"Кроссворд для негодяев" - читать интересную книгу автора (Шахов Максим)

Глава 22

Уже с минуту с улицы доносился вой сирен. Чуть позже по потолку, пробившись над оконными шторами, пробежали ядовитые вспышки мигалок.

– Успокойся, майор, – повторил Виктор, услышав на лестнице топот тяжелых ботинок. – Будет тебе «вертушка».

– Я спокоен! Не надо меня успокаивать, понял?! Я спокоен, спокоен!!!

– Я вижу, – сказал Виктор. – Извини, я сам немного нервничаю. – Ботинки топали уже по коридору. Матросов заметно напрягся, и Виктор крикнул:

– Не приближайтесь! У нас тут заложник! Пусть подойдет кто-то один с рацией!

Шаги тут же затихли, но Виктор ощущал за спиной движение. Спецназовцы неслышно крались вдоль стен.

– Где рация? – заорал он.

– Рация тут, – донеслось сзади. Матросов не отводил взгляда от двери, и Виктор громко сказал не столько для того, кто подошел с рацией, сколько для других спецназовцев:

– Ближе не подходить! Ясно? Я спрашиваю – всем ясно?

– Так точно.

– Хорошо. Немедленно свяжись с управлением. Мне нужен Кабанов.

Пока спецназовец выходил на связь и искали Кабанова, Виктор в целях психологической разгрузки перекинулся парой ничего не значащих фраз с Матросовым и, наконец, рассмотрел перегородку. Вернее – не саму перегородку, а то, что на ней было нарисовано.

Судя по всему, у того, кто намалевал этот натюрморт, было плоховато с воображением. В общем, верхняя часть пейзажа изображала как бы Елеонскую гору, а пара неопределенных сооружений справа – Иерусалим. На вершине горы стоял Иисус с Евангелием в левой руке, а ниже полукругом – двенадцать апостолов.

Виктор сначала не поверил своим глазам, но, разобрав надпись на древнегреческом, убедился, что он не ошибся. Отступив к перегородке, Матросов практически слился с силуэтом Иуды Искариота, заняв его место в шеренге апостолов.

Внизу под Елеонской горой в разрезе был изображен ад. Над самым полом там клокотала магма и торчали рога чертей. Между двумя этими географическими пунктами была нарисована дверь – очень узкая – в точном соответствии с наставлениями Библии – снабженная соответствующей надписью на древнегреческом. Что-то вроде того, что узки врата рая, но нужно пытаться в них протиснуться.

Пользуясь тем, что Матросов немного расслабился, Виктор смог более детально рассмотреть и наружную стену. Он искал варианты обезвреживания майора, вынужден был констатировать, что окна плотно зашторены и использовать снайпера не удастся.

– Есть! – проговорил сзади спецназовец. – Кабанов на связи!

– Передай ему, пусть срочно свяжется с аэродромом вертолетного училища в Авдеевке и узнает, когда реально они могут подготовить и поднять вертолет!

Спецназовец начал передавать слова Логинова, но Кабанов тут же его перебил. Виктор и сам слышал надтреснутый голос, а спецназовец его еще и дублировал:

– Он говорит, что председатель спецкомиссии Уткин с борта самолета уже третий раз требует, чтобы вы немедленно доложили обстановку и получили инструкции. Если вы не выйдете на связь с бортом в течение ближайших двадцати минут, Уткин обещает лишить вас звания и уволить из органов… Кроме того, вы должны немедленно связаться с Москвой.

– Скажи Кабанову, пусть пошлет их всех к черту!.. – бросил через плечо Виктор, не отводя взгляда от Матросова, который внимательно прислушивался к происходящему.

– Так и сказать? – немного опешил спецназовец.

– Ну, не совсем. Скажи Кабанову, пусть передаст этому Уткину и в Москву, что я ранен и нахожусь в контакте с террористом, захватившим заложницу. Но как только смогу, обязательно со всеми свяжусь. Если выживу, конечно…

– И о заложнице пусть доложат президенту! – вдруг крикнул Матросов. – И в средства массовой информации!

– Зачем? – тихо спросил Логинов.

– Затем, чтобы ты не вздумал дергаться, ясно? Чтобы все решала Москва!

– Ясно, – кивнул Виктор. – Без проблем. Скажи Кабанову, пусть позвонит в Кремль и скажет, что тут у нас один Матросов захватил заложницу…

– Не шути, не шути со мной! Я выстрелю! – взвизгнул майор.

– Спокойно, спокойно, майор. Передай, пусть доложат руководству о захвате заложника. Это его требование.

– Так и передай. Где вертолет, где вертолет, я спрашиваю?

– Спокойно, майор, спокойно. Доложат о тебе в Москву и сразу займутся вертолетом. Ты же сам так хотел.

– Быстрее пусть занимаются, быстрее!

Спецназовец передал Кабанову все, что сказал Виктор. Тот переспросил насчет ранения Виктора и пообещал как можно скорее связаться с Авдеевкой. Потянулись мучительные минуты неопределенности и ожидания.

Логинов знал по опыту, что в такие минуты может случиться все что угодно. Надломленная психика террористов часто не выдерживала напряжения, и тогда они вели себя непредсказуемо. А в результате погибали ни в чем не повинные люди.

Для того чтобы снять напряжение, существовало несколько способов, но ни водки, ни наркотиков Матросов не просил. Штатного психолога в ипатьевском управлении ФСБ тоже не было. Скорее всего Кабанов даже не догадывался о том, что они вообще существуют в природе.

Виктор старался ни на минуту не терять контакта с Матросовым. Это было очень важно, поскольку главное, довлеющее чувство, которое испытывают все террористы – первобытный животный страх за свою шкуру. Нельзя было допустить, чтобы этот страх вырвался наружу.

Однако в какой-то момент Матросов замкнулся. Вглядываясь в его осунувшееся лицо, Виктор пытался предугадать его возможные действия. Напряжение нарастало с каждой секундой.

Из коридора донесся какой-то шум, потом – голоса, но Матросов на них даже не среагировал. Он по-прежнему держал руку с пистолетом за головой впавшей в ступор малышки. Значит, ни о каких действиях по ее освобождению речи быть не могло. Шум в коридоре не затихал, и Виктор разобрал низкий голос священника и обозленные – спецназовцев.

– Что там? – крикнул он.

– Поп. Хочет поговорить с террористом.

Виктор задумался лишь на какую-то долю секунды. Он решил рискнуть.

– Пропустите его! – Когда священник засопел за его спиной, Виктор негромко сказал: – Матросов! Матросов! К тебе священник. Хочет отпустить грехи.

Матросов никак не реагировал, и Виктор повторил:

– К тебе священник. Не стреляй, ты тоже, наверное, крещеный… Давай, отец. Только дальше, чем на метр, от двери не отходить. Ясно?

– Сын мой, – начал священник, переступив порог. – Отец наш Всевышний, Иисус, отдавший свою жизнь за род человеческий, говорил…

Священник продолжал что-то говорить, а Виктор все так же неотрывно следил за Матросовым. Уставившись в одну точку чуть повыше головы Виктора, майор, казалось, вообще ничего не слышал.

Время от времени Матросов поигрывал желваками и вдруг почти взвыл. С ненавистью глядя прямо на Виктора, он орал:

– Убери этого придурка! Убери, падаль, иначе я за себя не отвечаю? Ты! Это все ты! Ненавижу!

– Тихо, тихо, – проговорил Виктор, стараясь не выдать себя. – Отец, давай назад, быстро. Воспитательный час закончен.

Священник прервался на полуслове и отступил назад, и Логинов тут же отшвырнул его рукой себе за спину, в проем. Кажется, при этом святой отец здорово стукнулся о косяк, но сейчас было не до церемоний.

Как только Матросов начал орать, за ним в перегородке тихонько приоткрылась дверца, та самая, в которую нужно было протискиваться, чтобы попасть в рай. Она была не только нарисована, но и действительно существовала как наглядное пособие. А может, для того, чтобы раз в год открываться и демонстрировать детям, откуда берутся рождественские дары волхвов.

В проеме показалось дуло пистолета и лицо Беляева. Скосив глаза, он метнул быстрый взгляд на ничего не подозревавшего Матросова, затем вопросительно уставился на Виктора. Глядя в искаженное злобой и ненавистью лицо майора, Виктор в течение нескольких мгновений должен был принять единственно верное решение. Конечно, по всем писаным и неписаным правилам Матросова нужно было брать живым. Кровь из носу.

Только Беляев со своей позиции попасть майору в руку никак не мог. Стрелять ему было крайне неудобно. В этой же ситуации стрелять следовало только на поражение либо не стрелять вообще.

Можно было, конечно, потянуть время, потом вытащить Матросова на улицу и подставить снайперу.

Но профессионализм все же начал брать верх. Матросова нужно было брать живьем, и Виктор уже хотел было подать знак Беляеву, чтобы тот спрятался. Однако в этот момент девочка вдруг пошевелилась в лапах Матросова, подняла на Виктора огромные, словно у Мальвины из сказки «Золотой ключик», глаза и протянула к нему ладошку:

– Дя-а-дь, спаси меня…

– Молчать! – рявкнул майор, остервенело придавив девчушку так, что она начала задыхаться.

У Виктора перехватило дыхание, словно Матросов душил его самого, и он снова подумал о дочке. Ведь по теперешней жизни она в любой момент тоже может оказаться в положении этой несчастной малышки. И подполковник больше не раздумывал.

Эту мразь в милицейских погонах нужно было уничтожить немедленно, стереть ее с лица земли, пока в дело не вмешались всякие Уткины, Пупкины и другие болваны, чирикающие с экранов о гуманном отношении к зверям в человеческом обличье.

Внезапно швырнув пистолет на пол, к ногам Матросова, Виктор поднял обе руки и двинулся на майора:

– Отпусти ее, мразь! Убей лучше меня, ты же этого хотел!

На какой-то миг Матросов растерялся и заорал:

– Не подходи! Не подходи!

Однако Виктор и не думал останавливаться. Тогда майор бросил быстрый взгляд за его спину, на дверь, убедился, что там все чисто, и его глаза вдруг налились кровью.

– Ты, ты!.. Тебе конец!

Как только Матросов выхватил из-за головы девочки пистолет, Виктор, неотрывно следивший за его глазами, предугадал момент выстрела и бросился в сторону. Только выстрелить майор так и не успел.

Его опередил Беляев, и вслед за вспышкой у перегородки майор на миг застыл, пытаясь понять затухающим сознанием, что же произошло, и тут же начал падать.

Виктор бросился вперед, придержал сползающую на пол тушу и подхватил на руки девочку. Сжавшись в комочек, ребенок беззвучно плакал, размазывая по щекам слезы стиснутыми кулачками.

– Успокойся, все в порядке. Все в порядке, – повторял Логинов. – Тебя как зовут?

– Ка-ка-катя…

– Все в порядке, Катерина. Поняла?

– Да, – всхлипнула девочка и прижалась к груди Логинова. Он погладил ее по головке и вдруг почувствовал страшную усталость. Сразу же вернулась боль в ягодице, ноге и даже в боку. Боясь упасть, Виктор оглянулся на ворвавшихся в спальню спецназовцев и сказал:

– Позовите кого-нибудь, пусть ее заберут…

Девочку тут же увела какая-то женщина в косынке. Виктор, помахав рукой, слабо улыбнулся малышке и, морщась от боли, полез в карман за сигаретами. За перегородкой что-то грохнуло, потом донесся приглушенный голос возмущавшегося Беляева, и тут же на пол что-то рухнуло.

– Эй! – крикнул Виктор. – Ты там жив?

– Да жив, жив, – откликнулся полковник. – Здесь целый город из декораций, черт ногу сломит. Кажется, я грохнул им Вавилонскую башню…