"Жизнь моя, иль ты приснилась мне?.." - читать интересную книгу автора (Богомолов Владимир Осипович)

Форсирование Одера

1. Детали к форсированию Одера

К 3 февраля 1945 года шесть армий 1-го Белорусского фронта, преодолев за 20 дней до 500-600 километров, достигли правого берега Одера.

Около 10 февраля Одер в среднем течении — за сотни километров от нашей зимней стоянки на Буге — уже начал очищаться от льда.

Весна нагрянула дружная, довольно обильные в тот год снега растаяли прямо на глазах. И с началом ледохода вода стала быстро прибывать…

…20 марта 1945 года: Одер широкий, мутный, быстрый — ещё не сошёл весенний паводок, выглядит сурово-тёмным от отражённых в воде туч, местами пенящаяся вода несёт по вспухшей поверхности вырванные с корнями кусты, деревья… Из-за свинцовых туч прорывается солнце…

К вечеру 6 апреля бригада Лялько сосредоточилась вблизи Кюстрина, в пяти километрах от линии фронта. И сразу воздушная разведка обнаружила между Кюстрином и Штеттином какие-то суда.

Над нашим берегом несколько раз появлялись чужие самолеты — явно разведчики.

Вражеский воздушный разведчик, пролетевший над стоянкой бронекатеров — думалось, неплохо замаскированных,— передал открытым текстом: «Их зээ ди энте, хир зинд ди энте!» («Вижу уток, здесь утки!»). Это услышал следивший за неприятельскими переговорами в эфире армейский радист… Он догадался: утки — это корабли.

…7 апреля начальник штаба 1-го Белорусского фронта изложил основные положения директивы по форсированию Одера командующему Днепровской флотилией и командующим 5-й ударной, 8-й гвардейской и 33-й армиями. Для совместных действий каждой из них было выделено по бригаде кораблей.

Из трёх армий, с которыми нам предстояло взаимодействовать, две — 5-я ударная и 8-я гвардейская — входили в главную ударную группировку фронта, им предстояло наступать с кюстринского плацдарма, и, таким образом, к ним подключились две бригады днепровских кораблей.

…12 апреля 1945 года КП {1} Днепровской флотилии был перенесён на окраину прифронтового Кюстрина.

…13 апреля 1945 года. Приказано ночью скрытно от немцев переправить через Одер роту тяжёлых танков, которая днём 14 апреля примет участие в разведке боем.

…Одер чуть плещется. Темно: не видно вытянутой вперед руки. Немцы щупают небо прожекторами. Из-за Одера видно пламя разрывов. Километрах в шести вниз по течению — наша переправа. Но по ней ничего не переправляют. Военная хитрость: ночью работают паромы с моторными катерами, а немцы этого не знают и бьют всю ночь по мосту…

…С заглушёнными моторами подходят два катера с большим паромом. К берегу подъезжают два танка…

…Моторы тихонько начинают стучать; нечто черное, неразличимое скользит по воде.

Внезапно немцы начинают стрелять по нашему берегу…

…14 апреля войска, развёрнутые на кюстринском плацдарме, начали разведку боем…

…16 апреля задача на переход формулировалась как прорыв: на многих участках Одер оставался линией фронта — левый берег ещё удерживался противником.

…Два мощных рукава — Ост- и Вест-Одер — шириной от 150 до 440 метров, а между ними трехкилометровая пойма, вся переплетённая протоками, каналами и дамбами, среди которых возвышались похожие на казематы быки взорванных мостов. Подует с моря штормовой ветер — и оба рукава соединяются, и создается впечатление, что река имеет четырёхкилометровую ширину. Вода прибывает на глазах, затоплены низины, луга, поля превратились в топкую грязь.

16-18.04.45 г. — высокий уровень воды.

Вдобавок переправы и подходы к ним подвергались постоянным налётам вражеской авиации, от которых надо было укрывать корабли.

…17 апреля 61-я армия перешла в наступление, и её передовые отряды вели бои за Одером, где был захвачен небольшой плацдарм. Но на соседних участках закрепиться на левом берегу Одера пока не удавалось. Враг оказывал ожесточённое сопротивление, оборона одерского рубежа была усилена здесь полками немецкой морской пехоты.

Плацдарм обстреливают дальнобойные батареи. Огонь не прицельный, снаряды ложатся с большим разбросом.

…Бурным весенним паводком было снесено несколько десятков низководных мостов и переправочных средств, что поставило войска в затруднительное положение. Наступавшие сухопутные части отдалились от реки, локтевой контакт с ними нарушился.

18 апреля на КП 61-й армии у городка Редорф примчался на полуглиссере, на котором он провёл на реке почти всю ночь, командарм П. А. Белов. [7]

На КП выяснилось: переправить требуется всю армию, насчитывавшую 66 тысяч человек, имевшую полторы тысячи орудий и миномётов, семь тысяч лошадей, сотни автомашин, тысячи повозок.

Армия Белова нуждалась в быстроходных манёвренных средствах форсирования широкой тут реки.

(…Тем временем «студебеккеры» увезли одиннадцать полуглиссеров — отряд лейтенанта Калинина — в район частей 9-го стрелкового корпуса.)

…Переброска войск через Одер возлагалась на 2-ю бригаду кораблей.

…Для высадки войск выделялось 11 кораблей — бронекатера, тральщики, сторожевые катера и 3 полуглиссера для разведки и связи.

Белов приказал:

— Подавайте корабли как можно скорее.

Путь кораблей с войсками составлял около 10 километров. Водный рубеж довольно широкий, и пересекать его предстояло не напрямик. Корабли отваливали от правого берега один за другим, соблюдая дистанцию, было предусмотрено, что при благоприятных обстоятельствах, если враг их ещё не обнаружит, они пройдут часть маршрута с выключенными моторами, самосплавом.

…Груз значительно увеличил осадку кораблей.

Узкий лучик сигнального фонаря предупредил катера с десантом о том, что им надо задержаться под берегом, занятым нашими войсками.

Десантироваться через Одер предстояло и нашей 425-й стрелковой дивизии. Тут и были введены в действие катера-полуглиссеры, легчайшие корабли флотилии, по основному своему назначению — связные, посыльные, а по материалу, из которого были сделаны — фанерные. Они должны были немедленно прикрывать корабли дымовой завесой.

Для форсирования и высадки войск был выбран самый тёмный час ночи, однако полной секретности переправы достичь не удалось.

Корабли были обнаружены через час после начала движения, немцы начали массированный обстрел, без потерь не обошлось. Два сторожевых катера и полуглиссер из-за полученных повреждений корпусов течением вынесло к прибрежной дамбе. Моряки держали оборону…

Через 2 часа 45 минут после того, как корабли отвалили от правого берега, первый эшелон 425-й стрелковой дивизии под командованием полковника Быченкова высадился на левом берегу и захватил намеченный плацдарм, имея всё необходимое для дальнейшего наступления: орудия, минометы, боеприпасы…


2. Документы

Приказание командира 136-го стрелкового корпуса


12 апреля с. г. передовой отряд… механизированной бригады на развилке дорог в районе Вартенберг был встречен двумя старыми немцами с красными повязками на рукавах, которые, выдав себя за антифашистов, указали направление движения. На расстоянии менее километра от развилки отряд попал в ловушку: шоссе оказалось минированным, головные танки, подорвавшись, закупорили дорогу, а сгрудившиеся за ними грузовые машины с пехотой были прямой наводкой расстреляны замаскированными самоходками немцев, большая часть личного состава передового отряда была уничтожена огнем расположенных поблизости на местности немецких станковых пулеметов.

КОМАНДИР КОРПУСА ПРИКАЗАЛ:

1) всему личному составу частей и соединений раз и навсегда покончить с благодушием и доверчивостью при контактах с немцами, круглосуточно соблюдать предельную бдительность, ни на минуту не забывая, что мы находимся на вражеской территории и большинство населения относится к нам враждебно;

2) ношение немцами на рукавах красных повязок запретить и впредь ни при каких обстоятельствах не допускать;

3) ответственность за выполнение настоящего приказания возложить на командиров дивизий, полков, отдельных частей и комендантов населённых пунктов.


* * *

Из приказа ВС 1-го Украинского фронта


Военным комендантам и их заместителям по политической части


№ 97

14 апреля 1945 г.

Установлено, что некоторые коменданты разрешают немцам, привлекаемым к работе, носить на рукаве красную повязку.

ВС 1-го Украинского фронта категорически запретил ношение немцами на рукаве красных повязок.


Началъник политуправления

генерал-майор ЯШЕЧКИН


* * *

Шифротелеграмма


ШТ из 71 А

Подана 17 апреля 1945 г.

10 ч 20 мин

Командирам корпусов 71А

Командующему артиллерией

Командирам 116 гв. Сд {2} , 423 м 425 сд


На основании приказа Штарма в целях создания паники в войсках противника и дезорганизации работы его тыла командир корпуса приказал:

1. Выбросить в тыл противника отряды с задачей:

а) занимать переправы, узлы дорог и расстреливать огнем проходящие войсковые и тыловые колонны противника.

2. В отряды назначать лучших бойцов и офицеров, вооружив их автоматами, и для подрывной работы в состав отрядов включать саперов-подрывников со взрывчаткой.

3. В дивизиях создать по одному отряду в 25 человек. Выброску отрядов производить на автомашинах.

В состав отряда включить разведчиков и для связи выделить рации. Руководство и наблюдение за отрядами возложить на начальника разведки дивизии.

О составе отряда, времени высылки и его задачах донести к 21.00 17.4.45 г.


Начальник штаба 138 ск {3}

полковник


* * *

Из приказа войскам 71-й армии


12 апреля 1945 г.

Действующая армия

Всем командирам соединений,

частей и подразделений

Нач. политотделов


Для обеспечения успешного выполнения наступательных операций и дальнейшего продвижения войск к Берлину перед армией стоит задача форсирования реки Одер, захвата плацдарма и закрепления на левом берегу.

Передаю директиву фронта и указания командующего армией по форсированию реки Одер.

1. Тщательно подобрать расчёты в лодках. Все внимание уделить тренировке гребцов. В каждой лодке назначить старшего — хорошего пловца, желательно комсомольца или коммуниста.

2. В каждом полку отобрать по десять лодок-вожаков с экипажами, которые первыми без оглядки ринулись бы вперед и увлекли за собой остальные лодки с экипажами.

3. Размещение людей на плавсредствах производить согласно ордеру {4} . Командиры частей и подразделений, их заместители по политчасти, командиры рот и взводов не должны плыть в одной лодке, а только рассредоточенно.

4. Установить условные знаки опознания своих частей и подразделений на левом, западном берегу Одера для последующих экипажей.

5. Для точного учета и контроля потерь все лодки пронумеровать и по каждой оставить на берегу список плывущих.

6. Убитых из лодок не выбрасывать, иначе это будет морально отрицательно действовать на оставшихся. Трупы для захоронения доставлять на берег.

7. Чётко отработать организацию помощи тонущим, в том числе и медицинской на берегу, для чего иметь для пострадавших достаточный запас сухой тёплой одежды и спирта.

8. Накануне форсирования провести партийные собрания и политинформации, готовить лозунги и листовки, воодушевляющие на успешное выполнение боевой задачи, и довести их до каждого красноармейца.


Начальник политотдела 71 армии


* * *

Политдонесение


15 апреля 1945 г.

Действующая армия

Во исполнение директивы фронта и указаний командующего армии по форсированию р. Одера

Доношу:

Во всех частях и подразделениях дивизии проведена углублённая и тщательная работа по подготовке личного состава к форсированию р. Одер.

До каждого командира взвода доведены директивные указания фронта.

Командиры полков и батальонов лично подготовили командиров рот их заместителей из числа героев форсирования Днепра, Вислы и Нарева в передовые штурмовые отряды.

С красноармейцами проведены тактические занятия на макетах и учения по отработке навыков форсирования крупной водной преграды, проиграны условия для эффективного захвата и удержания плацдарма на западном берегу р. Одер.

Выпущена листовка следующего содержания:

«Товарищ! Перед тобой Одер, последний водный рубеж к сердцу Германии. Наша задача — его перешагнуть, чтобы на западном берегу в решительных последних боях разгромить гитлеровскую Германию!»

Написаны и доведены до каждого красноармейца памятки «Как форсировать водные преграды» и приложения — «Инструкция по изготовлению и использованию подручных средств во время переправы» и «Самопомощь и взаимопомощь на воде».

Все санинструкторы владеют правилами откачивания и оказания помощи утопающим.

На партийном собрании «Об авангардной роли коммуниста в период форсирот вания реки» подчёркивалась важность личного примера коммуниста в бою. Каждый коммунист получил конкретное поручение по обеспечению боевой задачи подразделения в ходе переправы и боя. [10]

На партийных и комсомольских собраниях выступили бойцы: красноармеец Ковалёв — «Нам выпала трудная, но почетная задача — форсировать реку Одер. Это будет последний и решительный штурм врага. Мы верим в нашу победу! Мы даем клятву, что в боях за окончательный разгром врага умножим славу своего полка!»; лейтенант Новиков В. — «Все реки проходимы. Для гвардии нет преград. Не посрамим своего Гвардейского знамени!»

От командиров и бойцов поступило 23 заявления о приёме в партию.


Нач. политотдела 425 сд


* * *

Шифротелеграмма

ШТ из 71 А

Подана 7 апреля 1945 г.

14 ч 15 мин

Командирам корпусов дивизий


1. Захоронение погибших на левом берегу реки Одер Военным Советом фронта категорически запрещено.

2. Всех убитых на левом, западном берегу реки Одер перевозить на восточный, доставлять в МСБ {5} для сдачи в дивизионную похоронную команду с захоронением в гор. Цибенген.


Нач. политотдела 71 армии


* * *

Шифротелеграмма

ШТ из 71 А

Подана 20 апреля 1945 г.

10.00

Весьма срочно!

Особо важная

Всем командирам соединений,

частей, подразделений


Передаю дерективу Ставки Верховного Главнокомандования №11073 от 20.4.45 г.

«Ввиду возможной в ближайшее время встречи советских войск с англоамериканскими войсками, по соглашению с Командованием союзных войск, установлены следующие знаки и сигналы для опознавания советских и англо-американских войск:

1. Советские войска (пехота, танки, авиация) обозначают себя серией красных ракет. Помимо ракет советские танки обозначаются одной белой полосой вокруг башни по её середине и белым крестом на крыше башни. Полоса и крест должны быть шириной 25 сантиметров. Эти опознавательные знаки устанавливать не на всех танках, а только на головных, которые вероятнее всего первыми встретятся с английскими или американскими войсками.

2. Англо-американские войска (пехота, танки, авиация) обозначают себя серией зелёных ракет. Помимо ракет англо-американские танки и бронемашины обозначаются желтыми или вишнёво-красными флорисцирующими {6} (ночью) щитами и белой пятьюконечной {7} звездой, окруженной белыми кругами, на горизонтальной поверхности танков.

3. Советские и англо-американские самолёты, помимо установленных для них сигналов ракетами, обозначаются своим национальным опознавательным знаком.


И. СТАЛИН

АНТОНОВ» [11]


* * *

Доношу:

20 апреля 1945 г.

18.00

1. Директива Ставки Верховного Главного Командования № 11073 от 20.4.45 года изучена со всем офицерским составом дивизии.

2. Сигналы и опознавательные знаки союзных войск доведены до всего личного состава.

3. Подразделениям полка спущены силуэты самолётов и танков союзных армий.


Нач. штаба 425 сд


* * *

Шифротелеграмма

ШТ из 71 А

Подана 23 апреля 1945 г.

12 ч 15 мин

Передаю директиву начальника Генштаба Красной Армии № 11075 от 23.04.45 г.

«В связи с тем, что знаки и сигналы для опознания советских и англоамериканских войск, установленные директивой Ставки № 11073 от 20.4.45 г., скомпрометированы, установить с 23.04.45 г. следующие сигналы и знаки для опознания советских войск.

1. Советские войска (пехота, танки, авиация) обозначают себя серией белых ракет. Помимо ракет, советские танки обозначаются белыми треугольниками, нанесёнными на правом и левом бортах башен и на крыше башни.

2. Англо-американские войска обозначают себя прежними сигналами.


АНТОНОВ»


* * *

Военному прокурору 8 гв. танковой армии

гв. полковнику юстиции

тов. Стукову


Политдонесение

18 апреля 1945 г.

Доношу, что военных комендантов в р-не наступательных действий корпуса нет и командиром корпуса военные коменданты в населённых пунктах на участке действий корпуса также не выделены, так как в этом и нет никакой необходимости, потому что ни одного гражданского человека в занимаемых нами сёлах нет, а потому данный пункт плана работы мною не выполнен.


Военный прокурор 11 кмк

подполковник юстиции САЛТЫКОВ


3. В штабе дивизии

(инструктаж перед переправой)


К 10 часам я вместе с радистом полка был вызван в штаб дивизии.

По измученному виду и красным воспалённым глазам было видно, что и начштаба дивизии полковнику Кириллову, и начоперативного отделения подполковнику Сергееву — как и всем в эти дни, приходилось туго. Кириллов собирал на столе какие-то листки, схемы… [12]

— Товарищ полковник! Командир 56-й отдельной разведроты 138-го стрелкового полка старший лейтенант Федотов и радист полка Якимшин прибыли по вашему приказанию!

— Федотов! Ты в лицо командующего знаещь?

— Никак нет. Не приходилось,— ещё не врубаюсь я.

— Ждём гостей. Сам командующий вместе с командиром корпуса прибудут в дивизию для личного ознакомления с новым рубежом, чтобы непосредственно оценить положение дел на плацдарме и получить свежие данные о системе обороны немцев. Генералов особенно беспокоят огневые точки, оборудованные в опорах разрушенного моста, откуда немцы из крупнокалиберных пулеметов обстреливают оба берега, ведут корректировку огня для артиллерии и авиации. Нашей артиллерии пока никак не удаётся их подавить.

Полковник Кириллов — спокойный, сосредоточенный, ладно сбитый блондин. Тонкий, интеллигентный, осторожный.

Видна выправка. Кадровик! Он избегает что-либо решать самостоятельно. Даже в боевых условиях умудряется «с ходу» не подписывать ни одной бумаги. Каждую бумажку он рассматривает как коварнейшую мину с сюрпризом, словно, если упустит там какую-нибудь запятую, то тем самым подпишет себе смертный приговор, самые ответственные проверяет два, а то и три раза.

В то же время он талантливый штабной офицер. Начальник штаба Божьей милостью! А всего по званию полковник, на четвёртом году войны.

Как с иронией высказался Кириллов, сам он попал под «колесо истории», о чём рассказал при мне командиру и прокурору дивизии.

…Дивизия внезапно, с небольшими потерями взяла город и продвинулась на запад. Только что была получена одобрительная шифровка Верховного Главнокомандующего, отметившего наш успех, и мы знали, что завтра прозвучим в приказе командующего фронтом, и поэтому все были радостно возбуждены.

Немцы обстреливали, город горел, и даже в подвал, где размещался НП, проникал дым и доносился шум боя.

Полковники и Полозов распили пару бутылок водки и вина по случаю боевого успеха, и Кириллов рассказал, как неудачно сложилась его судьба, поглядывая при этом на Полозова: мол, вот контрразведка и без меня все это знает и не даст соврать, а может, хотел уловить его внутреннюю реакцию.

«Занятый срочными важными делами, командарм поручил мне составление и посылку телеграммы своей супруге, что и было сделано. Одновременно я давал телеграмму и своей жене и, наверное, потому подписал ту, которая адресовалась жене командарма, своим именем. Заканчивалась телеграмма, как я помню, словами: «целую и обнимаю с нежностью, но темпераментно. Сережа». Но Сережей звали не командарма, а меня, Кириллова. Не знаю, трудно сказать, что подумала жена командарма, но, будучи женщиной властной и, очевидно, недоброй, она выдала мужу по первое число.

Вообще-то составление, посылка и отправка личных телеграмм не входили в мои обязанности помощника командарма. Однако спустя месяц я командовал ротой в Забайкальском военном округе, хотя с прежней должности можно было рассчитывать и на полк.

А спустя два года, в 1937-м, самого командарма изъяли, посадили как «врага народа». Меня таскали более года, отстранили и от последней занимаемой должности, понизили в звании и чуть самого не изъяли».

В то время как однокашники Кириллова, даже тот же пострадавший командарм, за годы войны стали в большинстве своём генерал-лейтенантами и генерал-полковниками, командовали дивизиями, корпусами и армиями, а один даже получил четвёртую генеральскую звезду, Кириллов лишь полгода назад стал полковником и был назначен начальником штаба нашей дивизии.

— Ты помнишь директиву, определяющую порядок выезда высших командиров в войска передовой линии? — спрашивает Кириллов Сергеева.

— Какую директиву?

— Директиву Ставки конца ноября сорок третьего… Когда под Никополем генерал-лейтенант Хоменко со своим командующим артиллерии заехали по ошибке к немцам и были убиты. Там, в директиве, определялся порядок выезда и меры предосторожности. Помнишь? [13]

— Так точно! Там приводился ещё случай с генералом Петровым на Калининском фронте. Помню. — Подняв голову, Сергеев смотрит перед собой и, будто читая по бумажке, докладывает: — При выезде командующих армиями и командиров корпусов в войска передовой линии в составе конвоя необходимо иметь опытного проводника из офицеров, личную радиостанцию и два-три танка или бронемашины…

В этом сила Сергеева: любую директиву, инструкцию, приказ он помнит и знает наизусть. Сорок третий год — когда это было! — сколько воды утекло, сколько времени прошло, а он отвечает так чётко, будто только сегодня всё это выучил.

— Ну, танки по воде не пустишь — не ходят,— замечает полковник Кириллов.

— Товарищ полковник,— оживляется Сергеев,— а что если нам переправить генералов на плацдарм на автомобилях-амфибиях {8} ? Они менее заметны на воде, чем катера, и моторы у них потише.

Полковник несколько секунд молчит, словно обдумывая, затем неожиданно вспоминает:

— У Василия Афанасьевича Хоменко я был в тридцатой армии… в сорок первом, под Смоленском… В самые тяжёлые недели… Толковый был, волевой генерал…

— Что же толкового? — удивляется Сергеев. — Там в директиве всё ведь подробно описывалось: сам сел за руль, командир корпуса его останавливал, а он ему: «Вы меня не учите, я в карте не хуже вас разбираюсь и ориентируюсь!» Вот и сориентировался и разобрался! И второго генерала погубил.

— Волевого генерала, если он принял решение, остановить трудно, считай, невозможно,— спокойно объясняет Кириллов. — И убитого обсуждать нам, Сергеев, негоже. Тем более генерала. А насчет амфибий надо подумать. Сколько нам потребуется машин и сколько в наличии?

— С подстраховкой — две, с двойной подстраховкой — три, а в наличии пять больших амфибий и две маленькие.

Кириллов снова молчит, раздумывая.

— Чтобы на свою ответственность, без приказов старших начальников… Нет, я на себя брать это не могу и не буду, пусть комдив решает! — помедля, говорит он. — Подготовь предложение от моего имени, и с первым плавсредством — на плацдарм… Чтобы в течение часа было решение. Письменное! Если комдив одобрит, подготовь три машины с лучшими, самыми опытными экипажами!.. Радиостанция у нас есть, и проводник опытный… Ты, Федотов, старшим плавсредства сколько раз переправлялся?

— Через Одер три раза. С группой захвата… командира дивизии высаживал и знамя с ассистентами переправлял… на «утках».

— Как? На чём? Ты кому голову морочить собираешься?! — с яростью кричит подполковник Сергеев.

— Разрешите пояснить, товарищ подполковник. «Дак» — американский автомобиль-амфибия. «Дак» по-английски — утка. Эти машины называются «утками».

— А на других реках? — спрашивает Кириллов.

— Дважды через Вислу, один раз на Днепре и через Десну.

— Что ж, опыт форсирования достаточный,— замечает Кириллов.

— Товарищ полковник, лучше послать кого-нибудь из резерва. Там есть капитаны и майор-артиллерист, командир дивизиона,— замечает Сергеев.

— Надо было, конечно, майора, но он второй день в дивизии, а комдив посчитал, что нам нужен наш дивизионный ветеран. А Федотов не первый год замужем,— не соглашается Кириллов,— и вот — плавает, и на воде и под водой,— уточняет он. — Перед началом переправы проведите подробнейший инструктаж Федотова. [14]

— Федотов! Как ты обозначишь себя при встрече или взаимодействии с другими соединениями в неблагоприятных погодных условиях, ночью или при встрече с союзниками?

— В случае невозможного визуального определения и для обозначения «Здесь наши войска» подаю сигнал серией, то есть 2-3, красных ракет, которые выпускаются с интервалом не более 3 секунд под углом 60 градусов к горизонту в сторону противника или одиночной, то есть только одной ракетой — для обозначения «На этом рубеже (в этом пункте) наши войска» с интервалом в 2-3 минуты, а при появлении своей авиации с интервалом в 20-30 секунд…

— Отставить! — приказывает Сергеев. — Знаки опознания, установленные директивой Ставки № 11073, скомпрометированы и отменены, а таблица «Я — свой самолёт» до разведроты не доводится,— объясняет Сергеев Кириллову.

— А если командир корпуса его спросит? Он должен знать. Он все должен знать! — убеждённо говорит Кириллов. — Я сейчас поеду к танкистам, а ты с ним подзаймись. Пусть сейчас же выучит наизусть все знаки опознания и памятку по форсированию, все указания по встрече с союзниками,— перечисляет он,— и отношению к немцам. Пусть выучит так, чтобы от зубов отскакивало!

— До тебя отмену и новые знаки опознания доводили?

Никакой отмены до меня не доводили. Все шесть суток на плацдарме отличались ожесточенным сопротивлением немцев и непрерывными боями. Я спал урывками по два-три часа в сутки, Фролова и Арнаутова видел считанные минуты и, получив очередное приказание, бросался его выполнять. Частные боевые задачи мне ставили и командир дивизии, и полковник Кириллов, но об отмене знаков опознания никто и слова не сказал. Никаких новых директив или приказов вышестоящих штабов на плацдарме до меня не доводили, но, если я признаюсь в этом, у Фролова и Арнаутова могут быть неприятности. И потому, внутренне похолодев, я отвечаю:

— Так точно… Доводили…

— Давай! — приказывает подполковник.

Теперь я должен говорить то, чего не знаю и не могу знать, от стыда я готов провалиться сквозь землю, но, тем не менее, бормочу:

— Последней директивой Ставки… войскам установлены новые опознавательные знаки… для встречи с союзниками… установлены новые знаки… опознания… директивой Ставки… войскам… поставлена задача…

— Говори по существу. Конкретно!

Я чувствую, что погибаю. Совершенно раздавленный своей ложью и позором неизбежного разоблачения, после короткой паузы я на секунду умолкаю и тихо признаюсь:

— Виноват, товарищ подполковник, запамятовал!

Как учил меня Кока-Профурсет, я пытаюсь внутренне расслабиться, чтобы легче перенести ругань.

— Запомни, Федотов! Новые знаки опознания выучить так, чтобы от зубов отскакивало!

— Слушаюсь! Понял!

— Понял, понял! Не тем концом понимаешь! Я тебе уже объяснял, что для советского офицера «виноват» — это не позиция! — строго замечает Сергеев. — Это ты женщинам можешь объяснять: виноват, не получилось. А перед начальниками не смей, для начальников «виноват» — это не оправдание,— и, обернувшись к радисту, рявкнул: — Как стоишь?! Стать смирно!

— Виноват!

— Отставить! Сопля! — вдруг возмущенно кричит подполковник, выбрасывая вперёд руку и указывая пальцем в лицо Якимшину. — Почему сопля?! Сопля под носом! Убрать!

Якимшин, побагровев, вытаскивает скомканную мокрую портянку, заменяющую ему платок, старательно сморкается в неё и снова засовывает в карман брюк. [15]

— Товарищ подполковник, разрешите доложить,— вступаюсь я. — Он простужен, разрешите ему выйти.

— Идите! — приказывает Сергеев и, как только Якимшин выходит, набрасывается на меня. — Вы что, в санчасть приперлись? Зачем ты его взял? Командующий и командир корпуса только соплей ваших не видели! Вы что, всю дивизию опозорить хотите? Ты, Федотов, не осознал ответственность!

— Осознал,— заверяю я. — Честное офицерское, осознал.

Я тянусь перед ним так, что, кажется, не выдержит позвоночник.

— Надеюсь, в твоём взводе все умеют плавать?

…И тут я вспоминаю, как Прищепа, всегда спокойный, невозмутимый, обучал бойца из моего взвода держаться на воде перед переправой на Днепре.

— …Плавать я тебя зараз навчу… Сигай в воду!

Секундная заминка — и робкий голос:

— Разрешите раздеться, товарищ сержант!

— Раздеться? Фрицев за Днепром без штанов догонять будешь? Некрасиво! А стрелять чем? Из личного нетабелыюго пулемета? Пушка слабовата! Сигай в полном комплекте!..

Слышен громкий всплеск от неуклюжего падения тела.

— Держись за меня! — подбадривает Прищепа. — Выгребай!.. Вот так. Стиль баттерфляй… — по-русскому — как топор. Цепляйся за лодку! Хорош! И хлебало прикрой! Уровень в Днепре не понизишь! Ще пару раз — и чесанёшь через Днепр — на лодке не догонишь!

…— Так точно! Стилем баттерфляй,— улыбаюсь я.

— Ты что, Федотов, родимчик мне устроить хочешь? Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Это и видно! Ты щенок желторотый, сопляк и разгильдяй. Удивительно, как тебя на роту поставили. Ты втерся в доверие к командиру… К командованию дивизии,— поправляется Сергеев. — А в действительности ты пустышка! И помяни моё слово: когда-нибудь ты сгоришь, как капля бензина! Ты давно командуешь ротой?

— С октября сорок четвёртого, после успешной…

Не слушая меня, Сергеев подсчитывает:

— Восемь месяцев?

— Шесть,— сообщаю я.

— Вот и видно, что ты недоносок. Скороспелый, интеллигентный.

То, что он говорит, оскорбительно и, по моему убеждению, несправедливо, особенно неприятно, что он задевает Астапыча, острая обида пронзает меня, но в этот день я ни на минуту не забываю один из основных законов не только для армии, но и для всякой жизни: главное — не залупаться! — и потому тянусь перед ним.

За что он меня ненавидит? Не возражая, в принципе, против «молокососа» и «щенка», в душе я не мог согласиться с унижающим мою честь «разгильдяем» и, хуже того — «недоноском». Робкая попытка изменить его мнение обо мне была прервана, так и не начавшись…

А ведь в октябре обо мне и моём взводе писала армейская газета:

«Наши герои. О боевом подвиге разведчиков


В ночь с 3 на 4 октября 44 г. разведпартия взвода пешей разведки 138 сп 425 сд в составе шести человек под командой командира взвода лейтенанта Федотова Василия Степановича скрытно проникла в расположение противника на глубину 1000 метров. Подкравшись вблизи дорожной развилки к огневой позиции двух противотанковых орудий, действуя дерзко и решительно, разведчики умело напали на немцев, пятерых убив, а трёх взяв в плен, и захватили орудия. Выведя одно орудие из строя, разведчики, преследуемые немцами, сохраняя выдержку и спокойствие и метко отстреливаясь, в условиях пересечённой местности более 1,5 км на руках тащили вторую трофейную пушку и без потерь возвратились с нею в расположение полка. [16] При этом л-нт Федотов, проявив свойственную русскому офицеру находчивость и смекалку, использовал пленных в качестве тягловой силы, а четырёх разведчиков в качестве двух групп прикрытия.

Приказом командующего 71 Армии по представлению командира 425 сд за дерзость, смекалку, инициативу и решительность, проявленные при выполнении боевого задания, награждены:

Орденом Отечественной войны II степени

командир взвода Федотов В. С.

Орденом Красной Звезды

разведчик, рядовой Калиничев

Орденом Славы II степени

Разведчик, рядовой Лисёнков…

Военный Совет Армии предоставил отпуск шестерым отважным воинам».


— Ты с бабами спал когда-нибудь?

— Никак нет, товарищ подполковник,— смущенно признаюсь я. — Не приходилось.

— И ни разу не поинтересовался, откуда у них ноги растут?

— Никак нет! — от стыда и сознания своей офицерской и мужской неполноценности я опускаю глаза.

— Раззява. Тебя, может, сегодня убьют. А ты даже не разговелся, ни разу не попробовал… — Что-то едва уловимое, похожее на сочувствие, послышалось в его голосе, и после секундной паузы он продолжил: — А если напоретесь на немца? Или попадёте под артобстрел?

— Немедленно наваливаюсь на командующего и закрываю его своим телом.

— Это плохо! Что значит — наваливаюсь?.. Наваливаться, Федотов, ты на немца должен. А на генерала — в случае артиллерийского или минометного обстрела — ты должен ложиться с нежностью, как на женщину! И прикрывать своим телом! Давай дальше.

Я понял, что для Сергеева, если ты подполковник и выше — ты человек, если ниже его по званию — пень осиновый.

Я еле перевожу дух, в голове от напряжения гудит, а Сергеев продолжает:

— Группе разведчиков — твоему взводу, помимо обеспечения безопасности доставки на плацдарм генералов, поставлена частная боевая задача: скрытно провести разведку прибрежной полосы, заставить немцев показать свою оборону и раскрыть систему огня. Повтори приказание.

— Слушаюсь, повторить! Если с командующим или командиром корпуса во время переправы что-нибудь случится, я буду расстрелян. Разведвзводу…

— Задачу и ответственность понял правильно,— устало отмечает подполковник Сергеев. — Корабль и команда чтобы были в блестящем порядке, а за безопасность плавания отвечаешь головой. Радиосвязь будешь поддерживать постоянную с обоими берегами — со мной и с плацдармом. Иди!

Я выхожу. Меня столько раз уже пугали расстрелом и военным трибуналом, что я воспринимаю это как норму. На войне, чтобы заставить человека вылезти из окопа, идти под пули, под мины, на смерть, действенна только угроза смертью. «Сверху — команда, снизу — план любой ценой», а за спиной генералы и полковники с секундомерами фиксируют каждую команду и время ее исполнения, поэтому командиры отделений, чаще командиры взводов бегали вдоль залегшей цепи с пистолетом, матюками и пинками поднимали солдат. У этих командиров была горькая участь. Лейтенанты и младшие лейтенанты дольше двух-трех недель живыми не оставались. За два года я к этому привык. Единственно, что утешает, это то, что старшим офицерам, командирам батальонов и полков смертью и трибуналом угрожают еще чаще, чем нам — командирам рот и взводов.

Около большого начальства главное — не дело делать, а изображать! Тяжкая работёнка — легче вагоны разгружать. Это даже мыши в окопах знают.

И я опять вспоминаю Фролова. Начальство ещё не приехало, а сколько вагонов я уже выгрузил… [17]


4. Приезд генералов

Генералы прибыли, когда уже стемнело. Завидя подъезжаюших, Сергеев вылезает из машины в метре от меня.

— Товарищ генерал… — слышу я голос Сергеева. — Разрешите обратиться… Разрешите доложить… — с волнением, негромко, сбивчиво говорит он. — Товарищ генерал-полковник, разрешите доложить: переправиться через Одер этой ночью под таким обстрелом и в такую непогоду — это не м…ми трясти! Прошу вас… Разрешите… Только что получена радиограмма…

— Вы что, издеваетесь?! — возмущенно восклицает командующий. — Вы получили приказание в шесть часов утра. У вас было семнадцать часов на подготовку! Докладывали, что для переправы все подготовлено, а у вас ещё и конь не валялся.! Это безобразие! О чем вы думали раньше?! Обеспечьте переправу немедленно любыми средствами и даже невозможными!

— Слушаюсь… Разрешите…

— Идите!

Хотя сегодня мне как никогда досталось от Сергеева — он дрочил меня на инструктаже до одурения, мне его жаль, хотя он и сам виноват. Ведь только утром полковник Кириллов объяснил ему, что, если такой волевой генерал примет решение, остановить его невозможно.

При моем появлении Сергеев докладывает командующему:

— Товарищ генерал-полковник, назначенный ответственным за вашу доставку на плацдарм командир разведроты дивизии старший лейтенант Федотов.

Оба генерала поворачиваются ко мне. Я делаю шаг навстречу командующему:

— Товарищ генерал-полковник,— вскинув руку к каске, в свою очередь, докладываю я,— плавсредства и экипажи трех амфибий к переправе подготовлены!

Командующий пристально и неулыбчиво рассматривает меня, вглядывается в мое лицо. Очень внимательно рассматривает меня и командир корпуса.

Мне потом объяснили расчет Фролова: у командующего армией сын был командиром взвода в соседней дивизии, и Астапыч полагал, что оттого командующий будет относиться ко мне по-отечески и, во всяком случае, лучше, чем к зрелых лет майору или капитану.

— С какого времени в действующей армии? — спрашивает командующий.

— С июня сорок третьего года.

Сергеев, очевидно, почувствовал, что я не произвожу впечатления на командующего, и тут же вступается:

— Один из лучших офицеров… Ветеран дивизии… Боевой офицер. Имеет большой опыт форсирования. Наш главный перевозчик. Переправиться через Одер ему всё равно что два пальца… обмочить,— заверяет он. При этом для большей ясности он поднимает руку к низу гимнастёрки, хотя и так всё ясно. Он бросает на меня быстрый выразительный взгляд, и я вмиг вспоминаю его инструктаж и соображаю: очевидно, он не сумел ясно доложить, почему целесообразнее отсрочить переправу, и потому это должен сделать сейчас я. И я снова вскидываю руку к каске.

— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться… Разрешите доложить… Волна четыре балла… Сильный дождь, видимости никакой — нулевая… В таких условиях амфибии не работают… Разрешите… — сам понимаю: жалко всё это у меня звучит.

— Короче!!! — властно приказывает командующий.

Как настоящий офицер, я не должен подводить начальников и, как настоящий офицер, я должен принять удар на себя.

— Разрешите отложить переправу до рассвета или вызвать буксирные катера… Они с минуты на минуту должны подойти.

Я осекаюсь: генерал-полковник меняется в лице и переводит яростный взгляд на Сергеева.

— Вы что, сговорились?! — выкрикивает он, и я понимаю, что попал впросак: Сергеев и сам всё ему объяснил. [18]

— Никак нет! — тянется перед ним Сергеев.

— Перестаньте вилять! Докладываете, что для переправы готовы, и тут же просите отложить всё до рассвета. Вы не выполнили мой приказ! Сейчас я вам приказываю — перестаньте крутить ж…й! Вы — как хорошая проститутка: вас на одном месте не используешь! Я вынужден объявить вам неполное служебное соответствие… Иван Антонович! — повернулся командующий к командиру корпуса и уже полушепотом продолжал: — В течение десяти дней представьте мне аттестацию на подполковника Сергеева с вашим заключением о возможности его использования в занимаемой должности. Я лично убедился — не соответствует.

— Разрешите… Я думал… как лучше… — заверяет Сергеев.

— Я не могу ждать до рассвета! К десяти утра я обязан вернуться! И на плацдарме надо быть не позже, чем через час! Ясно?! Вы-пал-нять!..

— Так точно! — Сергеев прикоснулся к козырьку. — Разрешите идти?

— Да. Поехали!

Подполковник, четко повернувшись, отошел, печатая шаг. Командующий, семеня мелкими шажками, не скрывая предельного раздражения, направился вместе с командиром корпуса за ним.


5. Переправа через Одер на исходный берег

При переправе на исходный берег на КП дивизии по закону подлости всё лепилось одно к одному.

— Надо ехать, а вас нет! — говорю я водителю амфибии.

— Огоньку не найдется, лейтенант? Куда ехать? — вполголоса возбужденно отвечает Кустов. — Только что из корпуса получена радиограмма: «Все рейсы прекратить, машины из воды поднять!» Я письмо не успел отправить. Если что — пожалуйста…

«Вот это абзац!»

— Чья радиограмма?

— Командира батальона амфибий. Вот она: «Клумба Я — Мак 4 Видимость нулевая Ответьте немедленно».

Замолчать это распоряжение я не имею права,— это было бы преступлением. Я должен немедля принять решение, и я его принимаю.

— Кустов,— говорю я, притягивая к себе старшину за локоть и ткнувшись лицом в его лицо,— сейчас же доложите о радиограмме подполковнику Сергееву. Только ему. Пусть он решает!

Он отходит, но радист, обремененный опытом первых лет войны и двумя тяжёлыми ранениями, как я потом понял, не захотел включать передатчик, чтобы не навлечь на себя огонь противника.

В кромешной тьме и под непрерывным холодным дождем наш буксирный катер, сокращённо называемый «семёркой» {9} , борясь со стремительным течением и большими волнами, медленно рассекал тёмную, коричневатого цвета воду.

Порывы шквального ветра. Исходный берег реки вообще не просматривается и впереди — никаких ориентиров. Мы могли рассчитывать на поддержку огромного числа артиллерийских орудий с возвышенного восточного берега Одера, но они почему-то молчали. Шли на ощупь более получаса, увёртываясь от боковых волн. Болтало нещадно. Механик-водитель, изменяя движение машины относительно волн и ветра, совершая повороты, направлял «семёрку» к берегу переменным курсом, пытаясь уменьшить коварную и опасную качку.

— Старший лейтенант,— оборачиваясь, нарушает молчание командующий,— мы долго будем вот так телепаться, как дерьмо в проруби? Доложите обстановку! — приказывает он.

Я приближаюсь к его уху и шепчу: [19]

— Слушаюсь!.. Места высадки и погрузки на обоих берегах закрыты из-за сильного артиллерийского обстрела. Высаживаться там мне запрещено.

Я стараюсь ответить как можно лаконичнее и точнее.

— Кем запрещено?

— На плацдарме — комендантом переправы инженер-майором Казарцевым. Немцы из пулемётов обстреливают там берег на всем протяжении. Вы слышите, как молотят?..

— Так фланкирующий или фронтальный огонь? 34 или 42? {10} — спрашивает командир корпуса.

— Они различаются по весу,— докладываю я. — МГ-сорок два на три килограмма легче. По звуку стрельбы они не различимы. Возвращаться к причалам погрузки и высаживаться там мне категорически запрещено.

— Кем запрещено?

— Подполковником Сергеевым. Он приказал вернуться на правый берег, спуститься вниз по течению и высаживаться в полутора-двух километрах ниже места погрузки. Но там над берегом линия обороны соседнего корпуса сто тридцатой гвардейской дивизии — в темноте они могут нас перестрелять.

— Резон,— отмечает командир корпуса. — Мы здесь телепаемся, а они в сторонке и в полном порядке. — Он оборачивается ко мне: — Вы обстановку контролируете? Ваше решение?

— Так точно! — бодро отвечаю я и по привычке добавляю: — Аллес нормалес!

— А начальники хороши! — тихо говорит ему командующий. — Каждый отбоярился и снял с себя ответственность. Суть дела не важна!

— Ваше решение? — снова повторяет и оборачивается ко мне командующий. — Что вы конкретно собираетесь делать?

— Продолжаю выполнять боевую задачу по доставке вас и командира корпуса на плацдарм. Я решил: будем высаживаться между «Альпами» и «Балтикой», примерно посерёдке, там, где в первую ночь я высадил командира дивизии полковника Быченкова.

Я нарочно говорю «высадил», чтобы они поняли, что я не случайный неопытный пацан.

— Резон! — опять замечает командир корпуса.

«Я решил» — не раз встречалось мне в боевых приказах и всегда вызывало восхищение своей безапелляционностью. Я стараюсь говорить приказным языком, не торопясь, спокойно и уверенно, чтобы они были убеждены, что я все время полностью контролировал и контролирую обстановку, а переправиться через Одер — для меня всё равно что два пальца обмочить.

— Так в чём дело? Что вам мешает? Чего вы ждете? — спрашивает командующий.

Для себя я ситуацию реально оцениваю как хреновую: и вернуться не можем, и угодить при высадке в такой адской темени без ориентиров можем прямёхонько к немцам.

Ориентирами при высадке на плацдарм должны были служить короткие трассирующие очереди, но из-за сильного дождя мы их не увидели. Сейчас их вообще перестали подавать.

— Нам нужны ориентиры. Мною только что передана радиограмма на личную рацию полковника Быченкова с просьбой без промедления выслать на берег маяки и обозначить место высадки ракетами. Для этого требуется 15-20 минут. По рации передал, что продолжаем движение… но квитанции {11} не получил.

— Выполняйте! — помедля несколько секунд, приказывает командующий. — Федотов, а мы к немцам так не приплывем?

— Никак нет! — бодро заявляю я и дублирую: — Кустов, ты понял?

— Чего ж тут не понять?

— Сколько до берега?

— Метров четыреста-пятьсот. [20]

В этот момент сильный удар очередной большой боковой волны развернул идущий впереди буксир, и тут же днище его корпуса заскрежетало по какому-то подводному препятствию, катер накренился настолько, что стала поступать вода. Механик-водитель пытается безуспешно изменить направление движения «семёрки», чтобы избежать неминуемого столкновения с амфибией. Но амфибию поднятой волной швыряет носом в борт «семёрки». Только этого не хватало!

Перегнувшись вперед, механик-водитель обшаривает рукой носовую часть кузова амфибии и яростно шепчет:

— Весь перёд разбит. Я же говорил: нельзя плыть!.. Дуроломы… вашу мать! А ещё начальники…

— Тихо, старшина, тихо,— шёпотом уговариваю я его.

— Чего тихо? Вы уйдёте, а машина разбита!

— Успокойся, ну, успокойся… — я поглаживаю его по плечу.

— Дуроломы вы припадочные, а не начальники! — объясняет он мне, сбрасывая мою руку. — Кто же при нулёвке переправляется по такой воде?! И ещё генералов посадили!.. Вашу мать… Судить вас мало…

— Америка — мать её,— тоже тихо ругаюсь я.

— При чём здесь Америка? — шепчет старшина. — У нас бензин с водой — не фурычит! И «семёрка» фордыбачит. Похоже, она теряет способность двигаться своим ходом.

Я спешно перебираюсь на «семёрку», соскакиваю вниз и осторожно присвечиваю узким лучом карманного фонарика с фильтром. Натужно сипит маломощная мотопомпа, и рядом со мною солдаты касками вычерпывают воду, но её, тем не менее, по щиколотку. И я определяю то, что уже наверняка поняли и знают командир и водитель машины: «семёрка» обречена. Она продержится на плаву не более 30-40 минут, и надо без промедления принять решение.

«Семёрка» может нырнуть и пойти на дно — она сильно осела на нос, там скопилось много воды.

.

Взять её на буксир амфибией, в которой находятся командующий и командир корпуса, я не имею права. Глубина здесь 18-25 метров, и, уходя на дно, «семёрка» перевернёт и потянет пятиметровым буксирным тросом за собой амфибию с генералами. Снять с «семёрки» людей я тоже не могу: во-первых, будет перегружена амфибия с генералами, чего допустить я не имею права, а во-вторых, оставление поврежденного боевого плавсредства экипажем, не выполнившим до конца своих обязанностей по спасению катера, влечёт за собой высшую меру социальной защиты — расстрел. Это мне вдолбили ещё на Висле, и сегодня, по приказу подполковника Сергеева, я в очередной раз повторил это экипажам всех трёх амфибий; поэтому не могу отдать приказ оставить «семерку»: за её плавучесть и живучесть надо бороться до последнего.

— Все на месте? Пострадавшие есть?

— Нет солдата из боепитания,— шёпотом докладывают мне.

— Чичков! — зову я. — Чичков!

На амфибии его не было. Но и на «семёрке» его нет. Я уже понимаю, что он слетел при ударе, столкновении. Утонуть он не мог. Я же заставил его надеть пробковый жилет.

— Чичков!!! — не без отчаяния кричу я.

Но обнаружить и выловить его в бурлящей тёмной воде не было никакой возможности. Оставалась слабая надежда, что он смог зацепиться за канат, которым запасные лодки были привязаны к катеру. Пробковый жилет должен держать его на воде.

С тяжёлым сердцем, молясь всем богам, черту и дьяволу о том, чтобы доплыть и дотянуть генералов и свой взвод до берега, я перебираюсь на амфибию.

Кажется, прошла целая вечность, пока, тихо урча, амфибия по размокшему вязкому грунту не выбирается медленно на берег, прямо на светлячок маяка.

«Семёрку» прибило к берегу метрах в трёхстах ниже. [21]


6. Захват пленного. Я — «фалую» немца

В четыре часа восемнадцать минут (я взглянул на свои часы со светящимся циферблатом, с которыми никогда не расстаюсь, и зафиксировал время для донесения) мы высадились на берегу у маячка, где с группой обеспечения нас встречал майор Елагин — начальник разведки дивизии.

Передав генералов в полной сохранности и оставив у места высадки двух разведчиков с ручным пулемётом для их охраны в случае возможного появления немцев, мы продолжали выполнять задание.

Работа планировалась «на тихаря». Погода для этого была на редкость благоприятна: шум проливного дождя, порывы ветра и еле-еле забрезживший рассвет надёжно прикрывали нас. Двигаясь по пояс в воде в направлении выступавшей над водой дамбы, провели замеры воды вдоль берега. Невдалеке стали вырисовываться очертания остова взорванного моста.

Разбившись на две группы, начали обход быков моста. Связь должна была поддерживаться установленными заранее световыми сигналами, подаваемыми карманным фонариком с фильтром.

Группа Лисёнкова отделилась вправо… Вот спина Лисёнкова… Правый локоть его, положенный на автомат, отведен в сторону, левая рука покачивается в такт шагу. Строен, гибок, шагает легко, неслышно, в темноте кажется, что он не идёт, а плывёт. Калиничев с тремя разведчиками гуськом двинулись влево.

Последовательно изолируя опорные пункты друг от друга, подобрались к амбразуре и щелям наблюдения. Принимаю мгновенное решение: вначале хорошенько «пощекотать» немцев, а затем зажарить их, как тараканов, в бетонированном колодце. Я поднимаю руку, и по условному сигналу в амбразуру и щели наблюдения полетели дымовые шашки и гранаты, а вслед за ними в глубокий колодец залили горючую смесь и подожгли.

Минуты полторы стояла тишина, казалось, все вымерло, но вот из глубины обороны ударили пулеметы.

При отходе Лисёнков, зачищая каземат после взрыва, задыхаясь от гари, дыма и вони, остановился, и тут ему на глаза попался забившийся в угол, дрожащий от страха немец. Небольшого роста, жилистый и с очень хорошей реакцией Лисёнков цепкими руками мгновенно схватил грузного немца, зажал его голову под мышкой и не спеша поволок.

— Задание выполнено, товарищ старший лейтенант,— вскоре возбуждённо, блестя глазами, докладывал Лисёнков. — Немцы задохлись и поджарились, и контрольный пленный доставлен! Наблюдатель-корректировщик, гад!

Ну, молоток Лисёнок! Так мы ещё и с подарочком!

В насквозь промокших ватных штанах и телогрейках, озябшие до судорог в ногах, мы вернулись на КП дивизии.

Захваченный в плен унтер-офицер Альберт Клумп из Гамбурга, в полном соответствии с солдатской книжкой, извлечённой из его кармана, служил в 78-й немецкой штурмовой дивизии, недавно переброшенной с другого участка фронта на смену изрядно потрёпанным частям. Он оказался матёрым фашистом — в сапоге был найден членский билет…

Лисёнков, вытащив из сапога ложку и пристроившись в углу с котелком, ест медленно и со вкусом, а я «фалую» {12} немца по-скорому и на всю катушку. В нагрудном кармане у него находились католический молитвенник и семейная фотография. Жена ничего собой не представляла, но дети очень красивые, особенно славный — младший.

— О-ля-ля! — восхищенно восклицаю я. — Это ваша жена?.. Бесподобно! Поразительно! Она, случайно, не русская?.. Странно. Такие красивые женщины бывают только в России!.. Она просто бесподобна!.. Если бы дома меня не ждала жена и ребенок, я бы не смог… Я бы в неё влюбился и был бы не в силах отдать вам фотографии. А это ваши дети?.. Малышка просто очаровательна… А мальчик вылитый отец… Представляю, как они вас ждут!.. Пожалуйста… [22]

…Он отвечает мне еле слышно, продолжая икать и всхлипывая, слезы стоят у него в глазах. Я «фалую» его по-скорому, «фалую» из последних сил, чтобы снять с него напряжение и страх и сделать более разговорчивым. И пусть я пустышка и сопляк и в жизни ещё не «фаловал» ни одну девушку или женщину, по части пленных опыт у меня достаточный. Я говорю ему то, что в подобных ситуациях говорил уже десяткам захваченных немцев, и пусть с произношением у меня неважно, однако я вижу: он всё понимает. За полтора года я более ста немецких фраз выучил наизусть. Насчёт жены и детей я, конечно, бью его ниже пояса, но такие разговоры, по определению Елагина, придумавшего их, «примитивны, но эффективны».

Возвратив ему фотографию, я выпрямляюсь и, снова ощущая острую боль в позвоночнике, поворачиваюсь и приказываю Калиничеву, Лисёнкову и Прищепе:

— Выйдите и ожидайте за дверью. Я позову.

Как только они выходят, я открываю молитвенник — это был католический молитвенник, двуязычный, латинско-немецкий,— присаживаюсь перед ним на корточки и, доверительно взяв его за руку, гляжу ему прямо в глаза и читаю «Патер ностер», «Кредо», «Аве Мария», затем, понизив голос до полушепота, продолжаю:

— Я должен кое-что вам сказать по секрету. Только это должно остаться между нами. Обещаете?.. У меня бабушка чистокровная немка и к тому же католичка. В Германии Гитлер преследовал католиков, а у нас в России их жалеют. И вас могут пожалеть. Это зависит только от вас. Хочу вас по секрету предупредить: с вами будут беседовать старшие офицеры,— вы должны быть с ними полностью правдивы и откровенны! И тогда война для вас закончена, и ничто вам не грозит. Все зависит только от вас. Говорите правду, и вы вернётесь к семье, и всё у вас будет хорошо! Пожалуйста, возьмите!

Я возвращаю ему молитвенник, часы, носовой платок и зажигалку. Унтер-офицер, подняв голову, смотрит на меня полными страдания глазами, он всхлипывает, икота у него продолжается, и слезы текут из глаз. Я похлопываю его по плечу и успокаиваю:

— Не надо! Говорите правду, и у вас всё будет хорошо. Слово офицера! Препровождая немца в блиндаж командующего, ему завязали глаза. Хоть такое и предписывалось инструкцией, но этого не всегда придерживались.

Как потом сообщил довольный Астапыч, немец оказался ценной штучкой, он дал показания об укомплектованности и технических средствах его дивизии и о моральном состоянии личного состава.


7. Утром на КП дивизии

— Товарищ генерал-полковник, четыреста двадцать пятая стрелковая дивизия ведёт боевые действия по расширению плацдарма на левом берегу реки Одер. Обеспеченность боеприпасами по основным видам оружия от двух с половиной до пяти бэка {13} , продовольствием из расчёта семи сутодач. Настроение у личного состава дивизии и приданных частей бодрое, боевое. Командир дивизии полковник Быченков.

Астапыч мгновенно расслабляет своё плотное, сбитое тело и уже совсем неофициально, с доверительной интонацией осведомляется:.

— Трудно добирались?

— Безобразно! — неожиданно резким голосом говорит командующий и указывает на меня. — Он же нас к немцам завёз!

Меня сразу бросает в жар: «Ну, всё!»

— Кто завёз — Федотов? — с хитровато-доверчивой улыбкой удивлённо переспрашивает Астапыч и категорически отрицательно мотает головой. — Не может быть! [23]

— Как не может быть?! Было! — строго и неулыбчиво, по-прежнему сухо и с неприязнью продолжает командующий. — И еще ложно докладывал, что всё нормально. За один только обман он заслуживает наказания!

— Аллес нормалес! — понимающе восклицает Астапыч. — Всё нормально! — весело повторяет он. — Так он вас морально поддерживал,— поясняет Астапыч. — Это же его прямая обязанность! Разрешите доложить, товарищ генерал, что переправиться через Одер под таким обстрелом… ночью, в такую непогоду, да ещё при волне — это, извините, не в ширинке пятерней почесать! Вы и командир корпуса на плацдарме и, как я вижу, целы и невредимы. И не у немцев, а у меня в блиндаже. За одно это я должен объявить благодарность Федотову и экипажам.

Отец родной и благодетель! Ещё не было случая, чтобы Астапыч в трудную минуту отвернулся от подчинённого или бросил его в беде, как не раз с лёгкостью делали на моих глазах другие начальники. Пока есть Астапыч, и мы не пропадём…

— А ты, Быченков, за словом в карман не лазишь,— недовольно замечает командующий.

— Так разве в боевой обстановке есть время в карман лазить? — искренне удивляется Астапыч. — Берёшь, что наверху, на языке. А как иначе? Иначе враз слопают, с потрохами.

Командующий, уже раздетый адъютантом и успевший маленькой расческой потрогать усы и волосы на голове, делает ко мне несколько коротких шагов; подняв сухонький указательный палец, потрясает им в метре от моего лица и строго, наставительно говорит:

— И ещё хотел нас обмануть! Меня, старого солдата, думал надуть: пытался выдать фронтальный пулемётный огонь за фланкирование! {14} . Не думай, что тебя не поняли,— я тебя вижу насквозь и даже глубже! Генерала обмануть — паровоз надо съесть! — с возмущением восклицает он.

— Так точно! — вскинув руку к каске и вытягиваясь в струну, с готовностью подтверждаю я. — Виноват!

Паровоз я в своей жизни ещё не съел, и потому обмануть генерала, а тем более двух, оказался не в состоянии. Но после высказываний о том, что такое переправиться через Одер, и относительно благодарности я почувствовал, что ничто серьёзное мне не грозит, и своим «Виноват!» как бы признал, что действительно чуть не завёз двух генералов к немцам.

Из внутреннего кармана кителя командующий достаёт сложенный вдвое листок и протягивает его Астапычу.

— Поздравительная телеграмма командиру корпуса и тебе. Персональная.

— Ну, уважили! — не скрывая радости, улыбается Быченков.

Ещё бы не уважили! Из девяти дивизий нашей армии четыре форсировали Одер, но захватить плацдарм и, более того, в течение недели расширить его удалось только Астапычу. Группы захвата и передовые отряды трех других дивизий, в том числе и одной гвардейской, несмотря на отчаянное сопротивление, были сброшены немцами в Одер.

Между тем адъютант и ординарец Астапыча успели застелить стол белоснежной скатертью, расставили на ней стаканы в трофейных подстаканниках, тарелки с закусками. Мне здесь делать нечего, в мою сторону никто не смотрит, и, козырнув для порядка, я тихонько выхожу.

Ну, кажется, на сегодня всё!

Я, конечно, пустышка, сопляк и бездельник, и с мозгами у меня не густо, но я уже не первый год замужем и вмиг всё соображаю: Астапыч, конечно, знает о взятом и уже выпотрошенном немце и, выждав достаточно времени — после ужина, обсуждения обстановки и разговоров,— как бы невзначай предложит генералам самим опросить свеженького пленного, всего часа два назад находившегося там, в немецких боевых порядках. Вызовут переводчика, приведут пленного — вот вам, пожалуйста, товарищ генерал-полковник, во исполнение вашего приказания экспресс для Москвы, для генерала Оборенкова. [24]


Документы апреля 1945 г. (действующая армия)
1. Приказано — изменить отношение к немцам

НКО СССР

Военный Совет

1 Белорусского фронта

Командирам соединений

и нач. политотделов


При этом объявляю директиву Ставки Верховного Главного Командования № 11072 от 20.4.45 г. с резолюцией Военного Совета фронта для руководства и точного исполнения.

«Ставка Верховного Главного Командования

ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Потребовать от войск изменить отношение к немцам, как к военнослужащим, так и к гражданскому населению, и обращаться с немцами лучше.

Жесткое обращение вызывает у них боязнь и заставляет упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен.

Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит ведение боевых действий, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии создавать немецкую администрацию, в освобожденных городах назначать бургомистров. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.

3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и к панибратству с немцами.


И. СТАЛИН

АНТОНОВ»


Приказываю:


1. Директиву не позже 21.4.45 г. довести до каждого офицера и бойца действующих войск и учреждений фронта.

2. Особое внимание обратить на то, чтобы люди не ударились в другую крайность и не допускали бы фактов панибратства и любезничанья с немецкими военнопленными и гражданским населением.

3. Начальникам штабов вместе с начальниками политотделов с утра 23.4.45 г. произвести в частях проверку знаний указаний тов. Сталина всеми категориями военнослужащих.


Г. ЖУКОВ

ТЕЛЕГИН

МАЛИНИН


* * *

Шифротелеграмма


ШТ из 71 А

Подана 21 апреля 1945 г.

14 ч 10 мин

О/Важная

Начальникам политотделов корпусов

и дивизий


К 24-00 23.4.45 г. донесите о проведенной работе по директиве Ставки ВГК об изменении отношения к немцам и откликах личного состава на нее.


Нач. ПО {15} 71 армии


* * *

Начальнику политотдела 47 армии

полковнику тов. Калашник


Политдонесение

23 апреля 1945 г. по получении указаний Военного Совета армии в развитие приказа Ставки № 11072 от 20.4.45 г. для устранения произвола и самовольства в отношении к немцам мною проведено совещание начальников политотделов дивизии, на котором доведены указания Военного Совета армии.

1. О прекращении самовольного изъятия у немцев их личного имущества, скота и продовольствия.

2. О взятии под войсковую охрану всего имущества, продовольственных запасов в складах и магазинах, сборе брошенного скота и передаче их военным комендантам для использования на нужды войск и обеспечения продовольствием гражданского населения.

3. О решительной борьбе с незаконными самозаготовками продовольствия и строгом наказании занимающихся этим, а также дающих разрешения на незаконные заготовки.

4. Об организованном выселении немцев из зданий, предназначенных для размещения штабов и командования, изоляции остального населения от воинских подразделений в отдельные постройки и обеспечении отселяемых немцев имеющимися у них запасами продовольствия, личным имуществом и сохранении его в оставленных ими домах и квартирах.

5. Об организации сбора брошенного немцами имущества и выдаче его частям в качестве посылочного фонда только с разрешения Военного Совета армии и командиров корпусов.

6. Об оказании помощи в организации местных органов власти.

7. Об изъятии оружия у местного населения и т. д.


Нач. политотдела

125 стрелкового корпуса

полковник КОЛУНОВ


* * *

Политдонесение

О проведенной работе в частях и спецподразделениях 328 сквд по доведению и разъяснению личному составу приказа Ставки ВГК № 11072

23 апреля 1945 г.

Приказ получен в дивизии в ночь с 21 на 22 апреля 1945 года. Директива была размножена на печатной машинке и с работниками политического отдела была направлена во все подразделения дивизии и доведена до всего личного состава. Прямо на марше в каждой роте политработники и командиры рассказывали бойцам содержание директивы, разъясняли требования Ставки Верховного Главнокомандования об изменении отношения к немцам — как к военнопленным, так и к гражданскому населению.

Все бойцы и офицеры встретили директиву Верховного Главнокомандования с большим одобрением, поскольку она направлена на ускорение нашей победы над немецко-фашистскими захватчиками. После зачитки приказа были массовые выступления бойцов, сержантов и офицеров.

1. Сержант Габуев (рота автоматчиков 1103 сп) сказал: «Этот приказ, во-первых, внес полную ясность, каким должно быть наше отношение к гражданскому населению Германии. До сих пор мы увлекались статьями Эренбурга и думали, что все немцы бандиты… А в действительности немцы разные, поэтому к ним надо относиться по-разному».

2. Красноармеец Соболев, комсомолец, высказал правильное мнение: «Я и раньше думал, что пора нам немцев сортировать…». [26]

3. Наводчик 76-мм орудия 1103 сп серж. Павлов в разговоре с бойцами рассказал: «Вчера зашел я в один дом, смотрю — сидит пожилая немка с тремя пацанами, глядят испуганно. Дал я им сахару. Они с жадностью накинулись на него, настолько они голодны. «А, сволочи,— подумал я,— не стало нашего украинского хлеба — зубами щелкаете». Гады они смертельные, а детей жалко, хоть они и немецкого отродия».

4. Командир 3 сб капитан Ломакин наглядно показал подчиненным пример дисциплины и выдержки: «Заходим с патрулем в дом, а немец смотрит косо и недоволен, что после нас следы на паркете остались. Видно, сука,— капиталист какой-то. Хотелось мне ему по морде врезать, но сдержался. Моя честь мне дороже, и марать руки об него я не хочу».

5. Нач. штаба 1103 сп подполковник Сабреков заявил: «Приказ № 11072 правильный, я его одобряю, но у меня в душе жжет. Ведь этот задрыганный фриц только что сейчас стрелял по мне, а потом, видя, что положение безвыходное, чтобы сохранить свою шкуру, поднял руки вверх, и его нельзя расстреливать».

6. К-ир огневого взвода 1 батареи 295 оиптд {16} Цевелев (сказал): «Приказ Ставки я одобряю, но сейчас каждый из нас горит жгучей ненавистью к немцам, и все немецкое нам противно. Мы имеем месть не только к тем немцам, которые сопротивляются, но и к тем, которые их обеспечивают для ведения войны против нас. Я буду выполнять этот приказ, но моя ненависть ко всем немцам не уменьшится, и нам нельзя прощать преступлений. Мы не должны ничего забывать».

7. К-н Романенков показал: «Мы с к-ом батареи 45-мм пушек тов. Приходько находились в доме, в другой комнате сидели 2 немки и разговаривали. Вдруг врывается какой-то ст. лейтенант с пистолетом в руках, бросается к немке, хватает ее за грудь и толкает на пол, и пока мы поняли, в чем дело, он двумя выстрелами убил немку. Мы хотели его задержать, но он, сказав: «Будут помнить, как в моих солдат стрелять», выскочил вон и скрылся».

8. Старшина Шорин (1 батарея 1298 ап {17} ): «Наши люди переполнены чувством мести, и это справедливо. Но мы вредим себе, когда на глазах у немцев расстреливаем сдающихся в плен — так нехорошо делать. Поэтому они нас боятся и больше сдаются союзникам».

9. Гв. майор Амельков (командир 3 сб {18} ): «Мы будем гуманно относиться к врагу и этим самым докажем всему миру, что Красная Армия умеет мстить организованно, наказывать виновников войны и не трогать тех, кто в этом не виноват».

В ходе бесед ряд бойцов и офицеров задали политработникам заслуживающие внимания вопросы. Привожу наиболее характерные из них:

1. Куда мы пойдем дальше, после занятия Берлина?

2. Можно ли оказывать медицинскую помощь раненым немецким военнопленным?

3. Можно ли дать кусок хлеба немецкому военнопленному во время его конвоирования?

4. Будет ли отправляться к нам на работу немецкое население?

5. Можно ли там, где нет немецкого населения, брать вещи для посылки семьям красноармейцев? Не последует ли в связи с этой директивой прекращение отправки посылок на Родину?

По всем вопросам даны разъяснения, и с каждым из задававших вопросы проведены индивидуальные беседы.


Начальник политотдела 328 сквд


* * *

Политдонесение

25 апреля 1945 г.

После проведения разъяснительной работы вокруг приказа Ставки № 11072 в 328 сквд заметно повысилась дисциплина и порядок, а личный состав, в большинстве своем правильно поняв требования этого приказа, стал иначе относиться к гражданскому немецкому населению. Об этом свидетельствуют следующие характерные факты (и высказывания).

Красноармеец Беляев — 258 сп {19} : «…Месть местью, но интересы войны, интересы Советской Родины требуют от нас мести на поле брани. В боях нужно бить тех немцев, которые сопротивляются. Если же немец сдается, трогать его незачем. Пусть поработает в России, пусть отстраивает нам Сталинград, Воронеж, Минск и другие города».

Сержант Пузырьков, кандидат в члены ВКП(б): «Правильно говорит товарищ Сталин. Чтобы не позорить имя советского человека, не можем мы как немцы поступать, хоть и горит сердце ненавистью к зверям».

Комсомолец красноармеец Гречаный: «Мы предполагали, что когда придем в глубь Германии, запретят мстить, как начали. Многие совершали насилие, занимались барахольством из озорства, но почти все с сильным озлоблением, при этом приговаривали: «За мою хату, за сестру, за мать, за нашу Родину, за кровь и раны наши, за искалеченную жизнь». Мстили мы, как сердце подсказывало. Мы не понимали, что позорим свой народ и Красную Армию. Поэтому я и думал — неужели не запретят этого?»

Но некоторые бойцы, сержанты и офицеры, особенно пережившие от фашистских захватчиков и имея жгучую ненависть к немцам, не могут смириться с коренным изменением отношения к военнопленным и местному немецкому населению.

Так, например, красноармеец Глубовский, 12 батарея, услышав приказ Ставки, с возмущением воскликнул: «Так, значит, мы немцев должны помиловать?»

Красноармеец Андросов — 120 минометная батарея 712 сп сказал: «Не быть жестоким по отношению к немцам тому бойцу, у которого немцы сожгли дом, повесили мать, расстреляли отца и брата — значит, нужно притупить ненависть к врагу».

Красноармеец-ездовой — 1 сб 605 сп Горелов: «Что же это получается? Значит, я не могу отомстить немцам за то, что они у меня сожгли дом, угнали в рабство сестру, увели весь скот? В сердце моем никогда не ослабнет ненависть к немцам».

Связист Максименко — 278 ап: «В мои мысли не укладывается: как это так — немцы грабили и убивали наших людей, а мы за это должны еще их и жалеть…».

Красноармеец комендантской роты Управления Пинчук, член ВЛКСМ: «У меня немцы убили мать, отца, сестру. Как же я буду после этого связываться с немкой? Немка — это тварь, это мать, сестра людоеда, зверя, и к ней надо относиться с презрением и ненавистью».

Красноармеец-стрелок Макаренко — 8 ср {20} 605 сп после того, как ему разъяснили недопустимость мародерства, грубого отношения к немцам, в гневе заявил: «Вас много сейчас здесь найдется указывать, на передовой надо было воевать, пробыть там все время, и тогда бы вы узнали, кто такие немцы и как к ним относиться».

Нужно отметить, что озлобление против немцев не снижается, а, наоборот, усиливается, в особенности, когда они проявляют коварство и двуличие. Так, 23 апреля с. г. немецкие танки напали на тыловые подразделения 65 кавполка, и пленные немцы, покорно сдавшиеся в плен, увидя свои танки, побежали им навстречу и, вскочив на броню танков, стали вести огонь по нашим войскам из автоматов, подобранных у убитых красноармейцев. [28] Лейтенант Касецкий после этого заявил: «Перестреляю всех пленных немцев за 65 кавполк. Пусть гады не думают, что если они подняли руки, то они могут быть спокойны за свою жизнь. Пусть они отвечают за действия тех, кто еще не бросил оружия».

Красноармеец Артемов — стрелок, б/п {21} , 4 ср 118 сп: «Немцы шляются по лесам, стреляют в нас, а мы будем с ними гуманничать?»

Сержант Степанов — командир отд. связи, 1 батарея, 918 ап: «С ними будем по-человечески, а они, переодевшись в овечьи шкуры, будут стрелять из-за угла, подло убивать, а мы — сохраняй им жизнь».

До сих пор имеют место отдельные случаи недостойного поведения бойцов.

Химинструктор 1 дивизиона 889 артполка, парторг 1 батареи Австашенко 22 апреля, будучи в пьяном состоянии, изнасиловал немку. Австашенко от руководства парторганизацией отстранен и привлечен к партответственности.

Командир взвода автоматчиков дивизии старшина Шумейко, уже после ознакомления под расписку с директивой 11072, имел с местной жительницей немкой Эммой Куперт, 32 лет, половое сношение продолжительностью более суток, причем зашедшему к ней в дом с проверкой патрулю Куперт пыталась выдать старшину Шумейко, находившегося в шелковом белье под одеялом, за своего мужа, от рождения глухонемого и потому освобожденного от службы в немецкой армии. Однако старшим патруля Шумейко был опознан и доставлен в часть.

Соцдемографические данные: Шумейко Андрей Иванович, 1918 г. р., урож. т. Барнаула, украинец, б/п, образование 6 кл., в плену, окружении и под оккупацией не был, в РККА с 1939 года, имеет легкое ранение, награжден орденом «Красная Звезда».

В связи с нездоровыми высказываниями и для предотвращения панибратских половых связей с женской половиной населения противника партполитаппаратом частей проводится с личным составом большая разъяснительная работа.


Начальник политотдела


* * *

Политдонесение

О доведении до личного состава директивы тов. Сталина № 11072 от 20.4.45 г. в 185 сд

26 апреля 1945 г.

Личный состав 185 сд воспринял директиву тов. Сталина о коренном изменении отношения к населению Германии и к военнопленным как своевременное и необходимое мероприятие для поднятия воинской дисциплины, наведения должного порядка в частях и достижения скорейшей победы над врагом.

В своих выступлениях на красноармейских собраниях многие резко критиковали поведение отдельных бойцов по отношению к населению.

Ст. сержант Руднев — «Отдельные бойцы, занимаясь пьянством, бара-хольством и насилуя немок, кладут позорное пятно на всю Красную Армию. Если мы будем жестоко поступать с пленными немцами или какой-нибудь немкой, которая не наносит нам вреда, то это будет вызывать у них только озлобление, что не приблизит, а отдалит нашу окончательную победу. Наш Верховный Главнокомандующий указывает нам, как и кому мы должны мстить».

Рядовой Романюк — «Мы воюем с немецкой армией, а не с народом».

Старшина Сорокин — «Директива Ставки очень правильная, надо было раньше над этим задуматься, тогда бы не было тех поджогов, насилий, расправ над немецким населением, которые имели место у нас». [29]

Красноармеец Максимов, член ВКП(б) — «Немцы под влиянием геббельсовской пропаганды запуганы приходом Красной Армии и боятся сдаваться в плен, что затрудняет наше движение вперед. Эта директива показывает пути разоблачения лжи. Мы не будем заискивать перед немцами, не допустим с ними никакого панибратства, но и не опозорим себя недостойными поступками барахольства и насилия».

Сержант Становов — «Каждый воин Красной Армии должен честно выполнять директиву товарища Сталина, этим самым мы ускорим полный и окончательный разгром врага».

В то же время некоторые, осуждая жестокое отношение к пленным, выражают недопонимание приказа Сталина и даже высказываются отрицательно.

Рядовой Никулынин из 996 отдельного батальона связи сказал: «Немцы у нас жгли, грабили и насиловали наших женщин, а здесь, в Германии, нам ничего нельзя сделать, даже немку нельзя пощупать».

Старшина 4-й батареи Гольденберг заявил: «Почему не разрешают иметь половые сношения с немками, ведь немецкие солдаты насиловали наших женщин!».

Красноармеец Морозов А. П., шофер — «Надо сурово карать за коллективное изнасилование. В Германии голод, и немки сами охотно будут отдавать себя за хлеб. Таким образом, связь с немками может быть и без изнасилования».

Красноармеец Марин — «В Красной Армии много молодых прошло 4 года войны, будем еще несколько месяцев стоять гарнизоном. Надо учитывать человеческую природу. Я привык жить с женой. Ясно, что будут связи с немками. Они ничего не имеют против связи в одиночку и соглашаются вполне, если с ними поговорить и договориться. Коллективного изнасилования из чувства мести не должно быть».

Красноармеец Тришкин В. П. — «Мне не понятно, почему за немок такое наказание. Одиночного сожительства не надо запрещать».

Красноармеец Дубцов (пересыльный пункт) — «Немцы калечили наших женщин. Почему же мы не можем им ответить за это? Коллективного насилия допускать не следует, но одиночную связь запрещать нельзя. У меня брат без ноги. Он инвалид Отечественной войны. Я приеду к нему после окончания войны. Он меня спросит: попробовал ли ты немок? Как же я ему, инвалиду, скажу, что боялся это сделать? Какой позор будет для меня в деревне. Все немки развратны. Они ничего не имеют против того, чтобы с ними спали, но спать должен один. Это не будет позорить чести наших солдат. Связь надо иметь такую, чтобы немки не прыгали и не кричали, а по согласию».

Такой категории лиц партийно-политическим аппаратом разъяснено, что их взгляды неправильные, и это может привести к нехорошим последствиям.

Несмотря на проведенную с личным составом работу о поведении его на вражеской территории, от населения до сих пор поступают жалобы и имеют место свежие факты насилования немок. Так, например, старшина Дорохин из 695 артполка, член ВКП(б), после того, как ему была разъяснена директива тов. Сталина № 11072, напился пьяным и имел сношение с немкой.

Политработниками дивизии, агитаторами полков и батальонов продолжается работа с личным составом, направленная на укрепление дисциплины, порядка, бдительности и решительную борьбу с барахольщиками, мародерами, насильниками и теми, кто еще не понял важности и значения правильного отношения к немцам, как к военнопленным, так и к гражданскому населению.

Начальник политотдела


2. Что этому предшествовало

Выписки из политдонесений


(март — апрель 1945 г.)


…260 сд. 7.3.45 г. в 1030 сп офицер Дрозд организовал групповое насилие над несовершеннолетней немкой. Он был привлечен к суду военного трибунала и осужден на 7 лет.

…241 сп 10.3.45 г. — ст. лейтенант Абабков, находясь в нетрезвом состоянии, учинил насилие над немками, причем двадцатилетнюю немку отдал пьяным красноармейцам, а пятнадцатилетнюю Шарайн Гертруду изнасиловал сам… Ст. лейтенант Абабков факт грубого насилия над немками не отрицает.

…11.3.45 г. мл. лейтенант, командир пулеметного расчета 1716 зенитного артполка получил задание отправиться в населенный пункт для заготовки мяса. Вместо выполнения задания Якунин занялся барахольством. В пьяном состоянии изнасиловал двух немок, а после этого из своего автомата застрелил шесть человек, в том числе трех детей до 8 лет.

30 марта 1945 г. Якунин исключен из кандидатов в члены ВКП(б), за пьянство и самочинный расстрел немецкой семьи судом военного трибунала осужден и приговорен к 10 годам лишения свободы по ст. 136, ч. 2-я и 153, ч. 2-я УК РСФСР.

…71 сд. 16.3.45 г. — красноармейцы Терещенко, Белоногов, Песков и Воробьев терроризировали семью Елинского, вначале открыв стрельбу из личного оружия, а затем учинили коллективное изнасилование трех женщин — дочерей Елинского Антона — Владиславы, Теодоры и Марии в присутствии их родителей и родственников (муж Владиславы Лябенец перед тем был избит ими до полусмерти и заперт в холодном сарае).

…185 сд. Сержант Гренков, находясь в состоянии опьянения, в ночь с 14 на 15 апреля 1945 г. зашел в дом к местной жительнице Доменяк Левкадии и в ее присутствии под угрозой убийства совершил половой акт с ее 13-летней дочерью Доменяк Яниной.

На основании статьи 153, ч. 2-я УК РСФСР Гренков приговорен к 8 годам лишения свободы.


* * *

Начальнику политуправления

1 Белорусского фронта

генерал-лейтенанту Галаджеву


Политдонесение

13 апреля 1945 г.

Доношу, что военнослужащие 27 УОС РГК 23 УПРАВЛЕНИЯ ВОЕННО-ПОЛЕВОГО СТРОИТЕЛЬСТВА бухгалтер ВАЛЕЕВ Сайд Валеевич и кассир ШЕВЕЛЕВ Андрей Матвеевич в г. Кенигсвальде Циленцигского р-на занимаются насилием местных жителей. В частности, они регулярно посещают квартиру на Ландсбергерштрассе, 167 и под угрозой оружия насилуют 26-летнюю женщину Иоганну БАРТШ.

7-го апреля с. г. Валеев и Шевелев были задержаны работниками ПОарма в указанной квартире. При проверке их документов они сознались, что систематически посещают этот дом якобы по поручению своего командования для проверки этой квартиры.

Из допроса жителей дома выяснилось, что указанные Валеев и Шевелев в течение последних четырех недель приходили в этот дом регулярно через два-пять дней и поочередно насиловали вышеуказанную Бартш, которая имеет шестимесячную беременность. [31]

Насилование проходило на глазах семи маленьких детей от 2-х до 10-ти лет, а также в присутствии пожилой женщины Маты Тиле. Когда пожилые женщины Заломон Эрна и Тиле пытались воспрепятствовать этому, то их под угрозой оружия заставляли не вмешиваться в происходящее. Как заявила Бартш, с нее насильно срывалась одежда, после чего поочередно насиловали. Особенно зверски обращался с ней ВАЛЕЕВ. Он грубо бросал ее на постель и до синяков щипал.

Считаю, что действия ВАЛЕЕВА и ШЕВЕЛЕВА являются преступными и в соответствии с директивой Военного Совета 1-го Белорусского фронта № 0143 они подлежат привлечению к ответственности.


Начальник политотдела


* * *

Начальнику политотдела 71 армии


Политдонесение

О попытке немцев покончить жизнь самоубийством

23 апреля 1945 г.

В ночь на 22.04.45 года через деревню Мюленбек проходили воинские части неизвестных соединений, где в одном из погребов военнослужащие обнаружили местных жителей — немцев. Всем мужчинам и детям предложили освободить погреб, а женщинам — остаться на месте, но никто из жителей не выполнил этого требования. Днем 22.04.45 г. в этот погреб пришел один военнослужащий (часть и фамилия не установлены) и, угрожая оружием, вывел из погреба немку ГЕЛЬВИК Гизелу — 16 лет, и в квартире ее изнасиловал. Спустя некоторое время пришел другой военнослужащий (установить часть и фамилию также не удалось) и тоже хотел изнасиловать немку ГЮФЕРТ Гельгу — 18 лет, для чего предложил ей следовать за ним, но она не согласилась.

Затем в этот погреб пришел офицер, взял немку ШУПИК Анну — 38 лет и в доме имел с ней половое сношение.

Немцы, находящиеся в погребе, вспомнили гитлеровскую пропаганду и, посчитав, что их будут расстреливать, вешать, насиловать и никого из них, в том числе и детей, в живых не оставят, решили покончить жизнь самоубийством. С этой целью немец ЛЕСИАН Вальтер — 42 года (рядовой-фольксштурмовец) предложил всем легкую и скорую смерть. Около 17 часов при помощи перочинного ножика они перерезали друг другу гортани и вены рук. Таким образом пострадали:

1. ЛЕМАН Вальтер — 42 года, отец

2. ЛЕМАН Эмма — 41 год, жена

3. ЛЕМАН Гюнтер — 11 лет, сын

4. ЛЕМАН Ингрип — 9 лет, дочь

5. ГЕЛЬВИК Анна — 43 года, мать

6. ГЕЛЬВИК Гизела — 16 лет, дочь

7. ГЮФЕРТ Эльза — 42 года, мать

8. ГЮФЕРТ Гельга — 18 лет, дочь

Когда об этом факте стало известно военнослужащим 1319 сп, всем немцам сразу же была оказана медицинская помощь и их жизнь была спасена. Они будут эвакуированы в местную больницу.


Начальник политотдела 283 сд

полковник БЕЛЯЕВ


* * *

Из приказа


Для сведения всего личного состава довести, что я не буду утверждать мягкие приговора и всем убийцам, насильникам, грабителям и мародерам буду требовать исключительно высшую меру наказания — расстрел!


Командир 136 стрелкового корпуса

Герой Советского Союза

генерал-лейтенант ЛЫКОВ


* * *

Из приказа Военного совета 1 Белорусского фронта


25 апреля 1945 г.

…«Я имею сведения о том, что в частях, спецподразделениях и тылах продолжаются случаи бесчинства по отношению к немецкому населению, продолжается мародерство, насилие и хулиганство.

Все эти факты, позорящие наших красноармейцев, сержантов и офицеров, показывают, что командиры частей и спецподразделений не сумели добросовестно, жестко и быстро провести в жизнь указания тов. СТАЛИНА и указания Военного Совета фронта о запрещении незаконных действий в отношениях к немецкому населению.

Я считаю, что такими гнусными делами не занимаются бойцы, сержанты и офицеры, честно сражающиеся в бою за нашу Родину.

Мародерством, насилием и другими преступлениями занимаются лица, не участвующие в бою, которые не дорожат честью бойца и честью части — люди морально разложенные.

Я строго требую от командиров корпусов, дивизий и частей немедленно навести жесткий порядок и дисциплину в частях, особенно в тыловых частях.

Всех, мародеров и лиц, совершающих преступления, позорящих честь и достоинство Красной Армии, арестовывать и направлять в штрафные части, а офицеров предавать суду чести военного трибунала.

Настоящую директиву объявить всему красноармейскому, сержантскому и офицерскому составу 1-го Белорусского фронта.


ЖУКОВ».


3. Немцы меняют тактику: бегут, заражают, отравляют, устраивают диверсии

Из политдонесений


26-29 апреля 1945 г.

49 армия

Шведт, Темплин и др. — Земля Бранденбург

…Немецкое население распропагандировано, что войска Красной Армии поголовно уничтожают все население, в том числе детей, стариков… В результате… немецкие солдаты и гражданское население стремятся уйти на запад, чтобы сдаться англо-американским войскам.

Коренного немецкого населения в занимаемых районах осталось мало. В населенных пунктах, прилегающих к реке Одер, оно исчисляется единицами (женщины, старики). С продвижением дальше на запад, начиная с Аргемюнде, немецкого населения встречается все больше. Наряду с коренным населением встречаются немцы-беженцы из Пруссии, Померании и др. районов, занятых Красной Армией. [33]

…Немецкая администрация эвакуировала население на запад в принудительном порядке, применяя жестокие репрессии — повешение, расстрелы в отношении лиц, не желающих эвакуироваться.

В каждом населенном пункте почти во всех дворах оставлен рогатый скот (4-5 голов), свиньи, овцы, птица, зерно. Имеются большие запасы картофеля и корнеплодов, хранящихся в земляных погребах.

Дома и сельхозстроения преимущественно кирпичные, хорошо оборудованные. В домах обстановка городского типа.

Почти в каждом населенном пункте имеются крупные хозяйства помещичьего типа. Так, например, в населенном пункте Керкув помещик имел земли 4000 моргов {22} , крупного рогатого скота более 150 голов, овец 300, лошадей 23, тракторов 2, локомотивов 2. Работало в этом помещичьем хозяйстве 160 человек рабочих, в основном русские, поляки и 30 человек французов. Ни одного немца среди сельхозрабочих у этого помещика не было.


Начальник политотдела 328 сквд


* * *

Начальнику штаба тыла 13 гвск {23}


Из приказа войскам 43-й армии


3 апреля 1945 г. Действующая армия

О мероприятиях по предупреждению отравлений среди личного состава войск трофейными жидкостями

По сведениям оперативной разведки и по показаниям пленных, противник окруженной Восточно-Прусской группировки располагает большим количеством метилового (древесного) спирта и антифриза. Кроме того, действующий в р-не г. Кенигсберга спирто-лаковый завод выпускает спирт-сырец для технических нужд своих войсковых частей. Эти жидкости хранятся на аэродромах, в гаражах, подвалах домов и в лечебных учреждениях. Имеются данные, что командование немецко-фашистских войск приказало произвести расфасовку этих ядовитых жидкостей в мелкую посуду (бутылки, бидоны и т. д.) и разбросать по всему городу и даже району передовых линий обороны своих войск.

Все это делается обреченным врагом с целью вызвать массовые отравления среди личного состава наших частей и соединений.

Необходимо самым решительным образом, всеми мерами и средствами предупредить отравления среди личного состава наших частей и соединений.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Командирам частей и соединений армии под личную их ответственность разъяснить всему офицерскому, сержантскому и рядовому составу об опасности отравлений трофейными жидкостями.

2. Политработникам частей и соединений совместно с медицинской службой провести беседы, лекции и доклады среди всего личного состава о диверсионных замыслах врага и ядовитости трофейных жидкостей. Еще раз довести до сведения приказы от 31 января 1945 г. № 0015 и от 16 марта 1945 г. № 0056.

3. Начальнику санитарной службы армии полковнику медслужбы Гинзбург дать конкретные указания санитарной службе войскового района по данному вопросу, а также выслать одного медработника (фельдшера или лаборанта) в каждый батальон для производства санитарно-химической разведки. [34]

4. Начальнику трофейного отдела полковнику Крылову при продвижении войск дать жесткие указания трофейным работникам об уничтожении мелких запасов трофейных жидкостей, а на большие емкости немедленно ставить надежную охрану.

5. Категорически запрещаю употреблять трофейные жидкости в качестве алкогольного напитка.

6. Работникам военной прокуратуры, военного трибунала и органов «Смерш» принять все необходимые меры по предупреждению отравлений, а в случаях злостных нарушений моих приказов войскам привлекать лиц, допустивших нарушения, к строгой судебной ответственности.

Приказ объявить всему личному составу частей и соединений армии — офицерам под расписку, а рядовому и сержантскому составу зачитать в строю.


Командующий войсками 43 армии

Герой Советского Союза

гв. генерал-лейтенант БЕЛОБОРОДОВ

Член Военного Совета

генерал-майор ШАБАЛОВ

Начальник штаба 43 армии

генерал-майор МАСЛЕННИКОВ


* * *

Шифротелеграмма

ШТ из штаба 7 гв. кав. корпуса

Подана 15 апреля 1945 г.

16 ч 15 мин

Командирам 14, 15, 16 гвкд {24}

Зам. командира корпуса по тылу


Передаю для сведения и неуклонного исполнения директиву Военного Совета Ьго Белорусского фронта № 00343/Ш от 15.4.45 г.


Нач. штаба

гв. ген.-майор ЩИТОВ


«За время пребывания войск на территории противника резко возросли случаи венерических заболеваний среди военнослужащих.

Изучение причин такого положения показывает, что среди немцев широко распространены венерические заболевания. Немцы перед отступлением, а также сейчас, на занятой нами территории, стали на путь искусственного заражения сифилисом и триппером немецких женщин, с тем, чтобы создать крупные очаги для распространения венерических заболеваний среди военнослужащих Красной Армии.

В гор. Бад-Шенделис органами ОКР «Смерш» 5 УА {25} арестован немецкий врач, который прививал женщинам-немкам сифилис для последующего заражения военнослужащих Красной Армии. В том же городе арестована Верпекь, медицинская сестра немецкого госпиталя, которая сама заразилась гонореей с целью распространения заразы среди наших военнослужащих — такое задание она получила от руководительницы местной фашистской организации женщин Доллинг Шарлотты.

Выполняя эти указания, Верпекь заразила 20 бойцов и офицеров, а руководительница Доллинг Шарлотта — 18 военнослужащих.

Подобные примеры имеют место и в ряде других городов и деревень. С целью предупреждения случаев венерических заболеваний среди военнослужащих. [35]

ТРЕБУЮ:

1. Усилить работу медицинского персонала по изучению санитарно-эпиде-мического состояния районов дислокации войск.

2. Принять меры к изоляции всех венерических больных немцев, чтобы исключить всякую возможность их появления в местах расположения войск.

3. Разъяснить всему личному составу пагубные последствия венерических заболеваний и предупредить, что вензаболевания будут расцениваться как уклонение от выполнения боевых заданий и лица, выходящие из строя в силу вензаболевания, будут привлекаться к строгой ответственности.


ТЕЛЕГИН»


* * *

Военный совет 47 армии


26 апреля 1945 г.

Командиру и нач. политотдела 77 ск


…В марте м-це число венерических заболеваний среди военнослужащих возросло по сравнению с февралем с. г. в четыре раза.

…Женская часть населения Германии в обследованных районах поражена на 8-15%. Имеются случаи, когда противником специально оставляются больные венерическими болезнями женщины-немки для заражения военнослужащих.

…Значительное распространение венерических болезней среди освобожденных из немецкого рабства граждан Советского Союза и других стран, репатриируемых к себе на Родину по фронтовым дорогам.

…Па армейских пересыльных пунктах организовать немедленно осмотр освобождаемых из фашистского рабства репатриируемых советских граждан. Выявленных больных немедленно изолировать, направляя для лечения в ЭГ {26} 3662 или фронтовой венгоспиталь, не допуская эвакуации венерических больных в тыл страны.

… Арминтенданту полковнику Бегутову выделить продовольствие из трофейного фонда по нормам военнопленных для питания немок, находящихся на излечении.


Командующий 47 армии

генерал-лейтенант ПЕРХОРОВИЧ

Член Военного Совета

генерал-майор КОРОЛЕВ

Нач. политотдела

полковник КАЛАШНИК


* * *

Начальнику политотдела 33 армии


Донесение

27 апреля 1945 г.

Для реализации Постановления Военного Совета фронта № 056 от 18.4.45 г. по предупреждению венерических заболеваний в войсках армии мною составлена программа лекций, докладов и бесед, которые будут способствовать улучшению воспитательной, санитарно-просветительской и профилактической работы среди личного состава. [36]

1. Половая распущенность и ее спутник — венерическое заболевание процветают там, где отсутствует ответственность командиров и политработников за воспитание ими своих подчиненных (только для офицеров).

2. Панибратское отношение и сближение с немками — унижение высокого звания воина Красной Армии.

3. Венерическое заболевание на территории фашистской Германии не только является несчастьем для самого заболевшего, но и позорит его честь и достоинство.

4. Учащение случаев венерических заболеваний в части — позор для всей части.

5. В период напряженных боев по окончательному разгрому немецкого фашизма выход из строя по причине заболевания венерическими болезнями — равносильно членовредительству и преступлению перед Родиной.

6. Особенности распространения венерических заболеваний на территории Германии и факторы, способствующие их распространению (повышенный процент заболеваемости немок венерическими болезнями, притупление бдительности и половая распущенность, диверсии, недостаточно высокий уровень санитарно-просветительной работы).

7. Венерические болезни и их влияние на здоровье, семью и деторождаемость.

Выпущена листовка следующего содержания:

«Товарищи военнослужащие!

Вас соблазняют немки, мужья которых обошли все публичные дома Европы, заразились сами и заразили своих немок.

Перед вами и те немки, которые специально оставлены врагами, чтобы распространять венерические болезни и этим выводить воинов Красной Армии из строя.

Надо понять, что близка наша победа над врагом и что скоро вы будете иметь возможность вернуться к своим семьям.

Какими же глазами будет смотреть в глаза близким тот, кто привезет заразную болезнь?

Разве можем мы, воины героической Красной Армии, быть источником заразных болезней в нашей стране? НЕТ! Ибо моральный облик воина Красной Армии должен быть так же чист, как облик его Родины и семьи!»


Начальник отд. агитации и пропаганды

подполковник РУТЭС


* * *

ИЗ ПОЛИТДОНЕСЕНИЯ

27 апреля 1945 г.

Поарм {27} 47 армии

Во всех частях и подразделениях армии политработниками осуществляется углубленная политико-воспитательная работа с доведением до всего личного состава всех приказов и сводок Совинформбюро на ежедневных политинформациях.

Проведены партийные и комсомольские собрания на темы:

«Отомстим за все преступления в нашей стране» и «Как заставить немцев уплотить за все убитки» {28}.

Подготовлены лозунги следующего содержания:

«Боец! Если немец сдается в плен — бери его! Лежачего не бьют!»

«Будь образцом чести и достоинства Советского воина за рубежом родной земли!».

С рядовым и сержантским составом проведены задушевные беседы:

а) «Отравление и заражение венболезнями — один из коварных методов врага!»

б) «Бдительность — оружие Победы!»

в) «Правила и нормы поведения советского воина в логове фашистского зверя».

На совещаниях с офицерами прочитаны доклады «Коварные методы шпионско-диверсионной работы врага и борьба с ними» и «Об офицерской чести и моральном облике советского офицера».


* * *

Начальнику политотдела 3 ударной армии

полковнику тов. Лисицину


Политдонесение о диверсионных актах немцев


30 апреля 1945 г.

Во время боевых действий наших частей в городе Берлине немцами-«фольксштурмовцами», полицаями, солдатами и офицерами, переодетыми в гражданскую одежду, засевшими на чердаках, крышах, в развалинах и подвалах домов, совершается большое количество террористических и диверсионных актов против одиночных красноармейцев и малочисленных групп, а также автомашин, повозок. Снайперами и отдельными группами немцев ведется стрельба из пулеметов, автоматов, «фаустпатронов».

Только за 24 апреля в 12-м гв. корпусе зарегистрировано 10 террористических актов, в которых выведены из строя 49 военнослужащих (ранены) и 10 человек убиты.

…Автоматной очередью с чердака убит гв. ст. лейтенант Пинчук.

… Снайпером из подвала тяжело ранен разрывной пулей возвращавшийся с НП {29} командир 12 гв. стр. корпуса гвардии генерал-лейтенант Казанкин.

…Выстрелом из «фаустпатрона» убит зам. командира по политчасти 1729 самоходного артполка майор Особский.

…Выстрелами из-за угла ранено 11 человек, среди них зам. командира по политчасти 73 сп майор Гизатуллин.

Подавление огнем домов, откуда стреляют фаустники и снайперы, посылка специальных людей из немецкого населения к засевшему и обороняющемуся противнику с требованием прекратить сопротивление до настоящего момента надлежащих результатов не дали.

Для уменьшения боевых потерь считаю необходимым:

— принудительное выселение гражданского населения из района боевых действий в специально отведенную зону;

— прочесывание домов и районов специально выделенными отрядами, что силами дивизий, ведущих бой, сделать невозможно;

— усиление комендантской службы.


Начальник политотдела

12 гв. стр. корпуса гв. полковник


4. Документы

Шифротелеграмма

ШТ из штаба 2 БФ

Подана 29 апреля 1945 г.

11 ч 00 мин

О/Важная

Начальникам штабов армий


С продвижением наших войск в западном направлении из тыла противника будут возвращаться агентурные разведчики РО {30} штаба фронта. Многие из них будут в немецкой военной форме. [38]

Все они имеют при себе удостоверения РО на шелковом полотне.

Срочно дать указание войскам, что при появлении таковых немедленно направлять их под конвоем на пункт сбора РО штаба фронта в г. Пренцлау к коменданту города для подполковника Егорова и капитана Мороз.


Генерал-полковник БОГОЛЮБОВ

Генерал-майор ВИНОГРАДОВ


* * *

Шифротелеграмма

ШТ из 71 А

Подана 30 апреля 1945 г.

23 ч 07 мин

Командирам корпусов.

Копия: нач. штаба фронта.


Командующий армией приказал:

В связи с уменьшением боевого состава решительно провести чистку войсковых тылов для немедленного пополнения стр. рот. Исполнение донести.


КУСТОВ


* * *

Из Директивы Военного Совета 1-го Белорусского фронта


30 апреля 1945 г.

Членам Военных Советов армий

Начальнику тыла фронта

Начальнику Санитарного управления фронта

Копия: Начальнику ОКР {31} «Смерш» {32} фронта


Учитывая некомплект личного обслуживающего состава в госпиталях армий и фронта в соответствии с § 6 приказа войскам. 1 БФ № 52 от 6.3.45 г. РАЗРЕШИТЬ:

1. Укомплектовывать штат вольнонаемного состава санитаров и обслуживающего хозяйственного личного состава госпиталей за счет репатриируемых граждан СССР в добровольном порядке после соответствующей проверки их органами «Смерш».

2. Допускать временно:

а) из числа репатриируемых — на период перегрузки госпиталей для обслуживания раненых с содержанием их на казарменном положении и обеспечением питанием бесплатно по норме 4 согласно приказа НКО № 312.

б) лиц немецкой национальности из местных жителей — на черновых работах в госпиталях: для очистки дворов, уборных, в качестве прачек, на заготовке топлива и в починочных мастерских, не допуская их в лечебные помещения, склады и пищеблоки.

Категорически воспретить использование немцев для подвоза воды пищеблокам.


Член Военного Совета 1 БФ

генерал-лейтенант ТЕЛЕГИН


* * *

Политдонесение

О проведении мероприятий, посвященных 75-летию В. И. Ленина

В период 21-22.4.45 г. во время коротких остановок были прочитаны во всех частях опубликованные в армейской и корпусной газетах статьи «Ленин — великий патриот нашей Родины». 22.4.45 г. проведены беседы с личным составом, посвященные 75-летию со дня рождения В. И. Ленина.

В личных беседах бойцы и офицеры отмечают, что эта дата совпала с историческим моментом — началом штурма фашистского логова — Берлина.

К-н Чудилов заявил: «Хотя наши бои не увенчались успешным форсированием Одера, но положение на других фронтах и у соседей душу радует. Не сомневаюсь, что и мы собьем немцев с их позиций и овладеем городом, стоящим перед нами».

Одновременно бойцам разъяснено положение на фронтах, особенно успехи наших войск на Берлинском и Дрезденском направлениях. Агитаторы полков и заместители командиров батальонов и дивизионов доводят сводку Совинформбюро с показом на карте. Однако карт Германии на русском языке очень ограниченное количество, что является одним из недостатков работы с материалами Совинформбюро, но устранить его своими силами мы не можем.


Нач. политотдела 238 сквд

подполковник РЫБИН


* * *

Начальнику политотдела 5 ударной армии

генерал-майору т. Кащееву


Политдонесение

29 апреля 1945 г.

Доношу, что части 132 сд, встретив сильное и организованное сопротивление противника, имевшего значительное количество артиллерии и пехоты с «фаустами», продолжали вести наступательные бои на правом берегу р. Одер.

Наступательный порыв бойцов и офицеров по-прежнему высок. Сообщение о том, что войска Центральных фронтов подошли вплотную к Берлину и завязали бои в пригородах столицы Германии, было встречено с большим энтузиазмом, прибавило упорства в борьбе.

Личный состав дивизии в боях проявляет мужество в выполнении своего долга. Случаи, когда раненые бойцы, сержанты и офицеры отказываются идти в госпиталь, остаются выполнять до конца свой долг, стали массовым явлением.

Во время контратаки противника в районе деревни Марксдорф командир отделения связи сержант Кудров под сильным огнем неоднократно исправлял связь, был ранен. Ему предложили отправиться в санчасть, но он не пошел, сказав: «Мы уже у стен Берлина, и я хочу участвовать в штурме фашистской берлоги».

Разведчик 3 дивизиона ефрейтор Тусов все время находился с пехотой, выискивая вражеские огневые точки, вместе с пехотой участвовал в отражении контратак противника, был ранен в ногу, но не ушел с поля боя до тех пор, пока противник не был отброшен назад. Славный разведчик представлен к награждению орденом Славы 2-й степени.

Старший сержант 718 сп Родионов, уничтоживший в гранатном бою на дамбе 4-х немцев, сказал: «Если мы потерпели неудачи в первые дни боев, то это не значит, что работали впустую, мы своими действиями отвлекали значительную часть силы врага, измотали и обескровили его. Это даст нам возможность в ближайшие дни, а возможно, и часы нанести решительный удар, форсировать Одер и уничтожить немецкие войска на его западном берегу».

Мужественно дрались с немецкими захватчиками и политработники: к-н Финкельштейн, ст. л-т Ермилов, л-т Панченко и др. [40] Находясь в боевых порядках подразделений, они личным примером и большевистским словом поднимали людей на подвиги, двигались вперед с бойцами, завоевывали шаг за шагом дамбу, ведущую к цели — на западный берег реки Одера. Л-т Ермилов, увидя, что бойцы слабо управляют лодкой, лично сел за весла, под обстрелом перевозил бойцов, пока весь батальон не переправился через реку. На восточном берегу он был неустрашим и, бесстрашно переходя от бойца к бойцу, поднимал их дух и уверенность в победе.

Когда в батальоне все офицеры, кроме комбата майора Решетникова, вышли из строя, парторг л-т Ермилов вместе с майором Решетниковым руководили боем и отразили три контратаки противника.

За 5 дней жестоких боев потери составили убитыми — 125 человек, в том числе офицеров — 34 человека; ранено — 385 человек, в том числе офицеров — 45.

Все убитые похоронены.

Части дивизии находятся в полной готовности выполнить поставленную задачу.

Личный состав обеспечивается горячим питанием два раза в сутки, перебоев в обеспечении боеприпасами нет.

В последнюю операцию не было случаев насилия над немцами со стороны военнослужащих, а также барахольства, хотя отдельные бойцы берут у немцев часы, хорошие сапоги, но делают это скрытно от своих командиров.

Личный состав относится к немцам сдержанно, но с презрением.

Однако наряду с массовыми проявлениями мужества и героизма имели место и отдельные факты позорного малодушия.

Так, мл. сержант Гуделявичус А. Е. (б/п, 1921 г. рождения, литовец, призван в РККА 15.5.44 г., в 1107 сп с 1 марта 1945 г.) во время боя прострелил себе кисть левой руки, использовав половину буханки черного хлеба, чтобы рана не имела порошинок, а выглядела как полученная от пули, прилетевшей издалека.

Гуделявичус сознался в совершении тяжкого преступления перед Родиной, объясняя это тем, что в последних боях погибла большая часть бойцов роты, и он чувствует, что его тоже вот-вот убьют, а у него молодая жена и он очень хочет жить.

ВТ {33} дивизии Гуделявичус приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение перед строем двух батальонов 1107 полка и делегатов из всех частей дивизии по одному от каждого взвода.

Боец Осипов И. К. (б/п, 1926 г. рождения, в РККА с 1944 года, того же 1107 сп), испытывая панический страх и увидев действия Гуделявичуса, тоже выстрелил в левую руку и отстрелил два пальца. Приказом командира дивизии членовредитель Осипов направлен в штрафную.роту.


Нач. политотдела 132 сд

подполковник МАККАВЕЕВ


* * *

Письмо командующего 71 армией генерал-полковника Смирнова


Командиру полка подполковнику т. Ловягину


Я получил извещение о том, что мой сын, лейтенант Смирнов В. А., в бою с немецкими захватчиками 27 апреля 1945 года был убит.

Прошу подробно сообщить о последних часах жизни сына, обязательно правдиво указав: где и при каких обстоятельствах он погиб, оказывалась ли ему медпомощь, какие просьбы были высказаны им перед смертью и точное место его захоронения.

Личные вещи сына, за исключением фотографий, писем и его личных документов, прошу не высылать, а раздать его товарищам в полку.

О гибели сына моей жене не сообщать — я это сделаю сам.