"Голубая кровь" - читать интересную книгу автора (Малков Семен)

Глава 5. Жизнь продолжается

За окнами уютной спальни Розановых было уже темно. Профессор лежал на постели поверх одеяла и около него хлопотала жена – туго перебинтовывала ему ногу. Степан Алексеевич благодарно ей улыбнулся.

– Ну вот и хорошо, Веруся! Мне совсем не больно. А то все уговаривали: в больницу, в больницу!

– Так подозревали, что порваны связки… Думаешь, только вывих? Лучше бы сделать рентген!

– Лучше всего, Веруся, это быть дома. Когда ты рядом, – любовно посмотрел на жену Розанов. – Быстрее все заживет!

Вера Петровна кончила перевязывать ногу, накрыла его одеялом и присела рядом на кровать. Горестно вздохнула.

Как подумаю, Степа, что он мог тебя убить, сердце обрывается в груди!

– Но я ведь жив остался! Бог – он правду видит, Веруся, и справедливость в конечном счете торжествует.

С любящей улыбкой, он протянул руку и ласково пожал ладошку жены.

– Так и нас он соединил после долгой разлуки. Потому что мы заслужили счастье!

Но это не успокоило Веру Петровну. Из ее глаз хлынули слезы, и, плача, она упрекнула мужа:

– Нет! Ты поступил, безрассудно, Степа! Как и тогда… много лет назад. Бог не всегда все видит… Я могла… тебя потерять и… что бы тогда… делала?

– Но я же не зря там оказался! Этот негодяй бы сбежал и, как знать, нашли бы его потом? А теперь он получил по заслугам!

Однако Веру Петровну это не утешило – упав ничком на постель, зарыдала.

Нет, никогда не поступай больше так, Степа! И душе Наденьки… было бы горько, если бы… негодяй тебя… тоже убил!

Степан Алексеевич даже растерялся от этой мысли.

– Брось плакать, Веруся! Все же обошлось! попытался он утешить жену. – Обещаю тебя больше так не волновать Зато теперь я спокоен: негодяя настигла Божья кара!

Если участие Розанова в опасной для жизни операции не обошлось без конфликта с женой, то у Михаила Юсупова очередное пребывание в больнице прошло более мирно – Светлана уже привыкла, что его работа почти неизбежно связана с ранениями и травмами. Вот и теперь, приехав с сыном посетить мужа, была довольна уже тем, что он не слишком сильно пострадал.

– Значит, ты уже хорошо себя чувствуешь? – ласково спросила она, выложив принесенные ему фрукты и лакомства.

– Вполне сносно. Бок еще побаливает, но врачи обещали через пару дней меня выписать, – бодро ответил Михаил, скрывая, что еле упросил их разрешить ему долечить сломанное ребро дома.

– Ну и чудесно! – обрадовалась Светлана. – С Петей побудешь, английским с ним подзаймешься.

Юсупов непонимающе посмотрел на сына.

А что за проблемы, Петруха? Ты уже английские книжки читаешь. Произношение хромает?

– Ну да, пап, из-за него трояк схлопотал, – признался Петя. – Англичанка такая придира! Я не хуже других «спикаю»!

– Ладно. Произношение – это самое трудное. Твоя бабушка меня помучила, пока стало получаться.

– Бабушка Вера? – удивился Петя. – Она же сама его плохо знает.

– Покойная бабушка Оля – моя мама. Она знала пять языков, но особенно хорошо французский, – объяснил Михаил сыну.

Заметив, что жена нетерпеливо посматривает на часы, поинтересовался:

– Ты чего беспокоишься. Светик? Время приема кончилось? Так у нас здесь с этим не строго.

Покраснев, Светлана бросила взгляд на его спящего соседа и понизила голос.

– Хочу сообщить тебе важную новость, дорогой! Даже мама еще об этом не знает!

Она произнесла это таким торжественным тоном, что у Юсупова заинтригованно округлились глаза.

– Что же это такое, раз не поспешила сообщить своей мамочке? И почему сразу не сказала?

– Потому что решила подождать – боялась ошибиться. И тебе пока не хотела говорить, но не выдержала.

Светлана перевела дыхание и, волнуясь, объявила мужу.

– Мишенька, я беременна и, похоже, – это двойня! Новость – из ряда вон! Юсупов даже подскочил от радости и со стоном схватился за бок.

– Ох, проклятые ребра! Отчего они такие хрупкие? Это же чудесно, Светик! Дай я тебя поцелую!

Жена с радостной улыбкой наклонилась, и Юсупов невзирая на боль ее обнял и поцеловал. Но Петя смотрел на них с неодобрительным удивлением он видел, что отцу больно и не понимал, зачем родителям нужны эти нежности.

Олег Хлебников не слишком пострадал, спасая Оксану от бандитов, но на голове у него все еще была повязка, а на лице – следы от ожогов. Разумеется, его мать была недовольна:

– Ну зачем ты их так опекаешь? Эта девка тебе не пара! Мало ты потерпел?

– Потерпел я не из-за них, мама, а помогая Мише разоблачить убийцу Надежды. И не жалею об этом. Даже себя зауважал!

– Вот-вот, радуйся! Посмотрись лучше в зеркало, – насмешливо бросила мать. Только ты себя и уважаешь. А остальные смеются, что нашли такого дурня.

– Не согласен, мама! Что я в жизни сделал хорошего! – возразил Олег. – А тут, по сути, спас женщину и ребенка!

– Какую женщину? Шлюху! Сам рассказывал, что она была моделью в сомнительных агентствах. Тебя только на таких и тянет!

Олег, долго терпевший ее тон, не выдержал – хлопнул по столу рукой.

Хватит с меня нравоучений! Я был женат на порядочной – сыт по горло!

– Ты это о Надежде? Я не одобряла ее. А вот Светочка была совсем другой!

От возмущения Олег даже подскочил на стуле.

– Это Света другая? А кто, когда Миша пропал в Афгане, вышел за Марка и потом его бросил? Хочешь, чтобы я кончил как он?

Напоминание об ужасном конце Марка смутило Ларису Егоровну. Ободренный этим, Олег продолжал:

– Будто не знаешь, как изменяют мужьям порядочные женщины И наоборот, из тех, кто хлебнул горя и «повидал виды», часто выходят преданные жены!

– Хочешь сказать, что нашел такую? – скептически поджала губы мать.

– А я и не искал. Ее послала мне сама судьба!

– Как это так? Не понимаю.

– Поймешь, когда увидишь. Оксана – копия Надежды. Случается же такое!

Глаза его матери загорелись любопытством.

– Да уж, любопытно будет на нее взглянуть. Когда она с сыном к нам пожалует? Я поняла – к двум?

Олег посмотрел на часы и поднялся.

– Думаю, они уже на подходе. Оксана приехала за справками о пожаре и, как получит, – сразу сюда.

В этот момент звонок домофона возвестил о приходе гостей, и Олег вышел в прихожую. Вернулся он с Оксаной и Митей. На Оксане был ультрамодный «прикид», а на лице такой вульгарный макияж, что шокированная мать бросила на Олега уничтожающий взгляд. Но несмотря на это, он держался по-хозяйски.

– Моя мама, Лариса Егоровна. А это Оксана и ее сын Митя, – познакомил их. – Садитесь, гости!

– Да уж, Олежек! С утра на зуб ничего не клали. Аж в животе урчит.

Олег тут же поймал презрительный взгляд матери, а Оксана вроде не замечая этого, с шумом подвинув стулья, села за стол и усадила рядом сына. Лариса Егоровна сидела неподвижно, с каменным лицом, и Олег одернул ее.

– Мама, пожалуйста, дай какую-нибудь еду из холодильника! Я ведь могу взять не то, что надо.

Он сопроводил свои слова таким свирепым взглядом, что Лариса Егоровна, дабы избежать скандала, неохотно поднялась, пошла к холодильнику, принесла и подала на стол закуски. Олег достал и поставил перед гостями недостающие приборы. Лотом хотел включить в сеть кофейник, но произошло замыкание и погас свет. Лариса Егоровна взорвалась от негодования:

– Олег! Ну сколько я тебе говорила, что пора уже заменить розетки. Какой ты мужик, если дома ничего делать не умеешь!

Переглянувшись с матерью, Митя вскочил со стула, услужливо предложил:

Давайте я исправлю! Мне это не впервой. Дядя Олег, есть у вас отвертка и изолента?

Лариса Егоровна удивленно взглянула на мальчика, а Олег ушел и вернулся с инструментами. Митя быстро починил розетку и деловито осведомился:

– А где у вас пробки? Как замкнуло – их выбило.

– В прихожей, вверху у входа, – объяснил Олег. – С кушетки достанешь.

Митя сбегал в прихожую, загорелся свет. Олег включил кофейник, и Лариса Егоровна, с укором глядя на сына, похвалила Митю:

– Какой молодец! Помощник матери – не как другие. Митя хотел сесть, но Лариса Егоровна, заметив, что мало хлеба, его остановила.

– Раз уж ты такой хороший мальчик, Митя, может, сбегаешь за хлебом? Его, боюсь, нам не хватит, а булочная рядом.

Митя с готовностью встал, но этому воспротивился Олег. – Нет, мама, пусть малец отдохнет. Я потом схожу. Ты лучше посиди с нами!

Лариса Егоровна с надменным видом отказалась.

– Нет, не могу – у меня разболелась голова. Надеюсь, гости меня извинят.

Она величаво удалились, и тогда Оксана дала волю накопившейся злости.

– Ну и чванливая старуха! Считает других грязью! По какому праву?

– Успокойся, Окса! Не суди строго мою мать! Она всю жизнь занимала высокое положение: ее брат был аж членом Политбюро, а мой отец – послом.

– А мне все это по фигу! Пусть передо мной госпожу не строит! Как она ко мне – так и я к ней.

Видя, что она не на шутку «завелась», Олег встал и обнял ее за плечи; мягко попросил:

– Ну хватит, Оксик! Я все улажу, и мать не будет тебя третировать. Ведь вам придется пожить у меня. Твой дом отремонтируют нескоро.

Проводив гостей, Олег зашел в спальню матери. Она лежала на кровати с компрессом на лбу. Он сел рядом, заботливо спросил:

– Что сильно болит? Чем могу тебе помочь?

– Хотя бы тем, чтобы я больше не видела этой вульгарной девки. Ну уж и макияж! Страшнее, чем боевая окраска у индейцев.

Олег усмехнулся шутке матери, но потом серьезно предупредил:

– Нет, мам, придется тебе некоторое время ее потерпеть. Ей с сыном пока жить негде. Не снимать же мне для них квартиру?

Олег знал, как убедить мать. Она была практичной женщиной и, немного подумав, сдалась:

– Конечно! Эти деньги лучше потратить на ремонт их дома. И сделав небольшую паузу, деловито добавила:

– А мальчишка у нее вроде неплохой – вежливый и хозяйственный. На ее помощь не слишком надеюсь, а вот он мне во многом пособить сможет.


Смерть Бутусова его милицейскую «крышу», по-видимому не обескуражила. Это явствовало из телефонного разговора следователя – того капитана, что допрашивал Валета. Стоя с трубкой в руках, как всегда на вытяжку, он почтительно слушал высокое начальство, демонстрируя понимание и исполнительность.

– Вас понял – дело будет закрыто! Да, очень жаль, что этот кредит исчерпан. Говорите, новый будет? Ха-ха!

Усмехаясь, он положил трубку и уселся в кресло. В дверь постучали, и в кабинет заглянул Сальников.

– Можно? Мы договаривались на полдесятого.

– Да, я вас ждал. Присаживайтесь! – пригласил его капитан. – Я рассчитываю на вашу помощь.

Сальников вошел и подсел к столу.

– Я вас слушаю. Что от меня требуется?

– Речь пойдет о вашем заявлении на гражданина Сычева. В связи с кончиной Бутусова мы дело закрываем, и это нам мешает.

– Как же можно закрыть это дело? Ведь убит боец спецназа, – непонимающе пожал плечами Сальников, – и охранники оказали сопротивление.

– Кто его убил тоже мертв, а охранники Бутусова выполняли приказ своего хозяина. Их судить не за что – достаточно оштрафовать.

– Уж слишком вы к ним снисходительны, – не согласился Виктор. – Это же отъявленные бандиты. Особенно Сычев!

– Об этом я и хочу с вами поговорить, – вздохнул капитан. – На нем еще висит ваше заявление об избиении. А больше никому из них нам нечего предъявить.

Сальников возмущенно откинулся на спинку стула.

– Может, и это ему простить? За какие заслуги?

– За добровольную помощь следствию. Он сразу раскололся и все подробно нам выложил.

– Так он все и выложит! Наверно, лапшу на уши вешает, – выразил сомнение Виктор и находчиво спросил: И про убийство невесты хозяина сказал?

Капитан досадливо нахмурился – этого он не знал и предвидел осложнение.

– Какое еще убийство? В нем замешан Сычев?

– Скорее нет, чем да. Но Сычев о нем наверняка знает и может указать – где спрятали труп.

– Сычев о нем ничего не говорил, но мы его и не спрашивали – ведь к делу это не относится.

Сальников выдержал паузу и твердо заявил:

– Хорошо, я согласен забрать свое заявление, но при одном условии: пусть Сычев скажет все, что знает об этом деле!

– Договорились! обрадовался капитан. – Выложит мне все – как на духу.

– Нет, я сам хочу его допросить не откладывая, – потребовал Сальников. – Это расследование ведет наше агентство.

– Понимаю. Нет проблем, – согласился капитан. – Сейчас я это устрою.

Капитан нажал на кнопку в столе, и сразу вошел конвоир. Он распорядился:

– Приведите задержанного Сычева!

Конвоир отправился выполнять приказание и вернулся с верзилой Сычевым, скованным с ним наручниками. Бросив боязливый взгляд на Виктора, верзила заискивающе обратился к капитану:

– Гражданин начальник! Вы же мне обещали за чистосердечное! А этого… мы тоже… по приказу хозяина… И пнули всего-то несколько раз…

С мольбой в глазах он посмотрел на Сальникова. Капитан тоже обменялся с Виктором взглядом и благосклонно произнес:

– Я свое слово держу! И пригласил пострадавшего, чтобы закрыть дело. Но ты должен сказать ему все. Иначе твое «чистосердечное» аннулирую!

– Если так – все скажу как на духу! – обрадовался Сычев. – Спрашивайте!

– Ты был охранником коттеджа, когда там убили невесту Бутусова, – не теряя времени задал вопрос Виктор. – Как это произошло и куда спрятали ее тело?

Вопрос им задан жестко – в лоб, и верзила растерялся, не решаясь открыть правду и не зная – как выкрутиться. Но сообразив, что Бутусов мертв и бояться ему некого, запинаясь, начал:

– Богом клянусь, я в этом не участвовал! Только стукнул хозяину, что его баба… с прорабом… Он и примчался… со своими быками. Это они ее… а кто… не видел. Правду вам говорю… Святой истинный крест!

Он перекрестился и, не выдержав напряжения, Сальников нетерпеливо его перебил:

– Понятно! Говори, куда спрятали труп!

– Точно не знаю… видел… ее потащили… в гараж… А оттуда…

вышли одни…

Потрясенный Сальников вскочил на ноги.

– Значит, она – в гараже! Говори уж до конца: ты ведь все там знаешь!

Бандит мучительно колебался, но все же решил открыть правду.

– Говорю же – я ничего не видел… Но там была… открытая опалубка – под компрессор… Туда и закатали, наверно…. Больше некуда…


После признания Сычева события развернулись с калейдоскопической быстротой и уже к полудню на территорию коттеджного поселка въехало несколько машин. Впереди всех – микроавтобус милиции, за ним – санитарная машина и замыкала кортеж «Лада» Сальникова. Они остановились около нового коттеджа Бутусова. Из микроавтобуса вышла следственная бригада, а из «Лады» – Виктор и Михаил. Сторож отомкнул ворота гаража, и первым туда вошел следователь, а за ним – остальные. Просторное помещение гаража тускло освещало единственное окно. В дальнем углу уже кипела работа – снимали с опор компрессор. И сразу же застучал отбойный молоток.

Общий вздох работавших возвестил о страшной находке.


Похоронили Наденьку в пасмурный день поздней осени рядом с могилой ее матери Лидии Сергеевны. Проститься с ней неожиданно пришло много народа. Здесь были и бывший муж, Олег Хлебников, и даже ее старый приятель Шитов, возложивший на могилу самый богатый венок. Пришло много спортсменов, в том числе ее подруга Таня Сидоренко и даже тренеры. Разумеется, собрались и все Юсуповы.

Речей никто не говорил, лишь небольшой оркестр из друзей-музыкантов Светланы и Наташи играл траурные мелодии. Могильный холмик утопал в цветах, все слезы уже были пролиты, и люди двинулись на выход к ожидавшему автобусу. Оставались лишь самые близкие. Степана Алексеевича, стоявшего у могилы дочери, не отрывая глаз от ее фотографии, тронула за плечо жена.

– Пойдем, дорогой! Мы отдали последний долг Наденьке. Пусть покоится с миром! Пора ехать на поминки.

Однако Розанов продолжал стоять, будто ничего не слыша и не видя, кроме фотографии покойной дочери. Его глаза застилали слезы. К нему подошла Светлана, ласково позвала:

– Папочка, пойдем! Возьми себя в руки. Нас автобус ждет. Но профессор ни на что не реагировал. Тяжело опустился на колени перед могилой, горько посетовал:

– Это я во всем виноват! Не уберег тебя, доченька, не вразумил во время. Нет мне прощения!

Его лицо исказилось от боли, он громко застонал, схватившись за сердце, и повалился наземь. Вера Петровна издала отчаянный крик и опустилась на колени рядом с мужем, простирая руки к растерявшейся дочери:

– Света, что ты стоишь? Беги за помощью! Наклонившись к мужу, она щупала его пульс, заливаясь слезами и причитая:

– Степочка, родной мой! Ну что за несчастье! Не поберег сердце… Ты ведь живой? Потерпи немного! Сейчас тебе помогут.

По аллее к ним уже спешили на помощь, и впереди всех Михаил. Он помог подняться теще и осмотрел профессора. Розанов был без сознания, но дышал. Юсупов хотел его поднять, но подбежавший Шитов отсоветовал:

– Этого делать нельзя! Я не врач, но знаю: если у него инфаркт или инсульт – больному нужен полный покой! Вы уже вызвали «скорую»?

– Сразу же – как узнал о несчастье. Скоро прибудет. Но ему нельзя лежать на земле. Простудится!

– Это лучше, чем умереть, – резонно заметил Шитов.

Но вот в конце аллеи показались люди в белых халатах с носилками. Врач склонился над больным и, обследовав, заключил:

– Несомненно – это инфаркт. На инсульт не похоже. Профессора осторожно подняли и уложили на носилки.

– Я поеду вместе с вами! – решительно заявила врачу Вера Петровна.

– Естественно. Ведь вы его жена? – с сочувствием согласился он. И они двинулись вслед за носилками к машине «скорой помощи».


Прошло уже больше недели, как Оксана с Митей перебрались жить к Олегу Хлебникову. Лариса Егоровна нашла для себя подходящий выход – отравилась отдыхать в санаторий. Познавшая немало мужчин, Оксана не была влюблена в Олега, но дорожила своей спокойной жизнью и его отношением к ней и сыну.

«Мужичок он так себе, зато добрый и рукам волю не дает, – благодарно думала она о своем новом сожителе. – А главное, с Митяем возится лучше иного отца. Малец книжки стал читать, зарядку по утрам с ним делает… Ради этого стоит мириться – что не гигант секса… Ничего, заставлю его поработать на благо родины, – мысленно усмехнулась. – А если уж приспичит – утешит кто-нибудь..»

Оксана быстро освоилась в его квартире и в отсутствие Ларисы Егоровны вела себя как хозяйка. И в день похорон Нади, когда Олег пришел поздно с поминок, еле держась на ногах, она по-простецки отчитала его – как заправская жена подгулявшего мужа.

– Хорош, куребчик! Вот уж не думала, что и ты можешь нализаться как ханыга! Где же тебя угораздило? Это на кладбище так надрались?

– Почему на кладбище? На поминках… у Светы дома. Ну выпили… немного… Зачем ругаться?

– Ты это называешь немного? Ведь тебя ноги уже не держат. И как ты до дома дошел?

Олег грузно опустился на кушетку. Он уже еле ворочал языком:

– На такси… доехал. А пил… с горя… уж больно жаль было… ее… Надьку… Ведь жена… все же!

– Нет, ты все же чокнутый, Олежек! Какая она тебе жена? Вы же развелись, и к тому же сам говорил – всю дорогу рога наставляла!

Брань в адрес покойной немного отрезвила Олега, и он протестующе поднял палец:

– Нельзя так о покойных! Кто тебя воспитывал, Окса? Стыдно! Ты уподобляешься… парвеню!

Оксана никогда не слышала этого слова и приняла его за ругательство.

– Ну вот, приехали! Теперь не только твоя мать, но и ты меня унижаешь? Благородные очень! Было б куда, мы сейчас же с Митькой ушли!

Она заплакала, и от этого Олег окончательно протрезвел. Поднялся, нежно ее обнял.

– Перестань, Окса! Разве я плохо к вам отношусь? И мама, пройдет время, с тобой поладит… Вот увидишь!

– Как бы не так! Она ведь и в санаторий умотала нарочно – чтобы меня не видеть. Разве не так?

– Конечно нет! – соврал Олег, чтобы ее успокоить. – У мамы больные почки, ей лечиться надо. А к Митьке она уже хорошо относится.

Он прижал к себе Оксану, поцеловал и потянул в комнату.

– Все! Хватит кукситься! Куда лучше, когда меньше слов – больше дела!

Олег уже в полном порядке, его ласки подействовали и Оксана оттаяла:

– Ладно уж, займемся делом! Ты добрый, Олежек – за это и ценю!


На привокзальной площади царила обычная суета. Виктор Сальников припарковал свою «Ладу», вылез из машины и закурил. Он немного волновался, так как приехал, чтобы встретить возвращавшуюся с гастролей Наташу. Поискав глазами цветочный киоск, подошел и купил букет роз. Спешить было некуда – до прихода поезда еще оставалось добрых сорок минут.

До Наташи женщины у Виктора, конечно, были, по связь с ними носила случайный и кратковременный характер – будучи пьющим и инвалидом, он считал, что недостоин любви порядочной женщины и не верил в свое семейное счастье. Встреча с Наташей и ее хорошее отношение всколыхнули в Викторе лучшие чувства. Не очень-то веря в свой успех, он все же отважился проявить инициативу.

Поезд пришел вовремя. К дверям вагонов сразу устремились встречающие, но Виктор остался стоять в сторонке, наблюдая за выходящими пассажирами.

Вот в дверях тамбура показалась и Наташа со своими коллегами-музыкантами. Они помогли друг другу вынести личные вещи и инструменты. Она не заметила Виктора, вместе со всеми пошла к выходу, и он ее окликнул:

– Наташа! Погоди минутку!

Наташа живо обернулась, и ее лицо расцвело радостной улыбкой.

– Виктор! Вот уж никак не ожидала.

Она опустила свои вещи на землю и, помогавший ей коллега – долговязый очкарик, тоже остановился в отдалении, ожидая. Слегка прихрамывая, Виктор поспешил к ней, вручил цветы.

– С приездом тебя! А я узнал в консерватории и решил встретить. Ну как прошли гастроли?

– Очень хорошо! Но я рада, что вернулась. Спасибо, что пришел встретить… и за цветы!

Долговязый очкарик нервничал, издали махнул ей рукой, поторопил:

– Натка! Чего отстаешь? Нас ждать не будут!

– Скажи ему – пусть идет, – предложил Виктор. – Я на машине и тебя отвезу.

Какое-то мгновение Наташа молча раздумывала, но все же, с извиняющейся улыбкой отказалась:

– Спасибо, Витя, но сегодня не получится. Мне надо ехать со всеми. Звони!

Вздохнув, она подняла вещи и поспешила к ожидавшему ее коллеге. Виктор был разочарован. «Безнадежная эта затея, – мысленно решил он. – Ну зачем я ей, талантливой пианистке? Что у нас общего?» – удрученно думал он, провожая удаляющуюся парочку ревнивым взглядом.


Из-за неотложных дел Юсупову пришлось срочно вылететь в командировку. Улетал он с тяжестью на сердце, так как это создавало домашнюю проблему: некому было забрать Петю из школы и побыть с ним до возвращения Светланы из театра. Обычно во время отъезда их выручала Вера Петровна, но сейчас она дежурила возле больного мужа.

На этой почве у Михаила с женой чуть было не произошла серьезная ссора. Накануне вылета, собирая его в дорогу, Светлана не выдержала и разрыдалась. Стараясь успокоить, ласково обняв, он ее заверил:

– Напрасно беспокоишься, дорогая! К субботе я уже вернусь.

– Не вовремя ты уезжаешь, Миша! – упрекнула его сквозь слезы Светлана. – Неужели нельзя командировать другого? Я целый день в театре. Теперь, когда мама дежурит в больнице…

– Я же говорил тебе: никто кроме меня не сможет! – терпеливо успокаивал ее муж. – Попрошу Витю забирать Петруху из школы – раз твоя мамаша помочь отказывается…

Но его слова обидели Светлану – не переставая плакать, она упрекнула мужа:

– Ты несправедлив к маме! Разве она не должна быть в больнице около отца? Ты бы не простил мне на его месте, если бы я сидела дома.

Этим она разбередила его незаживающую рану. Михаил насупил брови и с горечью возразил:

– Почему же? Я прощал тебе, Света, и большее… Светлана сразу перестала плакать и возмущенно посмотрела на него:

– Ты это о чем? Опять укоряешь меня, что не дождалась и вышла замуж за Марка? Все еще не забыл?

– А ты думаешь, это можно забыть? – хмуро бросил Михаил. Из глаз Светланы снова ручьем потекли слезы. Она рухнула в кресло, опустила голову на руки, горько посетовала:

– Ну сколько можно попрекать меня этим, Миша? Неужели ты хочешь нам отравить жизнь? Знаю, что виновата, проявила слабость. Знаю, как тебе было тяжело…

Михаил молча укладывал свои вещи в чемодан, но его взгляд, брошенный на жену потеплел – он уже раскаивался, что вновь разворошил старое. А Светлана продолжала всхлипывать:

– Пора уже простить, Мишенька, ты же знаешь – как я тебя люблю! А теперь, когда у нас скоро появятся малышки…

Упоминание о беременности сразу изменило настроение Михаила. Он сел рядом, обнял жену.

Ну не плачь, Светик! Сам не знаю, что на меня находит, – с покаянным видом мягко произнес, глядя ей в глаза. – Будто сидит заноза в сердце… Ведь мне никого не надо, кроме тебя!

Михаил ласково прижал ее к себе, с доброй улыбкой поинтересовался:

– А это точно – что двойня будет? И обе – девочки? Светлана не могла на него долго обижаться. Слезы у нее высохли, счастливо улыбнулась:

– Точно, Мишенька! Тамара Александровна Малкова – опытный гинеколог. И аппаратура по диагностике у нее самая современная.

Михаила переполнила нежность к жене, глаза загорелись желанием. Он обнял ее, покрыв поцелуями; потом взял на руки и понес к кровати. Она слабо протестовала:

– Не надо, Мишенька! Доктора советуют – нам лучше пока воздержаться..

Но доводы разума до него уже не доходили и, продолжая ее ласкать одной рукой, другой он потянулся к выключателю и погасил свет. Уже в полной темноте горячо прошептал:

Не бойся, моя сладенькая! Я буду очень осторожен.


Проводив мужа, Светлана поехала в клиническую больницу – навестить отца и попытаться уговорить мать побыть с Петей до возвращения Михаила. К отцу ее не пустили – он находился в реанимации, но мать к ней вышла, и они уселись в холле – обсудить свои семейные проблемы. Кроме них там находился лишь один больной, в отдалении листавший иллюстрированный журнал. У Светланы был хмурый вид, у Веры Петровны – виноватый. Она оправдывалась:

– Думаешь, у меня душа не болит, доченька? Как представлю, что ты дома мучаешься – одна, без Миши… И Петенька предоставлен сам себе…

– Что толку от твоего сочувствия, мама? – раздраженно прервала ее Светлана. – Мне очень тяжело! Как назло заболела дублерша. И я плохо себя чувствую…

Вера Петровна встрепенулась и тревожно посмотрела на дочь.

– У тебя какие-то осложнения? А что именно?

– У меня осложнения только с тобой, мама. Мне ведь некогда сготовить и сходить за продуктами.

– А Наташа разве не может тебе в этом помочь?

– Ну как ты не понимаешь: она, как и я, работает, – с досадой объяснила ей дочь. – И приходит ко мне лишь, чтобы часок-другой побыть с Петей, пока не вернусь из театра.

Светлана тяжело вздохнула и с укоризной посмотрела на мать.

– И с Мишей, когда улетал в командировку, из-за тебя чуть не поссорилась…

– Это почему? Ему не за что на меня обижаться.

– А он считает – ты не должна была оставить меня без помощи, так как здесь и без тебя управятся.

Вера Петровна печально вздохнула; пригорюнилась.

– Мужчины нас никогда не поймут. Как я могу что-то делать, когда душа моя здесь – рядом с мужем. Ты ему хоть это объяснила?

– Пыталась, но только разозлила, и он припомнил мне старые грехи. Но и я не понимаю: зачем ты здесь дежуришь, когда отец уже идет на поправку. Могла бы помочь беременной дочери!

От возмущения Вера Петровна поднялась на ноги. Порицающе покачала головой.

– Стыдись, дочка! Неужели тебе не жаль родного отца? Как я могу оставить его: а вдруг инфаркт повторится? Вот приедет Варя и вам с Петей поможет.

Светлана тоже встала.

– А я от тебя не ожидала такого, мама! Всегда думала, что дороже меня и Пети для тебя никого нет.

Сказанное дочерью поразило Веру Петровну в самое сердце – она аж задохнулась от негодования:

– Ну Света… Уж лучше бы ты молчала!

Она хотела еще что-то сказать, но лишь махнула рукой, круто повернулась и ушла в палату. Светлана, уже жалея о сказанном, растерянно смотрела ей вслед, а потом понуро побрела к выходу.


Как и обещал своему другу, Виктор Сальников заехал за Петей в школу и привез домой. В этот день отменили вечерний спектакль, и Светлана вернулась из театра пораньше. Когда они вошли, хозяйка уже во всю орудовала на кухне, откуда доносились аппетитные запахи. Тут же с полными сумками продуктов явилась Наташа. Выгружая принесенное, пожаловалась подруге:

– Плохо работает транспорт! Полчаса прождала на остановке и еле села. Все ноги отдавили!

Спасибо, Натуся! – поблагодарила ее Светлана. А я уже волновалась: не случилось ли что с тобой. Из театра тебе звонила – предупредить, чтоб не приезжала – у нас отменили спектакль. Мне сказали – ты выехала, а тебя все нет и нет! Вот уже и Витя Петеньку домой привез.

В глазах Наташи вспыхнула радость, но она постеснялась ее выдать и спросила с деланным равнодушием:

– А что, Виктор еще здесь? Он каждый день будет Петю привозить?

– Да, до возвращения Миши. Петина спецшкола далеко от дома, и забрать его я не успеваю. Сейчас будем их кормить, наверно, оба голодные. Помоги мне накрыть на стол!

Они уже почти все приготовили для ужина, когда на кухню заглянул Виктор. При виде Наташи он, не скрывая радости, широко улыбнулся.

– Какой приятный сюрприз! А я собирался вам звонить, Наташа. Хочу пойти на ваш концерт.

– Долго же вы собирались, Виктор! – не без кокетства упрекнула его Наташа. – Мне это будет очень приятно. Вы любите музыку?

– Еще бы! Я и сам играю на гитаре – с детства. Даже пою, хоть голоса нет.

Он весело рассмеялся, и Наташа тоже улыбнулась, но выразила сомнение:

– В нашем репертуаре – только серьезная музыка. Не заскучаете, Виктор? Боюсь вас разочаровать.

– У меня, Наташенька, в жизни были испытания покруче и ничего, выдюжил. А любая музыка может быть только или плохой, или хорошей. Думаю, и серьезная мне понравится – если…

Светлана слушала их с доброй усмешкой и все же нетерпеливо перебила:

– Выясните это на концерте. А сейчас – за стол! Натуся позови Петю!

Наташа пошла за Петей, и Светлана попросила Виктора:

– Витя! Может, отвезешь ее домой? Я ведь сегодня дома, а Натусе очень долго добираться городским транспортом.

– Без проблем, – охотно согласился Сальников, усаживаясь за стол и с вожделением глядя на аппетитно дымящееся жаркое.

Так этим вечером он впервые проводил Наташу до ее дома. Жила она на рабочей окраине. Когда «Лада» Сальникова въехала на унылую улицу, вдоль которой выстроился однообразный ряд блочных башен, Виктор мысленно обругал архитекторов, создавших такое убожество. Затормозив у подъезда той, на которую указала Наташа, он выскочил из машины и помог ей выйти. Прощаясь, она горячо поблагодарила Виктора:

Большое спасибо, Витя! Правда тяжело сюда добираться – такое на нашем шоссе движение? Нам и поговорить даже ни о чем не удалось.

– Да уж! – согласился он – Всю дорогу пробки. В это время самый поток грузовых из города. Тут не до разговоров. Отвлечешься на миг – и авария!

– Пригласила бы зайти, – как бы извиняясь, добавила она, – но дома лазарет – у родителей грипп. Так что увидимся на концерте. Твой билет будет в кассе.

– Я обязательно приду, Наташа! – заверил Виктор.

Он с чувством пожал ей руку и, стоя у машины на пронизывающем ветру, проводил горячим взглядом удаляющуюся женщину.


Михаил прилетел, успешно справившись со всеми делами, и из аэропорта сразу прибыл в свой офис – передать платежные документы в бухгалтерию. Он уже собрался ехать домой, когда его остановил Белоусов.

– С благополучным возвращением, Миша! – приветствовал он своего шефа. – Вовремя ты прибыл! У нас новый крупный заказ: надо установить – кто шантажирует депутата.

Юсупов устало махнул рукой.

– Нет, Сергей, начинайте это дело без меня! Беру небольшой тайм-аут. Надо передохнуть и Свете помочь – она и так без меня намаялась.

– К тому же – в интересном положении, – с пониманием отнесся его помощник. – Верно, Миша! Мало мы внимания уделяем женам.

Сочувственно кивнув шефу, он вышел, и сразу в кабинет ворвался Виктор.

– Мишка, ну ты даешь! Дома тебя заждались, а ты сразу – сюда… Нехорошо!

– Нельзя было иначе, Витек. Нам надо получить с клиента бабки. Иначе без зарплаты все останутся. А домой звонил. Ну и как там они без меня?

– Да в общем – нормально. Петю после школы я привозил, а потом с ним занималась Наташа.

Заметив, как тепло он произнес ее имя, Юсупов лукаво посмотрел на друга.

– А что у тебя с ней? По-моему, Витек, из вас могла бы получиться неплохая пара. Я не прав?

– Если честно – нравится мне она, Мишка. И то, что музыкой живет… совсем не такая, с кем знаюсь…

Виктор потупился.

– Вот решился встретиться – на ее концерт иду. Только на кой талантливой пианистке, никчемный инвалид?

– Не прибедняйся, Витя! У тебя много достоинств, – серьезно возразил ему Михаил. – А Наташе нужен верный друг жизни, как и тебе. Вы оба – хорошие люди и будете счастливы вместе!

Сальников с кислым видом замолчал, и Юсупов, чтобы подбодрить друга хлопнул его по плечу.

– Выше голову, Витек! Полный вперед и все будет замечательно! А я двигаю к себе. Хочу поскорее узнать, как подрастает моя двойня!

Петя был еще в школе, и дома он застал одну Светлану, смотревшую по телевизору эстрадный концерт. Она тут же выключила «ящик» и встала с кресла, радостно улыбаясь мужу.

– Наконец-то ты дома, Мишенька! Как плохо без тебя!

Юсупов горячо обнял любимую жену, нежно поцеловал и бросил выразительный взгляд на уже заметно выросший животик.

– Ну как там наши княжны – подрастают?

– Еще как быстро! – весело сообщила Светлана. – Так хорошо развиваются, что боюсь доставят при родах много хлопот.

– Поскорее бы их увидеть! Надеюсь, они будут похожи на свою мамочку, – Михаил поцеловал ее живот. – Я рад, что у вас тут все в порядке. А ты боялась!

– Не совсем в порядке – поссорилась с мамой. А управилась благодаря тому, что помогли Наташа и Витя. Плохо без тебя, Мишенька! – Светлана с упреком посмотрела на мужа. – Больше от нас никуда не уезжай!

– Я же буду смотреть по телевизору футбол, – шутливо возразил он. – А без меня ты сможешь наслаждаться концертами.

Но жена легко парировала его довод.

– Какое наслаждение, когда все передачи без конца прерываются рекламой! Из-за нее ничего невозможно смотреть!

Юсупов хотел ответить ей шуткой, но тут раздался телефонный звонок, и он взял трубку. Звонил Хлебников. Михаил весело поинтересовался:

– Ну как твоя физиономия?

– Все нормально, – в тон ему ответил Олег. – А шрамы, как известно, героев лишь украшают. Ты же привык к своему…

– Положим, к этому привыкнуть трудно… Но раз говоришь весело – значит, все в порядке. Так у тебя ко мне дело?

– Хочу привезти к тебе Митьку – сына Оксаны. Парнишка, как и я в детстве, не умеет драться. Ты ведь учишь Петю боевым искусствам?

– Учу, но это требует регулярных тренировок.

– Научи его хоть простейшим приемам самбо, – попросил Олег.

– Ладно, привози его завтра к шести, – согласился Михаил. – Потренируется вместе с Петей. Идет?

– Спасибо, Миша! – обрадовался Олег. – Как приедем – позвоню тебе снизу.

Михаил положил трубку и, не скрывая иронии, посмотрел на Светлану.

– Неужели у Олега серьезно с этой… Она, конечно, красива, но… Мальчишка у нее хороший, хотя… даже неизвестно… от кого… Ты понимаешь Олега?

– А что тебя удивляет? Олежка ведь очень добрый, своих детей нет – вот и привязался. Хорошо бы, хоть с этой Оксаной он поладил… Она вроде неплохая. Уже на работу устроилась – секретаршей к нашему продюсеру. Я помогла…

– У тебя золотое сердечко, милая. За что обожаю!

Юсупов нежно привлек к себе жену. И она, ластясь, склонила к нему голову; целует его грудь и шею. Охваченный страстным желанием, Михаил взял ее на руки и понес в спальню.


Оксана Голенко благодаря рекомендации Светланы, и правда, уже работала секретаршей у продюсера театра – пожилого невзрачного человечка, с лошадиным лицом, которому длинный унылый нос придавал вечно кислое выражение.

Он был обременен большой семьей, очень боялся жены – толстухи с властным характером, и поэтому интрижек с театральными красотками не заводил. На его рабочем столе красовалась большая фотография, где он был запечатлен в кругу семьи, окруженный уже довольно взрослыми детьми.

Новый шеф Оксаны был совсем не похож на продюсеров, с которыми ей приходилось иметь дело. «Мозглявый какой-то. Сразу видно, что под каблуком у своей толстухи. И как только он дела свои проворачивает, – заключила она мысленно отнюдь не в пользу своего начальника, хотя и удивилась, глядя на фотографию: – Однако сколько же детишек ей настругал!»

Объяснение этому Оксана получила уже на следующий день Окончив в свое время курсы секретарей-стенографисток, она неплохо справлялась с работой, но оказалось, что продюсер взял ее не только для этого. Вызвав к себе в обеденный перерыв, он запер дверь на замок и без предисловий сказал:

– Ты, я вижу, знаешь свое дело и отлично понимаешь, – что мне от тебя надо. Если согласна – будешь получать вдвойне. Если нет – распростимся!

Оксана растерянно молчала – больше от неожиданности и он, истолковав это как согласие, решительно приступил к действиям. Обхватил руками за талию и, усадив на край стола, ловко спустил колготки – видно, это было ему не впервой.

– Может, не сейчас… неудобно… – вяло сопротивлялась она – больше для вида.

– Нет сейчас… я хочу тебя! – жарко шептал шеф, задыхаясь от нетерпения.

Он мощно вошел в нее и, уже познавшая многих мужчин, Оксана никак не ожидала такого. «Силен… не то что мой… Никогда бы не подумала», – мысленно удивилась она, получая давно не испытанное удовольствие.

На столе им было очень неудобно и, когда он захотел еще, Оксана сама уже увлекла его к широкому кожаному дивану и там показала все, на что способна.

«Ну что ж… это хорошо… что шеф… такой охочий… От моего ведь… не убудет…»


Малый зал консерватории был заполнен до отказа. Концерт симфонической музыки уже близился к концу. На сцене, сидя за роялем, Наташа исполняла прелюдию Шопена в сопровождении оркестра. Но вот она закончила под бурные аплодисменты, и громче всех, конечно, хлопал в ладоши Сальников. Вскочив с места, он поспешил вручить ей цветы, но его опередил седовласый господин в бабочке, преподнесший роскошный букет роз. Скромно поблагодарив его, Наташа наградила Виктора горячим взглядом.

Как и договорились, они встретились у служебного выхода и пошли пешком по улице Герцена. Наташа счастливо улыбалась, держа в руках цветы, а Виктор заботливо поддерживал ее под локоть. Завидев впереди вывеску небольшого кафе, он находчиво предложил:

– Такой успех, Наташенька, надо отметить! Посидим, выпьем шампанского и наконец-то поговорим в нормальной обстановке. Ведь есть о чем?

Наташа согласилась. В небольшом зале народу было мало. Они сели в уголке за столик на двоих. Услужливый официант поставил цветы в кувшин с водой, не мешкая принес бутылку шампанского и вазу с фруктами. Когда он наполнил бокалы, Виктор предложил тост:

– Давай выпьем за прямоту и откровенность! Мы многое уже знаем друг о друге, но пришла пора открыть душу.

Наташа послушно кивнула, выпили, и она, бросив на Виктора затуманенный взгляд, немного поколебавшись, начала беседу.

– Ну что ж, Витя, раз хочешь знать… Да, любила я одного человека… Даже собиралась за него замуж…

Говорить об этом Наташе было тяжело, и она умолкла. Но Виктор хотел знать все; он хмуро бросил:

– Что же вам помешало? Куда он… подевался?

Наташа тяжело вздохнула и, опустив глаза, сказала ему горькую правду.

– Вот именно – подевался! Он тоже музыкант, скрипач. Уехал на гастроли в Штаты и не вернулся… Женился, играет там в их симфоническом оркестре.

Она снова умолкла. Виктор подумал, тряхнул головой и мягко предложил:

– Давай выпьем, Наташенька, за твое счастье! Чтоб ты забыла этого подлеца, и жизнь принесла тебе радость!

Молча выпили бокалы до дна, закусили фруктами, и официант наполнил их снова. Виктору тоже было нелегко сказать о себе всю правду. Но он все же решился.

– Теперь моя очередь быть откровенным. Боюсь, если узнаешь все – тебе не захочется продолжать наши отношения!

Тяжело вздохнув, он хотел начать исповедь, но Наташа сделала протестующий жест.

– Не надо, Витя! Я все о тебе знаю от Светы и Миши. Через какие тяжелые испытания ты прошел. Какой ты надежный друг, добрый и мужественный человек. Таких сейчас мало!

Сальников растерялся, бросил на нее недоверчивый взгляд.

– И что… в тюрьме… сидел? И про наркотики тоже?

– Обо всем знаю и восхищаюсь тобой! Только очень сильный человек мог со всем этим покончить. Я ведь когда училась, пробовала… Отвыкать очень трудно!

Этого Виктор не ожидал! Его глаза загорелись радостью; он поднял бокал.

– Тогда выпьем за нас, Наташенька! За наше счастье! Делаю тебе предложение: пойдешь за меня?

Лицо Наташи расцвело счастливой улыбкой.

– С радостью, Витенька! А ты сомневался?

Они до дна осушили бокалы. Живо вскочив, Виктор подбежал к Наташе и, не обращая внимания на присутствующих, заключил ее в объятия. Немногочисленная публика доброжелательно наблюдала за их долгим поцелуем.


Наташа и Виктор расписались перед православным Рождеством. На улице стоял трескучий мороз, но на душе было тепло и радостно Оба скромные, они не захотели устраивать пышных торжеств. В загс отправились лишь вчетвером – со свидетелями Юсуповыми и свадьбу сыграли в квартире родителей Наташи, позвав только самых близких друзей и родных.

Всю комнату занимал праздничный стол. Обстановка была старомодной – полированная стенка, книжные полки. Закуски, в основном собственного приготовления – салаты, холодец, заливная рыба, разные соленья. Но за столом царило веселье. Тон задавали остроумные друзья невесты – супружеская пара музыкантов из ее оркестра, весельчак Сергей Белоусов, которого Виктор пригласил с женой, и его отчим, отставной полковник, выступавший в роли тамады.

– От всей души поздравляю Витюшу с началом семейной жизни и предлагаю выпить за его здоровье и счастье, – зычно предложил он очередной тост. – На его долю выпало много невзгод – Афган, ранение, житейские неудачи. Мы боялись уже – останется бобылем. Но теперь фортуна повернула в другую сторону!

– За тебя, сыночек! За твоё счастье! – присоединилась мать Виктора. – Горько!

Тост дружно поддержали – заставили молодых встать и долго целоваться. Когда вновь наполнили бокалы, краткое слово сказал Юсупов:

– Мы друзья с Витей еще до школы. И где бы я ни был, не встречал более совестливого и душевного мужика! Уверен, что и Наташа найдет в нем преданного и чуткого спутника жизни. За их счастье!

Снова все дружно его поддержали, и теперь уже мать Наташи крикнула: «горько». И молодые опять стоя долго целовались В комнате было очень душно, и мужчины вышли покурить. К Наташе подсела подруга из оркестра.

– Ну как, Натуся, ты счастлива? Аж вся сияешь!

– Слов нет! Витя – чудесный! Я это почувствовала еще давно, когда познакомилась с ним у Светы на даче.

– А что вам тогда помешало? Ага! Ты влюбилась в Валентина? Я угадала?

– Нет, тогда у меня с ним ничего еще не было. Все очень просто: Витя снова отбыл в Афган.

Пристально взглянув на Наташу, подруга задала коварный вопрос:

– Неужто ты уже забыла Валентина? А он тебя – нет.

– С чего ты это взяла? О нем – ни слуху ни духу.

– Концертмейстер Борис видел его в Бостоне. Валька развелся и плакался – как ему хорошо было с тобой…

Счастливое выражение на лице Наташи померкло, глаза затуманились. Но она тут же, как бы сбрасывая тяжелый груз, встряхнула плечами.

– Нет, и думать о нем больше не хочу! Начинаю новую жизнь. С Витей!

Их разговор прервало возвращение мужчин, и подруга Наташи ушла на свое место. Отставник-тамада громко стучал ножом по столу, требуя внимания, но шум не утихал – все уже изрядно захмелели. Свадебное застолье продолжалось.


Сад клинической больницы утопал в глубоком снегу, но центральная аллея была хорошо расчищена. По ней не спеша прогуливались профессор Розанов и Вера Петровна с приехавшими навестить выздоравливающего Светланой и Петей. У Светланы большой живот уже заметно выпирал из расстегнутой норковой шубки. Взглянув на него, Степан Алексеевич недовольно бросил:

– Значит, Миша опять в командировке… Я понимаю – у него важные дела, и все же сейчас ему надо быть рядом с тобой, дочка!

– Вполне согласна с тобой, Степочка! – солидарно добавила Вера Петровна. – Свете скоро рожать, и нет никаких дел важнее этого!

Идущий рядом со Светланой Петя заступился за отца.

– А папа сказал: без него не справятся! Похитили женщину, и он должен ее освободить!

– Для этого, Петя, существует милиция! – поучительным тоном сказал внуку профессор. – И ему следует сейчас думать о маме, а не о чужой женщине!

На этот раз Светлана вступилась за мужа.

– Ну зачем ты так, папа? Ведь знаешь: Мише дают эти заказы, когда нельзя вмешивать милицию. Иначе бедную женщину убьют!

– Да все я знаю! Как и то, что похитители вряд ли выпустят ее живой. Но сейчас Миша не должен сам этим заниматься. У него есть сотрудники.

Ладно, не бери это в голову, папочка! Теперь, когда ты поправился, мне будет намного легче.

– Ты хочешь сказать, что мама может это время пожить у тебя? Ну что ж, я не возражаю.

Теперь уже запротестовала Вера Петровна:

– А я возражаю! Как я могу оставить тебя одного, Степочка? Ты ведь снова начнешь работать, и кто-то ведь должен тебя обиходить, быть рядом?

Ее отказ нарушал планы дочери, и Светлана возмутилась:

– Ну что ж, мама! Я вижу: мне нечего больше на тебя рассчитывать! Раз так – обойдусь без твоей помощи!

– Зря обижаешься, доченька! – с укором взглянула на нее Вера Петровна. – Я не могу оставить отца без ухода – болезнь может повториться. И ты не покинула бы Мишу, будь на моем месте.

Некоторое время шли молча; слышно было только – как скрипит под ногами снег. Вера Петровна все же придумала, как помочь дочери.

– Знаешь что: давай, мы на время заберем к себе Петрушу! Это избавит тебя от многих забот до и после родов.

Розанов, молчавший из опасения усугубить ссору жены с дочерью, решил все же вмешаться.

– Мама дело говорит, Света! Почему бы Петеньке не пожить пока у нас? В школу и на тренировки его все равно возить надо, а тебе будет полегче.

Этот вариант не приходил ей в голову. Лицо у Светланы разгладилось.

– Вообще, это меня бы выручило. Тебе, папа, уже можно водить машину?

– А почему нет? Ты, дочь, рано меня в инвалиды записала! Вот волноваться мне очень вредно. Поэтому постарайтесь мне меньше перечить!

Профессор сказал это полушутя с доброй улыбкой и, сразу повеселев, заулыбались Вера Петровна, Светлана и даже Петя. Назревавшего конфликта – как не бывало.


В погожий зимний день, когда солнце уже ярко светило в преддверии весны, у здания роддома выстроилась вереница машин. Около подъезда, весело переговариваясь, ожидали Юсуповых их друзья и родные. Тут были Розанов, Вера Петровна и Петя, детский врач, профессор Никитин с женой, чета Белоусовых, Сальниковы и Олег.

Но вот открылись двери и вышла радостно сияющая Светлана, а за ней Михаил, держа в руках двойню. Раздался общий крик восторга. Все бросились поздравлять родильницу, целовали, дарили ей цветы. Потом окружили счастливого отца, желая взглянуть на близняшек, но он решительно отверг все попытки.

– Нет и нет! Слишком холодно. Посмотрите дома.

Сергей, переглянувшись с Виктором, достал из-за пазухи бутылку шампанского; весело предложил:

– Отметим выдающееся событие, не откладывая! Двойня – это же подвиг! У меня с собой и емкости есть.

– Хорошая идея! – сразу подхватил Виктор. – Ты теперь многодетный папаша, Мишка. С такими не пропадет русский народ!

Однако «многодетный отец» был неумолим: – Нет, друзья, все – дома. Малышек застудим!

Понимая, что возражения бесполезны, Сергей убрал бутылку, и все веселой гурьбой пошли к своим машинам. Не прошло часа, как они и прибывший прямо после операции муж Вари, сидели за празднично накрытым столом в квартире Юсуповых. Детский хирург первым поднял бокал:

– Дорогие Светочка и Миша! Мне не удалось вас поздравить в роддоме, и я сейчас делаю это с огромной радостью.

Профессор перевел дыхание и повысил голос.

– Вы оба – замечательные люди, без преувеличения – лучшие представители нашего народа, а сейчас подарили ему еще двух чудесных малюток.

Никитин снова сделал паузу и закончил тост на такой же высокой ноте:

– Поздравляю вас, дорогие мои, и выражаю свое восхищение! Пью за ваше здоровье и счастье! Не останавливайтесь на достигнутом!

Его наградили аплодисментами. Все чокнулись с Михаилом и Светланой, выпили за их здоровье. Эстафету от мужа приняла Варвара Петровна.

– Нет слов, Светочка и Миша отличные ребята. А вот судьба не всегда к ним была благосклонна. Немало пришлось хлебнуть горюшка…

Она прервалась из-за нахлынувших воспоминаний, вздохнула и подняла свой бокал.

– Так вот, я и хочу пожелать их детям – Петеньке и новорожденным малюткам, доброго здоровья и счастливой судьбы! Давайте выпьем за это!

Когда пришел черед произнести ответное слово хозяевам, Михаил, тепло глядя на своих гостей, сказал:

– Спасибо всем за добрые слова! Я тоже надеюсь, что наши дети вырастут достойными людьми и их судьба будет счастливой.

Сделав паузу, он с доброй улыбкой добавил:

– Однако все вы, друзья, прекрасные люди, и ваши дети достойны счастья, в том числе те, которые, – бросил смеющийся взгляд на Сальниковых, – надеюсь, в скором времени еще появятся…

Юсупов высоко поднял свой бокал.

– Пью за ваше здоровье и счастье, мои дорогие! Сердечно благодарю за то, что разделяете нашу семейную радость! Ведь дети это продолжение жизни, будущее нации!