"Кто придет меня убить?" - читать интересную книгу автора (Малышева Анна)Глава 18Прошло несколько дней с той встречи на подмосковной трассе, когда две пожилые женщины просили его сообщить о катастрофе, и только 12 сентября он решился позвонить. Раньше времени не было, да и желания тоже. Он уже вернул ружье приятелю. Жил своей обычной жизнью. И почти забыл об этом. И вот решился позвонить. Сделал это из телефона-автомата на улице. Набрал номер, сообщил, что на таком-то километре от Москвы по такой-то дороге произошла катастрофа, свидетелем которой он не был. Себя не назвал. Быстро повесил трубку и пошел прочь, немного возбужденный всем этим. И больше ничего. Это было утром. А в четвертом часу пополудни зеленую машину вытаскивали автокраном из оврага. Она была сильно помята и уже не выглядела шикарной. Анна лежала на широкой, тщательно застланной постели. В той самой спальне, где Олег впервые раздел ее. Она была не пьяна, но очень слаба. Ей было уже все равно, что с нею происходит, чем все это кончится, как она будет жить дальше. Она больше не говорила слова «дальше», потому что смутно чувствовала, что это «дальше» будет ужасно. Олега она не ждала. Никого не ждала. Больше не выходила в коридор, не подслушивала у двери. Не выглядывала в окно. Она могла бы не поверить тому человеку, который сообщил ей о смерти Олега, но она ему поверила. Поверила сразу. Она не понимала, где он мог прятать труп ночью, обыскала его кабинет… Ничего особенного не нашла. Пришла в спальню, легла и закрыла глаза. Алиса чем-то занималась в своей комнате. Она недавно пообедала. На обед была каша, сваренная на воде. Больше ничего, только чай. Анна и сама могла бы поесть, но ей не хотелось. – Мама, к нам стучат! – сказала Алиса, входя в спальню. – Что? – она подняла растрепанную голову. – Стучат, очень громко. Ты не слышишь? – Ах да… Теперь она поняла, что уже некоторое время слышит этот настойчивый стук в дверь. Только до сих пор ее сознание его не воспринимало как нечто реальное. Анна встала, запахнула халат, сунула ноги в тапочки и прошла в коридор. – Кто? – спросила она, остановившись у двери. – Милиция, – ответили ей. – Откройте. Она равнодушно открыла, ожидая увидеть что угодно, но не милицию. Но два человека в форме шагнули к ней в квартиру. – Чупринин Олег Николаевич здесь живет? – Да, – безжизненно ответила она. – Вы ему кем приходитесь? – Жена. – Так. Пойдемте в комнату, мы зачитаем вам протокол. Алиса, которая до сих пор терлась за спиной матери, теперь бесшумно исчезла. Один из милиционеров недоуменно осмотрелся и спросил: – У вас что, света нет? – Пробки вылетели. Он вернулся на площадку, включил пробки, в прихожей вспыхнул свет. Вернулся. – А телефон у вас тоже не работает? Мы вам звонили. – Что-то случилось, не знаю что… – Она нерешительно смотрела на них. – А что за протокол? Они не ответили. Прошли в столовую, которую как-то интуитивно вычислили, она следовала за ними. Опустилась на диван, они тоже сели. Один достал из папки листок бумаги и принялся монотонно читать. Она улавливала приблизительно половину услышанного. Поняла только, что они пришли сообщить, что зеленый «вольво», с теми номерами, которые были зарегистрированы на ее мужа, с телом ее мужа, уже наполовину разложившимся, был сегодня утром вынут из оврага. Точка. Наши соболезнования. Она выслушала все это молча. Ей было совершенно все равно, удивятся они или нет, что она так спокойна. Она все это уже знала. Ко всему успела привыкнуть. Их сообщение не было новостью. Она только попросила у них сигарету. Один подал ей раскрытую пачку, она нерешительно закурила, вдруг приложила руку к голове. Ей стало дурно, но она справилась с собой. Причиной тому была не смерть Олега, уже нет. Просто она перенервничала, почти ничего не ела. И первая сигарета за несколько дней. – Машина помята, но ее можно починить, – сообщил ей один из них – Заберите ее… Он продиктовал адрес, но Анна не стала его записывать. Махнула рукой: – Это все равно не мое! Когда можно будет забрать тело? – Завтра. – Хорошо. Я, – тут она решила немного объяснить свою реакцию – слишком уж подозрительно они на нее смотрели, – я что-то предчувствовала. Он ведь давно пропал. – Почему вы не заявили, что он пропал? Когда это случилось? – Четвертого сентября. – Прошло больше недели. Вы должны были заявить. – Да, но… Он как-то странно выразился, когда звонил мне в последний раз… Как раз четвертого, нет, пятого… Нет, я совсем запуталась… Он сказал, чтобы я его ждала. И я ждала. Она что-10 подписала, и они ушли. Только тут Анна поняла, что ни слова не сказала им о том, что Олег убил своего гостя. А они ни слова не сказали ей про труп. Был труп в багажнике или нет? Не может быть, чтобы был. Тогда бы они первым делом спросили ее об этом. Значит, он его спрятал. А если так хорошо спрятал, то его могут никогда не найти. Она не знает, кто был такой этот Витя, где он живет, есть ли у него семья. Ничего не знает. Никому не может сообщить. Тот человек, который разворотил паркет в детской, знал о трупе. Он обещал молчать. Но больше не знал никто. Только… Она вспомнила. Когда она пришла, к Лизе, та очень заинтересовалась гостем Олега. Она же назвала его имя. Витя. Он – его бывший сосед. Лиза что-то знала. Надо ей позвонить. Надо как-то жить. Что ей там плел этот ночной посетитель? Молчать ради Алисы? Чтобы у нее не было отца-убийцы и матери-сообщницы? Глупости. Олег ей не отец. Никогда не стал бы ей отцом. Но вот она, Анна? Сочтут ли ее сообщницей? Возможно ли это? В дверь позвонили. Давно забытый звук! Она встала, подошла к двери, открыла – с тем же чувством равнодушия, ей было все равно, кто там звонит. На пороге стоял толстяк. Тот самый лысоватый полный кредитор. Анна откинула со лба прядь волос, посмотрела на него – спокойно, без страха. – Почему тут была милиция? – спросил он. – Почему? Потому что Олег мертв. – Как? – Он распахнул глаза, видно было, что эти слова поразили его куда сильней, чем Анну. – Как мертв?! Что вы говорите?! – Можете спросить в милиции, разбился ли он на своей машине четвертого сентября, – так же равнодушно ответила Анна. – Вы же мне не верите? – Он разбился? – Да, и давно. Зря вы мне не верили. Я его тут не прятала. Он молча постоял, потом, ни слова не говоря, стал спускаться по лестнице, словно позабыв про лифт. Она проводила его взглядом, вернулась в столовую. Посидела немного, чтобы прийти в себя, потом встала, прошла в ванную, зажгла свет, увидела свое лицо в зеркале. Ахнула. Это было чужое лицо. Бледное, исхудавшее, с черными кругами под глазами. А глаза… Она закрыла их, чтобы не видеть себя. Торопливо умылась. Плакать не хотелось. Плакать было поздно. – Мама… – В дверь протиснулась Алиса. – Что ты делаешь? – Крашусь, – ответила Анна тем же механическим тоном. – Не видишь? – Зачем?.. – Дымчатые глаза Алисы тоже были неузнаваемыми. Во всяком случае, совсем не детскими. – Я сейчас пойду в магазин, – перечисляла Анна. – Вызову мастера, чтобы он починил телефон. Куплю тебе шоколадку. Ты ведь хотела шоколадку? – Да… А мы уже можем выходить? – Можем. – Тебе кто сказал? – Никто. Мне официально сообщили, что он мертв. Теперь его кредиторы не смогут нас тут держать. Нет человека, нет и проблем. А ты можешь пойти со мной. Если хочешь. Столько дней просидеть взаперти! – Я не хочу… – пробормотала Алиса. – Мама, а теперь я должна ходить в школу? – Да. Конечно. Надеюсь, ты рада. – Нет, – твердо ответила девочка. В другое время Анна возмутилась бы таким ответом, но теперь ни слова не сказала. Подкрашенное лицо в зеркале немного успокоило ее. По крайней мере, теперь ее нельзя было принять за привидение. И так хорошо, когда горит свет! Она велела Алисе закрыть за нею дверь, вышла на площадку… Парня больше не было. Никого не было. Она спустилась, едва ступая ослабевшими ногами, открыла дверь подъезда, вышла в переулок. Увидела знакомую машину. Пошла прямо к ней. Толстяк как раз говорил с парнем, который сидел рядом с ним в машине. Увидев Анну, оба замолчали. – Ну что? – спросила она, наклоняясь к окну. – Долго вы еще будете тут стоять? – Идите, куда шли, – мрачно ответил толстяк. – Вы оставите меня в покое? – Идите, сказано вам. Толстяк едва сдерживался, чтобы не орать. Парень не смотрел на Анну. – Послушайте, вы… – продолжала она. – Я хочу знать, вы перестанете нас мучить? – Он написал мне расписку… – проворчал толстяк. – Вы тут уже ни при чем. Если он мертв, конечно. – Он мертв, а я ни при чем, – спокойно ответила Анна, выпрямилась и пошла на бульвар. Для покупок ей понадобилось больше часа. Дома не было практически ничего. Она покупала продукты, стояла в очередях в кассу, засовывала свертки сперва в один пакет, потом в другой и все время старалась ни о чем не думать. Не было сил думать. Вернулась она на машине – хотя ехать было две минуты. Но ноги уже отказывали. Дома она приготовила большой обед. Или ужин? Вечерело, голова немного прояснялась. Анна купила бутылку вина и выпила полстакана, пока жарила мясо. Потом позвала Алису. Девочка сидела за столом и жадно ела. Анна больше не поучала ее, чтобы та держалась прямо, не чавкала. Сидела напротив, аккуратно ковыряла вилкой в тарелке, словно у нее не было аппетита. На самом деле ей просто не хотелось пугать ребенка своей жадностью. Она еще немного выпила. Алиса покосилась на бутылку, но ничего не сказала. – Сейчас придет мастер, исправит нам телефон, – сказала Анна, вытерев губы бумажной салфеткой. – Ты не будешь выходить на улицу? – Нет. – Хорошо. Тогда иди к себе. Тебе нужно подготовиться к школе. Я напишу записку твоей классной руководительнице. – Напиши, – равнодушно ответила Алиса. – Ты не рада, что мы свободны? – Мне все равно, мама. – Почему? – Анна наконец вышла из своего оцепенения. – Это странно. Ты чем-то расстроена? – Нет. – Я думаю, что нет. Олег был для тебя… Ну, тут и говорить нечего. Теперь я все понимаю. – Все? – Алиса подняла голову. – А ты кому-нибудь сообщишь, что он убил того дяденьку? – Что? – Я все знаю. – Откуда?! Ты опять подслушала?! – Анна рассердилась, глядя в эти дымчатые непроницаемые глаза. – Ты стала слишком много врать и подслушивать! Это безобразно! Я тобой займусь! – Ну конечно… – издевательски протянула девочка, вставая из-за стола. – Когда у тебя будет время. Когда-нибудь! – Что ты себе позволяешь? – Анна снова почувствовала себя сильной, властной, уверенной в себе. Как раньше. Может быть, сыграла свою роль полная тарелка мяса. – Это что за высказывания?! Смотри, Алиса! Я ведь могу и наказать тебя! – А как? Девочка склонила голову на плечо – ни дать ни взять серенький воробышек. Наглый и слабый одновременно. У Анны увлажнились глаза, она махнула рукой, чтобы та ушла. quot;Действительно, как ее наказать… – сказала она про себя. – Девочка слишком многое вынесла в эти дни. Столкнулась с такой мерзостью… Жила в темной квартире, почти впроголодь… Пещерный век. Эти страшные визитеры! Как я теперь могу считать ее ребенком?! Раньше это было так удобно… Но теперь…quot; В дверь позвонили – пришел мастер. Он починил разрезанный провод, проверил телефон и велел больше так не обращаться с проводкой, будет пожар. Анна согласно кивала. Ей было невмоготу объяснить, что это не она так обращалась с проводкой. Когда мастер ушел, из комнаты снова показалась Алиса. Анна обратила внимание на то, что девочка очень бледна. Но в конце концов, это было неудивительно. Ребенок слишком долго просидел без свежего воздуха, в квартире. Анна кивнула ей: – Ну что? Дуешься на меня? – Мама, кому ты будешь звонить? – спросила девочка вместо ответа. – Кому? – Да, кому? Папе? – Почему именно папе?… – прошептала Анна. – Даже не думала. – Мы что, останемся здесь? – Деточка… – Мама, неужели ты останешься здесь?! – со звенящей ноткой в голосе спросила Алиса. – Я не хочу! Позвони папе! – Что это даст? – Ничего. Он приедет, и мы вернемся туда. Домой. Там будем жить все вместе. Она говорила отрывисто, взволнованно, с какой-то невероятной надеждой в голосе и в глазах. Анна только вздохнула, глядя на нее. – Давай сделаем так… – сказала она в ответ. – Я позвоню папе, и он заберет тебя на пару дней к себе. Но я не могу ехать. – Но ведь он умер! quot;Вот на что она надеялась все это время… – поняла Анна. – Ненавидела Олега, который отнял у нее отца и мать. Который изображал любовь и обманывал меня. Который убил. Но этого она знать не могла. И все же ненавидела, все понимала, ждала. И дождалась. Боже мой, как это было бы просто! «Позвони папе!» Только и всего… И как объяснить ей, что ее папа никогда меня не простит? А если он простит, то не прощу себе я, что все изменила, всем изменила, Даже самой себе. Жить без Олега я смогу. Думаю, что смогу. Надо только потерпеть первое время. Но жить с Павлом…quot; – Я звоню, – сказала она. – Сейчас он приедет. Тебе действительно не стоит оставаться тут… Только вот как быть со школой… – Мама! – Ничего, пропустишь еще пару дней. Ты должна передохнуть. Анна больше не слушала ее. Подняла трубку, набрала номер, который когда-то был ее собственным. Павел ответил сразу – видимо, только что вернулся с работы. Страшно удивился, услышав ее голос. – Ты?! – Я, – коротко ответила она. – Знаешь, тебе надо приехать. Сейчас же. – Что случилось? – Очень многое. – Ты… – Нет-нет. Не пойми меня неверно. – Просто тут такая нервозная обстановка… Олег погиб. – Как?! – Погиб. Алисе лучше побыть с тобой. Можешь ее взять? Будут похороны и всякое прочее… – Я сейчас приеду… – ответил Павел, некоторое время помолчав. – Тебе нужно помочь? – Нет. Приезжай, я жду. Она положила трубку. Алиса дрожала с ног до головы – мелкой, но заметной дрожью. – Ну что такое! Как я устала от вас всех! – внезапно закричала Анна. – Иди к себе в комнату! – Мама… – Иди! Не могу тебя видеть! – Анна продолжала кричать. – Я устала! Устала! Хватит на меня давить! Я хочу покоя! Поняла?! Она быстро прошла в спальню, бросилась на постель, закрыла лицо руками. Полежала так минут десять, может, больше. В конце концов она заплакала. Все это время она боялась думать о самой себе, но теперь мысли приходили независимо от ее желания. Она понимала, что никогда уже никого не полюбит. Не сможет. Весь запас любви, вся способность любить были отданы одному человеку. Подлому, непорядочному, способному на предательство, на убийство… Но это был он, это был он… Тот, кого она любила… – Я так устала… – шептала она, впиваясь в подушку мокрыми губами. – Так устала быть сильной! Так устала! Я уеду! Возьму Алиску и уеду! К отцу! Не могу больше! Мне ничего уже не надо! Мне наплевать! Я хочу все забыть! Теперь она плакала тише. Услышала, как скрипнула дверь, услышала ледяной голос Алисы: – Я пойду погуляю. – Сейчас? – спросила она не поднимая головы. – Ладно, только смотри, вернись до прихода отца. Далеко не уходи. – Хорошо. Алиса ушла в своих мягких кроссовках, за нею хлопнула входная дверь. Теперь все было тихо., Анна сама не заметила, как уснула. Проснулась через час, от звука, который показался ей непривычным, – звонили в дверь. «День визитов», – подумала она. Встала, пригладила волосы, вышла открыть. На лестничной площадке стоял Павел. – Ах, это ты… – пробормотала она, отчего-то растерявшись. Она совсем забыла, что позвала его. Некстати вспомнилось, как неказисто она выглядит – косметика наверняка размазалась. Лицо отекшее. Глаза… Да что там глаза! Бывший муж смотрел на нее так, словно видел впервые, и она увидела, как в этом взгляде появляется жалость. Это ее окончательно выбило из колеи. – Ну, входи, – сказала она, отступая в глубь прихожей. – Я не ждала тебя так скоро… – Я мог и раньше приехать, но везде такие пробки… – Он неуверенно вошел, огляделся по сторонам. Вздохнул. Она стояла неподвижно, покусывая губу, не зная, с чего начать разговор. Потом пригласила его в столовую. Они уселись рядом на диване, она еще немного посуетилась, предлагая ему вина, печенье… Он от всего отказался, она налила только себе, взяла бокал и примостилась в углу дивана. Вино было сладкое, густое, печенье рассыпчатое, она наслаждалась их вкусом, стараясь забыть о неприятном разговоре, который ей предстоял. Надо было что-то объяснить, но она предпочла бы, чтобы Павел просто забрал Алису и уехал. Тогда ей стало бы легче, через пару дней она могла бы вернуться к нормальной жизни. Но Павел явно ждал каких-то объяснений. – Олег погиб… – сказала она в конце концов. – Я, кажется, уже сообщила тебе об этом? Он только кивнул, потом сказал: – Мои соболезнования. – Да брось ты! – отмахнулась Анна. – Я не верю в твои соболезнования. – Почему? – Потому что ты наверняка рад, Алиса, во всяком случае, на седьмом небе от счастья! – Кстати, где она? – Гуляет. Ты ее не видел? – Нет… Странно. Она не любит гулять. – Ничего, она слишком долго просидела дома. Нет, не хочу рассказывать. Она сама тебе все расскажет. – Анна говорила нервно, быстро, словно стремясь не дать ему вставить слово. Но он молчал и слушал, не сводя с нее глаз. – Алиса стала невыносимой, – призналась Анна. – Все делает наперекор. – Раньше этого не было. – Да, не было! – ответила она, отпивая еще глоток вина. – Ты меня обвиняешь в этой перемене? – Нет, Аня… Я… – Да хватит, хватит! – неизвестно почему воскликнула она. – Я сама знаю, что виновата, но сколько можно об этом говорить! – Я-то ни слова не сказал… – Ну да. Прости… – Она залпом выпила остаток вина. – Мне страшно не везет. Не знаю почему. Прости, я немного выпила… – Этого тоже раньше не было, – заметил он спокойно. – Ты изменилась! – Да, я изменилась! Я не могла остаться такой же! И знаешь, что я тебе скажу?! – Анна привстала в порыве ярости. – Я ничуть не жалею, что изменилась! Ничуть! Мне наплевать, что думаешь по этому поводу ты! Я не для тебя живу! – Ну, это я знаю. Ты никогда не жила для меня. – Нет, всегда! – Тогда ты не смогла бы уйти! – Ну, это твое собственное мнение! Ты никогда не знал меня по-настоящему! – А кто же тебя знал? – тихо ответил он. – Кто? Твои родители? Я? Он? Я много думал об этом. Наверное, ты права, и я тебя не удовлетворял. Я не имею в виду секс… Хотя как знать… – Нет, секс тут ни при чем! – Тогда что же? – Какое тебе дело? Все кончено, зачем снова оскорблять друг друга! – Я никогда тебя не оскорблял! – Послушай! – выкрикнула она. – Ты пришел сюда для того, чтобы прочитать мне обвинительный приговор?! Сидишь тут и только кидаешь мне одну фразу за другой и каждой фразой обвиняешь меня! Это тебе нужно? Тебе так нужно услышать от меня самой, в чем я перед тобой виновата?! – Аня… – Нет, не будем разбираться! Я виновата во всем! И хватит! Доволен?! – Нет, – покачал он головой. – Не доволен. Ты меня ненавидишь. – Успокойся, не ненавижу. – По тебе все видно. – Что по мне видно? Почему же ты не скажешь, какая я страшная? – Анна вызывающе усмехнулась. – Это доставило бы тебе удовольствие! – Не суди других по себе, – был ответ. – А, вот оно что… – протянула Анна. – Ты, значит, решил, что я стала стервой, да? Может быть, я говорю как стерва? Выгляжу как стерва? – Ты все время стремишься поссориться со мной. Ты за этим меня позвала? – Я тебя позвала, потому что об этом просила Алиса. Иначе я бы не позвонила тебе. Где она шляется?! – Так ты хочешь, чтобы я скорее ушел… – спокойно ответил он. – Прости, но я действительно сожалею о том, что он погиб. Сказать почему? – Ну? – Потому что это очень расстраивает тебя. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Тем более из-за этого человека. Лучше бы он был жив. – А, вот какой ты благородный! – Можешь издеваться надо мной, но это правда. Как это случилось? Анна покачала ногой, посмотрела в сторону и тихо ответила: – Разбился на своей машине. – Когда? – Не все ли равно? Несколько дней назад. Я узнала только сегодня. – Теперь я представляю, что ты пережила за эти дни. – Ничего ты не представляешь! – Ты вообще решила, что мне недоступны человеческие чувства? – усмехнулся он. – Ты все-таки изменилась, Аня. Удивительно изменилась! quot;И ты тоже, – подумала она, поглядев на него внимательней. – Стал совсем седой… А эти морщины? Они уже были у тебя или появились только теперь? А глаза спокойные. Боже мой, чего бы я ни отдала, чтобы и у меня были такие спокойные глаза!quot; Но этот его спокойный вид раздражал Анну. Павел выглядел так, словно знал окончательную правду, пришел ее судить, учить жизни… Этого она вынести не смогла бы. Но пока он молчал. Молчал и внимательно смотрел на нее. – Ладно, посиди тут, – сказала Анна. – Я соберу Алисе вещи. Где она там бродит? Ты ее точно не видел? – Нет. Может, к подружке пошла? – У нее тут нет подружек. Да не смотри ты на меня так! Просто она необщительная, сам знаешь. Но Анна понимала, что эти слова никого не обманут. Алиса, конечно, была ребенком домашним, пожалуй, даже слишком домашним, но подружки у нее были всегда. Разумеется, в той, прежней ее жизни, в Митине, где она жила вместе с матерью и отцом. Здесь она не подружилась ни с кем. Может быть, из чувства протеста или просто не нашла подходящей девочки своих лет. Анна не задумывалась об этом, пока все шло нормально. Но теперь эта мысль уколола ее. Она быстро подошла к окну, как подходила все эти дни, отдернула штору, выглянула. Никаких машин у подъезда. Никаких маленьких девочек. – Паша, а ты не видел возле нас никакой машины? – спросила она. – Машины? Были машины. Но я не всматривался. А зачем тебе? – Так… – Анна вдруг поймала себя на страшной мысли. Тут же прогнала ее. Ведь все кончилось! Никому не нужен ее ребенок! Он сам сказал, что раз Олег погиб, то требовать деньги не с кого. Ведь не Анна подписывала долговое обязательство! Да, но у нее есть ребенок, ее можно шантажировать… Но откуда она возьмет деньги, чтобы… Нет, все чепуха! – Знаешь, – встревоженно обернулась она к Павлу. – Я что-то переживаю. Уже почти стемнело. Ты не мог бы пойти поискать ее? А я пока вещи соберу. – Анка, ты что-то недоговариваешь! – Он медленно вставал с дивана – высокий, худой, постаревший… – Что случилось? С Алисой что-то? – Нет, умоляю тебя, поищи ее! – Она нервно улыбнулась, чтобы как-то успокоить его, но этой улыбкой только испортила все дело. – Ты не умеешь врать, – повторил он свою любимую фразу. – Что-то случилось! Что? Аня! Не будь такой! Скажи! Ты меня позвала, потому что с Алиской что-то?! – Да все с ней в порядке, кроме ее дурного характера! И постоянно мне противоречит! Полчаса назад она требовала, чтобы ты приехал, а теперь нарочно не приходит! Наверняка ведь ждет, что ты пойдешь ее искать! Она, видите ли, пострадала за чужие грехи! Она так считает, серьезно. Прямо взрослая дама стала. Во всем на свете разбирается. – Куда она пошла? – спросил он, словно не услышав ее последних слов. – Где она обычно гуляет? – Нигде. – То есть как? – Да так. Она почти никогда тут не гуляла. Понятия не имею, куда она пошла. – Все, я ушел! – Он сорвал с вешалки свою куртку, крикнул уже из прихожей: – Закрой за мной! Она послушно закрыла, прошла в комнату дочери. Так трудно было держаться, так трудно было не говорить ему, что она думает о том, что Алиса задержалась… Она от себя самой пыталась скрыть эти мысли. quot;Да нет! – уговаривала себя Анна. – Не может этого быть! Толстяк на такое не пойдет! Он ведь знает, что теперь, когда Олег мертв, ничто не помешает мне обратиться в милицию! А номер его машины у меня записан, и я знаю, как зовут другого… Сам представился, мудак!quot; Она так редко ругалась, даже про себя, что это слово ее покоробило. «Может быть, Павел прав, и я изменилась к худшему… – печально сказала она себе. – Я сама это замечаю». Она огляделась по сторонам – в комнате был страшный беспорядок. Конечно, все эти дни ей было не до уборки, а сама Алиса никогда бы не прибралась в своей комнате. «Не приучила я ее! – упрекнула себя Анна. – Раньше надо было это делать, а теперь… Теперь мать для нее не авторитет. Я сама погубила свой прекрасный образ – мама-защитница… Слабая, резкая, влюбленная, пьяная… Какая еще? Во всяком случае, не такая, чтобы она могла меня уважать…» Вещи дочери были разбросаны по всей комнате. Игрушки кучей валялись в углу. Постель была не застлана. На столе стоял стакан с чаинками на дне. Учебники небрежно свалены на столе – одной пестрой кучей. Анна вздохнула, принялась наводить порядок. Учебники перебрала, сложила стопкой, положила в рюкзак Алисы. Протерла стол от пыли. Застлала постель. Обратила внимание, что вся простыня в каком-то странном мусоре – разноцветных поролоновых кубиках, не больше пяти миллиметров каждый. Она недоуменно посмотрела на эти кубики, отряхнула от них постель, охнула – в ладонь впилась иголка. Иголка в постели! Она страшно разозлилась на Алису. Сколько раз ей было говорено, чтобы она никогда не оставляла иголок там, где их можно не заметить! Анна ведь ей сама сшила игрушечную игольницу – ежика. Шить Алиса любила, часто мастерила мягкие игрушки, которые ей замечательно удавались. Только вот давно она ничего не шила… И теперь иголка в таком месте! Анна внимательно посмотрела на всю постель, вполне могла обнаружиться еще одна иголка. Ничего не нашла. Воткнула иглу в игольницу, накрыла постель покрывалом. Рассадила в углу большие мягкие игрушки. Их дарил Алисе Олег. Она никогда в них не играла. Только терпела их в своей комнате, хотя среди них были очень забавные, и все они были дорогие. Он не скупился. Анна подумала об этом со странным чувством удовлетворения. Нет, одно можно сказать, он не скупился, если хотел произвести впечатление. А как только он его производил и завоевывал любовь, дальше действовал, как ему хотелось, не слишком-то разборчиво. Почти все вещи Алисы были грязные. Анна поднимала их с пола, осматривала, устало откладывала в сторону, чтобы потом постирать. Юбочки, джинсы, десяток маечек, два свитера, носки в огромном количестве, рваные колготки, платье, в котором Алиса особенно любила ходить, – красное, клетчатое, с широкой юбкой. Анна подумала, что, в конце концов, она ни в чем не отказывала дочери. Алису нельзя назвать несчастным, заброшенным ребенком. У нее есть все, что угодно. Даже детский магнитофон, цветастый, в форме мячика. Даже роликовые коньки, на которых девочка так и не научилась кататься. Их подарил Павел, весной. А потом… Звонок в дверь. «Ну вот, – сказала себе Анна. – Они уже обо всем пошептались на лестнице. Сейчас она уедет от своей подлой матери». И пошла открывать. Но Павел был один. Стоял, странно поводя глазами, его куртка была мокрой. – Что, там дождь? – машинально спросила Анна. Он словно не услышал. Не входя в квартиру, спросил: – Она не приходила? – Нет… Ты ее не нашел? Два вопроса упали в пустоту. Между ними была пустота, Анна внезапно это почувствовала. Как тупо было думать, что он приехал мириться Чужой человек. Чужой человек, который напрасно искал свою дочь под дождем и теперь пришел предъявить бывшей жене счет… За все. – Зайди же, – нервно сказала она. – Я хочу закрыть дверь. Он вошел, остановился в прихожей, прислонившись к стене. Она задвинула засов, подняла голову. – Где ты ее искал? – Везде. – Где именно? – На бульваре. Во дворе. В соседнем переулке. Всех спрашивал, не видели ли они девочки лет восьми, блондинки, с серыми глазами… – Ужасно… – прошептала она. – Что ужасно? – Ужасно, что ты так описал ее… Как будто она на самом деле пропала… – Аня, она пропала! – Да откуда ты знаешь?! – вспылила она. – Если бы ты наблюдал за ней в последнее время, ты бы так не убивался! Она стала такой… – Я уже слышал, какой она стала! А теперь хочу ее увидеть! Что вы тут с нею сделали?! – Мы?! – Да, вы с ним! Почему она ушла?! Ты понимаешь, что это застенчивый ребенок, маленький, слабый?! Или ты уже совсем ослепла из-за своего… – Ну, ну! – подзадоривала она его. – Продолжай! Он уже умер, верно? Теперь он тебе не ответит! – Он бы мне ответил раньше, если бы я не боялся испортить тебе новую семью! – закричал Павел. – Сколько раз я хотел с ним разобраться! – Еще чего?! – А ты хоть знаешь, что Алиска мне часто звонила и просила забрать отсюда?! – Что ты несешь?! – Ах, не знаешь… – Он с размаху ударил кулаком в стену, потом стал рыться в карманах. Анне показалось, что он хочет что-то ей показать, но он вытащил сигареты и закурил. – Где теперь ее искать?! Ты уверена, что не обидела ее?! – Что? Я ее? Это она.., вела себя как настоящая грубиянка. – Куда она пошла? – Она мне не сказала. – Но ты уверена, что она пошла гулять? Просто так? Аня, вспомни, что она тебе говорила? – Ничего, – ответила она. – Господи, как я устала! Неужели теперь никогда не будет нормальной жизни? Ничего она мне не говорила. – В чем она ушла? – Господи, какая разница? – Ты не понимаешь? Она могла сбежать! Ее моглиquot; украсть Во что она была одета?! – Да не паникуй ты так! Никуда она не сбежала. Она ведь знала, что ты приедешь. Сама просила, чтобы ты ее забрал. И сбежать не могла. – Но тогда ее кто-то украл! – Кто? «Не верю, чтобы они пошли на это, – говорила про себя Анна – Не верю'» А вслух сказала: – Подождем еще немного. Ничего страшного. – Да ты мать или кто'''! – взорвался Павел. – Ничего страшного?! Теперь я понял, что мне давно следовало ее забрать! Тебе же нет дела до ребенка! – Прекрати. – Анна пыталась говорить спокойно и не обращать внимания на его обвинения. – Сперва надо выяснить, в чем она ушла Пойдем, пойдем в ее комнату. Может быть, она еще вернется. И сама поразилась, как прозвучали эти слова: «Может быть, вернется…» Только теперь она ощутила страх. До сих пор ее чувства были словно оглушены всеми прочими событиями, на дочь она не реагировала, уделяла ей минимум внимания. И теперь готова была кричать от своего бессилия. Как она не обратила внимания на Алису?! Почему не поняла, что та что-то задумала?! Что случилось с ребенком?! Они прошли в комнату Алисы. Он впервые был здесь. Осмотрел стены, мебель, игрушки, тихо сказал: – Ну и что? У нас было не хуже. – О чем ты? – откликнулась Анна, стоя посреди комнаты, приложив руку ко лбу. Она никак не могла понять, что же ей теперь делать. – Я говорю, что не стоило везти ребенка сюда, чтобы поселить в такой комнате. – Чем она тебе не нравится? – Эта комната не для нее. Вообще эта квартира не для вас. Анна машинально отметила, что он все еще говорит о них с Алисой, как о чем-то нераздельном. А между тем они уже стали далеки. Все трое. И удалялись, удалялись друг от друга, словно в страшном сне, на трех кусках взорвавшейся земли… И никто не звал на помощь. Все молчали. – Комната тут ни при чем… – пробормотала она. – Вот ее вещи! Надо их посмотреть… Тут Павел ей был не помощник. Он не мог помнить, в какие платья одевалась Алиса, кроме того, у нее появилось много новой одежды. Ведь она стремительно росла. Анна копалась в куче белья, шевеля губами, мучительно пытаясь вспомнить, во что была одета сегодня дочь. Но ничего не вспоминала. Ей было не до нарядов Алисы. Наконец она выпрямилась. – Вроде все на месте… – сказала она. – Кроме красного джинсового костюма. Она его очень любила. И снова ее поразили собственные слова. Почему она говорит о дочери так, словно та уже мертва?! Почему Алиса «любила», а не «любит»? Но Павел ничего не заметил.. – Красный костюм… – повторил он. – Не видел я ее. Никого в красном не видел. – Боже мой… Совсем темно! Ее нет уже больше часа! Нет, постой… Полтора часа она где-то пропадает! – Может, в кино пошла? – – В кино?! Но ведь она ждала тебя! – Кто знает… Раз ты говоришь, что она сильно изменилась… Анна призадумалась. Действительно, неподалеку был кинотеатр «Иллюзион», билеты там были недорогие, а фильмы хорошие, часто шли комедии… При том условии, если у нее были деньги. Деньги у нее были. Анна знала это совершенно точно. Как-то она застала Олега, когда он давал Алисе пятитысячную бумажку. Она спросила, зачем он это делает. «Пусть купит себе мороженое, – ответил Олег. – У ребенка тоже должны быть свои деньги». И сколько таких бумажек получила от него Алиса? Гордая Алиса? Алиса, которая его ненавидела? А где она прятала деньги? Анна огляделась по сторонам, увидела маленькую вазочку, расписанную цветами и ягодами. Именно туда Алиса любила класть деньги. Анна никогда не проверяла, сколько скопила девочка. Ей казалось, что она ничего не могла скопить. Слишком она любила мороженое. Анна взяла в руки вазочку, заглянула внутрь. Там было пусто. – Как я и ожидала… – вздохнула она. – Денег у нее не было. Думаю, сейчас она вернется. Ей придется извиниться перед тобой, Паша. – Почему только передо мною? – Потому что… – Анна махнула рукой. – Потому Что передо мной она уже давно не извиняется. – Нет, ты как хочешь, а я не могу так сидеть! – сказал он, выходя из комнаты. – Это черт знает что! Ребенка нет уже два часа! – Что предлагаешь? – Анна прошла за ним. – В милицию заявить? – Хотя бы. – Ну, это глупо. Она всего-навсего задержалась. Никто не станет меня слушать. – Это твое хладнокровие! – выдавил он. – Ты стала как мертвая! Тебя ничто не волнует! – Ты прав, мне все равно, что будет со мной и с нею… И с тобой тоже, – спокойно ответила она. – Раньше я слишком много думала об этом, а теперь не хочу. – Я пошел ее искать! – Павел смотрел на нее с ненавистью. – Если она придет, пусть дождется меня. – Да, хорошо, – ответила она и закрыла за ним дверь. «Он меня уже не выносит… – сказала она себе. – Тем лучше. Тем лучше. Не хочу обратной дороги. Ее просто нет». Чтобы скоротать время, она решила позвонить Лизе. В конце концов, она имела право узнать, что ее бывший муж умер. Дозвонилась она сразу. У Лизы был счастливый звенящий голос. – Да? – спросила она. – Кто говорит? – Анна, если вы меня помните… – тихо сказала женщина. – Я звоню вам… Простите, если помешала. – В чем дело?! – как-то сразу испугалась Лиза. – Что случилось?! – Дело в том, что…. Олег погиб. Лиза промолчала. Анна даже не была уверена, что она ее поняла. Хотела повторить, но передумала – в конце концов, Лиза могла реагировать так, как хотела. Кроме того, Анна услышала в трубке отдаленный мужской голос, который о чем-то спрашивал Лизу. – Вы не можете говорить? – спросила Анна. – Вы не одна? – Что? – все так же испуганно спросила Лиза. – Почему вы так решили?! – Я слышала чей-то голос… – Это на линии, помехи… Значит, он погиб… Боже мой! Как это случилось? – Авария, – коротко ответила Анна. Вдаваться в подробности не было сил. Кроме того, ей очень хотелось задать Лизе один вопрос. И она задала его, не дожидаясь, пока Лиза станет расспрашивать ее об Олеге. – Лиза, вы не помните, мы говорили с вами о соседе Олега по квартире? Вы назвали его Витей? – Что? Да! – Лиза явно растерялась. – Так вот, не могли бы вы мне дать его адрес или телефон. – Что? Нет, у меня ничего нет! – Жаль… А я надеялась, что вы что-то знаете… – А зачем вам это? – Так, нужно, – ответила Анна, окончательно упав духом. Выяснить координаты погибшего она могла только через Лизу. Заявлять в милицию… Верное соучастие в убийстве. Она взрослый человек, провела ночь с трупом в одной квартире, никто ей не поверит… – Ну что же… Очень жаль, – повторила она, – раз так, давайте прощаться. У меня сейчас столько неприятностей… Голова кругом идет. Вы мне еще позвоните, хорошо? Если припомните адрес Вити. – Хорошо… – робко ответила Лиза. – А… Когда похороны? – Похороны? Я и сама не знаю. Я еще не получила тело. Наверное, скоро. Кажется, попрощаться с ним не удастся. Гроб будет закрытый. – Знаете… – Лиза как будто собралась с духом, чтобы произнести следующую фразу: – Он как-то сказал мне, что хочет, чтобы его кремировали. Это был шутливый разговор, но, по-моему, он сказал это серьезно… – Хорошо, я постараюсь сделать все, как он хотел, – безразлично ответила Анна и повесила трубку. Она сама не помнила, как оказалась в комнате дочери. Теперь все переменилось. То, что раньше не волновало ее, теперь стало причинять боль. Девочка где-то бродит в темноте, совсем одна… Под дождем. Ведь шел дождь! Он стучал по стеклу все чаще и чаще… А Алиса ушла в легком костюмчике. Ее зонтик валялся в прихожей. Она ушла, потому что больше не хотела видеть ее! Эта мысль поразила Анну. Да, именно так! Она ушла от нее, потому что не могла дозваться, достучаться в ее сердце, добиться, чтобы о ней думали хоть немного больше, чем о мертвом ненавистном человеке… Он был мертв и все же продолжал делать свое дело – разлучал мать и дочь. Анна думала только о нем, о себе, но не об Алисе… quot;Но по-моему она ушла теперь, когда за ней приехал отец?! – спрашивала она себя. – Ведь она его так ждала! Может быть, хотела дождаться его на улице? Но почему не дождалась? Куда она ушла? Зачем? Она хочет наказать меня? Тогда она своего добилась. Но теперь она должна вернуться, вернуться! – Она уже умоляла ее: – Только вернись! Только вернись, сейчас же, немедленно!quot; Ее взгляд упал на игрушки, которые находились в углу. quot;Она не хотела с ними играть… Не хотела играть. Не хотелаquot;. Какое-то воспоминание мучило ее, она вспомнила: Алиса держала в руках огромного белого слона. Когда? В ту безумную ночь, когда незнакомец, явно сумасшедший, разобрал паркет. Надо было быть такой пьяной, как она, чтобы пустить его в квартиру. Слона не было. Его не было среди игрушек, и это трудно было не заметить. Он был слишком большой. Анна обшарила всю комнату, но не нашла его. Теперь этот белый слон занял все ее мысли. Куда он делся? Куда делась Алиса? Она не могла унести его с собой, он тяжелый… Или все же могла? Но зачем? Она представила себе дочь на безлюдном ночном бульваре. Идет дождь, где-то далеко горит фонарь… Проходит пустой трамвай. Звенит на повороте. Девочка стоит поддеревьями, держа в руках огромного белого слона, ее красный костюмчик совсем промок. Картина была так реальна, что Анна чуть не закричала. Подбежала в окну. У подъезда стояла машина Павла – белая «Нива». Он стоял рядом, под дождем, высокий, как памятник, и такой же неподвижный. Было ясно, что никого он не нашел. Анна бросилась в прихожую, сорвала с вешалки плащ, обулась, закрыла за собой дверь и быстро спустилась вниз. Столкнулась лицом к лицу с бывшим мужем. – Она убежала! Она убежала от меня! – прокричала она, схватив его за обшлага куртки. – Теперь я знаю! Ее трясло, но не от холода. Теперь она плакала. Он медленно поднял руку, погладил ее по плечу. Она зарыдала в голос. – Аня, не надо… – повторял он как заведенный. – Не надо. Только не плачь. |
||
|