"Поймать молнию" - читать интересную книгу автора (Уинстед Линда)

ГЛАВА 11

Они возвратились в дом, и Рената полностью заняла себя делами, так, чтобы не думать о Джейке, и не видела его. Она чинила… свою и его одежду, приводила в порядок старые вещи Мелани и Габриэля, которые они оставили в доме. От ее внимания не ускользнул ни один уголок в доме. Она не могла позволить, чтобы ее планы были разрушены красивым лицом, за которым скрывались плохие манеры и вспыльчивый нрав.

Джейк перенес свои вещи в дом и ночевал в спальне, отделенной холлом от комнаты Ренаты. Она бы предпочла, чтобы он спал в конюшне, но та стояла слишком близко к новому дому, а Рената не желала, чтобы кто-нибудь из слуг Габриэля понял, что ее свадьба – обман. Если об этом узнают в городе, то можно себе представить, что произойдет с Джейком.

Ее муж поневоле, казалось, тоже беспокоился, чтобы сохранять дистанцию между ними. Он исчезал рано утром и возвращался поздно вечером. Рената была особенно ему благодарна за те дни, когда он приходил уже после того, как она легла в постель. Она слушала, как Джейк тихо входит в дом, думая, что она спит, как он гремит тарелками и столовым серебром, съедая ужин, который она оставляла для него на столе. И только после этого она засыпала.

Иногда он возвращался, когда Рената еще не спала, и заставал ее в гостиной, когда она расчесывала перед сном волосы или занималась починкой одежды. Он мало говорил, когда находился в доме, и, что удивительно, Рената – тоже стала молчаливой. Ее пугало, что нередко ее слова внезапно приобретали двойной смысл. Это заставляло ее краснеть, а Джейк между тем старался не обращать внимания на ее лепет.

Но гости по-прежнему приходили к ним. Но Джейка никогда не оказывалось дома. Рената развлекала их одна, потчуя чаем, занимая легкой болтовней. Временами, слушая их вопросы, вызывавшие у нее порой румянец смущения, она начинала сомневаться, что интерес горожан к их женитьбе скоро пройдет.

Обычно очень общительная, Рената сейчас могла бы прекрасно обойтись без визитеров. Фелисия Коллинз была единственным человеком, который ей по-настоящему нравился. Она была близка по возрасту Ренате, и та думала, что они могли бы стать близкими подругами, если бы Рената оставалась здесь. Но она не собиралась этого делать. К несчастью, Фелисия всегда была в сопровождении матери, и Сильвия Коллинз подавляла ее.

Однажды днем Рената сидела и внимала очередному монологу миссис Коллинз, через некоторое время это ей надоело, так же, как и Фелисии, которая разглядывала комнату, то и дело понимающе посматривая на Ренату.

– Мы так удивились, что не увидели вас с Джейком в церкви в воскресенье, – вдруг донеслось до нее.

– Но Джейк ужасно много работает, ведь Мелани и Габриэль в отъезде, – быстро отреагировала Рената.

– Здесь все в округе работают очень много. Вы должны приводить своего мужа в церковь, если он хочет, чтобы его принимали в обществе. Мы никогда бы не сделали этого, но из-за вас и младенца… – Сильвия прикусила губы. – Может быть, в душе Джейк остался язычником.

– Вовсе нет. – Рената вдруг поняла, что ей надо делать. Если у Джейка появятся друзья, если у него будет чувство причастности к обществу и он станет от этого счастливее, она сможет с чистой совестью оставить Серебряную Долину.

– Я понимаю, что вы правы, миссис Коллинз. Большое спасибо, что вы обратили мое внимание на нашу оплошность.

Миссис Коллинз была очень довольна собой. Будучи самоуверенной женщиной, она очень любила, когда ей говорили, что она права.

– В таком случае, мы увидим вас в это воскресенье.

Рената кивнула. Убедить Джейка будет не так-то просто, но и не возможно.

Фелисия поднялась со своего стула, последовав примеру матери.

– Вам надо будет захватить продукты для пикника. Почти все так делают, и после службы мы идем во двор за церковью… где у вас был прием по случаю свадьбы.

– Спасибо, Фелисия, – весело сказала Рената. – Какое милое предложение. – И это на самом деле так, подумала Рената. Мысли ее опять завертелись, как колеса.

– Церковь? – закричал Джейк, когда Рената во время ужина предложила пойти вместе с ней к воскресной службе. Он удивился, когда пришел и увидел, что она еще не спит и, больше того, собирается разделить с ним ужин. – Ты, наверное, сошла с ума, если думаешь, что я собираюсь отвести тебя в церковь.

– До тех пор, пока мы не станем идеальной семейной парой, такой же скучной и предсказуемой, как все в Серебряной Долине, мы, вероятно, не сможем улизнуть отсюда, чтобы получить развод. – Рената поглядела на его плечи, потом на подбородок, избегая смотреть в глаза.

– И чтобы сделать это, мне придется идти в церковь, где меня заставили под дулом ружья жениться на тебе, и я должен выслушивать проповеди человека, который объявил нас мужем и женой. – Он так произнес последние слова, словно они очень огорчали его. – И сидеть там на виду у людей, которые предпочли бы видеть меня мертвым, а не сидящим на скамье перед ними.

Рената заколебалась, пытаясь найти убедительный аргумент. Наконец она ответила:

– В общем – да.

– Нет.

– Прекрасно. В таком случае нам придется оставаться женатыми немного дольше, – рассудительно сказала Рената. – Если ты не хочешь сотрудничать…

– Ну ладно, – с горечью в голосе согласился Джейк.

Рената слегка улыбнулась.

– Я даже возьму продукты для пикника.

– Для пикника, – простонал Джейк.

С лица Ренаты сбежала улыбка: она прищурилась, глядя на него через стол.

– Приятно видеть, что ты идешь на такие ужасные муки ради того, чтобы получить развод. Такая жертва – провести воскресенье со своей женой! – Она замолчала и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Джейк наблюдал, как она сердито убирает посуду со стола и смотрит куда угодно, но только не на него. Она взяла слишком много тарелок, и они грозили выпасть из ее рук в любой момент, но Рената так злилась, что не замечала этого. Неожиданно она оступилась и упала. Джейк не успел даже вскочить со стула, как Рената оказалась на полу. Вокруг нее рассыпались оловянные тарелки и куски еды, крошки разбросанной еды оказались у нее в волосах, на желтом платье… На лицо ее налипли съежившиеся вареные фасолины.

У нее был такой комичный вид, что Джейк чуть не расхохотался, но потом заметил, что глаза ее заполнились слезами.

– Ты ударилась? – мрачно спросил он, наклоняясь к ней.

Сморщившись, она со стоном чуть подняла правую руку:

– По-моему, я растянула запястье.

Джейк нежно взял ее за руку и отодвинул желтый кружевной рукав. Запястье уже немного припухло.

– Не так уж плохо, – успокаивающе сказал он, потом протянул руку и снял у нее с лица зеленую фасоль.

Рената всхлипнула и заплакала, но потом, сделав глубокий вдох, остановилась.

Джейк поднял ее на ноги, поддерживая за талию. Кусочки еды упали с нее на пол, и она нахмурилась, с отвращением глядя на мусор.

– Я попозже уберу все это.

Джейк наблюдал, как она разглядывает беспорядок на полу.

– Из меня не получается хорошая жена, да, Джейк? – печально спросила она.

– Ты бы лучше имела виды на богатого владельца ранчо, у которого есть слуги для такой трудной работы, как уборка со стола. – Он сказал это непринужденно-шутливо, стараясь рассмешить ее, но слова его возымели обратное действие. Рената разразилась слезами.

Он никак не мог успокоить ее. Он приказывал ей перестать, он умолял ее остановиться… Наконец Джейк обнял ее, бормоча проклятия, и прижал ее голову к своему плечу, чтобы она выплакалась. Он испытывал странное ощущение беспомощности, несколько недель назад такое чувство ему было неведомо. Нападение, женитьба и вот теперь это… Он был вынужден признаться себе, что именно Рената делала его таким беспомощным.

– Я просто поддразнивал тебя, – тихо сказал он. – Для какого-нибудь фермера ты стала бы прекрасной женой.

Она пробормотала ему в плечо что-то совершенно нечленораздельное.

– Что?

– Нет. Я ужасная жена.

Джейк гладил Ренату по голове. Ее волосы были мягкими и шелковистыми, как он и предполагал. Когда он раньше целовал ее, руки его только касались ее бархатистых локонов, но сейчас он позволил себе гладить ее золотисто-рыжие волосы так, как ему хотелось.

Он желал ее – с того самого момента, как позволил себе поцеловать ее. Это было его первой ошибкой. Но его желание превратилось в наваждение в их брачную ночь, когда он сидел в темноте, прислушиваясь к ее дыханию. И даже сейчас он иногда смотрел на нее по ночам, приоткрыв портьеры. Она всегда крепко спала, не чувствуя, что на нее смотрят, не слыша, как он шагает возле ее комнаты.

Она спала, как уставший ребенок, и он вновь и вновь напоминал себе, что она едва вышла из детского возраста, хотя и играла роль замужней женщины, что она станет ею намного позже. Для него не составило бы труда сделать их брак настоящим… как-нибудь ночью забраться к ней в постель и зарыться туда. Он болезненно мечтал об этом.

Но он не делал этого и не будет делать. Она спасла ему жизнь своим на лету придуманным рассказом, и он не станет разрушать ее жизнь тем, что превратит ее рассказ в реальность.

– Перестань плакать, – сказал он ей в волосы, пахнувшие увядшими цветами. – А я… я пойду в воскресенье в церковь.

– А на пикник? – сквозь слезы спросила она.

– И на пикник. – Какое-то полузабытое чувство проснулось в нем, но это не имело значения. Рыдания ее затихли, дыхание стало ровным.

Нахмурившись, Рената отпрянула от него.

Джейк туго забинтовал ее запястье, воспользовавшись полоской лавандового ситца, из которого она делала ему повязку. Руки его были ловкие и нежные. Рената молча наблюдала за ним, и с каждой минутой удивление ее возрастало.

Вот он, тот человек, о котором ей так много рассказывала Мелани, он помог ей, когда она нуждалась в этом больше всего, он носил на плечах близняшек и рассказывал им сказки, как это делала Рената, когда Максвеллы гостили у них: в Филадельфии. Человек, который отчаянно пытался скрыть свою нежность под вечно хмурым взглядом и буйным нравом. Как он мог быть то таким злым, то таким нежным.

Запястье Ренаты было туго забинтовано, она едва могла шевелить пальцами, так они распухли. Она не могла расстегнуть платье, поэтому Джейк сделал это за нее. Руки его были тверды и почти целомудренны. Почти. Его пальцы легко прикасались к ее сорочке, следуя от груди к пупку. Но потом, когда он закончил, то развернул ее и легонько подтолкнул к двери в спальню.

Рената сняла свое желтое платье и натянула через голову ночную рубашку, прежде чем завернуться в халат. Это был долгий процесс, поскольку правая рука ее бездействовала. Она слышала, как Джейк возится в соседней комнате, ликвидируя беспорядок, который она учинила, собирает с пола оловянные тарелки и кладет грязную посуду на стол.

Как было глупо с ее стороны расплакаться, тем более глупо, что слезы эти были не от боли. Только что она ворчала на него, как сварливая жена, как тут же оказалась на полу, с перепачканными едой лицом и платьем. Да, правда, запястье ее болело, но она плакала от унижения.

Она чувствовала себя такой глупой. У Мелани и Амалии никогда бы так не подвернулась нога, как у нее. Она просто неуклюжая дура.

Рената принялась неловко расчесывать волосы здоровой левой рукой и тихо побрела в зал. Она понимала, что должна оставаться в своей комнате и лечь в постель, но не могла.

Джейк повернулся к ней, как только она вошла в комнату и в два больших шага оказался рядом. Она почти ожидала, что он прикажет ей ложиться, но он ничего не сказал.

Он озадаченно смотрел на нее своими темно-синими глазами. Потом Джейк подхватил разошедшиеся полы ее халата, соединил их и туго связал поясом.

– Как вижу, полностью беспомощная, – буднично заметил он.

– Вот именно.

Джейк легко повел ее за руку в гостиную. В прохладный вечер там можно было разжечь огонь, но сейчас камин был холоден, а лампа, висевшая на стене, служила единственным источником света. Он усадил ее на ковер, не спуская твердых рук с плеч, потом сел позади нее и взял из ее рук расческу.

Рената просто сидела, где ее посадили. Джейк не касался ее руками – он тщательно за этим следил – и расчесывал ее локоны гораздо нежнее, чем она сама. Он сделал не менее ста движений. Откуда он это знал? Может, он наблюдал за ней по ночам, когда она сидела и расчесывала волосы? И считал?

Она не стала спрашивать. В тот момент она боялась это узнать. Рената закрыла глаза, а Джейк начал заплетать ей волосы. На этот раз она почувствовала на голове его пальцы, они гладили ее затылок, шею, касались спины. Знал ли он, что от его прикосновений у нее быстрее бьется сердце? Понимал ли, что ужасно смущает ее?

– Ну вот. – Он перебросил косу ей через плечо, и в голосе у него появились угрюмые нотки. – Иди спать, Рената.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза, в первый раз за несколько дней. Теперь в его лице не было ни мягкости, ни нежности, как раньше.

– Джейк, я… – Что можно сказать человеку, когда чувствуешь, что начинаешь любить его? Любить неправедного человека? Если бы она увидела хотя бы проблеск тепла в его глазах, хотя бы намек на то, что было в них раньше, она сломалась бы и открылась ему. Она не смогла бы сдержаться.

Однако глаза его напоминали кусочки голубого льда, холодные, далекие, и она заставила себя вспомнить, что он считал жену обузой, кандалами, как он сказал однажды. Хорошо, что она ни в чем ему не призналась! Может, утром она будет чувствовать себя иначе.

– Спасибо, – слабо закончила она. – Ты… Скажи мне, где ты научился заплетать женские волосы? – Голос ее изменился, он прозвучал громче и резче.

Джейк приподнял бровь. Когда хотел, он мог напустить на себя неприступный вид, посмотрел на нее и с вызовом в голосе сказал:

– Когда-то я заплетал свои косы. Рената невинно улыбнулась ему.

– Ну да, разумеется, как глупо, что я об этом забыла.

Конечно глупо забывать, кто он на самом деле, и ставить свою жизнь в зависимость от этого красивого лица. Она не могла позволить мимолетному физическому влечению разрушить ее планы на будущее.

Но она не могла отрицать, что чувствует определенную ответственность по отношению к Джейку. Если бы только она могла упорядочить его жизнь до того, как уедет…