"Выигрыш" - читать интересную книгу автора (Грин Грэм)2В тот вечер я вспомнил, что наше счастье началось две недели назад в Лондоне. Мы должны были обвенчаться в церкви Святого Луки на Мейда-Хилл и собирались провести медовый месяц в Борнмуте. Честно говоря, мы не ожидали от свадебного путешествия особенного наслаждения, а по мне, в конце концов, все равно куда ехать, лишь бы Кэри была рядом. Конечно, мы могли позволить себе поехать в Ле-Туке, но все-таки решили остановиться на Борнмуте, потому что наши знакомые Реджи и Труффиты собирались отдыхать в Ле-Туке, а нам хотелось побыть одним. – К тому же ты просадил бы все деньги в тамошнем казино, – сказала Кэри, – и нам пришлось бы вернуться домой очень быстро. – Цифры – моя стихия, – запротестовал я. – Целыми днями мне приходится иметь с ними дело. – Какая жалость, что в твоей жизни это уже не первый медовый месяц. Ты весело провел свой первый – в Париже? – Ну, допустим, это был не месяц, а всего лишь уикэнд, – осмотрительно заметил я. – Ты очень ее любил? – Пойми же наконец, – устало ответил я. – С того времени прошло уже более чем пятнадцать лет. Тогда ты еще пешком под стол ходила. Не мог ведь я все это время ожидать встречи с тобой! – Но ты же ее любил? – В тот самый вечер, как она меня бросила, я устроил Ремеджу роскошный обед и угостил его самым лучшим шампанским, какое только мог найти. У нее была мерзкая привычка по ночам брыкаться в постели: на одной кровати с ней у меня просто не было места, чтобы как следует выспаться. – А может быть, я тоже брыкаюсь по ночам? – Ты – совсем другое дело. Мне даже хочется, чтобы ты брыкалась – тогда я всегда буду уверен, что ты рядом. Представь себе только, какую уйму времени мы тратим на сон. Четверть жизни! Высказанная мною мысль заставила ее надолго задуматься. В отличие от меня, цифры никогда не были ее стихией. – Более, – наконец заключила она, – гораздо более. Например, я люблю поспать часов десять. – Еще хуже, – заметил я. – Добавь к этому часов восемь на работе без тебя. А еда? Эта отвратительная привычка – необходимость есть… – Хорошо, я обязательно буду брыкаться, – заверила она. Эта беседа происходила за ленчем как раз в тот самый день, когда начиналось наше так называемое счастье. Обычно мы встречались в баре «Волонтер», расположенном недалеко от моей конторы. Кэри пила сидр и с завидным аппетитом поедала холодные сосиски. Я был свидетелем, как однажды она за один присест съела пять сосисок, а потом еще и яйцо всмятку. – Если бы мы стали богатыми, – отметил я, – ты бы не тратила столько времени на приготовление еды. – Кто знает, возможно, еда отнимала бы у нас еще больше времени. Вот смотри, эти сосиски… Хоп, и их уже нет. Разве за такое короткое время мы бы управились с икрой? – А еще голавль, запеченный в тесте. – И совсем небольшой зажаренный весенний цыпленок с зеленым горошком. – А суфле «Ротшильд»? – Ох, пожалуйста, не нужно быть богатыми, – взмолилась она. – Мы бы сразу же разлюбили друг друга, если б у нас появились большие деньги. Я стала бы такой полной… – Для меня твоя внешность не играет никакой роли. – Ну не скажи, – запротестовала она. – Ты сам прекрасно понимаешь некрасивых и толстых не любят. Разговор как-то сам по себе внезапно оборвался. Кэри была еще слишком юной, чтобы быть мудрой, но ее возраст уже позволял ей хорошо понимать, что не всякую мудрость можно высказать вслух. Я возвратился в величественное здание своей конторы, где повсюду стекло, стекло, стекло и блестящий мраморный пол, и современные скульптуры в альковах, похожие на статуи святых в католических соборах. Я работал помощником бухгалтера (перезревшим помощником бухгалтера), и само величие этого здания делало мое дальнейшее продвижение по служебной лестнице почти что невероятным. Чтобы подняться выше первого этажа, мне самому нужно было бы стать чем-нибудь вроде изящной статуэтки. В небольших и не очень комфортабельных конторах в Сити одни клерки умирают, другие занимают их места на служебной лестнице; опытные джентльмены следят за младшими коллегами, помогают им, опекают их, как в романах Диккенса. Но здесь, в огромном производственном помещении, с мерным постукиванием телетайпов, стрекотанием машинок каждый сотрудник чувствует, что человека, не закончившего специального колледжа для привилегированных особ, шансов сделать карьеру нет никаких. Не успел я сесть на место, как по селектору разнеслось: – Мистера Бертрама приглашают в десятую комнату. Мистер Бертрам – это я. – Кто там находится в этой десятой комнате? – спросил я. Никто не знал. Кто-то предположил: – Это, наверное, где-то на восьмом этаже. В голосе слышалось глубочайшее уважение, как будто речь шла о вершине Эверест – восьмой этаж вознесся в небо настолько высоко, насколько разрешали в то время предписания лондонского муниципалитета. – Кто занимает десятый кабинет? – спросил я у лифтера. – Неужели не знаете? – хмуро удивился он. – Вы давно здесь работаете? – Пять лет. Мы поднимались вверх. – Вы просто обязаны знать, – заметил он, – кто сидит в десятом кабинете. – А я вот не знаю. – Проработать пять лет и не знать такого… – Я прошу вас – скажите. – Прибыли. Восьмой этаж, налево. Когда я выходил из лифта, он мрачно кивнул вдогонку: – Надо же, не знает хозяина десятого кабинета! Потом он чуть смягчил свой тон, когда уже закрывал дверцы лифта: – Ну кто ж еще там может быть? Конечно же Гом! Это заставило меня замедлить шаг. Я особенно не верю в счастье. И я отнюдь не суеверный человек. Но просто неизбежно: если тебе перевалило за сорок и служебная карьера не складывается, то ты начинаешь потихоньку верить, что рожден не под счастливой звездой. Я не имел чести быть лично знакомым с Гомом, мне только издали приходилось изредка видеть его, и для нашего личного знакомства насколько я знаю – никаких оснований не было. Он значительно старше меня и, вероятно, умрет первым. Без особенных эмоций я, конечно же, выражу сожаление по поводу его кончины. Но то, что меня внезапно вызвали с первого этажа на восьмой, потрясло меня. Какую же ужасную ошибку я допустил? Вот тогда-то я подумал, что мы с Кэри никогда не повенчаемся в церкви Святого Луки, так же как не поедем в свадебное путешествие на две недели в Борнмут. И оказался прав. |
||
|