"Любовь решает все сама" - читать интересную книгу автора (Харди Мелина)

Глава 2

Сет Логан спал, когда Мелоди на цыпочках вошла в его палату после полудня на следующий день. Это был красивый мужчина, черты его лица даже во сне оставались гордыми и решительными, несмотря на страшный шрам у виска. У него был четко очерченный рот, упрямая нижняя челюсть, колючие брови. И хотя она знала, что ему только что пошел седьмой десяток, выглядел он совсем старым, старым и усталым. Видимо, жизнь давалась ему нелегко.

Она осторожно поставила на столик у кровати горшочек цикламенов и корзину фруктов. Мелоди опасалась, что Джеймс осуществит свою угрозу и помешает ей посетить его отца, но страхи были напрасны. Больше никто не принес цветов, не оставил визитной карточки; не было других посетителей – ничего указывающего на то, что у Сета есть сын или друзья.

Пододвинув кресло, Мелоди села у кровати и некоторое время наблюдала, как равномерно падали капли жидкости для внутривенного вливания через трубку, соединенную с веной на руке Сета. Рядом на стене располагался поддерживаемый кронштейном аппарат для искусственного дыхания. Сетчатое прикрытие защищало поврежденную ногу, которая была зафиксирована в неподвижном состоянии с помощью блоков, прикрепленных к кровати.

Тишина нервировала. Ей хотелось, чтобы он проснулся и можно было самой убедиться, что он понимает, где находится. И в то же время, однако, она испытывала опасения. Мелоди едва ли могла рассчитывать на теплый прием, когда Сет Логан узнает, кто она такая и кого представляет.

Мелоди огляделась по сторонам, чувствуя себя и бесполезной, и беспомощной. Она искала, чем бы себя занять. Может быть, долить воды в кувшин? Осторожно поднявшись на ноги, она заглянула в него и установила, что он был недавно пополнен кусочками льда.

За окном водянистое солнце пробивалось сквозь тучи, бросая слабые блики внутрь здания. Решив, что она может по крайней мере закрыть жалюзи и помешать солнечным лучам светить прямо в лицо пациенту и беспокоить его, Мелоди крадущейся походкой пересекла палату и осторожно потянула за шнур, регулирующий положение пластин. Шнур проявил минимальное желание пойти навстречу.

– Если ты не оставишь в покое жалюзи, девочка, – раздался мрачный голос, – то чертово сооружение свалится вниз. Брось все это!

Застигнутая врасплох, Мелоди обернулась, и в нее уперся мутный взгляд Сета Логана.

– Мистер Логан! А я думала, вы спите.

– Я тоже думал, я сплю, – сказал он. – Но появились вы и нарушили мой покой. Во всяком случае, что вы здесь делаете? Вы же не медсестра.

Мелоди направилась назад к кровати.

– Вы меня не знаете, мистер Логан, но я приехала вчера ночью в больницу вместе с вами. Я находилась на том месте, где с вами произошел несчастный случай. Как вы себя чувствуете?

– Как грешник в аду, – кратко проинформировал ее Сет. – Как, по-вашему, может чувствовать себя человек, если его переехала стальная тачка?

– Может быть, вызвать сестру?

– Не надо, если вы считаете, что я не умираю. Я не доверяю женщине, которая находит удовольствие, бесконечно втыкая в человека шприцы с иглами.

– Но если у вас боли, мистер Логан…

– Боли у меня есть, девочка, но главным образом потому, что лежу на спине, когда болит голова, что одна нога висит в воздухе – совсем не там, где ей отвел место Господь Бог, и вы к тому же все время величаете меня «мистер Логан». В чем дело?

О, этот человек будет жить! Его воля крепко закалена, как у его сына, и даже больше! Осознав это, Мелоди пришла в полный восторг.

– Как бы вы хотели, чтобы я обращалась к вам? – спросила она.

– Зовите меня Сет, – сказал он, осторожно пощупав свой шрам у виска. – Только полицейские обращается к таким ребятам, как я, со словом «мистер». Да еще политики и врачи. Никому из них я не верю ни на грош. Поэтому, если вы относитесь к ним, то вот вам Бог, а вот порог, и вы оставляете меня спокойно пропадать здесь.

– Меня зовут Мелоди Верс. Я хозяйка магазинчика, который находится здесь, по соседству, а пришла сюда потому, что чувствую себя отчасти в ответе за происшедшее вчера с вами. И в мои планы совершенно не входит, чтобы меня выгоняли отсюда. Поэтому даже не пытайтесь устроить это.

– Вы что, одна из тех, кто заварил эту костюмированную белиберду в Кошачьем ряду? – Взгляд голубых глаз стал колючим. – Вы меня разочаровываете, милая девочка. Вы вроде не похожи на них.

Мелоди пропустила мимо ушей последнее замечание.

– Все ужасно огорчены происшествием, в которое вы попали, Сет, – сказала Мелоди, наклоняясь, чтобы подложить еще одну подушку под седую голову Сета. – Меньше всего мы хотели, чтобы случилось нечто подобное, и вовсе не ожидали этого. Но вам не о чем беспокоиться. Одна из причин, почему я здесь, состоит в том, чтобы заверить вас: я намерена позаботиться обо всем.

– Каким это образом? – раздался цинично звучащий голос у Мелоди за спиной. – Вы думаете, достаточно подложить ему подушечку, чтобы он не поставил вам в вину происшедшее и не выдвинул свою версию?

– Боже милосердный, вы только посмотрите, кого к нам занесло попутным ветром! – мрачно провозгласил Сет. – Милочка Мелоди, если вам нужен кто-нибудь, кого вы хотите называть «мистер Логан», то вот он – только что появился перед вами.

Джеймс Логан стоял, прислонившись к косяку двери. Плащ повис у него на плече, удерживаемый на месте большим пальцем. Не было ни однодневной щетины на лице, ни всклокоченных волос на голове. Свежевыбритый, с приглаженными, хотя и непокорными кудрями, при свете ясного дня, он выглядел, возможно, еще более красивым, чем Мелоди нашла его минувшей ночью.

– Как дела, Сет? – спросил Джеймс, явно не очень обескураженный приветственным словом родителя.

– Уложили меня со сломанной ногой и больной головой, – ответил Сет. – И только по этой причине я не могу улизнуть отсюда при виде тебя.

– У тебя была больная голова всегда, сколько я себя помню, – заметил Джеймс, медленно приближаясь к кровати. Он остановился в ногах лежащего отца, в уголках рта была видна тонкая усмешка.

– Гм! Зачем ты пришел? – угрюмо спросил Сет.

– Затем, что я все еще твой сын, независимо от того, насколько каждый из нас может сожалеть об этом обстоятельстве. Когда я получаю по телефону сообщение, что мой отец попал в дорожное происшествие, ранен, я считаю своей обязанностью…

– Знаешь, что ты можешь сделать со своими обязанностями, сыночек? – выкрикнул, брызжа слюной, Сет. – Возьми их и…

– Сет, умолкни, – устало прервал его Джеймс. – Замолчи, пока ты не довел себя до сердечного приступа, что было бы очень неприятно для нас обоих.

Мелоди больше не могла сдерживать себя. Возмущенная обменом любезностями между родственниками, она рьяно взялась за роль третейского судьи.

– Постыдитесь, – упрекнула она Джеймса. – Ваш отец в последние двадцать четыре часа столько вынес, а вы еще говорите с ним таким тоном. А что касается вас, – она погрозила пальцем Сету, – ваш сын прав. Если будете продолжать в том же духе, разболеетесь еще серьезнее, чем сейчас.

– Дальше некуда, – пробормотал Сет, сверкая глазами в сторону сына. – Я уже на дне.

– Думаю, вам лучше уйти, – тихо сказала Мелоди Джеймсу.

Молодой человек принялся рассматривать ее серо-зеленый кожаный костюм, ее сумочку фирмы «Феррагамо», высокие сапоги.

– Вы так считаете? – протянул он ледяным тоном, соответствующим выражению глаз.

– Ваше присутствие расстраивает его. Посмотрите, как кровь ударила ему в голову. Не думаю, что он в состоянии принимать посетителей.

– А как вы удосужились получить диплом врача? – испепеляя ее взглядом, спросил Джеймс. – Путем стрижки купонов фирм, владеющих модными магазинами?

– Я исхожу из того, что лучше для вашего отца.

– Вы не имеете представления о том, что лучше для моего отца, а я пролетел полконтинента не для того, чтобы слушаться приказов совершенно постороннего человека, к тому же некомпетентного. – Вы-то уж точно появились здесь не потому, что обеспокоены – ответила колкостью на колкость Мелоди. – Совершенно ясно, что вы здесь находитесь только в силу необходимости, и так же ясно, что Сет рад вашей встрече не больше, чем вы. – Спасибо на добром слове. Хотя Джеймс и говорил сдержанным тоном, что-то напоминавшее боль мелькнуло в его глазах. Слишком поздно Мелоди заметила, что затронула нерв. Она уже открыла рот, чтобы извиниться, но Джеймс упредил ее.

– Оставьте при себе ваши рассуждения, – сказал он, закипев внезапным гневом, заставившим умолкнуть все другие чувства. – Как вы сами, так и ваши сантименты здесь неуместны, поэтому убирайтесь, пока я действительно не потерял терпение и не вышвырнул вас вон.

Мелоди чувствовала, что это – не пустая угроза.

Нацарапав цифры своего домашнего телефона на обороте одной из визиток, она опустила карточку в корзину с фруктами, которую принесла для его отца. – Если я могу что-либо сделать, чтобы скрасить ваше пребывание здесь, Сет, позвоните мне, прошу вас.

Я еще приду к вам.

Отнюдь не щеголяя своей силой, Джеймс взял пальцами в кольцо ее запястье и потащил к двери.

– Можете спокойно оставить заботу о моем отце на моей совести, мисс Верс.

– Вы подумали о размерах расходов на лечение? – вполголоса спросила Мелоди, безуспешно пытаясь вырваться. – Страховки может не…

Выражение лица Джеймса слегка изменилось: проблеск удовлетворения смягчил его гнев.

– Я на несколько световых лет опередил вас, – заверил он Мелоди и, широко распахнув дверь, выставил ее в зал.

Они чуть не столкнулись с медсестрой, которая несла поднос с шприцем для внутривенного впрыскивания.

– Всех посетителей на минуту прошу выйти, – распорядилась сестра и впорхнула в палату с вопросом:

– И как мы себя сегодня чувствуем, мистер Логан?

Сет, несомненно, заметил иглу сразу же. Мелоди слышала, как он ответил:

– «Мы» просто здорово звучит. Очень вам благодарен. Значит, вы можете взять эту иглу и воткнуть себе в собственную ляжку, потому что к моей вы и близко не подойдете.

На мгновение Мелоди развеселилась: забавное взяло верх над раздражением, злостью; она прыснула, не сумев удержаться.

– Рад, что у вас так развито чувство юмора, – суровым тоном заявил Джеймс Логан. – Будем надеяться, вы не лишитесь его в ближайшие несколько дней.

– Почему бы это должно постигнуть меня? – спросила Мелоди более беспечно, чем у нее на самом деле было на душе. – Ваш отец на пути к выздоровлению. Солнце снова светит, и что еще? Посмотрим-ка. Ах да! Я нашла свое пальто и сумочку на том самом месте, где их оставила, что возрождает мою веру в прирожденную порядочность и честность людей. Да, это также напоминает мне о… – Мелоди выудила из бумажника чек и, подняв руку, вложила Джеймсу в нагрудный карман его шикарного пиджака морского покроя. -…О том, что я должна вам за такси.

Джеймс наблюдал за движениями ее руки с удовольствием не меньшим, чем то, которое испытывает человек, обнаруживший ползущего у себя на груди таракана. Мелоди даже не пыталась на этот раз подавить снова вырвавшийся у нее смешок.

Холодные глаза Джеймса Логана опять обшарили ее лицо.

– Посмотрим, – пообещал он, – кто будет смеяться последним.

Не желая показать, каким зловещим она нашла его замечание. Мелоди одарила Джеймса своей самой солнечной улыбкой.

– Старайтесь хоть иногда быть благожелательным, мистер Логан. Вы будете поражены, насколько лучше при этом себя почувствуете, насколько добрее станет окружающий мир по отношению к вам. Вы когда-нибудь слыхали: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди…»?

Это не были пустые слова. Мелоди искренне верила в подобные истины, соответственно строила свою жизнь в согласии с их простой философией. Но добравшись в понедельник до Кошачьего ряда, она вдруг подумала, что, вероятно, эти мудрости в конце концов лишь избитые места.

Все владельцы других магазинчиков ждали ее, собравшись у балюстрады на площади: Ариадна и Хлоя, Эмиль, Джастин, Роджер, супруги Чанковские. По их лицам было видно, что неприятности сыпятся как из мешка.

– Наконец-то ты приехала, – приветствовала ее Хлоя, хозяйка магазинчика дамского белья через пару дверей от Мелоди. – У нас серьезные проблемы.

– Корреспонденты толкутся в дверях уже с восьми часов утра, – сказал ей Эмиль Лемарк с более заметным акцентом, чем обычно, – верный признак того, что этот всегда невозмутимый канадец французского происхождения выбит из седла. – Они раздувают, как могут, происшествие субботнего вечера, Мелоди.

– Они требуют заявление для печати, – сообщил Роджер. – Задают коварные вопросы, но мы решили воздержаться от любых комментариев до твоего прибытия. Как дела у пострадавшего старика? Он выживет?

– Только бы он не умер, – заявила Хлоя. – Меньше всего нам нужно, чтобы наши имена появились, набранные огромными буквами, на первых страницах «Порт-Армстронг ситизен». Я уже просто-таки вижу, как это будет выглядеть! – Хлоя развела рукой. – Мы прочтем: «Один из „нежелательных“ погибает под колесами лимузина во время благотворительного вечера». Едва ли скажешь, что это полезно для нашего бизнеса, верно?

– Ты будешь вне себя от радости, Хлоя, когда узнаешь, что Сет Логан жив и выказывает все признаки выздоровления, – сказала Мелоди, совершенно не скрывая, что она рассержена. – Хотя ты проявляешь интерес к старику не из добрых побуждений. А насчет корреспондентов – впустите их, сделайте им заявление, раз уж они хотят. Нам скрывать нечего.

– Может быть, – деликатно предложил Эмиль, – лучше всего поговорить с ними тебе, милая. В конце концов бал-маскарад – это была твоя идея. – Эмиль пригладил свои и без того великолепно лежащие волосы, улыбнулся, подбадривая ее. – Ведь у тебя такая очаровательная искренность.

– Только не устраивайте из этого заварухи, – предупредил Роджер. – Надо, чтобы из переделки мы вышли овеваемые ароматом роз, а не запахом скандала.

Ариадна зевнула, повела своими неотразимыми греческими глазами.

– Столько шума из ничего, – промурлыкала она, адресуя Фредерику Чайковскому свою самую сексуальную улыбку. – Я вас спрашиваю, чем они могут мне навредить? До Рождества я продала столько меховых манто богатым неверным мужьям, пытающимся успокоить больную совесть, что мне теперь неважно, если никто не купит ничего, кроме меховых наушников, до следующей зимы.

Мелоди заметила, как Анна Чайковская впилась подозрительным взглядом в своего супруга, и ей захотелось придушить Ариадну на месте. Чанковские прибыли в Северную Америку из родной им Польши двенадцать лет назад, имея статус беженцев, и трудились изо всех сил во имя процветания своего дела – производства ирисок и шоколада. Мелоди была уверена, что ни у одного из супругов не было ни энергии, ни желания заводить связи на стороне. Однако Ариадна безжалостно дразнила Анну Чанковскую, нахально флиртуя с Фредериком, как и со всеми остальными мужчинами, попадавшимися на ее пути.

– Мы не такие везучие, как ты, Ариадна, – напомнила ей Мелоди. – Некоторым из нас нужны покупатели, чтобы быть в состоянии платить за помещение.

Хлоя подняла тщательно выщипанные брови в наигранном удивлении.

– О, пожалуйста, Мелоди, ты же не ждешь, что мы поверим этому! Ты, как говорится, родилась с пресловутой серебряной ложечкой в твоем миленьком ротике, верно?

– Прекратите пикировку! – прикрикнул Роджер. – Давайте лучше решать, как надежнее всего разделаться со стервятниками, что торчат за дверями наших магазинов, и спокойно заняться бизнесом. У меня прибыла морем огромная партия хрусталя, которая должна пройти таможню, и мне некогда болтаться без дела, тогда как газеты торжествуют, наживая капитал за наш счет.

– Пусть тогда Джастин побеседует с журналистами, – заявила презрительно Хлоя. – Он скорее добьется симпатии с их стороны, чем наша богатая брюнеточка.

– Порой ты говоришь, как торговка рыбой на рынке, Хлоя, – упрекнул ее Эмиль.

Джастин Александер выехал вперед в своей инвалидной коляске и огляделся вокруг сквозь прутья железных ворот, отделяющих внутреннюю линию магазинчиков от наружных помещений, где находятся административные службы. Оттуда стеклянная дверь вела на улицу.

– У нас нет времени на междоусобицу, – сказал Джастин. – Правильно говорит Роджер. Толпа снаружи растет с каждой минутой и становится все более беспокойной. Давайте поскорее закроем вопрос.

– И будем держаться вместе, – предложила Ариадна, украдкой подобравшись к Фредерику, и просунула руку ему под локоть. – Как там у них говорится, мои милые друзья? «Вместе мы победим»?

– Что касается тебя, Ариадна, то проблема состоит в том, – с горечью заметила Хлоя, – что ты никогда не была обременена супругом. В противном случае ты бы так не бегала за всеми мужчинами.

Как это может быть, размышляла Мелоди, отвернувшись, чтобы отпереть свой магазинчик, что горести Сета Логана и его приятелей слишком часто отступают на второй план перед лицом мелочных стычек наподобие этой?

– Неужели я одна здесь помню, зачем мы в первую очередь устроили бал-маскарад? – спросила Мелоди с явным раздражением в голосе.

– Чтобы пустить пыль в глаза, – решительно бросила Хлоя. – Поэтому избавь нас от твоих маленьких проповедей насчет того, что нужно быть добрыми в отношении обездоленных. Главное тут – определиться, во что обойдется нам желание не допускать этих попрошаек к входным дверям наших магазинов. Если говорить о себе, то, по-моему, самым лучшим из возможных решений было бы, если б все они исчезли с лица Земли. Однако мы понимаем, что публично заявлять об этом политически не правильно.

– Я б не заходил так далеко, – возразил Эмиль.

– Я тоже, – вставил слово Джастин. Но и эти двое не были готовы выступить в защиту обиженных судьбой, ясно поняла Мелоди. Если добраться до существа дела, то Хлоя права. Для большинства людей показная сторона и всемогущий доллар – главное.

Оставив шубу и сумочку в небольшой кладовке в служебной части магазина, Мелоди проверила в зеркале, как она выглядит, и вернулась к своим коллегам, которые стояли, как часовые у ворот дворца, готовые отразить вторжение.

– Чего вы боитесь? – спросила у них Мелоди. – Репортеры, пытающиеся добиться интервью с нами, это те же самые люди, которые поддерживали нас хорошей рекламой и в результате помогли продать в течение месяца все билеты. Вполне естественно, что они пришли сюда снова, ожидая свежих новостей.

– Боже, спаси меня грешную! – вздохнула Хлоя с возмущением, готовая вот-вот взорваться. – Ты случайно не нанялась заговаривать нам зубы? Они как ищейки, взявшие след, а мы – добыча.

К сожалению, вскоре выяснилось, что Хлоя была права. К журналистам присоединилось много публики со стороны, и настроение толпы было в самом деле далеко не дружественное. То, что на прошлой неделе воспринималось как достойное дело в помощь нуждающимся, теперь истолковывалось как эпизод партизанской войны против невинных прохожих. За одну ночь облик владельца магазина оказался очерненным: его побудительные мотивы сводились к жажде наживы и к ненависти по отношению к беззащитным, несчастным людям, чьим единственным грехом являются ограничения экономического и социального порядка, которые им не подконтрольны.

– Сет Логан был сбит машиной неподалеку от своего дома и, возможно, никогда не будет ходить снова, – начал один из репортеров. – Это и означает, в вашем понимании, протянуть руку помощи людям, большинство из которых жило здесь задолго до того, как вы решили устроить торговые ряды в этом районе?

– Конечно нет! – воскликнула Мелоди. – Несчастный случай с мистером Логаном явился для нас полной неожиданностью, и мы все сожалели о случившемся.

– Недостаточно, чтобы приглушить хотя бы продолжавшееся веселье, – обвиняющим тоном заявил один из бедно одетых зрителей. – Там не могли закруглиться до четырех утра. Мы, подыскивающие спокойные подъезды для ночлега, это знаем точно.

– Ничего не могу сказать по этому поводу, – заявила Мелоди. – Я провела большую часть ночи в больнице, ожидая сведений о состоянии мистера Логана, и теперь рада сообщить вам, что по всем признакам его здоровье быстро восстанавливается.

– Но разве не правда, – спросил еще один воинственно настроенный газетчик, – что вы называете Сета Логана и ему подобных «нежелательными»?

Расстроенная, Мелоди бросила взгляд на своих коллег. Она знала, что Роджер пустил в оборот среди своих это жестокое словцо, но кто додумался произнести его публично?

– Этим словом я никогда не пользовалась, – твердо заявила Мелоди, пребывая в бешенстве из-за того, что не могла до конца честно ответить на вопрос.

Глухой гул недоверчивых голосов докатился до нее.

– Но вам же не нравится, что мы бываем здесь, а? – выкрикнул кто-то с вызовом. – Вам бы хотелось, чтобы нас держали как можно дальше от ваших дурацких магазинчиков, не так ли?

Мелоди хотелось бы ответить искренно. Она заколебалась и снова взглянула на своих коллег, ожидая поддержки. Никто из них не выступил вперед, а в толпе беспорядочно зашумели, когда кто-то на целую голову выше большинства собравшихся вышел из тени кованого фонарного столба, установленного у самого входа в Торговый ряд. Это был Джеймс Логан – его еще здесь не хватало!

Толпа расступилась, как если бы он обладал силой библейских воителей, и пропустила его вперед, затем окружила снова, сплоченно поддерживая, независимо от того, что он собирался сказать. Джеймс Логан не слишком долго держал толпу в неведении относительно своих намерений.

– Так что же? – выкрикнул он, разжигая страсти. – Мы ждем вашего ответа, мисс Верс. Как вы относитесь к «нежелательным», заглядывающим в ваши заведения?

– Я никого никогда не выгоняла из своего магазина, – сказала она.

– Но вы приветствуете этих так называемых нежелательных у себя так же, как и клиентов с деньгами!

Этот человек явно выискивал повод для драки, Поддерживаемый, без сомнения, одобрительным гулом со стороны симпатизирующих слушателей.

– Но, мистер Логан! – начала Мелоди, возмущенная тем, что он пустил в ход слово «нежелательные». – Я уже объяснила, что этим определением не пользуюсь, и…

– Но вы не осуждаете других, когда они к нему прибегают?

Хлоя, Ариадна и Роджер впились в нее взглядом с одной стороны, Джеймс Логан – с другой. Остальные замерли в ожидании. У Мелоди слова застревали в горле.

– Да… нет!

– Как понимать ваш ответ, мисс Верс? – спросил Логан угрожающе ласковым тоном. – Решайте, – Я не прощаю тем, кто его – этот термин – использует. Думаю, что это неподобающее определение не отвечает целям благотворительности, – ответила Мелоди, принимая ответственность на свои плечи, так как обманывать себя не было никакого смысла. Выражение лица Логана осталось бесстрастным, но он знал, что Мелоди оказалась в дьявольской ловушке: деваться ей некуда.

А дьявол так привлекателен! Длинные сильные ноги Джеймса были обтянуты мягкими шерстяными брюками, на могучих плечах – толстый рыбацкий свитер. Его руки небрежно засунуты в карманы. Он выглядел так, будто ему принадлежит земной шар со всем, что на нем находится. Ариадна наверняка распустила слюни.

Сопротивляясь изо всех сил почти физическому воздействию личности Логана, Мелоди постаралась сделать хорошую мину при плохой игре и успешно закончить кошмарное интервью.

– Хотя я лично не приемлю упоминавшийся термин, я считаю, что не мне выступать в роли общественной совести, и отказываюсь брать на себя ответственность за опрометчивые поступки других. Моя единственная забота по-прежнему – справедливое отношение к людям, которые не всегда находят уважение и добро со стороны окружающих, хотя они этого заслуживают. – Мелоди взглянула на своего мучителя. – И я уверена, все мы знаем, кого я имею в виду; для этого нам не требуется во гневе называть имена.

Однако Мелоди не было дано так легко умыть руки.

– Можем ли мы в таком случае предположить, что все мужчины и женщины, прожившие в этих кварталах большую часть своей жизни и работавшие здесь, найдут хорошую встречу, если забредут в ваш Торговый ряд, когда бы им ни вздумалось?

Мелоди слышала, как втянула в себя со свистом воздух Хлоя, представила себе гримасу на лице возмущенного Роджера, почувствовала тревогу Ариадны. Эмиль под ее взглядом остался стоять неподвижно, явно расстроенный происходящим.

– В чем же дело? – поинтересовался Джеймс Логан с самым лицемерным выражением озабоченности, какое Мелоди когда-либо встречала. – Вы опасаетесь, что ваши коллеги не пойдут на это?

Что могла она сказать? Что здесь, вероятно, приступ групповой истерии, и тем самым вызвать еще более острое столкновение с этим невозможным человеком, когда полгорода присутствует в качестве свидетелей? Поможет ли это разрядить обстановку?

Мелоди посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что хоть раз в жизни ей удастся убедительно солгать.

– Ничего подобного. Мои коллеги разделяют мое мнение. Любой и каждый может свободно войти в наши магазины в часы работы.

– И вы не будете принуждать вошедшего сделать покупку?

– Мы никогда не принуждаем посетителей, – ответила Мелоди, поспешив отметить успех, хотя и весьма скромный. – Качество наших товаров и уровень обслуживания делают это ненужным.

– Можем мы процитировать ваше заявление? – спросил один из репортеров.

– Слово в слово, – сказала она и по улыбке, расплывшейся по лицу газетчика, поняла, что он способен, как шакал, взяться за скелет жертвы после царя зверей, сожравшего свою львиную долю.

– Тогда позвольте последний вопрос, мисс Верс. Почему лица, арендующие помещения в Кошачьем ряду, считают, что люди, которые, по вашему утверждению, вовсе не являются нежелательными, должны держаться как можно дальше от ваших магазинов?

– Я считаю, что уже ответила на этот вопрос, – возразила Мелоди. – Мы так не думаем.

– Но почему же тогда вы так заинтересованы в перемещении этих людей на противоположную сторону района доков в здание, где прежде был рыбоконсервный завод? Не потому ли, что надеетесь пореже видеть их здесь?

Измотанная до предела Мелоди, которая еще каких-нибудь четверть часа назад не могла представить себе, что можно так устать, рассеянно потрогала свою челку.

– Эти соображения не влияли на наш подход, – подчеркнула она. – Мы и прежде и теперь искренне хотели бы внести позитивный вклад в улучшение качества жизни этих людей. Мы ведем речь о субсидировании дома для общественных нужд, а не тюрьмы. А сейчас, если вы нас извините, время, когда наши магазины должны быть открыты, – с десяти до половины шестого, и мы уже запаздываем.

Газетчики яростно запротестовали, засыпав Мелоди вопросами.

– Сколько денег вы собрали?

– Во что обойдется налогоплательщикам ваш проект?

– Кто руководитель проекта, если он уже осуществляется?

Совершенно сбитая с толку, Мелоди повернулась к своим коллегам, ища помощи. Вперед вышел Эмиль, поднял руку с тщательно наманикюренными пальцами.

– Терпение, господа! Заверяю вас, мы сделаем новое заявление, как только уточним, насколько успешны наши акции по сбору средств. До тех пор нам больше нечего вам сообщить.

– Ну и устроила ты катавасию! – проинформировала Хлоя обессиленную Мелоди, когда толпа в основном рассеялась. – Ни один из этих оборванцев не войдет в мой магазин, и больше тут нечего обсуждать.

– Ко мне тоже не вступит ни один из них, – мрачно заявил Роджер. – Вы только представьте себе их: ходят, качаясь, полупьяные, оставляют следы разбитых бутылок за собой.

– Что ж, сожалею, что вы так огорчены, – заявила Мелоди, обозленная их реакцией. – Но если вам не нравилось, как я отвечала на вопросы, никто не мешал вам включиться в разговор и высказать свою точку зрения.

На этом их атака на Мелоди захлебнулась. Коллеги разошлись, оставив Мелоди разбираться с утренней почтой в спокойной обстановке. Однако ее одиночество не продлилось долго.

– Я уж начал было беспокоиться за вас, – донесся от двери слишком знакомый голос. – Мне показалось, что вы загибаетесь, когда эти газетчики начали поджаривать вас на вертеле над раскаленными углями.

В тот миг не было ничего на свете, в чем бы Мелоди меньше нуждалась, чем в сочувствии Джеймса Логана.

– Поверьте мне, – возразила она, – после ваших обвинений господа газетчики воспринимались как лакомство. Поэтому поберегите свои сожаления для тех, кто в них нуждается. И, раз уж вы здесь, убирайтесь из моего магазина. Я не торгую товарами, которые соответствовали бы грандиозности вашего самолюбия.

– Я здесь не в качестве покупателя, – ответил Джеймс Логан, с любопытством ткнув пальцем в серебряную вазу, полную сухих лепестков лаванды и роз. – Этот магазин не в моем вкусе. Так же, как и сам город.

– Чем провинился этот город, кроме того, что приютил таких людей, как вы?

Логан поджал губы.

– Такие выпады не прощаются.

– Да, конечно! Ладно, да будет вам известно, что в нашем городе есть несколько прекрасных образцов викторианской архитектуры. Он считается туристской достопримечательностью Северной Америки. Сюда приезжают ради того, чтобы иметь возможность заглянуть в дома, где жили в конце девятнадцатого века, узнать, как они жили.

– Туристы призваны любоваться и всей этой чепухой? – рука Джеймса Логана очертила весь район Кошачьего ряда. – Вы хотите убедить меня, что, приспособив газовые фонари из кованого железа под электрическое освещение, вы сохранили дух старины? Или что прабабушка Верс сберегала зимой луковицы тропических цветов в условиях искусственного климата, регулируемого компьютером? А как насчет этого автомата для размена денег, ловко загримированного под облицованный кирпичом колодец, у которого некогда загадывали желания? И это подается как Мекка для туристов, желающих увидеть, что представляла собой жизнь в прежние времена, Т когда прадедушка был сосунком и бегал в коротких штанишках?

– Нет, мистер Логан, – ответила Мелоди, с трудом сохраняя терпение, – здешние коммерсанты просто попытались уберечь от разрушений очень старые купеческие дома и лавки и в то же время превратить их в полезные и привлекательные сооружения, не вырывая их из той среды, в которой они были первоначально построены. То, что вы видите вокруг в этом месте, – добросовестное воспроизведение площади в деревне викторианского периода.

– То, что я вижу вокруг, – парировал с сарказмом Логан, – это претенциозно выставленные псевдовикторианские фасады. Они напоминают устроенное для Прессы шоу, где несколько минут назад вы демонстрировали якобы снедающую вас заботу о несчастных.

– Уверяю вас, я говорила совершенно искренно. – Вы изворачивались, как рыба, пытающаяся соскочить с крючка, и делали соответственно вид, что ваши устремления совершенно бескорыстны.

– А вы бы предпочли, вероятно, чтобы я проявила полное безразличие и тем самым подтвердила ваше заранее составленное дурное мнение обо мне?

– Я бы уважал вас за смелость, за то, что вы говорили честно. – Он посмотрел на нее вопросительно. – Скажите мне одну вещь: этот бал-маскарад с благотворительными целями – исключительно ваша идея или результат совместных с другими хозяевами магазинов усилий?

– Было и то и другое. Я выдвинула идею, но все они помогали осуществить ее.

– Не очень охотно, разумеется.

– Почему вы так думаете? Вы – ясновидящий или что-то вроде?

Он насмешливо улыбнулся.

– Для этого не надо быть ясновидящим, миледи. В то время, как вы распространялись насчет всеобщего желания приветствовать в вашем миленьком Торговом ряду всех и вся, достаточно было посмотреть на физиономии ваших коллег, чтобы убедиться, что они ни за что не потерпят у себя кучку немытых, подвыпивших людей, которые расталкивали бы богатых клиентов.

Джеймс Логан, к сожалению, почти попал в точку. Поступило много жалоб на то, что присутствие «нежелательных» подрывает атмосферу добропорядочности в этом районе и отталкивает «порядочную» публику от посещения бутиков. Такие жалобы отнюдь не свидетельствовали о терпимости той части населения, которая в основном была весьма обеспечена.

– У вас, мисс Верс, вид маленькой девочки, которую застали в тот момент, когда она запустила руку в банку с вареньем. Может быть, вы испытываете слегка угрызения совести?

Презрение, пронизывающее голос Джеймса Логана, не снижало очарования его глубокого, ленивого тона. По причинам, которые она не смела даже начать постигать, Мелоди обнаружила, что ее внимание задерживается на вещах, совершенно не относящихся к предмету разговора, например, на маленьком надрезе, оставленном бритвой у него на подбородке. Это был единственный недочет на его в остальном безупречном лице. Сделанное наблюдение вызвало небольшое и абсолютно неуместное землетрясение у нее внутри где-то между сердцем и желудком.

– Были ли какие-либо более серьезные причины, которые привели вас сюда без приглашения? – спросила она колко. – Или вы пришли только для того, чтобы доставить мне новые неприятности?

Его колебания, неожиданная улыбка, ямочки на щеках, его прищуренные глаза, осененные такими ресницами, что Мелоди поклялась бы, что они фальшивые, если бы увидела их у женщины, – все это включило сигнал тревоги у нее в голове. Человек явно что-то задумал, и что бы это ни было, ничего хорошего ожидать не приходилось.

Логан уже приоткрыл рот, готовый ответить, когда раздался телефонный звонок. Мелоди была признательна неведомому спасителю даже за короткую паузу. Она сняла трубку.

Джеймс наблюдал за Мелоди, с неудовольствием воспринимая ее тонкую, непринужденную элегантность. Грациозно изогнутая рука на телефоне, угол поворота головы в момент, когда она слушала человека на другом конце провода, мелькание темной тени от ресниц на бледной нежной коже – эти вещи он предпочитал бы не замечать.

Хуже всего, что от нее так и несло деньгами. Такие богачки, легко относящиеся ко всему, обычно вызывали у него недоверие, так как слишком часто легкомыслие у них сочетается с нахальством. Но в то же время он не мог отделаться от впечатления, что Мелоди в чем-то непохожа на других. Что-то было в ней неуловимо свое. Не то, что полная невинность, и не совсем наивность и, уж конечно, совсем не простодушие. Здесь, пожалуй, точнее было бы говорить о таком качестве, как благородство, и, поняв это, он почувствовал себя первостатейным негодяем из-за своих планов в отношении нее.

Логан не желал, чтобы добрые намерения Мелоди растрогали его. Было целесообразнее возмущаться ее покровительственным вмешательством. Из-за Мелоди он против своего желания оказался в роли заботливого сына при отце, который никогда не соглашался, чтобы его обременяли родительские обязанности. Джеймс ненавидел лицемерие, двусмысленность возникшей ситуации, но что он мог сделать, чтобы не смириться с усилением магнетического влечения к виновнице происшествия?

Самым разумным было бы уйти из магазина и перепоручить все дела с Мелоди своему адвокату. Не было ни одной разумной причины лично противостоять ей и идти на дальнейшие контакты.

Но не успел он сделать и двух шагов к двери, как услышал, что она расстроено ахнула. Обернувшись, Логан заметил, как она двумя руками вцепилась в телефонную трубку и почти упала на стеклянный прилавок. Не требовалось быть ясновидцем, чтобы понять, что разговор вывел ее из равновесия.

Мелоди подняла глаза и посмотрела на него мрачным взглядом.

– Мистер Логан сейчас здесь, – сказала она в трубку, и Джеймс неожиданно почувствовал усилившееся сердцебиение.

– Кто это говорит? – спросил он.

– Лечащий врач вашего отца, – ответила она и протянула ему телефонную трубку. – Он уже целый час пытается вас разыскать.