???

— Скользко очень! У нас тут одна клиентка на прошлой неделе так навернулась! Будьте нате! Не поверите, вся переломалась. Все, что можно сломать, у нее сломано. Не знаю даже, жива ли осталась! Ее без сознания увезли. Из горячего что будем заказывать? Стейк из говядины, эскалопы, баранина на ребрышках…

— Ой, нет! — Я не хотела заказывать горячее. Я хотела дослушать историю про падение Люсеньки.

— Шашлык из телятины, шашлык из баранины, шашлык куриный…

— Прямо здесь упала и разбилась? — Я недоверчиво таращила простодушные глазоньки. — Здесь? В вашем кафе?

— Нуда, — обиженно подтвердила она, — прямо здесь. Сидела вот за тем столиком, у фонтана. Потом встала, пошла к выходу — и как навернется! На ровном месте!

— Кошмар какой!

— А я про что! Менеджер сказал, что сама виновата. Пьяная, мол, была, вот и поскользнулась. А Надька говорит, она их столик в тот день обслуживала, так вот, Надька говорит, она только пиво пила. «Балтику», пшеничное, нефильтрованное, восьмой номер. Они вообще из спиртного только пиво заказывали. Кувшин взяли. Полтора литра на двоих.

— На двоих?! — вскинулась я. — Разве женщина была не одна?

— Нет, вы что?! Она с мужем была. Он тут после такой скандал устроил! Будьте нате! Пока «Скорая» ехала, всех свидетелей переписал. Имя, фамилия, адрес и место работы. Деловой дядечка.

— А он…

— Вика?! — Перед нашим столиком неслышно материализовался лощеный молодой человек с пренеприятным выражением на лице. — Добрый день! — обворожительно оскалился он в мою сторону. — Какие-то проблемы?

— Нет, — не слишком уверенно проблеяла официантка Вика.

По лицу девушки было видно, что она сильно расстроена. Я взглянула на бейдж, прикрепленный к лацкану черного форменного пиджака. Все ясно. К нам подошел менеджер. Не выдержал.

— Проблема одна! — надменно вскинув бровь, безапелляционным тоном заявила я. — В вашем кафе чересчур большой выбор. Боюсь, я так и не смогла определиться с горячим. Пожалуй, вместо второго я возьму еще один салат. Из тунца. Или… — Я оглянулась, вытянула шею и посмотрела, что лежит на тарелке у мужчины, сидящего за соседним столиком. — Это баклажаны? — Официантка утвердительно кивнула: мол, да, баклажаны. — Может, мне лучше попробовать баклажаны? Они с чесноком? Нет, с чесноком не хочу. Даже не знаю! А овощи? Овощи-гриль? Может, мне заказать овощи? Овощи-гриль у вас как? Вкусные?

— Да, — с жаром подтвердила слегка побледневшая Вика. — Вкусные. Цукини, баклажаны, помидоры…

— А грибы? Грибы там есть?

— Шампиньоны.

— Сильно зажарены?

— Средне.

— Не знаю. Наверное, ждать долго. У меня времени в обрез. Их быстро готовят?

Менеджер покачался, покачался с пятки на носок, послушал, послушал и благополучно от нас отчалил. Успокоился.

Скатертью дорожка.

— Вика? А он…

— Сок свежевыжатый из грейпфрута, салат «Цезарь», овощи-гриль и булочка, — на одном дыхании повторила она мой заказ и развернулась, собираясь уйти.

— Вика, — я проворно ухватила ее за подол коротенькой юбочки, — муж этой дамы…

— Десерт? Чай, кофе, мороженое?

— Нет, спасибо. Я только хотела спросить про мужа этой дамы. Он не оставил…

— Мороженое со взбитыми сливками или с сиропом? — нарочито громко спросила она, испуганно косясь в сторону менеджера.

— С фруктами, — сдалась я. — Мороженое с фруктами, со взбитыми сливками и с сиропом. Двойным! Муж этой дамы…

— Не знаю! Ничего не знаю. Не спрашивайте меня больше ни о чем! — умоляющим тоном прошептала она. — Я все равно ничего не скажу. Мне и так попадет, если менеджер слышал наш разговор. Он запретил нам обсуждать эту тему с посетителями.

Я сжалилась и отпустила Вику выполнять заказ.

На самом деле менеджер был прав, запретив официанткам распространяться про несчастный случай. Он боялся потерять клиентов. Это естественно. Я на его месте поступила бы точно так же. Ни к чему пугать посетителей страшными рассказами про падения с летальным исходом. Труп, лежащий у соседнего столика, — это, знаете ли, на любителя.

Я достала мобильный и позвонила Митрофановой.

— Да, Натуся, слушаю.

— Ань…

— У меня всего пять минут. Переговоры начинаются. С немцами. Guten Tag! Это я не тебе.

— Ясно, что не мне. Я еще пока из ума не выжила. Ань, позвони, пожалуйста, Волчьей Ягодке и попроси ее…

— Guten Tag!

— Попроси, чтобы она сказала менеджеру в кафе, чтобы он рассказал мне…

— Guten Tag. Что попросить? Ничего не поняла! Это так срочно? Может, потом перезвонишь?

— Срочно, конечно! Стала бы я тебя просить звонить Волчьей Ягодке по пустякам.

— Тогда давай еще раз. Только быстро, коротко и по порядку. Guten Tag!

— Если коротко, то твоя Волчья Ягодка знает, где можно найти Люсиного мужа. Позвони ей и попроси, чтобы она мне помогла. Срочно!

— Какого Люсиного мужа?

— Ань, я тебя умоляю, я же тебе в пятницу рассказывала!

— Помню я прекрасно, что ты мне в пятницу рассказывала. Вот только Волчья Ягодка здесь при чем?

— Ты же сама просила коротко!

— Просила, потому что мне некогда. Переговоры начнутся с минуты на минуту. Guten Tag! Так что там у нас с Люсей?

— Люся до сих пор в коме, я ищу телефон ее мужа или самого мужа, чтобы сообщить ему о том, что с его женой случилось несчастье, а твоя Волчья Ягодка…

Я замолчала, потому что и сама уже поняла, что говорю что-то не то.

Зачем сообщать Люсиному мужу о том, что с ней случилось несчастье, если он видел это несчастье собственными глазами и сам же, по словам официантки Вики, вызывал «Скорую помощь»? Кошмар какой! Ничего не понимаю. Совсем запуталась.

— Алле, Натуся? Алле! Так ты его до сих пор не нашла? О-бал-деть! А Валера что говорит?

— Ничего. Я…

— Что значит — «ничего»?! — вызверилась Анечка. — Полковник ФСБ не в состоянии в течение трех дней найти мужа своей старой знакомой, зная его фамилию? Ну, народ! Как они там вообще работают?! Зажрались! На деньги налогоплательщиков, между прочим, на наши с тобой денежки.

— Аня…

— Что — Аня?! Что — Аня?!!! Скажешь, это нормально?! ФСБ не может разыскать обычного человека, который и не думает от них скрываться! Что тогда говорить о преступниках? О террористах! Профессионалы хреновы!

— Ань, я тебя умоляю, ну что ты разошлась? Валерка знать ничего не знает об этой истории.

— То есть ты хочешь сказать, что за все это время, за все три дня, так и не удосужилась ему позвонить? Он же твой деверь! Славкин брат! К тому же фээсбэшник. В ФСБ лучшие силы задействованы. Так всегда было. Ну, ты, Натуся, даешь! Да ты в первую очередь должна была обратиться за помощью к профессионалам, а не заниматься самодеятельностью.

— Правильно, — обиженно засопела я. — Я и обратилась. Позвонила Валерке в пятницу, когда поняла, что сама не справляюсь, а Надька сказала, что он на рыбалку уехал. В Карелию. На неделю. И связи с ним никакой.

— Значит, на задании, — здраво рассудила Анечка. — Тоже мне, рыбалка!

— Не знаю, — не стала я спорить, — может, и на задании, а не на рыбалке. Факт тот, что Валерка находится вне зоны моего влияния и, следовательно, помочь мне сейчас в поисках господина Будина не может, а вот твоя Волчья Ягодка может. Потому что Люсеньке стало плохо именно в ее кафе. Это сто процентов.

— О-бал-деть!

— А я про что! Петербург — город маленький!

— Хорошо, — тяжело вздохнула Анюта. — Я позвоню Катьке и все выясню. Только не сейчас. Вечером.

— Ань…

— Все, Натуся, начинается. Я тебе перезвоню.